Шкатула Лариса. Маленький дракон с актерского факультета

   – Будете рассказывать или нет? - Катя привстала со стула, решив про себя, что если старики и дальше будут тянуть резину, она просто встанет и уйдет в свою комнату, хотя это и неэтично.
   – А куда мы денемся? - нарочито грустно сказал Вяземский, хотя глаза его искрились весельем. - Кто будет рассказывать?
   – Давай ты, - насмешливо произнесла Венуста. - Доныне горазд перед юными красотками перья распускать. Да и красноречием тебя Бог не обидел.
   – Наверное, вы, дитя мое, - начал рассказ Никодим Аристархович, слышали и читали о том, что многие, существовавшие в прошлые века труды ученых - историков, астрономов, врачей считаются в наше время безвозвратно утерянными. Казалось бы, утеряны и ладно. Но оказывается, что они все-таки существуют, только люди не имеют к ним доступа. А если точнее, то имеет лишь узкий круг ученых, которые присвоили себе право пользоваться тем, что принадлежит всему человечеству.
   – А как редкости попали к ним в руки?
   – Как раз через эту Черную Дыру.
   – А я уж было подумала, что Черная Дыра - выдумка Антипа.
   – Если коротко, Черная Дыра - ворота во времени, через которые в определенный день можно попасть в нужный тебе век, - пояснила Венуста Худионовна.
   – Иными словами, составь график и ходи, куда вздумается?
   – Правильнее было бы сказать, определи закономерность, - уточнил Никодим Аристарховоч. - А вот насчет - иди - все не так просто. Мы пока не разобрались, почему одних Черная Дыра пропускает, а других отбрасывает? Черные историки продвинулись в этом вопросе несколько дальше - они удерживают проход для своих разведчиков с помощью магических заклинаний. У них есть очень высокие профессионалы. И, скорей всего, в их руках манускрипт великих колдунов прошлого. Зато я изобрел прибор - прости, Венуся, не могу не похвастаться - который может без специальных заклинаний провести через Черную Дыру...
   – Фантастика! - воскликнула Катя. - Получается, Черная Дыра - та же машина времени, которую придумали черные историки.
   – Не придумали, Катюша, а открыли. Черная Дыра всегда существовала. Именно благодаря ей у нас случаются полтергейсты, привидения и прочая чертовщина.
   – Что-то у меня все в голове перепуталось, - пожаловалась Катя. - Мы говорим о колдунах или об ученых?
   – О тех и других в одном лице, - терпеливо пояснил Вяземский, и по лицу его можно было прочесть: "Это же так просто!"
   – Это для вас просто, - рассердилась Катя, - а для человека непосвященного звучит прямо-таки неправдоподобно. Ученые во все века боролись с предрассудками, а тут вдруг какая-то магия. Если хотите, то я не верю. Мысли читать могут и экстрасенсы, а ваш домовой... просто какой-нибудь карлик!
   Под сервантом рассерженно фыркнули.
   – Это и понятно, - кивнул Вяземский. - Магов на свете не так уж много - зачем же зря волновать людей? Пусть думают, что их нет вовсе.
   – Но словосочетание ученые-маги тоже звучит странно.
   – Так получилось, что кроме ученых никто не интересовался старинными книгами и рукописями. Современному человеку некогда ради интереса копаться в каких-то там пергаментах, выискивая заклинание, превращающее в жабу злобную соседку. Иное дело, само историки. Кое-кто создал даже свой орден.
   – Черные историки?
   – Они себя называют "Орденом честолюбивых историков". И в их руках находятся такие документы... Ученые за подобное богатство жизни бы не пожалели.
   – Но что им это дает?
   – Ощущение своей избранности. Власти. Ведь многое из того, чему мы не знаем объяснения и рецепта, было изобретено и объяснено ещё в седой древности. Не говоря уже о приемах черной и белой магии...
   – Но так ли уж важна для человечества потеря каких-то там книг? Их нет, а мы продолжаем идти вперед, развиваться...
   – И опять повторять ошибки предков, только в худшем варианте. Судите сами, в тринадцатом веке в княжеской библиотеке Рязани оказался трактат Авиценны, открывающем секрет бессмертия.
   – Он тоже утерян?
   – Монголо-татары сожгли Рязань. В огне сгорела и библиотека.
   – То есть, вы хотите сказать, что если кому-то удастся попасть в Рязань тринадцатого века до пожара, трактат удастся спасти?
   – Именно это я и хочу сказать.
   – И у вас есть на примете такой человек?
   – Есть, - твердо сказал Вяземский. - По крайней мере, на него показал мой ген-искатель.
   Катя все ещё переживала в уме потрясение, вызванное рассказом историка, как вдруг поняла, что они все трое сидят и молчат. Причем, оба историка смотрят на неё явно выжидающе.
   – Вы хотите сказать, что этот человек...я?! - изумилась она.
   – Вы, Катюша, именно вы.
   – Но я не хочу идти ни в какую вашу дыру! У меня есть цель: окончить театральный институт. Я буду артисткой. И, надеюсь, мне в это никто не помешает!
   Историки переглянулись.
   – Может, нам отойти от высоких материй? - проговорила Венуста Худионовна. - Без подготовки такое трудно осознать. А если приземлить проблему - у нас есть отличные экономические рычаги. Подрабатывают же студентки на всяких малоквалифицированных работах, чтобы иметь карманные деньги. За нужную нам работу мы тоже можем заплатить...
   – А мне ничего и не надо, у меня все есть, - слишком поспешно ответила Катя.
   – Все есть! - хмыкнула докторша. - Юбку модную себе купила, а потом сидела на хлебе и воде.
   – Ну и что же, - заупрямилась девушка, - все равно я не собираюсь отступать от задуманного!
   – Тогда я не знаю, как с этой девушкой разговаривать, - беспомощно пожал плечами Вяземский. - Видимо, я стал слишком стар для бесед с юными. Что им проблема бессмертия! В восемнадцать лет, наверное, всем кажется, что они будут жить вечно.
   Он поник седой головой, и Кате стало его жалко.
   – Не расстраивайтесь, найдете кого-нибудь другого вашим искателем.
   – Увы, на это уже нет времени. Теперь черным историкам ничто не помешает присвоить себе бесценную рукопись.
   – У вас к тому же соревнование, кто первым успеет?
   – Можно сказать и так. Честолюбивых историков возглавляет чнловек необычайно талантливый. Некто Леон Турк. Официально он тоже профессор и даже преподает в университете...
   Что-то похожее на воспоминание мелькнуло в мозгу Екатерины, но тщетная попытка осветить темный уголок памяти ни к чему не привела, оставив у девушки чувство неудовлетворенности: что же такое она забыла?
   – Тоже мне, талант - таскать, пусть и из другого времени то, что плохо лежит! - фыркнула Катя.
   – Не спеши с выводами, - мягко посоветовала Венуста Худионовна. Талант его - в знаниях и умении применять магию на практике. Не побоюсь сказать: Леон - величайший маг своего времени.
   – Все равно он мне не нравится!
   – А разве ты его знаешь? - удивился Вяземский.
   – Не знаю и знать не хочу! Если человек думает только о себе...
   – Не только. О себе и о друзьях, соратниках...
   – Выходит, ему и помешать нельзя?
   Катя, сама не зная почему, вдруг разволновалась.
   – Отчего же, мы препятствовали... по мере возможности.
   Вяземский нервно потер руки.
   – Слишком велико противостояние. Нас мало, а профессор Захаров запрещал привлекать к делу неоперившуюся молодежь...
   – А теперь, значит, понял, что без молодежи - никуда? - ехидно осведомилась Катя.
   – Профессор Захаров умер месяц назад в возрасте ста восьмидесяти лет.
   – Ух, ты! - чуть не присвистнула Катя. - Я и не думала, что у нас встречаются такие долгожители. Читала, есть где-то в Тибете или в Африке...
   – Может, их гораздо больше, но они предпочитают не привлекать к себе нездоровое внимание прессы. Тем более, что методы, которыми они продляют свою жизнь, пока доступны лишь единицам...
   – Кхе, кхе, - покашляла Венуста Худионовна.
   – Простите, опять увлекся! - спохватился Вяземский. - Так вот, для проникновения в другое время нам нужен человек не просто молодой и физически развитый, но и легко обучающийся...
   – Я польщена, - опять не выдержала девушка, - но почему бы вам не поискать такого исполнителя среди мужчин. Вы современные фильмы смотрите? Много ли среди воинов и разведчиков женщин? Я вот так сразу могу вспомнить только Мату Хари и Никиту.
   – Мужчин мы посылали, - вздохнула Венуста Худионовна, - но им зачастую не хватает хитрости и рядового житейского актерства. Иной раз лучше выглядеть слабым и неопасным - легче обмануть блительность противника...
   – Да и прибора у нас тогда не было, - подхватил Никодим Аристархович. - Я потом, пост фактум проверял его на нащих провалившихся посланниках - по показаниям ген-искателя ни один из них для такого задания не подходил. Потому и черные историки их сразу засекали и выпроваживали прочь, нас вежливо о том осведомляя.
   – Вежилво, но с издевкой, - проговорила старая профессорша. - Мол, не суйтесь с вашим свиным рылом в наш калашный ряд.
   – Они вас презирают? - удивилась Катя.
   – Скорее, недооценивают. Считают примитивными, что ли. Неспособными к тонкой игре, изящным манерам. Словом, недостойными их "бомонда".
   – А ваших посланников они убивали?
   – Как можно, мы - люди цивилизованные. Бывало, новичков даже спасали, но опять же выпроваживали вон через ту же Черную Дыру. А заодно и стирали из памяти все увиденное. Получается, человек побывал в другом времени, а что там видел, рассказать не может...
   – Ладно, Бог с ними, - не очень вежливо проговорила Катя. - Но я учусь в институте, конкурс в который составлял пятьдесят два человека на место. Я боролась наравне со всеми, поступила, заметьте, безо всякой протекции, а теперь мне все бросить и сражаться с какими-то там честолюбивыми историками?! Кстати, а почему вы их называете черными?
   – Потому, что они называют нас белыми. Даже посмеиваются: белое братство! Мол, мы сектанты, главный лозунг которых: не верь глазам своим!
   – А чему вы, по их мнению, не верите?
   – Тому, что земные богатства во все века принадлежали и принадлежат лишь кучке избранных.
   – А если они кое в чем правы? Ведь истинную цену той или иной вещи могут дать лишь профессионалы...
   – Оценить - да, но показать всему человечеству то, что оставили потомки, историки обязаны, - жестко проговорил Никодим Аристархович. Никто не вправе решать, что человечеству нужно, а без чего оно обойдется.
   – И все-таки для меня сейчас нет ничего важнее учебы в институте, упрямо сказала Катя.
   – К тому времени, как ты вернешься, у нас здесь пройдет не больше трех дней.
   – Вы хотите сказать, ЕСЛИ вернусь?
   – Екатерина, ты же не трусиха, - попеняла ей Венуста Худионовна. - Мы сделаем все, чтобы максимально обезопасить твое пребывание там. Ты постоянно будешь иметь на подмогу не только наши глаза и уши, но и руки... Девочка, у нас осталось мало времени, совсем скоро монголо-татары нападут на город, чтобы сжечь его дотла.
   – Значит, и черные историки этой рукописью интересуются?
   – Интересуютс, - согласно кивнул Вяземский.
   – Тогда я верю, что вам трудно найти себе резидента, - посочувствовала Катя. - И чтобы играть мог, как актер - то есть, натурально притворяться, и чтобы защитить себя смог...
   Она говорила, а сама лихорадочно рассуждала: конечно, проще простого отказаться, но ведь белые историки не для себя стараются. Она уже и не думала, что старики её дурачат и магии нет на свете, а вдруг окончательно и бесповоротно поверив, что все происходящее с нею - судьба и надо пойти ей навстречу... Решив так, она вдруг услышала, как старые историки между собой говорят о ней:
   – Очень серьезная особа. А мы все ругаем нашу молодежь...
   – Но может легко потратить все деньги на понравившуюся вещь, не думая о будущем...
   – Однако, заметь, что и все последствия такого поступка она расхлебывает сама, никого не привлекая на помощь. Даже родителям не сообщила, не пожаловалась...
   Екатерина не выдержала.
   – Историки, ау, я ещё здесь!
   – И особого почтения к старшим у неё не наблюдается, - вздохнул Вяземский. - Хорошо хоть чувство юмора ей не изменяет...
   – Если я соглашусь, - осторожно поинтересовалась девушка, - мне тут же придется отправляться в эту вашу Черную Дыру?
   – Если согласишься, с завтрашнего дня приступишь к учебе: изучению старорусского, монгольского языков, езде верхом, стрельбе из лука, умению разбираться в драгоценных камнях, этикету, практической магии...
   – Пожалуй, будущей артистке это все может пригодиться...
   – Можно принять ваши слова, Катюша, за согласие? - спросил Вяземский. - Не волнуйтесь, нашу учебу станете постигать в оставшееся от институтской время.
   Катя отправилась в свою комнату, едва кукушка на стенных часах прокуковала девять раз. Не то, чтобы она так хотела спать, но ей нужно было остаться наедине с собой. Ей хотелось глубже осознать принятое решение.
   Хорошо было бы с кем-нибудь посоветоваться, но Ленчику она так и не сказала, что переехала на другую квартиру, а подруги... никто из них в случившееся с Катей просто не поверит. Кто её тянул за язык? Согласилась, сама не зная, на что. Теперь вот полезет в эту дурацкую дыру! Или полетит? Кто знает, как вообще через неё пробираются?
   Из-под комода донесся шорох и Катя, как ни странно, ему обрадовалась.
   – Антип, ты все ещё сердишься на меня? Я больше не буду. Давай лучше поговорим. О будущем...
 

Глава седьмая

 

   Такой повеяло молодостью, такою верою в себя и отвагою, что за исход борьбы было не страшно.

Викентий Вересаев

 
   На другой день в институте у Кати было две первых пары лекций. Она встала рано, признавая за собой некоторую безалаберность - продолжать опаздывать становилось уже неприличным.
   На столе в гостиной стоял горячий самовар и на расписном блюде высилась гора аппетитных румяных плюшек.
   Она больше не протестовала против заботы Венусты Худионовны - тем более, что теперь они станут служить одному общему делу, с которого один из них, кстати, может и не вернуться, хотя историки упорно избегают говорить на эту тему.
   Рассуждая так, девушка встретила внимательный взгляд старой профессорши.
   – Эх, Катенька, щитом-то ты свои мысли закрыла - хвалю, неплохо это у тебя получилось! - а по лицу твоему все прочитать можно. Неужели ты думаешь, не примем меры безопасности, отправляя тебя с таким ответственным заданием?
   Не дают Звягинцевой почувствовать себя героиней! Можно подумать, она каждый день на подобное решается!
   На лекциях она никак не могла сосредоточиться и просто автоматически записывала все, что говорил лектор. Сидящая рядом приятельница попыталась было её разговорить: о чем Звягинцева так задумалась, но Катя отбивалась от неё однозначными фразами. Кажется, невпопад, потому что заметив обиженное выражение лица однокурсницы, решила попросту замолчать.
   Домой она опять торопилась. Подруги шутили: красивый сосед, что ли? Дома была одна Венуста Худионовна, которая заставила её поесть горячего супа и жаренную картошку, не обращая внимания на протесты девушки.
   – Тебе сейчас понадобятся силы, - сказала она.
   – А кто со мной будет заниматься? - поинтересовалась Катя, уплетая вкусный наваристый суп.
   – Я, кто же еще, - ответила старый историк. - Ты ешь, а я пойду, переоденусь...
   Всем бы быть такими старушками!
   Из своей комнаты Венуста Худионовна вышла в серой фланелевой рубахе и черных галифе, заправленных в мягкие кожаные сапоги.
   На вид сейчас ей было не больше шестидесяти лет. И перед Катей предстала уже не старушка, а подтянутая моложавая женщина в хорошей спортивной форме. Она протянула девушке прямоугольной формы сумку из светлой кожи, изукрашенную узорами тоже из кожи, но более темного оттенка.
   – Переоденься, - коротко бросила она и легко села в старинное с бархатной обивкой кресло, забросив нога за ногу. - Поспеши, Катюша, у меня мало времени.
   – Вы торопитесь?
   – Конечно, молодильное снадобье действует всего два часа.
   – Так мало? - разочаровалась Катя.
   – Если бы удалось добиться более продолжительного действия, мое снадобье называлось бы уже "лекарством от старости".
   – Значит, это все сказки, что в обмен на душу можно получить вечную молодость?
   Венуста Худионовна расхохоталась.
   – Очень мило! Ты ассоциируешь меня с нечистым?
   Она встала, чтобы помочь Кате застегнуть вполне современный комбинезон, ладно обтягивающий тело.
   – Иди за мной, - кивнула девушке историк и направилась к двустворчатому шкафу, стоящему рядом с сервантом; шкаф темнел отшлифованными временем боками и прежде ничем не привлекал Катиного внимания. Как она теперь поняла, напрасно.
   Профессорша распахнула шкаф, внутри оказавшийся пустым, толкнула противоположную стенку, легко отошедшую в сторону, и шагнула вперед.
   Катя поспешила следом. Казалось, промедли она хоть мгновение и этот внезапно открывшийся коридор опять станет заурядным шкафом.
   Она ступила на зеленую, мягко спружинившую под ногой траву и зажмурилась от яркого, явно весеннего солнца, потому что ноздрями уловила именно весенний, свежий, наполненный ароматами пробуждающейся природы воздух.
   – Но, если мне не изменяет память, на дворе сейчас осень, - растерянно заметила Катя.
   – А ты имеешь что-нибудь против весны? - с улыбкой поинтересовалась Венуста Худионовна. - Приступим к занятиям.
   Она сунула пальцы в рот и залихватски свистнула.
   Катя посмотрела из-под руки на огромный луг, огороженный редкой деревянной изгородью. Навстречу им мчался черный с белым пятном на лбу легконогий конь.
   Он остановился точно перед женщинами и шумно фыркнул. Историк-магиня опустила руку в карман галифе и вынула кусочек сахара. Конь осторожно взял сладость с её ладони и будто человек признательно кивнул. Венуста ласково похлопала его по морде.
   – Это наш ворон.
   – Ворон? - разочарованно переспросила Катя. - Я думала, у него прозвище позвучнее. Что-нибудь вроде Быстрый, или Агат, или...
   – Россинант, - насмешливо подсказала историк. - Зовут его вороном, потому что он ворон и есть.
   – Ворон? В смысле - птица? Но у ворон нет никаких белых пятен.
   – Ах, вон ты о чем... Это так, для куража. Уверяю, Ворон - самая настоящая птица. Он и не скачет, а будто летает. Трудно найти более умную лошадь... Чего ты медлишь?
   – Но я никогда.., - растерянно проговорила девушка, - никогда прежде не ездила верхом.
   – А в седло сесть сможешь? Обопрись на мое колено.
   – Обижаете! - вздернула подбородок Катя. - Какая же я самбистка, если в седло сесть не смогу?
   Правда, повод её учительница придержала, но когда Катя взобралась в седло и невольно сжала ногами бока лошади, Ворон тут же помчался по лугу. От неожиданности Катя завалилась вперед и судорожно ухватилась за гриву коня. От быстрой езды она начала медленно съезжать вбок. К счастью, до её сознания донесся спокойный голос Венусты Худионовны:
   – Ворон, прекрати немедленно!
   Откуда-то в её руке появился хлыст, которым она громко щелкнула перед собой. Конь остановился и медленно побрел к ней со своей неуклюжей ношей.
   – Это что за фокусы? - гневно спросила его Венуста. - Если она, глупая девчонка, ненароком тебя обидела... Подумать только, и этой птице исполнится скоро двести лет! Теперь стой смирно, пока я не научу Екатерину сидеть в седле.
   Катя в это время разжала сведенные испугом руки и чуть не упала, но профессор поддержала её.
   – Видишь, как внимательно нужно относиться к словам, которые произносишь.
   – Он обиделся? Но на что?
   – Тебе не понравилось его имя. А ещё ты удивилась белому пятну, которое Ворон сам попросил меня изобразить. И вороны любят покрасоваться.
   – А если я попрошу у него прощенья?
   – Думаю, он простит. Ворон не злопамятен.
   Часа через полтора, когда Екатерина смогла более-менее уверенно держаться в седле, Венуста Худионовна распорядилась:
   – На сегодня хватит. Мне пора.
   Она хлопнула Ворона по крупу и тот затрусил прочь. Но когда Катя отправилась было за нею, та усмехнулась:
   – А вы-то куда, мадемуазель? Вам ещё из лука стрелять.
   – Но я не умею, - пожаловалась девушка. - - Ничего, тебя научат. Вон учитель спешит-торопится. Мужчины - до смерти мальчишки. Не удержался, целый стакан выпил. Я же говорила, что ты ему понравилась.
   Из одиноко стоящего на краю луга шкафа, который в других условиях выглядел бы карикатурой, показалась фигура молодого, аристократического вида мужчина. Именно такими представляла себе Катя князей и графов прошлого. Подтянутый, с иголочки одетый, он прошествовал мимо Венусты Худионовны, поклонился ей и, хотя они были сравнительно далеко, Катя услышала, как её учительница фыркнула:
   – Павлин!
   Гордо посаженная голова мужчины не шелохнулась в ответ на её насмешку - он так же прямо и грациозно нес её, глядя прямо перед собой.
   – Здравствуйте, Катенька! - склонился он над рукой девушки. Пожалуй, встреть его на улице, Катя историка не узнала бы.
   Никодим Аристархович вынул из кармана небольшой, размером со спичечный коробок предмет и щелчком пальцев бросил его вперед перед собой.
   Предмет полетел по воздуху, увеличиваясь в размерах, и вскоре в нескольких метрах от них в землю воткнулась мишень с концентрическими кругами и жирно очерченным красным кружком в центре.
   За спиной у Вяземского оказался большой лук, а на боку - колчан со стрелами.
   – Начнем? - спросил он у ошеломленной Кати, приладил в лук стрелу и довольно улыбнулся: на такой эффект он и рассчитывал.
   После занятий девушка смогла увидеться лишь с Венустой Худионовной. Никодим Аристархович неважно себя чувствовал после чрезмерной дозы молодильного снадобья.
   – Силы уже не те, Катюша, - вздохнула старушка, - а наш мужчина все никак не может примириться со старостью...
   – Вы говорили, что мне ещё придется изучать языки? - спросила Катя; она представила, как будет сутками зубрить незнакомые, труднопроизносимые слова, но профессорша, похоже, не разделяла её опасений.
   – Как раз это - наиболее легкая часть обучения.
   – Легкая? - изумилась девушка. - Ну, старорусский - я ещё могу понять. А монгольский?
   – Неважно: монгольский, китайский, бразильский. Ты будешь знать даже диалекты. Теперь я испробую на тебе свое изобретение.
   – Изобретение?
   – Ты повторяешь за мной слова, как в древнегреческом хоре, рассмеялась историк. - Да, изобретение.
   – Значит, это не магия, а наука?
   – Почти. На тонком, аналогичкном человеческому, волоске я могу разместить двадцать-тридцать тысяч слов. И поместить под кожу твоей головы такой микроскопический клубочек, потянув за нить которого ты сможешь в считанные секунды обагатить свою память соответствующим набором слов.
   – Погодите, - взмолилась Катя, - такое не слишком просто укладывается в голове. Как же я потяну эту ниточку?
   – Я дам тебе ключ - одно магическое слово. Потянуть - сказано в переносном смысле. В тонкости пока особенно не вникай. Все равно методика тебе неизвестна и без меня ты её повторить не сможешь.
   – Да зачем мне ваша методика?
   – А ещё в актрисы готовится! Представь, дать человечеству ключ к неисчерпаемым знаниям, для которых не нужны ни компьютеры, ни интернет...
   "Интересно, маг, знакомый с передовыми достижениями техники!" подумала Катя, а вслух сказала:
   – Если языки изучать так легко, что же в моем обучении может представлять трудность?
   – Магия, - ответила профессор - историк.
 

Глава восьмая

 

   "Не нужно мне твоих шатров
   Ни скучных песен, ни пиров
   Не стану есть, не буду слушать,
   Умру среди твоих садов!"
   Подумала - и стала кушать.

Александр Пушкин

 
   – А что самое трудное в магии? - продолжала допытываться Катя.
   – Научиться растягивать время, - объяснила Венуста Худионовна.
   – Растягивать. Но время - не резина. Оно нематериально.
   – Много ты понимаешь!.. Не только растягивать, но и замедлять, ускорять, сжимать... И вообще, к магии не применимы законы материального мира.
   – А сегодня, между прочим, первое декабря. Пока я всему научусь, ваша Черная Дыра побелеет!
   – Что я слышу! - шутливо изумилась Венуста Худионовна. - Девушка, которую нам пришлось так долго обхаживать, уговаривать, теперь сама нас торопит.
   Катя смутилась и заговорила уже о другом.
   – А почему у вас в доме нет ни радио, ни телевизора?
   – Подобные приборы создают слишком сильное магнитное поле, которое влияет не только на индивидуальность человека, его мыслительный процесс, но и на временной фактор, что мешает нам управлять пространством для собственных нужд.
   – Можно подумать, вы - не историк, а энциклопедический справочник по физике, - проворчала Катя, отправляясь в свою комнату. - Завтра у меня зачет по драматургии и мне придется элементарно зубрить. Без вашей прекрасной магии!
   Она села за стол и пожаловалась невидимому Антипу:
   – Так мы никогда не дождемся обещанного путешествия. Назло им буду учить институтские дисциплины по-старому!
   Недавно она занималась с Никодимом Аристарховичем, который обучал её скорочтению, умению запоминать страницу с текстом с первого взгляда. И обретенное умение оказалось сильнее её каприза. Сиоило Кате взглянуть на страницу, как она могла воспроизвести её с точностью до запятой. Не прошло и пяти минут, как она была готова к зачету. Захлопнула учебник и с досадой забросила его на кровать.
   – Катерина! - послышался голос хозяйки. - Заниматься!
   – Опять в лабораторию? - сварливо спросила та.
   – В лабораторию, голубушка, в лабораторию.