Шхиян Сергей. Противостояние

   Теперь, когда все было освещено, и не нужно было лезть в черную неизвестность, я почувствовал себя вполне комфортабельно – опустился еще на одну скобу вниз и без труда открутил проволоку с кольца запала, после чего мешком свалился на дно дупла. Подо мной захлюпала вода. Но, на данном этапе, это было и к лучшему, было чем остудить пылающее лицо.
   Как ни хотелось мне тишины и покоя, долго разлеживаться и отдыхать даже в такой желанной, прохладной луже я не мог – дело не терпело проволочек. Сначала я раскрутил медную проволоку, к которой была привязана сама граната, законтрил чеку кольца и сунул безопасное теперь оружие в карман. Горизонтальный лаз начинался прямо отсюда. Я осветил его фонарем и умилился изобретательности создателя подземного хода. Покойный нувориш решил проблему потайного прохода самым простым и доступным способом. Он просто-напросто проложил от дома до этого места обыкновенные канализационные трубы. К моему сожалению, с очень плохой гидроизоляцией. Низ трубы почти на четверть был. заполнен грунтовой водой.
   – Должно же мне было в чем-то не повезти, – подумал я, представляя, какое меня ждет удовольствие ползти на четвереньках по трубе, да еще в ледяной воде, не меньше трехсот метров.
   Нет, если хорошо подумать, то и в спокойной, городской жизни есть свои прелести!
   Надеясь, что самое плохое уже позади, я укрепил рюкзак на спине так, чтобы он не мешал двигаться и, «помолясь усердно Богу», вручил себя своей звезде. Вода захлюпала под коленями, и штаны мгновенно промокли. Руки сначала чувствовали шероховатости грубого бетона, потом онемели, потеряли чувствительность и начали служить обычными подставками. Если бы в тот момент я встретился с неприятелем, то оказался бы беспомощным, как младенец.
   Стараясь отвлечься, я вспоминал расхожие легенды о подземных ходах, которые, если верить молве, часто прокладывались между мужскими и женскими монастырями. Если монахам приходилось преодолевать такие препятствия, чтобы пообщаться с представительницами противоположного пола, то это было покруче любой епитимьи.
 
   Она тогда ко мне придет,
   Когда весь мир угомонится,
   Когда все доброе ложится
   И все недоброе встает.
 
   Так писал когда-то А.С. Пушкин, непонятно, что имея в виду. Надеюсь, не визиты к нему барышень по сырому тоннелю.
   Лаз, видимо, постепенно начал подниматься вверх, потому что воды в трубе стал меньше. Она еще доходила до запястий, но я стал упираться ладонями в боковые стенки чуть выше ее уровня, и теперь хотя бы руки перестали коченеть от холода. Рассчитать в кромешной мгле пройденное расстояние было просто нереально. Ориентировался я по времени, каждые три-четыре минуты включал фонарь, чтобы невзначай не наткнуться на какой-нибудь роковой сюрприз. Пока впереди все было чисто, и хоть это немного радовало.
   Наконец подо мной окончательно перестала хлюпать вода. Я решил немного передохнуть и согреть одеревеневшие члены. Какое это было блаженство – лежать вытянувшись на спине с рюкзаком под головой! Век бы не вылезал из этой замечательной, сухой и теплой трубы!
   Вскоре усталые от напряжения мышцы расслабились, и я начал растирать руки. Когда их начало колоть сотнями острых иголок, взялся за колени. Как ни странно, штанины не протерлись, так что оказалось, что я по-прежнему был прилично одет.
   – Интересно, как эту трубу преодолела Лена из пансионата, – думал я. – Если она была в платье, то голые колени от такого бетона должны были стереться до кости.
   К сожалению, ее не было рядом, и чтобы задать этот вопрос, и попенять за то, что она не предупредила, что представляет собой этот романтический подземный ход.
   Как только я почувствовал, что руки совсем отошли, сразу же решил двигаться дальше, но не смог пересилить навалившейся апатии. Никто из нас не знает, что день грядущий ему готовит, но мы знаем из детских прописей, что лучше не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Для меня вернее было бы сказать: сделать сейчас. Однако, известно и то, что благими намерениями выстлана дорога в ад. Хотя намеренье идти дальше у меня было, но вместо того, чтобы продолжать путь, я по-прежнему неподвижно лежал в трубе.
   О том, что меня ждет в конце подземного хода, я старался не думать. Пока ничего, даже отдаленно напоминающее план действий, в голове не сложилось. Появилась даже мелкая мыслишка: что я, собственно, здесь делаю?! В конце концов, что мне за дело до всех этих людей. Отдам им саблю, пусть они подавятся – жизнь дороже.
   Мне теперь кажется, что тогда я на какой-то момент то ли заснул, то ли потерял сознание. Когда в голове немного прояснилось, я почувствовал, что очень хочу курить. Я вытащил сигарету и щелкнул зажигалкой. Огонек вяло затеплился и тут же погас. Вот тут-то я окончательно пришел в себя и понял, что мне не хватает воздуха.
   – Здесь почти нет кислорода! – мелькнула паническая мысль. – Если не выберусь на воздух – мне конец!
   Теперь меня не нужно было подгонять. Я полз вперед, не обращая внимание на боль в подушечках ладоней и коленях. Тело опять покрыла испарина. Дышать становилось все труднее, а проклятая труба не кончалась. Теперь я даже не останавливался, чтобы осветить ближний участок пути. Вряд ли могли найтись желающие ползать по заполненному углекислым газом тоннелю, чтобы расставлять здесь ловушки.
   Когда воздух сделался свежее, я не заметил, опомнился только тогда, когда мне показалось, что разгоряченного лица коснулся легкий сквозняк. Я несколько раз глубоко вздохнул и понял, что спасся. На всякий случай щелкнул зажигалкой. Она зажглась. Огонек даже слегка отклонялся в сторону выхода.
   Теперь можно было не спешить, и я двигался дальше, не выключая фонарь, просто перекладывал его перед собой. Вскоре луч света уперся в какое-то препятствие. Вблизи оказалось, что это каменная стена, скорее всего, подземная часть фундамента дома. Перед ней открылась пиша, не просторная, но достаточно объемная, чтобы можно было развернуться и встать на ноги. Кажется, мой тернистый путь подходил к концу.
   Дальше нужно было подниматься по металлической лестнице в вертикальной шахте. Я оставил рюкзак внизу, повесил на шею пистолет-пулемет и полез наверх. Не могу сказать, что я, собственно, рассчитывал увидеть в конце ствола, но никак не его переход в узкий каминный дымоход. Скорее всего, это была какая-то инженерная ошибка или глупая блажь покойного хозяина. Пролезть по дымоходу особого труда не составляло, он был достаточно широк, но стенки его были покрыты толстым слоем антрацитово-черной сажи. Я представил, в каком виде вылезу наружу! Здесь рыло, над чем задуматься.
   Я осветил фонарем стены шахты, пытаясь разобраться в конструкции прохода, и понял, в чем состоит просчет его создателя. Конструктор сделал все правильно, но не предусмотрел одну мелочь, то, что камин будут часто топить и редко чистить. Поэтому сажа скапливалась на стенках дымохода, как и положено, выше топки, затем часть ее падала вниз и сделала непроходимой нижнюю часть хода, в котором я и находился. Для того, чтобы попасть в дом через топку камина, мне нужно было пролезть сквозь полутораметровый ход, забитый сажей.
   Пока я разглядывал тайные коммуникации, совсем близко, так, что можно было разобрать каждое слово, заговорил какой-то человек. От неожиданности я чуть не сорвался вниз, а потом прижался к стене и затаил дыхание.
   – Если мы достаточно раскрутим ваш бренд, то особых проблем с поставкой товара не будет. Пока главным препятствием для развития было отсутствие надежного рынка, – произнес приятный мужской голос.
   – Ну, это для меня не проблема, я в этом бизнесе не первый год, – ответил ему другой голос, – А как будет доставляться товар?
   – С этим никаких сложностей, у нас все схвачено на всех уровнях. Бывают, конечно, форс-мажорные обстоятельства, но это как в любом деле…
   Я понял, что разговор сугубо деловой и собрался тихо удалиться на безопасное расстояние, но то, что дальше сказал второй собеседник, заставило остаться на месте.
   – Только никаких азиатов, лучше всего сейчас идут белые дети. Предпочтительно блондины и рыжие. Возраст от шести до десяти лет. Никаких переростков!
   – Этого добра в провинции сколько угодно, главное, чтобы у вас не было задержки с реализацией и оплатой.
   «Неужели они торгуют детьми? – подумал я. – Вот она, разгадка того, чем занимается банда Поэта».
   – А какой процент товара при транспортировке бракуется?
   – В зависимости от дальности региона. Если везем с Востока или из Сибири, то до двадцати-тридцати процентов. Из центральной России меньше – десять-пятнадцать.
   Я, затаив дыхание, слушал разговор этих людоедов.
   – Это очень много. Такие потери недопустимы. Я думаю, тут нужно подключить науку. Есть же какие-нибудь новые наработки. Мне жаловались клиенты, что ваш товар часто прибывает низкого качества. Теперь, когда мы объединяемся, не можем так рисковать своей торговой репутацией.
   – Мы пробовали перейти на другие консерванты, но это много дороже, чем простые наркотики. Хорошую химию покупать нерентабельно, существенно вырастает себестоимость товара.
   – Нужно посчитать рентабельность, составить бизнес-план и калькуляцию. Возможно, действительно тогда будет целесообразнее просто увеличить число торговых агентов.
   Разговор проходил ровно, так, как будто собеседники говорили о стальном прокате, а не о людях. Мне было даже слышно, как они прихлебывают какой-то напиток.
   – Как вам наши изменения? – спросил первый собеседник, переводя разговор на другую тему. – Вы давно не были в России?
   – Года три. Что можно сказать, изменения, конечно, есть. Глядишь, Россия скоро станет нормальной европейской страной. Надеюсь, лет через пятьдесят, не раньше – дальше я не загадываю.
   – Да, сейчас у нас самый расцвет предпринимательства, сошлись три главных условия успешного бизнеса.
   – Какие?
   – Нечеткие законы, коррумпированная власть и нищета населения.
   Оба засмеялись.
   – Позвольте предложить сигару, – произнес первый голос.
   – Благодарю, я воздерживаюсь от табака. Стараюсь ничем экстремальным не нагружать организм.
   – А я с вашего позволения закурю.
   – Хорошо у вас здесь, прекрасный дом, тишина, свежий воздух. Сто лет не видел снежного леса. У меня замок в Испании, там снег бывает редко и сразу тает.
   – Ко всему привыкаешь, и к тишине, и к воздуху, Потом перестаешь замечать. Еще шампанского?
   – Пожалуй. Благодарю, достаточно. У вас здесь безопасно?
   – Более чем. Система продумана идеально. Без разрешения даже мышь не проскочит. Давайте выпьем за то, что, объединив наши возможности, мы сможем монополизировать весь этот сегмент рынка!
   – Хороший тост. Присоединяюсь. Нам действительно предстоят большие дела!
   Послышался тонкий звон встретившихся бокалов.
   В комнату вошел кто-то третий.
   – Чего тебе? – совсем другим тоном недовольно сказал ему первый. – Я, кажется, ясно приказал, чтобы меня не беспокоили!
   Как только у него изменился и тон, и тембр голоса, я его сразу узнал. С этим человеком мне уже доводилось общаться. Того, к кому он обращался, слышно не было, но понять, о чем идет речь, можно было и по реплике первого:
   – Да, говорил, – недовольно сказал он. – Хорошо, принеси телефон сюда.
   К старому собеседнику он обратился прежним журчащим голосом:
   – Тысяча извинений, всего один короткий разговор. Мои люди никак не могут решить мелкую проблему. Приходится во все вникать самому.
   – А почему вы не разговариваете по радиотелефону или спутниковой связи?
   – Исключительно из соображений безопасности. Проводной телефон как-то надежней. Не хочу засорять эфир и компьютеры своими проблемами. Техника – дело ненадежное! Давай, – добавил он, обращаясь к третьему лицу. После секундной заминки стало понятно, что он начал говорить по телефону:
   – Да? Ну, наконец-то! Где? Даже так! Так организуй. Это так сложно? Хорошо, обратись от моего имени к Сергею Ильичу, он все устроит. Только опять не наломайте дров. Считай, что это твой последний шанс. Все, доложишь об успешном выполнении.
   – Проблемы? – сочувственно спросил гость.
   – Ну что вы. Проблемы у нас только те, что мы сами создаем. Знали бы вы, с кем приходится работать! Сплошные бездари! Не могут справиться с каким-то, – он замялся, видимо, подбирая наиболее точный эпитет, – местным ковбоем!
   – У нас с кадрами не лучше, пока подберешь подходящий персонал, обучишь, воспитаешь – измучишься. Здесь у вас хоть выбор больше. Так что это за ковбой?
   Вопрос был даже с моей точки зрения бестактный, для Поэта тем более, и Дмитриев замялся с ответом. Потом все-таки сказал:
   – Так, один мелкий тип. Он не из нашего круга и ничего собой не представляет, просто путается под ногами, а мои олухи никак не могут с ним разобраться.
   – Нашему предприятию это помешать не может?
   – Что вы, он совсем из другой епархии. У меня к этому ковбою вопрос не по нашему бизнесу, а по антиквариату.
   – Я не хочу вмешиваться в ваши дела, но, может быть, вам не стоит распылять силы? Нам предстоит очень большая совместная работа. Я, признаться, надеюсь, наш товарооборот оборот через полгода удвоится.
   – Дело начато, и его необходимо кончить. Там у меня тоже серьезные интересы.
   Теперь моя догадка, что разговор шел обо мне, почти подтвердился.
   – Мне, пожалуй, пора, – сказал гость. – Основные вопросы мы, кажется, оговорили, а детали будем решать по ходу.
   – Давайте еще по чуть-чуть шампанского за сотрудничество. Мне будет очень приятно с вами работать.
   – Спасибо, но я воздержусь. Я и так уже много выпил. Увы, годы советских лагерей даром мне не прошли, приходится беречься.
   Компаньоны собрались расходиться, а я все не мог придумать, как их остановить. А остановить их было необходимо. Слишком масштабные у них были планы. Сначала у меня появилась мысль подняться наверх и через топку камина расстрелять их из «Шмайссера». Остановило только то, что сделать это бесшумно мне не удастся, и, как только я обнаружу свое присутствие, меня просто заморят в щели, как таракана.
   – Эх, гранату бы туда кинуть! – подумал я и вспомнил, что подобная возможность у меня есть. Граната, которую я извлек из растяжки, без толку лежала у меня в кармане. Раздумывать было уже некогда, я слышал, как скрипнуло кресло. Видимо кто-то из компаньонов встал. Не думая больше ни об узком ходе, ни о саже, ни о том, как я потом буду выглядеть, ни даже о последствиях, я лихорадочно выхватил гранату из кармана и, держа ее в поднятой руке, втиснулся в узкий лаз. Потом как мог быстро полез верх по железным ступеням. До цели было метра полтора, и преодолел я их как спринтер. Потом на мгновение замер, примериваясь к броску. Прямо над головой, немного выше уровня глаз, оказалась каминная топка.
   – Что это такое? Откуда шум? – тревожно спросил гость, но ответа услышать не успел.
   Я соединил сверху обе руки, одной вырвал кольцо из запала, а другой бросил гранату в комнату.
   – Смотри! Осторожно! – закричал Поэт, но тут так рвануло, что голос его утонул в грохоте.
   Больше я ничего не услышал. Меня сверху ударило тугой воздушной волной и в глазах почернело. Мгла была глухой и плотной. Я даже подумал, что все, это конец. Потом я почувствовал, что мне стало нечем дышать, а в рот и горло лезет что-то непонятное и безвкусное. «Это же сажа», – понял я. На меня обрушилась вся сажа, которая скопилась в дымоходе!
   Зажмурив глаза, я полез наверх к свету и воздуху. Как только я поднялся на пару ступенек, сразу стало легче. Теперь свет хоть как-то проникал в забитые черной гадостью глаза. Я ужом нырнул в комнату, но выбраться из камина не успел. Прямо ко мне из дальней части комнаты бежал какой-то человек. У него были выкаченные глаза и он, кажется, что-то кричал.
   На полу корчились двое раненых. Они были живы, но все в крови. Один сидел на полу и широко раскрывал рот, но никаких звуков не издавал. Второй увидел меня и пополз к дверям, оставляя за собой кровавый след.
   – Стой! – попытался закричать я, но сам себя не услышал. Нужно было выбираться из камина, но что-то держало меня. Тогда я ухватился за стенки арки и, что было сил, рванулся вперед, пытаясь вырваться наружу. Однако, это не помогло, меня заклинило в дурацкой позе, а сидевший на полу человек, глядя мне в лицо, медленно вытаскивал из плечевой кобуры большой черный револьвер. Время почти остановилось. Между нами было не больше метра. Я понял, что это конец. Что-нибудь сделать я просто не успею. Он уже оперся спиной на опрокинутое кресло с разодранной осколками обивкой и навел круглую дырочку ствола прямо мне в лоб. Мне осталось жить, пока он дожмет спусковой крючок, и пистолет плюнет в меня всплеском огня.
   То, что произошло потом, я успел заметить несфокусированным, пространственным зрением. В воздухе мелькнул черный блестящий ботинок, и его носок ударил в то, что было смутно видно дальше ствола пистолета, чье-то лицо. Самого удара я не услышал. Звуки до меня не доходили. Удар был такой силы, что на заднем плане мелькнула и куда-то исчезла маячившая человеческая голова.
   – Как пенальти, – отстраненно подумал я.
   Дальше действие разворачивалось не менее драматично. Ботинки – теперь я видел их оба, глянцевые, со шнурками, и две глаженные, с острыми стрелками брючины, которые находились над ними, – побежали к входной двери, до которой уже дополз второй раненый человек. Я напрягся, ожидая нового футбольного удара, но ноги расправились с этим раненым по-другому – наступили ему на шею. Тот попытался дернуться, забросил вперед руки и застыл на месте.
   Я уже начал приходить в себя и, пошарив под собой, обнаружил то, что мешало мне вырваться на свободу: мой висящий на груди «Шмайссер» зацепился за каминные колосники.
   Я потянул его назад, приподнялся и вдруг свободно вывалился в каминную топку. В глазах постепенно проходила черная муть и начал возвращаться слух. Я услышал, а потом и увидел, как ко мне приблизились все те же черные ботинки и остановились прямо перед лицом.
   – Долго же ты сюда добирался, – произнес надо мной глухой голос. – Я уже думал, что ты так и останешься в трубе.
   Слова до моего сознания дошли, но понять их смысл не получилось. Тогда я просто сел на полу и поднял глаза на неожиданного союзника, спасшего мне жизнь.
   – Ты как сюда попал? – не успев даже удивиться, спросил я хлыщеватого эксперта по драгоценным камням. Потом вспомнил, что зовут его Вадим, и к нему ушла моя революционная подруга Даша Ордынцева.
   – А где Дарья?
   – Здесь, в доме, – ответил он. – Ты можешь встать?
   – Почему же не могу, конечно, могу, – заверил я и, действительно, сначала встал на четвереньки, потом на колени и наконец поднялся на ноги. Пол подо мной качался, но не очень, устоять было можно.
   – Ну и вид у тебя! – иронично произнес лощеный Вадик.
   Он только что убил двух людей, но держал себя так, как будто зашел на минуту в гости к хорошему знакомому.
   – Нужно что-то делать, сейчас сюда прибежит охрана, – тупо сказал я и попытался передернуть затвор пистолета-пулемета.
   – Никто не прибежит. В доме, кроме нас с тобой и Даши, никого нет, и без вызова сюда никто не войдет. Сейчас тебе нужно отмыться и поменять одежду, потом мы уедем.
   Мы пошли к выходу из зала, и я окончательно пришел в себя.
   – Как вы здесь оказались? – спросил я.
   – Я служу, вернее, служил у господина Дмитриева секретарем, – просто ответил Вадим. – А Даша была в роли заложницы. Теперь все плохое кончилось.
   Я ничего ему не сказал и ни о чем не спросил, но теперь все нелепости и неясности последних дней прояснились. Стало понятно, почему на меня вышла банда Дмитриева. Первопроходцем был этот самый Вадик, увидавший у нас с Дарьей бесценные брошки. А позже я подставился сам, показав приемщику антикварного магазина саблю. Поэт все связал воедино и решил хорошо заработать. Так что никакой мистикой тут не пахло. Тут был один сплошной бандитизм.
   Мы с Вадимом вышли из зала и попали в большую, двухэтажную прихожую, большую часть которой занимала шикарная лестница.
   – Ванные комнаты на втором этаже, сам сможешь подняться?
   – Попробую, – пообещал я и, цепляясь за перила, начал с трудом подниматься наверх. – Так что с Дашей?
   – С ней все в порядке. Скоро увидитесь.
   Когда я увидел себя в зеркале ванной комнаты…
   – Мойся, а я попробую подобрать тебе чистую одежду, – пообещал Вадим, как мне показалось, без особой охоты оставляя меня одного.
   Это только сказать было легко: «Мойся!» Печная сажа – это даже не шахтерская угольная пыль, тем более, намертво приставшая к влажной коже. Чтобы отмыться, уместнее всего было бы употребить моющие средства для самой грязной посуды, а не обычные шампуни. Однако, постепенно героические усилия и жесткая мочалка делали свое дело. Стекающая с меня вода делалась все светлее, как и мысли в голове.
   – Я принес тебе чистую одежду, думаю, она подойдет, – сообщил Вадик, без стука входя в ванную.
   – Оставь там, – попросил я, показал ему на диван и задернул занавеску.
   – Поторопись, у нас еще много дел, – недовольным тоном сказал он и оставил меня одного.
   Одежда действительно подошла, хотя и была на размер больше, чем требовалось. Я торопливо оделся, причесал мокрые волосы и вышел из ванной. Вадим стоял на площадке второго этажа, изящно скрестив стройные ноги в безукоризненно сидящих брюках, курил, глядя в окно.
   – Пойдем, нас ждет Даша, – сказал он, оборачиваясь на скрип двери.
   Даша сидела за столом в скромно обставленной комнате.
   Увидев меня, кивнула и слабо улыбнулась. Девушка выглядела больной, вокруг глаз образовались темные крути.
   – Здравствуй, Даша, – с участием сказал я. – Как ты?
   – Сейчас хорошо, – ответила она. – Мы уже отчаялись тебя дождаться.
   То, что они с Вадимом меня здесь ждут, я не ведал ни сном, ни духом.
   – Нам нужно уходить, – вмешался Вадим, – мало ли что может случиться.
   – А как же охрана? – спросил я. – Пойдем через подземный ход? У меня недалеко в лесу машина.
   – Забудь, ее уже заминировали, взорвется, как только включится двигатель. Здесь мощная система наблюдения. Тебя засекли, как только ты появился поблизости.
   – Правда? Почему же не задержали?
   – О тебе знал только я, Ивану Ивановичу было не до того, у него шли важные переговоры.
   – Слышал я эти переговоры, убивать нужно таких переговорщиков. Сволочи!
   – А ты что сделал?! С гранатой у тебя суперски получилось. Мы поедем нормально, через ворота. У нас такая повышенная секретность, что никто никого не знает в лицо. Каждый отвечает только за свой сектор. А у семи нянек дитя без глаза.
   – Странно, мне показалось, что здесь вообще никакой охраны нет. Мы уже как-то подходили к воротам, – сказал я, – но они были закрыты, и я подумал, что в доме никого нет.
   – Это когда твой напарник расстрелял двух идиотов? – усмехнулся Вадим. – Так было задумано. Тебя просто подставляли под 205 статью.
   – Круто.
   – Все, остальные вопросы потом, нам нужно ехать. Через четверть часа дом будет взорван.
   – Погоди, а как же ваш бизнес? Сколько я понял, Дмитриев торговал детьми. Это нужно остановить! Здесь должен быть архив, база данных. Давайте хотя бы снимем жесткие диски с компьютеров…
   – Без него дело и так остановится. Шеф и близко никого не подпускал к управлению компанией, так что не осталось и преемников. Но свято место пусто не бывает. Пока есть такой рынок, найдутся и продавцы и покупатели.
   С этим трудно было спорить. Увы, человеческие пороки, скорее всего, непобедимы.
   Мы спустились вниз и сели в старенький «Мерседес». Вадим за руль, мы с Дашей сзади. Я на всякий случай положил свой «Шмайссер» рядом на сиденье. Мало ли что может случиться. Машина тронулась. Возле ворот Вадим остановился и открыл их дистанционным пультом. Ни одного человека поблизости я не увидел.
   Даша молчала, сидела, выпрямив спину, и смотрела вперед. Я подумал, что зря перетащил ее в наше время.
   – Тебе плохо? – тихо, спросил я.
   Она посмотрела на меня безо всякого выражения, ответила ровным голосом:
   – Нет, мне даже нравится.
   Мне так не казалось, но лезть к ней в душу и расспрашивать при Вадиме я не рискнул. Пока вся эта ситуация выглядела странной, даже нереальной. Слишком быстро все разворачивалось в последние полчаса. То, как фальшивый эксперт расправился с ранеными, никак не говорило в его пользу, хотя он и выступал на моей стороне. Теперь еще насторожила и подозрительная заторможенность Ордынцевой. Как знать, может быть, этот Вадим не столько спасал меня, сколько втемную привлек к устранению своих соперников. Я попробовал подобраться к нему с другого конца:
   – Что ты сделала с брошками? – спросил я эсерку.
   – С ними все в порядке, – вместо Даши ответил Вадим, мельком оборачиваясь к нам назад. – Я нашел хорошего покупателя. Скоро Даша получит деньги и купит себе квартиру.
   Ордынцева косо посмотрела на затылок молодого человека и не проронила ни звука.
   – Если у вас есть еще что-то на продажу, могу посодействовать, – договорил Вадим, выезжая за ворота.
   – Пока в этом нет нужды, – неопределенно ответил я. Даша по-прежнему молчала, а я не знал, ввела ли она парня в курс наших дел. На всякий случай решил не торопиться с откровениями.