Страница:
Дари увидела, что Каллик пользуется только средними лапками. Одного переднего сустава у нее не хватало. Что с ним случилось? Никто не удосужился объяснить. Она перевела взгляд на Луиса Ненду. Его руки покрывали волдыри от химических ожогов. Этим двоим досталось, но и остальные выглядели не лучше: грязные, изможденные.
Дари, наверное, и сама так выглядела. А чувствовала себя и вовсе дряхлой, лет на тысячу.
Бессмысленность их усилий внезапно поразила ее. Невозможно представить, поглядев на эту горстку измученных и покалеченных рабов и авантюристов, что они чего-то достигнут, в чем-то разберутся, не говоря уж о том, чтобы проникнуть в тайны Дженизии, окруженной поясом сингулярностей.
Смех, да и только. Но смеяться ей не хотелось. И даже злиться она больше не могла. А тут она столкнулась еще с одной тайной: присутствие Жжмерлии здесь и сейчас.
— Как мог он здесь оказаться? — Дари словно услышала себя со стороны, и указала на лотфианина. — Он был на Дженизии со мной и Талли. А потом исчез… растаял в воздухе.
Остальным тоже почему-то не хотелось смеяться.
— Жжмерлия был еще на «Эребусе» с Джулианом Грэйвзом, — со вздохом добавил Ханс Ребка. — И исчез здесь. Он входил в наш отряд на Дженизии. И оттуда тоже исчез. А несколько часов назад он прибыл сюда на эмбриоскафе без сознания. Не спрашивай меня. Дари, как это может быть. Теоретик у нас ты. Тебе и карты в руки.
Оптическая иллюзия, зеркала, магия. Мысли Дари разбегались.
— У меня нет объяснений. Это невозможно.
— Тогда подожди секунду, и, может быть, мы услышим самого Жжмерлию. — Луис Ненда показал на Атвар Ххсиал. Складчатый хоботок кекропийки порхал над телом Жжмерлии, касался бледно-лимонных глаз на коротких стебельках, ласкал чувствительные антенны на узкой головке.
В ответ на ее прикосновения тело Жжмерлии подергивалось, он что-то бормотал. Дари и остальные воспринимали это как невнятицу. Внезапно заговорил Луис Ненда.
— Постараюсь повторить все дословно. — Он посадил детеныша зардалу в одно из кресел у пульта, где тот сразу же решительно впился в обивку многочисленными присосками и попробовал ее на вкус. — Ат будет спрашивать и в точности передавать его слова мне, а я так же точно вам. Приготовься, Каллик. Это может начаться в любую секунду.
Букет феромонов плотным облаком висел в воздухе, однако смысл послания был скрыт от большинства присутствующих.
— Я, Жжмерлия, слышу и отвечаю, — заговорил Луис Ненда невыразительным глухим голосом. — Это началось на эмбриоскафе. Меня оставили чинить корабль, пока госпожа моя, Атвар Ххсиал, капитан Ребка и хозяин Ненда отправились изучать постройки зардалу. Я управился с ремонтом раньше срока и решил испытать эмбриоскаф в полете. Он прекрасно все проделал. Поэтому я полетел на нем к постройкам, где обнаружил множество зардалу, выходящих из моря…
В комнате слышалось только хриплое дыхание Жжмерлии и грубый бесстрастный голос Ненды. Рассказ о том, как лотфианин бежал в космос от зардалу, после того, как они загнали экспедицию под землю, о непредвиденной встрече с аморфной сингулярностью, о невероятном спасении, о физических муках на краю этой сингулярности и о невероятном перемещении в Полый Мир, напоминал захватывающий роман. Описание его пробуждения и встречи с Опекуном, вызвало общий интерес и оживленные комментарии.
— Смахивает на Хранителя Мира, — тихо произнес Ребка. — Ненда, не могла бы Атвар Ххсиал подробнее расспросить про это детище Строителей?
— Я могу попросить ее попытаться задать этот вопрос. Однако не думаю, что она может вступить с ним в диалог.
Продолжался монотонный рассказ о том, как Опекун посылал разведчиков для исследования рукава, о том, как укреплялась его вера в свое высокое предназначение — сохранить Дженизию до прихода Строителей. И, наконец… хоботок Атвар Ххсиал задергался, и голос Луиса Ненды дрогнул… Жжмерлия заговорил о себе.
Мозг его раскололся на части, а тело выполняло множество назначений сразу.
Он был одновременно нигде и всюду: с Опекуном в Полом Мире, с Джулианом Грэйвзом на «Эребусе», в обоих отрядах на поверхности Дженизии и в ее недрах. Он умирал в ревущей колонне плазмы, исчезал из цепких щупальцев зардалу, его допрашивал Опекун, а потом он, в свою очередь, задавал запрограммированные им вопросы Хранителю Мира. И, наконец, последняя и худшая мука: Жжмерлия терял свои "я" и наступал коллапс.
Лотфианин лежал, как в колыбели, в четырех лапах Атвар Ххсиал. Когда Ненда произнес слово «коллапс», он сел и огляделся вокруг. Бледно-желтые глаза смотрели растерянно, но осмысленно.
— Коллапс, — повторил он на человеческом языке озадаченным тоном. — Когда коллапс закончился. Опекун сказал, что моя миссия выполнена. Я снова находился в Полом Мире, но он сказал мне, что я должен его покинуть. А теперь я опять на «Эребусе». Как я сюда попал?
Дари оглядела всех по очереди. У них был спокойный, можно сказать, уверенный вид. Хотя «объяснение» Жжмерлии того, как он появлялся во многих местах одновременно и каким образом он мгновенно исчезал из них, по сути дела, ничего не объясняло.
Почему же только она так растеряна и встревожена? Неужели, кроме нее, никого не волнуют эти явления, нарушавшие физические законы? Всю жизнь она отрицала мистику и колдовство, стремясь найти всему разумное объяснение. Но теперь, столкнувшись лицом к лицу с вопиющим нарушением возможного, опровержением всего, во что верила… неужели она должна видеть в этом проявление совершенно новой физики, отличающейся коренным образом от всего ранее изученного?
Дари потерла глаза. Она могла согласиться со многим, но не с этим. Но не получается ли так, что ее нетерпимость неприемлема для настоящего ученого? Она же всегда гордилась гибкостью своего мышления, отсутствием предвзятости, способностью строить теории на фактах, а не на предубеждениях…
В полном изнеможении она погрузилась в горестные размышления, переосмысливая свои привычные представления.
Когда Жжмерлия заговорил за себя сам, Луис Ненда прекратил переводить. Пока внимание всей группы было приковано к лотфианину, он бочком подобрался к Атвар Ххсиал и посредством феромонов спросил:
«Как вообще-то Жжмерлия? Я Имею в виду, как у него с головой? Можешь сказать?»
Атвар Ххсиал осторожно отодвинулась от остальной группы, и Ненда отошел вместе с ней.
«Он на удивление нормален, — тихо сказала она. — Почти все его россказни выглядят неправдоподобно, и вместе с тем нет никаких свидетельств того, что он лжет или сочиняет свою версию».
«Значит, теперь он сможет самостоятельно говорить? И отвечать на вопросы?»
«Думаю, да».
«Значит, самое время действовать. „Поблажка“ заправлена горючим, и на ней никого нет. Наш план — убраться из Свертки. Мы можем сняться, пока все сидят и слушают его с открытым ртом. Пора вернуться на Жемчужину. — Он замолчал, и феромоны повеяли вопросом. — Если ты все еще хочешь покинуть экспедицию».
«Я не уверена, — Атвар Ххсиал была непривычно нерешительна. — Не рано ли? — Два желтых рожка повернулись к группе собравшихся вокруг Жжмерлии, затем снова к Ненде. — Он производит впечатление нормального, но это может означать, что нарушения психики произошли на очень глубоком уровне. Сейчас не слишком хорошее время, чтобы оставлять его».
«Ты пытаешься мне сказать, что хочешь остаться здесь, пока не уверишься, что твой жук в порядке? Если это так, я не против отправиться в одиночку…»
«Этого я не говорила. Я помню, что перед твоей поездкой на Дженизию мы заключили сделку. Кекропийцы не бросаются словами. Но я — госпожа Жжмерлии с того самого момента, как он вышел из личинки. Так что, если ты хочешь остаться подольше…»
«Я тоже согласился на эту сделку. Если хочешь поменять условия договора, буду счастлив. Только не говори мне, что ты оставляешь здесь, если мы покинем этот корабль. Я оставляю здесь гораздо больше, чем ты. — Ненда увидел, как рупоры рожков Атвар Ххсиал обратились в сторону Дари Лэнг. — Пойми меня правильно, я так же близок с Каллик, как ты с Жжмерлией, но я не беру ее с собой. — Он вздохнул. — Сделка есть сделка».
Атвар Ххсиал долго сканировала Ненду, Жжмерлию и Дари Лэнг, потом кивнула.
«Мы оба будем страдать, но взять их с собой не можем. И если мы не отправимся сейчас, кто знает, когда нам повезет в следующий раз… Постараемся, чтобы разлука с Жжмерлией, Каллик… или с кем-то еще, оказалась не очень долгой. Но если даже она затянется… короче, если решаемся ехать, то я предпочитаю сделать это незамедлительно».
Ненда кивнул. Кекропийка и карелланец осторожно попятились к выходу из рубки. У двери они помедлили несколько секунд и долгим взглядом окинули зал. Наконец, как будто придя к молчаливому согласию, они повернулись и поспешили прочь.
Их уход остался незамеченным. Дари Лэнг была поглощена своими мыслями, а внимание всех остальных сосредоточилось на Жжмерлии.
— В этом рукаве много разумных созданий Строителей, — говорил лотфианин. — По словам Опекуна, их сотни или тысячи, все в укромных местах, где никто не догадается их искать. Они общаются друг с другом на протяжении миллионов лет. Но Опекун и Хранитель Мира сомневаются в дееспособности и здравомыслии большинства из них. Они в один голос твердят, что именно в этом регионе, и только в нем будет истинный дом Строителей, когда они вернутся в этот рукав.
Несмотря на то, что всю свою сознательную жизнь Дари была зачарована Строителями и их созданиями, артефактами, в этот момент первоочередным стало совсем другое.
— Жжмерлия! — Она собралась с силами и попыталась все-таки выяснить то, что ее волновало. — Вы говорите, что находились здесь и одновременно на Дженизии. Но ведь этого не может быть. Никто не может находиться сразу в двух местах. Как вы это объясните?
Бледно-желтые глаза закатились. Жжмерлия покачал головой.
— Объяснить? Я ничего не могу объяснить. Я только знаю, что так было.
— А я знаю, что это невозможно.
— Это не может быть невозможным, потому что это произошло.
И, разумеется, этот довод оспорить было нельзя. Жжмерлия выглядел невозмутимым и непреклонным. Дари с досадой смотрела на него.
Остальные молча глядели на них, пока, наконец, Ввккталли не зашевелился и не повернулся к Дари:
— Можно мне говорить?
— Только по делу, — отрезала Дари. Она так устала, так запуталась… что выносить бесконечные рассуждения какого-то дурацкого андроида было выше ее сил.
— По-моему, то, что я хочу сообщить, в высшей степени относится к этому делу. Можно мне говорить?
— Ладно, давайте.
— Существу логичному, каким являюсь я, поведение органических разумных существ, вроде вас, часто кажется аномальным. Например, история человечества — разумных существ, которым в моем банке данных соответствует наибольший объем информации, изобилует случаями веры людей в невозможное на основании неполных данных или отсутствия таковых. Они признавали существование множества разнообразных невероятных созданий: богов, демонов, фей, эльфов, амулетов, волшебных снадобий, проклятий, сглаза и ведьм.
— Талли, если вы собираетесь читать лекцию…
— Но в то же самое время люди и другие органические разумные существа часто не желают признавать предпосылки и следствия своих вполне достоверных научных теорий. — Талли в упор посмотрел на Дари. — Например, вы отвергаете основные принципы квантовой теории.
— Вовсе нет!
— Ах, значит, вы их признаете. Но, по-видимому, в несколько абстрактном смысле. На практическом уровне вы их отвергаете.
— Нет, не отвергаю, — от возмущения Дари даже забыла про свою апатию.
— Значит, вы принимаете за постулат то, что частица или система частиц, таких как электрон или протон, или ядро атома, могут находиться в «смешанном» квантовом состоянии. В сущности, они могут занимать несколько различных возможных положений одновременно. Например, электрон имеет два разрешенных направления вращения, но нельзя сказать что у него тот или другой спин, пока его не стали наблюдать. До этого момента, он может быть частично в одном, частично в другом из возможных спиновых состояний. Вы согласны?
— Это азы теории. И они хорошо подтверждаются экспериментально. Я, безусловно, с этим согласна. В чем дело. Ввкк? Переходите ближе к делу.
— Я о нем и говорю. В этом суть, вся суть. Ведь это вы рассказали мне, что исследователи Свертки Торвила спокойно воспринимали факт мгновенного взаимообмена парных элементов Свертки как проявление квантовых эффектов. Свертка, говорили вы, обладает макроскопическими квантовыми состояниями беспрецедентного масштаба. Вы говорили мне об этом еще до того, как мы вошли в Свертку.
Затем мы полетели в нее. Пилотом был Дульсимер. Помните тот момент, когда движение корабля стало беспорядочным и прерывистым?
— Конечно, помню. На мгновение я подумала, что мы попали в микрогнездо пространственно-временных сингулярностей, но затем поняла, что это бессмыслица.
— И вы спросили капитана Ребку, что происходит. Так как у людей часто возникают проблемы, когда надо восстановить события, разрешите напомнить вам его слова: «Изменения постоянной Планка… большие. Мы скачем по квантовым состояниям локального континуума. Если такие макроскопические квантовые эффекты типичны для Свертки, нам придется нелегко. Квантовая механика в повседневной жизни! Не представляю, что из этого выйдет». Вы приняли его слова на веру. И в то же время отказываетесь думать о том, что это означает на практике. Как я уже говорил, органические разумные существа сами не верят в собственные научные теории.
В Свертке существуют крупномасштабные квантовые явления, и разумные создания Строителей научились ими пользоваться. — Талли указал на Жжмерлию. — Он, как вы и я, состоит из частиц. Каждого из нас описывает вектор квантово-механического состояния… очень большой и сложный, но все равно вектор единичного состояния. Разве не очевидно, что Жжмерлия существовал в смешанном квантовом состоянии, когда одновременно пребывал здесь, в Полом Мире и еще в нескольких местах на Дженизии? И разве не ясно, что его полная волновая функция не редуцировалась и не «коллапсировала» к единичному состоянию… к единичному Жжмерлии… пока он не вернулся сюда на эмбриоскафе?
Дари посмотрела на остальных и не увидела никакой реакции. Ей самой речь Талли показалась откровением. Они же молча проглотили все его слова.
— Но если с Жжмерлией случилось именно это, то почему же всех нас миновала чаша сия?
— Я могу только строить домыслы. Очевидно, большую роль в этом сыграл Опекун. Если попадание в смешанное квантовое состояние органических разумных существ какой-то пограничный случай в Свертке, то есть происходит крайне редко или при специально созданных обстоятельствах, тогда, возможно, для этого нужен какой-то «пусковой механизм». Опекун знает, как его обеспечить. Возможно также, что Жжмерлия от природы необычайно склонен к переходу в смешанное квантовое состояние.
— О Господи! — не выдержал Ханс Ребка. Он полулежал в кресле пилота и, казалось, дремал. Теперь он сел прямо. — Необычайно склонен к переходу в смешанное состояние. Талли прав. Это мы видели собственными глазами у Джулиана Грэйвза, когда прибыли сюда. Две его личности на Миранде слились воедино, но мы всегда знали, что это равновесие очень хрупкое, готовое нарушиться в любой момент. Он уже был на грани, и понадобилось совсем немного. Неудивительно, когда он говорит, что больше не может думать! Неудивительно, что он послал сигнал бедствия. Его разум раскололся на кусочки… «Меня слишком много». Две личности в одном теле,
— Я думаю точно так же.
Поскольку Ввккталли не обладал ни эмоциями, ни комплексом неполноценности, это проявление удовольствия при словах Ребки в его поддержку было следствием искусного моделирования.
— А это значит, что не надо лечить советника. Он автоматически станет нормальным, как только мы покинем Свертку и снова вернемся туда, где макроскопические квантовые эффекты не проявляются.
— Тогда чего мы ждем? — Ханс Ребка окинул взглядом их группу. — Мы можем покинуть Свертку сию же минуту. У нас есть доказательство существования зардалу, за которыми мы сюда явились, — он кивнул в сторону детеныша сухопутного головоногого, старательно продолжавшего уничтожать сиденье кресла у пульта, — лучшее, которое только можно представить. Чем скорее мы отсюда уберемся, тем скорее Грэйвз придет в себя. Что нас здесь еще держит?
В случае болезни Джулиана Грэйвза руководителем становился Ребка. Чтобы покинуть Свертку, ему не требовалось одобрения других. Просто он давно понял, что решения, принятые с общего согласия, гарантируют больше содействия.
Машинально он поискал глазами Луиса Ненду как наиболее вероятного оппонента и заметил отсутствие его и Атвар Ххсиал как раз в тот момент, когда в зале появился Дульсимер.
Па этот раз полифем получил точно нужную дозу. Кожа его стала чистой, ярко-зеленой, оба глаза, и большой и сканирующий, смотрели ясно и уверенно. Он изящно балансировал на свернутом хвосте. Словом, демонстрировал отличную форму.
И еще кипел от ярости.
— Ладно. — Он подскакал поближе и встал в центре группы. — Я на многое смотрел сквозь пальцы во время этой экспедиции. Я чуть не утонул, меня преследовали, я умирал с голоду, едва не лишился хвоста… ничего этого мой контракт не предусматривал. Я мирился со всем, терпеливо и храбро. Но это уже чересчур. — Губастый рот его искривился, а большой глаз сердито оглядел каждого. Голос поднялся до яростного вопля: — Где мой корабль? Что вы сделали с «Поблажкой»? Отвечайте немедленно!
Луис Ненда и Атвар Ххсиал задавали себе почти тот же самый вопрос. Они осторожно отчалили от «Эребуса», не включая тяги, чтобы никакими вспышками не привлечь внимания приборов большого корабля.
Через несколько минут полета с неработающими двигателями, Ненда снова оглядел все дисплеи. В компьютер уже заложена программа траектории выхода «Поблажки» из Свертки Торвила Нажатие кнопки — и корабль помчится отсюда стрелой. В нескольких километрах от них, на фоне розового свечения кольцевых сингулярностей темнел бугристый силуэт «Эребуса». На Дженизию спустилась ночь, и ее широкие просторы погружались во тьму. Если зардалу и занимались там какой-то деятельностью, то они обладали ночным зрением или использовали собственные биолюминисцентные источники. Единственным внешним освещением было слабое сияние сингулярностей и чуть видный отраженный блеск полной луны, мерцающей высоко над «Поблажкой», слева от Луиса Ненды.
Он обернулся к сгорбившейся около него Атвар Ххсиал:
— Мы достаточно удалились. Пора прощаться с Дженизией. Там, внизу, много ценного, но если мы хоть чем-то похожи, ты будешь счастлива никогда больше не видеть этот рай. Готова в путь?
Кекропийка кивнула.
— Ладно, Жемчужина, мы идем к тебе. — Луис Ненда щелкнул тумблером и запустил заложенный в компьютер маршрут. Несколько секунд они плавно летели вверх и наружу, нацелившись на мерцающий блеск кольцевых сингулярностей.
А затем Ненда выругался и схватился за рычаги. «Поблажка» меняла курс и довольно заметно. Атвар Ххсиал, не видевшая экранов дисплея, вцепилась всеми шестью ногами в пол и послала отчаянный вопль феромонов:
— Луис! Что-то неладно. Я этого не программировала.
— Черт, конечно, нет! Это не то, чего мы хотели. — Ненда вырубил программу и пытался перейти на ручное управление. Бесполезно. Корабль на него не реагировал, упорно продолжая менять направление. — Мы летим не туда, и я ничего не могу с этим сделать.
— Выключи двигатели.
Ненда не отвечал. Он их уже выключил. На левом экране висела полая луна. Знакомый шафрановый луч взметнулся оттуда, каким-то образом видимый по всей длине, даже в вакууме космоса. Этот луч поймал «Поблажку» и теперь направлял ее.
— Луис! — снова повторила Атвар Ххсиал. — Тяга!
— Выключена.
— Но мы продолжаем ускоряться. Ты знаешь, куда мы летим?
Ненда убрал руки с бесполезного пульта и откинулся в кресле. На переднем экране показалась Дженизия, стремительно увеличиваясь. «Поблажка» устремлялась к ней.
— Я отлично знаю, куда мы направляемся, Ат, — вздохнул он. — И также уверен, что, когда я скажу куда, тебе это точно не понравится.
Дари, наверное, и сама так выглядела. А чувствовала себя и вовсе дряхлой, лет на тысячу.
Бессмысленность их усилий внезапно поразила ее. Невозможно представить, поглядев на эту горстку измученных и покалеченных рабов и авантюристов, что они чего-то достигнут, в чем-то разберутся, не говоря уж о том, чтобы проникнуть в тайны Дженизии, окруженной поясом сингулярностей.
Смех, да и только. Но смеяться ей не хотелось. И даже злиться она больше не могла. А тут она столкнулась еще с одной тайной: присутствие Жжмерлии здесь и сейчас.
— Как мог он здесь оказаться? — Дари словно услышала себя со стороны, и указала на лотфианина. — Он был на Дженизии со мной и Талли. А потом исчез… растаял в воздухе.
Остальным тоже почему-то не хотелось смеяться.
— Жжмерлия был еще на «Эребусе» с Джулианом Грэйвзом, — со вздохом добавил Ханс Ребка. — И исчез здесь. Он входил в наш отряд на Дженизии. И оттуда тоже исчез. А несколько часов назад он прибыл сюда на эмбриоскафе без сознания. Не спрашивай меня. Дари, как это может быть. Теоретик у нас ты. Тебе и карты в руки.
Оптическая иллюзия, зеркала, магия. Мысли Дари разбегались.
— У меня нет объяснений. Это невозможно.
— Тогда подожди секунду, и, может быть, мы услышим самого Жжмерлию. — Луис Ненда показал на Атвар Ххсиал. Складчатый хоботок кекропийки порхал над телом Жжмерлии, касался бледно-лимонных глаз на коротких стебельках, ласкал чувствительные антенны на узкой головке.
В ответ на ее прикосновения тело Жжмерлии подергивалось, он что-то бормотал. Дари и остальные воспринимали это как невнятицу. Внезапно заговорил Луис Ненда.
— Постараюсь повторить все дословно. — Он посадил детеныша зардалу в одно из кресел у пульта, где тот сразу же решительно впился в обивку многочисленными присосками и попробовал ее на вкус. — Ат будет спрашивать и в точности передавать его слова мне, а я так же точно вам. Приготовься, Каллик. Это может начаться в любую секунду.
Букет феромонов плотным облаком висел в воздухе, однако смысл послания был скрыт от большинства присутствующих.
— Я, Жжмерлия, слышу и отвечаю, — заговорил Луис Ненда невыразительным глухим голосом. — Это началось на эмбриоскафе. Меня оставили чинить корабль, пока госпожа моя, Атвар Ххсиал, капитан Ребка и хозяин Ненда отправились изучать постройки зардалу. Я управился с ремонтом раньше срока и решил испытать эмбриоскаф в полете. Он прекрасно все проделал. Поэтому я полетел на нем к постройкам, где обнаружил множество зардалу, выходящих из моря…
В комнате слышалось только хриплое дыхание Жжмерлии и грубый бесстрастный голос Ненды. Рассказ о том, как лотфианин бежал в космос от зардалу, после того, как они загнали экспедицию под землю, о непредвиденной встрече с аморфной сингулярностью, о невероятном спасении, о физических муках на краю этой сингулярности и о невероятном перемещении в Полый Мир, напоминал захватывающий роман. Описание его пробуждения и встречи с Опекуном, вызвало общий интерес и оживленные комментарии.
— Смахивает на Хранителя Мира, — тихо произнес Ребка. — Ненда, не могла бы Атвар Ххсиал подробнее расспросить про это детище Строителей?
— Я могу попросить ее попытаться задать этот вопрос. Однако не думаю, что она может вступить с ним в диалог.
Продолжался монотонный рассказ о том, как Опекун посылал разведчиков для исследования рукава, о том, как укреплялась его вера в свое высокое предназначение — сохранить Дженизию до прихода Строителей. И, наконец… хоботок Атвар Ххсиал задергался, и голос Луиса Ненды дрогнул… Жжмерлия заговорил о себе.
Мозг его раскололся на части, а тело выполняло множество назначений сразу.
Он был одновременно нигде и всюду: с Опекуном в Полом Мире, с Джулианом Грэйвзом на «Эребусе», в обоих отрядах на поверхности Дженизии и в ее недрах. Он умирал в ревущей колонне плазмы, исчезал из цепких щупальцев зардалу, его допрашивал Опекун, а потом он, в свою очередь, задавал запрограммированные им вопросы Хранителю Мира. И, наконец, последняя и худшая мука: Жжмерлия терял свои "я" и наступал коллапс.
Лотфианин лежал, как в колыбели, в четырех лапах Атвар Ххсиал. Когда Ненда произнес слово «коллапс», он сел и огляделся вокруг. Бледно-желтые глаза смотрели растерянно, но осмысленно.
— Коллапс, — повторил он на человеческом языке озадаченным тоном. — Когда коллапс закончился. Опекун сказал, что моя миссия выполнена. Я снова находился в Полом Мире, но он сказал мне, что я должен его покинуть. А теперь я опять на «Эребусе». Как я сюда попал?
Дари оглядела всех по очереди. У них был спокойный, можно сказать, уверенный вид. Хотя «объяснение» Жжмерлии того, как он появлялся во многих местах одновременно и каким образом он мгновенно исчезал из них, по сути дела, ничего не объясняло.
Почему же только она так растеряна и встревожена? Неужели, кроме нее, никого не волнуют эти явления, нарушавшие физические законы? Всю жизнь она отрицала мистику и колдовство, стремясь найти всему разумное объяснение. Но теперь, столкнувшись лицом к лицу с вопиющим нарушением возможного, опровержением всего, во что верила… неужели она должна видеть в этом проявление совершенно новой физики, отличающейся коренным образом от всего ранее изученного?
Дари потерла глаза. Она могла согласиться со многим, но не с этим. Но не получается ли так, что ее нетерпимость неприемлема для настоящего ученого? Она же всегда гордилась гибкостью своего мышления, отсутствием предвзятости, способностью строить теории на фактах, а не на предубеждениях…
В полном изнеможении она погрузилась в горестные размышления, переосмысливая свои привычные представления.
Когда Жжмерлия заговорил за себя сам, Луис Ненда прекратил переводить. Пока внимание всей группы было приковано к лотфианину, он бочком подобрался к Атвар Ххсиал и посредством феромонов спросил:
«Как вообще-то Жжмерлия? Я Имею в виду, как у него с головой? Можешь сказать?»
Атвар Ххсиал осторожно отодвинулась от остальной группы, и Ненда отошел вместе с ней.
«Он на удивление нормален, — тихо сказала она. — Почти все его россказни выглядят неправдоподобно, и вместе с тем нет никаких свидетельств того, что он лжет или сочиняет свою версию».
«Значит, теперь он сможет самостоятельно говорить? И отвечать на вопросы?»
«Думаю, да».
«Значит, самое время действовать. „Поблажка“ заправлена горючим, и на ней никого нет. Наш план — убраться из Свертки. Мы можем сняться, пока все сидят и слушают его с открытым ртом. Пора вернуться на Жемчужину. — Он замолчал, и феромоны повеяли вопросом. — Если ты все еще хочешь покинуть экспедицию».
«Я не уверена, — Атвар Ххсиал была непривычно нерешительна. — Не рано ли? — Два желтых рожка повернулись к группе собравшихся вокруг Жжмерлии, затем снова к Ненде. — Он производит впечатление нормального, но это может означать, что нарушения психики произошли на очень глубоком уровне. Сейчас не слишком хорошее время, чтобы оставлять его».
«Ты пытаешься мне сказать, что хочешь остаться здесь, пока не уверишься, что твой жук в порядке? Если это так, я не против отправиться в одиночку…»
«Этого я не говорила. Я помню, что перед твоей поездкой на Дженизию мы заключили сделку. Кекропийцы не бросаются словами. Но я — госпожа Жжмерлии с того самого момента, как он вышел из личинки. Так что, если ты хочешь остаться подольше…»
«Я тоже согласился на эту сделку. Если хочешь поменять условия договора, буду счастлив. Только не говори мне, что ты оставляешь здесь, если мы покинем этот корабль. Я оставляю здесь гораздо больше, чем ты. — Ненда увидел, как рупоры рожков Атвар Ххсиал обратились в сторону Дари Лэнг. — Пойми меня правильно, я так же близок с Каллик, как ты с Жжмерлией, но я не беру ее с собой. — Он вздохнул. — Сделка есть сделка».
Атвар Ххсиал долго сканировала Ненду, Жжмерлию и Дари Лэнг, потом кивнула.
«Мы оба будем страдать, но взять их с собой не можем. И если мы не отправимся сейчас, кто знает, когда нам повезет в следующий раз… Постараемся, чтобы разлука с Жжмерлией, Каллик… или с кем-то еще, оказалась не очень долгой. Но если даже она затянется… короче, если решаемся ехать, то я предпочитаю сделать это незамедлительно».
Ненда кивнул. Кекропийка и карелланец осторожно попятились к выходу из рубки. У двери они помедлили несколько секунд и долгим взглядом окинули зал. Наконец, как будто придя к молчаливому согласию, они повернулись и поспешили прочь.
Их уход остался незамеченным. Дари Лэнг была поглощена своими мыслями, а внимание всех остальных сосредоточилось на Жжмерлии.
— В этом рукаве много разумных созданий Строителей, — говорил лотфианин. — По словам Опекуна, их сотни или тысячи, все в укромных местах, где никто не догадается их искать. Они общаются друг с другом на протяжении миллионов лет. Но Опекун и Хранитель Мира сомневаются в дееспособности и здравомыслии большинства из них. Они в один голос твердят, что именно в этом регионе, и только в нем будет истинный дом Строителей, когда они вернутся в этот рукав.
Несмотря на то, что всю свою сознательную жизнь Дари была зачарована Строителями и их созданиями, артефактами, в этот момент первоочередным стало совсем другое.
— Жжмерлия! — Она собралась с силами и попыталась все-таки выяснить то, что ее волновало. — Вы говорите, что находились здесь и одновременно на Дженизии. Но ведь этого не может быть. Никто не может находиться сразу в двух местах. Как вы это объясните?
Бледно-желтые глаза закатились. Жжмерлия покачал головой.
— Объяснить? Я ничего не могу объяснить. Я только знаю, что так было.
— А я знаю, что это невозможно.
— Это не может быть невозможным, потому что это произошло.
И, разумеется, этот довод оспорить было нельзя. Жжмерлия выглядел невозмутимым и непреклонным. Дари с досадой смотрела на него.
Остальные молча глядели на них, пока, наконец, Ввккталли не зашевелился и не повернулся к Дари:
— Можно мне говорить?
— Только по делу, — отрезала Дари. Она так устала, так запуталась… что выносить бесконечные рассуждения какого-то дурацкого андроида было выше ее сил.
— По-моему, то, что я хочу сообщить, в высшей степени относится к этому делу. Можно мне говорить?
— Ладно, давайте.
— Существу логичному, каким являюсь я, поведение органических разумных существ, вроде вас, часто кажется аномальным. Например, история человечества — разумных существ, которым в моем банке данных соответствует наибольший объем информации, изобилует случаями веры людей в невозможное на основании неполных данных или отсутствия таковых. Они признавали существование множества разнообразных невероятных созданий: богов, демонов, фей, эльфов, амулетов, волшебных снадобий, проклятий, сглаза и ведьм.
— Талли, если вы собираетесь читать лекцию…
— Но в то же самое время люди и другие органические разумные существа часто не желают признавать предпосылки и следствия своих вполне достоверных научных теорий. — Талли в упор посмотрел на Дари. — Например, вы отвергаете основные принципы квантовой теории.
— Вовсе нет!
— Ах, значит, вы их признаете. Но, по-видимому, в несколько абстрактном смысле. На практическом уровне вы их отвергаете.
— Нет, не отвергаю, — от возмущения Дари даже забыла про свою апатию.
— Значит, вы принимаете за постулат то, что частица или система частиц, таких как электрон или протон, или ядро атома, могут находиться в «смешанном» квантовом состоянии. В сущности, они могут занимать несколько различных возможных положений одновременно. Например, электрон имеет два разрешенных направления вращения, но нельзя сказать что у него тот или другой спин, пока его не стали наблюдать. До этого момента, он может быть частично в одном, частично в другом из возможных спиновых состояний. Вы согласны?
— Это азы теории. И они хорошо подтверждаются экспериментально. Я, безусловно, с этим согласна. В чем дело. Ввкк? Переходите ближе к делу.
— Я о нем и говорю. В этом суть, вся суть. Ведь это вы рассказали мне, что исследователи Свертки Торвила спокойно воспринимали факт мгновенного взаимообмена парных элементов Свертки как проявление квантовых эффектов. Свертка, говорили вы, обладает макроскопическими квантовыми состояниями беспрецедентного масштаба. Вы говорили мне об этом еще до того, как мы вошли в Свертку.
Затем мы полетели в нее. Пилотом был Дульсимер. Помните тот момент, когда движение корабля стало беспорядочным и прерывистым?
— Конечно, помню. На мгновение я подумала, что мы попали в микрогнездо пространственно-временных сингулярностей, но затем поняла, что это бессмыслица.
— И вы спросили капитана Ребку, что происходит. Так как у людей часто возникают проблемы, когда надо восстановить события, разрешите напомнить вам его слова: «Изменения постоянной Планка… большие. Мы скачем по квантовым состояниям локального континуума. Если такие макроскопические квантовые эффекты типичны для Свертки, нам придется нелегко. Квантовая механика в повседневной жизни! Не представляю, что из этого выйдет». Вы приняли его слова на веру. И в то же время отказываетесь думать о том, что это означает на практике. Как я уже говорил, органические разумные существа сами не верят в собственные научные теории.
В Свертке существуют крупномасштабные квантовые явления, и разумные создания Строителей научились ими пользоваться. — Талли указал на Жжмерлию. — Он, как вы и я, состоит из частиц. Каждого из нас описывает вектор квантово-механического состояния… очень большой и сложный, но все равно вектор единичного состояния. Разве не очевидно, что Жжмерлия существовал в смешанном квантовом состоянии, когда одновременно пребывал здесь, в Полом Мире и еще в нескольких местах на Дженизии? И разве не ясно, что его полная волновая функция не редуцировалась и не «коллапсировала» к единичному состоянию… к единичному Жжмерлии… пока он не вернулся сюда на эмбриоскафе?
Дари посмотрела на остальных и не увидела никакой реакции. Ей самой речь Талли показалась откровением. Они же молча проглотили все его слова.
— Но если с Жжмерлией случилось именно это, то почему же всех нас миновала чаша сия?
— Я могу только строить домыслы. Очевидно, большую роль в этом сыграл Опекун. Если попадание в смешанное квантовое состояние органических разумных существ какой-то пограничный случай в Свертке, то есть происходит крайне редко или при специально созданных обстоятельствах, тогда, возможно, для этого нужен какой-то «пусковой механизм». Опекун знает, как его обеспечить. Возможно также, что Жжмерлия от природы необычайно склонен к переходу в смешанное квантовое состояние.
— О Господи! — не выдержал Ханс Ребка. Он полулежал в кресле пилота и, казалось, дремал. Теперь он сел прямо. — Необычайно склонен к переходу в смешанное состояние. Талли прав. Это мы видели собственными глазами у Джулиана Грэйвза, когда прибыли сюда. Две его личности на Миранде слились воедино, но мы всегда знали, что это равновесие очень хрупкое, готовое нарушиться в любой момент. Он уже был на грани, и понадобилось совсем немного. Неудивительно, когда он говорит, что больше не может думать! Неудивительно, что он послал сигнал бедствия. Его разум раскололся на кусочки… «Меня слишком много». Две личности в одном теле,
— Я думаю точно так же.
Поскольку Ввккталли не обладал ни эмоциями, ни комплексом неполноценности, это проявление удовольствия при словах Ребки в его поддержку было следствием искусного моделирования.
— А это значит, что не надо лечить советника. Он автоматически станет нормальным, как только мы покинем Свертку и снова вернемся туда, где макроскопические квантовые эффекты не проявляются.
— Тогда чего мы ждем? — Ханс Ребка окинул взглядом их группу. — Мы можем покинуть Свертку сию же минуту. У нас есть доказательство существования зардалу, за которыми мы сюда явились, — он кивнул в сторону детеныша сухопутного головоногого, старательно продолжавшего уничтожать сиденье кресла у пульта, — лучшее, которое только можно представить. Чем скорее мы отсюда уберемся, тем скорее Грэйвз придет в себя. Что нас здесь еще держит?
В случае болезни Джулиана Грэйвза руководителем становился Ребка. Чтобы покинуть Свертку, ему не требовалось одобрения других. Просто он давно понял, что решения, принятые с общего согласия, гарантируют больше содействия.
Машинально он поискал глазами Луиса Ненду как наиболее вероятного оппонента и заметил отсутствие его и Атвар Ххсиал как раз в тот момент, когда в зале появился Дульсимер.
Па этот раз полифем получил точно нужную дозу. Кожа его стала чистой, ярко-зеленой, оба глаза, и большой и сканирующий, смотрели ясно и уверенно. Он изящно балансировал на свернутом хвосте. Словом, демонстрировал отличную форму.
И еще кипел от ярости.
— Ладно. — Он подскакал поближе и встал в центре группы. — Я на многое смотрел сквозь пальцы во время этой экспедиции. Я чуть не утонул, меня преследовали, я умирал с голоду, едва не лишился хвоста… ничего этого мой контракт не предусматривал. Я мирился со всем, терпеливо и храбро. Но это уже чересчур. — Губастый рот его искривился, а большой глаз сердито оглядел каждого. Голос поднялся до яростного вопля: — Где мой корабль? Что вы сделали с «Поблажкой»? Отвечайте немедленно!
Луис Ненда и Атвар Ххсиал задавали себе почти тот же самый вопрос. Они осторожно отчалили от «Эребуса», не включая тяги, чтобы никакими вспышками не привлечь внимания приборов большого корабля.
Через несколько минут полета с неработающими двигателями, Ненда снова оглядел все дисплеи. В компьютер уже заложена программа траектории выхода «Поблажки» из Свертки Торвила Нажатие кнопки — и корабль помчится отсюда стрелой. В нескольких километрах от них, на фоне розового свечения кольцевых сингулярностей темнел бугристый силуэт «Эребуса». На Дженизию спустилась ночь, и ее широкие просторы погружались во тьму. Если зардалу и занимались там какой-то деятельностью, то они обладали ночным зрением или использовали собственные биолюминисцентные источники. Единственным внешним освещением было слабое сияние сингулярностей и чуть видный отраженный блеск полной луны, мерцающей высоко над «Поблажкой», слева от Луиса Ненды.
Он обернулся к сгорбившейся около него Атвар Ххсиал:
— Мы достаточно удалились. Пора прощаться с Дженизией. Там, внизу, много ценного, но если мы хоть чем-то похожи, ты будешь счастлива никогда больше не видеть этот рай. Готова в путь?
Кекропийка кивнула.
— Ладно, Жемчужина, мы идем к тебе. — Луис Ненда щелкнул тумблером и запустил заложенный в компьютер маршрут. Несколько секунд они плавно летели вверх и наружу, нацелившись на мерцающий блеск кольцевых сингулярностей.
А затем Ненда выругался и схватился за рычаги. «Поблажка» меняла курс и довольно заметно. Атвар Ххсиал, не видевшая экранов дисплея, вцепилась всеми шестью ногами в пол и послала отчаянный вопль феромонов:
— Луис! Что-то неладно. Я этого не программировала.
— Черт, конечно, нет! Это не то, чего мы хотели. — Ненда вырубил программу и пытался перейти на ручное управление. Бесполезно. Корабль на него не реагировал, упорно продолжая менять направление. — Мы летим не туда, и я ничего не могу с этим сделать.
— Выключи двигатели.
Ненда не отвечал. Он их уже выключил. На левом экране висела полая луна. Знакомый шафрановый луч взметнулся оттуда, каким-то образом видимый по всей длине, даже в вакууме космоса. Этот луч поймал «Поблажку» и теперь направлял ее.
— Луис! — снова повторила Атвар Ххсиал. — Тяга!
— Выключена.
— Но мы продолжаем ускоряться. Ты знаешь, куда мы летим?
Ненда убрал руки с бесполезного пульта и откинулся в кресле. На переднем экране показалась Дженизия, стремительно увеличиваясь. «Поблажка» устремлялась к ней.
— Я отлично знаю, куда мы направляемся, Ат, — вздохнул он. — И также уверен, что, когда я скажу куда, тебе это точно не понравится.
24
Определение реальности; смысл существования; природа Вселенной.
Философские теории рукава, касающиеся этих вопросов, отличались такой же многочисленностью и разнообразием, как и разумные существа, населяющие его. Они охватывали широкий спектр взглядов от обратного платонизма Тойфеля («существует то, что ты видишь, и, может быть, немножко больше»), через радикальный прагматизм космических мантикоров с Тристана («реально то, что я сочту таковым») и далее, к закону неделимости, по которому живет ульевая цивилизация мирмеконов Декантила («Вселенная есть единое целое, и бессмысленно говорить о функциях ее составных частей»).
Насчет своих взглядов Дари не сомневалась: Вселенная существует реально, а если кто-то думает иначе, пусть лечится у психиатра. То, что происходило сейчас, наверняка было объективной реальностью.
Но сможет ли понять эту реальность живое органическое существо, разум и логические способности которого подвержены воздействию бури гормонов, ферментов и прочей требухи?
Это был вопрос гораздо более тонкий. Сама Дари была склонна ответить на него отрицательно. Если для этого нужен хороший пример, достаточно было взглянуть на недавние события.
Возьмем вчерашний день. По возвращении на «Эребус» с Дженизии, объективная Вселенная представлялась ей местом старым, потрепанным и жалким, утомленное настоящее безрадостно тащилось в бесцельное будущее.
Ее укачали волны изнеможения, растерянности, гнева, сменившиеся, наконец, ленивым безразличием.
Ну а теперь? Днем позже? Двенадцать часов глубочайшего сна, и вот уже кровь играет в ее жилах. Она подкрепилась трапезой, достойной великана, и обнаружила, что, пока она спала. Вселенная сильно изменилась. Сегодня она сверкала и переливалась огнями, как давно потерянные сокровища Джестина.
И она сама тоже светилась.
«Эребус» медленно и плавно выбирался из глубин Свертки Торвила. Дари сидела бок о бок с молчаливым Хансом Ребкой и любовалась открывающейся панорамой. Ребка был раскованнее, чем обычно. Наверное, этому способствовали расстилавшиеся перед ними красоты. Они менялись каждую секунду: то огненное дымчато-красное море, озаренное брызгами крутящегося фейерверка из крошечных спиральных галактик, которые кружились в миллион миллиардов раз быстрее, чем настоящие, а через мгновение все окутывал непроницаемый мрак, темнота, которую, кажется, можно было пощупать. В это время зрение сменилось осязанием. Корабль скользил сквозь бездну с прерывистыми содроганиями, заставлявшими тело Дари трепетать. Нечто невидимое ласкало ее кожу… изнутри, нежными и опытными, чувственными пальцами.
— Макроскопические квантовые состояния, — лениво заметил Ханс Ребка и махнул рукой в сторону броуновского движения на мониторе. — Но они становятся все меньше. Еще несколько минут, и мы придем к нормальному масштабу.
— М-м, — интеллектуальная часть Дари кивнула и попыталась принять умный вид. А все остальное, глупое, ухмыляясь, млело от наслаждения чувственными радостями мира. Просто непозволительно было, чтобы что-то доставляло такое удовольствие. Неужели он не чувствует того же, что она? Нет, у этого мужчины явно что-то не в порядке.
— Согласно дульсимеровскому маршруту, — продолжал Ребка, — это наша последняя встреча с макросостоянием. Еще несколько минут, и Грэйвз придет в норму. Он уже чувствует себя лучше, просто из-за того, что владеет информацией о себе.
— Угу. — Если бы водить сюда, в эту часть Свертки, туристические корабли и останавливать их здесь на несколько часов, можно было бы сколотить целое состояние. Если бы кто-нибудь смог долго выдержать такое удивительное блаженство… И самой быть на этом корабле… в каждом полете…
— Эй! — Он уставился на нее. — Что это у тебя такой довольный вид? Я-то думал, что ты сегодня будешь в унынии, а у тебя рот до ушей.
— А-а… — Дари посмотрела ему в глаза и внесла поправку в свои размышления. Надо возить сюда туристок, а не туристов.
Но щекочущее ощущение внутри уже стихло, и она наконец смогла заговорить.
— А почему бы мне не улыбаться? Мы нашли зардалу, спаслись с Дженизии, и у нас с собой живой детеныш зардалу для доказательства Совету, мы на пути домой. Разве нечему радоваться?
— Нам — да. Грэйвзу, Талли и мне. А тебе — нет.
— Ханс, ты что, снова собираешься пороть эту чушь насчет меня и Луиса Ненды… Он только пытался объяснить, что они собираются сделать с «Поблажкой». Я уверена, что именно это. А потом, когда я не стала слушать, он положил руку…
— Это неважно. Мы знаем, что случилось с «Поблажкой». Пока ты спала как убитая, Каллик обнаружила план полета в закрытом файле резервного компьютера «Эребуса». Ненда и Атвар Ххсиал направляются на Жемчужину за кораблем Ненды.
Дари на мгновение замолчала. Она надеялась в недалеком будущем тоже побывать на Жемчужине, но сейчас упоминать об этом не стоило.
— Ну, а если ты думаешь, что моя улыбка относится к Ненде…
— И думать об этом забыл.
Философские теории рукава, касающиеся этих вопросов, отличались такой же многочисленностью и разнообразием, как и разумные существа, населяющие его. Они охватывали широкий спектр взглядов от обратного платонизма Тойфеля («существует то, что ты видишь, и, может быть, немножко больше»), через радикальный прагматизм космических мантикоров с Тристана («реально то, что я сочту таковым») и далее, к закону неделимости, по которому живет ульевая цивилизация мирмеконов Декантила («Вселенная есть единое целое, и бессмысленно говорить о функциях ее составных частей»).
Насчет своих взглядов Дари не сомневалась: Вселенная существует реально, а если кто-то думает иначе, пусть лечится у психиатра. То, что происходило сейчас, наверняка было объективной реальностью.
Но сможет ли понять эту реальность живое органическое существо, разум и логические способности которого подвержены воздействию бури гормонов, ферментов и прочей требухи?
Это был вопрос гораздо более тонкий. Сама Дари была склонна ответить на него отрицательно. Если для этого нужен хороший пример, достаточно было взглянуть на недавние события.
Возьмем вчерашний день. По возвращении на «Эребус» с Дженизии, объективная Вселенная представлялась ей местом старым, потрепанным и жалким, утомленное настоящее безрадостно тащилось в бесцельное будущее.
Ее укачали волны изнеможения, растерянности, гнева, сменившиеся, наконец, ленивым безразличием.
Ну а теперь? Днем позже? Двенадцать часов глубочайшего сна, и вот уже кровь играет в ее жилах. Она подкрепилась трапезой, достойной великана, и обнаружила, что, пока она спала. Вселенная сильно изменилась. Сегодня она сверкала и переливалась огнями, как давно потерянные сокровища Джестина.
И она сама тоже светилась.
«Эребус» медленно и плавно выбирался из глубин Свертки Торвила. Дари сидела бок о бок с молчаливым Хансом Ребкой и любовалась открывающейся панорамой. Ребка был раскованнее, чем обычно. Наверное, этому способствовали расстилавшиеся перед ними красоты. Они менялись каждую секунду: то огненное дымчато-красное море, озаренное брызгами крутящегося фейерверка из крошечных спиральных галактик, которые кружились в миллион миллиардов раз быстрее, чем настоящие, а через мгновение все окутывал непроницаемый мрак, темнота, которую, кажется, можно было пощупать. В это время зрение сменилось осязанием. Корабль скользил сквозь бездну с прерывистыми содроганиями, заставлявшими тело Дари трепетать. Нечто невидимое ласкало ее кожу… изнутри, нежными и опытными, чувственными пальцами.
— Макроскопические квантовые состояния, — лениво заметил Ханс Ребка и махнул рукой в сторону броуновского движения на мониторе. — Но они становятся все меньше. Еще несколько минут, и мы придем к нормальному масштабу.
— М-м, — интеллектуальная часть Дари кивнула и попыталась принять умный вид. А все остальное, глупое, ухмыляясь, млело от наслаждения чувственными радостями мира. Просто непозволительно было, чтобы что-то доставляло такое удовольствие. Неужели он не чувствует того же, что она? Нет, у этого мужчины явно что-то не в порядке.
— Согласно дульсимеровскому маршруту, — продолжал Ребка, — это наша последняя встреча с макросостоянием. Еще несколько минут, и Грэйвз придет в норму. Он уже чувствует себя лучше, просто из-за того, что владеет информацией о себе.
— Угу. — Если бы водить сюда, в эту часть Свертки, туристические корабли и останавливать их здесь на несколько часов, можно было бы сколотить целое состояние. Если бы кто-нибудь смог долго выдержать такое удивительное блаженство… И самой быть на этом корабле… в каждом полете…
— Эй! — Он уставился на нее. — Что это у тебя такой довольный вид? Я-то думал, что ты сегодня будешь в унынии, а у тебя рот до ушей.
— А-а… — Дари посмотрела ему в глаза и внесла поправку в свои размышления. Надо возить сюда туристок, а не туристов.
Но щекочущее ощущение внутри уже стихло, и она наконец смогла заговорить.
— А почему бы мне не улыбаться? Мы нашли зардалу, спаслись с Дженизии, и у нас с собой живой детеныш зардалу для доказательства Совету, мы на пути домой. Разве нечему радоваться?
— Нам — да. Грэйвзу, Талли и мне. А тебе — нет.
— Ханс, ты что, снова собираешься пороть эту чушь насчет меня и Луиса Ненды… Он только пытался объяснить, что они собираются сделать с «Поблажкой». Я уверена, что именно это. А потом, когда я не стала слушать, он положил руку…
— Это неважно. Мы знаем, что случилось с «Поблажкой». Пока ты спала как убитая, Каллик обнаружила план полета в закрытом файле резервного компьютера «Эребуса». Ненда и Атвар Ххсиал направляются на Жемчужину за кораблем Ненды.
Дари на мгновение замолчала. Она надеялась в недалеком будущем тоже побывать на Жемчужине, но сейчас упоминать об этом не стоило.
— Ну, а если ты думаешь, что моя улыбка относится к Ненде…
— И думать об этом забыл.