- Почему?
- Разве вы не слышали, как четверть века назад к нам в Петербург приехали полтора десятка французов. Все они представились баронами, маркизами, шевалье - то есть, аристократами, которым чинят всякое препятствие неблагодарное правительство. А как раз в это же время французская полиция разыскивала двадцать пять беглых каторжников, в связи с чем дала задание советнику французской миссии Мессельеру, поискать этих людей в России. Что вы думаете он установил?
- Неужели эти люди прятались у нас?
- Прятались - это слишком громко сказано. Они служили воспитателями в богатых дворянских домах Петербурга.
- Это было на самом деле? - не поверила Соня.
- Вы об этом не знаете, потому что вас ещё не было на свете.
- Точнее сказать, я этого не помню, потому что тогда только родилась.
- Ничего этого не было бы, если бы, благодаря нашему императору Петру Первому, Россия так слепо не преклонялась бы перед иностранцами. В цивилизованных странах никогда так не принимают чужаков, как у нас. Я читал, что в Древнем Риме на боях гладиаторов иностранцы сидели на последних скамьях. Там же, где и рабы... Простите, я сел на своего любимого конька. Всегда обидно за соотечественников, которые мало в чем уступают иностранцам...
Хотя Григорий и говорил, что пока бояться им некого, но прежде, чем выйти из номера, он выглянул в коридор, внимательно осмотрелся, прислушался, и только после этого выпустил Соню. Дверь на ключ он закрыл одной рукой, чтобы не поворачиваться к коридору спиной.
Потом повел княжну к выходу, слегка прижимая её руку к своему боку, словно успокаивая.
Но до самого ресторана они дошли без приключений, сели за столик и услужливый официант подал им листок, на котором красивым почерком, крупными буквами были написаны названия блюд.
- Чего бы и нашим рестораторам не завести такие обычаи, - посетовал Григорий.
Соня промолчала, потому что была не очень знакома с обычаями русских рестораторов.
Григорий взял в руку листок и посмотрел на Соню:
- Перечитать все, что у них есть, или будут какие-то особые пожелания?
- Предлагаю заказать то, во что труднее всего запихнуть отраву, предложила Софья.
- Ого, мадемуазель учится прямо на глазах! - одобрительно хмыкнул Тредиаковский. - Но тогда нам останутся только вареные яйца, а я хотел бы перед серьезным делом как следует поесть.
- По вам не скажешь, что вы - такой любитель поесть. Просто-таки, обжора!
- Что есть, то есть, - ничуть не обиделся Григорий. - А насчет отравителей... Ничего, находили выход и не из такого!
Он молодецки присвистнул, вызвав негодование сидящей за соседним столиком пожилой супружеской пары, и, слегка поклонившись Соне, довольно громко проговорил:
- Дорогая, я должен убедиться, что наше с тобой любимое блюдо готовят как следует!
И пошел в противоположную от входа сторону. Некоторое время спустя он появился в сопровождении ресторанного слуги, который нес поднос с большим блюдом. На нем дымились аккуратно нарезанные куски мяса. Украшали блюдо листики какой-то неизвестной Соне зелени.
Григорий от усердия суетился, казалось, даже больше подавальщика. Накладывал мясо Соне на тарелку и, увидев, что она отрезала кусочек и поднесла его ко рту, тут же стал уговаривать её, взять ещё кусочек. Она уже хотела разозлиться, высказать, что он ведет себя неподобающим образом, как Тредиаковский, склонившись над её тарелкой, вдруг сказал холодно и четко:
- Посмотрите налево, Софья Николаевна, это не Флоримон де Баррас пытается привлечь ваше внимание.
- Где? - испугалась она.
- Вон там, у колонны. Я закрывал вас собою, сколько мог, но он, кажется, не хочет угомониться. Что ж, мы его ждали.
- Вы хотите сказать, что ждали его появления?
- Конечно. Иначе, я заказал бы ужин в номер. У рыбаков есть такая уловка - ловить на живца. Не слыхали?
- По-вашему, живец - это я?
Вопрос Софьи не то, чтобы поставил Тредиаковского в тупик, но вызвал некоторое замешательство. Впрочем, с ним он быстро справился и прямо посмотрел Соне в глаза.
- Софья Николаевна, поймите, только так мы можем проникнуть в замок де Барраса и осмотреть его. Пока он здесь, пока охотится за вами... Поверьте, дорогая, я сделаю все для того, чтобы ни один волос не упал с вашей головы!
Софья так разозлилась, что даже ноздри у неё стали раздуваться в такт дыханию. Еще не понимая, что её так разозлило, она прошипела:
- С каким бы наслаждением я сейчас влепила вам пощечину!
Но Григорий не удивился, не обиделся, а с пониманием глядя ей в глаза, кивнул.
- Вы правы, это дельная мысль. Изобразите ваш гнев, Софья Николаевна, как и положено разозленной жене. Ударьте меня по физиономии и быстро идите к выходу.
- Но вы же сами сказали...
- Быстрее, прошу вас!.. Ну же, курица!
- Я - курица?
Какая-то злая сила подбросила княжну со стула. Она перегнулась через стол и влепила Тредиаковскому такую оглушительную пощечину, что он упал назад вместе со стулом. От неожиданности Соня хотела было кинуться к нему, но уловила через неплотно прикрытые ресницы его предостерегающий взгляд и быстро пошла к выходу, положившись на слова своего мнимого мужа и милость божью. Пошла прямо в лапы своего врага.
Теперь княжна поняла причину своей злости: она думала, что Тредиаковский в неё влюблен, что он приехал в Дежансон увидеть её, предмет своей страсти, а у него здесь всего лишь свои деловые интересы! В которых княжна всего лишь живец!
Она уже не думала об опасности, которой может подвергнуться, а испытывала лишь разочарование, которое ещё месяц назад показалось бы ей странным - Григорий для неё совершенно посторонний мужчина.
Она невольно убыстряла шаги, хотя ей хотелось бы вообще едва передвигать ноги, и уже проскочила входную дверь, когда чья-то цепкая рука крепко схватила её за локоть и потащила за собой.
- Оставьте меня в покое! - закричала она. - Что вам от меня нужно?
Наверное, все ещё в запале и оттого не владея собой, она с такой силой оттолкнула от себя незнакомца, - никогда прежде Соня его не видела, - что он изрядно ударился головой о стену.
- Да вы просто фурия! - он поморщился, встряхнулся, как побитая собака, и подошел к Соне совсем близко, но теперь держался настороже, чтобы проговорить сквозь зубы. - Ваш жених, Флоримон де Баррас, просил вам передать, что если сегодня вы не захотите отправиться в замок, свою служанку живой вы больше не увидите!
При слове "живой" незнакомец гнусно захихикал. И добавил, наслаждаясь растерянностью Сони.
- Странно ведет себя невеста маркиза. После его слов я представлял вас себе несколько иначе.
- А почему он сам ко мне не подошел? - спросила Соня, чтобы не молчать. - Я видела его в ресторане.
- Возможно, он считает ниже своего достоинства выдвигать вам свои требования при постороннем человеке, - пожал плечами посланец маркиза.
- И как я должна попасть в замок?
- У входа вас ждет карета.
Ехать одной в замок, из которого она вырвалась с таким трудом, Соне не хотелось. Но теперь, когда она осталась одна, что ей оставалось делать? Тредиаковский, кажется, понял, что ничем Соне помочь не может и более не стал притворяться. Просто этак ненавязчиво оставил её одну. Неужели он узнал о действительном могуществе Флоримона де Барраса и решил не вступать с ним в борьбу?
Соня тяжело вздохнула своим мыслям и позволила усадить себя в карету, где уже сидел упомянутый Флоримон.
- Ай-яй-яй, мадемуазель Софи! - нарочито укоризненно проговорил он. Неужели вы задумали бросить одну свою бедную служанку?
- Я не собиралась её бросать! - вырвалось у Сони.
- Иными словами, вы собирались её освободить? - уточнил он. - А не могу я узнать, каким образом?
- Не можете! - дерзко ответила Соня.
В это время карету качнуло. Вернее, скрипнул облучок, на котором сидел кучер.
- В чем там дело? - спросил Флоримон, на ходу приоткрыв дверцу кареты.
- Все в порядке! - ответил ему глухой голос.
- Осторожнее! - насмешливо крикнул Флоримон. - Его сиятельство везешь... Вы так уверены в себе, мадемуазель Софи, - надеетесь на помощь полиции? Или того вашего друга, которого так неразумно ударили по лицу? Должен вас огорчить. Он за вами не побежал, остался в ресторане. Наверное, обиделся.
- Я не заявляла в полицию, - хмуро бросила Соня, с опозданием думая, что напрасно доверилась Тредиаковскому, ведь именно он уговорил её не делать этого.
- Правда? - вроде приятно удивился маркиз. - А могу я узнать, почему?
- Можете, - кивнула Соня. - Я подумала, что если вы и вправду некоронованный король Дежансона, то и полиция города наверняка служит вам.
- Умненькая девочка, - одобрительно согласился Флоримон. - Как жаль, что мы не можем работать вместе с вами.
- Вы что же, передумали на мне жениться? - ехидно поинтересовалась Соня, отчего-то чувствуя под ложечкой неприятный холодок.
- Передумал, - вроде с сожалением вздохнул де Баррас. - Разве не могу я получить все золото отца, не обременяя себя супружескими узами?
- Получить? - удивилась Соня. - Вы уже знаете, как его найти?
- Я уже знаю, как об этом узнать, - засмеялся он. - Вы сами скажете мне об этом в обмен на...гм-м... обещание не подвергать вас той же экзекуции, что и вашу горничную.
- Вы не посмеете! - вырвалось у Сони.
- Еще как посмею! - откровенно расхохотался он. - Моего отца вы куда-то спрятали. Я мог бы его найти, но старик по-ослиному упрям, может промолчать и под пытками. Да и вообще, пытать своего отца... Придворные меня не поймут. Иное дело, молодое здоровое тело. Девичье... Думаю, они и сами с удовольствием в этом поучаствуют...
- Вы - ужасный человек! - воскликнула Соня. Ей в самом деле было страшно, и она говорила, что придет в голову, лишь бы не поддерживать зловещую тишину, от которой сжимается сердце. - Значит, вы и не собирались на мне жениться?
- Отчего же, собирался, но вы сами своим побегом не оставили мне выбора. Впервые из замка сбежала женщина, и если я её не верну обратно и примерно не накажу, я потеряю уважение своих людей...
Внезапно Флоримон замолчал, прислушиваясь, и с некоторой тревогой проговорил самому себе:
- Чего это вдруг Люсьен поехал другой дорогой?
Он открыл дверцу кареты.
- Люсьен! Разве я разрешал тебе менять маршрут?
- Что поделаешь, маркиз, пришлось обойтись без вашего разрешения! ответил ему веселый мужской голос.
- Ты не Люсьен!
- Вы удивительно догадливы, ваше величество! - откликнулся голос, в котором Соня с радостью узнала Тредиаковского.
Флоримон вытащил из-за пояса пистолет и стал целиться в возницу. Но поскольку карету трясло на неровной дороге, это, видимо, плохо ему удавалось.
- Гриша, берегитесь! - закричала Соня, и осеклась - так страшно взглянул на неё маркиз, вернувшийся на свое место в карете, а потом взглядом змеи приказал ей замолчать, придвигая оружие к груди княжны, там, где у неё было сердце.
Впервые она так близко почувствовала смерть. Подумать только, одно движение пальца, и Сони больше нет на свете!
Карета продолжала нестись по узким улочкам города, все больше набирая скорость. Вдруг она так резко остановилась, что Флоримона бросило на Софью, а его рука с пистолетом скользнула по её обнаженному плечу, оцарапала кожу и ударилась о противоположную стенку кареты. Раздался выстрел, и Соня от страха потеряла сознание.
Глава девятнадцатая
Очнулась она от того, что её без особой нежности били по щекам и шипели:
- Соня! Софья Николаевна! Да очнитесь же вы наконец!
Тредиаковский. Мог бы и не хлопать её по щекам так сильно!
- Слава богу, наконец-то! - обрадовался он. - Нам надо уходить, слышите. У нас в запасе всего пять минут. Впрочем, даже в этом я не уверен.
- А где Флоримон? - удивилась Соня, при помощи Григория вылезая из кареты.
- Сбежал, подлец! - досадливо буркнул Тредиаковский. - Разве мог я такое предвидеть? Карету остановили французские полицейские и заявили, что имеет место похищение. В полиции есть заявление тетки потерпевшего...
- Разве у Флоримона есть тетка? - изумилась она.
- Вряд ли Альфонсина де Шовиньи его тетка, но мне не хотелось спорить с полицией. Особенно, если они делают вид, будто соблюдают закон.
- Думаете, это были люди маркиза, одетые в полицейское платье?
- Думаю, это были полицейские в своем собственном платье. Те самые, которым маркиз де Баррас платит, чтобы они закрывали глаза на его преступления.
- Почему же они вас не арестовали?
- А вам бы этого хотелось?.. Нечего сказать, заботливая у меня супруга!.. Потому, что у меня есть некая охранная грамота, подписанная королем Франции. Арестовать человека, снабженного ею, не решились даже купленные полицейские...
Все эти вопросы Соня задавала на бегу. Тредиаковский куда-то тащил её за руку, так, что княжна поминутно спотыкалась, едва не разбиваясь о заборы и фонарные столбы. В последний момент ухитряясь их обогнуть.
- Куда мы торопимся?
- Прочь от этого места. Королевский документ защитил нас от полиции, но люди маркиза Флоримона, мягко говоря, плевали на него... Кажется, он бросил на ваше задержание все свои силы. Неужели, он так разозлился, что вы от него сбежали?
- Нет, он хочет, чтобы я показала вход в подземелье, где лежит отцовское золото.
- А не проще ли узнать об этом у отца? - продолжал допытываться Тредиаковский, впрочем не сбавляя шага и не выпуская руку Сони из своей.
- Он считает, что отец скорее умрет, чем скажет это.
- А где, вы сказали, прячется старый маркиз? - невинно поинтересовался Григорий.
- Я вам об этом не говорила. И не скажу, потому что это не моя тайна.
- Хорошо, хорошо, - неуклюже стал он успокаивать Соню. - Я ведь спросил просто так. В нашем деле никакие знания не помеха...
- Погодите, Григорий Васильевич, - задыхаясь, попросила Соня. Давайте хоть на минутку посидим на скамейке в этом парке.
Она показала на парк, ярко освещенный огнями, по которому, несмотря на поздний час, вовсю гуляли люди.
- Потерпите, дорогая, - он успокаивающе пожал её ладонь. - Осталось совсем немного.
- Немного до чего?
- До того момента, как вы, возможно, встретите свою горничную.
Наконец они остановились перед небольшим двухэтажным особняком, высокое крыльцо которого слабо освещал всего один газовый фонарь. У крыльца стояла черная, похожая на полицейскую, карета.
Завидев её, Тредиаковский невольно ускорил шаги, не замечая, что почти тащит за собой княжну. Наконец Соня выдернула у него свою руку и предложила:
- Если вам не терпится, бегите, а я пойду следом.
Григорий смутился.
- Простите, но мне так хочется поскорее узнать, что они нашли?
- Кто - они?
- Те, кто осматривал замок де Барраса, - с некоторой заминкой проговорил Тредиаковский, помогая ей взойти по ступенькам на крыльцо.
- Неужели вы так печетесь о моей горничной? - насмешливо поинтересовалась Соня.
Но Григорий ей не успел ответить, потому что на стук дверного молотка к ним вышел черноволосый мужчина лет сорока пяти с черными, торчащими в разные стороны усами и живыми черными глазами.
- Мсье Грегуар! И вы, Прекрасная Дама! Прошу вас, входите, мы вас ждем.
- Вы меня ждете? - удивилась Соня: похоже, в последнее время только это ей и оставалось.
- Да, мы, - подтвердил брюнет. - Ведь как только маркиз Флоримон де Баррас предстанет пред королевским судом, именно вы - мы все на это надеемся - будете основным свидетелем на процессе. Вы и ваша бедная служанка. К сожалению, мы опоздали - больше никого из девушек в замке не оказалось.
Он провел их в большую комнату, в которой сидело ещё четверо людей, одетых в форму французских гвардейцев. Чуть поодаль на диване лежал какой-то большой сверток.
- Здравствуйте, мадемуазель, - встали они при виде Сони. Здравствуйте, Грегуар!
Между тем, глаза Софьи упорно обращались к свертку, пока она не поняла, что это - завернутый в шерстяное одеяло человек. Она перевела вопросительный взгляд на мужчину, который открывал им дверь.
- Это ваша служанка, мадемуазель. Мы нашли её, обнаженную, в комнате, дверь которой можно было открыть лишь снаружи...
- Я тоже видела такую дверь, - кивнула Соня. - Мне можно посмотреть... на мою горничную?
- Конечно, мадемуазель, ведь это ваша служанка. Только она спит. Не проснулась даже, когда мы открыли дверь и сняли с неё цепь.
- Цепь? - ужаснулась Соня. - Вы хотите сказать, что она была закована в кандалы?
- Всего лишь за одну ногу. Что-то вроде ножного браслета. Судя по всему, его использовали довольно часто...
Да, это была Агриппина. Очевидно, ей не давали мыться, так что от неё исходил резкий запах немытого тела и ещё чего-то, чему княжна не могла подобрать названия. Бедная девчонка! Она так любила чистоту, что порой ей влетало за это от покойной Марии Владиславны.
- Опять мылась? - порой возмущалась та. - Можно подумать, тебя не из грязной деревеньки привезли, а из какой-нибудь...
Тут княгиня не находила слов, с чем сравнить такое пристрастие простой служанки к чистоте.
- И не грязная наша деревенька! - огрызалась та. - Мы вон каждую субботу в баньке паримся. Да и так, то у реке ходим по теплу, то из ведра обливаемся.
- Неужто и тебя к сему Луиза склонила?
- Зачем - Луиза? Я про неё и не знала такое. У меня батюшка кажное утро выйдет на двор босой, в одних портках, перекрестится на восток, да и жах! На себя ведро воды...
Почему именно сейчас это Софье вспомнилось? Из-за дорожек, которые оставили на лице девчонки пролитые слезы? Из-за спутанных прядей волос, которые наполовину закрывали её лицо?
Она прислушалась к негромкому разговору, который вели между собой четверо французов и Григорий. По-французски - Грегуар.
- Ни вашей Барбары мы не нашли, ни Эмиля - доверенного лица маркиза. Наверное, именно он увез девушку. Правда, по словам нашего агента, мог сделать это лишь накануне вечером. Мы арестовали Альфонсину де Шовиньи. Старая карга отказалась говорить, а вот её служанка Жавотта поведала, что её хозяйка зачем-то ходила в подвал, вроде носила туда еду. Потом она заснула и ничего не помнит, но когда проснулась и из любопытства спустилась в подвал - там никого не было. Служанка думала, что в подвале держали какую-то собаку. Там тоже оказалась цепь. С ошейником, как она думала.
Тредиаковский сидел, понурив голову и свесив руки между колен. Таким обескураженным Соня его не видела.
- И куда ты думаешь, Шарль, он повез Варвару?
- Да тут и думать нечего - в Марсель. Порт большой, у Флоримона там друзей-товарищей не счесть. Особенно среди моряков и работорговцев. Сколько раз мы прослеживали его путь до Марселя, а в самом городе он словно растворялся. Без следа. Девушек передавали с рук на руки, пересаживали из кареты в карету, а когда кто-нибудь из наших ребят пытался к этой цепочке приблизиться... Двое наших лучших ребят поплатились за свою смелость головой.
- Да, как ни крути, придется мне ехать в Марсель. Кто знает, может, мне удастся к ним подобраться.
- Я бы тебе этого не советовал, - покачал головой тот, кого звали Шарлем. - Одному, в чужом городе. Конечно, я дам тебе адрес своего друга, марсельского ажана36, но вряд ли он тебе поможет - насколько я знаю, у него у самого людей не хватает... Смирись, девушка для тебя потеряна.
Соню неприятно кольнули слова "для тебя". Неужели в поисках Вареньки Шаховской у Григория личный интерес.
- Не могу, - глухо проговорил он, - я дал слово самой императрице, что верну Варвару родителям. Она у них единственная дочь.
Он поднялся из-за стола и окинул взглядом присутствующих.
- Простите, господа, но я должен наедине поговорить с мадемуазель Софи.
- Пожалуйста, в доме семь комнат, и все свободные! - Шарль сделал приглашающий жест; то ли это был его дом, то ли он попросту был старшим по званию в группе французских полицейских и потому принимал все решения единолично.
- Пойдемте, Софья Николаевна, - проговорил Тредиаковский, - мне надо сказать вам пару слов.
Он предложил ей руку, и они пошли по коридору, чтобы зайти в одну из комнат, в которой горел канделябр со свечами, а на небольшом столике, возле которого стояли два глубоких кресла, был приготовлен поднос с кофейником и крошечными бутербродами.
- Садитесь, моя дорогая, - Григорий придвинул кресло несколько растерянной Соне - уж больно ласковым был голос мужчины. - В ресторане, куда я вас недавно пригласил, нам так и не удалось поесть. Но Шарль, как гостеприимный хозяин, позаботился о нас, так отчего бы не воспользоваться этим?
Он снял с подноса чашки, тарелки и ловко сервировал стол, так что Соня и не успела предложить свои услуги. Впрочем, она была так растеряна, что и мысли её, и действия несколько замедлились против обычного.
- Софья Николаевна, - начал он, пристально глядя ей в глаза, - я очень виноват перед вами.
- Виноваты? - растерянно переспросила она. - Но в чем?
- Например, в том, что я использовал вашу беду в своих целях. Или в том, что назвался не своей фамилией. Или в том, что позволил себе... полюбить вас, не имея на это никакого права. Я пообещал помочь вам перепрятать ваше золото в надежное место, с тем, чтобы после перевести их в деньги или недвижимость...
- Погодите, Григорий Васильевич, Гриша... вы смешали в кучу все, даже... свою любовь ко мне. Хотите сказать, что деньги, ваше инкогнито и... чувства стоят в одном ряду?
- Что вы, Сонюшка, простите, Софья Николаевна, я проговорил это скороговоркой, можно сказать, вывалил лишь потому, что вскоре нам предстоит расстаться, и я не решусь сказать вам о своих чувствах отдельно, так что вы никогда о том не узнаете... Впрочем, может, это и к лучшему!
- К какому - лучшему?! - возмутилась Соня, в момент забыв про всю свою робость. Лишь мелькнула у неё мысль: "Ого, ваше сиятельство, растете на глазах!" - Хотите сказать, что будет лучше, если два любящих человека навеки расстанутся, не узнав в друг друге свои половинки?
- Если я правильно понял, - проговорил он чуть дрогнувшим голосом, вы тоже любите меня?!
Они оба, не сговариваясь, поднялись с кресел и протянули друг к другу руки. И прильнули, на время забыв обо всем.
- Боже, как я несчастлив! - горестно проговорил он, с трудом оторвавшись от губ Сони. - Едва нашедши вас, моя любовь, я вынужден расстаться неизвестно, на какое время! Но вы не печалься, я попрошу Шарля, он сделает все, как надо, поможет забрать ваше золото. Я расскажу ему, как это сделать. Кстати, я узнал, ваш жених Леонид Разумовский теперь на хорошем счету, работает в Стокгольме. Шарль посадит вас на пароход и вы сможете привезти свое богатство прямо графу в руки!..
- Но я не хочу! - вскричала Соня. - Я не хочу ехать ни в какой Стокгольм.
- А что вы хотите?
- Поехать с вами в Марсель!
Он решительно отодвинул княжну от себя.
- Об этом не может быть и речи!
- Но почему? Почему?! Разве вы не говорили сами, что мы вполне можем работать вместе. Что я легко всему учусь. Что мы понимаем друг друга с полуслова. А если Вареньку к тому времени, как вы приедете, успеют куда-нибудь увезти, продать? А вдруг её будут держать где-то, куда сможет проникнуть только женщина?
- Соня! Вы, простите за прямоту, существо домашнее. Вы не умеете быстро бегать. Прыгать с высоты. Драться. Использовать оружие. О, да всего не перечислишь, это целая наука! Вас ждет прекрасное будущее - быть женой молодого красивого генерала, который, тем не менее, может и не принимать участия в военных баталиях.
- Я поеду с вами в Марсель!
- Однако, вы упрямы. А как же ваша служанка? Мы не сможем взять её с собой.
- Я уже обо всем подумала: мы оставим её в деревне у вдовы Фаншон. Там, где сейчас Антуан де Баррас. В конце концов, это его сыночек надругался над бедной девушкой. Пусть теперь папенька искупает вину перед Агриппиной.
- Однако, вы распорядились! - фыркнул Тредиаковский, или как там его зовут на самом деле! - Пожалуй, в вас можно разглядеть неплохие задатки для той работы, которой я принужден судьбой заниматься.
- Можно подумать, вам она не нравится.
- В том-то и беда, что нравится! Надо сказать, я на неплохом счету у князя Н., - по-мальчишески похвастался он. - Впрочем, вам пока не стоит знать его подлинное имя.
- Значит, мы едем вместе? - утвердительно проговорила Соня, с радостью отмечая его "пока".
Пока не скажет, но когда-нибудь потом... Значит, он тоже не хочет расставаться с нею! Внутренний голос что-то ещё пытался бурчать о приличиях, о том, что молодой незамужней девице не к лицу... Но все существо её пело: в Марсель! Она поедет в Марсель!
1 Почетное наименование отборных воинских частей 1 высший свет
2 книга с текстами церковных служб, молитвами
3 (фран.) авантажный - производящий благоприятное впечатление внешностью
4 предполагаемое умение человека летать
5 (фран.) навязчивая, маниакальная идея
6 применение в споре словесных ухищрений, формально кажущихся правильными
7 многолетнее растение, корень которого напоминает человеческую фигуру; в древности считалась обладающей магической силой
8 льстить, восхвалять
9 Офицерское звание в российской армии 18 века, следующее за капитаном
10 низшее придворное звание
11 известные мужские духи
12 богач-выскочка
13 Шлезвиг-Гольштейн, земля в Германии
14 Франкмасоны - тайная религиозная организация с утопической целью объединения человечества всех религий в одном религиозном братском союзе
15 (лат.) человеку свойственно ошибаться
16 Речь о Екатерине 1, жене Петра 1
17 спальный халат
18 то же, что гипноз
19 Персонажи греческой мифологии
20 (лат.) всегда в движении
21 погреб
22 французский писатель, символ патологического стремления к жестокости, наслаждения чужими страданиями
23 (фран.) выйдите на минутку, мне надо с вами поговорить
24 В греч. мифологии скульптор, влюбившийся в созданную им скульптуру
25 (фр.) - уродина
26 (фран.) - входите
27 (фран.) - публичное оскорбление, позор
28 стихи Ф.Дмитриева-Мамонова
29 перлюстрировать - просматривать переписку с целью надзора
30 (нем.) - мой бог
31 (фран.) - берегись
32 Срочная, идущая безостановочно до места назначения
33 Один из религиозных праздников, отмечается 7 апреля,
34 (лат.) - Цезарю подобает умереть стоя
35 В греческой мифологии многоглазый великан, стерегущий возлюбленную Зевса Ио; бдительный страж
36 полицейский чин во Франции
- Разве вы не слышали, как четверть века назад к нам в Петербург приехали полтора десятка французов. Все они представились баронами, маркизами, шевалье - то есть, аристократами, которым чинят всякое препятствие неблагодарное правительство. А как раз в это же время французская полиция разыскивала двадцать пять беглых каторжников, в связи с чем дала задание советнику французской миссии Мессельеру, поискать этих людей в России. Что вы думаете он установил?
- Неужели эти люди прятались у нас?
- Прятались - это слишком громко сказано. Они служили воспитателями в богатых дворянских домах Петербурга.
- Это было на самом деле? - не поверила Соня.
- Вы об этом не знаете, потому что вас ещё не было на свете.
- Точнее сказать, я этого не помню, потому что тогда только родилась.
- Ничего этого не было бы, если бы, благодаря нашему императору Петру Первому, Россия так слепо не преклонялась бы перед иностранцами. В цивилизованных странах никогда так не принимают чужаков, как у нас. Я читал, что в Древнем Риме на боях гладиаторов иностранцы сидели на последних скамьях. Там же, где и рабы... Простите, я сел на своего любимого конька. Всегда обидно за соотечественников, которые мало в чем уступают иностранцам...
Хотя Григорий и говорил, что пока бояться им некого, но прежде, чем выйти из номера, он выглянул в коридор, внимательно осмотрелся, прислушался, и только после этого выпустил Соню. Дверь на ключ он закрыл одной рукой, чтобы не поворачиваться к коридору спиной.
Потом повел княжну к выходу, слегка прижимая её руку к своему боку, словно успокаивая.
Но до самого ресторана они дошли без приключений, сели за столик и услужливый официант подал им листок, на котором красивым почерком, крупными буквами были написаны названия блюд.
- Чего бы и нашим рестораторам не завести такие обычаи, - посетовал Григорий.
Соня промолчала, потому что была не очень знакома с обычаями русских рестораторов.
Григорий взял в руку листок и посмотрел на Соню:
- Перечитать все, что у них есть, или будут какие-то особые пожелания?
- Предлагаю заказать то, во что труднее всего запихнуть отраву, предложила Софья.
- Ого, мадемуазель учится прямо на глазах! - одобрительно хмыкнул Тредиаковский. - Но тогда нам останутся только вареные яйца, а я хотел бы перед серьезным делом как следует поесть.
- По вам не скажешь, что вы - такой любитель поесть. Просто-таки, обжора!
- Что есть, то есть, - ничуть не обиделся Григорий. - А насчет отравителей... Ничего, находили выход и не из такого!
Он молодецки присвистнул, вызвав негодование сидящей за соседним столиком пожилой супружеской пары, и, слегка поклонившись Соне, довольно громко проговорил:
- Дорогая, я должен убедиться, что наше с тобой любимое блюдо готовят как следует!
И пошел в противоположную от входа сторону. Некоторое время спустя он появился в сопровождении ресторанного слуги, который нес поднос с большим блюдом. На нем дымились аккуратно нарезанные куски мяса. Украшали блюдо листики какой-то неизвестной Соне зелени.
Григорий от усердия суетился, казалось, даже больше подавальщика. Накладывал мясо Соне на тарелку и, увидев, что она отрезала кусочек и поднесла его ко рту, тут же стал уговаривать её, взять ещё кусочек. Она уже хотела разозлиться, высказать, что он ведет себя неподобающим образом, как Тредиаковский, склонившись над её тарелкой, вдруг сказал холодно и четко:
- Посмотрите налево, Софья Николаевна, это не Флоримон де Баррас пытается привлечь ваше внимание.
- Где? - испугалась она.
- Вон там, у колонны. Я закрывал вас собою, сколько мог, но он, кажется, не хочет угомониться. Что ж, мы его ждали.
- Вы хотите сказать, что ждали его появления?
- Конечно. Иначе, я заказал бы ужин в номер. У рыбаков есть такая уловка - ловить на живца. Не слыхали?
- По-вашему, живец - это я?
Вопрос Софьи не то, чтобы поставил Тредиаковского в тупик, но вызвал некоторое замешательство. Впрочем, с ним он быстро справился и прямо посмотрел Соне в глаза.
- Софья Николаевна, поймите, только так мы можем проникнуть в замок де Барраса и осмотреть его. Пока он здесь, пока охотится за вами... Поверьте, дорогая, я сделаю все для того, чтобы ни один волос не упал с вашей головы!
Софья так разозлилась, что даже ноздри у неё стали раздуваться в такт дыханию. Еще не понимая, что её так разозлило, она прошипела:
- С каким бы наслаждением я сейчас влепила вам пощечину!
Но Григорий не удивился, не обиделся, а с пониманием глядя ей в глаза, кивнул.
- Вы правы, это дельная мысль. Изобразите ваш гнев, Софья Николаевна, как и положено разозленной жене. Ударьте меня по физиономии и быстро идите к выходу.
- Но вы же сами сказали...
- Быстрее, прошу вас!.. Ну же, курица!
- Я - курица?
Какая-то злая сила подбросила княжну со стула. Она перегнулась через стол и влепила Тредиаковскому такую оглушительную пощечину, что он упал назад вместе со стулом. От неожиданности Соня хотела было кинуться к нему, но уловила через неплотно прикрытые ресницы его предостерегающий взгляд и быстро пошла к выходу, положившись на слова своего мнимого мужа и милость божью. Пошла прямо в лапы своего врага.
Теперь княжна поняла причину своей злости: она думала, что Тредиаковский в неё влюблен, что он приехал в Дежансон увидеть её, предмет своей страсти, а у него здесь всего лишь свои деловые интересы! В которых княжна всего лишь живец!
Она уже не думала об опасности, которой может подвергнуться, а испытывала лишь разочарование, которое ещё месяц назад показалось бы ей странным - Григорий для неё совершенно посторонний мужчина.
Она невольно убыстряла шаги, хотя ей хотелось бы вообще едва передвигать ноги, и уже проскочила входную дверь, когда чья-то цепкая рука крепко схватила её за локоть и потащила за собой.
- Оставьте меня в покое! - закричала она. - Что вам от меня нужно?
Наверное, все ещё в запале и оттого не владея собой, она с такой силой оттолкнула от себя незнакомца, - никогда прежде Соня его не видела, - что он изрядно ударился головой о стену.
- Да вы просто фурия! - он поморщился, встряхнулся, как побитая собака, и подошел к Соне совсем близко, но теперь держался настороже, чтобы проговорить сквозь зубы. - Ваш жених, Флоримон де Баррас, просил вам передать, что если сегодня вы не захотите отправиться в замок, свою служанку живой вы больше не увидите!
При слове "живой" незнакомец гнусно захихикал. И добавил, наслаждаясь растерянностью Сони.
- Странно ведет себя невеста маркиза. После его слов я представлял вас себе несколько иначе.
- А почему он сам ко мне не подошел? - спросила Соня, чтобы не молчать. - Я видела его в ресторане.
- Возможно, он считает ниже своего достоинства выдвигать вам свои требования при постороннем человеке, - пожал плечами посланец маркиза.
- И как я должна попасть в замок?
- У входа вас ждет карета.
Ехать одной в замок, из которого она вырвалась с таким трудом, Соне не хотелось. Но теперь, когда она осталась одна, что ей оставалось делать? Тредиаковский, кажется, понял, что ничем Соне помочь не может и более не стал притворяться. Просто этак ненавязчиво оставил её одну. Неужели он узнал о действительном могуществе Флоримона де Барраса и решил не вступать с ним в борьбу?
Соня тяжело вздохнула своим мыслям и позволила усадить себя в карету, где уже сидел упомянутый Флоримон.
- Ай-яй-яй, мадемуазель Софи! - нарочито укоризненно проговорил он. Неужели вы задумали бросить одну свою бедную служанку?
- Я не собиралась её бросать! - вырвалось у Сони.
- Иными словами, вы собирались её освободить? - уточнил он. - А не могу я узнать, каким образом?
- Не можете! - дерзко ответила Соня.
В это время карету качнуло. Вернее, скрипнул облучок, на котором сидел кучер.
- В чем там дело? - спросил Флоримон, на ходу приоткрыв дверцу кареты.
- Все в порядке! - ответил ему глухой голос.
- Осторожнее! - насмешливо крикнул Флоримон. - Его сиятельство везешь... Вы так уверены в себе, мадемуазель Софи, - надеетесь на помощь полиции? Или того вашего друга, которого так неразумно ударили по лицу? Должен вас огорчить. Он за вами не побежал, остался в ресторане. Наверное, обиделся.
- Я не заявляла в полицию, - хмуро бросила Соня, с опозданием думая, что напрасно доверилась Тредиаковскому, ведь именно он уговорил её не делать этого.
- Правда? - вроде приятно удивился маркиз. - А могу я узнать, почему?
- Можете, - кивнула Соня. - Я подумала, что если вы и вправду некоронованный король Дежансона, то и полиция города наверняка служит вам.
- Умненькая девочка, - одобрительно согласился Флоримон. - Как жаль, что мы не можем работать вместе с вами.
- Вы что же, передумали на мне жениться? - ехидно поинтересовалась Соня, отчего-то чувствуя под ложечкой неприятный холодок.
- Передумал, - вроде с сожалением вздохнул де Баррас. - Разве не могу я получить все золото отца, не обременяя себя супружескими узами?
- Получить? - удивилась Соня. - Вы уже знаете, как его найти?
- Я уже знаю, как об этом узнать, - засмеялся он. - Вы сами скажете мне об этом в обмен на...гм-м... обещание не подвергать вас той же экзекуции, что и вашу горничную.
- Вы не посмеете! - вырвалось у Сони.
- Еще как посмею! - откровенно расхохотался он. - Моего отца вы куда-то спрятали. Я мог бы его найти, но старик по-ослиному упрям, может промолчать и под пытками. Да и вообще, пытать своего отца... Придворные меня не поймут. Иное дело, молодое здоровое тело. Девичье... Думаю, они и сами с удовольствием в этом поучаствуют...
- Вы - ужасный человек! - воскликнула Соня. Ей в самом деле было страшно, и она говорила, что придет в голову, лишь бы не поддерживать зловещую тишину, от которой сжимается сердце. - Значит, вы и не собирались на мне жениться?
- Отчего же, собирался, но вы сами своим побегом не оставили мне выбора. Впервые из замка сбежала женщина, и если я её не верну обратно и примерно не накажу, я потеряю уважение своих людей...
Внезапно Флоримон замолчал, прислушиваясь, и с некоторой тревогой проговорил самому себе:
- Чего это вдруг Люсьен поехал другой дорогой?
Он открыл дверцу кареты.
- Люсьен! Разве я разрешал тебе менять маршрут?
- Что поделаешь, маркиз, пришлось обойтись без вашего разрешения! ответил ему веселый мужской голос.
- Ты не Люсьен!
- Вы удивительно догадливы, ваше величество! - откликнулся голос, в котором Соня с радостью узнала Тредиаковского.
Флоримон вытащил из-за пояса пистолет и стал целиться в возницу. Но поскольку карету трясло на неровной дороге, это, видимо, плохо ему удавалось.
- Гриша, берегитесь! - закричала Соня, и осеклась - так страшно взглянул на неё маркиз, вернувшийся на свое место в карете, а потом взглядом змеи приказал ей замолчать, придвигая оружие к груди княжны, там, где у неё было сердце.
Впервые она так близко почувствовала смерть. Подумать только, одно движение пальца, и Сони больше нет на свете!
Карета продолжала нестись по узким улочкам города, все больше набирая скорость. Вдруг она так резко остановилась, что Флоримона бросило на Софью, а его рука с пистолетом скользнула по её обнаженному плечу, оцарапала кожу и ударилась о противоположную стенку кареты. Раздался выстрел, и Соня от страха потеряла сознание.
Глава девятнадцатая
Очнулась она от того, что её без особой нежности били по щекам и шипели:
- Соня! Софья Николаевна! Да очнитесь же вы наконец!
Тредиаковский. Мог бы и не хлопать её по щекам так сильно!
- Слава богу, наконец-то! - обрадовался он. - Нам надо уходить, слышите. У нас в запасе всего пять минут. Впрочем, даже в этом я не уверен.
- А где Флоримон? - удивилась Соня, при помощи Григория вылезая из кареты.
- Сбежал, подлец! - досадливо буркнул Тредиаковский. - Разве мог я такое предвидеть? Карету остановили французские полицейские и заявили, что имеет место похищение. В полиции есть заявление тетки потерпевшего...
- Разве у Флоримона есть тетка? - изумилась она.
- Вряд ли Альфонсина де Шовиньи его тетка, но мне не хотелось спорить с полицией. Особенно, если они делают вид, будто соблюдают закон.
- Думаете, это были люди маркиза, одетые в полицейское платье?
- Думаю, это были полицейские в своем собственном платье. Те самые, которым маркиз де Баррас платит, чтобы они закрывали глаза на его преступления.
- Почему же они вас не арестовали?
- А вам бы этого хотелось?.. Нечего сказать, заботливая у меня супруга!.. Потому, что у меня есть некая охранная грамота, подписанная королем Франции. Арестовать человека, снабженного ею, не решились даже купленные полицейские...
Все эти вопросы Соня задавала на бегу. Тредиаковский куда-то тащил её за руку, так, что княжна поминутно спотыкалась, едва не разбиваясь о заборы и фонарные столбы. В последний момент ухитряясь их обогнуть.
- Куда мы торопимся?
- Прочь от этого места. Королевский документ защитил нас от полиции, но люди маркиза Флоримона, мягко говоря, плевали на него... Кажется, он бросил на ваше задержание все свои силы. Неужели, он так разозлился, что вы от него сбежали?
- Нет, он хочет, чтобы я показала вход в подземелье, где лежит отцовское золото.
- А не проще ли узнать об этом у отца? - продолжал допытываться Тредиаковский, впрочем не сбавляя шага и не выпуская руку Сони из своей.
- Он считает, что отец скорее умрет, чем скажет это.
- А где, вы сказали, прячется старый маркиз? - невинно поинтересовался Григорий.
- Я вам об этом не говорила. И не скажу, потому что это не моя тайна.
- Хорошо, хорошо, - неуклюже стал он успокаивать Соню. - Я ведь спросил просто так. В нашем деле никакие знания не помеха...
- Погодите, Григорий Васильевич, - задыхаясь, попросила Соня. Давайте хоть на минутку посидим на скамейке в этом парке.
Она показала на парк, ярко освещенный огнями, по которому, несмотря на поздний час, вовсю гуляли люди.
- Потерпите, дорогая, - он успокаивающе пожал её ладонь. - Осталось совсем немного.
- Немного до чего?
- До того момента, как вы, возможно, встретите свою горничную.
Наконец они остановились перед небольшим двухэтажным особняком, высокое крыльцо которого слабо освещал всего один газовый фонарь. У крыльца стояла черная, похожая на полицейскую, карета.
Завидев её, Тредиаковский невольно ускорил шаги, не замечая, что почти тащит за собой княжну. Наконец Соня выдернула у него свою руку и предложила:
- Если вам не терпится, бегите, а я пойду следом.
Григорий смутился.
- Простите, но мне так хочется поскорее узнать, что они нашли?
- Кто - они?
- Те, кто осматривал замок де Барраса, - с некоторой заминкой проговорил Тредиаковский, помогая ей взойти по ступенькам на крыльцо.
- Неужели вы так печетесь о моей горничной? - насмешливо поинтересовалась Соня.
Но Григорий ей не успел ответить, потому что на стук дверного молотка к ним вышел черноволосый мужчина лет сорока пяти с черными, торчащими в разные стороны усами и живыми черными глазами.
- Мсье Грегуар! И вы, Прекрасная Дама! Прошу вас, входите, мы вас ждем.
- Вы меня ждете? - удивилась Соня: похоже, в последнее время только это ей и оставалось.
- Да, мы, - подтвердил брюнет. - Ведь как только маркиз Флоримон де Баррас предстанет пред королевским судом, именно вы - мы все на это надеемся - будете основным свидетелем на процессе. Вы и ваша бедная служанка. К сожалению, мы опоздали - больше никого из девушек в замке не оказалось.
Он провел их в большую комнату, в которой сидело ещё четверо людей, одетых в форму французских гвардейцев. Чуть поодаль на диване лежал какой-то большой сверток.
- Здравствуйте, мадемуазель, - встали они при виде Сони. Здравствуйте, Грегуар!
Между тем, глаза Софьи упорно обращались к свертку, пока она не поняла, что это - завернутый в шерстяное одеяло человек. Она перевела вопросительный взгляд на мужчину, который открывал им дверь.
- Это ваша служанка, мадемуазель. Мы нашли её, обнаженную, в комнате, дверь которой можно было открыть лишь снаружи...
- Я тоже видела такую дверь, - кивнула Соня. - Мне можно посмотреть... на мою горничную?
- Конечно, мадемуазель, ведь это ваша служанка. Только она спит. Не проснулась даже, когда мы открыли дверь и сняли с неё цепь.
- Цепь? - ужаснулась Соня. - Вы хотите сказать, что она была закована в кандалы?
- Всего лишь за одну ногу. Что-то вроде ножного браслета. Судя по всему, его использовали довольно часто...
Да, это была Агриппина. Очевидно, ей не давали мыться, так что от неё исходил резкий запах немытого тела и ещё чего-то, чему княжна не могла подобрать названия. Бедная девчонка! Она так любила чистоту, что порой ей влетало за это от покойной Марии Владиславны.
- Опять мылась? - порой возмущалась та. - Можно подумать, тебя не из грязной деревеньки привезли, а из какой-нибудь...
Тут княгиня не находила слов, с чем сравнить такое пристрастие простой служанки к чистоте.
- И не грязная наша деревенька! - огрызалась та. - Мы вон каждую субботу в баньке паримся. Да и так, то у реке ходим по теплу, то из ведра обливаемся.
- Неужто и тебя к сему Луиза склонила?
- Зачем - Луиза? Я про неё и не знала такое. У меня батюшка кажное утро выйдет на двор босой, в одних портках, перекрестится на восток, да и жах! На себя ведро воды...
Почему именно сейчас это Софье вспомнилось? Из-за дорожек, которые оставили на лице девчонки пролитые слезы? Из-за спутанных прядей волос, которые наполовину закрывали её лицо?
Она прислушалась к негромкому разговору, который вели между собой четверо французов и Григорий. По-французски - Грегуар.
- Ни вашей Барбары мы не нашли, ни Эмиля - доверенного лица маркиза. Наверное, именно он увез девушку. Правда, по словам нашего агента, мог сделать это лишь накануне вечером. Мы арестовали Альфонсину де Шовиньи. Старая карга отказалась говорить, а вот её служанка Жавотта поведала, что её хозяйка зачем-то ходила в подвал, вроде носила туда еду. Потом она заснула и ничего не помнит, но когда проснулась и из любопытства спустилась в подвал - там никого не было. Служанка думала, что в подвале держали какую-то собаку. Там тоже оказалась цепь. С ошейником, как она думала.
Тредиаковский сидел, понурив голову и свесив руки между колен. Таким обескураженным Соня его не видела.
- И куда ты думаешь, Шарль, он повез Варвару?
- Да тут и думать нечего - в Марсель. Порт большой, у Флоримона там друзей-товарищей не счесть. Особенно среди моряков и работорговцев. Сколько раз мы прослеживали его путь до Марселя, а в самом городе он словно растворялся. Без следа. Девушек передавали с рук на руки, пересаживали из кареты в карету, а когда кто-нибудь из наших ребят пытался к этой цепочке приблизиться... Двое наших лучших ребят поплатились за свою смелость головой.
- Да, как ни крути, придется мне ехать в Марсель. Кто знает, может, мне удастся к ним подобраться.
- Я бы тебе этого не советовал, - покачал головой тот, кого звали Шарлем. - Одному, в чужом городе. Конечно, я дам тебе адрес своего друга, марсельского ажана36, но вряд ли он тебе поможет - насколько я знаю, у него у самого людей не хватает... Смирись, девушка для тебя потеряна.
Соню неприятно кольнули слова "для тебя". Неужели в поисках Вареньки Шаховской у Григория личный интерес.
- Не могу, - глухо проговорил он, - я дал слово самой императрице, что верну Варвару родителям. Она у них единственная дочь.
Он поднялся из-за стола и окинул взглядом присутствующих.
- Простите, господа, но я должен наедине поговорить с мадемуазель Софи.
- Пожалуйста, в доме семь комнат, и все свободные! - Шарль сделал приглашающий жест; то ли это был его дом, то ли он попросту был старшим по званию в группе французских полицейских и потому принимал все решения единолично.
- Пойдемте, Софья Николаевна, - проговорил Тредиаковский, - мне надо сказать вам пару слов.
Он предложил ей руку, и они пошли по коридору, чтобы зайти в одну из комнат, в которой горел канделябр со свечами, а на небольшом столике, возле которого стояли два глубоких кресла, был приготовлен поднос с кофейником и крошечными бутербродами.
- Садитесь, моя дорогая, - Григорий придвинул кресло несколько растерянной Соне - уж больно ласковым был голос мужчины. - В ресторане, куда я вас недавно пригласил, нам так и не удалось поесть. Но Шарль, как гостеприимный хозяин, позаботился о нас, так отчего бы не воспользоваться этим?
Он снял с подноса чашки, тарелки и ловко сервировал стол, так что Соня и не успела предложить свои услуги. Впрочем, она была так растеряна, что и мысли её, и действия несколько замедлились против обычного.
- Софья Николаевна, - начал он, пристально глядя ей в глаза, - я очень виноват перед вами.
- Виноваты? - растерянно переспросила она. - Но в чем?
- Например, в том, что я использовал вашу беду в своих целях. Или в том, что назвался не своей фамилией. Или в том, что позволил себе... полюбить вас, не имея на это никакого права. Я пообещал помочь вам перепрятать ваше золото в надежное место, с тем, чтобы после перевести их в деньги или недвижимость...
- Погодите, Григорий Васильевич, Гриша... вы смешали в кучу все, даже... свою любовь ко мне. Хотите сказать, что деньги, ваше инкогнито и... чувства стоят в одном ряду?
- Что вы, Сонюшка, простите, Софья Николаевна, я проговорил это скороговоркой, можно сказать, вывалил лишь потому, что вскоре нам предстоит расстаться, и я не решусь сказать вам о своих чувствах отдельно, так что вы никогда о том не узнаете... Впрочем, может, это и к лучшему!
- К какому - лучшему?! - возмутилась Соня, в момент забыв про всю свою робость. Лишь мелькнула у неё мысль: "Ого, ваше сиятельство, растете на глазах!" - Хотите сказать, что будет лучше, если два любящих человека навеки расстанутся, не узнав в друг друге свои половинки?
- Если я правильно понял, - проговорил он чуть дрогнувшим голосом, вы тоже любите меня?!
Они оба, не сговариваясь, поднялись с кресел и протянули друг к другу руки. И прильнули, на время забыв обо всем.
- Боже, как я несчастлив! - горестно проговорил он, с трудом оторвавшись от губ Сони. - Едва нашедши вас, моя любовь, я вынужден расстаться неизвестно, на какое время! Но вы не печалься, я попрошу Шарля, он сделает все, как надо, поможет забрать ваше золото. Я расскажу ему, как это сделать. Кстати, я узнал, ваш жених Леонид Разумовский теперь на хорошем счету, работает в Стокгольме. Шарль посадит вас на пароход и вы сможете привезти свое богатство прямо графу в руки!..
- Но я не хочу! - вскричала Соня. - Я не хочу ехать ни в какой Стокгольм.
- А что вы хотите?
- Поехать с вами в Марсель!
Он решительно отодвинул княжну от себя.
- Об этом не может быть и речи!
- Но почему? Почему?! Разве вы не говорили сами, что мы вполне можем работать вместе. Что я легко всему учусь. Что мы понимаем друг друга с полуслова. А если Вареньку к тому времени, как вы приедете, успеют куда-нибудь увезти, продать? А вдруг её будут держать где-то, куда сможет проникнуть только женщина?
- Соня! Вы, простите за прямоту, существо домашнее. Вы не умеете быстро бегать. Прыгать с высоты. Драться. Использовать оружие. О, да всего не перечислишь, это целая наука! Вас ждет прекрасное будущее - быть женой молодого красивого генерала, который, тем не менее, может и не принимать участия в военных баталиях.
- Я поеду с вами в Марсель!
- Однако, вы упрямы. А как же ваша служанка? Мы не сможем взять её с собой.
- Я уже обо всем подумала: мы оставим её в деревне у вдовы Фаншон. Там, где сейчас Антуан де Баррас. В конце концов, это его сыночек надругался над бедной девушкой. Пусть теперь папенька искупает вину перед Агриппиной.
- Однако, вы распорядились! - фыркнул Тредиаковский, или как там его зовут на самом деле! - Пожалуй, в вас можно разглядеть неплохие задатки для той работы, которой я принужден судьбой заниматься.
- Можно подумать, вам она не нравится.
- В том-то и беда, что нравится! Надо сказать, я на неплохом счету у князя Н., - по-мальчишески похвастался он. - Впрочем, вам пока не стоит знать его подлинное имя.
- Значит, мы едем вместе? - утвердительно проговорила Соня, с радостью отмечая его "пока".
Пока не скажет, но когда-нибудь потом... Значит, он тоже не хочет расставаться с нею! Внутренний голос что-то ещё пытался бурчать о приличиях, о том, что молодой незамужней девице не к лицу... Но все существо её пело: в Марсель! Она поедет в Марсель!
1 Почетное наименование отборных воинских частей 1 высший свет
2 книга с текстами церковных служб, молитвами
3 (фран.) авантажный - производящий благоприятное впечатление внешностью
4 предполагаемое умение человека летать
5 (фран.) навязчивая, маниакальная идея
6 применение в споре словесных ухищрений, формально кажущихся правильными
7 многолетнее растение, корень которого напоминает человеческую фигуру; в древности считалась обладающей магической силой
8 льстить, восхвалять
9 Офицерское звание в российской армии 18 века, следующее за капитаном
10 низшее придворное звание
11 известные мужские духи
12 богач-выскочка
13 Шлезвиг-Гольштейн, земля в Германии
14 Франкмасоны - тайная религиозная организация с утопической целью объединения человечества всех религий в одном религиозном братском союзе
15 (лат.) человеку свойственно ошибаться
16 Речь о Екатерине 1, жене Петра 1
17 спальный халат
18 то же, что гипноз
19 Персонажи греческой мифологии
20 (лат.) всегда в движении
21 погреб
22 французский писатель, символ патологического стремления к жестокости, наслаждения чужими страданиями
23 (фран.) выйдите на минутку, мне надо с вами поговорить
24 В греч. мифологии скульптор, влюбившийся в созданную им скульптуру
25 (фр.) - уродина
26 (фран.) - входите
27 (фран.) - публичное оскорбление, позор
28 стихи Ф.Дмитриева-Мамонова
29 перлюстрировать - просматривать переписку с целью надзора
30 (нем.) - мой бог
31 (фран.) - берегись
32 Срочная, идущая безостановочно до места назначения
33 Один из религиозных праздников, отмечается 7 апреля,
34 (лат.) - Цезарю подобает умереть стоя
35 В греческой мифологии многоглазый великан, стерегущий возлюбленную Зевса Ио; бдительный страж
36 полицейский чин во Франции