---------------------------------------------------------------
Bob SHAW (1931-1996) "Orbitsville Judgement" (1990)
Перевод Алексея Верди и Игоря Алюкова
М: АСТ, 1995 (www.ast.ru)
---------------------------------------------------------------
Круг небес ослепляет нас блеском своим.
Ни конца, ни начала его мы не зрим.
Этот круг недоступен для логики нашей,
Меркой разума нашего не измерим.
О.Хайям. "Рубаи"
Однажды знакомые звезды, что оставались неизменными всю историю
человечества, исчезли. В одно мгновение изменился привычный узор созвездий -
прежние светила погасли, но зажглись новые, доселе неведомые.
Эти поразительные изменения во Вселенной смогли увидеть лишь те, кто
работал у порталов Орбитсвиля и непосредственно в тот момент смотрел в
открытое небо. Новость, конечно же, достигла самых отдаленных уголков
Орбитсвиля, но произошло это не сразу. На благодушных жителей Оринджфилда
она не произвела особого впечатления. Большинство из них никогда не бывали у
порталов, а следовательно никогда не видели звезд. Странное происшествие в
открытом космосе их не слишком заинтересовало, у обитателей небольшого
городка были дела и поважнее, чем ломать голову над космической загадкой.
Далекие звезды могли исчезать и появляться, могли менять свое
положение; галактики могли сколько угодно перемещаться самым странным и
необычным образом, - но здесь, в Оринджфилде, жизнь текла своим чередом.
По-прежнему необходимо было убирать урожай с плантаций, по-прежнему должен
был исправно работать механизм торговли, люди по-прежнему должны были
трудиться в поте лица своего, а дети каждый вечер должны были быть
накормлены, вымыты и вовремя уложены спать. Загадка Вселенной никак не
повлияла на жизнь Оринджфилда. В часы, когда городок и его окрестности
погружались в ночную тьму, небо Орбитсвиля, никогда не знавшее звезд,
освещалось бледными сполохами, и сотни синих и голубых линий привычно
испещряли горизонт. Словом, все было как обычно.
Квартира Джима Никлина, его библиотека и мастерская располагались под
одной крышей, в старом бревенчатом доме. Сложенный из толстых бревен дом
находился в чудесном местечке на северной окраине городка и выглядел на
редкость прочным и основательным. Он не мог похвастать какими-либо
архитектурными изысками, но он был очень удобен и вполне устраивал Джима.
Поддерживать порядок в нем было нетрудно, а, с другой стороны, здесь хватало
места для разнообразных занятий хозяина. Городская цивилизация с ее
удобствами и благами располагалась совсем неподалеку, но в то же время
жилище Никлина стояло довольно уединенно, на самой кромке поля, за которым
простирались необъятные дикие степи.
Примерно в сотне шагов от дверей дома пролегала дорога с покрытием из
расплавленных камней. Но незваные гости не слишком докучали Джиму. От дороги
дом отделялся рекой. В ее чистой, прозрачной воде водилось много рыбы, лет
сто назад завезенной на Орбитсвиль с Земли. Рыба настолько хорошо прижилась,
что, казалось, обитает здесь испокон веков.
Чтобы попасть во владения Никлина, необходимо было перебраться через
реку по узкому деревянному мосту, который заканчивался крепкими воротами.
Когда хозяин не был расположен к общению, он попросту запирал ворота, тем
самым отрезая путь к своему дому. Реку, конечно же, можно было перейти и
вброд по камням, но никому это просто не приходило в голову. Обнаружив
запертые ворота, возможный посетитель понимал, что явился в неподходящее
время, и если дело, с которым он пришел, могло подождать, поворачивал
обратно.
Джим Никлин пользовался репутацией человека неуравновешенного,
склонного к быстрой смене настроения. С наступлением темноты на него нередко
накатывала меланхолия. Многие считали, что причиной тому было отсутствие в
его доме женщины. В городке поговаривали, что, дескать, негоже - здоровому и
нормальному мужчине каждый вечер укладываться в одинокую холостяцкую
постель. Однако, несмотря на подобные пересуды, лишь немногие женщины города
всерьез задумывались о Джиме Никлине и о возможности вступить с ним в
социально приемлемые отношения, а попросту говоря, выйти за него замуж.
Джиму еще не исполнилось и тридцати. Это был высокий, светловолосый
человек, довольно приятной и располагающей наружности. Правда, частенько он
выглядел так, словно размышлял над вселенским вопросом - сколько ангелов
уместится на кончике булавки. Озабоченность, написанная при этом на его
мальчишеском лице, свидетельствовала, что найденный ответ никак не
устраивает мыслителя. Когда все окружающие были предельно серьезны и
задумчивы, в глазах Джима нередко читалось искреннее веселье; и напротив, он
способен был грустить в тот момент, когда все вокруг покатывались от хохота.
Никлин имел репутацию прекрасного мастера по ремонту бытовой техники и
разного рода домашней утвари, но при этом славился своей удивительной
непрактичностью. Словом, Джим Никлин явно выделялся среди прочих жителей
Оринджфилда. Его мягкость, мечтательность неприспособленность к нелегкой
сельской жизни отпугивали женщин. Лучшая половина Оринджфилда ценила в
мужчинах силу, прагматичность, хозяйственность и, конечно же, неуемное
трудолюбие. Так что при выборе мужа женщины вряд ли могли рассматривать
Джима Никлина как серьезного кандидата.
Но сам Никлин отнюдь не страдал от подобной невнимательности, и такое
положение дел его вполне устраивало. Оринджфилд представлял собой сообщество
с низким уровнем технологии, созданное по образу идеализированного городка
американского Среднего Запада года этак 1910 с заимствованиями из быта
английской деревни того же периода. Жили здесь совсем неплохо, несмотря на
отказ его жителей от последних достижений технической мысли. Впрочем, в
случае чрезвычайных обстоятельств к ним всегда можно было прибегнуть,
обратившись за помощью к соседям.
Глядя в окно, Никлин с тревогой наблюдал, как по мосту через реку
перебирается широкоплечий здоровяк Корт Бренниген. Миновав распахнутые
ворота, Бренниген решительно направился к дому Никлина. Стояло прекрасное
весеннее утро, способное поднять настроение даже самому глубокому
пессимисту, но что-то в походке Бреннигена, в его упрямо выдвинутой нижней
челюсти и сжатых кулаках позволяло предположить, что настроен он сейчас
отнюдь не благодушно.
Это был толстый фермер лет шестидесяти. Ему принадлежал участок земли,
простирающийся километров на восемь к северу от городка. Несмотря на свою
тучность, что обычно является признаком добродушия, Бренниген имел репутацию
законченного скандалиста. При ходьбе его огромный живот мерно раскачивался,
и тень от него время от времени перекрывала тень, отбрасываемую широкополой
шляпой. Из кармана поношенной рубашки торчали несколько коричных палочек,
которые Бренниген имел привычку жевать, чтобы перебить запах виски. Никлин
интересовал его лишь как специалист по ремонту всякой всячины.
Дней десять назад Бренниген принес Джиму швейную машинку своей жены,
чтобы тот приварил сломавшуюся лапку. Никлин побаивался
толстяка-скандалиста, хотя и старался не показывать своего страха. Он
пообещал фермеру отремонтировать машину за пару дней. Джим хотел тут же
поручить ремонт своему помощнику Макси Меллому, но как назло, именно в тот
день, когда Бренниген принес свою швейную машинку. Макси не работал. К
следующему утру в мастерской накопилось много срочных заказов, и машинка
Бреннигена как-то забылась. Прошло несколько дней, Бренниген позвонил и
поинтересовался, как обстоит дело с его заказом, но Джим поспешил отделаться
от него под каким-то наспех придуманным предлогом. После звонка Никлин
клятвенно пообещал себе, что больше не станет откладывать дело в долгий ящик
и сейчас же займется швейной машинкой, но, как это ни парадоксально, тут же
совершенно забыл обо всем. Сейчас эта забывчивость казалась ему совершенно
необъяснимой.
Этим утром Никлин все-таки вспомнил о Бреннигене. Именно сейчас в
сарае, приспособленном для сварочных работ. Макси занимался Швейной машинкой
фермера. Ремонт и требовал-то всего лишь нескольких минут, так что Бренниген
не уйдет с пустыми руками, но после сварки металл не успеет остыть, и
толстяк тут же поймет, насколько срочным сочли здесь его заказ.
- Доброе утро, Корт, - поприветствовал Никлин Бреннигена, растянув губы
в радостной улыбке.
Бренниген протиснулся в двери мастерской и, набычившись, направился
прямо к стойке, за которой стоял Джим.
- Отличный сегодня денек, не правда ли?
- Не заметил, - буркнул Бренниген, шаря глазами по полкам, где стояли
отремонтированные приборы. - Где она?
- Она? А, ваша швейная машинка! Макси сейчас ее принесет.
- Она не готова?
- Готова! Конечно же готова, Корт! Она стояла вот здесь, на полке,
дожидаясь вас. - Никлин лихорадочно соображал. - Но сегодня утром я заметил,
что сварка выполнена не слишком аккуратно, и велел Макси исправить эту
оплошность. Я не хотел бы, чтобы ваша супруга поцарапала руку.
Бренниген презрительно выпятил нижнюю губу и посмотрел на Джима как на
назойливую муху.
- Я встретил юного Макси вчера вечером в баре отеля "Виктория" и
поболтал с ним.
Бренниген не отрывал пристального взгляда от лица Джима.
- Вот как? - Никлин нервно вертел в руках пустую кофейную чашку. Он уже
догадался, что последует дальше. - Отлично.
- Я спросил Макси о моей машинке, но тот впервые слышал о ней. Что вы
на это скажете?
Никлин мысленно проклял своего помощника за излишнюю болтливость,
объясняемую то ли глупостью, то ли недостатком преданности.
- Не стоит серьезно относиться к болтовне Макси после того, как он
пропустит пару стаканчиков. У бедного парня от виски в голове все начинает
путаться. - Никлин постарался улыбнуться. - Думаю, у него попросту отшибло
память.
- Да уж, вчера вечером память ему, наверняка, отшибло, - едко заметил
Бренниген, сверля Джима взглядом, - иначе, чем объяснить тот факт, что он не
смог вспомнить о существовании своих родственников в Пойнтинге. О своем
любимом дядюшке, на чьих похоронах Макси недавно присутствовал, он и слыхом
не слыхивал.
- Да что вы?! - Никлин горестно развел руками и тяжело вздохнул. - Моя
беда состоит в том, что я слишком доверяю людям. - Тут его голос
предательски дрогнул: Джим увидел в окно приближающуюся фигуру своего
помощника.
Под мышкой тот нес швейную машинку Бреннигена. Издалека Макси со своими
узкими плечами, крепким торсом и широкими бедрами выглядел гораздо старше
своих девятнадцати лет. Как и многие люди с подобной фигурой, Макси обладал
недюжинной силой. Сейчас он шагал так энергично, что, казалось, под его
ногами проседает земля. Он не стал надевать шляпу, и его череп, выбритый,
чтобы скрыть преждевременную лысину, сверкал на солнце, как бильярдный шар.
Никлин чуть не застонал от отчаяния. Надо же так вляпаться! Встреча
Бреннигена с Макси, которой он надеялся избежать, была теперь неминуема.
"Пожалуйста, Газообразное Позвоночное! - взмолился про себя Джим. -
Пожалуйста, дай Макси немного здравого смысла и преданности. Пусть он не
упоминает о своем умершем дядюшке. Пожалуйста, я ведь прошу так немного..."
Макси энергично протопал по ступенькам и ворвался внутрь. Он с порога
уперся враждебным взглядом в Никлина.
- С какой стати, - требовательно спросил он, - вы сказали мистеру
Бреннигену, что у меня в Пойнтинге был дядя, который недавно умер?
"О, Боже, Макси, что за чудовищная словесная конструкция!" - Как
всегда, когда его загоняли в угол, Джим начинал думать о чем-нибудь
незначительном и совершенно не относящемся к делу. Его лоб взмок от
напряжения.
- Чему вы улыбаетесь? - Бренниген, перегнулся через стойку и вплотную
приблизил свое налитое кровью лицо к Никлину. Джим ощутил душный запах
корицы. - Не вижу ничего смешного!
Никлин, и не подозревавший, что улыбается, растерянно посмотрел на
Бреннигена.
- Джентльмены, здесь должно быть какая-то путаница! - Мозги Джима
вращались подобно мотору, у которого только что полетел приводной ремень. -
Мне кажется, я никогда ничего не говорил о...
Тут Джим осекся, ибо на сцене появился новый персонаж, который, если
повезет, мог положить конец этому неприятному разговору. В окно Никлин
увидел, как по заросшей травой поляне, отделяющей его владения от соседских,
со всех ног бежит Зинди Уайт, особа тринадцати с половиной лет. Зинди и ее
родители были ближайшими соседями Никлина. Сейчас она явно направлялась к
дому Джима. Девочка была самым активным читателем в библиотеке Никлина и,
несмотря на солидную разницу в возрасте, ее можно было назвать лучшим другом
Джима. Глядя на то, как она торопится, Джим заключил - у Зинди припасена для
него какая-то очень важная новость. "Важная новость" могла оказаться чем
угодно - от приобретения давно желанной игрушки до поимки жука какой-нибудь
особенно необычной расцветки. Но что бы там ни было, Джим дал себе слово,
что не упустит своего шанса и найдет способ заполучить билет на свободу.
"Благодарю тебя, о Газообразное Позвоночное!" - патетично подумал про
себя Никлин, вслух же воскликнул:
- А вот и малышка Зинди! Вы только взгляните, как она торопится!
Надеюсь, что у них дома все в порядке.
Прежде, чем Бренниген и Макси успели как-то отреагировать на его слова,
Зинди вихрем ворвалась в распахнутую дверь мастерской.
- Джим! Ты слышал новость?!
Но увидев, что Никлин не один, девочка замолчала. Сцепив руки за
спиной, Зинди обошла стойку и встала рядом с Джимом. Он увидел в этом
проявление солидарности, и теплая волна благодарности затопила его сердце.
- Эй детка, что тебе здесь нужно? - раздраженно спросил Макси.
Зинди холодно посмотрела на своего давнего врага:
- Не твое дело, плешивец!
По лицу Макси Никлин понял - стрела достигла цели. Он пожалел, что не
обладает способностью наносить подобные удары. Джим никогда не отпускал
обидных замечаний по поводу тех недостатков, которыми человека наградила
природа. Другое дело, если в своих неприятных качествах виноват сам человек.
В этом случае все честно. Единственная неувязка состояла в том, что Джим
вообще не умел наносить ударов ни в каких ситуациях.
- По-моему, этому отродью следует преподать урок хороших манер, -
пробурчал Бренниген.
Зинди мгновение изучала его взглядом, и придя к выводу, что вступать в
перепалку с этим противником несколько неосторожно, молча придвинулась к
Никлину.
- Так ты слышал новость, Джим? - тихо прошептала она.
Макси, напряженно прислушивавшийся, тут же встрял:
- Какая еще новость? Ну-ка выкладывай, детка.
Зинди вопросительно посмотрела на Джима. Никлин, желая разрядить
обстановку, кивком попросил ее продолжать.
- Я только что смотрела телевизор: мир переместился, Джим!
Никлин с улыбкой посмотрел на девочку. У Зинди было круглое веснушчатое
лицо с маленьким, но чрезвычайно решительным подбородком и широко
расставленными глазами, которые светились умом и чистотой. За многие годы
общения с девочкой Никлин научился читать это лицо. Он перестал улыбаться -
Зинди выглядела очень встревоженной.
- Что ты имеешь в виду? Как это мир мог переместиться?
- Наверное, кто-то постарался, - загоготал Макси и фальцетом
проверещал: - Может, это у тебя в голове что-то переместилось, дорогуша?
- Я слышала сообщение, - упрямо сказала Зинди. - На небе теперь совсем
другие звезды, Джим. А все корабли, находившиеся снаружи у порталов,
исчезли. После сообщения показали одну женщину, которая совсем недавно
прибыла с Земли, ее зовут Сильвия Лондон. Она сказала, что ее корабль тоже
исчез...
- Совету не следовало допускать телевидение в Оринджфилд, - перебил
девочку Бренниген. - Телевидение лишь разлагает умы, будь оно не ладно! Этот
вот ребенок, - он ткнул пальцем в Зинди, - прекрасный тому пример. Она
ведать не ведает, что происходит на самом деле, а что нет.
Никлин, целиком погруженный в свои мечты, не был абонентом даже
кабельной аудиосети, не говоря уже о телевидении. Но в последние дни он то и
дело слышал разговоры о странном явлении, наблюдаемом вблизи оболочки
Орбитсвиля. Поговаривали, что вдоль поверхности сферы с обеих ее сторон
перемещаются зеленые светящиеся линии. Сам Никлин не мог проверить
истинность этих слухов. В районе Оринджфилда толщина скальных пород и почвы
достигала тысячи метров. Джима всегда несколько пугала мысль о том, что они
живут на внутренней поверхности сферы, диаметр которой составляет 320
миллионов километров, а толщина - всего лишь восемь сантиметров. Все мысли
об этом Никлин постарался загнать поглубже.
Будучи продуктом двухвековой миграции, в процессе которой, по сути
дела, большая часть населения Земли переселилась на Орбитсвиль, Джим Никлин
попросту называл его "миром" и жил так, как жил бы на Земле или любой другой
обычной планете. Но в последние дни это привычное равновесие оказалось
нарушенным. Светящиеся зеленые линии, о которых говорили все вокруг,
представляли собой нечто совершенно необычное, не укладывающееся в рамки
привычного "мира". Кое-кто в городе уже начинал поговаривать, что эти линии
не иначе, как знамение, предвещающее нечто великое и страшное.
Никлин взглянул на девочку:
- Пойдем-ка к тебе домой, Зинди, и попытаемся понять, что все-таки
происходит.
- Эй, но ведь мы не закончили наш разговор, - несколько растерянно
крикнул им вслед Бренниген.
Никлин обернулся к Макси:
- Прими за меня мистера Бреннигена и не забудь выписать ему счет.
Родители Зинди, Чам и Нора Уайт, содержали небольшую ветеринарную
лечебницу по соседству с владениями Никлина. Лечили они лишь мелких домашних
животных, что в глазах местных жителей делало эту пару почти столь же
эксцентричной, как и Джима Никлина. Окрестные фермеры искренне считали, что
тратить силы и время на больных кошек, хомяков и прочую подобную живность -
занятие по меньшей мере нелепое, С их точки зрения, внимания и заботы
достоин был лишь домашний скот, приносящий материальную пользу.
Репутация чудаков в какой-то мере сближала родителей Зинди и Джима
Никлина, но дальше обычной симпатии дело не шло. Для людей, не связанных
кровными узами, супруги Уайты удивительно походили друг на друга - оба
среднего телосложения, с круглыми румяными лицами, остроносые и загорелые до
красновато-коричневого оттенка. Они чем-то напоминали юрких белок, и это
очень нравилось Джиму. Но их неуемное трудолюбие и полное отсутствие чувства
юмора удерживало его от дальнейшего сближения с этой парой.
Уайты, несмотря на свои довольно пуританские взгляды, неожиданно для
окружающих оказались среди немногочисленных абонентов кабельного
телевидения, протянутого в Оринджфилд из Бостон-Бриджа. Чтобы хоть как-то
оправдать эту слабость, Уайты смотрели телевизор лишь по вечерам. Поэтому,
войдя в дом, Никлин очень удивился, застав Нору и Чама перед объемным
телеэкраном. Похоже, тревога Зинди имела все основания: только чрезвычайные
новости могли заставить супругов Уайтов усесться перед телевизором солнечным
утром.
- Доброе утро, Джим! - Чам Уайт жестом пригласил гостя сесть. - Что ты
скажешь обо всем этом?
- Мне сейчас трудно что-либо сказать. Зинди описала все лишь в общих
чертах.
- Да и нас к телевизору позвала именно Зинди! - Чам словно извинялся за
то, что его застали за столь греховным занятием ранним утром. - Что-то
невероятное! Можно ли всему этому верить, Джим? Они утверждают, что
Орбитсвиль переместился!
Никлин отпустил руку Зинди и уселся в огромное кресло.
- Откуда это стало известно?
- Мир вокруг Орбитсвиля изменился. Взгляните!
Никлин сосредоточил внимание на объемном телеэкране. Сейчас изображение
было в два раза меньше реального, и поэтому угол гостиной заполняли карлики,
но карлики, обладавшие нормальным телосложением. Люди явно пребывали в
состоянии крайней растерянности. Вокруг валялись пустые аэрокостюмы -
создавалось такое впечатление, что лужайка усеяна бездыханными трупами.
Зрители могли отчетливо видеть, что место, откуда сейчас велся репортаж,
мало освоено - задний план представлял собой однообразную бескрайнюю
саванну.
- Где это? - спросил Никлин.
- Портал номер тридцать шесть. В этом месте имеется лишь
исследовательская агростанция, - ответил Чам, не отрываясь от телеэкрана.
В этот момент картина покрылась рябью, фигуры людей исказились. Сразу
стало понятно, что это всего лишь голоморфное изображение, проектируемое
двумя лазерными пучками.
- Нас предупредили, что качество репортажа будет плохим. По-видимому,
все спутники связи и стационарные внешние антенны исчезли. Телеинженеры
работают с помощью переносной системы.
- Это любительская съемка, - вставила Нора Уайт, помогая дочери
устроиться у себя на коленях. - Телекомпания решила показать репортаж,
потому что эти люди производили высадку из своего корабля как раз в тот
момент, когда он исчез. И они видели, как все произошло.
Чам поднял руку, призывая к тишине.
- Послушайте, что говорит этот парень.
- Мы сейчас попытаемся вновь связаться с Риком Ренардом, владельцем
грузового корабля "Хоксбид", пытавшегося причалить к порталу тридцать шесть
в тот момент, когда все и случилось. Корабль исчез буквально в никуда, -
взволнованно сказал комментатор.
Картинка изменилась. Из глубины экрана наплывало изображение Ренарда.
Это был молодой жизнерадостный здоровяк с буйной шевелюрой и хорошо
накачанными мышцами.
- Как уже сказали, - начал он, - мой корабль пытался причалить. Все шло
как обычно, но капитан Лессеп почему-то так и не смог завершить маневр.
Казалось, что какая-то сила отталкивает корабль, не позволяя ему
приблизиться к оболочке Орбитсвиля. Сама же оболочка выглядела крайне
необычно - вся поверхность пульсировала бледно-зеленым излучением. Период
пульсаций составлял одну секунду. Возможно, что эти явления связаны между
собой. Но говорить с уверенностью мы не можем. Все было так странно. Я хочу
сказать...
Тут Ренард страдальчески улыбнулся, Никлин увидел, как у здоровяка
задрожали губы. Стало понятно, что этот человек, не привыкший отступать,
сейчас находится в состоянии сильнейшего шока. Он покачал головой и
повернулся к красивой темноволосой девушке, которая выглядела столь же
растерянной и испуганной. Он обхватил ее за плечи, она же уткнулась ему
лицом в грудь. Они словно пытались найти друг у друга защиту от того
неведомого, с чем им пришлось столкнуться.
- Я уже видел эту красотку, - воскликнул Чам таким тоном, словно ждал,
что его тут же наградят призом за находчивость и наблюдательность. - Она
связана с какой-то научной организацией. Эти люди утверждают, что у них есть
доказательство существования жизни после смерти. Ее зовут Сильвия...
Сильвия...
- Лондон, - подсказала Зинди.
- Точно! Сильвия Лондон. Она из фонда "Анима Мунди". Интересно, что она
делала на этом корабле?
- Может быть, тебе отправиться к тридцать шестому порталу и самому
спросить у нее об этом, - неожиданно резко оборвала его Нора.
- Дорогая, у тебя нет никаких оснований для ревности. - Чаму явно
польстил гнев жены. - Впрочем, теперь пройдет немало времени, прежде чем
люди смогут путешествовать между порталами.
- Почему? - удивленно спросил Никлин.
- Но ведь кораблей-то больше нет! Джим, вы чем слушаете? Все, абсолютно
все, что находилось снаружи, исчезло. В том числе и транспортные корабли.
- Я как-то об этом не подумал, - промямлил Джим, поймав сочувственный
взгляд Зинди.
До него только сейчас стала доходить вся серьезность услышанного и
увиденного. Перелет между порталами внутри оболочки Орбитсвиля с помощью
летательных аппаратов, способных развивать скорость, в два раза превышающую
звуковую, занял бы девяносто дней. Такая одиссея не имела никакого смысла.
- Я ждал, что в конце концов все это окажется розыгрышем или ошибкой, -
признался Джим. - Я как-то читал, что лет двести или триста назад на Земле
сделали передачу о пришельцах с соседней планеты. Так эта передача вызвала
массовую панику среди населения, и мне подумалось, что сейчас происходит
что-то подобное.
- Герберт Уэллс, - важно заявил Чам, гордясь своими познаниями, - эту
историю придумал Герберт Уэллс.
- Ну, как бы его там ни звали, он сыграл очень злую шутку.
- Нет, Джим, здесь все иначе, - сказала Нора. - Пора бы им закончить с
этой сентиментальной чепухой и вернуться к ученым из Бичхеда. По крайней
мере, они хоть немного да понимают, что происходит.
Словно откликаясь на ее пожелание, экран помутнел, замерцал цветной
рябью, после чего появилось новое изображение. За круглым столом сидело
несколько человек. Женский голос сообщил, что возобновлена трансляция из
центральной студии Орбитсвиля в Бичхед-Сити. Комментатор представил
экспертов, перечислив все их звания и чины. Первым взял слово энергичный
профессор Карпентер из университета Гарамонда.
- События последних нескольких часов являются уникальными в истории
Оптима Туле, - начал он, - как бы невероятно это ни звучало...
- Да уж, этот парень и впрямь ученый, - громогласно объявил Чам, - кто
бы еще стал так напыщенно именовать наше Большое О.
- Потише, Чам, - проворчала Нора. - Мы все-таки хотим послушать, что он
Bob SHAW (1931-1996) "Orbitsville Judgement" (1990)
Перевод Алексея Верди и Игоря Алюкова
М: АСТ, 1995 (www.ast.ru)
---------------------------------------------------------------
Круг небес ослепляет нас блеском своим.
Ни конца, ни начала его мы не зрим.
Этот круг недоступен для логики нашей,
Меркой разума нашего не измерим.
О.Хайям. "Рубаи"
Однажды знакомые звезды, что оставались неизменными всю историю
человечества, исчезли. В одно мгновение изменился привычный узор созвездий -
прежние светила погасли, но зажглись новые, доселе неведомые.
Эти поразительные изменения во Вселенной смогли увидеть лишь те, кто
работал у порталов Орбитсвиля и непосредственно в тот момент смотрел в
открытое небо. Новость, конечно же, достигла самых отдаленных уголков
Орбитсвиля, но произошло это не сразу. На благодушных жителей Оринджфилда
она не произвела особого впечатления. Большинство из них никогда не бывали у
порталов, а следовательно никогда не видели звезд. Странное происшествие в
открытом космосе их не слишком заинтересовало, у обитателей небольшого
городка были дела и поважнее, чем ломать голову над космической загадкой.
Далекие звезды могли исчезать и появляться, могли менять свое
положение; галактики могли сколько угодно перемещаться самым странным и
необычным образом, - но здесь, в Оринджфилде, жизнь текла своим чередом.
По-прежнему необходимо было убирать урожай с плантаций, по-прежнему должен
был исправно работать механизм торговли, люди по-прежнему должны были
трудиться в поте лица своего, а дети каждый вечер должны были быть
накормлены, вымыты и вовремя уложены спать. Загадка Вселенной никак не
повлияла на жизнь Оринджфилда. В часы, когда городок и его окрестности
погружались в ночную тьму, небо Орбитсвиля, никогда не знавшее звезд,
освещалось бледными сполохами, и сотни синих и голубых линий привычно
испещряли горизонт. Словом, все было как обычно.
Квартира Джима Никлина, его библиотека и мастерская располагались под
одной крышей, в старом бревенчатом доме. Сложенный из толстых бревен дом
находился в чудесном местечке на северной окраине городка и выглядел на
редкость прочным и основательным. Он не мог похвастать какими-либо
архитектурными изысками, но он был очень удобен и вполне устраивал Джима.
Поддерживать порядок в нем было нетрудно, а, с другой стороны, здесь хватало
места для разнообразных занятий хозяина. Городская цивилизация с ее
удобствами и благами располагалась совсем неподалеку, но в то же время
жилище Никлина стояло довольно уединенно, на самой кромке поля, за которым
простирались необъятные дикие степи.
Примерно в сотне шагов от дверей дома пролегала дорога с покрытием из
расплавленных камней. Но незваные гости не слишком докучали Джиму. От дороги
дом отделялся рекой. В ее чистой, прозрачной воде водилось много рыбы, лет
сто назад завезенной на Орбитсвиль с Земли. Рыба настолько хорошо прижилась,
что, казалось, обитает здесь испокон веков.
Чтобы попасть во владения Никлина, необходимо было перебраться через
реку по узкому деревянному мосту, который заканчивался крепкими воротами.
Когда хозяин не был расположен к общению, он попросту запирал ворота, тем
самым отрезая путь к своему дому. Реку, конечно же, можно было перейти и
вброд по камням, но никому это просто не приходило в голову. Обнаружив
запертые ворота, возможный посетитель понимал, что явился в неподходящее
время, и если дело, с которым он пришел, могло подождать, поворачивал
обратно.
Джим Никлин пользовался репутацией человека неуравновешенного,
склонного к быстрой смене настроения. С наступлением темноты на него нередко
накатывала меланхолия. Многие считали, что причиной тому было отсутствие в
его доме женщины. В городке поговаривали, что, дескать, негоже - здоровому и
нормальному мужчине каждый вечер укладываться в одинокую холостяцкую
постель. Однако, несмотря на подобные пересуды, лишь немногие женщины города
всерьез задумывались о Джиме Никлине и о возможности вступить с ним в
социально приемлемые отношения, а попросту говоря, выйти за него замуж.
Джиму еще не исполнилось и тридцати. Это был высокий, светловолосый
человек, довольно приятной и располагающей наружности. Правда, частенько он
выглядел так, словно размышлял над вселенским вопросом - сколько ангелов
уместится на кончике булавки. Озабоченность, написанная при этом на его
мальчишеском лице, свидетельствовала, что найденный ответ никак не
устраивает мыслителя. Когда все окружающие были предельно серьезны и
задумчивы, в глазах Джима нередко читалось искреннее веселье; и напротив, он
способен был грустить в тот момент, когда все вокруг покатывались от хохота.
Никлин имел репутацию прекрасного мастера по ремонту бытовой техники и
разного рода домашней утвари, но при этом славился своей удивительной
непрактичностью. Словом, Джим Никлин явно выделялся среди прочих жителей
Оринджфилда. Его мягкость, мечтательность неприспособленность к нелегкой
сельской жизни отпугивали женщин. Лучшая половина Оринджфилда ценила в
мужчинах силу, прагматичность, хозяйственность и, конечно же, неуемное
трудолюбие. Так что при выборе мужа женщины вряд ли могли рассматривать
Джима Никлина как серьезного кандидата.
Но сам Никлин отнюдь не страдал от подобной невнимательности, и такое
положение дел его вполне устраивало. Оринджфилд представлял собой сообщество
с низким уровнем технологии, созданное по образу идеализированного городка
американского Среднего Запада года этак 1910 с заимствованиями из быта
английской деревни того же периода. Жили здесь совсем неплохо, несмотря на
отказ его жителей от последних достижений технической мысли. Впрочем, в
случае чрезвычайных обстоятельств к ним всегда можно было прибегнуть,
обратившись за помощью к соседям.
Глядя в окно, Никлин с тревогой наблюдал, как по мосту через реку
перебирается широкоплечий здоровяк Корт Бренниген. Миновав распахнутые
ворота, Бренниген решительно направился к дому Никлина. Стояло прекрасное
весеннее утро, способное поднять настроение даже самому глубокому
пессимисту, но что-то в походке Бреннигена, в его упрямо выдвинутой нижней
челюсти и сжатых кулаках позволяло предположить, что настроен он сейчас
отнюдь не благодушно.
Это был толстый фермер лет шестидесяти. Ему принадлежал участок земли,
простирающийся километров на восемь к северу от городка. Несмотря на свою
тучность, что обычно является признаком добродушия, Бренниген имел репутацию
законченного скандалиста. При ходьбе его огромный живот мерно раскачивался,
и тень от него время от времени перекрывала тень, отбрасываемую широкополой
шляпой. Из кармана поношенной рубашки торчали несколько коричных палочек,
которые Бренниген имел привычку жевать, чтобы перебить запах виски. Никлин
интересовал его лишь как специалист по ремонту всякой всячины.
Дней десять назад Бренниген принес Джиму швейную машинку своей жены,
чтобы тот приварил сломавшуюся лапку. Никлин побаивался
толстяка-скандалиста, хотя и старался не показывать своего страха. Он
пообещал фермеру отремонтировать машину за пару дней. Джим хотел тут же
поручить ремонт своему помощнику Макси Меллому, но как назло, именно в тот
день, когда Бренниген принес свою швейную машинку. Макси не работал. К
следующему утру в мастерской накопилось много срочных заказов, и машинка
Бреннигена как-то забылась. Прошло несколько дней, Бренниген позвонил и
поинтересовался, как обстоит дело с его заказом, но Джим поспешил отделаться
от него под каким-то наспех придуманным предлогом. После звонка Никлин
клятвенно пообещал себе, что больше не станет откладывать дело в долгий ящик
и сейчас же займется швейной машинкой, но, как это ни парадоксально, тут же
совершенно забыл обо всем. Сейчас эта забывчивость казалась ему совершенно
необъяснимой.
Этим утром Никлин все-таки вспомнил о Бреннигене. Именно сейчас в
сарае, приспособленном для сварочных работ. Макси занимался Швейной машинкой
фермера. Ремонт и требовал-то всего лишь нескольких минут, так что Бренниген
не уйдет с пустыми руками, но после сварки металл не успеет остыть, и
толстяк тут же поймет, насколько срочным сочли здесь его заказ.
- Доброе утро, Корт, - поприветствовал Никлин Бреннигена, растянув губы
в радостной улыбке.
Бренниген протиснулся в двери мастерской и, набычившись, направился
прямо к стойке, за которой стоял Джим.
- Отличный сегодня денек, не правда ли?
- Не заметил, - буркнул Бренниген, шаря глазами по полкам, где стояли
отремонтированные приборы. - Где она?
- Она? А, ваша швейная машинка! Макси сейчас ее принесет.
- Она не готова?
- Готова! Конечно же готова, Корт! Она стояла вот здесь, на полке,
дожидаясь вас. - Никлин лихорадочно соображал. - Но сегодня утром я заметил,
что сварка выполнена не слишком аккуратно, и велел Макси исправить эту
оплошность. Я не хотел бы, чтобы ваша супруга поцарапала руку.
Бренниген презрительно выпятил нижнюю губу и посмотрел на Джима как на
назойливую муху.
- Я встретил юного Макси вчера вечером в баре отеля "Виктория" и
поболтал с ним.
Бренниген не отрывал пристального взгляда от лица Джима.
- Вот как? - Никлин нервно вертел в руках пустую кофейную чашку. Он уже
догадался, что последует дальше. - Отлично.
- Я спросил Макси о моей машинке, но тот впервые слышал о ней. Что вы
на это скажете?
Никлин мысленно проклял своего помощника за излишнюю болтливость,
объясняемую то ли глупостью, то ли недостатком преданности.
- Не стоит серьезно относиться к болтовне Макси после того, как он
пропустит пару стаканчиков. У бедного парня от виски в голове все начинает
путаться. - Никлин постарался улыбнуться. - Думаю, у него попросту отшибло
память.
- Да уж, вчера вечером память ему, наверняка, отшибло, - едко заметил
Бренниген, сверля Джима взглядом, - иначе, чем объяснить тот факт, что он не
смог вспомнить о существовании своих родственников в Пойнтинге. О своем
любимом дядюшке, на чьих похоронах Макси недавно присутствовал, он и слыхом
не слыхивал.
- Да что вы?! - Никлин горестно развел руками и тяжело вздохнул. - Моя
беда состоит в том, что я слишком доверяю людям. - Тут его голос
предательски дрогнул: Джим увидел в окно приближающуюся фигуру своего
помощника.
Под мышкой тот нес швейную машинку Бреннигена. Издалека Макси со своими
узкими плечами, крепким торсом и широкими бедрами выглядел гораздо старше
своих девятнадцати лет. Как и многие люди с подобной фигурой, Макси обладал
недюжинной силой. Сейчас он шагал так энергично, что, казалось, под его
ногами проседает земля. Он не стал надевать шляпу, и его череп, выбритый,
чтобы скрыть преждевременную лысину, сверкал на солнце, как бильярдный шар.
Никлин чуть не застонал от отчаяния. Надо же так вляпаться! Встреча
Бреннигена с Макси, которой он надеялся избежать, была теперь неминуема.
"Пожалуйста, Газообразное Позвоночное! - взмолился про себя Джим. -
Пожалуйста, дай Макси немного здравого смысла и преданности. Пусть он не
упоминает о своем умершем дядюшке. Пожалуйста, я ведь прошу так немного..."
Макси энергично протопал по ступенькам и ворвался внутрь. Он с порога
уперся враждебным взглядом в Никлина.
- С какой стати, - требовательно спросил он, - вы сказали мистеру
Бреннигену, что у меня в Пойнтинге был дядя, который недавно умер?
"О, Боже, Макси, что за чудовищная словесная конструкция!" - Как
всегда, когда его загоняли в угол, Джим начинал думать о чем-нибудь
незначительном и совершенно не относящемся к делу. Его лоб взмок от
напряжения.
- Чему вы улыбаетесь? - Бренниген, перегнулся через стойку и вплотную
приблизил свое налитое кровью лицо к Никлину. Джим ощутил душный запах
корицы. - Не вижу ничего смешного!
Никлин, и не подозревавший, что улыбается, растерянно посмотрел на
Бреннигена.
- Джентльмены, здесь должно быть какая-то путаница! - Мозги Джима
вращались подобно мотору, у которого только что полетел приводной ремень. -
Мне кажется, я никогда ничего не говорил о...
Тут Джим осекся, ибо на сцене появился новый персонаж, который, если
повезет, мог положить конец этому неприятному разговору. В окно Никлин
увидел, как по заросшей травой поляне, отделяющей его владения от соседских,
со всех ног бежит Зинди Уайт, особа тринадцати с половиной лет. Зинди и ее
родители были ближайшими соседями Никлина. Сейчас она явно направлялась к
дому Джима. Девочка была самым активным читателем в библиотеке Никлина и,
несмотря на солидную разницу в возрасте, ее можно было назвать лучшим другом
Джима. Глядя на то, как она торопится, Джим заключил - у Зинди припасена для
него какая-то очень важная новость. "Важная новость" могла оказаться чем
угодно - от приобретения давно желанной игрушки до поимки жука какой-нибудь
особенно необычной расцветки. Но что бы там ни было, Джим дал себе слово,
что не упустит своего шанса и найдет способ заполучить билет на свободу.
"Благодарю тебя, о Газообразное Позвоночное!" - патетично подумал про
себя Никлин, вслух же воскликнул:
- А вот и малышка Зинди! Вы только взгляните, как она торопится!
Надеюсь, что у них дома все в порядке.
Прежде, чем Бренниген и Макси успели как-то отреагировать на его слова,
Зинди вихрем ворвалась в распахнутую дверь мастерской.
- Джим! Ты слышал новость?!
Но увидев, что Никлин не один, девочка замолчала. Сцепив руки за
спиной, Зинди обошла стойку и встала рядом с Джимом. Он увидел в этом
проявление солидарности, и теплая волна благодарности затопила его сердце.
- Эй детка, что тебе здесь нужно? - раздраженно спросил Макси.
Зинди холодно посмотрела на своего давнего врага:
- Не твое дело, плешивец!
По лицу Макси Никлин понял - стрела достигла цели. Он пожалел, что не
обладает способностью наносить подобные удары. Джим никогда не отпускал
обидных замечаний по поводу тех недостатков, которыми человека наградила
природа. Другое дело, если в своих неприятных качествах виноват сам человек.
В этом случае все честно. Единственная неувязка состояла в том, что Джим
вообще не умел наносить ударов ни в каких ситуациях.
- По-моему, этому отродью следует преподать урок хороших манер, -
пробурчал Бренниген.
Зинди мгновение изучала его взглядом, и придя к выводу, что вступать в
перепалку с этим противником несколько неосторожно, молча придвинулась к
Никлину.
- Так ты слышал новость, Джим? - тихо прошептала она.
Макси, напряженно прислушивавшийся, тут же встрял:
- Какая еще новость? Ну-ка выкладывай, детка.
Зинди вопросительно посмотрела на Джима. Никлин, желая разрядить
обстановку, кивком попросил ее продолжать.
- Я только что смотрела телевизор: мир переместился, Джим!
Никлин с улыбкой посмотрел на девочку. У Зинди было круглое веснушчатое
лицо с маленьким, но чрезвычайно решительным подбородком и широко
расставленными глазами, которые светились умом и чистотой. За многие годы
общения с девочкой Никлин научился читать это лицо. Он перестал улыбаться -
Зинди выглядела очень встревоженной.
- Что ты имеешь в виду? Как это мир мог переместиться?
- Наверное, кто-то постарался, - загоготал Макси и фальцетом
проверещал: - Может, это у тебя в голове что-то переместилось, дорогуша?
- Я слышала сообщение, - упрямо сказала Зинди. - На небе теперь совсем
другие звезды, Джим. А все корабли, находившиеся снаружи у порталов,
исчезли. После сообщения показали одну женщину, которая совсем недавно
прибыла с Земли, ее зовут Сильвия Лондон. Она сказала, что ее корабль тоже
исчез...
- Совету не следовало допускать телевидение в Оринджфилд, - перебил
девочку Бренниген. - Телевидение лишь разлагает умы, будь оно не ладно! Этот
вот ребенок, - он ткнул пальцем в Зинди, - прекрасный тому пример. Она
ведать не ведает, что происходит на самом деле, а что нет.
Никлин, целиком погруженный в свои мечты, не был абонентом даже
кабельной аудиосети, не говоря уже о телевидении. Но в последние дни он то и
дело слышал разговоры о странном явлении, наблюдаемом вблизи оболочки
Орбитсвиля. Поговаривали, что вдоль поверхности сферы с обеих ее сторон
перемещаются зеленые светящиеся линии. Сам Никлин не мог проверить
истинность этих слухов. В районе Оринджфилда толщина скальных пород и почвы
достигала тысячи метров. Джима всегда несколько пугала мысль о том, что они
живут на внутренней поверхности сферы, диаметр которой составляет 320
миллионов километров, а толщина - всего лишь восемь сантиметров. Все мысли
об этом Никлин постарался загнать поглубже.
Будучи продуктом двухвековой миграции, в процессе которой, по сути
дела, большая часть населения Земли переселилась на Орбитсвиль, Джим Никлин
попросту называл его "миром" и жил так, как жил бы на Земле или любой другой
обычной планете. Но в последние дни это привычное равновесие оказалось
нарушенным. Светящиеся зеленые линии, о которых говорили все вокруг,
представляли собой нечто совершенно необычное, не укладывающееся в рамки
привычного "мира". Кое-кто в городе уже начинал поговаривать, что эти линии
не иначе, как знамение, предвещающее нечто великое и страшное.
Никлин взглянул на девочку:
- Пойдем-ка к тебе домой, Зинди, и попытаемся понять, что все-таки
происходит.
- Эй, но ведь мы не закончили наш разговор, - несколько растерянно
крикнул им вслед Бренниген.
Никлин обернулся к Макси:
- Прими за меня мистера Бреннигена и не забудь выписать ему счет.
Родители Зинди, Чам и Нора Уайт, содержали небольшую ветеринарную
лечебницу по соседству с владениями Никлина. Лечили они лишь мелких домашних
животных, что в глазах местных жителей делало эту пару почти столь же
эксцентричной, как и Джима Никлина. Окрестные фермеры искренне считали, что
тратить силы и время на больных кошек, хомяков и прочую подобную живность -
занятие по меньшей мере нелепое, С их точки зрения, внимания и заботы
достоин был лишь домашний скот, приносящий материальную пользу.
Репутация чудаков в какой-то мере сближала родителей Зинди и Джима
Никлина, но дальше обычной симпатии дело не шло. Для людей, не связанных
кровными узами, супруги Уайты удивительно походили друг на друга - оба
среднего телосложения, с круглыми румяными лицами, остроносые и загорелые до
красновато-коричневого оттенка. Они чем-то напоминали юрких белок, и это
очень нравилось Джиму. Но их неуемное трудолюбие и полное отсутствие чувства
юмора удерживало его от дальнейшего сближения с этой парой.
Уайты, несмотря на свои довольно пуританские взгляды, неожиданно для
окружающих оказались среди немногочисленных абонентов кабельного
телевидения, протянутого в Оринджфилд из Бостон-Бриджа. Чтобы хоть как-то
оправдать эту слабость, Уайты смотрели телевизор лишь по вечерам. Поэтому,
войдя в дом, Никлин очень удивился, застав Нору и Чама перед объемным
телеэкраном. Похоже, тревога Зинди имела все основания: только чрезвычайные
новости могли заставить супругов Уайтов усесться перед телевизором солнечным
утром.
- Доброе утро, Джим! - Чам Уайт жестом пригласил гостя сесть. - Что ты
скажешь обо всем этом?
- Мне сейчас трудно что-либо сказать. Зинди описала все лишь в общих
чертах.
- Да и нас к телевизору позвала именно Зинди! - Чам словно извинялся за
то, что его застали за столь греховным занятием ранним утром. - Что-то
невероятное! Можно ли всему этому верить, Джим? Они утверждают, что
Орбитсвиль переместился!
Никлин отпустил руку Зинди и уселся в огромное кресло.
- Откуда это стало известно?
- Мир вокруг Орбитсвиля изменился. Взгляните!
Никлин сосредоточил внимание на объемном телеэкране. Сейчас изображение
было в два раза меньше реального, и поэтому угол гостиной заполняли карлики,
но карлики, обладавшие нормальным телосложением. Люди явно пребывали в
состоянии крайней растерянности. Вокруг валялись пустые аэрокостюмы -
создавалось такое впечатление, что лужайка усеяна бездыханными трупами.
Зрители могли отчетливо видеть, что место, откуда сейчас велся репортаж,
мало освоено - задний план представлял собой однообразную бескрайнюю
саванну.
- Где это? - спросил Никлин.
- Портал номер тридцать шесть. В этом месте имеется лишь
исследовательская агростанция, - ответил Чам, не отрываясь от телеэкрана.
В этот момент картина покрылась рябью, фигуры людей исказились. Сразу
стало понятно, что это всего лишь голоморфное изображение, проектируемое
двумя лазерными пучками.
- Нас предупредили, что качество репортажа будет плохим. По-видимому,
все спутники связи и стационарные внешние антенны исчезли. Телеинженеры
работают с помощью переносной системы.
- Это любительская съемка, - вставила Нора Уайт, помогая дочери
устроиться у себя на коленях. - Телекомпания решила показать репортаж,
потому что эти люди производили высадку из своего корабля как раз в тот
момент, когда он исчез. И они видели, как все произошло.
Чам поднял руку, призывая к тишине.
- Послушайте, что говорит этот парень.
- Мы сейчас попытаемся вновь связаться с Риком Ренардом, владельцем
грузового корабля "Хоксбид", пытавшегося причалить к порталу тридцать шесть
в тот момент, когда все и случилось. Корабль исчез буквально в никуда, -
взволнованно сказал комментатор.
Картинка изменилась. Из глубины экрана наплывало изображение Ренарда.
Это был молодой жизнерадостный здоровяк с буйной шевелюрой и хорошо
накачанными мышцами.
- Как уже сказали, - начал он, - мой корабль пытался причалить. Все шло
как обычно, но капитан Лессеп почему-то так и не смог завершить маневр.
Казалось, что какая-то сила отталкивает корабль, не позволяя ему
приблизиться к оболочке Орбитсвиля. Сама же оболочка выглядела крайне
необычно - вся поверхность пульсировала бледно-зеленым излучением. Период
пульсаций составлял одну секунду. Возможно, что эти явления связаны между
собой. Но говорить с уверенностью мы не можем. Все было так странно. Я хочу
сказать...
Тут Ренард страдальчески улыбнулся, Никлин увидел, как у здоровяка
задрожали губы. Стало понятно, что этот человек, не привыкший отступать,
сейчас находится в состоянии сильнейшего шока. Он покачал головой и
повернулся к красивой темноволосой девушке, которая выглядела столь же
растерянной и испуганной. Он обхватил ее за плечи, она же уткнулась ему
лицом в грудь. Они словно пытались найти друг у друга защиту от того
неведомого, с чем им пришлось столкнуться.
- Я уже видел эту красотку, - воскликнул Чам таким тоном, словно ждал,
что его тут же наградят призом за находчивость и наблюдательность. - Она
связана с какой-то научной организацией. Эти люди утверждают, что у них есть
доказательство существования жизни после смерти. Ее зовут Сильвия...
Сильвия...
- Лондон, - подсказала Зинди.
- Точно! Сильвия Лондон. Она из фонда "Анима Мунди". Интересно, что она
делала на этом корабле?
- Может быть, тебе отправиться к тридцать шестому порталу и самому
спросить у нее об этом, - неожиданно резко оборвала его Нора.
- Дорогая, у тебя нет никаких оснований для ревности. - Чаму явно
польстил гнев жены. - Впрочем, теперь пройдет немало времени, прежде чем
люди смогут путешествовать между порталами.
- Почему? - удивленно спросил Никлин.
- Но ведь кораблей-то больше нет! Джим, вы чем слушаете? Все, абсолютно
все, что находилось снаружи, исчезло. В том числе и транспортные корабли.
- Я как-то об этом не подумал, - промямлил Джим, поймав сочувственный
взгляд Зинди.
До него только сейчас стала доходить вся серьезность услышанного и
увиденного. Перелет между порталами внутри оболочки Орбитсвиля с помощью
летательных аппаратов, способных развивать скорость, в два раза превышающую
звуковую, занял бы девяносто дней. Такая одиссея не имела никакого смысла.
- Я ждал, что в конце концов все это окажется розыгрышем или ошибкой, -
признался Джим. - Я как-то читал, что лет двести или триста назад на Земле
сделали передачу о пришельцах с соседней планеты. Так эта передача вызвала
массовую панику среди населения, и мне подумалось, что сейчас происходит
что-то подобное.
- Герберт Уэллс, - важно заявил Чам, гордясь своими познаниями, - эту
историю придумал Герберт Уэллс.
- Ну, как бы его там ни звали, он сыграл очень злую шутку.
- Нет, Джим, здесь все иначе, - сказала Нора. - Пора бы им закончить с
этой сентиментальной чепухой и вернуться к ученым из Бичхеда. По крайней
мере, они хоть немного да понимают, что происходит.
Словно откликаясь на ее пожелание, экран помутнел, замерцал цветной
рябью, после чего появилось новое изображение. За круглым столом сидело
несколько человек. Женский голос сообщил, что возобновлена трансляция из
центральной студии Орбитсвиля в Бичхед-Сити. Комментатор представил
экспертов, перечислив все их звания и чины. Первым взял слово энергичный
профессор Карпентер из университета Гарамонда.
- События последних нескольких часов являются уникальными в истории
Оптима Туле, - начал он, - как бы невероятно это ни звучало...
- Да уж, этот парень и впрямь ученый, - громогласно объявил Чам, - кто
бы еще стал так напыщенно именовать наше Большое О.
- Потише, Чам, - проворчала Нора. - Мы все-таки хотим послушать, что он