Шервуд Том. Остров Локк

   Пока мы плыли назад, на удаляющемся берегу не показался ни один человек.
   Конечно же, с нашей скалы за нами пристально наблюдали, и, когда плот ткнулся в край причала, возле него уже стояли все: Нох, опустивший мушкет прикладом в песок и сжавший ствол маленькими сухонькими ручками (кончик ствола мушкета был выше его лысой макушки), вбежавшие на доски причала Малыши, взявшиеся за руки, и стоящие поодаль Эвелин с Алис, топчущийся рядом с ними долговязый, нескладный мистер Бигль. Недоставало лишь Мэри Бигль, но она, без сомнения, хлопотала на кухне.
   Гостей тут же, на берегу, усадили на скамью, и опытный в обращении с бритвами Бэнсон взялся за их волосы и бороды. Отдавали последний свой жар угли под котлом с горячей водой, были приготовлены мыло, пресная вода, холсты и полные комплекты чистого белья.
   Новые жители нашей Маленькой Англии, преобразившись, поднялись по лестнице на террасу, где их поджидал сюрприз. Забавно и грустно было видеть, что они просто онемели, когда увидели приготовленный для них стол. Суп со свиными рёбрышками, исходящие паром холмики риса в озерцах соуса с поджаркой, окорок, рыбный пирог, компот, свежий хлеб, ром в стаканчиках.
   Спать им отвели в той самой пустующей комнате.
   Утро следующего дня было весёлым и шумным. Новым жителям показывали бочки с провиантом, запасы вяленой рыбы, штабеля кирпичей. Всё приводило их в изумление и восторг. Робертсон, например, решительно отказывался верить, что всё увиденное им – дело наших рук.
   После завтрака я попросил всех остаться за столом и сообщил о своей идее – каждый день, в полдень, в тихую и безветренную погоду зажигать на вершине скалы большой костёр, в который подсыпать угля, чтобы к небу поднимался чёрный столб дыма. Даже если наш остров лежит в стороне от караванных путей, рано или поздно этот сигнал заметит какое-нибудь случайное судно.
   Нужно было видеть, какой радостью засветились лица моих друзей!
   Воодушевление было так велико, что не только женщины, но и мистер Бигль отправился поднимать на вершину скалы дрова и уголь. Я же перед тем, как отправиться вместе со всеми, спрятал оружие под замок в арсенал – всё, кроме своей зелёной Крысы.
   Раз за разом мы поднимали наверх маленькие вязанки, пока дров не набралось достаточно, чтобы разложить большой костёр. Я достал своё увеличительное стекло, поймал им солнечный лучик – и через минуту огонь заскользил по дереву. Быстро набросав сверху куски угля, мы стали поодаль, радостно наблюдая, как вверх поднимается действительно густой и высокий столб дыма.
   Вдруг за нашими спинами раздался крик кого-то из мальчишек:
   – Смотрите, плот!
   Я взглянул вниз, на озеро, и увидел, что наш плот с двумя людьми на нём направляется к выходу в океан.
   – Кто это? – послышался чей-то тревожный голос, и тут же стало ясно, кто:
   – Глэг! И Даниэль!
   Страшное предчувствие сдавило мне грудь. Обдирая о камни колени и локти, я кинулся вниз, к пещере. Кто-то так же стремительно спускался за мной следом.
   – Миссис Бигль! – закричал я издали. – Здесь были Даниэль и Глэг?
   – Эти новые матросы? – она повернулась ко мне от плиты. – Вот совсем недавно были. Ушли к озеру.
   Что было духу я побежал к арсеналу. Дверь цела, замок на месте. Скорее, скорее проверить! Трясущимися руками я отпер дверь. Оружия не было! Ни ружья, ни мушкета, ни пистолетов. Исчезли и бочонок с порохом, и шпаги. Стена со стороны комнаты близнецов была проломлена. На развороченных кирпичах лежал, поблёскивая натёртым кончиком, тяжёлый лом.
   В голове у меня гудело. Медленно переступая ватными ногами, я вернулся к миссис Бигль и, тяжело ворочая языком, спросил:
   – Они несли что-нибудь?
   – Большой тюк одеял, – растерянно смотрела на меня старушка. – Сказали, что вы, мистер Том, распорядились просушить…
   Эвелин подхватила меня под руку и помогла сесть на скамью у стола. Все молча столпились вокруг. Помню, что в этот миг я испытывал отчаянный стыд за свою слабость, но пересилить её не мог.
   Тихо удалившиеся куда-то Джоб, Джейк и Робертсон вернулись и подошли ко мне. Левые руки у всех троих, повыше запястий, были почему-то перевязаны. Я удивлённо поднял на них глаза. Робертсон протягивал мне какую-то сразу напугавшую меня вещь. Усилием воли я заставил себя собраться, всмотрелся и понял, что этот предмет – кусок белой ткани, мокро расцвеченный тремя пятнами крови.
   – Мистер Том, – дрогнувшим голосом произнёс кто-то из них. – Клянёмся кровью. У нас нет больше способа заверить вас в том, что мы не знали о затее Глэга и Даниэля.
   Повисла тишина. Мгновение, другое я сидел, уставившись на этот бело-красный лоскут, затем вскочил, выхватил его у Робертсона и бросился к дальней площадке пещеры. Там я вскинул его вверх и закричал вслед удаляющемуся плоту:
   – Стив! Глэг! Даниэль! Вы пролили эту кровь! Это вы!

ВОЙНА

   Плот остановился у обгорелых останков корабля, навстречу к нему от острова шла шлюпка. Вот уже вместе они двинулись в нашу сторону. Сначала я не обратил внимания на маленькую деталь, делающую эту и без того страшную картину просто зловещей. Её увидел Нох.
   – Так я и думал, – сказал он вдруг, протягивая мне подзорную трубу. – Флаг, мистер Том!
   Я ещё раз посмотрел на недобрую флотилию и всё понял. Над шлюпкой, на верхушке короткой мачты вяло шевелился чёрный флаг. В середине на нём были нашиты вырезанные из белой материи человеческий череп и две скрещенные кости.
   – Чёрный Роджер ^[37], – упавшим голосом произнёс Джейк.
   – Ради Бога, джентльмены, что это значит?! – воскликнула Алис.
   – Это значит, что к нам идут пираты, – ответил ей Джейк.
   – Зачем?
   – Известное дело, – промолвил Нох. – Убивать и грабить.
   А над нами, с вершины скалы, уже не символом надежды, а вестником беды поднимался к небу чёрный столб дыма.
   Однако нужно было что-то делать.
   В толкотне и спешке внесли в крепость все вещи, посуду, котёл, стулья. Дверь закрыли и подпёрли кольями. Затем женщины, дети и Бигли отправились в дальнюю комнату, к Жуку, а мы, шестеро мужчин, при свете факела сгрудились возле запертого входа.
   – Они будут воевать? – угрюмо, вполголоса, спросил Бэнсон.
   – Они уже воюют, – в тон ему отозвался Джейк.
   – Но, может быть, на убийство они не решатся?– неуверенно предположил я.
   – Мы жили с ними, – тяжело взглянул на меня Робертсон. – И очень хорошо их узнали. Еду отберут. Женщин заставят быть их жёнами. Всех заставят на себя работать. Кто будет противиться – убьют.
   Снова тишина. Все посматривали то на меня, то себе под ноги.
   – Я буду драться, – тихо сказал я.
   – Мы решение приняли, – так же тихо обронил Джейк, подняв перед собой перевязанную руку. – Мы в команде.
   Стоящий с ним рядом Робертсон молча кивнул.
   – Я в команде, – твёрдо сказал Бэнсон. И, подняв широкое, со странным выражением довольства, лицо, добавил: – Я тоже буду драться.
   – Вот и славненько, – удивительно спокойным голосом проговорил Нох. – Давайте, джентльмены, готовиться.
   Он быстро достал из кучи деревяшек два шеста, длиной ярда по два, и принялся делать им навершия, к одному привязывая мой зелёный тесак с Крысой, к другому – ту самую абордажную саблю, отданную мне Глэгом, и которую, виновато пряча глаза, принесли откуда-то близнецы. Другого оружия не было. С этим мы затаились у двери.
   Ждать пришлось недолго. Со стороны озера, приглушённый стеной и дверью, донёсся звук выстрела. Спустя несколько минут на лестнице зазвучал топот, послышались голоса. В дверь дважды сильно ударили.
   – Эй! – весело прокричал Стив. – Кто это забрался в наш домик?
   – И кто это кушает нашу еду? – это уже Герберт.
   Сразу же после этого раздался целый град весёлых выкриков – разбойники нашли бочонок с ромом, забытый нами под столом.
   – Эй, мистер Том! – снова подал голос Стив. – Или впустите нас в домик, или мои ребята сломают дверь, но тогда уже они будут очень сердиты!
   Мы замерли за дверью, крепче сжав древка своих самодельных протазанов ^[38].
   – Даю вам десять минут!
   По ту сторону двери звякали кружки. По эту – напряжённое молчание и полумрак. Кто-то хрустнул пальцами.
   Вдруг в голове моей пронеслась отчаянная мысль.
   – Джейк! – шепнул я. – Возьмите!
   Я сунул ему древко с зелёным клинком на конце и добавил:
   – Держите дверь, во что бы то ни стало. Нох, Робертсон, быстро со мной!
   Не вслушиваясь, а твёрдо зная, что двое бросились следом, я метнулся к инструментам. Выхватив из кучи два лома, я протянул один Робертсону, а Ноху крикнул:
   – Пустой бочонок, только сухой внутри, быстро!
   Старик мгновенно исчез, а мы подбежали к каменной кладке, где были замурованы две бочки с порохом. Когда-то я досадовал, что они попались нам среди провианта: выбросить жалко, а хранить – опасно. Сейчас же в них было, как я надеялся, наше спасение.
   – Бей! – коротко сказал я и обрушил лом на каменную стенку.
   Спустя несколько минут кладка была разрушена настолько, что можно было добраться до бочек. Мы сбили верхние обручи с одной из них и сняли крышку. Нох уже стоял с пустым бочонком, прижимая его к животу.
   – Сыпь! – задыхаясь, просипел я.
   Шесть рук принялись стремительно метать в бочонок чёрный, шипучий порошок. В мгновение ока он наполнился, и мы потащили его к двери. Установив его перед самой дверью, я приказал:
   – Теперь – все назад, к дальней площадке. Бэнсон, успокойте женщин и детей, на всякий случай приготовьтесь спустить их в корзине в океан. Если кто-то из пиратов прорвётся, плывите на их остров. Там есть вода и фрукты. Не думаю, чтобы у них оставались силы догонять вас. Джоб, Джейк, Робертсон, возьмите протазаны и спрячьтесь в какой-нибудь комнате. Задержите всех, если кто уцелеет, пока не отплывут женщины и дети. Потом прыгайте сами. Бэнсон подберёт вас внизу. Нох, скорее новый факел!..
   Снова резкий стук в дверь, я даже вздрогнул.
   – Эй, мастер! Время вышло!
   Стив говорил властным, хозяйским голосом. За дверью похохатывали.
   – Или мастер не знает? Но ведь у мастера есть серебряные часы, пусть он на них посмотрит.
   – В последний раз! – глумливо взвизгнул Герберт, вызвав новый взрыв хохота.
   Я шагнул вперёд, резко клацнул железным засовом, толкнул дверь. Голоса смолкли. В глаза хлынул почти ослепивший меня солнечный свет. В проёме выросла высокая фигура Стива в зелёном, расшитом золотом камзоле (не один я поживился на корабле), за поясом – два моих пистолета, шпага на роскошной перевязи.
   – Всем стоять! – громко сказал я.
   В дверь просунулись чьи-то головы, блеснул ствол мушкета. Герберт нарочито испуганно заойкал, его поддержали издевательским смехом. Из тяжело дышащих ртов пахнуло ромовой вонью.
   – Вы подняли Чёрного Роджера, – перебил я их веселье. – Отныне вы вне закона. Сейчас вы вернётесь на берег…
   – Что-о?! – заревел Герберт, протискиваясь в дверь сбоку от Стива.
   – Или вы думаете, что это не порох?! – зло заорал я в ответ.
   Схватив полную пригоршню чёрного порошка, я подкинул его в воздух перед собой. Он взметнулся плотным облачком, и в это облачко я сунул горящий факел. Мгновенно оно превратилось в огненный шар. Пламя хлопнуло, горячая волна ударила в грудь и лицо. Едко запахло пороховым дымом. Стив вскинул руку к лицу, попятился.
   – Сейчас вы вернётесь на берег. После этого придёт один человек – один и без оружия. На переговоры. Всё. Теперь даю вам десять секунд. Если вы не уберётесь, от места, где мы стоим, ничего не останется.
   – Дьявол!! – со жгучей ненавистью глядя на меня, Стив скрипел зубами.
   – Или вы думаете, что у меня есть другой выход?! – я наклонил факел над бочонком.
   – Бежим! – испуганно прохрипел Герберт и уже из-за спины Стива завизжал: – Он бешеный! Бешеный!
   Стива схватили сзади, потащили к лестнице. Через мгновение их каблуки загрохотали по каменным ступеням.

ГЛАВА 12. ПУШКИ И ПЛОТ

   Грохот поспешных шагов скатывался всё дальше по лестнице – вниз, вниз… Сердце моё трепетало где-то у горла. Во рту было кисло от привкуса дыма. В ушах звенело. Я почувствовал, что кто-то мягко отдирает мои пальцы от древка факела, и оглянулся.

ОЛЛИРОЙС

   Нох забрал у меня факел, отдал подбежавшему Робертсону. Джоб и Джейк с протазанами встали у меня по бокам. Джоб восхищённо-недоверчиво покачивал головой, Робертсон принялся сметать с моего лица пороховые крошки.
   В это время снизу донеслись крики. Мы вышли на террасу, сгрудились у барьера. На лестнице, на самых нижних ступеньках, лежал Даниэль. Стив что было силы бил его ногами.
   – Ты сказал, что у них нет оружия и нет пороха!
   И при каждом ударе он выкрикивал:
   – Нет пороха?! Нет пороха?!
   Поодаль, на песке, на коленях стоял Глэг. Алыми пальцами он сжимал разбитое лицо.
   – Предатели умирают первыми! – громко сказал Робертсон.
   Наверное, излишне громко. Стив метнулся к Герберту, вырвал у него мушкет и, почти не целясь, выстрелил. Пуля ударила в стену, провизжав совсем рядом с нашими головами. Брызнула кирпичная крошка. Отличный стрелок. Охотник.
   Острый осколок кирпича впился в шею Джоба, потекла кровь. Мы поспешили скрыться и запереть дверь.
   Придя к дальней площадке, мы нашли всех уже более или менее успокоенными. Нох и Бэнсон налаживали новый стол. Мэри Бигль достала продукты, несколько бутылок вина. (Бочонок с ромом остался у пиратов, а открывать новый мы не стали.) Обед был тревожным и быстрым. Однако, насытившись и освободившись от недавнего напряжения, все сошлись на том, что положение не так уж плохо. Посовещавшись, мы выработали план действий и принялись за дело.
   Прежде всего, к лестнице выставили наблюдателя. Первым пост занял Робертсон, через час его должен был сменить Джоб, затем Джейк. А Нох, Бэнсон и я, как уже опытные кораблестроители, взялись сколачивать новый плот – на всякий случай, чтобы не сидеть в пещере, как в мышеловке.
   Эдд и Корвин проявили вдруг твёрдость, граничащую с бунтом. Они требовали разрешить им дежурить вместе с наблюдателями. Потрясая своими часами, они заявили, что будут следить за своевременной сменой стражи, к тому же в случае каких-либо действий со стороны пиратов, кто быстрее них мог примчаться и сообщить? Умоляюще глядя на меня, они выдвинули, наконец, последний аргумент – что даже их отец, пропавший Давид Дёдли, при всём желании не смог бы устроить им такое приключение. И я разрешил. Я подумал – ладно, хорошо уже то, что дети считают происходящее всего лишь приключением, и позволил. А что было делать?
   Страже оставили один из протазанов и несколько крупных камней – сбрасывать в случае опасности вниз по лестнице.
   Выбирая из наших запасов брёвна потолще, я занялся плотом. Он должен быть широким и устойчивым, способным принять и вывезти двенадцать человек.
   Минул день, и ничего больше не произошло. Пираты пили и горланили на берегу, невидимые за деревьями. Очевидно, они ничего не предпримут, пока не выпьют весь бочонок. За это время необходимо придумать выход из создавшегося положения.
   Вечером, завершив основные дела, именно над этим я и раздумывал, сидя в невесёлом уединении в разрушенном арсенале. Все, за исключением стражи, находились на площадке возле Жука – там шли последние мелкие работы на плоту. Вдруг полусвет в дверном проёме заслонил чей-то силуэт.
   Эвелин. Она вошла, присела передо мной, взяла мои руки в свои ладони. Переживание сделало коричневатый бархат её глаз тёмным и глубоким. Так ничего и не сказав (да и что было говорить-то!), она привстала и очень тихо и просто поцеловала меня. И медленно повернулась и вышла, невесомо переступив через кирпичные осколки.
   На ночь мы сняли стражу и заперлись внутри дома. Бэнсон, Джейк, Робертсон и я, взяв оружие, устроились в комнате Биглей, самой ближней к двери. Все остальные разместились в комнатах близнецов и моей.
   Вдруг, уже глубокой ночью, послышался осторожный стук в дверь. Нас как будто подбросило! Стук повторился, и я, прячась за угол, чтобы не попасть под выстрел, спросил:
   – Кто здесь?
   – Я Оллиройс, а вы кто?
   – Мы не знаем такого. Кто вы?
   – Месяц назад наш корабль разбило штормом, я был на нём канониром. Спасся я один, и жил на островке, не очень далеко отсюда. Вчера утром увидел чёрный дым и рискнул – взял обломок доски и приплыл. Тут шлюпка с Чёрным Роджером. Похоже, они вас заперли?
   – Как назывался ваш корабль, мистер Оллиройс?
   – “Дукат”.
   – “Дукат”! – не сдержавшись, воскликнул я, но, вспомнив злое коварство Стива, спросил:
   – Чем вы докажете, что вы канонир с “Дуката”?
   – Да чем же я могу доказать? – взволнованный и приглушённый пронёсся возглас за дверью. – Я действительно с “Дуката”, канонир, мне даже дали награду за меткую стрельбу.
   – Золотую монету? – вспомнил я.
   – О да, да! Так вы тоже с “Дуката”? – в ночном голосе послышались ликующие нотки. – Ради Бога, открывайте же скорей, я столько дней не видел живого человека! На обломке, который меня вынес на остров, была только деревянная клетка с курами, такая насмешка!..
   – Над дверью окно, мистер Оллиройс, – перебил я его, – бросьте в него свою монету!
   Раздался шорох, затем под ногами у нас звякнуло.
   – Близнецов сюда, быстро! – скомандовал я, и кто-то тут же их позвал.
   – Ваша? – спросил я, протягивая на ладони старинную золотую монету.
   – Это отца, отца! – заторопились они.– Он дал нам её, чтобы мы стрелка наградили, который из пушки!
   Затолкав мальчишек подальше в комнату (назад они ни за что бы не ушли), мы приготовили на всякий случай оружие, и я отпер дверь. К нам, щурясь на свет факела, осторожно скользнул худой, обросший человек. Дверь захлопнулась, лязгнул засов. Я бросился и крепко обнял его.
   На площадке у Жука воцарилось радостное оживление. Ярче запылал костёр, захлопотала над корзинами с едой миссис Бигль.
   – Корвин! Эдд! И вы здесь? – ночной гость дрожал от волнения.
   Его кормили, поили, рассказывали, перебивая друг друга, о том, что с нами произошло. Я же лихорадочно вертел в голове одну сумасшедшую мысль. Сходил, проверил оставшихся у двери Джейка и Робертсона. Возвращаясь, захватил горсть пороха из бочонка.
   – Канонир! – громко сказал я, подходя к столу.
   Он вздрогнул и оглянулся. Все замолчали.
   – Годится этот порох для пушек? – я протянул к нему руку.
   – Отличный порох, сэр! – доложил Оллиройс, вскочив и вытянувшись.
   – Мистер Том, да это же… Это же… – Бэнсон, вытаращив глаза, диковато смотрел на меня.
   – Сумеем, толстяк? – я сам холодел от в общем-то не принятого ещё решения.
   – Если сумеем, это же спасение для всех! – он быстро глянул на Алис.
   – А что вы затеваете? – тревожно спросила Эвелин. – Это опасно?
   – Нет, не опасно, – ответил я. – Трудно – да. А ночью, в темноте – почти невозможно.
   – Мы достанем пушки, – твёрдо сказал Бэнсон. – Сколько человек возьмем, мистер Том?
   – Возьмем Джейка и Робертсона. Джоб, Эдд, Корвин! Смените их у дверей.
   Жука подкатили к обрыву. Заскрипел ворот, плот начал медленно опускаться в чёрную бездну. Мы взяли с собой верёвки, которыми поднимали бочки, немного воды, хлеб, окорок. Пошли вслепую, без огня.

КУЛЕВРИНЫ

   Перед отплытием я сделал два распоряжения. Первое – что вместо меня старшим остаётся Нох, со всей полнотой прав. Второе – что бы ни произошло, Оллиройс должен хорошо поесть, а главное – выспаться.
   – Днём вы должны быть бодрым, канонир, – сказал я ему. – Мы очень надеемся на вас.
   Он протянул ко мне полусогнутые, подрагивающие, худые пальцы и умоляюще прошептал:
   – Одну пушку, капитан, привезите мне всего одну пушку!
   Плот наш медленно опускался, а Оллиройс всё смотрел вниз, перегнувшись над краем обрыва, прижимал к груди стиснутые в кулак пальцы, и чёрные, спутанные косицы его волос свешивались вниз, и глаза горели.
   Океан был спокоен. Мы долго искали в темноте наш корабль, обугленные останки которого чёрными, а потому почти невидимыми бугорками то появлялись, то исчезали под вялыми, почти неощущаемыми волнами. Чудом нашли то, что осталось от “Дуката”, и чудом, кое-как, закрепили плот. Я и Бэнсон скинули одежду, взяли верёвки и с разных сторон плота прыгнули в страшный, бездонный мрак. Почти час мы выныривали, судорожно дышали и с надеждой смотрели друг на друга:
   – Ничего?
   – Ничего…
   Наконец, Бэнсон, сопя и отфыркиваясь, со стоном влез на плот.
   – Кажется, есть, – прохрипел он, не выпуская из рук верёвки.
   Мы потянули и сразу почувствовали тяжесть. Есть!
   Мокрая, скользкая, с морскими ракушками на стволе, пушечка обосновалась на своём низком лафете в середине плота. Да, нам неслыханно повезло, что, помимо бортовых, громадных и неподъёмных пушек, “Дукат” вёз и эти вот маленькие, для стрельбы небольшими ядрами, кулеврины – их должны были продать в Индонезии. Мы нашли и подняли ещё одну – уже перед самым рассветом, и с ней – несколько ящиков-клеток с ядрами.
   – Домой! – сказал я непослушными, окоченевшими губами.
   Схватив весло, я принялся грести – чтобы хоть как-то согреться. Бэнсон же без сил растянулся на брёвнах.
   Подплыв к скале, мы подёргали за верёвку, и к нам спустили корзину.
   Сначала мы отправили наверх пушки и тихо млели внизу, на плоту, слушая доносящиеся сверху далёкие, неясные, смутные восклицания и восторги.
   Как только поднялись сами, нас заботливо накормили. Узнав, что ночь прошла спокойно, мы повалились спать.
   Проснулся я уже днём и, увидев сидящего возле себя Корвина, спросил:
   – Который час?
   – Двенадцать! – щёлкнул он серебряной крышкой часов.
   Я вскочил, поспешил узнать новости и умыться. Кулеврины стояли на площадке и, задрав рыльца, блестели на солнце начищенными стволами.
   – Мистер Том, у нас всё готово! – сообщил Нох.
   – Что готово? – не сразу сообразил я.
   – Пушки заряжены, готовы к выстрелу, – доложил Оллиройс и пояснил: – Обязательно нужно проверить, хотя бы одну.
   – Там, на озере, не услышат?
   – Не должны, – уверенно произнёс канонир. – Мы на другой стороне скалы, да и пещера погасит звук.
   – Хорошо, – сказал я,– стреляем.
   Оллиройс перекрестился, взял два фитиля, поднёс их к запальным отверстиям.
   Бу-бумм! – пушки дёрнулись и окутались дымом. Ядра с шипением ушли в океан, всплеснули воду вдали. Канонир схватил подзорную трубу, посмотрел.
   – Легли рядом, – сообщил он. – Отличный бой, капитан!
   Решено было одну пушку установить на плоту, вторую оставить здесь, наверху. Немедленно взялись переоборудовать плот, и к трём часам пополудни он был готов. На нём поставили толстые борта – толстые настолько, чтобы их не смогла пробить мушкетная пуля. На носу и корме – высокие, почти в рост человека, а с боков, где были вёсельные уключины – пониже. На плот спустили пушку, закрепили. Туда же переправили ящик пороха, клетку с ядрами. Канаты вдоль бортов, скамьи, под ними – запас пищи и воды.
   Прошёл ещё час, и от поста примчался Эдд.
   – Идёт Стив! – сообщил он. – Один, с белым флагом!
   Мы бросились к двери. Да, один. В своём дорогом камзоле, в малиновой бархатной треуголке с перьями. На шее – неизменный красный платок. Оружия при нём не было.

УЛЬТИМАТУМ

   Неторопливо шагая со ступеньки на ступеньку, он дошёл до террасы, остановился, картинно выставив ногу. Оскалившись в надменной улыбке, вскинул над головой треуголку.
   – Добрый день, джентльмены!
   Здесь взгляд его упал на лезвия протазанов в руках Бэнсона и Джейка, вставших слева и справа от меня. На его лице, сменяя довольство, мелькнула тень озабоченности и досады. Однако мгновенно взял себя в руки и прежним, бодрым и непринуждённым голосом спросил:
   – Можно сесть?
   Я сделал приглашающий жест рукой. Стив прошёл в глубину террасы, сел на лавку, спиной к столу. Откинулся назад, положил локти на край стола.
   – Вы ведь приглашали на переговоры, мистер Том!
   Мы молча и быстро произвели перемещения: Джейк прошёл в дальний угол кухни, к посудному шкафу, и устроился там с подзорной трубой в руке. Бэнсон остался у двери. Я взял стул и, отставив его к стене, сел напротив Стива, шагах в трёх от него. Потянулось молчание. Он не выдержал первым.
   – Однако, мистер Том, я один и с пустыми руками, как договаривались. А вы меня окружаете людьми с оружием!
   – Довольно кривляться, мистер Стив. Вы стоите того, чтобы вас окружать людьми с оружием.– Я привстал и бросил на стол бесформенный, сплющенный кусочек свинца.
   – Что это? – он взял его, повертел в пальцах.
   – Ваша пуля.
   – Когда-то вы тоже стреляли в меня. И здорово повредили мне шлюпку.
   – Тот выстрел, мистер Стив, был защитой. А ваш вчерашний – нападением. Вы захватили территорию Британского королевства, её имущество, её флаг, и вы пролили кровь. Какой бы корабль ни спас нас с этого острова, его капитан обязан будет повесить вас. А вы пытаетесь оправдать себя повреждением, нанесённым вашей шлюпке!