Шхиян Сергей. Противостояние

   – Чего будем делать? – спросил Андрей.
   Он повернулся ко мне на заднее сиденье и смотрел прямо в лицо. Я с трудом взял себя в руки и, стараясь, чтобы голос не выдал, но, тем не менее, хрипло и натужно произнес:
   – Поезжай вперед, где-нибудь развернемся.
   В салоне было темно, моего лица ему было не рассмотреть, но лейтенант, вероятно, и без того понял, что со мной не все ладно, поэтому ничего не сказал, только неопределенно хмыкнул и двинулся в неизвестность.
   То ли дорога была так хороша, то ли у машины мягкие амортизаторы, но я начал задремывать под убаюкивающую качку и шелест гравия под колесами. Боль начала притупляться и отступать. Теперь она только иногда при неловких движениях давала о себе знать.
   – Долго еще ехать? – неожиданно громко спросил Андрей. – По-моему, ей конца никогда не будет!
   Я еле выбрался из дремоты. Вопрос был или риторический, или попросту дурацкий, и я не стал на него отвечать. Об этой дороге я знал ровно столько же, сколько он, то есть ничего. Удивительно было, что грейдер все не кончался, хотя проехали мы уже километров десять.
   – Ты уверен, что мы едем правильно? – опять завел волынку милиционер.
   – Любая дорога куда-нибудь приведет, – ответил я, подавляя раздражение. – Дорог в никуда не бывает. Тем более таких хороших.
   Спорить и ругаться не хотелось. После того, как отошла боль, у меня наступило блаженное, полупьяное состояние. Мышцы расслабились, и на небе вместе со звездами затеплились алмазы.
   – Ой, мальчики, смотрите, а мы здесь уже были, – радостно закричала Ольга.
   Андрей сбросил скорость и пригнулся к лобовому стеклу.
   – Я ничего не вижу.
   – Мы здесь были сегодня утром, я узнала вон ту кривую березу! Вон, вон, помните, здесь мы оставляли машину!
   Теперь и я узнал местность. Андрей затормозил и начал рассматривать освещенный фарами лес.
   – Действительно, место то же самое, – согласился он. – Выходит, мы опять попали…
   – Попробуй включить заднюю скорость, – попросил я.
   Машина послушно двинулась назад.
   – Чудеса, – озабоченно произнес участковый, останавливаясь.
   – Думаю, это не чудо, а что-нибудь похуже. Кому-то нужно было, чтобы мы оказались здесь в нужном месте и в нужное время, – сказал я буднично, без нажима.
   – Да брось ты гнать, – нарочито грубо и мужественно произнес напарник. – Придумаешь мистику какую-то…
   Однако, конец фразы у него получился неубедительным.
   – Так что будем делать? – после общего минутного молчания спросил Андрей, опять сваливая на меня ответственность за принятие решения.
   Я не сразу ответил. В опущенное Ольгой окно ворвался сырой осенний холод. После потери крови мне и так было зябко, а теперь еще начал колотить озноб. Кроме того, что было просто холодно, на мне была только накинутая на голое тело куртка. Пропитанные кровью рубашку и свитер после перевязки я одевать не стал.
   – Подними, пожалуйста, стекло, мне холодно, – попросил я Ольгу и только после этого ответил Андрею:
   – Что делать? Если я оклемаюсь, пойдем на разведку, нет – вернемся в Москву.
   – Я одна в машине не останусь, – в очередной раз повторила Ольга.
   – Ты думаешь, что сможешь в таком состоянии лазать по деревьям и заборам? – поинтересовался у меня Андрей. – С такой дыркой в руке? Оля права, тебя нужно отвезти в больницу обработать и зашить рану, иначе ты кровью истечешь.
   – Рана, кажется, уже заживает, – сказал я и пошевелил предплечьем. – Рукой я уже могу свободно двигать. Вот только холодно очень…
   – Ты чего несешь! Мы тебя всего полчаса назад перевязали. Ты с такой раной две недели проваляешься, не меньше, – закрыв вопрос с моим ранением, он начал сетовать, ни к кому конкретно не обращаясь:
   – Какие же мы тупари, связались с этой сукой Ленкой! Я не я буду, если ей это не выйдет боком…
   – Мне лучше знать, как я себя чувствую, – прервал я Андрея. – Помогите мне поменять повязку, а то эта вся пропиталась кровью.
   – Может быть, не стоит беспокоить рану, – просительно сказала Ольга, с жалостью глядя на меня.
   – Говорю же, что с рукой у меня почти все в порядке! – упрямо пробурчал я, хотя сам в этом уверен не был. – Давай, Оленька, разбинтовывай, а то кровь присохнет.
   Ольга вышла из машины, опять напустив в нее холода, и пересела ко мне на заднее сидение. При свете тусклой салонной лампочки девушка не очень ловко, боясь сделать больно, размотала бинт. Рана больше не кровоточила. Мало того, она закрылась и как будто даже затянулась кожицей. Если бы не кровавые следы вокруг нее, можно было подумать, что мне ее неделю лечили в госпитале.
   – Ты что, вправду экстрасенс? – растерянно спросил милиционер. – Такого просто быть не может, – добавил он, рассматривая плечо. – Выходит, что ты правду писал в своей книге… Ну, дела.
   – Ой, Лешенька, а ты все болезни можешь лечить? У моей мамы сахарный диабет…
   – Погоди ты с диабетом, – прервал девушку Андрей, – и сколько времени тебе нужно рану залечивать?
   – Понятия не имею, – честно признался я. – Это мой первый серьезный опыт самолечения. Да это и не важно, главное, что боли почти нет, и рука вполне слушается. Вот крови я много потерял, от этого кружится голова и знобит…
   – Я одна в машине не останусь, – опять напомнила Ольга. – Мне одной в лесу страшно.
   – Оль, ну что ты, ей Богу, никто пока никуда не идёт, да и как ты с нами пойдешь, ты же на дерево не залезешь.
   – Если надо, залезу, но одна я не останусь, ты это учти.
   – Тогда лучше в Москву доедем, – индифферентно произнес Андрей. – Я тебя в это логово с собой не возьму.
   – Я одна… – опять говорить начала Ольга, но я ее перебил:
   – Оленька, мы тебе обе гранаты оставим, а сами быстренько сходим туда и обратно. Если ты кого-нибудь увидишь, бросай гранату, мы и вернемся…
   – Ты чего придумал! – возмутился милиционер, – Как это бросай!
   – Подальше от себя, а сама ложись на землю.
   – Ты в своем уме? Она ее и на двадцать метров не бросит.
   – Куда захочу, туда и брошу, – вмешалась в разговор девушка. – Не хуже тебя брошу!
   – Ну, вот и хорошо, вот и ладушки. Значит, ты сиди тихонечко и жди, а мы с Андреем быстренько…
   – Я не дам ей гранаты! – сердито сказал Андрей. – Этого еще не хватало!
   – Пускай они пока в сумке полежат, а мы с тобой сходим, посмотрим, есть ли кто в доме, потом вернемся и решим, что дальше делать.
   Я застегнул куртку под горло, открыл дверь и выбрался наружу.
   Андрей с обоими пистолетами-пулеметами вышел следом.
   – Ты что, совсем сбрендил? – прошипел он, когда мы отошли от машины на приличное расстояние. – Как можно женщине давать гранаты!
   – А ты ей объяснил, как ими пользоваться? – в свою очередь поинтересовался я, ковыляя за ним по мокрому лесу.
   Жених сообразил и рассмеялся:
   – Правда, а я как-то не врубился. Ну, ты и жук.
   Мы шли к воротам, по возможности стараясь не шуметь и не трещать сучьями. Было полнолуние, редкие облака только изредка закрывали ночное светило, так что проблем с освещением у нас не было.
   – Правду говорят, что черти в полнолуние собираются? – неожиданно поинтересовался Андрей.
   – Точно не знаю, хотя вроде бы…
   – А, как ты думаешь, Поэт связан с нечистой силой?
   – Знал бы я… только, думаю, что нечистой силы не существует.
   – А мужик, что сидел с тобой в Петропавловке? – вспомнил он моего сокамерника, с которым я сидел в бастионе крепости и подозревал в нем инопланетянина.
   – Он, скорее представитель другой цивилизации…
   – А кто мне машину испортил, тоже другая цивилизация? Точно нечистая сила…
   Договорить фразу Андрею не удалось, почти прямо над нами раздался громкий, хриплый, потусторонний крик. Кругов дернул стволом «Шмайссера» и присел. Я тоже вздрогнул и прислонился к стволу березы. Не из-за избытка храбрости, а потому, что мне стало совсем худо. В голове звенело, горло пересохло, ноги стали ватными.
   – Что это? – прошептал напарник. Ответить я не успел, леденящий кровь крик повторился, наверху захлопали крылья, и какая-то большая ночная птица слетела с соседнего дерева.
   – Господи, вот сволочь, чуть заикой не сделала, – с облегчением сказал с коротким, нервным смешком милиционер.
   Однако, тут же смолк.
   Совсем близко от нас вспыхнул огонек зажигалки. Андрей тихо опустился на корточки, а потом и растянулся на земле, я укрылся за стволом дерева, около которого стоял. Только теперь, в лунном свете, я различил силуэты двух мужчин. До них было не больше тридцати шагов.
   – Это что, филин, что ли так орал? – спросил один из них.
   – А хрен его знает. Я чуть не обос…ся. Кончай курить, а то застукают, вони не оберешься. Какая-нибудь падла обязательно заложит. Ты, что думаешь, мы здесь одни?
   – Да пошли они все, знаешь куда! – сердито сказал первый. – Им-то что, курю я или нет!
   Однако, сигарету бросил. Я разглядел траекторию полета светящейся точки.
   – Не знаешь, чего они так икру мечут?
   – А хрен их знает, мне без интереса, лишь бы бабки платили. Я чего-то дубарить начал, пошли ноги разомнем.
   – Пошли, – согласился первый голос.
   Темные силуэты сдвинулись с места и растворились в лунных сумерках.
   Мы еще несколько минут без движения оставались на своих местах, так что я успел немного прийти в себя и отдышаться.
   – Пошли назад? – еле слышно спросил Кругов, вставай с земли.
   Мы двинулись в сторону машины со всей возможной осторожностью, пристально вглядываясь в окружающий ландшафт, чтобы не наткнуться на «падл», которые могли заложить встретившихся охранников.
   – Хватились, суки, – прокомментировал усиление охраны Андрей. – Давай, двигай быстрее, а то они, не ровен час, наткнутся на Ольгу.
   Однако, идти быстрее я не мог. Вскоре силы снова оставили меня. Андрей сердито поглядывал на меня, но ничего не говорил. Идти нам осталось совсем ничего, когда от ствола дерева отделилась тень, и грубый голос приказал:
   – А ну, стой! Руки вверх!
   Андрей дернул было стволом, но тут же бухнул громкий выстрел и пуля ударила в ствол прямо над его головой.
   – Бросай оружие, пристрелим! – приказал стрелок, и, в подтверждение множественного числа, из за соседнего дерева вышел еще человек с направленным на нас «Макаровым». Я послушно спустил свой «Шмайссер» с плеча на землю, Андрей, после секундной заминки, сделал то же самое.
   – Попались, козлы! – довольным голосом вступил в диалог автоматчик. – Я тебе говорил, что они где-то тут пасутся. Здесь их положим или попытаем? – добавил он, обращаясь к товарищу.
   – А чего с ними возиться, только давай отгоним к речке, чтобы потом падаль не таскать. Пущай поплавают.
   – А ну руки за голову! – приказал автоматчик а красноречиво повел стволом.
   – Ложись! – из-за спин охранников раздался совершенно неожиданный писклявый, дрожащий голосок.
   Наши пленители молниеносно обернулись в сторону нового грозного противника. Андрей резко наклонился за своим «Шмайсером», но поднять его не успел, впереди оглушительно рвануло, и оба наших противника осветились красно-черным пламенем.
   – Андрюша! – вслед за взрывом зазвенел узнаваемый Олин голосок.
   – Мы здесь! – отчаянно закричал Кругов, подхватил свое оружие и, припадая на правую ногу, бросился в смердящую густоту взрыва.
   Я сгруппировался, тоже поднял сой пистолет-пулемет и побрел вслед за ним. Дым еще не рассеялся, и я не мог рассмотреть, что сталось с мужиками, в тот момент мне было не до них. На мое счастье до машины было совсем недалеко. Около нее на земле сидел старший лейтенант, обхватив руками ногу, а около него рыдала Ольга.
   – Что случилось? – спросил я.
   – Я его убила! – заголосила девушка.
   – Кончай плакать! – рявкнул живой жених. – Помоги мне встать!
   – Андрюшенька, миленький, я не хотела! – не унималась невеста, помогая суженому подняться на ноги.
   – Скорее в машину. Сейчас они все сбегутся, – торопил девушку Андрей. – Леша, ты сможешь вести машину, у меня нога не действует!
   – Садитесь, – сказал я. – Попробую.
   Андрей на одной ноге с помощью Ольги допрыгал до машины и вполз на заднее сидение. Обезумевшая Ольга попыталась влезть вслед за ним в ту же дверцу.
   – С другой стороны, – приказал я ей, садясь на место водителя. Она пришла в себя, обежала «Фольксваген», рванула дверцу и нырнула в салон. Я повернул ключ зажигания и погнал машину вперед. До шоссе от этого места было меньше километра.
   – Перетяни ему ногу выше раны, – распорядился я, не оборачиваясь.
   – Чем?! – зарыдала девушка. – У меня нет жгута!
   – Поясом от куртки, – сказал я, понемногу приходя в себя.
   – Так говоришь, она не умеет обращаться с гранатами?! – прерывистым голосом, спросил Кругов.
   – Ты зачем гранаты трогала! – набросился он на невесту. – А если бы они у тебя в руках взорвались!
   – Я, я, за вас испугалась! – опять заплакала девушка. – Он же в тебя выстрелил, а если бы попал!
   – Кончайте вы там, – прервал я начинающуюся семейную сцену. – Куда едем?
   – Куда, куда, в больницу, конечно. Кажется у меня в ноге осколок.
   Светиться в больнице мне никак не светило. Извините за каламбур. По поводу огнестрельных ранений неминуемо начнутся расспросы с привлечением милиции и прочие протокольные мероприятия. Чем это может кончиться, одному Богу известно.
   – У тебя в машине есть фонарь? – спросил я Андрея.
   – Есть, в багажнике, – ответил он умирающим голосом.
   – Хорошо, отъедем немного, я посмотрю твою рану, может быть, обойдемся без больницы.
   Мы выбрались на основное шоссе, и я погнал «Фольксваген» подальше от опасного места.
   – Ты что, прямо в машине собираешься мне операцию делать? – заволновался Кругов.
   – Какую операцию. Окажу обычную доврачебную помощь, – успокоил его я. – Может быть, у тебя ничего серьезного и нет.
   – Осколок в ноге – это, по-твоему, ничего серьезного?! – возмутился раненый.
   – Мне в руку то же не… – я попытался подобрать сравнение, но помешала создавшаяся на дороге ситуация, – муха попала. Вот козел!.. – неудачно завершил я фразу, впритирку проскакивая мимо какого-то идиота, ослепившего меня, кроме «дальнего света», еще и мощными дополнительными галогенными фарами.
   – Кровь не останавливается! – с трагическими нотками в голосе сообщила Ольга.
   – Сейчас помогу, пусть потерпит, – пообещал я, выбирая на узкой дороге место для парковки.
   Однако, никаких съездов и проселков не попадалось. Я сбросил скорость и, как только кончился глубокий кювет, доверху заполненный подернутой ледком водой, остановил машину. Ольга резво выскочила из салона, уступая мне свое место.
   – Поищи в багажнике фонарь, – попросил я ее и осторожно поднял раненую ногу милиционера на сиденье. Андрей застонал от боли, но не запротестовал. При слабом свете салонного плафона разодранная, пропитанная кровью штанина казалась черной. Я начал её разрезать перочинным ножом. Нож был тупой и с трудом прорезал толстую, жесткую джинсу. Кругов тихо, мужественно стонал. Ольга, наконец, нашла фонарь и стала подсвечивать мне через плечо, шепоток причитая. Дело пошло быстрее. Я распорол ткань до колена и обнажил безобразную рваную рану в районе колени. Осколка в ноге не было.
   – Сейчас придется потерпеть, – предупредил я и начал обрабатывать ногу йодом.
   Кругов замычал от боли и начал ругаться. Кровь, вопреки стенаниям Ольги, из раны почти не сочилась. Как при всякой рваной ране, вид у ноги был жутковатый. Оле, видимо, сделалось дурно и свет фонаря начал плясать по всему салону. Разобраться в характере ранения я в таких условиях не мог, потому ограничился тем, что вправил развороченные ткани и туго забинтовал ногу.
   – До дома дотерпишь, – теперь, в свою очередь, бодро заверил я Андрея. – А там будем лечиться капитально.
   Уверенности в том, что он дотерпит до дома, и я самостоятельно смогу справится с таким серьезным ранением, у меня не было, но искать ночью сельский травмпункт было совсем глупо. Я представил себе толстую, сонную дежурную медсестру, ее ленивую беспомощность, причитания и окончательно отбросил вздорную мысль о неотложной помощи.
   – Поехали быстрее, – взмолилась Ольга, видимо почувствовав мои сомнения.
   Однако, быстро уехать не удалось. Видимо, судьба в этот вечер еще не использовала все свои возможности отравить нам жизнь. Пока я пристраивал раненную ногу, а Оля мешала это делать оханьем и советами, на дороге появилось и быстро приблизилось яркое пятно, слепя нас мощными огнями. Не доезжая до нас два десятка метров, завизжав тормозами, остановилась машина. Яркий свет как будто приковал меня к месту, сделав беззащитным. Кроме «дальнего света», у машины были включены мощные галогенные фары и, в придачу, на крыше вспыхнул целый ряд фонарей. На дороге стало светлее, чем в солнечный день. Я замер и продолжал стоять, полусогнувшись, всунув голову в салон.
   – Опять начинается! – плачущим голосом пожаловался Кругов.
   – Сейчас разберемся, что им нужно, – спокойно сказал я, хотя у самого кровь начала бешено стучать в виски и в животе опустилось вниз что-то твердое и холодное. Зато в груди, как обычно при опасности, стало легко и пусто, и закипела холодная ярость.
   – Ой, мамочка, – прошептала Ольга.
   На наше счастье оружие лежало на полу у заднего сидения. Делая вид, что медленно выползаю из салона, чтобы посмотреть на прибывших, я опустил руку и выловил за ремень «Шмайссер».
   – Взведи и сними с предохранителя, – попросил я Андрея, выпрямляясь, но не вынимая из укрытой салоном руки пистолет-пулемет. У невидимой машины защелкали двери. В коридор света внедрилось четыре тёмных силуэта. Их тела и головы окружал сияющий ореол, они был похожи на иконописных, почерневших ангелов с нимбами вокруг тел. Впрочем, то, что к нам приближаются не ангелы, можно было догадаться по отборному мату.
   Скорее всего, это были ослепившие и едва не задевшие нас давеча встречные идиоты. Однако, судя по оскорблениям и угрозам, «грешные ангелы» придерживались противоположного мнения. Их, судя по «резким» высказываниям, возмутило то, что я несколько раз «дальним светом» предупреждал, что меня слепит их иллюминация.
   Голоса были грубые и пьяные. Вероятно это «гуляла» местная «крутизна». У меня, признаться, немного отлегло от сердца. Гораздо хуже, если бы нас поймали в световой капкан недавние противники, тогда шансов не было бы никаких. Однако, и эта компания была достаточно опасна, тем более, что их уже заинтересовала стоящая около машины Ольга.
   Продолжая материться, незваные гости начали строить планы относительно «телки». Разглядеть, есть ли у них оружие, я не мог. Пришлось идти на риск. Когда «пацаны» подошли к нам почти вплотную, я отпрянул от машины и спрятался от возможной пули со стороны джипа в тени одного из них. Вид нацеленного в животы «Шмайссера» несколько охладил у нападавших пыл. Квартет как по команде остановился.
   – Ну, ты что, в натуре! – сказал пьяный голос. – Ты, братан, чего? Нет, ты неправ…
   Остальные молча стояли на своих местах, покачивая длинные тени.
   – Есть проблемы? – поинтересовался я.
   – Нет, – ответил тот же «оратор», – все путем ты нас ослепил, вот мы и хотели…
   Спорить с пьяными дураками было глупо и бесполезно.
   – Ладно, – почти миролюбиво согласился я, – вы меня ослепили, я вас. «Шмайссер» я не опускал. – Нет проблем, нет базара. Пошли, я вас провожу.
   Меньше всего мне хотелось, чтобы «пацаны» затеяли стрельбу. Рука опять одеревенела, в глазах двоилось, в ушах шумело. Держался я «на автомате» и нервном напряжении.
   Подгоняемые весомым железным аргументом, «новые друзья» вернулись к своему джипу, молча сели в машину и, выключив лишний свет, уехали. Прощание оказалось коротким и немногословным. Мне даже не пообещали новую встречу. Оставшись в полной, непроглядной темноте, я еле доплелся до «Фольксвагена», упал на водительское сидение и сиднем сидел с пустой, звенящей головой, не в силах выбраться из окружающего меня тумана.
 
   Проснулся я в полной темноте. Ощущение было довольно странное. Как сказали бы в прошлом веке: члены мои были расслаблены, и блаженный покой умиротворял душу. Единственным дискомфортом была жажда. Лежал я раздетым на чем-то упругом и мягком. Выкарабкиваясь из сна в бодрствование, я попробовал сосредоточиться и сообразить, где нахожусь, и откуда сюда «прибыл». Однако, в голове не шевельнулось ни одной путной мысли.
   Осторожно, из опасения что-нибудь свалить или во что-нибудь врезаться, я нащупал край постели и, опустив ноги на пол, сел. Подошвы утонули в мягком, теплом ворсе. Было похоже на то, что я нахожусь в комфортабельной комнате: тонкое на ощупь постельное белье, на полу ковер.
   Я напрягся и начал вспоминать события вчерашнего дня. Последнее, что осталось в памяти – это то, как я сел за руль круговской машины и завел двигатель. Ничего большего припомнить не удалось. Никаких комнат и ковров.
   Это все было любопытно, но не принципиально, принципиальна была жажда. Я начал шарить по стенам в поисках выключателя от какого-нибудь осветительного прибора. В изголовье удалось нащупать бра. Наконец лампа зажглась и осветила небольшую кокетливо убранную спальню. По «изящному» стилю и массе безделушек, я опознал руку и стиль матери Андрея Валентины Ивановны. Без сомнения, я находился на даче Круговых, неизвестно как туда попав.
   То, что я спал не в холодном гостевом домике, а в главных апартаментах, говорило о повышении моего личного статуса. К сожалению, ничего жидкого на туалетном столике мне не оставили, потому пришлось срочно одеваться и отправляться на розыск питья. Расположение комнат в доме я примерно помнил, выключатели находились на обычных местах у дверей, поэтому найти кухню и холодильник большого труда не составило.
   Время было позднее, около трех по полуночи. Все в доме спали. Я выпил взахлеб два больших бокала минералки и окончательно пришел в себя. Однако, ничего нового вспомнить не смог, все обрывалось на моменте, когда я завел машину. То, что я жив и сейчас пью воду на милицейской даче, предполагало, что наше возвращение завершилось благополучно, и мне интересно было узнать, каким образом. Чувствовал я себя, так как будто меня переехал асфальтный каток. Саднило и тупо болело плечо, в ушах стоял звон, но сил вернуться назад в свою комнату хватило. Я лег и мгновенно уснул.
   Утром все стало как-то легче и проще. Я хотя с трудом, но самостоятельно оделся и пошел узнавать новости. Андрей после ранения и потери крови пребывал пока в полубессознательном состоянии. Он посмотрел на меня мутными глазами, что-то неразборчиво пробормотал и заснул. Ольга ото всех передряг, свалившихся на наши головы, была близка к нервному срыву, плакала тихими слезами над одром любимого, и добиться от нее связного рассказа я не смог. Более или менее дееспособным оставался только я.
   Мне по-прежнему было непонятно, как нам удалось добраться до дачи. Оставалось предположить, что нам помог какой-нибудь доброхот, что сулило в скором будущем непредвиденные осложнения.
   Ночная жажда у меня прошла, но начал донимать голод. В желудке со вчерашнего вечера была одна вода, и так захотелось есть, как будто неделю во рту у меня не было маковой росинки. К сожалению, как многие состоятельные люди, Круговы питались черте чем, в чем я убедился, полазав по полкам холодильника. Ничего мудрее куриных яиц и сосисок в нем обнаружить не удалось. Пришлось удовлетвориться тем, что имелось.
   Пока я готовил себе ранний завтрак, на кухне появилась мама Андрея. На Валентине Ивановне был надет роскошный кружевной пеньюар, и выглядела она в нем весьма презентабельно. Мне сделалось неловко за самоуправство, но хозяйка только очаровательно улыбнулась и взялась помогать накрывать на стол.
   – Проголодались? – утвердительно-вопросительно проворковала она. – Не удивительно, столько времени ничего не есть!
   Я не очень врубился, что она имеет в виду, и вместо ответа изобразил на лице смущенную улыбку.
   – Вы только раны лечите или вообще? – таинственно поинтересовалась гранд-дама, намазывая мне на толстый кусок хлеба тонкий слой черной икры. Я вновь удивился ее информированности о моих медицинских талантах и неопределенно кивнул головой.
   – Хирург осмотрел рану Андрея и не поверил, что она так хорошо и быстро заживает, – сообщила мне Валентина Ивановна.
   – Так вы вызывали скорую помощь? – спросил я, проглатывая застрявшую в горле яичницу.
   – Нет, мы пригласили частного врача, у нас, знаете ли, большие связи.
   – Когда же вы успели, мы только что приехали?
   – Только что! – повторила за мной Кругова и засмеялась. – Вы что, ничего не помните?
   – Честно говоря, ничего, – сознался я, чувствуя, как еда начинает усмирять бунт пустого желудка. – Помню только, что сел в машину после того, как, – я чуть замялся, – …на нас напали хулиганы.
   – Вы это серьезно? – поразилась женщина, – Значит, у вас амнезия! Вы смотрели сериал «Богатые тоже плачут»? Его показывали лет, – она задумалась, но не вспомнила когда, – несколько лет назад? Как это интересно! Я думала, что такое может быть только в кино!
   В своем невежестве по части сериалов я не сознался, но успел поинтересоваться:
   – Сколько же я проспал?
   – Почти двое суток. Так вот, в том сериале одна женщина пошла гулять с сыном в парк и потеряла память…
   – А кто нас сюда привез? – перебил я рассказ, обещавший быть очень интересным.