Страница:
К тому же монголы – это поразительно талантливые ребята. Как известно, камнем преткновения для всех кочевников было взятие городов и крепостей. Мировая история знает только одно исключение – армию Чингисхана. За четыре года войны в Китае монголы основательно знакомятся с осадной техникой, стремительно налаживают ее производство и легко обучаются ею пользоваться. Отныне никакие стены не остановят их победного продвижения к последнему морю. Кстати, заметим в скобках, что сотни китайских городов (в том числе многолюдный Пекин) были разграблены и сожжены еще до того, как в монгольских войсках появились инженерные части.
Между прочим, население Китая, по оценкам демографов, даже на рубеже христианской эры, т. е. за тысячу с лишком лет до монголов, составляло свыше 50 миллионов человек. Население современной Монголии – чуть больше одного миллиона. Допустим, что раньше она была многолюднее, страна просто бездарно растранжирила свой генофонд в непрерывных войнах XIII столетия (правда, история опять же не знает примеров депопуляции в таких масштабах, если, конечно, не проводилась политика целенаправленного геноцида, как в случае с европейскими евреями в годы Второй мировой или американскими индейцами). Но даже в этом случае население Монголии никак не могло быть больше 2–3 миллионов, если учесть, что в Киевской Руси, природные условия которой куда как менее суровы, обитало в то время, по осторожным оценкам, никак не более 5–6 миллионов человек. И нам предлагают поверить, что многолюдный Китай – страна древней культуры и высочайших технических достижений того времени, страна с прочной и стабильной экономикой – был побежден в считанные годы полудикими варварами?
Между прочим, существует по крайней мере один косвенный аргумент, безусловно свидетельствующий, что страна не подвергалась такому катастрофическому опустошению, как это принято считать. Монгольские захватчики, в соответствии с традиционной версией, были изгнаны из страны в 1368 г., и в Китае воцарилась династия Мин, которая уже в самом начале XV столетия стала абсолютным гегемоном в Дальневосточном регионе. Скажем, в период с 1405 по 1431 г. Чжэн Хэ, приближенный императора, совершил семь дальних морских экспедиций – в Индию, порты Персидского залива, на Мадагаскар и в Африку. О масштабах этих экспедиций красноречиво говорит такой факт: в 1405 г. из гавани, находившейся северо-западнее нынешнего Шанхая, вышел флот из 62 кораблей, на борту которых находилось более 27 800 человек. Эти морские экспедиции превзошли по своему размаху все, что было в истории мореплавания до тех пор, не исключая плаваний таких предприимчивых мореходов, какими были арабы. Плавания испанских и португальских моряков на протяжении всего XV в. тоже не идут ни в какое сравнение с плаваниями китайцев. Под власть Китая отошла вся Маньчжурия и район нижнего течения Амура. Вассалом минских императоров стала Бирма, а в 1407 г. был подчинен Вьетнам. Уважаемый читатель, вы можете себе представить послевоенную Германию конца 40-х в роли мировой державы?
Наконец еще одна мелочь: несколько лет ожесточенной войны в Северном Китае неизбежно должны были лечь тяжким бременем на экономику новорожденного Монгольского государства. Наверняка едва ли не все мужское население бедной страны приняло участие в военных действиях. А кто в лавке остался? Кто обеспечивал бесперебойное снабжение продовольствием оторвавшейся от своих баз армии? Кто производил вооружение (боекомплект ведь надо обновлять, в ходе военных действий он имеет тенденцию приходить в негодность)? Кто, наконец, присматривал и ухаживал за стадами в миллионы голов в самой Монголии? Кто вообще обеспечивал производство всего и вся, что может потребоваться в ходе многолетней войны? Дети, старики и женщины? Одним словом, представляется весьма сомнительным, чтобы хилая экономика молодой и очень бедной страны сумела выдержать такие сверхнагрузки на протяжении нескольких лет.
Очень любопытно сопоставить монгольские завоевания с походами викингов, которые наводили ужас на христианскую Европу с конца VIII и по первую половину XI в., т. е. на протяжении почти трехсот лет. Отважные язычники в рогатых шлемах обрушивались на мирные веси и грады подобно стремительному самуму. Их юркие корабли проникали далеко в глубь континентальной Европы по крупным рекам. Викингов боялись смертельно. Завидев суда под полосатыми или красными парусами, с головами драконов и непонятных зверей на острых форштевнях, жители приморских районов Англии, Ирландии, Франции и Германии бросали дома и поля и спешили укрыться в лесах вместе с домашним скотом и скарбом. Замешкавшиеся погибали под ударами мечей неукротимых северян. В церквах новоиспеченное духовенство отчаянно молилось: «Боже, избавь нас от неистовства норманнов!»
Биографии людей той забытой эпохи причудливы невероятно. Древние скандинавы освоили земли Исландии и Гренландии и даже (по всей видимости) проникли в Северную Америку. Рунические надписи на могильных камнях недвусмысленно говорят о беспримерном размахе походов далеких лет. Они поражают воображение. Человек мог родиться в Тронхейме (Северная Норвегия), а сложить голову – в Малой Азии, близ Константинополя. Историк Л. Н. Гумилев объяснял эту беспримерную экспансию бедного и немногочисленного народа особым состоянием – пассионарно-стью (от французского passion – страсть). Теория удобная – она позволяет все заковыристые вопросы истолковать вполне однозначно, увязав их с некоей загадочной этнической энергетикой. Монголы, кстати, тоже не избежали этого полумистического воздействия: по Гуми леву, именно в XIII в. среди монгольских племен появляется генерация людей «длинной воли», решительно сломавшая прежний стереотип поведения, исповедующая принципиально иные ценности и ориентированная на подвиги и походы неведомо куда.
Как бы там ни было, но факт остается фактом: норманны долго и успешно воевали на всех морях тогдашней Ойкумены. Но этим бойким ребятам даже в голову не пришло, что они могут поставить на колени всю Европу. Они вовсе не стремились создать супердержаву, охватывавшую целый континент. Почему? В первую очередь, потому что им это было не нужно. Пограбить вволю можно и так; а создание империи – это совсем другой коленкор. Доступные нам источники говорят: викинги действовали как самые обычные пираты, жгли города и церкви и уводили в полон пленных. Ситуация для тех лет самая заурядная, поскольку христианская Европа тоже проводила время в очень жестоких и кровопролитных войнах. Мы вынуждены констатировать, что геополитическая ситуация в Европе принципиально не изменилась, несмотря на исключительное давление со стороны северных варваров. Максимум чего они добились – овладели землями в Северной и Южной Европе (Нормандия и Сицилия).
Справедливости ради следует сказать, что беспримерная экспансия норманнов на протяжении трехсот лет тоже требует объяснения. Историки обычно называют несколько причин: относительная перенаселенность и земельный голод; оживление торговли, познакомившее скандинавов с достижениями других народов и стимулировавшее прогресс в судостроении; наконец, классовое расслоение, сопровождавшееся выделением родовой знати, интересы которой почти сразу же обратились вовне – к богатым южным странам, представлявшимся практически неисчерпаемым источником всевозможных благ. В Скандинавии стали возникать королевства, и «методология», так сказать, военных походов претерпела существенные изменения. Грабительские рейды, предпринимаемые отдельными конунгами, остались в прошлом; на смену им пришли профессиональные армии, способные к проведению тщательно спланированных военных операций. Достаточно сказать, что Восточная и Центральная Англия долгое время находилась под владычеством «северных людей», в основном выходцев из Дании и Норвегии (так называемая «область Датского права» – Danelaw по-английски). А в начале XI в. датский король Кнуд Могучий подчинил всю Британию, сделавшись королем англичан, датчан, норвежцев и части шведов. Правда, это эфемерное образование оказалось непрочным и развалилось вскоре после его смерти в 1035 г.
Успехи норманнов бесспорны. Они не только жгли, грабили и облагали данью такие города, как Париж, Лондон или Гамбург, но проникли и много южнее, разорив Севилью, Лиссабон и Кадис. Красные паруса викингов появились в водах Западного Средиземноморья – у берегов Испании, Марокко и Балеарских островов. В 860 г. норвежцы разграбили Пизу (Северная Италия); руническая надпись оставлена варягами на плече каменного льва в Пирее (близ Афин). Но в Средиземном море викингам приходилось нелегко – им здесь противостоял сильный арабский флот. Далеко не всегда скандинавские дружины выступали исключительно в роли захватчиков и пиратов. Морская торговля была не менее доходным делом, чем грабительские походы. Остроносые корабли спускались по Волге и Днепру и бороздили воды Каспийского и Черного морей. Норманны с готовностью пополняли ряды наемников в других странах; мы знаем об их дружинах, состоявших на службе у византийских императоров и русских князей. Само начало русской государственности теснейшим образом связано с северными пришельцами. Можно как угодно относиться к летописному преданию о призвании варягов (вероятнее всего, оно насквозь легендарно), но тот факт, что первые русские князья были выходцами из скандинавских стран, сомнению не подлежит. Это подтверждается и археологическими находками, и данными топонимики. Первые известные нам князья, сидевшие в Новгороде и Киеве (Олег, Игорь, Ольга), а равно и часть их приближенных и дружинников, были, вне всякого сомнения, скандинавами. О безусловном скандинавском происхождении многих дружинников и купцов, близких к князю, свидетельствуют их имена, зафиксированные в договорах Игоря и Олега с византийскими императорами в 911 и 944 гг. Но обрусели они очень быстро. Уже сын Ольги Святослав носил славянское имя. И хотя династические связи долго оставались очень прочными (дочь Ярослава Мудрого была замужем за норвежским королем Гараль-дом Сигурдсоном), ни один самый последовательный адепт теории призвания варягов никогда не говорил о завоевании скандинавами Древней Руси. Чего не было, того не было. Перекраивать социально-политический уклад древнерусского государства на скандинавский манер никто не собирался, а династические «распасовки» —вещь для средневековой Европы вполне обычная.
Для чего нам понадобилось это пространное отступление? С единственной целью: чтобы проиллюстрировать реальный ход событий. Мы увидели, что агрессивные и воинственные норманны, воюя на протяжении трехсот лет (а не трех десятилетий, как в случае с монголами) с христианскими королевствами Западной Европы, раздираемыми феодальными распрями и усобицами, не сумели добиться ничего более существенного, как образовать несколько эфемерных государств. Учитывая их беспримерные последовательность, порыв и напор, успех более чем скромный. А теперь вернемся к нашим степнякам, покорителям полумира.
В свое время мы упомянули, что монголы создали сильное централизованное государство, и именно отсюда пошла плясать губерния. Давайте на мгновение остановимся и немного подумаем. Как спокон века вели себя кочевники на периферии оседлых держав? Все это знают: набеги, походы, увод пленных (под выкуп), разграбление городов, которые не сумели себя защитить. Никто и никогда не задавался целью присоединить к своим владениям территорию оседлого государства. Почему? Ответ лежит на поверхности. Кочевникам это просто не нужно. Если даже они оказываются в силах сокрушить армейские части своих оседлых соседей (что само по себе весьма проблематично, так как выиграть затяжную войну у противника, располагающего практически неисчерпаемыми ресурсами, попросту невозможно), моментально возникает сакраментальный вопрос: а что делать дальше? Рассаживать на ключевые посты в администрации поверженного соседа своих собственных чиновников? А где их взять, таких ловких и ушлых, не только разумеющих грамоте, но и разбирающихся в деталях делопроизводства? Если использовать чужих, то как их проконтролировать?
Еще одно немаловажное соображение. Как Чингисхану, даже с учетом его невероятной популярности (неявно предполагается, что он был необыкновенным харизматиком, поставившим под свою высокую руку разношерстные улусы), удалось добиться беспрекословного подчинения от вождей степной вольницы? Кочевник он ведь на то и кочевник: не пришелся по нраву самозванный хан – и гуляй, Вася! Собрал юрту, усадил в повозки жену, детей и домочадцев и подался к черту на кулички. Ищи его свищи. Вот пример из недавней истории: когда царские чиновники в 1916 г. чем-то сильно досадили казахам-кочевникам, те просто снялись с места и откочевали в соседний Китай. И власти огромной империи, раскинувшейся от Балтийского моря до Тихого океана, не смогли помешать им в неполиткорректном предприятии.
Скажите на милость, уважаемый читатель, как Чингис мог увлечь своих вольных, как ветер, соплеменников совершенно вздорной идеей о походе «к последнему морю?» Это ведь не стремительный набег на соседей, которых ты знаешь как облупленных; это изнурительные марши (за тысячи километров!) среди неведомых народов, где голову сложить – раз плюнуть. Человек оказывается оторванным от семьи и близких на много лет. Привезет ли он ак-самиты своей любезной – это еще неизвестно. А вот вероятность того, что он сгинет в неведомых краях, – более чем реальна. Поэтому возникает простой, как апельсин, вопрос: каким образом самый харизматический вождь мог подвигнуть своих подданных на выполнение абсолютно утопической задачи? Другими словами: чем он их купил? В скобках заметим, что у него нет таких надежных рычагов воздействия, каковые всегда имеются в распоряжении государя, управляющего оседлыми подданными.
Теперь давайте немного порассуждаем вот о чем. Ортодоксальная история говорит нам, что единая монгольская империя, раскинувшаяся от Тихого океана до Адриатики и Персидского залива, просуществовала сравнительно недолго. Уже в конце XIII в. постепенно набирают обороты процессы социальной дезинтеграции. В следующем столетии так называемый коренной улус с центром в Каракоруме, Золотая Орда (обложившая данью Русь) и государство ильханов (западная часть Средней Азии, Иран, Ирак и Закавказье) стали практически независимыми государствами. Но при этом некоторое подобие былого единства все же остается. Бесперебойно функционирует ямская служба, соединившая самые удаленные уголки Евразии. По прекрасным дорогам несутся гонцы, движутся купеческие караваны и перемещаются войска. Относительно самостоятельные улусы рассаживают на ключевые посты в завоеванных странах свою администрацию, продолжают вести войны и заключать мирные договоры.
И вдруг все это хозяйство в одночасье проваливается в небытие. Огромные государства с процветающей экономикой истаивают как дым. Давайте посчитаем. Из Китая монголы были изгнаны в 1368 г., и империя Юань прекратила свое существование. Русь окончательно сбросила иго в 1480 г., а уже во второй половине XVI в. началось неуклонное продвижение русских на восток – за Урал, в Сибирь и далее к Тихому океану, получившее наименование «хождения встреч солнцу». И что самое поразительное – не обнаруживается никаких следов некогда могучей империи, хотя прошло не более 200 лет с момента ее краха. Пустота. Знаменитый ямской тракт длиной в тысячи километров будто сквозь землю провалился, ни малейших признаков городов или крупных поселений, никто не помнит о великих императорах, потрясавших вселенную. Имена Чингисхана и Батыя никому не знакомы. Одно только Кучумово царство, торчащее на Иртыше как перст, отдаленно напоминает государственное образование. Но к монголам оно никакого отношения не имеет – Кучум здесь пришелец, он родом из Бухары. А дальше вплоть до Байкала – редкое население, кочующее на необозримых просторах, занятое разведением скота, промыслом пушного зверя и рыболовством. Правда, на Алтае и в верховьях Енисея обитают оседлые племена, знакомые с примитивным земледелием и кузнечным делом, но к монголам они, опять же, не имеют никакого отношения.
Между прочим, покорение Сибири оказалось делом нелегким. Отрядам казаков, располагавшим огнестрельным оружием и имевшим у себя в тылу сильное государство, откуда они могли черпать ресурсы, потребовалось около пятидесяти лет, чтобы с боями пройти путь в несколько тысяч километров до Байкала, оставляя за собой цепочку укрепленных острогов. Хотя технический уровень и военная подготовка сравнительно примитивных туземных племен не выдерживали никакого сравнения с оснащенностью пришельцев, казакам временами приходилось туго. Освоение Сибири далеко не всегда было мирным. Хроники пестрят рассказами «о кровавой самояди», о жестоких эвенках и якутах, у которых «воины до-спешны, а кони в железных досках». И нас хотят уверить в том, что вдвое больший путь, но только в обратном направлении, за пару десятков лет проделали полудикие степняки, сокрушив по пути несколько государств с процветающей экономикой? Это совершенная фантастика, притом сугубо ненаучная.
Можно вспомнить и о фронтире американцев – так принято называть их продвижение на Дальний Запад, к Тихому океану. Дело происходило еще позже – в XIX столетии, а в распоряжении колонистов имелись капсюльные ружья и револьверы с унитарным патроном против луков и томагавков индейцев. За спиной американцев (как и русских казаков) стояло сильное государство с мощной, набирающей силу экономикой. И все же им (как и русским в свое время) потребовались те же самые полсотни лет, чтобы пройти расстояние в 3–4 тысячи км. Индейские войны бывали очень ожесточенными, и переселенцам порой случалось нести весьма чувствительные потери, несмотря на громадное техническое превосходство. А вот монголам все удавалось легко...
А колониальные войны европейцев в Черной Африке в конце XIX в.? У южноафриканских зулусов были только копья и щиты против скорострельных винтовок и пулеметов англичан, но колонизаторам временами приходилось очень непросто. Зулусские вожди Чака и Дингаан создали обширную империю в Юго-Восточной Африке, а их многочисленные воины проходили отменную боевую подготовку в специальных военных лагерях. Этим неустрашимым двухметровым здоровякам, построенным в сомкнутые колонны, напоминающие фаланги древности, не раз случалось опрокидывать боевые порядки английских войск. Атаковали они стремительно, переходя с шага на бег, и рассказывают, что зулусским воинам не составляло особого труда на своих двоих догонять спасавшихся бегством британских кавалеристов. Одним словом, зулусы воевали блестяще, и чтобы сломить отчаянное сопротивление туземцев, англичанам пришлось затратить немало сил и времени. А монголы легко и непринужденно разгромили в пух и прах десятки многочисленных народов...
Ну хорошо, не будем спорить. Сделаемся покладистыми и поверим на слово профессионалам. Им виднее: они потели в пыльных архивах и копали землю. Но черт возьми, где же все-таки остатки былого величия? Где следы империи, протянувшейся от Пекина до Киева? Где дороги и города или хотя бы их развалины? Где героические песни и предания, запечатлевшие незабываемые подвиги степных богатырей в памяти потомков? Ни-че-го. Удручающая пустота, абсолютный вакуум. Только бедное население, в массе своей живущее родовым строем. Казачьи остроги стали первыми городами в этом диком краю. Остается сделать безнадежный в своей логичности вывод: великая империя потому растаяла без следа, «как сон, как утренний туман», что существовала только в воспаленном воображении историков.
К слову сказать, великолепный Каракорум, многолюдная столица, якобы раскинувшаяся в степях Монголии и поражавшая воображение современников, так и не была найдена археологами. А ведь о нем пишет Гильом Рубрук, участник посольства к великому хану монголов, отправленного Людовиком Святым (1253 г.), о нем пишет знаменитый Марко Поло... Францисканский монах Плано Карпини, посланный к монголам папой Иннокентием IV, тоже пишет, правда, о золотоордынской ставке Батыя. Каракорум должен был быть огромным городом, самым настоящим мегаполисом по средневековым меркам, поскольку одних русских ремесленников, если верить летописям, туда уводили тысячами и десятками тысяч. Даже русских огородников туда переселяли. Неужели всю эту публику гнали по диким степям за 5–6 тысяч км? Остается признать, что если Каракорум и существовал, то располагался не так уж и далеко от Руси. А как быть с ценностями, свезенными из десятка разоренных подчистую богатейших стран? Куда все это делось?
Итак, мы вынуждены констатировать, что мировая держава, наводившая ужас на весь цивилизованный мир, канула в никуда. Ее попросту никогда не было. Но что-то ведь все-таки было? Может быть, существовало могущественное золотоордынское ханство со столицей в низовьях Волги, сокрушившее среднеазиатские страны, обложившее непомерной данью Русь и изрядно пощипавшее государей Восточной Европы? К сожалению, тоже не получается. Русские походы монголов в 1237–1240 гг. полны таким количеством нелепостей и нестыковок, что только руками разведешь. Впрочем, об этом мы подробно поговорим ниже, а сейчас попытаемся окончательно «закрыть» монгольскую проблему на Дальнем Востоке и попробуем ответить на вопрос, что же в действительности происходило на территории Китая в XIII–XIV вв.
Мы уже говорили о том, что представляется совершенно невероятным, чтобы сравнительно немногочисленные степняки, только вчера с грехом пополам выбравшиеся из пеленок родовых отношений, подчинили своей власти огромную империю с населением в несколько десятков миллионов человек. Пусть даже монголам удалось создать самую совершенную военную организацию и добиться железной дисциплины (как они это сделали?), им попросту было бы не вынести тягот многолетней войны с могущественным соседом. Младенческая экономика накрылась бы медным тазом в два счета. Впрочем, об этом мы в свое время достаточно говорили.
Но ведь империи Цзинь и Сун пали, а империя Юань была создана, чтобы в свою очередь рухнуть в 1368 г. и смениться империей Мин. Но скажите на милость, уважаемый читатель: для чего притягивать за уши монголов, чтобы объяснить эти события, вполне заурядные в многовековой китайской истории? Да, монгольский элемент мог присутствовать в правящих кругах Китайской империи, поскольку много монголов проживало на территории Китая (во Внутренней Монголии). Эти люди могли получать образование, делать карьеру и занимать административные посты. Так было, например, пятью столетиями раньше, в эпоху Тан, когда в Китае даже возникла мода на все тюркское (Тюркский каганат был северным соседом империи Тан в те времена). Между Китаем и Монголией существовали тесные торговые связи, не исключено, что правящая верхушка империи Цзинь имела в Монголии свои интересы. Монголов могли даже приглашать в Китай на военную службу. При этом, разумеется, бывали и набеги, и пограничные инциденты, заключались перемирия и мирные договоры и т. д. Жизнь есть жизнь. Во всем этом нет ничего из ряда вон выходящего: как известно, половцы и русские очень долго жили бок о бок, воевали, мирились, снова воевали, заключали династические браки «на высшем уровне»; половецкие военные отряды участвовали в междоусобных распрях русских князей. Но разве могло прийти кому-нибудь в голову, что половцы покорят Киевскую Русь? Это же бред сивой кобылы. О значении варяжского элемента в эпоху становления русской государственности мы уже писали. Но разве варяги захватывали Русь? Нечто подобное, вне всякого сомнения, происходило и в Китае. Существовали запутанные отношения дружбы-вражды, выходцы из Монголии делали карьеру на китайской военной службе и в чиновничьем аппарате, достигая, быть может, и «степеней известных». Дворцовые перевороты с участием разных кланов и партий тоже нельзя исключить. Но какое отношение все это имеет к тотальной войне на истребление с разорением обширнейших территорий? Подчеркнем еще раз: все могло быть. Выходец из Монголии мог даже узурпировать императорскую власть и стать полновластным хозяином страны. Правящая династия могла сменить имя. По этому поводу могла вспыхнуть гражданская война – и это не исключается. Не могло быть только одного: завоевания полудикими степняками огромной густонаселенной страны с сильной экономикой. Что бы ни происходило в Китае в XIII–XIV вв. (пусть даже при участии монгольского элемента) – это исключительно внутренние дела Китая. Весь ход мировой истории убеждает нас в этом бесповоротно.
А что же говорят по этому поводу исторические источники? К сожалению, имеющиеся в нашем распоряжении китайские хроники находятся в безобразном состоянии – в них царят хаос и бессистемность. К тому же любому добросовестному исследователю следует всегда иметь в виду три немаловажных обстоятельства. Во-первых, в Китае нет подлинных исторических документов старше XVI в. В распоряжении историков имеются в лучшем случае только позднейшие копии, которые невозможно сверить с оригиналом. Во-вторых, это особенности старой иероглифической азбуки: она решительно не поддается однозначному прочтению. Все зависит от того, кто читает – северный китаец, южный китаец, кореец или японец. Все четверо получают совершенно разные тексты. В-третьих, китайские хроники неоднократно переписывались, поэтому доверять сохранившимся документам весьма и весьма проблематично. Впрочем, судите сами. Вот что происходит в Китае начиная с 1722 г., после прихода к власти маньчжурских правителей: «Маньчжурские правители, подражая китайским династиям, образовали особый комитет для составления истории предшествовавшей династии Мин. Политической целью такой истории был показ исторической неизбежности падения прежней династии и замены ее новой. Оппозиция не смогла примириться с такой трактовкой истории павшей династии... Поэтому появились „частные“ истории Минской династии». Власти, как водится, прибегли к репрессиям. Читаем далее: «Неугодные правительству книги изымались, а виновные в их сокрытии подвергались строгим наказаниям. Так, в промежуток между 1774 и 1782 гг. изъятия проводились 34 раза. С 1722 г. был предпринят сбор всех печатных книг, когда-либо вышедших в Китае. Сбор продолжался 20 лет. Таким путем была образована огромная для тех времен библиотека из 172 626 томов (10 223 названия). Для разбора и обработки материала было привлечено 360 человек. Через несколько лет 3457 названий были выпущены в новом издании, а остальные 6766 названий были описаны в подробно аннотированном каталоге. По сути дела это была грандиозная операция по изъятию книг... и не менее грандиозная операция по фальсификации текстов. В вышедших новых изданиях были изъяты все нежелательные места; менялись даже названия книг» (Всемирная история в 10 томах, подготовленная АН СССР). Не правда ли, красноречивая цитата, уважаемый читатель?
Между прочим, население Китая, по оценкам демографов, даже на рубеже христианской эры, т. е. за тысячу с лишком лет до монголов, составляло свыше 50 миллионов человек. Население современной Монголии – чуть больше одного миллиона. Допустим, что раньше она была многолюднее, страна просто бездарно растранжирила свой генофонд в непрерывных войнах XIII столетия (правда, история опять же не знает примеров депопуляции в таких масштабах, если, конечно, не проводилась политика целенаправленного геноцида, как в случае с европейскими евреями в годы Второй мировой или американскими индейцами). Но даже в этом случае население Монголии никак не могло быть больше 2–3 миллионов, если учесть, что в Киевской Руси, природные условия которой куда как менее суровы, обитало в то время, по осторожным оценкам, никак не более 5–6 миллионов человек. И нам предлагают поверить, что многолюдный Китай – страна древней культуры и высочайших технических достижений того времени, страна с прочной и стабильной экономикой – был побежден в считанные годы полудикими варварами?
Между прочим, существует по крайней мере один косвенный аргумент, безусловно свидетельствующий, что страна не подвергалась такому катастрофическому опустошению, как это принято считать. Монгольские захватчики, в соответствии с традиционной версией, были изгнаны из страны в 1368 г., и в Китае воцарилась династия Мин, которая уже в самом начале XV столетия стала абсолютным гегемоном в Дальневосточном регионе. Скажем, в период с 1405 по 1431 г. Чжэн Хэ, приближенный императора, совершил семь дальних морских экспедиций – в Индию, порты Персидского залива, на Мадагаскар и в Африку. О масштабах этих экспедиций красноречиво говорит такой факт: в 1405 г. из гавани, находившейся северо-западнее нынешнего Шанхая, вышел флот из 62 кораблей, на борту которых находилось более 27 800 человек. Эти морские экспедиции превзошли по своему размаху все, что было в истории мореплавания до тех пор, не исключая плаваний таких предприимчивых мореходов, какими были арабы. Плавания испанских и португальских моряков на протяжении всего XV в. тоже не идут ни в какое сравнение с плаваниями китайцев. Под власть Китая отошла вся Маньчжурия и район нижнего течения Амура. Вассалом минских императоров стала Бирма, а в 1407 г. был подчинен Вьетнам. Уважаемый читатель, вы можете себе представить послевоенную Германию конца 40-х в роли мировой державы?
Наконец еще одна мелочь: несколько лет ожесточенной войны в Северном Китае неизбежно должны были лечь тяжким бременем на экономику новорожденного Монгольского государства. Наверняка едва ли не все мужское население бедной страны приняло участие в военных действиях. А кто в лавке остался? Кто обеспечивал бесперебойное снабжение продовольствием оторвавшейся от своих баз армии? Кто производил вооружение (боекомплект ведь надо обновлять, в ходе военных действий он имеет тенденцию приходить в негодность)? Кто, наконец, присматривал и ухаживал за стадами в миллионы голов в самой Монголии? Кто вообще обеспечивал производство всего и вся, что может потребоваться в ходе многолетней войны? Дети, старики и женщины? Одним словом, представляется весьма сомнительным, чтобы хилая экономика молодой и очень бедной страны сумела выдержать такие сверхнагрузки на протяжении нескольких лет.
Очень любопытно сопоставить монгольские завоевания с походами викингов, которые наводили ужас на христианскую Европу с конца VIII и по первую половину XI в., т. е. на протяжении почти трехсот лет. Отважные язычники в рогатых шлемах обрушивались на мирные веси и грады подобно стремительному самуму. Их юркие корабли проникали далеко в глубь континентальной Европы по крупным рекам. Викингов боялись смертельно. Завидев суда под полосатыми или красными парусами, с головами драконов и непонятных зверей на острых форштевнях, жители приморских районов Англии, Ирландии, Франции и Германии бросали дома и поля и спешили укрыться в лесах вместе с домашним скотом и скарбом. Замешкавшиеся погибали под ударами мечей неукротимых северян. В церквах новоиспеченное духовенство отчаянно молилось: «Боже, избавь нас от неистовства норманнов!»
Биографии людей той забытой эпохи причудливы невероятно. Древние скандинавы освоили земли Исландии и Гренландии и даже (по всей видимости) проникли в Северную Америку. Рунические надписи на могильных камнях недвусмысленно говорят о беспримерном размахе походов далеких лет. Они поражают воображение. Человек мог родиться в Тронхейме (Северная Норвегия), а сложить голову – в Малой Азии, близ Константинополя. Историк Л. Н. Гумилев объяснял эту беспримерную экспансию бедного и немногочисленного народа особым состоянием – пассионарно-стью (от французского passion – страсть). Теория удобная – она позволяет все заковыристые вопросы истолковать вполне однозначно, увязав их с некоей загадочной этнической энергетикой. Монголы, кстати, тоже не избежали этого полумистического воздействия: по Гуми леву, именно в XIII в. среди монгольских племен появляется генерация людей «длинной воли», решительно сломавшая прежний стереотип поведения, исповедующая принципиально иные ценности и ориентированная на подвиги и походы неведомо куда.
Как бы там ни было, но факт остается фактом: норманны долго и успешно воевали на всех морях тогдашней Ойкумены. Но этим бойким ребятам даже в голову не пришло, что они могут поставить на колени всю Европу. Они вовсе не стремились создать супердержаву, охватывавшую целый континент. Почему? В первую очередь, потому что им это было не нужно. Пограбить вволю можно и так; а создание империи – это совсем другой коленкор. Доступные нам источники говорят: викинги действовали как самые обычные пираты, жгли города и церкви и уводили в полон пленных. Ситуация для тех лет самая заурядная, поскольку христианская Европа тоже проводила время в очень жестоких и кровопролитных войнах. Мы вынуждены констатировать, что геополитическая ситуация в Европе принципиально не изменилась, несмотря на исключительное давление со стороны северных варваров. Максимум чего они добились – овладели землями в Северной и Южной Европе (Нормандия и Сицилия).
Справедливости ради следует сказать, что беспримерная экспансия норманнов на протяжении трехсот лет тоже требует объяснения. Историки обычно называют несколько причин: относительная перенаселенность и земельный голод; оживление торговли, познакомившее скандинавов с достижениями других народов и стимулировавшее прогресс в судостроении; наконец, классовое расслоение, сопровождавшееся выделением родовой знати, интересы которой почти сразу же обратились вовне – к богатым южным странам, представлявшимся практически неисчерпаемым источником всевозможных благ. В Скандинавии стали возникать королевства, и «методология», так сказать, военных походов претерпела существенные изменения. Грабительские рейды, предпринимаемые отдельными конунгами, остались в прошлом; на смену им пришли профессиональные армии, способные к проведению тщательно спланированных военных операций. Достаточно сказать, что Восточная и Центральная Англия долгое время находилась под владычеством «северных людей», в основном выходцев из Дании и Норвегии (так называемая «область Датского права» – Danelaw по-английски). А в начале XI в. датский король Кнуд Могучий подчинил всю Британию, сделавшись королем англичан, датчан, норвежцев и части шведов. Правда, это эфемерное образование оказалось непрочным и развалилось вскоре после его смерти в 1035 г.
Успехи норманнов бесспорны. Они не только жгли, грабили и облагали данью такие города, как Париж, Лондон или Гамбург, но проникли и много южнее, разорив Севилью, Лиссабон и Кадис. Красные паруса викингов появились в водах Западного Средиземноморья – у берегов Испании, Марокко и Балеарских островов. В 860 г. норвежцы разграбили Пизу (Северная Италия); руническая надпись оставлена варягами на плече каменного льва в Пирее (близ Афин). Но в Средиземном море викингам приходилось нелегко – им здесь противостоял сильный арабский флот. Далеко не всегда скандинавские дружины выступали исключительно в роли захватчиков и пиратов. Морская торговля была не менее доходным делом, чем грабительские походы. Остроносые корабли спускались по Волге и Днепру и бороздили воды Каспийского и Черного морей. Норманны с готовностью пополняли ряды наемников в других странах; мы знаем об их дружинах, состоявших на службе у византийских императоров и русских князей. Само начало русской государственности теснейшим образом связано с северными пришельцами. Можно как угодно относиться к летописному преданию о призвании варягов (вероятнее всего, оно насквозь легендарно), но тот факт, что первые русские князья были выходцами из скандинавских стран, сомнению не подлежит. Это подтверждается и археологическими находками, и данными топонимики. Первые известные нам князья, сидевшие в Новгороде и Киеве (Олег, Игорь, Ольга), а равно и часть их приближенных и дружинников, были, вне всякого сомнения, скандинавами. О безусловном скандинавском происхождении многих дружинников и купцов, близких к князю, свидетельствуют их имена, зафиксированные в договорах Игоря и Олега с византийскими императорами в 911 и 944 гг. Но обрусели они очень быстро. Уже сын Ольги Святослав носил славянское имя. И хотя династические связи долго оставались очень прочными (дочь Ярослава Мудрого была замужем за норвежским королем Гараль-дом Сигурдсоном), ни один самый последовательный адепт теории призвания варягов никогда не говорил о завоевании скандинавами Древней Руси. Чего не было, того не было. Перекраивать социально-политический уклад древнерусского государства на скандинавский манер никто не собирался, а династические «распасовки» —вещь для средневековой Европы вполне обычная.
Для чего нам понадобилось это пространное отступление? С единственной целью: чтобы проиллюстрировать реальный ход событий. Мы увидели, что агрессивные и воинственные норманны, воюя на протяжении трехсот лет (а не трех десятилетий, как в случае с монголами) с христианскими королевствами Западной Европы, раздираемыми феодальными распрями и усобицами, не сумели добиться ничего более существенного, как образовать несколько эфемерных государств. Учитывая их беспримерные последовательность, порыв и напор, успех более чем скромный. А теперь вернемся к нашим степнякам, покорителям полумира.
В свое время мы упомянули, что монголы создали сильное централизованное государство, и именно отсюда пошла плясать губерния. Давайте на мгновение остановимся и немного подумаем. Как спокон века вели себя кочевники на периферии оседлых держав? Все это знают: набеги, походы, увод пленных (под выкуп), разграбление городов, которые не сумели себя защитить. Никто и никогда не задавался целью присоединить к своим владениям территорию оседлого государства. Почему? Ответ лежит на поверхности. Кочевникам это просто не нужно. Если даже они оказываются в силах сокрушить армейские части своих оседлых соседей (что само по себе весьма проблематично, так как выиграть затяжную войну у противника, располагающего практически неисчерпаемыми ресурсами, попросту невозможно), моментально возникает сакраментальный вопрос: а что делать дальше? Рассаживать на ключевые посты в администрации поверженного соседа своих собственных чиновников? А где их взять, таких ловких и ушлых, не только разумеющих грамоте, но и разбирающихся в деталях делопроизводства? Если использовать чужих, то как их проконтролировать?
Еще одно немаловажное соображение. Как Чингисхану, даже с учетом его невероятной популярности (неявно предполагается, что он был необыкновенным харизматиком, поставившим под свою высокую руку разношерстные улусы), удалось добиться беспрекословного подчинения от вождей степной вольницы? Кочевник он ведь на то и кочевник: не пришелся по нраву самозванный хан – и гуляй, Вася! Собрал юрту, усадил в повозки жену, детей и домочадцев и подался к черту на кулички. Ищи его свищи. Вот пример из недавней истории: когда царские чиновники в 1916 г. чем-то сильно досадили казахам-кочевникам, те просто снялись с места и откочевали в соседний Китай. И власти огромной империи, раскинувшейся от Балтийского моря до Тихого океана, не смогли помешать им в неполиткорректном предприятии.
Скажите на милость, уважаемый читатель, как Чингис мог увлечь своих вольных, как ветер, соплеменников совершенно вздорной идеей о походе «к последнему морю?» Это ведь не стремительный набег на соседей, которых ты знаешь как облупленных; это изнурительные марши (за тысячи километров!) среди неведомых народов, где голову сложить – раз плюнуть. Человек оказывается оторванным от семьи и близких на много лет. Привезет ли он ак-самиты своей любезной – это еще неизвестно. А вот вероятность того, что он сгинет в неведомых краях, – более чем реальна. Поэтому возникает простой, как апельсин, вопрос: каким образом самый харизматический вождь мог подвигнуть своих подданных на выполнение абсолютно утопической задачи? Другими словами: чем он их купил? В скобках заметим, что у него нет таких надежных рычагов воздействия, каковые всегда имеются в распоряжении государя, управляющего оседлыми подданными.
Теперь давайте немного порассуждаем вот о чем. Ортодоксальная история говорит нам, что единая монгольская империя, раскинувшаяся от Тихого океана до Адриатики и Персидского залива, просуществовала сравнительно недолго. Уже в конце XIII в. постепенно набирают обороты процессы социальной дезинтеграции. В следующем столетии так называемый коренной улус с центром в Каракоруме, Золотая Орда (обложившая данью Русь) и государство ильханов (западная часть Средней Азии, Иран, Ирак и Закавказье) стали практически независимыми государствами. Но при этом некоторое подобие былого единства все же остается. Бесперебойно функционирует ямская служба, соединившая самые удаленные уголки Евразии. По прекрасным дорогам несутся гонцы, движутся купеческие караваны и перемещаются войска. Относительно самостоятельные улусы рассаживают на ключевые посты в завоеванных странах свою администрацию, продолжают вести войны и заключать мирные договоры.
И вдруг все это хозяйство в одночасье проваливается в небытие. Огромные государства с процветающей экономикой истаивают как дым. Давайте посчитаем. Из Китая монголы были изгнаны в 1368 г., и империя Юань прекратила свое существование. Русь окончательно сбросила иго в 1480 г., а уже во второй половине XVI в. началось неуклонное продвижение русских на восток – за Урал, в Сибирь и далее к Тихому океану, получившее наименование «хождения встреч солнцу». И что самое поразительное – не обнаруживается никаких следов некогда могучей империи, хотя прошло не более 200 лет с момента ее краха. Пустота. Знаменитый ямской тракт длиной в тысячи километров будто сквозь землю провалился, ни малейших признаков городов или крупных поселений, никто не помнит о великих императорах, потрясавших вселенную. Имена Чингисхана и Батыя никому не знакомы. Одно только Кучумово царство, торчащее на Иртыше как перст, отдаленно напоминает государственное образование. Но к монголам оно никакого отношения не имеет – Кучум здесь пришелец, он родом из Бухары. А дальше вплоть до Байкала – редкое население, кочующее на необозримых просторах, занятое разведением скота, промыслом пушного зверя и рыболовством. Правда, на Алтае и в верховьях Енисея обитают оседлые племена, знакомые с примитивным земледелием и кузнечным делом, но к монголам они, опять же, не имеют никакого отношения.
Между прочим, покорение Сибири оказалось делом нелегким. Отрядам казаков, располагавшим огнестрельным оружием и имевшим у себя в тылу сильное государство, откуда они могли черпать ресурсы, потребовалось около пятидесяти лет, чтобы с боями пройти путь в несколько тысяч километров до Байкала, оставляя за собой цепочку укрепленных острогов. Хотя технический уровень и военная подготовка сравнительно примитивных туземных племен не выдерживали никакого сравнения с оснащенностью пришельцев, казакам временами приходилось туго. Освоение Сибири далеко не всегда было мирным. Хроники пестрят рассказами «о кровавой самояди», о жестоких эвенках и якутах, у которых «воины до-спешны, а кони в железных досках». И нас хотят уверить в том, что вдвое больший путь, но только в обратном направлении, за пару десятков лет проделали полудикие степняки, сокрушив по пути несколько государств с процветающей экономикой? Это совершенная фантастика, притом сугубо ненаучная.
Можно вспомнить и о фронтире американцев – так принято называть их продвижение на Дальний Запад, к Тихому океану. Дело происходило еще позже – в XIX столетии, а в распоряжении колонистов имелись капсюльные ружья и револьверы с унитарным патроном против луков и томагавков индейцев. За спиной американцев (как и русских казаков) стояло сильное государство с мощной, набирающей силу экономикой. И все же им (как и русским в свое время) потребовались те же самые полсотни лет, чтобы пройти расстояние в 3–4 тысячи км. Индейские войны бывали очень ожесточенными, и переселенцам порой случалось нести весьма чувствительные потери, несмотря на громадное техническое превосходство. А вот монголам все удавалось легко...
А колониальные войны европейцев в Черной Африке в конце XIX в.? У южноафриканских зулусов были только копья и щиты против скорострельных винтовок и пулеметов англичан, но колонизаторам временами приходилось очень непросто. Зулусские вожди Чака и Дингаан создали обширную империю в Юго-Восточной Африке, а их многочисленные воины проходили отменную боевую подготовку в специальных военных лагерях. Этим неустрашимым двухметровым здоровякам, построенным в сомкнутые колонны, напоминающие фаланги древности, не раз случалось опрокидывать боевые порядки английских войск. Атаковали они стремительно, переходя с шага на бег, и рассказывают, что зулусским воинам не составляло особого труда на своих двоих догонять спасавшихся бегством британских кавалеристов. Одним словом, зулусы воевали блестяще, и чтобы сломить отчаянное сопротивление туземцев, англичанам пришлось затратить немало сил и времени. А монголы легко и непринужденно разгромили в пух и прах десятки многочисленных народов...
Ну хорошо, не будем спорить. Сделаемся покладистыми и поверим на слово профессионалам. Им виднее: они потели в пыльных архивах и копали землю. Но черт возьми, где же все-таки остатки былого величия? Где следы империи, протянувшейся от Пекина до Киева? Где дороги и города или хотя бы их развалины? Где героические песни и предания, запечатлевшие незабываемые подвиги степных богатырей в памяти потомков? Ни-че-го. Удручающая пустота, абсолютный вакуум. Только бедное население, в массе своей живущее родовым строем. Казачьи остроги стали первыми городами в этом диком краю. Остается сделать безнадежный в своей логичности вывод: великая империя потому растаяла без следа, «как сон, как утренний туман», что существовала только в воспаленном воображении историков.
К слову сказать, великолепный Каракорум, многолюдная столица, якобы раскинувшаяся в степях Монголии и поражавшая воображение современников, так и не была найдена археологами. А ведь о нем пишет Гильом Рубрук, участник посольства к великому хану монголов, отправленного Людовиком Святым (1253 г.), о нем пишет знаменитый Марко Поло... Францисканский монах Плано Карпини, посланный к монголам папой Иннокентием IV, тоже пишет, правда, о золотоордынской ставке Батыя. Каракорум должен был быть огромным городом, самым настоящим мегаполисом по средневековым меркам, поскольку одних русских ремесленников, если верить летописям, туда уводили тысячами и десятками тысяч. Даже русских огородников туда переселяли. Неужели всю эту публику гнали по диким степям за 5–6 тысяч км? Остается признать, что если Каракорум и существовал, то располагался не так уж и далеко от Руси. А как быть с ценностями, свезенными из десятка разоренных подчистую богатейших стран? Куда все это делось?
Итак, мы вынуждены констатировать, что мировая держава, наводившая ужас на весь цивилизованный мир, канула в никуда. Ее попросту никогда не было. Но что-то ведь все-таки было? Может быть, существовало могущественное золотоордынское ханство со столицей в низовьях Волги, сокрушившее среднеазиатские страны, обложившее непомерной данью Русь и изрядно пощипавшее государей Восточной Европы? К сожалению, тоже не получается. Русские походы монголов в 1237–1240 гг. полны таким количеством нелепостей и нестыковок, что только руками разведешь. Впрочем, об этом мы подробно поговорим ниже, а сейчас попытаемся окончательно «закрыть» монгольскую проблему на Дальнем Востоке и попробуем ответить на вопрос, что же в действительности происходило на территории Китая в XIII–XIV вв.
Мы уже говорили о том, что представляется совершенно невероятным, чтобы сравнительно немногочисленные степняки, только вчера с грехом пополам выбравшиеся из пеленок родовых отношений, подчинили своей власти огромную империю с населением в несколько десятков миллионов человек. Пусть даже монголам удалось создать самую совершенную военную организацию и добиться железной дисциплины (как они это сделали?), им попросту было бы не вынести тягот многолетней войны с могущественным соседом. Младенческая экономика накрылась бы медным тазом в два счета. Впрочем, об этом мы в свое время достаточно говорили.
Но ведь империи Цзинь и Сун пали, а империя Юань была создана, чтобы в свою очередь рухнуть в 1368 г. и смениться империей Мин. Но скажите на милость, уважаемый читатель: для чего притягивать за уши монголов, чтобы объяснить эти события, вполне заурядные в многовековой китайской истории? Да, монгольский элемент мог присутствовать в правящих кругах Китайской империи, поскольку много монголов проживало на территории Китая (во Внутренней Монголии). Эти люди могли получать образование, делать карьеру и занимать административные посты. Так было, например, пятью столетиями раньше, в эпоху Тан, когда в Китае даже возникла мода на все тюркское (Тюркский каганат был северным соседом империи Тан в те времена). Между Китаем и Монголией существовали тесные торговые связи, не исключено, что правящая верхушка империи Цзинь имела в Монголии свои интересы. Монголов могли даже приглашать в Китай на военную службу. При этом, разумеется, бывали и набеги, и пограничные инциденты, заключались перемирия и мирные договоры и т. д. Жизнь есть жизнь. Во всем этом нет ничего из ряда вон выходящего: как известно, половцы и русские очень долго жили бок о бок, воевали, мирились, снова воевали, заключали династические браки «на высшем уровне»; половецкие военные отряды участвовали в междоусобных распрях русских князей. Но разве могло прийти кому-нибудь в голову, что половцы покорят Киевскую Русь? Это же бред сивой кобылы. О значении варяжского элемента в эпоху становления русской государственности мы уже писали. Но разве варяги захватывали Русь? Нечто подобное, вне всякого сомнения, происходило и в Китае. Существовали запутанные отношения дружбы-вражды, выходцы из Монголии делали карьеру на китайской военной службе и в чиновничьем аппарате, достигая, быть может, и «степеней известных». Дворцовые перевороты с участием разных кланов и партий тоже нельзя исключить. Но какое отношение все это имеет к тотальной войне на истребление с разорением обширнейших территорий? Подчеркнем еще раз: все могло быть. Выходец из Монголии мог даже узурпировать императорскую власть и стать полновластным хозяином страны. Правящая династия могла сменить имя. По этому поводу могла вспыхнуть гражданская война – и это не исключается. Не могло быть только одного: завоевания полудикими степняками огромной густонаселенной страны с сильной экономикой. Что бы ни происходило в Китае в XIII–XIV вв. (пусть даже при участии монгольского элемента) – это исключительно внутренние дела Китая. Весь ход мировой истории убеждает нас в этом бесповоротно.
А что же говорят по этому поводу исторические источники? К сожалению, имеющиеся в нашем распоряжении китайские хроники находятся в безобразном состоянии – в них царят хаос и бессистемность. К тому же любому добросовестному исследователю следует всегда иметь в виду три немаловажных обстоятельства. Во-первых, в Китае нет подлинных исторических документов старше XVI в. В распоряжении историков имеются в лучшем случае только позднейшие копии, которые невозможно сверить с оригиналом. Во-вторых, это особенности старой иероглифической азбуки: она решительно не поддается однозначному прочтению. Все зависит от того, кто читает – северный китаец, южный китаец, кореец или японец. Все четверо получают совершенно разные тексты. В-третьих, китайские хроники неоднократно переписывались, поэтому доверять сохранившимся документам весьма и весьма проблематично. Впрочем, судите сами. Вот что происходит в Китае начиная с 1722 г., после прихода к власти маньчжурских правителей: «Маньчжурские правители, подражая китайским династиям, образовали особый комитет для составления истории предшествовавшей династии Мин. Политической целью такой истории был показ исторической неизбежности падения прежней династии и замены ее новой. Оппозиция не смогла примириться с такой трактовкой истории павшей династии... Поэтому появились „частные“ истории Минской династии». Власти, как водится, прибегли к репрессиям. Читаем далее: «Неугодные правительству книги изымались, а виновные в их сокрытии подвергались строгим наказаниям. Так, в промежуток между 1774 и 1782 гг. изъятия проводились 34 раза. С 1722 г. был предпринят сбор всех печатных книг, когда-либо вышедших в Китае. Сбор продолжался 20 лет. Таким путем была образована огромная для тех времен библиотека из 172 626 томов (10 223 названия). Для разбора и обработки материала было привлечено 360 человек. Через несколько лет 3457 названий были выпущены в новом издании, а остальные 6766 названий были описаны в подробно аннотированном каталоге. По сути дела это была грандиозная операция по изъятию книг... и не менее грандиозная операция по фальсификации текстов. В вышедших новых изданиях были изъяты все нежелательные места; менялись даже названия книг» (Всемирная история в 10 томах, подготовленная АН СССР). Не правда ли, красноречивая цитата, уважаемый читатель?