Страница:
– И конечно, – добавил я, – никто не должен брать чьи-то личные вещи, даже если они лежат на палубе. Шляпа, например, трубка. Или вот пила. Все знают, что ещё в Бристоле это была моя пила.
– Далась тебе эта пила! – выкрикнул Герберт.
– А вам не далась, – спокойно отозвался я.
Почти все дружно рассмеялись. Стив молча повернулся, хлопнул Герберта по плечу и стал спускаться с верхней палубы. Немного потоптавшись, ушли и остальные. Я с трудом разнял затёкшие пальцы, осторожно опустил курок. Чувство тревоги не исчезло, скорее, наоборот, усилилось. Молчаливый уход Стива не предвещал ничего хорошего. Какую ещё пакость присоветовал ему Герберт?
Откуда-то выскользнул вдруг Малыш. Он опасливо оглянулся, распахнул курточку и достал из-за пояса небольшой свёрток.
– Мистер Том, – прошептал он, – мисс Эвелин передала вам…
И он протянул зелёную, квадратной формы бутылку с водой и кусок вяленого мяса.
– Был ещё хлеб, – виновато добавил он, – но я его от волнения съел.
– Малыш, помоги мне, – сказал я и, опершись о его худенькое плечо, сполз со своего ящика.
– Вы настоящий молодец, мистер Том! – горячо воскликнул он. – Вы сильный и храбрый человек! Я всё расскажу, когда вернусь на берег.
– Ты поможешь мне ещё раз?
– Конечно, мистер Том! А что нужно?
– Дело простое. У меня есть большая медная фляга, в которой уже не осталось воды. Я отдам её тебе, как будто ты её нашёл, и она – твоя. Набери в неё воды и в следующий раз, когда шлюпка отправится на корабль, привези её сюда или передай с кем-нибудь.
– Конечно, мистер Том! Мисс Эвелин очень переживала, хватит ли вам воды в той бутылке, что я привёз. А я в следующий раз привезу целую флягу!
– Вот и хорошо. Теперь отправляйся побегать по кораблю, а я тем временем приделаю к фляге ремешок, чтобы её можно было носить на плече.
Он оставил меня, и я принялся за работу, и улыбался, и нашёптывал сам себе: “Очень переживала, очень переживала…”
ДОМ НА ВОДЕ
ГЛАВА 7. БЕЛЫЙ ОСТРОВ
БЕГСТВО
ЛАГУНА
НОЧНОЙ ПОХОД
ГРОМ НАД ВОДОЙ
СИЛА КОРОЛЕВСТВА
– Далась тебе эта пила! – выкрикнул Герберт.
– А вам не далась, – спокойно отозвался я.
Почти все дружно рассмеялись. Стив молча повернулся, хлопнул Герберта по плечу и стал спускаться с верхней палубы. Немного потоптавшись, ушли и остальные. Я с трудом разнял затёкшие пальцы, осторожно опустил курок. Чувство тревоги не исчезло, скорее, наоборот, усилилось. Молчаливый уход Стива не предвещал ничего хорошего. Какую ещё пакость присоветовал ему Герберт?
Откуда-то выскользнул вдруг Малыш. Он опасливо оглянулся, распахнул курточку и достал из-за пояса небольшой свёрток.
– Мистер Том, – прошептал он, – мисс Эвелин передала вам…
И он протянул зелёную, квадратной формы бутылку с водой и кусок вяленого мяса.
– Был ещё хлеб, – виновато добавил он, – но я его от волнения съел.
– Малыш, помоги мне, – сказал я и, опершись о его худенькое плечо, сполз со своего ящика.
– Вы настоящий молодец, мистер Том! – горячо воскликнул он. – Вы сильный и храбрый человек! Я всё расскажу, когда вернусь на берег.
– Ты поможешь мне ещё раз?
– Конечно, мистер Том! А что нужно?
– Дело простое. У меня есть большая медная фляга, в которой уже не осталось воды. Я отдам её тебе, как будто ты её нашёл, и она – твоя. Набери в неё воды и в следующий раз, когда шлюпка отправится на корабль, привези её сюда или передай с кем-нибудь.
– Конечно, мистер Том! Мисс Эвелин очень переживала, хватит ли вам воды в той бутылке, что я привёз. А я в следующий раз привезу целую флягу!
– Вот и хорошо. Теперь отправляйся побегать по кораблю, а я тем временем приделаю к фляге ремешок, чтобы её можно было носить на плече.
Он оставил меня, и я принялся за работу, и улыбался, и нашёптывал сам себе: “Очень переживала, очень переживала…”
ДОМ НА ВОДЕ
После того, как мои гости на сильно загруженной шлюпке направились к берегу, я спрыгнул за борт, в тёплую воду. Чувствовал я себя великолепно. Всё во мне пело, руки играючи делали тяжёлую работу.
Притянув одно к другому и закрепив брёвна, я получил крепкий, устойчивый плот. Восемь шагов в длину, четыре в ширину. Оставляя мокрые следы на нагретом солнцем дереве, я вскарабкался на палубу, взял самое большое зубчатое полотно и впилился в корабельный борт. За какой-то час я нарезал целую кучу толстых досок, длиной ровно в четыре шага, и приколотил их поверх брёвен. Это был не просто настил на плоту. Это был пол! Паркет! Я даже станцевал на нём.
Примерно в полдень поел и отпил воды из бутылки. Потом полежал на спине, глядя в небо, и кое-что придумал. Снова взявшись за инструменты, я за несколько часов преобразил плот. На одном конце составил в ряд, вплотную друг к другу и закрепил четыре матросских сундука. А на другом – длинный, от борта до борта, узкий короб с откидной крышкой-сиденьем. В нём поместились ружьё, мушкет, порох и все инструменты. Остальное имущество, включая еду, улеглось в сундуках.
И ещё одно устройство появилось на плоту: три невысокие мачты, две на концах и одна в середине. Вершины их я соединил длинным деревянным бруском, через который перекинул кусок паруса, и растянул его верёвками. Получилась длинная, на весь плот, крыша, под которой немедленно воцарились тень и прохлада. Мой маленький дом в океане.
Притянув одно к другому и закрепив брёвна, я получил крепкий, устойчивый плот. Восемь шагов в длину, четыре в ширину. Оставляя мокрые следы на нагретом солнцем дереве, я вскарабкался на палубу, взял самое большое зубчатое полотно и впилился в корабельный борт. За какой-то час я нарезал целую кучу толстых досок, длиной ровно в четыре шага, и приколотил их поверх брёвен. Это был не просто настил на плоту. Это был пол! Паркет! Я даже станцевал на нём.
Примерно в полдень поел и отпил воды из бутылки. Потом полежал на спине, глядя в небо, и кое-что придумал. Снова взявшись за инструменты, я за несколько часов преобразил плот. На одном конце составил в ряд, вплотную друг к другу и закрепил четыре матросских сундука. А на другом – длинный, от борта до борта, узкий короб с откидной крышкой-сиденьем. В нём поместились ружьё, мушкет, порох и все инструменты. Остальное имущество, включая еду, улеглось в сундуках.
И ещё одно устройство появилось на плоту: три невысокие мачты, две на концах и одна в середине. Вершины их я соединил длинным деревянным бруском, через который перекинул кусок паруса, и растянул его верёвками. Получилась длинная, на весь плот, крыша, под которой немедленно воцарились тень и прохлада. Мой маленький дом в океане.
ГЛАВА 7. БЕЛЫЙ ОСТРОВ
Я был одинок. Мне грозила опасность. Было мало еды, и почти заканчивалась вода. Казалось бы – плохо дело? Но моё тайное имущество – оружие, инструменты, мои приспособленные к любому труду руки, ощущение молодости и здоровья, а также мои первые победы делали меня уверенным в своих силах, и даже, как это ни удивительно, – азартным.
БЕГСТВО
Перед тем, как отплыть к Белому острову, я решил пробежаться по кораблю и прихватить ещё что-нибудь – места на плоту хватало. Войдя в сумрачное, прохладное корабельное брюхо, я замер. Досада укусила моё сердце. Понятно, чем была загружена шлюпка! Хваткие визитёры погрузили скамьи, стулья, настенные полки, матрасы, одеяла – всё, что невозможно изготовить в условиях дикого острова. Кроме этого (я присел и широко развёл руки в стороны), – всю одежду из капитанской каюты.
Что ж, это правильная тактика – не устраивать длительных поисков, а забирать всё, что попадётся под руку! Я отнёс на плот несколько сундуков, два или три стула, пару пустых бочек и все ящики из письменного стола. Спустившись в затопленные каюты и поныряв в чёрную воду, я выволок груду одеял, подушек и всю, какая попалась, одежду.
С каждым прибавлением груза на моём плоту я радовался, как ребёнок. Но тут произошло то, что заставило меня бросить эту мокрую кучу посредине плота и принять решение, о котором минуту назад не мог и подумать!
Разрешив себе небольшую передышку, и скорее забавляясь, чем по необходимости, я достал подзорную трубу и осмотрел берег. Там жили своей хлопотливой жизнью. Груз, доставленный недавно, перетаскивался в лагерь. А вот Стив и Герберт укладывали в опустевшую шлюпку две длинные палки, верёвку, топор! Они оттолкнули шлюпку от берега, запрыгнули в неё и взялись за вёсла. Только они двое. Больше никого.
Догадка, осенившая меня, была простой и страшной. Такой же простой и страшной, как и решение Стива и Герберта. Чего проще – не обращая внимания на мой бунт, отвезти груз, людей, вернуться вдвоём и разделаться со мной без свидетелей. Я не просто конкурент в делёжке вещей, от которых зависит возможность выжить. Я ещё и смутьян, нанёсший авторитету Стива ощутимый удар и тем самым показавший остальным опасный пример. Молодец, Герберт. Умная голова. Искать меня никто не станет. Уплыл Томас на остров и пропал. Судьба!
Раздумывать было некогда. Я знал, что применить оружие смогу лишь в самом крайнем случае. А пока…
Я схватил топор и отрубил верёвку, удерживающую плот возле корабля. Затем бросил топор в короб, выхватил оттуда весло и, стараясь не сбить дыхание, принялся грести. Куда? Конечно же, в сторону Белого острова. Там, может быть, я найду удобное для высадки место и, захватив оружие и самые ценные вещи, скроюсь на берегу.
Об остальном я думал уже на ходу. От лагеря до корабля ближе, чем от корабля до моего острова, да и ход у шлюпки, разумеется, быстрее, чем у моего плота. Так что, когда Стив и Герберт доберутся до “Дуката”, я буду ещё только на полпути к острову. Но с другой стороны, если они не останутся на корабле, а отправятся за мной в погоню, это будет означать, что их цель – это я. В этом случае придётся достать из короба оружие.
Усталость тянула меня за руки и ноги, спину разламывало болью, но я работал веслом, не щадя себя.
Остров приближался убийственно медленно! Наконец, когда, по моему предположению, было пройдено две трети пути, я опустил весло и оглянулся. Шлюпка миновала корабль! Значит, я нужен им во что бы то ни стало. Ещё несколько минут я вяло пошевелил веслом, затем отложил его и с усилием разогнул скрюченные пальцы. Хорошо. Если вы так хотите, то мы покажем наши клыки.
Я оглянулся, прикидывая, на какое расстояние бьёт мушкет, а на какое – ружьё. Оглянулся – и не поверил себе. Шлюпка, разворачиваясь, уходила назад.
Что ж, это правильная тактика – не устраивать длительных поисков, а забирать всё, что попадётся под руку! Я отнёс на плот несколько сундуков, два или три стула, пару пустых бочек и все ящики из письменного стола. Спустившись в затопленные каюты и поныряв в чёрную воду, я выволок груду одеял, подушек и всю, какая попалась, одежду.
С каждым прибавлением груза на моём плоту я радовался, как ребёнок. Но тут произошло то, что заставило меня бросить эту мокрую кучу посредине плота и принять решение, о котором минуту назад не мог и подумать!
Разрешив себе небольшую передышку, и скорее забавляясь, чем по необходимости, я достал подзорную трубу и осмотрел берег. Там жили своей хлопотливой жизнью. Груз, доставленный недавно, перетаскивался в лагерь. А вот Стив и Герберт укладывали в опустевшую шлюпку две длинные палки, верёвку, топор! Они оттолкнули шлюпку от берега, запрыгнули в неё и взялись за вёсла. Только они двое. Больше никого.
Догадка, осенившая меня, была простой и страшной. Такой же простой и страшной, как и решение Стива и Герберта. Чего проще – не обращая внимания на мой бунт, отвезти груз, людей, вернуться вдвоём и разделаться со мной без свидетелей. Я не просто конкурент в делёжке вещей, от которых зависит возможность выжить. Я ещё и смутьян, нанёсший авторитету Стива ощутимый удар и тем самым показавший остальным опасный пример. Молодец, Герберт. Умная голова. Искать меня никто не станет. Уплыл Томас на остров и пропал. Судьба!
Раздумывать было некогда. Я знал, что применить оружие смогу лишь в самом крайнем случае. А пока…
Я схватил топор и отрубил верёвку, удерживающую плот возле корабля. Затем бросил топор в короб, выхватил оттуда весло и, стараясь не сбить дыхание, принялся грести. Куда? Конечно же, в сторону Белого острова. Там, может быть, я найду удобное для высадки место и, захватив оружие и самые ценные вещи, скроюсь на берегу.
Об остальном я думал уже на ходу. От лагеря до корабля ближе, чем от корабля до моего острова, да и ход у шлюпки, разумеется, быстрее, чем у моего плота. Так что, когда Стив и Герберт доберутся до “Дуката”, я буду ещё только на полпути к острову. Но с другой стороны, если они не останутся на корабле, а отправятся за мной в погоню, это будет означать, что их цель – это я. В этом случае придётся достать из короба оружие.
Усталость тянула меня за руки и ноги, спину разламывало болью, но я работал веслом, не щадя себя.
Остров приближался убийственно медленно! Наконец, когда, по моему предположению, было пройдено две трети пути, я опустил весло и оглянулся. Шлюпка миновала корабль! Значит, я нужен им во что бы то ни стало. Ещё несколько минут я вяло пошевелил веслом, затем отложил его и с усилием разогнул скрюченные пальцы. Хорошо. Если вы так хотите, то мы покажем наши клыки.
Я оглянулся, прикидывая, на какое расстояние бьёт мушкет, а на какое – ружьё. Оглянулся – и не поверил себе. Шлюпка, разворачиваясь, уходила назад.
ЛАГУНА
Голова закружилась, во рту появился привкус горечи. Знать бы в Бристоле, когда мечталось о путешествиях, что придётся переживать подобное! Я плюхнулся на сундук, уронил руки, закрыл глаза. Как бы то ни было, а отдых я заслужил.
Успокоив дыхание, я выправил развёрнутый волнами плот, медленно двинул его вокруг этого неприступного Белого острова. Мне думалось, что если плыть вокруг него, то каким бы большим он ни был, рано или поздно обнаружится берег, достаточно пологий для того, чтобы к нему пристать. Но то, что мне встретилось, превзошло все мои ожидания.
Открылось место, где огромная, почти отвесная стена из белого слоистого камня оказалась как бы разрезанной коридором. Не раздумывая, я направил туда плот и некоторое время плыл между высоченных сумрачных стен. Временами эти стены настолько сужались, что я до обеих мог дотянуться веслом. После двух или трёх незначительных поворотов они стали заметно ниже, коридор посветлел и, наконец, плот выскользнул на открытое пространство. И сердце моё замерло.
Внутри острова было запрятано синее, гладкое, овальной формы озеро. Напротив меня и справа, вдоль подножия скал, тянулась серповидная лента ослепительной зелени. Лес! Хотя и маленький, но лес, настоящий! И там, между водой и зарослями, светлел широкий песчаный пляж. К нему-то я и направился.
Когда плот мягко ткнулся в песок, из зарослей вылетела большая птица с ярким красно-белым оперением. Шумно хлопая крыльями, она описала круг надо мной и скрылась в ветвях.
– Прибытие состоялось, – сказал я вполголоса и поклонился в сторону леса.
Я привязал к верёвке тяжёлый железный лом и вынес его на берег – вместо якоря. Затем лёг на горячий песок, опустил в ладони лицо, вытянулся и затих.
Тело настойчиво требовало отдыха, и я с удовольствием поспал бы, но всё же решил остаток дня провести по-другому. Вынес на берег всё с плота, затем снял с палубы опустевшие сундуки. Соорудив из сундуков и бочки что-то вроде стены, я протянул от неё к ближайшим деревьям две верёвки и развесил на них мокрые одеяла и одежду. Моя добыча не поместилась на них, и оставшиеся одеяла я разложил прямо на песке. На плоту я оставил всё оружие, порох и еду. Кроме того, возле средней мачты установил большую бочку и опустил в неё три маленьких бочонка, парусиновое ведро и ковш с длинной ручкой. Теперь можно было и отдохнуть, но перед этим я заставил себя позаботиться ещё об одном.
Вытащив из кучи инструментов два заступа, соединил их так, что железные “клювы” сложились в виде креста, и плотно обмотал деревянные рукояти тонким шнуром. Получился довольно удобный якорь.
Отплыв на десяток ярдов от берега (на всякий случай), я сбросил якорь вниз и только после этого заснул.
Успокоив дыхание, я выправил развёрнутый волнами плот, медленно двинул его вокруг этого неприступного Белого острова. Мне думалось, что если плыть вокруг него, то каким бы большим он ни был, рано или поздно обнаружится берег, достаточно пологий для того, чтобы к нему пристать. Но то, что мне встретилось, превзошло все мои ожидания.
Открылось место, где огромная, почти отвесная стена из белого слоистого камня оказалась как бы разрезанной коридором. Не раздумывая, я направил туда плот и некоторое время плыл между высоченных сумрачных стен. Временами эти стены настолько сужались, что я до обеих мог дотянуться веслом. После двух или трёх незначительных поворотов они стали заметно ниже, коридор посветлел и, наконец, плот выскользнул на открытое пространство. И сердце моё замерло.
Внутри острова было запрятано синее, гладкое, овальной формы озеро. Напротив меня и справа, вдоль подножия скал, тянулась серповидная лента ослепительной зелени. Лес! Хотя и маленький, но лес, настоящий! И там, между водой и зарослями, светлел широкий песчаный пляж. К нему-то я и направился.
Когда плот мягко ткнулся в песок, из зарослей вылетела большая птица с ярким красно-белым оперением. Шумно хлопая крыльями, она описала круг надо мной и скрылась в ветвях.
– Прибытие состоялось, – сказал я вполголоса и поклонился в сторону леса.
Я привязал к верёвке тяжёлый железный лом и вынес его на берег – вместо якоря. Затем лёг на горячий песок, опустил в ладони лицо, вытянулся и затих.
Тело настойчиво требовало отдыха, и я с удовольствием поспал бы, но всё же решил остаток дня провести по-другому. Вынес на берег всё с плота, затем снял с палубы опустевшие сундуки. Соорудив из сундуков и бочки что-то вроде стены, я протянул от неё к ближайшим деревьям две верёвки и развесил на них мокрые одеяла и одежду. Моя добыча не поместилась на них, и оставшиеся одеяла я разложил прямо на песке. На плоту я оставил всё оружие, порох и еду. Кроме того, возле средней мачты установил большую бочку и опустил в неё три маленьких бочонка, парусиновое ведро и ковш с длинной ручкой. Теперь можно было и отдохнуть, но перед этим я заставил себя позаботиться ещё об одном.
Вытащив из кучи инструментов два заступа, соединил их так, что железные “клювы” сложились в виде креста, и плотно обмотал деревянные рукояти тонким шнуром. Получился довольно удобный якорь.
Отплыв на десяток ярдов от берега (на всякий случай), я сбросил якорь вниз и только после этого заснул.
НОЧНОЙ ПОХОД
Проснулся, когда небо уже стало чёрным. Поел сухарей с мёдом и допил воду, оставшуюся в бутылке.
Вода-то и была предметом моих дальнейших забот.
Покопавшись в вещах, нашёл новенькую белую простыню и безжалостно разорвал её. Отделив две длинные узкие полоски, аккуратно обмотал ими кисти рук. Ладони мои вспухли и саднили, и я прекрасно понимал, что если сотру их до крови, то останется только одно: пропадать.
Затянув завязки на запястьях, поднял якорь и взялся за весло.
С трудом нашёл начало пролива, соединившего озеро с океаном. Но гораздо больших хлопот стоило пройти по этому узкому коридору. В нём оказалось совершенно темно. Каждый раз, когда скалы безжалостно таранили плот, я с трудом удерживал равновесие и бранил себя за то, что не предусмотрел никакого огня на палубе. Даже маленький факел намного облегчил бы моё путешествие.
Последний поворот, ещё несколько взмахов веслом – и мягкие волны океана принялись покачивать мой корабль. Я развернул его влево и, восстанавливая в памяти дневной маршрут, поплыл вокруг острова. Полная темнота. Ни останков “Дуката”, ни противоположного острова не было видно, горела лишь яркая точка костра в нашем лагере. Волны слегка покачивали плот, и точка то исчезала, то появлялась, но я твёрдо держал направление. Наконец, костёр затух, но это уже не имело значения: я был возле берега. Всё к лучшему, пусть спят! Осуществить задуманное я могу лишь в совершенном секрете, в темноте и безмолвии.
Пристав к берегу примерно в ста ярдах правее лагеря, я взял якорь, вынес его на берег, на длину верёвки, и неслышно вдавил заступ острым клювом в песок. Затем, двигаясь тишайшим образом, выгрузил бочонки, ведро, ковш. Без труда отыскав ручей, перенёс к нему всё это хозяйство и со всей осторожностью принялся наполнять бочонки. Потом взял один из них и понёс к плоту. Эту воду истратил на то, чтобы вымыть изнутри большую бочку.
У меня не было сомнений, что тишина ничем не потревожена, но когда я вернулся к роднику, то замер и похолодел: здесь кто-то стоял. Рука моя метнулась к поясу и вцепилась в рукоять пистолета. Тень у родника пошевелилась, и из темноты ко мне шагнул кто-то из близнецов.
– Это вы, мистер Том? – прошептал он и тронул меня за рукав.
– Привет, Малыш, – тихонько отозвался я, убирая руку с пистолета и вытирая пот.
– Мистер Том, нас никого больше не будут брать на корабль, – быстро зашептал он, – но все теперь знают, что у вас есть еда и вода и что мистер Стив ничего не смог вам сделать. Он весь день был злой, очень злой, и мистер Герберт был злой, забрал себе вашу флягу, а вы набираете воду?
– Кто-нибудь видел, что ты ушёл из лагеря? И вообще, как ты узнал, что я здесь?
– Никто не видел. А я ждал вас, догадывался, что вы ночью приплывёте. А мистер Стив считает, что вы приплывёте завтра днём. Он сказал, что утром мы будем переносить лагерь сюда, к роднику, а вам воды не дадут, потому, что это не ваша собственность.
– Малыш, у меня на плоту большая бочка. Если её наполнить, то воды мне хватит на много дней. За это время я обязательно найду воду на своём острове.
– Вы уже там были? Что там? Он большой?
– Он чудесный, Малыш. Внутри него – озеро, синее и прозрачное, а вокруг – маленький, но густой и зелёный лес. Только вода в озере солёная, как в океане. Пить нельзя. Я обязательно выстрою там хороший дом, и если придумаю, как добывать еду, то позову всех, кто захочет там жить. А пока мне нужно выжить самому. С помощью вот этой воды.
Малыш заявил, что будет помогать мне, и отказать ему я не смог. Вдвоём мы принялись носить воду – он ведёрком, а я в бочонке. На плоту мы осторожно опускали их внутрь бочки и медленно (чтоб не шуметь), выливали. Вдруг он сказал:
– Может, будет быстрее, если я стану набирать воду в пустой бочонок, пока вы относите полный?
Мы так и сделали, и действительно, работа ускорилась.
После того, как в очередной раз я пришёл к роднику, моего помощника там не оказалось. Подумав, что мальчишке действительно нужно отдохнуть, я сам наполнил бочонок и отнёс на плот. Но когда вернулся, то увидел, что здесь тихо колдуют уже две маленькие тени. Близнецы молча поделили ведро и ковш, и бочонки стали наполняться быстрее, чем я их относил. Время от времени два посапывающих привидения тащились мне навстречу. Они шуршали босыми ножонками по песку, цепко держа наполовину налитый бочонок. В такие минуты я сам черпал воду, отдыхая от тяжёлого груза.
Небо уже чуточку посветлело, когда бочка наполнилась до краёв. Полны были и стоящие рядом три бочонка.
Трогательные фигурки молча замерли на берегу, у самой кромки воды. Я покопался, подняв сиденье, в своём коробе и сошёл к ним. Я был так взволнован, что не мог говорить. Молча протянул им два предмета: серебряные часы на цепочке и складной нож. Мокрые маленькие ладошки приняли их, а я поспешил к якорю.
Снова весло моё принялось вспенивать воду то справа, то слева. Немного отплыв, я обернулся и махнул рукой. Две фигурки дружно повернулись и беззвучно удалились в сумрак берега.
Под тяжестью бочки плот немного осел в воде. Грести стало труднее, но душа моя ликовала. С волнением перебирая в памяти все события прошедшей ночи, я не заметил, как добрался до чернеющих в рассветном сумраке скал моего острова.
Вода-то и была предметом моих дальнейших забот.
Покопавшись в вещах, нашёл новенькую белую простыню и безжалостно разорвал её. Отделив две длинные узкие полоски, аккуратно обмотал ими кисти рук. Ладони мои вспухли и саднили, и я прекрасно понимал, что если сотру их до крови, то останется только одно: пропадать.
Затянув завязки на запястьях, поднял якорь и взялся за весло.
С трудом нашёл начало пролива, соединившего озеро с океаном. Но гораздо больших хлопот стоило пройти по этому узкому коридору. В нём оказалось совершенно темно. Каждый раз, когда скалы безжалостно таранили плот, я с трудом удерживал равновесие и бранил себя за то, что не предусмотрел никакого огня на палубе. Даже маленький факел намного облегчил бы моё путешествие.
Последний поворот, ещё несколько взмахов веслом – и мягкие волны океана принялись покачивать мой корабль. Я развернул его влево и, восстанавливая в памяти дневной маршрут, поплыл вокруг острова. Полная темнота. Ни останков “Дуката”, ни противоположного острова не было видно, горела лишь яркая точка костра в нашем лагере. Волны слегка покачивали плот, и точка то исчезала, то появлялась, но я твёрдо держал направление. Наконец, костёр затух, но это уже не имело значения: я был возле берега. Всё к лучшему, пусть спят! Осуществить задуманное я могу лишь в совершенном секрете, в темноте и безмолвии.
Пристав к берегу примерно в ста ярдах правее лагеря, я взял якорь, вынес его на берег, на длину верёвки, и неслышно вдавил заступ острым клювом в песок. Затем, двигаясь тишайшим образом, выгрузил бочонки, ведро, ковш. Без труда отыскав ручей, перенёс к нему всё это хозяйство и со всей осторожностью принялся наполнять бочонки. Потом взял один из них и понёс к плоту. Эту воду истратил на то, чтобы вымыть изнутри большую бочку.
У меня не было сомнений, что тишина ничем не потревожена, но когда я вернулся к роднику, то замер и похолодел: здесь кто-то стоял. Рука моя метнулась к поясу и вцепилась в рукоять пистолета. Тень у родника пошевелилась, и из темноты ко мне шагнул кто-то из близнецов.
– Это вы, мистер Том? – прошептал он и тронул меня за рукав.
– Привет, Малыш, – тихонько отозвался я, убирая руку с пистолета и вытирая пот.
– Мистер Том, нас никого больше не будут брать на корабль, – быстро зашептал он, – но все теперь знают, что у вас есть еда и вода и что мистер Стив ничего не смог вам сделать. Он весь день был злой, очень злой, и мистер Герберт был злой, забрал себе вашу флягу, а вы набираете воду?
– Кто-нибудь видел, что ты ушёл из лагеря? И вообще, как ты узнал, что я здесь?
– Никто не видел. А я ждал вас, догадывался, что вы ночью приплывёте. А мистер Стив считает, что вы приплывёте завтра днём. Он сказал, что утром мы будем переносить лагерь сюда, к роднику, а вам воды не дадут, потому, что это не ваша собственность.
– Малыш, у меня на плоту большая бочка. Если её наполнить, то воды мне хватит на много дней. За это время я обязательно найду воду на своём острове.
– Вы уже там были? Что там? Он большой?
– Он чудесный, Малыш. Внутри него – озеро, синее и прозрачное, а вокруг – маленький, но густой и зелёный лес. Только вода в озере солёная, как в океане. Пить нельзя. Я обязательно выстрою там хороший дом, и если придумаю, как добывать еду, то позову всех, кто захочет там жить. А пока мне нужно выжить самому. С помощью вот этой воды.
Малыш заявил, что будет помогать мне, и отказать ему я не смог. Вдвоём мы принялись носить воду – он ведёрком, а я в бочонке. На плоту мы осторожно опускали их внутрь бочки и медленно (чтоб не шуметь), выливали. Вдруг он сказал:
– Может, будет быстрее, если я стану набирать воду в пустой бочонок, пока вы относите полный?
Мы так и сделали, и действительно, работа ускорилась.
После того, как в очередной раз я пришёл к роднику, моего помощника там не оказалось. Подумав, что мальчишке действительно нужно отдохнуть, я сам наполнил бочонок и отнёс на плот. Но когда вернулся, то увидел, что здесь тихо колдуют уже две маленькие тени. Близнецы молча поделили ведро и ковш, и бочонки стали наполняться быстрее, чем я их относил. Время от времени два посапывающих привидения тащились мне навстречу. Они шуршали босыми ножонками по песку, цепко держа наполовину налитый бочонок. В такие минуты я сам черпал воду, отдыхая от тяжёлого груза.
Небо уже чуточку посветлело, когда бочка наполнилась до краёв. Полны были и стоящие рядом три бочонка.
Трогательные фигурки молча замерли на берегу, у самой кромки воды. Я покопался, подняв сиденье, в своём коробе и сошёл к ним. Я был так взволнован, что не мог говорить. Молча протянул им два предмета: серебряные часы на цепочке и складной нож. Мокрые маленькие ладошки приняли их, а я поспешил к якорю.
Снова весло моё принялось вспенивать воду то справа, то слева. Немного отплыв, я обернулся и махнул рукой. Две фигурки дружно повернулись и беззвучно удалились в сумрак берега.
Под тяжестью бочки плот немного осел в воде. Грести стало труднее, но душа моя ликовала. С волнением перебирая в памяти все события прошедшей ночи, я не заметил, как добрался до чернеющих в рассветном сумраке скал моего острова.
ГРОМ НАД ВОДОЙ
Сундуки, доски, стулья, бочки, ящики – всё лежало тёмной грудой, так, как я оставил. На песке не было ничьих следов, кроме моих собственных. Провисшие верёвки по-прежнему держали на себе просохшие уже одеяла. Я побросал их в кучу, свалился сверху сам и уснул.
Спал я примерно до полудня, а когда проснулся, то уже знал, что нужно делать.
Я решил связать из обломков корабля ещё один плот, гораздо больше моего кораблика с крышей. В середине его должен быть проём – достаточно широкий для того, чтобы в него прошла большая бочка. Я установлю его над носовой частью корабля, той, что скрыта под водой. Ныряя в трюм, я попробую обвязывать бочки верёвкой и поднимать их наверх, сквозь этот проём. Ведь все запасы корабельной провизии хранились в больших бочках, плотно закупоренных и залитых смолой. Там есть соль, сахар, мука, вяленое и солёное мясо, лук, горох, картофель и маисовый [26] порошок. Там масло, сыры, сушёные фрукты, рис, копчёная рыба. Корабль лежит у самой поверхности воды, так что глубоко нырять не придётся.
Я решил немедленно начать постройку большого плота. Но прежде нужно было позаботиться о воде.
Обмыв изнутри самую большую из пустых бочек, я установил её в тени зарослей и перетаскал туда всю воду с плота. Скатив последнюю опустевшую бочку, я от души рассмеялся: за нею лежала моя фляга. Кто-то из близнецов ночью отомстил Герберту!
Оставив на плоту один бочонок с водой, я отправился в путь.
К кораблю подплыл, имея при себе полный набор инструментов и горячее желание поскорее приступить к задуманному. Привязав плот к борту, вскарабкался наверх и поднял туда лом, топор и пилу. Лагерь, осмотренный мною с верхней палубы, был тих и спокоен. Шлюпка, завалившись набок, лежала на песке. Я переменил повязки на руках и принялся за работу.
Дело шло полным ходом. Полотно хорошо наточенной пилы легко вгрызалось в сухое дерево, из-под пилы к моим босым ступням жёлтым ручейком мягко текли опилки.
Я так увлёкся работой, что не сразу поверил, что слышу человеческий крик. Распрямившись и подняв голову, я увидел людей, цепляющихся за бревно и плывущих в мою сторону. Метнулся на плот, схватил подзорную трубу. Верхом на бревне сидели близнецы, а Эвелин и Нох, придерживаясь за него, что было сил гребли к кораблю. Я перевёл трубу на берег и похолодел: Стив, Герберт и ещё кто-то быстро сталкивали с берега шлюпку.
Отрубив верёвку, я схватил весло и бешено вспенил воду. Плот и бревно плыли навстречу друг другу, но как же медленно они сближались! На шлюпке же вёсла взлетали, как крылья птицы. Я увидел, что она вот-вот настигнет плывущих. И решился. Резко развернув плот, уклонился в сторону, чтобы бревна с людьми не было между мной и шлюпкой. Снова раздался крик – кого-то из мальчишек. Они были не так уже далеко от меня, но шлюпка почти настигла их! Я бросил весло и откинул крышку короба. Схватил мушкет, взвёл курок, приложился щекой к прикладу и выстрелил в сторону шлюпки.
Грохот пронёсся над водой.
У меня было две задачи – не попасть ни в кого из людей и остановить Стива. Всё передо мной заволокло дымом, но его почти сразу отнесло ветерком, и я увидел, что попал.
Да, мушкетный заряд – это вам не пистолетная пуля! Из дыры в ближнем ко мне борту внутрь шлюпки вывернулись длинные острые щепки, а от второго борта откололся целый кусок и далеко отлетел, всплеснув воду. Стив, Герберт и два матроса замерли, как поражённые громом, лица их побелели. Я бросил дымящийся мушкет на палубу, выхватил ружьё и прокричал:
– Никого не преследовать! Никого не трогать! Шлюпке повернуть к берегу! Немедленно!
Никто в шлюпке даже не пошевелился, и тогда я громко щёлкнул курком.
– Разворачивай! Разворачивай! – донёсся до меня задавленный и, как мне показалось, дрожащий голос Герберта. Матросы принялись торопливо грести назад. Стив окаменело сидел на скамье, вцепившись в борт. Молчал.
Шлюпка развернулась. Я положил ружьё и поднял весло. Через минуту четыре мокрых человека вскарабкались ко мне на плот.
Спал я примерно до полудня, а когда проснулся, то уже знал, что нужно делать.
Я решил связать из обломков корабля ещё один плот, гораздо больше моего кораблика с крышей. В середине его должен быть проём – достаточно широкий для того, чтобы в него прошла большая бочка. Я установлю его над носовой частью корабля, той, что скрыта под водой. Ныряя в трюм, я попробую обвязывать бочки верёвкой и поднимать их наверх, сквозь этот проём. Ведь все запасы корабельной провизии хранились в больших бочках, плотно закупоренных и залитых смолой. Там есть соль, сахар, мука, вяленое и солёное мясо, лук, горох, картофель и маисовый [26] порошок. Там масло, сыры, сушёные фрукты, рис, копчёная рыба. Корабль лежит у самой поверхности воды, так что глубоко нырять не придётся.
Я решил немедленно начать постройку большого плота. Но прежде нужно было позаботиться о воде.
Обмыв изнутри самую большую из пустых бочек, я установил её в тени зарослей и перетаскал туда всю воду с плота. Скатив последнюю опустевшую бочку, я от души рассмеялся: за нею лежала моя фляга. Кто-то из близнецов ночью отомстил Герберту!
Оставив на плоту один бочонок с водой, я отправился в путь.
К кораблю подплыл, имея при себе полный набор инструментов и горячее желание поскорее приступить к задуманному. Привязав плот к борту, вскарабкался наверх и поднял туда лом, топор и пилу. Лагерь, осмотренный мною с верхней палубы, был тих и спокоен. Шлюпка, завалившись набок, лежала на песке. Я переменил повязки на руках и принялся за работу.
Дело шло полным ходом. Полотно хорошо наточенной пилы легко вгрызалось в сухое дерево, из-под пилы к моим босым ступням жёлтым ручейком мягко текли опилки.
Я так увлёкся работой, что не сразу поверил, что слышу человеческий крик. Распрямившись и подняв голову, я увидел людей, цепляющихся за бревно и плывущих в мою сторону. Метнулся на плот, схватил подзорную трубу. Верхом на бревне сидели близнецы, а Эвелин и Нох, придерживаясь за него, что было сил гребли к кораблю. Я перевёл трубу на берег и похолодел: Стив, Герберт и ещё кто-то быстро сталкивали с берега шлюпку.
Отрубив верёвку, я схватил весло и бешено вспенил воду. Плот и бревно плыли навстречу друг другу, но как же медленно они сближались! На шлюпке же вёсла взлетали, как крылья птицы. Я увидел, что она вот-вот настигнет плывущих. И решился. Резко развернув плот, уклонился в сторону, чтобы бревна с людьми не было между мной и шлюпкой. Снова раздался крик – кого-то из мальчишек. Они были не так уже далеко от меня, но шлюпка почти настигла их! Я бросил весло и откинул крышку короба. Схватил мушкет, взвёл курок, приложился щекой к прикладу и выстрелил в сторону шлюпки.
Грохот пронёсся над водой.
У меня было две задачи – не попасть ни в кого из людей и остановить Стива. Всё передо мной заволокло дымом, но его почти сразу отнесло ветерком, и я увидел, что попал.
Да, мушкетный заряд – это вам не пистолетная пуля! Из дыры в ближнем ко мне борту внутрь шлюпки вывернулись длинные острые щепки, а от второго борта откололся целый кусок и далеко отлетел, всплеснув воду. Стив, Герберт и два матроса замерли, как поражённые громом, лица их побелели. Я бросил дымящийся мушкет на палубу, выхватил ружьё и прокричал:
– Никого не преследовать! Никого не трогать! Шлюпке повернуть к берегу! Немедленно!
Никто в шлюпке даже не пошевелился, и тогда я громко щёлкнул курком.
– Разворачивай! Разворачивай! – донёсся до меня задавленный и, как мне показалось, дрожащий голос Герберта. Матросы принялись торопливо грести назад. Стив окаменело сидел на скамье, вцепившись в борт. Молчал.
Шлюпка развернулась. Я положил ружьё и поднял весло. Через минуту четыре мокрых человека вскарабкались ко мне на плот.
СИЛА КОРОЛЕВСТВА
Четверо людей, с которых ручьями текла вода, что-то восклицали, обхватывали руками мою шею, пританцовывали. Эвелин, как мне показалось, плакала. Я чувствовал её руки. Мокрые, спутанные волосы её касались моего лица. Я сам был готов заплакать!
Из этого трепетного состояния меня вывел голосок Эдда. Из всех его торопливых восклицаний я выхватил вдруг одну фразу:
– …И мистер Герберт забрал тогда у нас часы, а у него их забрал мистер Стив!..
Тут я вдруг понял, что сейчас нужно принять решение, от которого будет зависеть то, что, наверное, и определяется словом “политика”, а именно – все наши отношения на этом крохотном участочке мира, где мы превращены в клубок ядовитых пауков, собранных в закупоренном кувшине.
Подсадив одного из мальчишек к вершине мачты, я подал ему прочную палку, пару кусков тонкого шнура и сине-красный матерчатый тюк. Спустя несколько минут над нами развернулся, тихо хлопнув, двукрестный британский флаг. Произошло что-то невидимое, необъяснимое, но очень важное. Я чувствовал и понимал, что воздух напитан предвестием рокового события. Что неотвратимо встаёт предо мной миг некоего действия, которое потребует от меня предельного волевого усилия, поступка, который ещё неизвестно к чему приведёт. Стараясь не обращать внимания на противный шум и вой, зазвеневший в ушах, я поднял весло и двинул плот – вслед за шлюпкой .
Изредка поскрипывали брёвна. Шелестел флаг. Почти физически я ощущал, как некая мощь и сила невидимо плывут вместе со мной, тяжело и безмолвно ворочаясь вокруг плота. (Присутствие этого грозного “нечто” породило во мне мысль, что я намного больше труслив, чем это мог бы себе позволить человек, рискнувший ответствовать за чужие судьбы.)
– Мистер Нох, – спросил я на ходу, – вы сможете зарядить мушкет?
– Был бы порох, мистер Том, – откликнулся он,– а зарядить – дело простое.
– Порох и пули найдёте в коробе, в ящике с пистолетами. Оружие новое, у него нет кремня и пороховой полки, а есть гнездо для капсюля.
– Знаем, знаем такое оружие. И зарядим, и вот этим любопытным джентльменам покажем,– ответствовал Нох, звякая железом у короба.
Подошла и неслышно встала у меня за плечом моя Тайная Королева.
– Что произошло на берегу, мисс Эвелин? – спросил я вполголоса. – Что заставило вас отправиться в океан на бревне, да ещё с мальчиками?
– Не было другого выхода, мистер Том. Мы даже не решали – плыть или не плыть, мы просто спасались. Стив и Герберт избили Бэнсона и ещё одного матроса за какой-то пустяк. Еды выдают мало, очень мало, сами едят отдельно от всех. Стали грубо ругаться. После того, как Малыши рассказали о встрече с вами, в лагере пошли было оживлённые разговоры, но Стив сказал, что любому, кто ещё об этом заговорит, он выбьет зубы. А вопрос собственности будет решать только он. Отобрал у мальчишек часы, хотя они и кричали, что это ваш подарок.
– Что же остальные?
– Молчат, боятся. Только Нох возмущался, но это мало к чему привело. Тогда он предложил мне взять ребят и сбежать к вам, уверяя, что океан нас прокормит.
– А как вам удалось уплыть незаметно?
– Не так уж и незаметно, как вы сами убедились. С утра переносили лагерь к роднику. Я, ребята и Нох держались рядом. Когда Стив и Герберт в очередной раз ушли туда, мы столкнули в воду бревно и поплыли. Конечно, если бы мы не увидели, что вы на корабле, то не стали бы так рисковать.
Мы уже подплывали к берегу, когда Нох и малыши подошли к нам.
– Ничего не бойтесь, – стараясь выглядеть спокойным, сказал я им. – Мистер Нох, принесите два пистолета, а сами возьмите ружьё. Я ненадолго сойду на берег…
В лагере, уже почти полностью опустошённом, все побросали работу и столпились на берегу. Радость, надежда, ненависть, страх читались на лицах. Сделав несколько шагов по песку, я остановился, поднял зачем-то руку и заговорил:
– Слушайте все! – громко сказал я и опустил руку на пояс. – Как человек, первым ступивший на Белый остров, объявляю его собственностью и территорией Британии! С действующими на нём законами королевства!
Тут многие посмотрели поверх моей головы на наш флаг, а я продолжил:
– Беру на себя смелость представлять его вооружённые силы и флот и обещаю помощь и защиту каждому, кто о них попросит!
(Действительно, смелость: напротив меня, пусть даже и вооружённого, стояли девять крепких мужчин.)
– Границей между вашим островом и британским считаю место гибели корабля, а сам корабль – общей собственностью. Все спорные вопросы будут решаться по законам королевства, а пиратские правила признаваться не будут ни при каких обстоятельствах!
Дальнейшее сказать было очень трудно, но иначе поступить было нельзя.
– Мистер Стив! – громко сказал я и заставил себя встретиться с ним взглядом.– Вы присвоили чужое имущество. Требую немедленно вернуть его или вынужден буду поступить с вами, как с грабителем и пиратом!
И, чтобы предупредить любые попытки противостояния, я поднял пистолет и направил в его красный шейный платок. (Но, по-видимому, эта предосторожность была излишней, так как он ещё не совсем оправился от мушкетного выстрела.) В толпе кто-то охнул, Герберт подался от Стива в сторонку, а он заметно дрожащей рукой вытащил из-за пояса белый диск часов на цепочке и, медленно махнув снизу вверх, бросил их к моим ногам. Часы мягко шлёпнулись в песок. Я опустил пистолет, а из-за моей спины ужом выскользнул Малыш, цепко схватил их и метнулся назад, сдувая на ходу песчинки. Я снова поднял руку и продолжил:
– Чтобы исключить ссоры, предлагаю пользоваться кораблём по очереди. Завтра на весь день – “Дукат” ваш, мы не приблизимся к нему. А послезавтра – занимаем его на весь день, и так дальше.
Я перевёл дух и закончил:
– Сейчас у меня мало еды и нет, как у вас, ручья с пресной водой. Но я знаю, как добыть пищу, и рано или поздно найду воду. Тот, кого не пугают такие условия, может сейчас же прийти к нам на плот!
Из этого трепетного состояния меня вывел голосок Эдда. Из всех его торопливых восклицаний я выхватил вдруг одну фразу:
– …И мистер Герберт забрал тогда у нас часы, а у него их забрал мистер Стив!..
Тут я вдруг понял, что сейчас нужно принять решение, от которого будет зависеть то, что, наверное, и определяется словом “политика”, а именно – все наши отношения на этом крохотном участочке мира, где мы превращены в клубок ядовитых пауков, собранных в закупоренном кувшине.
Подсадив одного из мальчишек к вершине мачты, я подал ему прочную палку, пару кусков тонкого шнура и сине-красный матерчатый тюк. Спустя несколько минут над нами развернулся, тихо хлопнув, двукрестный британский флаг. Произошло что-то невидимое, необъяснимое, но очень важное. Я чувствовал и понимал, что воздух напитан предвестием рокового события. Что неотвратимо встаёт предо мной миг некоего действия, которое потребует от меня предельного волевого усилия, поступка, который ещё неизвестно к чему приведёт. Стараясь не обращать внимания на противный шум и вой, зазвеневший в ушах, я поднял весло и двинул плот – вслед за шлюпкой .
Изредка поскрипывали брёвна. Шелестел флаг. Почти физически я ощущал, как некая мощь и сила невидимо плывут вместе со мной, тяжело и безмолвно ворочаясь вокруг плота. (Присутствие этого грозного “нечто” породило во мне мысль, что я намного больше труслив, чем это мог бы себе позволить человек, рискнувший ответствовать за чужие судьбы.)
– Мистер Нох, – спросил я на ходу, – вы сможете зарядить мушкет?
– Был бы порох, мистер Том, – откликнулся он,– а зарядить – дело простое.
– Порох и пули найдёте в коробе, в ящике с пистолетами. Оружие новое, у него нет кремня и пороховой полки, а есть гнездо для капсюля.
– Знаем, знаем такое оружие. И зарядим, и вот этим любопытным джентльменам покажем,– ответствовал Нох, звякая железом у короба.
Подошла и неслышно встала у меня за плечом моя Тайная Королева.
– Что произошло на берегу, мисс Эвелин? – спросил я вполголоса. – Что заставило вас отправиться в океан на бревне, да ещё с мальчиками?
– Не было другого выхода, мистер Том. Мы даже не решали – плыть или не плыть, мы просто спасались. Стив и Герберт избили Бэнсона и ещё одного матроса за какой-то пустяк. Еды выдают мало, очень мало, сами едят отдельно от всех. Стали грубо ругаться. После того, как Малыши рассказали о встрече с вами, в лагере пошли было оживлённые разговоры, но Стив сказал, что любому, кто ещё об этом заговорит, он выбьет зубы. А вопрос собственности будет решать только он. Отобрал у мальчишек часы, хотя они и кричали, что это ваш подарок.
– Что же остальные?
– Молчат, боятся. Только Нох возмущался, но это мало к чему привело. Тогда он предложил мне взять ребят и сбежать к вам, уверяя, что океан нас прокормит.
– А как вам удалось уплыть незаметно?
– Не так уж и незаметно, как вы сами убедились. С утра переносили лагерь к роднику. Я, ребята и Нох держались рядом. Когда Стив и Герберт в очередной раз ушли туда, мы столкнули в воду бревно и поплыли. Конечно, если бы мы не увидели, что вы на корабле, то не стали бы так рисковать.
Мы уже подплывали к берегу, когда Нох и малыши подошли к нам.
– Ничего не бойтесь, – стараясь выглядеть спокойным, сказал я им. – Мистер Нох, принесите два пистолета, а сами возьмите ружьё. Я ненадолго сойду на берег…
В лагере, уже почти полностью опустошённом, все побросали работу и столпились на берегу. Радость, надежда, ненависть, страх читались на лицах. Сделав несколько шагов по песку, я остановился, поднял зачем-то руку и заговорил:
– Слушайте все! – громко сказал я и опустил руку на пояс. – Как человек, первым ступивший на Белый остров, объявляю его собственностью и территорией Британии! С действующими на нём законами королевства!
Тут многие посмотрели поверх моей головы на наш флаг, а я продолжил:
– Беру на себя смелость представлять его вооружённые силы и флот и обещаю помощь и защиту каждому, кто о них попросит!
(Действительно, смелость: напротив меня, пусть даже и вооружённого, стояли девять крепких мужчин.)
– Границей между вашим островом и британским считаю место гибели корабля, а сам корабль – общей собственностью. Все спорные вопросы будут решаться по законам королевства, а пиратские правила признаваться не будут ни при каких обстоятельствах!
Дальнейшее сказать было очень трудно, но иначе поступить было нельзя.
– Мистер Стив! – громко сказал я и заставил себя встретиться с ним взглядом.– Вы присвоили чужое имущество. Требую немедленно вернуть его или вынужден буду поступить с вами, как с грабителем и пиратом!
И, чтобы предупредить любые попытки противостояния, я поднял пистолет и направил в его красный шейный платок. (Но, по-видимому, эта предосторожность была излишней, так как он ещё не совсем оправился от мушкетного выстрела.) В толпе кто-то охнул, Герберт подался от Стива в сторонку, а он заметно дрожащей рукой вытащил из-за пояса белый диск часов на цепочке и, медленно махнув снизу вверх, бросил их к моим ногам. Часы мягко шлёпнулись в песок. Я опустил пистолет, а из-за моей спины ужом выскользнул Малыш, цепко схватил их и метнулся назад, сдувая на ходу песчинки. Я снова поднял руку и продолжил:
– Чтобы исключить ссоры, предлагаю пользоваться кораблём по очереди. Завтра на весь день – “Дукат” ваш, мы не приблизимся к нему. А послезавтра – занимаем его на весь день, и так дальше.
Я перевёл дух и закончил:
– Сейчас у меня мало еды и нет, как у вас, ручья с пресной водой. Но я знаю, как добыть пищу, и рано или поздно найду воду. Тот, кого не пугают такие условия, может сейчас же прийти к нам на плот!