Страница:
Пес поднял морду вверх и тревожно нюхал воздух. Потом взъерошил шерсть на загривке и глухо заворчал.
— Укороти поводок, брат, держи его крепко... — вполголоса сказал Новицкий. Одновременно взял винтовку на изготовку.
— Не стреляй! — предупредил Смута.
— Они сидят на деревьях... — шепнул Новицкий.
— Возможно, это только разведчики... Подождем наших... — ответил Смуга.
Звероловы остановились. Смуга спокойно достал трубку, набил ее табаком и закурил, поглядывая то на Динго, то на вершины деревьев. Пес продолжал нюхать воздух, смотрел вверх и ворчал. Прищурив глаза, Новицкий глядел на вершины деревьев, не снимая пальца со спуска винтовки. Томек тоже держал штуцер под мышкой, готовясь стрелять прямо с бедра; левой рукой придерживал поводок Динго.
Так прошло несколько минут, которые Томеку показались вечностью. Потом послышались голоса и топот ног. Подошла главная колонна каравана. Впереди шел Бентли, Айн'у'Ку, Бальмор, Збышек и обе девушки, за ними носильщики. Вильмовский в обществе австралийских препараторов замыкал шествие. Смуга поднес к губам свисток. Раздались два резких свистка. Условный сигнал опасности не изменил походный порядок каравана. Только руки белых путешественников коснулись оружия.
— Вперед! — приказал Смуга.
Отстранив Томека, Новицкий выдвинулся вперед. Томек насупил брови, потому что перед лицом опасности не любил прятаться за спинами товарищей. Но теперь он не посмел воспротивиться капитану. Новицкий и Смуга относились к нему как к родному сыну, и он слушался их так же, как родного отца.
Вскоре капитан остановился и повернулся к друзьям.
— Мы наткнулись на тропинку, — вполголоса сообщил он. — Взгляните вниз, на тропинке видны следы человеческих ног...
Смуга и Томек были превосходными следопытами, и быстро определили, что человеческие следы на тропинке ведут в обоих направлениях.
— Пойдем налево, на севере скорее можно ожидать наличия деревни, — решил Смуга.
Новицкий снова шел впереди. Тропинка стала подниматься в гору. Динго ерошил шерсть, ворчал, обнажал клыки, но в чаще у дороги царила тишина. Таваде были невидимы, как духи.
Протоптанная людьми тропинка, вилась по пологому склону. Новицкий как раз миновал поворот и внезапно остановился. Поперек тропинки был устроен завал из тростника, связанного крест-накрест.
— Посмотрите, это пожалуй, какой-то знак, — обратился моряк к друзьям.
Смуга повернулся назад и дал каравану сигнал остановиться.
— Айн'у'Ку, иди-ка сюда! — позвал он.
Босс-бой подбежал к Смуге. Он увидел завал. Его лицо посерело от страха и он отступил на несколько шагов назад.
— Ты знаешь, что значит этот знак! — спокойно спросил Смуга.
— Знак говорит: военная тропа, не идти дальше! — шепнул Айн'у'Ку.
Капитан Новицкий вопросительно взглянул на Смугу.
— Если теперь вернемся, то нам не удастся пройти через страну таваде, — тихо сказал Смуга. — Мы должны сохранять... хладнокровие. Я попытаюсь пройти первым!
Моряк гневно насупил брови, заступил ему дорогу и сказал:
— Извините, если не хотите меня обидеть, соблюдайте распределение функций. Вы назначили меня и Томека вооруженными стражниками. Мы обязаны идти вперед! Я пойду первым, если со мной что-нибудь случится, Томек меня заменит!
Смуга бросил на Новицкого обиженный взгляд, но через мгновение на его губах появилась ироническая улыбка.
— Я жалею, что не назначил тебя поваром. С тобой меньше было бы хлопот, — ответил он.
Капитан повеселел и сказал:
— Нам не впервые танцевать такой танец, но вы нужны экспедиции больше, чем я! В случае необходимости вы и Томек поддержите меня огнем!
— Ничего не поделаешь приходится уступить! Помни, что ты многим рискуешь...
Капитан только сверкнул глазами и повернулся налево кругом. Прижал приклад винтовки к бедру, положил палец на курок, и готовясь к выстрелу в любую минуту, ногой сбросил завал с тропинки и смело пошел вперед.
Смуга, Томек и верный Айн'у'Ку шли за ним в нескольких шагах. Оружие они держали на взводе, потому что Динго дрожал как в лихорадке. Охотники знали, что за ними наблюдают. В любой момент могли посыпаться копья и стрелы из луков.
Томек оглянулся назад. Там, на некотором расстоянии от него, он увидел Бентли и побледневшего Бальмора. За ними шли девушки. У всех в руках были винтовки. Носильщики в испуге остановились. Не приходилось сомневаться, что в случае атаки, Вильмовский и оба препаратора не удержат их от панического бегства.
Новицкий не оглядывался назад. Мерным шагом он шел навстречу опасности. Капитану не было известно чувство страха, если дело касалось только его собственной жизни. Вдруг он увидел новое препятствие на пути. Поперек тропинки торчали три копья, остриями направленные к нему.
— Мастер! Ни шагу дальше, а то погибнешь! — раздался предостерегающий крик Айн'у'Ку.
Новицкий догадался, что означают торчащие поперек дороги копья. Не долго думая, он левой рукой вырвал их и бросил в сторону. Ускорил шаг. Прищурив глаза, чтобы не мешали солнечные лучи, он внимательно рассматривал зеленую чащу. Вдруг услышал свист стрелы, выпущенной из лука. Отскочить, однако, не успел. Заостренное крючком острие впилось ему в левую сторону груди.
XVI
XVII
— Укороти поводок, брат, держи его крепко... — вполголоса сказал Новицкий. Одновременно взял винтовку на изготовку.
— Не стреляй! — предупредил Смута.
— Они сидят на деревьях... — шепнул Новицкий.
— Возможно, это только разведчики... Подождем наших... — ответил Смуга.
Звероловы остановились. Смуга спокойно достал трубку, набил ее табаком и закурил, поглядывая то на Динго, то на вершины деревьев. Пес продолжал нюхать воздух, смотрел вверх и ворчал. Прищурив глаза, Новицкий глядел на вершины деревьев, не снимая пальца со спуска винтовки. Томек тоже держал штуцер под мышкой, готовясь стрелять прямо с бедра; левой рукой придерживал поводок Динго.
Так прошло несколько минут, которые Томеку показались вечностью. Потом послышались голоса и топот ног. Подошла главная колонна каравана. Впереди шел Бентли, Айн'у'Ку, Бальмор, Збышек и обе девушки, за ними носильщики. Вильмовский в обществе австралийских препараторов замыкал шествие. Смуга поднес к губам свисток. Раздались два резких свистка. Условный сигнал опасности не изменил походный порядок каравана. Только руки белых путешественников коснулись оружия.
— Вперед! — приказал Смуга.
Отстранив Томека, Новицкий выдвинулся вперед. Томек насупил брови, потому что перед лицом опасности не любил прятаться за спинами товарищей. Но теперь он не посмел воспротивиться капитану. Новицкий и Смуга относились к нему как к родному сыну, и он слушался их так же, как родного отца.
Вскоре капитан остановился и повернулся к друзьям.
— Мы наткнулись на тропинку, — вполголоса сообщил он. — Взгляните вниз, на тропинке видны следы человеческих ног...
Смуга и Томек были превосходными следопытами, и быстро определили, что человеческие следы на тропинке ведут в обоих направлениях.
— Пойдем налево, на севере скорее можно ожидать наличия деревни, — решил Смуга.
Новицкий снова шел впереди. Тропинка стала подниматься в гору. Динго ерошил шерсть, ворчал, обнажал клыки, но в чаще у дороги царила тишина. Таваде были невидимы, как духи.
Протоптанная людьми тропинка, вилась по пологому склону. Новицкий как раз миновал поворот и внезапно остановился. Поперек тропинки был устроен завал из тростника, связанного крест-накрест.
— Посмотрите, это пожалуй, какой-то знак, — обратился моряк к друзьям.
Смуга повернулся назад и дал каравану сигнал остановиться.
— Айн'у'Ку, иди-ка сюда! — позвал он.
Босс-бой подбежал к Смуге. Он увидел завал. Его лицо посерело от страха и он отступил на несколько шагов назад.
— Ты знаешь, что значит этот знак! — спокойно спросил Смуга.
— Знак говорит: военная тропа, не идти дальше! — шепнул Айн'у'Ку.
Капитан Новицкий вопросительно взглянул на Смугу.
— Если теперь вернемся, то нам не удастся пройти через страну таваде, — тихо сказал Смуга. — Мы должны сохранять... хладнокровие. Я попытаюсь пройти первым!
Моряк гневно насупил брови, заступил ему дорогу и сказал:
— Извините, если не хотите меня обидеть, соблюдайте распределение функций. Вы назначили меня и Томека вооруженными стражниками. Мы обязаны идти вперед! Я пойду первым, если со мной что-нибудь случится, Томек меня заменит!
Смуга бросил на Новицкого обиженный взгляд, но через мгновение на его губах появилась ироническая улыбка.
— Я жалею, что не назначил тебя поваром. С тобой меньше было бы хлопот, — ответил он.
Капитан повеселел и сказал:
— Нам не впервые танцевать такой танец, но вы нужны экспедиции больше, чем я! В случае необходимости вы и Томек поддержите меня огнем!
— Ничего не поделаешь приходится уступить! Помни, что ты многим рискуешь...
Капитан только сверкнул глазами и повернулся налево кругом. Прижал приклад винтовки к бедру, положил палец на курок, и готовясь к выстрелу в любую минуту, ногой сбросил завал с тропинки и смело пошел вперед.
Смуга, Томек и верный Айн'у'Ку шли за ним в нескольких шагах. Оружие они держали на взводе, потому что Динго дрожал как в лихорадке. Охотники знали, что за ними наблюдают. В любой момент могли посыпаться копья и стрелы из луков.
Томек оглянулся назад. Там, на некотором расстоянии от него, он увидел Бентли и побледневшего Бальмора. За ними шли девушки. У всех в руках были винтовки. Носильщики в испуге остановились. Не приходилось сомневаться, что в случае атаки, Вильмовский и оба препаратора не удержат их от панического бегства.
Новицкий не оглядывался назад. Мерным шагом он шел навстречу опасности. Капитану не было известно чувство страха, если дело касалось только его собственной жизни. Вдруг он увидел новое препятствие на пути. Поперек тропинки торчали три копья, остриями направленные к нему.
— Мастер! Ни шагу дальше, а то погибнешь! — раздался предостерегающий крик Айн'у'Ку.
Новицкий догадался, что означают торчащие поперек дороги копья. Не долго думая, он левой рукой вырвал их и бросил в сторону. Ускорил шаг. Прищурив глаза, чтобы не мешали солнечные лучи, он внимательно рассматривал зеленую чащу. Вдруг услышал свист стрелы, выпущенной из лука. Отскочить, однако, не успел. Заостренное крючком острие впилось ему в левую сторону груди.
XVI
Красная райская птица
Пораженный стрелой прямо в грудь, Новицкий зашатался, но удержался на ногах. Услышал крик ужаса, вырвавшийся из уст друзей, и сразу выпрямился. Левой рукой вытер со лба холодный пот. Глубоко вздохнул. Не чувствовал боли. Он с удивлением посмотрел на стрелу. Торчала в его груди, причем древко стрелы поднималось и опускалось в ритме дыхания. Сразу же понял в чем дело. В кармане на левой стороне груди он носил толстую записную книжку, которая на суше заменяла ему корабельный журнал. Меткая стрела, направленная прямо в сердце, впилась в записную книжку. Это и спасло капитана. С чувством облегчения Новицкий сразу же вырвал стрелу, и направился в лесную чащу. Пользуясь стволом, как палкой, раздвинул ветки кустов; то, что там увидел, могло испугать самого мужественного человека. В темной зелени джунглей стоял целый отряд папуасских воинов с луками и копьями в руках. Выглядели, как скелеты, потому что тела их были размалеваны поперечными белыми полосами. Глаза окружены красными и желтыми кольцами. У многих из них торчали в мочках ушей и в хрящах носов какие-то странные украшения. Во главе отряда стоял воин с оригинальным ожерельем на шее, сделанным из лиан.
Новицкий сразу угадал, что это он стрелял в него из лука, так как стрелы у воина не было. Его голова была украшена великолепным султаном из перьев райской птицы. Видимо, это был вождь...
Ужасного вида воины, затаив дыхание наблюдали за действиями белого великана. А тот подал незадачливому стрелку стрелу, которую вынул из... собственной груди.
Воины таваде отступили на шаг, с глухим возгласом ужаса. Они дрожали от страха. Они впервые встретились в лесу с духами, находившимися там среди белого дня. Если бы не то, что «телеграф» джунглей уже предупредил о приходе духов, они наверное разбежались бы сразу, как только увидели их. Элеле Когхе, бесстрашный вождь таваде, не хотел войны со сверхъестественными существами. Теперь он не сомневался, что это духи. Ведь только духи могут не бояться предостерегающих знаков на тропе. Элеле выстрелил в огромного белого духа, чтобы окончательно убедиться, что это не человек. Элеле Когхе — меткий стрелок. Он знал, что стрела попала прямо в сердце. Она не принесла вреда! Значит, это в самом деле дух, а не человек! Ведь вот он, стоит рядом и протягивает ему стрелу, вырванную из сердца... Но уже подбегают остальные духи...
Новицкий жестом руки остановил друзей. Пригласил вождя таваде подойти ближе. Элеле Когхе понял и последовал приглашению Новицкого. Капитан вложил стрелу ему в руку и потер носом о нос таваде.
Воины радостно закричали. Желая ближе взглянуть на духов, толпой вышли из укрытия... Элеле Когхе тоже преодолел страх. Он прижался головой к груди могущественного «духа» и стал рукой ощупывать его тело. Новицкий достал из-за пояса стальной нож и вручил его вождю.
Воины таваде начали ритмически топать ногами. Это, видимо, было условным знаком, потому что из чащи вышли новые отряды таваде и присоединились к воинам, стоявшим вокруг белых охотников. Элеле Когхе поняв, что духи не понимают его слов, стал жестами приглашать их в свою деревню. Вскоре все воины таваде и члены экспедиции белых, в полном согласии пошли по тропинке вверх по горному склону.
— Ты ранен? — тревожно спросил Смуга, как только улучил минутку, чтобы подойти к моряку. — Ты великолепно себя держал с ними! Я никак не ожидал, что ты способен на такое самообладание...
— Я ранен? — удивился Новицкий. — Нет, после такого выстрела можно быть только покойником. У моего нового знакомца рука меткая, ничего не скажешь! Попал прямо в сердце! Не глядите на меня, как на сумасшедшего! Покойный мой папаша всегда повторял мне: учись Тадек, наука всегда тебе пригодится. И правда, пригодилась!
— Что ты за ерунду плетешь? — тревожно спросил Смуга, внимательно смотря на моряка.
— Вы уцелели благодаря корабельному журналу! — воскликнул Томек, который сразу догадался в чем дело.
— Корабельный журнал? — удивился Смуга.
— Вот именно! Я хотел поупражняться в записях, — стал объяснять моряк. — Поэтому в кармане на левой стороне груди ношу с собой записную книжку, которая здесь на суше заменяет мне корабельный журнал. Я записывал в ней свои вахты, а Томек исправлял мои ошибки...
— Черт возьми, ведь эта книжечка спасла тебе жизнь! — воскликнул Смуга, обнимая капитана.
— Вот вам лучшее доказательство пользы науки, — сказал Новицкий.
Томек остановился, чтобы подождать остальных товарищей и рассказать им о счастливой случайности, спасшей капитана, потому что все знали о стреле, попавшей ему в грудь и опасались за жизнь отважного моряка. Ведь туземцы часто применяли отравленные стрелы, рана от которых могла быть смертельной.
Вскоре воины таваде привели караван в деревушку, расположившуюся на вершине горного хребта. Начались торжественные речи, дополненные жестами, после чего туземцы пригласили «белых духов» в эмоне, чтобы совершить церемониал курения трубки. Старейшинам деревни Смуга подарил множество мелких вещей и попросил вождя разрешить экспедиции разбить лагерь в ближайшей долине.
Воины и женщины нестройной толпой проводили путешественников до места выбранного под лагерь. Пир, данный в честь путешественников, на который ушло несколько свиней, продолжался почти до утра.
Вильмовский делал все возможное, чтобы заставить враждующие племена заключить мир. Воинственные таваде пошли на уступки, потому что очень боялись «белых духов», их «гремящих» палок и волшебной силы. Они согласились получить выкуп за прекращение войны. После долгих переговоров решено, что таваде вернут мафулу взятых в плен женщин, а мафулу выплатят им вознаграждение в виде двадцати голов свиней. Обрадованный таким оборотом дела, Вильмовский прибавил к этому выкупу десять стальных ножей, пять зеркал, пять топоров, три горсти небольших раковин и двадцать ожерелий из стекляруса. Правда, мафулу утверждали, что коварные таваде вернули им самых старых женщин, но все же военные действия были прекращены.
Мир для народов — благо. Так было и теперь. Воины, женщины и даже дети свободно посещали лагерь белых путешественников. Сначала они с боязливым вниманием рассматривали собранные звероловами коллекции флоры и фауны. Потом, приободренные Салли, они стали приносить ей различные, растения и разных зверков. Салли не довольствовалась этим — она научила детишек ловить великолепных мотыльков, водившихся на берегу реки, притом ловить их так, чтобы не попортить их крылышек, и вскоре стала обладательницей интересной коллекции бабочек Новой Гвинеи.
Смуга, Томек и Новицкий прилежно занимались охотой на райских птиц. Они уходили подчас далеко, в такие места, куда не ступала нога даже местных туземцев, и из каждого похода приносили ценные трофеи.
Удача сопутствовала охотникам так, что Бентли и Вильмовскому приходилось работать с утра до вечера. Препараторы часто оставались до глубокой ночи, чтобы не допустить повреждения скоропортящихся в жарком климате шкурок животных и птиц.
Наташа почти все свое время посвящала лечению туземцев, среди которых были широко распространены разные болезни. Поэтому таваде были весьма частыми гостями в лагере, причем их детское любопытство не раз мешало путешественникам работать. Туземцы непременно хотели присутствовать во время бритья, умывания и одевания белых, наблюдали за ними во время еды и работы. Самые, казалось бы, обыкновенные предметы домашнего обихода вызывали у них удивление, во всех действиях белых они подозревали волшебство. Хуже всего приходилось Салли и Наташе, которым упрямое любопытство туземцев не давало прохода, так что им даже мыться приходилось в палатке плотно закрытой со всех сторон.
Вильмовский не прекращал этнографических исследований. Внимательно наблюдая за поведением туземцев, он пришел к выводу, что среди таваде все еще распространен каннибализм. Невдалеке от деревушки была свалка, на которой лежали человеческие кости. Видимо, это были останки съеденных врагов. Среди таваде существовал обычай убивать стариков, когда они от старости и болезней не могли больше воевать и работать. Правда, делали это не ближайшие родственники, а посторонние люди, как правило, жители соседней деревушки. Однако родственники просили их об этом. Впрочем, старики прекрасно знали, что приходит время расставаться с жизнью, и не раз сами за несколько часов до смерти, принимали участие в погребальных торжествах. Они не боялись смерти, ведь когда-то они так же поступили со своими родителями. «Услужливые» соседи отдавали родственникам убитого его кости, и те старательно хранили их в своих шалашах. Иногда сын, идя ко сну, клал под голову череп отца, надеясь получить во сне «хороший совет» от покойника.
Вильмовский, конечно; стремился изменить варварские обычаи туземцев. Но стоило ему в беседах с таваде осторожно коснуться этой темы, как хорошие до того отношения сразу же стали портиться. Сначала мужчины, потом женщины и дети перестали посещать лагерь.
Звероловы заметили перемену в поведении туземцев. Поэтому однажды вечером, Вильмовский позвал в палатку Айн'у'Ку.
— Ты знаешь, почему таваде стали нас избегать? — спросил он босс-боя.
Мафулу в испуге опустил голову и сказал:
— Есть очень много плохо... Шаманы говорят, что вы садить души люди в мертвый птицы, цветы, ол райт!
Вильмовский насупил брови. После минутного молчания спросил опять:
— Кого из нас шаманы обвиняют в этом?
Босс-бой тревожно оглянулся на дверь, наклонился к Вильмовскому и тихо ответил:
— Белую Мери[113], которая принадлежать молодой белый колдун.
— Ты же знаешь, что это ложь! — возмутился Вильмовский. — Мисс Салли не обидит даже муху!
— Белая Мери много добрая, — признал Айн'у'Ку. — Шаманы много злые на ваша и мафулу...
— Спасибо, друг, ты мне сообщил много важного, — ответил Вильмовский.
Встревоженный Вильмовский, немедленно позвал друзей на совет. Все пришли к выводу, что пора уходить из страны таваде. Опасаясь за свое влияние, шаманы могли решиться на опасные действия. К сожалению, многочисленные коллекции экспедиции требовали еще многих стараний, а бросить их на произвол судьбы нельзя. Отъезд пришлось отложить. Путешественники просили Салли соблюдать сугубую осторожность, а Томеку поручили ни на шаг не отходить от нее. Салли совсем не испугалась тревожных вестей. В последнее время ей мало приходилось встречаться с Томеком, который часто уходил в джунгли на охоту. Она даже обрадовалась, что он теперь будет проводить время с ней.
Спустя несколько дней Салли и Наташа в сопровождении Томека, как всегда вооруженного штуцером, направились к берегу ручья. Они решили прополоскать выстиранное белье.
Узелок с бельем Салли положила на землю, а сама собралась было босыми ногами войти в воду мелкого ручья, как вдруг заметила водяную змею. Томек, конечно, сразу же прогнал пресмыкающееся и сел, внимательно наблюдая за всем, что происходит в воде. Девушки стали доставать из узелков разные мелочи и полоскать их в ручье. Среди беззаботной беседы они и не заметили, как из ближайших кустов выполз туземец, прильнул к земле, и воспользовавшись тем, что молодые люди заняты собой, выхватил из узелка Салли пару толстых шерстяных чулок.
Элеле Когхе внимательно и сосредоточенно слушал слова шамана и время от времени сам задавал ему вопросы. Он тревожно глядел на ужасные маски, висевшие под скатом крыши, и на чудодейственные бубны, с помощью которых шаман беседовал с духами. Элеле плохо себя чувствовал в хижине шамана. Он знал, что в ней обитают таинственные силы, и, что даже вождь мог войти в хижину только после того, как шаман испросит разрешение у могущественных духов.
— Нас обманули, — говорил великий шаман. — Эти белые совсем не духи. Они такие же люди, как мы!
— Но почему у них другая кожа, чем у нас? — спросил Элеле.
Глаза шамана сверкнули и он с гневом ответил:
— Потому что они укрывают свое тело одеждой и постоянно обливают себя водой. Это очень расточительные и непрактичные люди. Они то и дело меняют одежду и заставляют нас кормить овощами даже этих противных мафулу!
— За это они дают нам разные вещи, — возразил Элеле.
— Глупец, они дают, потому что знают, что все вернется к ним, когда твоя душа очутится в мертвом теле птицы, или в лепестках увядшего цветка!
Закаленный в боях воин побледнел от страха.
— Это злые люди! — продолжал шаман. — Они бросают чары на всякого, кто взглянет им в глаза. Только поэтому твоя меткая стрела не пробила сердце того человека! Но не он, и даже не молодой колдун опасны!
— Ты уже говорил, что хуже всех молодая женщина, которая целыми днями мучает убитых птиц и животных, — вмешался вождь.
— Да, ты совершенно прав! — согласился шаман. — Этот молодой без нее ничего не может сделать, он все время просит у нее совета.
— А та, вторая женщина?
— Нет, она не причастна к колдовству!
— Сделай так, чтобы белые люди не могли поселить мою душу в тело птицы или лепесток цветка, — стал горячо просить шамана Элеле Когхе.
— Ты должен соблюдать древние обычаи!
— Что я должен сделать?
— Убивай мафулу и поедай их, потому что только так ты сможешь уничтожить всех врагов. Когда ты пожирал сердца убитых врагов, мужество и сила входили в твое тело. Тогда все жители нашей деревни были сыты и приносили мне много даров...
— Ты советуешь напасть на деревню белых людей? Они будут защищать подлых мафулу!
— Нет, с ними мы сведем счеты потом. Сначала я всем покажу свое могущество! В этой стране нет шамана могущественнее меня! Я могу любого человека лишить жизни, даже умертвить белую женщину, заклинающую души воинов таваде в птиц и цветы.
— Ты в самом деле решишься на это? — изумился Элеле Когхе.
— Не пройдет и два раза по три луны, как белая женщина будет мертва!
— Рука человека ее не убьет! Она знает ужасные заклятия...
Шаман мрачно улыбнулся. Встал и принес из угла комнаты корзину, сплетенную из лиан. Приподнял крышку. Элеле Когхе в испуге отпрянул. На дне корзины лежала, свернутая в кольцо змея. Вдоль ее туловища серо-стального цвета, от головы до хвоста сияла широкая красная полоса. Это была самая ядовитая змея из обитающих в Новой Гвинее. Шаман закрыл крышку и отнес корзину на место. Потом уселся рядом с вождем и сказал:
— Ты знаешь, что укус этой змеи смертелен для всякого человека. Эта змея не испугается даже женщины, способной заклинать души таваде! В тело змеи я вселил душу воина, племя которого живет там, где скрывается солнце...
— Это охотник за человеческими головами? — в испуге спросил Элеле Когхе.
— Да, и он выполнит любое мое приказание...
— Значит ты прикажешь ему убить белую женщину?
— Да, и тогда белые люди потеряют свою колдовскую силу. Ты убьешь всех белых и всех мафулу!
— Пусть будет по-твоему, — ответил Элеле Когхе и коснулся правой рукой ожерелья из лиан, на котором каждый узелок означал убитого врага.
Чтобы скрыть злорадную усмешку, шаман опустил голову на грудь. Не поднимая головы, тихо сказал:
— Теперь ты уходи. Мне надо поговорить с духами. Твоя душа останется в твоем теле. Белые люди ее не возьмут...
Элеле Когхе украдкой вышел из хижины. Сошел по лестнице на землю и побежал к эмоне, чтобы немедленно передать воинам важные вести. В этот вечер в деревушке таваде загремели барабаны, а танцы продолжались до рассвета.
В то время, как воины танцевали вокруг костров, шаман втянул лестницу внутрь хижины, чтобы никто не мог в нее войти. Из-под кровли достал небольшую деревянную дудку, закупоренную пробкой. Открыл ее и понюхал. Еле заметный чужой запах вызвал улыбку на его губах. Потом шаман приготовил вторую бамбуковую трубку потолще и принес корзину с ядовитой змеей. Открыл крышку. Пресмыкающееся толщиной в руку взрослого мужчины, блаженно дремало после сытного завтрака. Правой рукой шаман ловко схватил змею у самой головы. Змея проснулась, гневно сверкнула глазами, раскрыла пасть и обнажила ядовитые зубы, но укусить своего мучителя не могла. А тот, шепча заклинания, хвостом всадил змею в бамбуковую трубку. Вынув из меньшей трубки дамские чулки, шаман свернул их в клубок и заткнул им отверстие трубы, в которой сидела змея.
Злобно усмехаясь, шаман положил трубу близ раскаленных углей и сам сел рядом. Много трудов стоило шаману добыть одежду белой женщины, которая пользовалась любовью и симпатией не только женщин и детей таваде, но и суровых воинов. Влияние белых людей сильно мешало шаману. Они лечили лучше чем он, давали лучшие советы, и нарушали древние обычаи племени. Поэтому шаман решил как можно скорее избавиться от непрошеных гостей. Он тайно распространял всякие небылицы о белых людях, и до тех пор восстанавливал против них население деревушки, пока не убедил всех, что необходимо нанести белым решительный удар.
Взглянул на бамбуковую трубу. Змея плохо переносила жар углей. Шаман взял в руки камень и стал ритмически бить им по трубе. На его устах играла дьявольская усмешка, ибо он знал, что даже легкие удары внутри трубы превращались в гром. Терпеливо бил камнем по трубе. Взбесившаяся змея уже наверное кусала чулок, замыкавший ее тюрьму. Запах одежды белой женщины теперь будет постоянно вызывать инстинктивную злобу змеи. И ужасная смерть постигнет белую женщину...
Новицкий сразу угадал, что это он стрелял в него из лука, так как стрелы у воина не было. Его голова была украшена великолепным султаном из перьев райской птицы. Видимо, это был вождь...
Ужасного вида воины, затаив дыхание наблюдали за действиями белого великана. А тот подал незадачливому стрелку стрелу, которую вынул из... собственной груди.
Воины таваде отступили на шаг, с глухим возгласом ужаса. Они дрожали от страха. Они впервые встретились в лесу с духами, находившимися там среди белого дня. Если бы не то, что «телеграф» джунглей уже предупредил о приходе духов, они наверное разбежались бы сразу, как только увидели их. Элеле Когхе, бесстрашный вождь таваде, не хотел войны со сверхъестественными существами. Теперь он не сомневался, что это духи. Ведь только духи могут не бояться предостерегающих знаков на тропе. Элеле выстрелил в огромного белого духа, чтобы окончательно убедиться, что это не человек. Элеле Когхе — меткий стрелок. Он знал, что стрела попала прямо в сердце. Она не принесла вреда! Значит, это в самом деле дух, а не человек! Ведь вот он, стоит рядом и протягивает ему стрелу, вырванную из сердца... Но уже подбегают остальные духи...
Новицкий жестом руки остановил друзей. Пригласил вождя таваде подойти ближе. Элеле Когхе понял и последовал приглашению Новицкого. Капитан вложил стрелу ему в руку и потер носом о нос таваде.
Воины радостно закричали. Желая ближе взглянуть на духов, толпой вышли из укрытия... Элеле Когхе тоже преодолел страх. Он прижался головой к груди могущественного «духа» и стал рукой ощупывать его тело. Новицкий достал из-за пояса стальной нож и вручил его вождю.
Воины таваде начали ритмически топать ногами. Это, видимо, было условным знаком, потому что из чащи вышли новые отряды таваде и присоединились к воинам, стоявшим вокруг белых охотников. Элеле Когхе поняв, что духи не понимают его слов, стал жестами приглашать их в свою деревню. Вскоре все воины таваде и члены экспедиции белых, в полном согласии пошли по тропинке вверх по горному склону.
— Ты ранен? — тревожно спросил Смуга, как только улучил минутку, чтобы подойти к моряку. — Ты великолепно себя держал с ними! Я никак не ожидал, что ты способен на такое самообладание...
— Я ранен? — удивился Новицкий. — Нет, после такого выстрела можно быть только покойником. У моего нового знакомца рука меткая, ничего не скажешь! Попал прямо в сердце! Не глядите на меня, как на сумасшедшего! Покойный мой папаша всегда повторял мне: учись Тадек, наука всегда тебе пригодится. И правда, пригодилась!
— Что ты за ерунду плетешь? — тревожно спросил Смуга, внимательно смотря на моряка.
— Вы уцелели благодаря корабельному журналу! — воскликнул Томек, который сразу догадался в чем дело.
— Корабельный журнал? — удивился Смуга.
— Вот именно! Я хотел поупражняться в записях, — стал объяснять моряк. — Поэтому в кармане на левой стороне груди ношу с собой записную книжку, которая здесь на суше заменяет мне корабельный журнал. Я записывал в ней свои вахты, а Томек исправлял мои ошибки...
— Черт возьми, ведь эта книжечка спасла тебе жизнь! — воскликнул Смуга, обнимая капитана.
— Вот вам лучшее доказательство пользы науки, — сказал Новицкий.
Томек остановился, чтобы подождать остальных товарищей и рассказать им о счастливой случайности, спасшей капитана, потому что все знали о стреле, попавшей ему в грудь и опасались за жизнь отважного моряка. Ведь туземцы часто применяли отравленные стрелы, рана от которых могла быть смертельной.
Вскоре воины таваде привели караван в деревушку, расположившуюся на вершине горного хребта. Начались торжественные речи, дополненные жестами, после чего туземцы пригласили «белых духов» в эмоне, чтобы совершить церемониал курения трубки. Старейшинам деревни Смуга подарил множество мелких вещей и попросил вождя разрешить экспедиции разбить лагерь в ближайшей долине.
Воины и женщины нестройной толпой проводили путешественников до места выбранного под лагерь. Пир, данный в честь путешественников, на который ушло несколько свиней, продолжался почти до утра.
* * *
Белые путешественники начали изучение обширной страны таваде и ловлю животных и птиц. Грозные воины относились к ним доброжелательно. Поэтому большинство мафулу решили остаться в экспедиции.Вильмовский делал все возможное, чтобы заставить враждующие племена заключить мир. Воинственные таваде пошли на уступки, потому что очень боялись «белых духов», их «гремящих» палок и волшебной силы. Они согласились получить выкуп за прекращение войны. После долгих переговоров решено, что таваде вернут мафулу взятых в плен женщин, а мафулу выплатят им вознаграждение в виде двадцати голов свиней. Обрадованный таким оборотом дела, Вильмовский прибавил к этому выкупу десять стальных ножей, пять зеркал, пять топоров, три горсти небольших раковин и двадцать ожерелий из стекляруса. Правда, мафулу утверждали, что коварные таваде вернули им самых старых женщин, но все же военные действия были прекращены.
Мир для народов — благо. Так было и теперь. Воины, женщины и даже дети свободно посещали лагерь белых путешественников. Сначала они с боязливым вниманием рассматривали собранные звероловами коллекции флоры и фауны. Потом, приободренные Салли, они стали приносить ей различные, растения и разных зверков. Салли не довольствовалась этим — она научила детишек ловить великолепных мотыльков, водившихся на берегу реки, притом ловить их так, чтобы не попортить их крылышек, и вскоре стала обладательницей интересной коллекции бабочек Новой Гвинеи.
Смуга, Томек и Новицкий прилежно занимались охотой на райских птиц. Они уходили подчас далеко, в такие места, куда не ступала нога даже местных туземцев, и из каждого похода приносили ценные трофеи.
Удача сопутствовала охотникам так, что Бентли и Вильмовскому приходилось работать с утра до вечера. Препараторы часто оставались до глубокой ночи, чтобы не допустить повреждения скоропортящихся в жарком климате шкурок животных и птиц.
Наташа почти все свое время посвящала лечению туземцев, среди которых были широко распространены разные болезни. Поэтому таваде были весьма частыми гостями в лагере, причем их детское любопытство не раз мешало путешественникам работать. Туземцы непременно хотели присутствовать во время бритья, умывания и одевания белых, наблюдали за ними во время еды и работы. Самые, казалось бы, обыкновенные предметы домашнего обихода вызывали у них удивление, во всех действиях белых они подозревали волшебство. Хуже всего приходилось Салли и Наташе, которым упрямое любопытство туземцев не давало прохода, так что им даже мыться приходилось в палатке плотно закрытой со всех сторон.
Вильмовский не прекращал этнографических исследований. Внимательно наблюдая за поведением туземцев, он пришел к выводу, что среди таваде все еще распространен каннибализм. Невдалеке от деревушки была свалка, на которой лежали человеческие кости. Видимо, это были останки съеденных врагов. Среди таваде существовал обычай убивать стариков, когда они от старости и болезней не могли больше воевать и работать. Правда, делали это не ближайшие родственники, а посторонние люди, как правило, жители соседней деревушки. Однако родственники просили их об этом. Впрочем, старики прекрасно знали, что приходит время расставаться с жизнью, и не раз сами за несколько часов до смерти, принимали участие в погребальных торжествах. Они не боялись смерти, ведь когда-то они так же поступили со своими родителями. «Услужливые» соседи отдавали родственникам убитого его кости, и те старательно хранили их в своих шалашах. Иногда сын, идя ко сну, клал под голову череп отца, надеясь получить во сне «хороший совет» от покойника.
Вильмовский, конечно; стремился изменить варварские обычаи туземцев. Но стоило ему в беседах с таваде осторожно коснуться этой темы, как хорошие до того отношения сразу же стали портиться. Сначала мужчины, потом женщины и дети перестали посещать лагерь.
Звероловы заметили перемену в поведении туземцев. Поэтому однажды вечером, Вильмовский позвал в палатку Айн'у'Ку.
— Ты знаешь, почему таваде стали нас избегать? — спросил он босс-боя.
Мафулу в испуге опустил голову и сказал:
— Есть очень много плохо... Шаманы говорят, что вы садить души люди в мертвый птицы, цветы, ол райт!
Вильмовский насупил брови. После минутного молчания спросил опять:
— Кого из нас шаманы обвиняют в этом?
Босс-бой тревожно оглянулся на дверь, наклонился к Вильмовскому и тихо ответил:
— Белую Мери[113], которая принадлежать молодой белый колдун.
— Ты же знаешь, что это ложь! — возмутился Вильмовский. — Мисс Салли не обидит даже муху!
— Белая Мери много добрая, — признал Айн'у'Ку. — Шаманы много злые на ваша и мафулу...
— Спасибо, друг, ты мне сообщил много важного, — ответил Вильмовский.
Встревоженный Вильмовский, немедленно позвал друзей на совет. Все пришли к выводу, что пора уходить из страны таваде. Опасаясь за свое влияние, шаманы могли решиться на опасные действия. К сожалению, многочисленные коллекции экспедиции требовали еще многих стараний, а бросить их на произвол судьбы нельзя. Отъезд пришлось отложить. Путешественники просили Салли соблюдать сугубую осторожность, а Томеку поручили ни на шаг не отходить от нее. Салли совсем не испугалась тревожных вестей. В последнее время ей мало приходилось встречаться с Томеком, который часто уходил в джунгли на охоту. Она даже обрадовалась, что он теперь будет проводить время с ней.
Спустя несколько дней Салли и Наташа в сопровождении Томека, как всегда вооруженного штуцером, направились к берегу ручья. Они решили прополоскать выстиранное белье.
Узелок с бельем Салли положила на землю, а сама собралась было босыми ногами войти в воду мелкого ручья, как вдруг заметила водяную змею. Томек, конечно, сразу же прогнал пресмыкающееся и сел, внимательно наблюдая за всем, что происходит в воде. Девушки стали доставать из узелков разные мелочи и полоскать их в ручье. Среди беззаботной беседы они и не заметили, как из ближайших кустов выполз туземец, прильнул к земле, и воспользовавшись тем, что молодые люди заняты собой, выхватил из узелка Салли пару толстых шерстяных чулок.
* * *
На краю деревушки таваде, в хижине, стоявшей на высоких сваях, сидели два человека. Несмотря на царившую внутри темноту, в одном из сидевших можно было легко узнать Элеле Когхе. Отблеск углей, тлевших в желобе на полу хижины играл на его пурпурном султане из великолепных перьев райской птицы. Этот султан послужил туземцам поводом назвать своего вождя Красная Райская Птица.Элеле Когхе внимательно и сосредоточенно слушал слова шамана и время от времени сам задавал ему вопросы. Он тревожно глядел на ужасные маски, висевшие под скатом крыши, и на чудодейственные бубны, с помощью которых шаман беседовал с духами. Элеле плохо себя чувствовал в хижине шамана. Он знал, что в ней обитают таинственные силы, и, что даже вождь мог войти в хижину только после того, как шаман испросит разрешение у могущественных духов.
— Нас обманули, — говорил великий шаман. — Эти белые совсем не духи. Они такие же люди, как мы!
— Но почему у них другая кожа, чем у нас? — спросил Элеле.
Глаза шамана сверкнули и он с гневом ответил:
— Потому что они укрывают свое тело одеждой и постоянно обливают себя водой. Это очень расточительные и непрактичные люди. Они то и дело меняют одежду и заставляют нас кормить овощами даже этих противных мафулу!
— За это они дают нам разные вещи, — возразил Элеле.
— Глупец, они дают, потому что знают, что все вернется к ним, когда твоя душа очутится в мертвом теле птицы, или в лепестках увядшего цветка!
Закаленный в боях воин побледнел от страха.
— Это злые люди! — продолжал шаман. — Они бросают чары на всякого, кто взглянет им в глаза. Только поэтому твоя меткая стрела не пробила сердце того человека! Но не он, и даже не молодой колдун опасны!
— Ты уже говорил, что хуже всех молодая женщина, которая целыми днями мучает убитых птиц и животных, — вмешался вождь.
— Да, ты совершенно прав! — согласился шаман. — Этот молодой без нее ничего не может сделать, он все время просит у нее совета.
— А та, вторая женщина?
— Нет, она не причастна к колдовству!
— Сделай так, чтобы белые люди не могли поселить мою душу в тело птицы или лепесток цветка, — стал горячо просить шамана Элеле Когхе.
— Ты должен соблюдать древние обычаи!
— Что я должен сделать?
— Убивай мафулу и поедай их, потому что только так ты сможешь уничтожить всех врагов. Когда ты пожирал сердца убитых врагов, мужество и сила входили в твое тело. Тогда все жители нашей деревни были сыты и приносили мне много даров...
— Ты советуешь напасть на деревню белых людей? Они будут защищать подлых мафулу!
— Нет, с ними мы сведем счеты потом. Сначала я всем покажу свое могущество! В этой стране нет шамана могущественнее меня! Я могу любого человека лишить жизни, даже умертвить белую женщину, заклинающую души воинов таваде в птиц и цветы.
— Ты в самом деле решишься на это? — изумился Элеле Когхе.
— Не пройдет и два раза по три луны, как белая женщина будет мертва!
— Рука человека ее не убьет! Она знает ужасные заклятия...
Шаман мрачно улыбнулся. Встал и принес из угла комнаты корзину, сплетенную из лиан. Приподнял крышку. Элеле Когхе в испуге отпрянул. На дне корзины лежала, свернутая в кольцо змея. Вдоль ее туловища серо-стального цвета, от головы до хвоста сияла широкая красная полоса. Это была самая ядовитая змея из обитающих в Новой Гвинее. Шаман закрыл крышку и отнес корзину на место. Потом уселся рядом с вождем и сказал:
— Ты знаешь, что укус этой змеи смертелен для всякого человека. Эта змея не испугается даже женщины, способной заклинать души таваде! В тело змеи я вселил душу воина, племя которого живет там, где скрывается солнце...
— Это охотник за человеческими головами? — в испуге спросил Элеле Когхе.
— Да, и он выполнит любое мое приказание...
— Значит ты прикажешь ему убить белую женщину?
— Да, и тогда белые люди потеряют свою колдовскую силу. Ты убьешь всех белых и всех мафулу!
— Пусть будет по-твоему, — ответил Элеле Когхе и коснулся правой рукой ожерелья из лиан, на котором каждый узелок означал убитого врага.
Чтобы скрыть злорадную усмешку, шаман опустил голову на грудь. Не поднимая головы, тихо сказал:
— Теперь ты уходи. Мне надо поговорить с духами. Твоя душа останется в твоем теле. Белые люди ее не возьмут...
Элеле Когхе украдкой вышел из хижины. Сошел по лестнице на землю и побежал к эмоне, чтобы немедленно передать воинам важные вести. В этот вечер в деревушке таваде загремели барабаны, а танцы продолжались до рассвета.
В то время, как воины танцевали вокруг костров, шаман втянул лестницу внутрь хижины, чтобы никто не мог в нее войти. Из-под кровли достал небольшую деревянную дудку, закупоренную пробкой. Открыл ее и понюхал. Еле заметный чужой запах вызвал улыбку на его губах. Потом шаман приготовил вторую бамбуковую трубку потолще и принес корзину с ядовитой змеей. Открыл крышку. Пресмыкающееся толщиной в руку взрослого мужчины, блаженно дремало после сытного завтрака. Правой рукой шаман ловко схватил змею у самой головы. Змея проснулась, гневно сверкнула глазами, раскрыла пасть и обнажила ядовитые зубы, но укусить своего мучителя не могла. А тот, шепча заклинания, хвостом всадил змею в бамбуковую трубку. Вынув из меньшей трубки дамские чулки, шаман свернул их в клубок и заткнул им отверстие трубы, в которой сидела змея.
Злобно усмехаясь, шаман положил трубу близ раскаленных углей и сам сел рядом. Много трудов стоило шаману добыть одежду белой женщины, которая пользовалась любовью и симпатией не только женщин и детей таваде, но и суровых воинов. Влияние белых людей сильно мешало шаману. Они лечили лучше чем он, давали лучшие советы, и нарушали древние обычаи племени. Поэтому шаман решил как можно скорее избавиться от непрошеных гостей. Он тайно распространял всякие небылицы о белых людях, и до тех пор восстанавливал против них население деревушки, пока не убедил всех, что необходимо нанести белым решительный удар.
Взглянул на бамбуковую трубу. Змея плохо переносила жар углей. Шаман взял в руки камень и стал ритмически бить им по трубе. На его устах играла дьявольская усмешка, ибо он знал, что даже легкие удары внутри трубы превращались в гром. Терпеливо бил камнем по трубе. Взбесившаяся змея уже наверное кусала чулок, замыкавший ее тюрьму. Запах одежды белой женщины теперь будет постоянно вызывать инстинктивную злобу змеи. И ужасная смерть постигнет белую женщину...
XVII
Коварный удар
Четыре дня подряд мучил шаман несчастную змею. Он морил ее голодом, припекал на горячих углях, бил камнем по бамбуковой трубе, где сидела змея, шепча ужасные заклинания. Пока он занимался этим, два его ученика, которых он прочил себе в заместители, тайно вели наблюдения за лагерем белых охотников, на райских птиц. Хитрый шаман знал все, что делается в лагере, и исподволь готовился выполнить свой подлый замысел.
Разведчики донесли шаману, что начальник белых охотников уже несколько раз ходил на запад. Из этого шаман заключил, что белые намерены отправиться туда, на запад, в страну охотников за человеческими головами. Это было бы весьма на руку шаману. В той стороне обширные болота отделяли страну таваде от страны племени ку-ку-ку-ку. Места там были очень удобны для засады. Неожиданное нападение заставит носильщиков, да и белых, разбежаться, что позволит таваде начать ужасную охоту!
Шаман дал вождю Элеле Когхе подробные указания, относительно намеченной операции. В деревушке таваде из ночи в ночь гудели барабаны. Воины раскрашивали тела красками войны, танцевали ночи напролет. Зловеще улыбаясь, шаман удовлетворенно потирал руки. Белые путешественники уже не отваживались посещать деревушку. Таваде тоже старались избегать встреч с ними; они с нетерпением ждали сигнала к нападению, чтобы захватить и уничтожить мертвых животных и цветы, и тем помешать белым вселить туда их души. Кроме того, они верили словам шамана, который убеждал их в том, что если белые спокойно уйдут из джунглей, в них погибнут все звери, птицы и цветы. Туземцы точили острия копий и готовили луки.
В один прекрасный день шпионы донесли шаману, что белые уже закончили все приготовления к походу и, видимо, на рассвете тронутся в путь. Белые предприняли все меры предосторожности. Они вооружили палками, изрыгающими огонь и гром, даже нескольких носильщиков мафулу. Шаман немедленно вызвал Элеле Когхе. Вдвоем они разработали план действий во всех подробностях.
Разведчики донесли шаману, что начальник белых охотников уже несколько раз ходил на запад. Из этого шаман заключил, что белые намерены отправиться туда, на запад, в страну охотников за человеческими головами. Это было бы весьма на руку шаману. В той стороне обширные болота отделяли страну таваде от страны племени ку-ку-ку-ку. Места там были очень удобны для засады. Неожиданное нападение заставит носильщиков, да и белых, разбежаться, что позволит таваде начать ужасную охоту!
Шаман дал вождю Элеле Когхе подробные указания, относительно намеченной операции. В деревушке таваде из ночи в ночь гудели барабаны. Воины раскрашивали тела красками войны, танцевали ночи напролет. Зловеще улыбаясь, шаман удовлетворенно потирал руки. Белые путешественники уже не отваживались посещать деревушку. Таваде тоже старались избегать встреч с ними; они с нетерпением ждали сигнала к нападению, чтобы захватить и уничтожить мертвых животных и цветы, и тем помешать белым вселить туда их души. Кроме того, они верили словам шамана, который убеждал их в том, что если белые спокойно уйдут из джунглей, в них погибнут все звери, птицы и цветы. Туземцы точили острия копий и готовили луки.
В один прекрасный день шпионы донесли шаману, что белые уже закончили все приготовления к походу и, видимо, на рассвете тронутся в путь. Белые предприняли все меры предосторожности. Они вооружили палками, изрыгающими огонь и гром, даже нескольких носильщиков мафулу. Шаман немедленно вызвал Элеле Когхе. Вдвоем они разработали план действий во всех подробностях.