Страница:
подстерегаю орлов на вершин этой горы, и не стали бы меня тревожить.
Схватив ружье, я встал, осторожно раздвинул палки и высунул голову из
ямы. Я забыл сказать, что горный хребет порос лесом, но ловушка находилась
на открытой поляне. По этой поляне ползли н четвереньках два человека,
прячась в высокой траве; шагов пятьдесят отделяло их от меня.
Медленно-медленно поднял я ружье, прислонил ствол к краю настила, прицелился
в человека, которы полз впереди, и выстрелил. Человек вскрикнул, вскочил,
поднял обе руки и упал на спину; товарищь его тоже вскочил, посмотрел на
убитого и обратился в бегство. Он скрылся в лесу раньше, чем я успел снова
зарядить ружье; я заметил, что ружья у него не было - в руках он держал лук
и щит.
Я почти не сомневался в том, что убил враг наповал, но все же не хотел
рисковать. Нипока царапал мне когтями ногу, ему хотелось выбраться из ямы:
он знал, что после выстрела всегда достается и на его долю кусок мяса.
Зарядив ружье, я взял. волчонка на руки и выпустил его на волю; он отбежал
на несколько шагов, потом остановился, пес тянул носом воздух и повернулся к
ловушке.
Человек, скрывшийся в лесу, был не опасен, так как стрелы его не могли до
меня долететь. Я вылез из ямы и, стоя на четвереньках, посмотрел на рас
простертого воина. Кусты заслоняли его от меня и я мог разглядеть только
ноги, обутые в мокасины Тогда я встал и увидел, что враг мой лежит на спине,
вытянув одну руку. Он был мертв - в этом я не сомневался. Подбежав к нему, я
схватил его лук и колчан из шкуры выдры, снял висевшую у него за спиной
коробку с боевым нарядом и поднял щит, лежавший в кустах. Убитому было зим
тридцать, и я заметил, что он очень красив. Волосы его были заплетены в
косы, а на макушке подстрижены. Я слыхал, что так причесываются индейцы из
племени кроу.
Я не знал, как очутились здесь эти двое, и принял их за разведчиков,
высланных большим отрядом кроу, который находился где-нибудь неподалеку и
вот-вот выйдет из леса. Захватив вещи убитого воина, я побежал домой и на
полпути встретил охотника из нашего лагеря. Когда я рассказал ему о
происшествии на горе, он предложил мне сесть на его лошадь. Прискакав в
лагерь, мы оповестили воинов о том, что в окрестностях рыщет военный отряд
кроу. Нипока, не отстававший от меня, вбежал в наш вигвам и спрятался за
моим ложем; его испугала суматоха, поднявшаяся в лагере.
Я отдал матери трофеи и рассказал о встрече с кроу. Потом я ускакал с
нашими воинами. До поздней ночи рыскали мы по равнинам, но не нашли никаких
следов кроу. Бесследно скрылся и тот воин, который убежал от меня в лес. На
обратном пути я взял чучело волка, так как твердо решил никогда больше не
ловить орлов на этой горе.
Ночью в вигваме Одинокого Ходока собрались старейшины, и я должен был
рассказать им обо всем, что произошло на горе. Не забыл я упомянуть и о
Нипоке. Не будь его со мной, воины кроу подкрались бы к ловушке и застигли
бы меня врасплох.
На следующий день я начал рыть новую яму на вершине горы к северу от
нашего лагеря. Много орлов поймал я в этой ловушке. Счастье улыбалось мне:
ни разу не удалось орлам расцарапать мне руки или поранить меня.
Настал месяц Спелых Ягод. Как-то вечером я поздно вернулся домой. Бабушка
выбежала мне навстречу, обняла меня и, плача и смеясь, сказала, что племя
каина приближается к долине Желтой реки, завтра будут они здесь и вместе с
нами начнут строить вигвам, посвященный Солнцу. И тогда, сказала бабушка,
жрецы каина дадут мне новое имя.
Это была добрая весть. Наши охотники встретили в долине Волчьей реки
охотников из лагеря каина и узнали, что племя переселяется к Желтой реке.
На следующее утро я вернулся к ловушке и взял чучело волка, зная, что
теперь не скоро придется мне ловить орлов. Поздно вечером приехали каина.
Радостной была встреча двух племен. Бабушка моя много времени проводила у
каина, и в наш вигвам забегали старые ее подруги.
Двадцать женщин пикуни и столько же женщин каина дали обет Солнцу
построить священный вигвам. Когда вигвам был возведен, я подвесил к шесту
боевой наряд, который взял у воина кроу, и принес его в жертву Солнцу. Затем
решил я в честь Солнца истязать свое тело. Черной краской намазал я себе
лицо и расплел косы. Красные Крылья сделал на моей спине два продольных
надреза и под полоской кожи между надрезами продернул конец ремня, который
обвязал вокруг полоски. К другому концу был привязан череп бизона. В течение
двух дней я постился и ходил вокруг священного вигвама, волоча за собой
череп. Спина моя горела, словно ее прижигали огнем; от страшной боли я терял
сознание. К вечеру второго дня полоска кожи разорвалась, и я был свободен. Я
так ослабел, что не мог стоять. Мать и бабушка отнесли меня в наш вигвам и
дали мне поесть. По желанию Красных Крыльев, я должен был на следующий день
перечислить в присутствии воинов и старшин все совершенные мною подвиги.
Я перечислил их в полдень. Начал с того, как я убил медведя, а закончил
рассказом о встрече с воином кроу. Мужчины и женщины воспевали мне хвалу, а
барабанщики били в барабаны. Я умолк и почувствовал, что дрожу всем телом;
от похвал кружилась у меня голова. Выступил вперед старый слепой Горный
Вождь, жрец племени каина. Это был тот самый старик, который говорил мне,
что ловцы орлов дали клятву хранить свою тайну.
- Славный воин, отомстивший за смерть наших сыновей! - воскликнул он. - Я
даю тебе новое имя! Старое Солнце, ловец орлов, молю богов, чтобы ты дожил
до глубокой старости!
И все стали выкрикивать мое имя, новое мое имя! А громче всех кричала
бабушка и ее подруги - старухи из племени каина. Встала жена Красных Крыльев
и подала мне выдубленную шкуру белого бизона, на которой нарисовано было
большое Солнце. Я понес эту шкуру в священный вигвам и в присутствии вождей,
жрецов и старшин каина и пикуни повесил ее на шест, принося в дар Солнцу. О,
как были мы счастливы в тот день!
Зиму мы провели на южных равнинах; я ловил орлов и только в очень
холодные дни не выходил на ловлю. Перья из орлиных хвостов я обменивал на
лошадей и бобровые шкурки. А весной сбылась моя мечта: в форт Длинных Ножей
я въехал на быстром коне, а за мной ехали мать и бабушка, погоняя лошадей,
нагруженных мехами и шкурами.
Я уплатил долг Длинноволосому, потом повел моих женщин в комнату, где
хранились товары, и следил за тем, как они отбирали нужные им вещи.
Так началась для меня новая жизнь. В продолжение многих зим я кочевал по
равнинам вместе с племенем пикуни, охотился, сражался с нашими врагами и
ловил орлов.
1. Красные Куртки - канадцы, Длинные Ножи - американцы.
2. Сушеное мясо, растертое в порошок, спрессованное и смешанное с жиром
(Прим. перев.).
3. И-кун-у-ка-тси - Друзья - братство воинов. В состав его входило
двенадцать отрядов, или братств: Птенцы, Голуби, Москиты, Смельчаки, Бешеные
Собаки, Носители Ворона, Собаки, Хвосты, Рога, Быстрые Лисицы, Ловцы,
Бизоны. В отряд Птенцов входили мальчики. Великие воины входили в отряд
Смельчаков. Бизоны - братство глубоких стариков (Прим. авт.).
4. Соответствует нашему "наплевать!" (Прим. перев.).
5. Созвездие Большая Медведица.
6. Каменный Бизон - Окуиток-Стумик. Большая скала, напоминающая лежащего
бизона. Находится она к востоку от Мохнатой Шапки, восточного холма в цепи
Малых Скалистых гор, у поворота Молочной реки. Племена черноногих чтили эту
скалу и верили, что молитвы и жертвоприношения ей обеспечивают победу на
войне и успех на охоте (Прим. авт.).
7. Боевые наряды индейцев хранились в коробках цилиндрической формы
(Прим. перев.).
Редакция Литературы По Всеобщей Истории.
Перевод с английского
Предисловие Джорджа Гриннелла
к первому отдельному изданию
книги Д. Шульца "Моя жизнь среди индейцев"*
Как результат своего длительного пребывания с индейцами
черноногими мистер Шулъц дал нам замечательную повесть. Это живая и
полнокровная картина жизни индейцев. Действие разворачивается в давно
прошедшие времена, в живописной местности, в прериях, где племена жили
своей естественной жизнью, питаясь за счет охоты на бизонов и воюя со
своими соседями-врагами. Это правдивая история, и она совсем не
романтичная в целом, хотя и содержит много романтичных эпизодов. В
абсолютной правдивости - главная ее ценность.
Эта книга представляет исключительный интерес и как чисто
человеческий документ. Она учит пониманию человеческой сущности
краснокожих. Автор преодолел расовые различия и предубеждения и нашел
верный путь к сердцу народа, о котором он пишет. Таких сокровенных
вещей из области внутренней жизни индейцев прежде никто не описывал.
Вызывающая симпатию способность автора в каждом эпизоде выявить его
сущность везде убедительна. Мы ощущаем, что изображаемые им мужчины и
женщины - это мужчины и женщины, живущие в настоящее время. И когда в
индейских палатках на реке Марайас проявляются и набирают силу
естественные человеческие страсти, мы узнаем в черноногих подлинных
созданий человечества, какими мы являемся сами. Здесь те же самые
любовь и ненависть, надежда и страх. Побудительные мотивы, которыми
руководствуются они, те же самые, которыми руководствуемся мы. Индеец
- это тот же белый, только без внешнего лоска цивилизации...
(*1 Джордж Гриннелл (1849-1938)-американский издатель. Автор книг
об индейцах, в частности о черноногих, чейеннах и пауни. Публикатор
ряда книг Д. Шульца, в том числе "Моей жизни среди индейцев" (с.
462-733). Оценка Гриннеллом в 1907 г. особенностей творчества Шульца в
"Моей жизни..." имеет прямое отношение и к другим книгам этого автора.)
Послесловие
Друг черноногих
Джеймс Шульц и его повести
Литературное наследие замечательного американского писателя
Джеймса Шульца известно советскому читателю далеко не достаточно.
Джеймс Уиллард Шульц родился в Бунвилле (штат Нью-Йорк) 26
августа 1859 г.
"Родные мои, - вспоминал впоследствии он, - принадлежали к
старому гордому пуританскому роду". Однако рутина размеренной жизни
маленького городка Новой Англии с детских лет претила любознательному
и живому мальчику. Шульц любил лес и реку, ружье и удочку. "С ранней
юности, - писал он, - я чувствовал себя счастливым только в большом
лесу...".
Официальные школьные премудрости его не увлекали. Другое дело -
книги о путешествиях. Только что кончилась гражданская война, когда
Север воевал против Юга. Молодая американская нация неудержимо
устремилась на Запад. М. Льюис, Д. Кларк, Д. Кэтлин становятся
любимыми авторами Шульца.
Однако после школы по настоянию родителей, мечтавших о его
карьере офицера, молодому Джеймсу пришлось заниматься в Пикскил
милитари академи, готовившей к поступлению в Уэст Пойнт - высшее
офицерское училище США.
Но желание увидеть собственными глазами Запад его не оставило. И
вот в 1877 г. он добился разрешения у матери и опекуна на поездку за
Миссисипи для охоты на бизонов при условии возвращения осенью и
продолжения учебы. Как признавался Д. Шульц, "я не сдержал своего
слова: свободная жизнь на Западе привела меня в восторг, и я не смог
вернуться обратно". На территории нынешнего штата Монтана он
встретился с индейцами-черноногими и навсегда связал себя с ними:
сначала как член одного из этих племен - южных черноногих, пикуни
(пиеган), затем как автор многочисленных повестей на сюжеты из их
жизни.
Время, когда Шульц прибыл к индейцам северных прерий, было
переломным в их жизни. Весной 1879 г. поредевшие стада бизонов -
основы жизни и благосостояния кочевых индейских племен - стали
покидать пределы Канады и предгорья Скалистых гор. Однако южнее
Миссури, где обосновался Шульц, бизонов было еще много. Он успел
увидеть своими глазами и принять участие в знаменитой конной охоте
индейцев на бизонов - охоте, по-спортивному захватывающей и очень
опасной. Выбрав удобный момент, всадники во весь опор мчались на
специально обученных лошадях вслед за бизонами, стреляя из луков и
ружей. Нередко лошадь ломала ноги в норах грызунов, которыми были
усеяны прерии, и всадник падал и получал тяжелую травму или погибал.
Иногда раненый бизон бросался на охотника и поднимал его на рога.
Пережитые в прериях приключения позднее нашли отражение на страницах
повестей Шульца и сообщили его книгам неповторимую достоверность и
особый колорит.
Друзья Шульца - Джозеф Кипп и Хью Монро - ввели его в состав
племени пикуни, он женился на индианке Мутси-авотан-аки - Женщине С
Хорошим Щитом (в автобиографической повести "Моя жизнь среди индейцев"
она поэтично описывается автором под именем Нэт-а-ки как "лучшее из
действующих лиц" его повествований).
Длинные зимние вечера Шульц проводил в вигвамах Монро и его
индейских друзей. "Я хотел узнать этот народ, - подчеркивал Шульц, -
узнать как следует, и я считал, что единственный путь для достижения
этой цели - пожить некоторое время их жизнью". У костров в вигвамах
вместе с Шульцем собирались слушать истории о былых подвигах
многочисленные гости: и старики, вспоминавшие свою молодость (среди
них герои будущих книг Шульца - в их числе Апок, Черная Выдра, Апси),
и индейская молодежь, жадно слушавшая о прошлом.
Видимо, успел Шульц участвовать и в военных походах черноногих
(ведь последний набег пикуни на их основных врагов - кроу состоялся в
1885 г., т. е. через шесть-семь лет после того, как, по собственным
словам Шульца, "он стал индейцем"). Весь ритуал подготовки
воинов-пикуни к походу, "потение в священном вигваме", чувства и
переживания молодого воина в бою, идущего навстречу смертельной
опасности, описаны им с исчерпывающим знанием дела, с высокой степенью
реализма, явно питавшегося личными впечатлениями.
Как сообщал сам Шульц, финансовой основой его "индейских дел"
было участие в торговле мехами (шкурами бизонов, бобров волков и
других животных) с индейскими племенами, а также и в таком
высокодоходном, но морально уязвимом деле, как торговля спиртным. "Я
не оправдываю торговлю виски, - позднее каялся сам Шульц. - Спаивание
индейцев - зло, чистое зло, и никто лучше нас не понимал этого, когда
мы разливали зелье... Во всем этом деле была лишь одна смягчающая зло
черта... По сравнению с различными правительственными чиновниками и
группами политиканов грабившими индейцев и вынуждавшими их умирать от
голода в резервациях после исчезновения бизонов, мы были просто
святыми".
После того как в 1883 г. бизоны неожиданно (как для индейцев так
и почти для всех белых) были истреблены, Шульц начинает вести полную
скитаний жизнь: в качестве проводника по лицензии он сопровождает
охотничьи экспедиции, обследует горы и дает им названия, участвует в
организации национального парка Глейшер. Драматичным для него стал
1903 г., когда умерла Мутси-авотан-аки, а Шульцу, обвиненному в
неразрешенной охоте на горных баранов, чтобы избежать тюрьмы, пришлось
бежать в Канаду, а затем скитаться по другим штатам США. В Монтану он
смог вернуться только в 1915 г.
Но именно в эти годы испытаний Шульц начинает писать. Накопленные
впечатления о жизни, быте и военных подвигах индейцев, их мифологии
начали кристаллизоваться в его многочисленных коротких повестях.
Большую роль здесь сыграл другой замечательный знаток индейцев -
Джордж Гриннелл, который в издательстве "Форест энд стрим" сначала
опубликовал беллетризированные воспоминания Шульца под псевдонимом У.
Андерсон. Первоначально они вышли отдельными выпусками под названием
"В палатках черноногих". Затем повести Шульца стали публиковаться как
самостоятельные книги.
Постепенно у Шульца сложился ряд характерных художественных
приемов: рассказ от первого лица, придающий событиям особую
достоверность, динамичное и быстрое развитие сюжета, обилие
этнографических описаний индейского быта, привычек, традиций, обычное
десяти-двенадцатизвенное членение повести.
К американскому читателю (прежде всего молодому) пришел целый мир
индейцев Шульца, с их стремлением к чести, подвигам, благу своего
племени - живых людей, иногда даже слегка идеализированных, но всегда
выписанных сочно и ярко, на фоне величественной природы американского
Запада.
"Широко раскинувшиеся побуревшие прерии; далекие крутые холмы с
плоским верхом; за ними огромные горы с синими склонами и острыми
вершинами, покрытыми снеговыми шапками; запах полыни и дыма костров
лагеря; гром десятков тысяч копыт бизонов, бегущих по твердой сухой
земле; протяжный тоскливый вой волков в ночной тишине - как я любил
все это!" - с болью восклицал Шульц, когда юность стала невозвратным
прошлым и деятельность белого человека - "страшного разрушителя" -
превратила многие районы прежде плодородных прерий в сухую
полупустыню.
Среди книг Шулъца несколько особняком стоит его первая,
автобиографическая повесть. Прежние комментаторы биографии Шульца уже
отмечали, что многие события, которые он описывает как достоверно
происшедшие на его глазах, в действительности он видеть не мог -
следует еще раз напомнить, что в прериях Монтаны он появился только в
самом конце 70-х годов XIX в. Однако сила художественного воображения,
знание прошлого индейцев, собственные впечатления сделали написанные
страницы достоверными и убедительными. История и быт черноногих в
30-70-х годах XIX в. изображены колоритно и ярко.
Умер 88-летний Д. У. Шульц 11 июня 1947 г.*, получив в США
признание как писатель по индейской тематике, но в основном как
писатель, интересный для юношества, - взрослая и практичная Америка
особо острого интереса к его творчеству не проявила. Между тем книги
Шульца не только учили добру, чести, верности долгу. Они -
интереснейший и во многом уникальный источник знаний о прошлом
североамериканских индейцев, своеобразная энциклопедия жизни индейских
племен Запада Северной Америки в XIX в. Пером Шульца воссоздавались
обычаи и прошлое навахов, пуэбло-тэва, кроу, гровантров и других
народов, населявших США и Канаду от реки Саскачеван до Мексики, на
территориях провинций Альберта и Саскачеван, штатов Монтана, Вайоминг,
Колорадо и Нью-Мексико. И конечно, среди этих индейских племен
наибольший интерес у Шульца вызывали племена Конфедерации черноногих,
с которыми он связал свою жизнь, приняв индейское имя Ап-и-кун-и**. (*
К этому времени его и Мутси-авотан-аки сын - Харт Мерриам Шульц
(Одинокий Волк) - уже стал оригинальным скульптором. ** Значение этого
имени сам Шульц в разные годы объяснял по-разному. В 1936 г. он писал,
что его точный перевод с языка сиксика - Далекая Белая Рубаха. Шульц
объяснял, что это имя он заимствовал у одного из вождей пикуни,
Бегущего Журавля, который носил его в детстве, до обычной перемены
имени у воинов после первого похода.)
Черноногие в XIX в. - типичный индейский народ прерий, конных
охотников на бизонов. Бизоны - основа его благосостояния. Охота
регламентировалась строгими правилами, нарушение которых каралось в
условиях племенной демократии строго, невзирая на заслуги
провинившегося.
"И что за чудесная организация этот родовой строй во всей его
наивности и простоте... - отмечал Фридрих Энгельс, характеризуя
племенную демократию индейцев. - Все вопросы решают сами
заинтересованные лица, и в большинстве случаев вековой обычай уже все
урегулировал. Бедных и нуждающихся не может быть - коммунистическое
хозяйство и род знают свои обязанности по отношению к престарелым,
больным и изувеченным на войне. Все равны и свободны, в том числе и
женщины".
Весь материал книг Шульца прекрасно иллюстрирует это наблюдение
Энгельса. Хотя в племени уже появляются более состоятельные люди (их
богатство в основном составляют табуны лошадей, добытые во время
военных походов), ниже определенного уровня благосостояние черноногих
(пока были бизоны) не опускалось. Сироты Апок и его сестра Питаки,
например, хотя и были вынуждены есть жилистое мясо, но никогда
по-настоящему не голодали.
Шульц показывает, как постепенно у черноногих начинают
образовываться элементы наследственной власти. Хотя, пока каждый
взрослый мужчина в племени был воином, первобытная демократия была еще
в полном расцвете, у черноногих стало расти влияние отдельных вождей.
В ряде повестей Шульца хорошо раскрыты авторитет и влияние в первой
трети XIX в. Одинокого Ходока - великого вождя клана Короткие Шкуры и
всего племени пикуни. По словам индейца Апока, "все относились к нему
с любовью и уважением, потому что был он человеком смелым,
справедливым, добрым и всегда помогал беднякам". Вместе с тем в "Ловце
орлов" говорится о громадном вигваме Одинокого Ходока, а в "Моей жизни
среди индейцев" рассказывается о ручных медведях-гризли, которые одно
время охраняли жилище вождя.
Как уже отмечалось, у черноногих начинает образовываться и
наследственная власть. Так, Черная Выдра - сын военного вождя пикуни
Одинокого Бизона - идет дальше своего вспыльчивого и своенравного отца
и под именем Вигвамного Шеста становится на рубеже 70 - 80-х годов
вождем всего племени пикуни.
В жизни индейцев прерий большое место занимал культ Солнца,
связанные с этим верования в "тайных помощников" - духов, священные
пляски, которые должны были обеспечить удачу на охоте и в бою и вообще
благосостояние племени. Большую роль в делах племен играли союзы или
братства воинов, без поддержки которых вожди племен не могли начинать
никаких важных дел. Шульц подробно и правдиво изображает обсуждение
заключения мира с кроу, для чего потребовалось согласие основных
военных братств пикуни.
В дальнейшем, при падении авторитета военных братств, некоторые
вожди приобретают особую власть и начинают применять к членам племени
открытое насилие - таков, например, изображенный Шульцем вождь кайна
Телячья Рубашка, которого ненавидело и боялось все племя.
Книги Шульца, наконец, уникальный источник по всей истории того
сложного политического образования индейцев, которое в литературе
получило название "Конфедерация черноногих". Как сообщает Шульц (и
современная наука это подтверждает), черноногие делились на три
родственных племени: сиксика (собственно черноногие, или блэкфут),
кайна (блад) и пикуни (южные черноногие, или пиеганы).
Здесь уместно сказать о названиях этих племен. Если с сиксикой
все ясно - это дословный перевод слова "черноногие", то кайна, по
словам Шульца, переводится как "много вождей". Сиксика и кайна - это
самоназвания племен. В англоязычной литературе (и в некоторых повестях
Шульца) употребляется и другое название кайна - блад, что переводится
как "кровь", "кровавый". Это название было дано индейцами кри.
Некоторые исследователи считали, что так их называли из-за любви к
красной ритуальной раскраске. Во всяком случае сами кайна так себя не
называли.
Еще сложнее с названием южных черноногих. Ему повезло еще меньше,
чем другим племенам Конфедерации. Именно Шульц сообщает нам
самоназвание племени (пе-кун-ни или пикуни, что означает "в пышные
одежды разодетые"). В англоязычной литературе (а вслед за ней и в
солидных трудах советских ученых, включая даже последний
энциклопедический справочник "Народы мира") это название заменено
другим - пиеганы. Происхождение этого слова выводят от названия
кожаных накидок, не имевших украшения. Д. Шульц не был согласен с
таким толкованием и доказывал, что слово "пиеганы" - просто искаженная
передача самоназвания племени пикуни.
Конфедерация черноногих имела богатую и славную историю.
Современные исследователи считают, что в далеком прошлом черноногие
занимались земледелием и охотой в долине реки Ред-Ривер, западнее
Великих озер. Передвинувшись затем в юго-западном направлении, они
углубились в глубь прерий. Конная охота на бизонов стала их основным
занятием.
В ходе успешной борьбы с враждебными им племенами ассинибойнов,
кроу, снейк и кри черноногие овладели обширной и богатой охотничьей
территорией от реки Саскачеван (Канада) до реки Йеллоустон (США) -
почти 400 миль длиной и 350 шириной.
Как пишет американский знаток истории индейцев Кларк Уисслер,
"китайцы, чтобы сдержать своих врагов, должны были построить стену, в
то время как черноногие нашли много более эффективное препятствие,
воздвигнутое самой природой еще до того, как они появились в своем
отечестве... Здесь они стояли спиной к Скалистым горам, лицом - на
восток. Они имели мало оснований бояться нападения с запада, потому
что эти крутые, суровые, почти непроходимые горы сдерживали
агрессоров".
Первые белые, познакомившиеся с черноногими в середине XVIII в.,
отмечали, что последние уже имели лошадей. На белых (это были
преимущественно торговцы мехами) произвели сильное впечатление
дисциплина и авторитет вождей в племенах Конфедерации черноногих, а
также чистота и деловитость в их лагерях.
Особо интересно то, что, как считают американские историки,
черноногие при первых контактах с белыми (около 1750 г.) еще не имели
огнестрельного оружия и других европейских товаров. И, несмотря на
это, Конфедерация уже установила контроль над обширными прериями,
примыкающими с востока к Скалистым горам, и успешно воевала с
Схватив ружье, я встал, осторожно раздвинул палки и высунул голову из
ямы. Я забыл сказать, что горный хребет порос лесом, но ловушка находилась
на открытой поляне. По этой поляне ползли н четвереньках два человека,
прячась в высокой траве; шагов пятьдесят отделяло их от меня.
Медленно-медленно поднял я ружье, прислонил ствол к краю настила, прицелился
в человека, которы полз впереди, и выстрелил. Человек вскрикнул, вскочил,
поднял обе руки и упал на спину; товарищь его тоже вскочил, посмотрел на
убитого и обратился в бегство. Он скрылся в лесу раньше, чем я успел снова
зарядить ружье; я заметил, что ружья у него не было - в руках он держал лук
и щит.
Я почти не сомневался в том, что убил враг наповал, но все же не хотел
рисковать. Нипока царапал мне когтями ногу, ему хотелось выбраться из ямы:
он знал, что после выстрела всегда достается и на его долю кусок мяса.
Зарядив ружье, я взял. волчонка на руки и выпустил его на волю; он отбежал
на несколько шагов, потом остановился, пес тянул носом воздух и повернулся к
ловушке.
Человек, скрывшийся в лесу, был не опасен, так как стрелы его не могли до
меня долететь. Я вылез из ямы и, стоя на четвереньках, посмотрел на рас
простертого воина. Кусты заслоняли его от меня и я мог разглядеть только
ноги, обутые в мокасины Тогда я встал и увидел, что враг мой лежит на спине,
вытянув одну руку. Он был мертв - в этом я не сомневался. Подбежав к нему, я
схватил его лук и колчан из шкуры выдры, снял висевшую у него за спиной
коробку с боевым нарядом и поднял щит, лежавший в кустах. Убитому было зим
тридцать, и я заметил, что он очень красив. Волосы его были заплетены в
косы, а на макушке подстрижены. Я слыхал, что так причесываются индейцы из
племени кроу.
Я не знал, как очутились здесь эти двое, и принял их за разведчиков,
высланных большим отрядом кроу, который находился где-нибудь неподалеку и
вот-вот выйдет из леса. Захватив вещи убитого воина, я побежал домой и на
полпути встретил охотника из нашего лагеря. Когда я рассказал ему о
происшествии на горе, он предложил мне сесть на его лошадь. Прискакав в
лагерь, мы оповестили воинов о том, что в окрестностях рыщет военный отряд
кроу. Нипока, не отстававший от меня, вбежал в наш вигвам и спрятался за
моим ложем; его испугала суматоха, поднявшаяся в лагере.
Я отдал матери трофеи и рассказал о встрече с кроу. Потом я ускакал с
нашими воинами. До поздней ночи рыскали мы по равнинам, но не нашли никаких
следов кроу. Бесследно скрылся и тот воин, который убежал от меня в лес. На
обратном пути я взял чучело волка, так как твердо решил никогда больше не
ловить орлов на этой горе.
Ночью в вигваме Одинокого Ходока собрались старейшины, и я должен был
рассказать им обо всем, что произошло на горе. Не забыл я упомянуть и о
Нипоке. Не будь его со мной, воины кроу подкрались бы к ловушке и застигли
бы меня врасплох.
На следующий день я начал рыть новую яму на вершине горы к северу от
нашего лагеря. Много орлов поймал я в этой ловушке. Счастье улыбалось мне:
ни разу не удалось орлам расцарапать мне руки или поранить меня.
Настал месяц Спелых Ягод. Как-то вечером я поздно вернулся домой. Бабушка
выбежала мне навстречу, обняла меня и, плача и смеясь, сказала, что племя
каина приближается к долине Желтой реки, завтра будут они здесь и вместе с
нами начнут строить вигвам, посвященный Солнцу. И тогда, сказала бабушка,
жрецы каина дадут мне новое имя.
Это была добрая весть. Наши охотники встретили в долине Волчьей реки
охотников из лагеря каина и узнали, что племя переселяется к Желтой реке.
На следующее утро я вернулся к ловушке и взял чучело волка, зная, что
теперь не скоро придется мне ловить орлов. Поздно вечером приехали каина.
Радостной была встреча двух племен. Бабушка моя много времени проводила у
каина, и в наш вигвам забегали старые ее подруги.
Двадцать женщин пикуни и столько же женщин каина дали обет Солнцу
построить священный вигвам. Когда вигвам был возведен, я подвесил к шесту
боевой наряд, который взял у воина кроу, и принес его в жертву Солнцу. Затем
решил я в честь Солнца истязать свое тело. Черной краской намазал я себе
лицо и расплел косы. Красные Крылья сделал на моей спине два продольных
надреза и под полоской кожи между надрезами продернул конец ремня, который
обвязал вокруг полоски. К другому концу был привязан череп бизона. В течение
двух дней я постился и ходил вокруг священного вигвама, волоча за собой
череп. Спина моя горела, словно ее прижигали огнем; от страшной боли я терял
сознание. К вечеру второго дня полоска кожи разорвалась, и я был свободен. Я
так ослабел, что не мог стоять. Мать и бабушка отнесли меня в наш вигвам и
дали мне поесть. По желанию Красных Крыльев, я должен был на следующий день
перечислить в присутствии воинов и старшин все совершенные мною подвиги.
Я перечислил их в полдень. Начал с того, как я убил медведя, а закончил
рассказом о встрече с воином кроу. Мужчины и женщины воспевали мне хвалу, а
барабанщики били в барабаны. Я умолк и почувствовал, что дрожу всем телом;
от похвал кружилась у меня голова. Выступил вперед старый слепой Горный
Вождь, жрец племени каина. Это был тот самый старик, который говорил мне,
что ловцы орлов дали клятву хранить свою тайну.
- Славный воин, отомстивший за смерть наших сыновей! - воскликнул он. - Я
даю тебе новое имя! Старое Солнце, ловец орлов, молю богов, чтобы ты дожил
до глубокой старости!
И все стали выкрикивать мое имя, новое мое имя! А громче всех кричала
бабушка и ее подруги - старухи из племени каина. Встала жена Красных Крыльев
и подала мне выдубленную шкуру белого бизона, на которой нарисовано было
большое Солнце. Я понес эту шкуру в священный вигвам и в присутствии вождей,
жрецов и старшин каина и пикуни повесил ее на шест, принося в дар Солнцу. О,
как были мы счастливы в тот день!
Зиму мы провели на южных равнинах; я ловил орлов и только в очень
холодные дни не выходил на ловлю. Перья из орлиных хвостов я обменивал на
лошадей и бобровые шкурки. А весной сбылась моя мечта: в форт Длинных Ножей
я въехал на быстром коне, а за мной ехали мать и бабушка, погоняя лошадей,
нагруженных мехами и шкурами.
Я уплатил долг Длинноволосому, потом повел моих женщин в комнату, где
хранились товары, и следил за тем, как они отбирали нужные им вещи.
Так началась для меня новая жизнь. В продолжение многих зим я кочевал по
равнинам вместе с племенем пикуни, охотился, сражался с нашими врагами и
ловил орлов.
1. Красные Куртки - канадцы, Длинные Ножи - американцы.
2. Сушеное мясо, растертое в порошок, спрессованное и смешанное с жиром
(Прим. перев.).
3. И-кун-у-ка-тси - Друзья - братство воинов. В состав его входило
двенадцать отрядов, или братств: Птенцы, Голуби, Москиты, Смельчаки, Бешеные
Собаки, Носители Ворона, Собаки, Хвосты, Рога, Быстрые Лисицы, Ловцы,
Бизоны. В отряд Птенцов входили мальчики. Великие воины входили в отряд
Смельчаков. Бизоны - братство глубоких стариков (Прим. авт.).
4. Соответствует нашему "наплевать!" (Прим. перев.).
5. Созвездие Большая Медведица.
6. Каменный Бизон - Окуиток-Стумик. Большая скала, напоминающая лежащего
бизона. Находится она к востоку от Мохнатой Шапки, восточного холма в цепи
Малых Скалистых гор, у поворота Молочной реки. Племена черноногих чтили эту
скалу и верили, что молитвы и жертвоприношения ей обеспечивают победу на
войне и успех на охоте (Прим. авт.).
7. Боевые наряды индейцев хранились в коробках цилиндрической формы
(Прим. перев.).
Редакция Литературы По Всеобщей Истории.
Перевод с английского
Предисловие Джорджа Гриннелла
к первому отдельному изданию
книги Д. Шульца "Моя жизнь среди индейцев"*
Как результат своего длительного пребывания с индейцами
черноногими мистер Шулъц дал нам замечательную повесть. Это живая и
полнокровная картина жизни индейцев. Действие разворачивается в давно
прошедшие времена, в живописной местности, в прериях, где племена жили
своей естественной жизнью, питаясь за счет охоты на бизонов и воюя со
своими соседями-врагами. Это правдивая история, и она совсем не
романтичная в целом, хотя и содержит много романтичных эпизодов. В
абсолютной правдивости - главная ее ценность.
Эта книга представляет исключительный интерес и как чисто
человеческий документ. Она учит пониманию человеческой сущности
краснокожих. Автор преодолел расовые различия и предубеждения и нашел
верный путь к сердцу народа, о котором он пишет. Таких сокровенных
вещей из области внутренней жизни индейцев прежде никто не описывал.
Вызывающая симпатию способность автора в каждом эпизоде выявить его
сущность везде убедительна. Мы ощущаем, что изображаемые им мужчины и
женщины - это мужчины и женщины, живущие в настоящее время. И когда в
индейских палатках на реке Марайас проявляются и набирают силу
естественные человеческие страсти, мы узнаем в черноногих подлинных
созданий человечества, какими мы являемся сами. Здесь те же самые
любовь и ненависть, надежда и страх. Побудительные мотивы, которыми
руководствуются они, те же самые, которыми руководствуемся мы. Индеец
- это тот же белый, только без внешнего лоска цивилизации...
(*1 Джордж Гриннелл (1849-1938)-американский издатель. Автор книг
об индейцах, в частности о черноногих, чейеннах и пауни. Публикатор
ряда книг Д. Шульца, в том числе "Моей жизни среди индейцев" (с.
462-733). Оценка Гриннеллом в 1907 г. особенностей творчества Шульца в
"Моей жизни..." имеет прямое отношение и к другим книгам этого автора.)
Послесловие
Друг черноногих
Джеймс Шульц и его повести
Литературное наследие замечательного американского писателя
Джеймса Шульца известно советскому читателю далеко не достаточно.
Джеймс Уиллард Шульц родился в Бунвилле (штат Нью-Йорк) 26
августа 1859 г.
"Родные мои, - вспоминал впоследствии он, - принадлежали к
старому гордому пуританскому роду". Однако рутина размеренной жизни
маленького городка Новой Англии с детских лет претила любознательному
и живому мальчику. Шульц любил лес и реку, ружье и удочку. "С ранней
юности, - писал он, - я чувствовал себя счастливым только в большом
лесу...".
Официальные школьные премудрости его не увлекали. Другое дело -
книги о путешествиях. Только что кончилась гражданская война, когда
Север воевал против Юга. Молодая американская нация неудержимо
устремилась на Запад. М. Льюис, Д. Кларк, Д. Кэтлин становятся
любимыми авторами Шульца.
Однако после школы по настоянию родителей, мечтавших о его
карьере офицера, молодому Джеймсу пришлось заниматься в Пикскил
милитари академи, готовившей к поступлению в Уэст Пойнт - высшее
офицерское училище США.
Но желание увидеть собственными глазами Запад его не оставило. И
вот в 1877 г. он добился разрешения у матери и опекуна на поездку за
Миссисипи для охоты на бизонов при условии возвращения осенью и
продолжения учебы. Как признавался Д. Шульц, "я не сдержал своего
слова: свободная жизнь на Западе привела меня в восторг, и я не смог
вернуться обратно". На территории нынешнего штата Монтана он
встретился с индейцами-черноногими и навсегда связал себя с ними:
сначала как член одного из этих племен - южных черноногих, пикуни
(пиеган), затем как автор многочисленных повестей на сюжеты из их
жизни.
Время, когда Шульц прибыл к индейцам северных прерий, было
переломным в их жизни. Весной 1879 г. поредевшие стада бизонов -
основы жизни и благосостояния кочевых индейских племен - стали
покидать пределы Канады и предгорья Скалистых гор. Однако южнее
Миссури, где обосновался Шульц, бизонов было еще много. Он успел
увидеть своими глазами и принять участие в знаменитой конной охоте
индейцев на бизонов - охоте, по-спортивному захватывающей и очень
опасной. Выбрав удобный момент, всадники во весь опор мчались на
специально обученных лошадях вслед за бизонами, стреляя из луков и
ружей. Нередко лошадь ломала ноги в норах грызунов, которыми были
усеяны прерии, и всадник падал и получал тяжелую травму или погибал.
Иногда раненый бизон бросался на охотника и поднимал его на рога.
Пережитые в прериях приключения позднее нашли отражение на страницах
повестей Шульца и сообщили его книгам неповторимую достоверность и
особый колорит.
Друзья Шульца - Джозеф Кипп и Хью Монро - ввели его в состав
племени пикуни, он женился на индианке Мутси-авотан-аки - Женщине С
Хорошим Щитом (в автобиографической повести "Моя жизнь среди индейцев"
она поэтично описывается автором под именем Нэт-а-ки как "лучшее из
действующих лиц" его повествований).
Длинные зимние вечера Шульц проводил в вигвамах Монро и его
индейских друзей. "Я хотел узнать этот народ, - подчеркивал Шульц, -
узнать как следует, и я считал, что единственный путь для достижения
этой цели - пожить некоторое время их жизнью". У костров в вигвамах
вместе с Шульцем собирались слушать истории о былых подвигах
многочисленные гости: и старики, вспоминавшие свою молодость (среди
них герои будущих книг Шульца - в их числе Апок, Черная Выдра, Апси),
и индейская молодежь, жадно слушавшая о прошлом.
Видимо, успел Шульц участвовать и в военных походах черноногих
(ведь последний набег пикуни на их основных врагов - кроу состоялся в
1885 г., т. е. через шесть-семь лет после того, как, по собственным
словам Шульца, "он стал индейцем"). Весь ритуал подготовки
воинов-пикуни к походу, "потение в священном вигваме", чувства и
переживания молодого воина в бою, идущего навстречу смертельной
опасности, описаны им с исчерпывающим знанием дела, с высокой степенью
реализма, явно питавшегося личными впечатлениями.
Как сообщал сам Шульц, финансовой основой его "индейских дел"
было участие в торговле мехами (шкурами бизонов, бобров волков и
других животных) с индейскими племенами, а также и в таком
высокодоходном, но морально уязвимом деле, как торговля спиртным. "Я
не оправдываю торговлю виски, - позднее каялся сам Шульц. - Спаивание
индейцев - зло, чистое зло, и никто лучше нас не понимал этого, когда
мы разливали зелье... Во всем этом деле была лишь одна смягчающая зло
черта... По сравнению с различными правительственными чиновниками и
группами политиканов грабившими индейцев и вынуждавшими их умирать от
голода в резервациях после исчезновения бизонов, мы были просто
святыми".
После того как в 1883 г. бизоны неожиданно (как для индейцев так
и почти для всех белых) были истреблены, Шульц начинает вести полную
скитаний жизнь: в качестве проводника по лицензии он сопровождает
охотничьи экспедиции, обследует горы и дает им названия, участвует в
организации национального парка Глейшер. Драматичным для него стал
1903 г., когда умерла Мутси-авотан-аки, а Шульцу, обвиненному в
неразрешенной охоте на горных баранов, чтобы избежать тюрьмы, пришлось
бежать в Канаду, а затем скитаться по другим штатам США. В Монтану он
смог вернуться только в 1915 г.
Но именно в эти годы испытаний Шульц начинает писать. Накопленные
впечатления о жизни, быте и военных подвигах индейцев, их мифологии
начали кристаллизоваться в его многочисленных коротких повестях.
Большую роль здесь сыграл другой замечательный знаток индейцев -
Джордж Гриннелл, который в издательстве "Форест энд стрим" сначала
опубликовал беллетризированные воспоминания Шульца под псевдонимом У.
Андерсон. Первоначально они вышли отдельными выпусками под названием
"В палатках черноногих". Затем повести Шульца стали публиковаться как
самостоятельные книги.
Постепенно у Шульца сложился ряд характерных художественных
приемов: рассказ от первого лица, придающий событиям особую
достоверность, динамичное и быстрое развитие сюжета, обилие
этнографических описаний индейского быта, привычек, традиций, обычное
десяти-двенадцатизвенное членение повести.
К американскому читателю (прежде всего молодому) пришел целый мир
индейцев Шульца, с их стремлением к чести, подвигам, благу своего
племени - живых людей, иногда даже слегка идеализированных, но всегда
выписанных сочно и ярко, на фоне величественной природы американского
Запада.
"Широко раскинувшиеся побуревшие прерии; далекие крутые холмы с
плоским верхом; за ними огромные горы с синими склонами и острыми
вершинами, покрытыми снеговыми шапками; запах полыни и дыма костров
лагеря; гром десятков тысяч копыт бизонов, бегущих по твердой сухой
земле; протяжный тоскливый вой волков в ночной тишине - как я любил
все это!" - с болью восклицал Шульц, когда юность стала невозвратным
прошлым и деятельность белого человека - "страшного разрушителя" -
превратила многие районы прежде плодородных прерий в сухую
полупустыню.
Среди книг Шулъца несколько особняком стоит его первая,
автобиографическая повесть. Прежние комментаторы биографии Шульца уже
отмечали, что многие события, которые он описывает как достоверно
происшедшие на его глазах, в действительности он видеть не мог -
следует еще раз напомнить, что в прериях Монтаны он появился только в
самом конце 70-х годов XIX в. Однако сила художественного воображения,
знание прошлого индейцев, собственные впечатления сделали написанные
страницы достоверными и убедительными. История и быт черноногих в
30-70-х годах XIX в. изображены колоритно и ярко.
Умер 88-летний Д. У. Шульц 11 июня 1947 г.*, получив в США
признание как писатель по индейской тематике, но в основном как
писатель, интересный для юношества, - взрослая и практичная Америка
особо острого интереса к его творчеству не проявила. Между тем книги
Шульца не только учили добру, чести, верности долгу. Они -
интереснейший и во многом уникальный источник знаний о прошлом
североамериканских индейцев, своеобразная энциклопедия жизни индейских
племен Запада Северной Америки в XIX в. Пером Шульца воссоздавались
обычаи и прошлое навахов, пуэбло-тэва, кроу, гровантров и других
народов, населявших США и Канаду от реки Саскачеван до Мексики, на
территориях провинций Альберта и Саскачеван, штатов Монтана, Вайоминг,
Колорадо и Нью-Мексико. И конечно, среди этих индейских племен
наибольший интерес у Шульца вызывали племена Конфедерации черноногих,
с которыми он связал свою жизнь, приняв индейское имя Ап-и-кун-и**. (*
К этому времени его и Мутси-авотан-аки сын - Харт Мерриам Шульц
(Одинокий Волк) - уже стал оригинальным скульптором. ** Значение этого
имени сам Шульц в разные годы объяснял по-разному. В 1936 г. он писал,
что его точный перевод с языка сиксика - Далекая Белая Рубаха. Шульц
объяснял, что это имя он заимствовал у одного из вождей пикуни,
Бегущего Журавля, который носил его в детстве, до обычной перемены
имени у воинов после первого похода.)
Черноногие в XIX в. - типичный индейский народ прерий, конных
охотников на бизонов. Бизоны - основа его благосостояния. Охота
регламентировалась строгими правилами, нарушение которых каралось в
условиях племенной демократии строго, невзирая на заслуги
провинившегося.
"И что за чудесная организация этот родовой строй во всей его
наивности и простоте... - отмечал Фридрих Энгельс, характеризуя
племенную демократию индейцев. - Все вопросы решают сами
заинтересованные лица, и в большинстве случаев вековой обычай уже все
урегулировал. Бедных и нуждающихся не может быть - коммунистическое
хозяйство и род знают свои обязанности по отношению к престарелым,
больным и изувеченным на войне. Все равны и свободны, в том числе и
женщины".
Весь материал книг Шульца прекрасно иллюстрирует это наблюдение
Энгельса. Хотя в племени уже появляются более состоятельные люди (их
богатство в основном составляют табуны лошадей, добытые во время
военных походов), ниже определенного уровня благосостояние черноногих
(пока были бизоны) не опускалось. Сироты Апок и его сестра Питаки,
например, хотя и были вынуждены есть жилистое мясо, но никогда
по-настоящему не голодали.
Шульц показывает, как постепенно у черноногих начинают
образовываться элементы наследственной власти. Хотя, пока каждый
взрослый мужчина в племени был воином, первобытная демократия была еще
в полном расцвете, у черноногих стало расти влияние отдельных вождей.
В ряде повестей Шульца хорошо раскрыты авторитет и влияние в первой
трети XIX в. Одинокого Ходока - великого вождя клана Короткие Шкуры и
всего племени пикуни. По словам индейца Апока, "все относились к нему
с любовью и уважением, потому что был он человеком смелым,
справедливым, добрым и всегда помогал беднякам". Вместе с тем в "Ловце
орлов" говорится о громадном вигваме Одинокого Ходока, а в "Моей жизни
среди индейцев" рассказывается о ручных медведях-гризли, которые одно
время охраняли жилище вождя.
Как уже отмечалось, у черноногих начинает образовываться и
наследственная власть. Так, Черная Выдра - сын военного вождя пикуни
Одинокого Бизона - идет дальше своего вспыльчивого и своенравного отца
и под именем Вигвамного Шеста становится на рубеже 70 - 80-х годов
вождем всего племени пикуни.
В жизни индейцев прерий большое место занимал культ Солнца,
связанные с этим верования в "тайных помощников" - духов, священные
пляски, которые должны были обеспечить удачу на охоте и в бою и вообще
благосостояние племени. Большую роль в делах племен играли союзы или
братства воинов, без поддержки которых вожди племен не могли начинать
никаких важных дел. Шульц подробно и правдиво изображает обсуждение
заключения мира с кроу, для чего потребовалось согласие основных
военных братств пикуни.
В дальнейшем, при падении авторитета военных братств, некоторые
вожди приобретают особую власть и начинают применять к членам племени
открытое насилие - таков, например, изображенный Шульцем вождь кайна
Телячья Рубашка, которого ненавидело и боялось все племя.
Книги Шульца, наконец, уникальный источник по всей истории того
сложного политического образования индейцев, которое в литературе
получило название "Конфедерация черноногих". Как сообщает Шульц (и
современная наука это подтверждает), черноногие делились на три
родственных племени: сиксика (собственно черноногие, или блэкфут),
кайна (блад) и пикуни (южные черноногие, или пиеганы).
Здесь уместно сказать о названиях этих племен. Если с сиксикой
все ясно - это дословный перевод слова "черноногие", то кайна, по
словам Шульца, переводится как "много вождей". Сиксика и кайна - это
самоназвания племен. В англоязычной литературе (и в некоторых повестях
Шульца) употребляется и другое название кайна - блад, что переводится
как "кровь", "кровавый". Это название было дано индейцами кри.
Некоторые исследователи считали, что так их называли из-за любви к
красной ритуальной раскраске. Во всяком случае сами кайна так себя не
называли.
Еще сложнее с названием южных черноногих. Ему повезло еще меньше,
чем другим племенам Конфедерации. Именно Шульц сообщает нам
самоназвание племени (пе-кун-ни или пикуни, что означает "в пышные
одежды разодетые"). В англоязычной литературе (а вслед за ней и в
солидных трудах советских ученых, включая даже последний
энциклопедический справочник "Народы мира") это название заменено
другим - пиеганы. Происхождение этого слова выводят от названия
кожаных накидок, не имевших украшения. Д. Шульц не был согласен с
таким толкованием и доказывал, что слово "пиеганы" - просто искаженная
передача самоназвания племени пикуни.
Конфедерация черноногих имела богатую и славную историю.
Современные исследователи считают, что в далеком прошлом черноногие
занимались земледелием и охотой в долине реки Ред-Ривер, западнее
Великих озер. Передвинувшись затем в юго-западном направлении, они
углубились в глубь прерий. Конная охота на бизонов стала их основным
занятием.
В ходе успешной борьбы с враждебными им племенами ассинибойнов,
кроу, снейк и кри черноногие овладели обширной и богатой охотничьей
территорией от реки Саскачеван (Канада) до реки Йеллоустон (США) -
почти 400 миль длиной и 350 шириной.
Как пишет американский знаток истории индейцев Кларк Уисслер,
"китайцы, чтобы сдержать своих врагов, должны были построить стену, в
то время как черноногие нашли много более эффективное препятствие,
воздвигнутое самой природой еще до того, как они появились в своем
отечестве... Здесь они стояли спиной к Скалистым горам, лицом - на
восток. Они имели мало оснований бояться нападения с запада, потому
что эти крутые, суровые, почти непроходимые горы сдерживали
агрессоров".
Первые белые, познакомившиеся с черноногими в середине XVIII в.,
отмечали, что последние уже имели лошадей. На белых (это были
преимущественно торговцы мехами) произвели сильное впечатление
дисциплина и авторитет вождей в племенах Конфедерации черноногих, а
также чистота и деловитость в их лагерях.
Особо интересно то, что, как считают американские историки,
черноногие при первых контактах с белыми (около 1750 г.) еще не имели
огнестрельного оружия и других европейских товаров. И, несмотря на
это, Конфедерация уже установила контроль над обширными прериями,
примыкающими с востока к Скалистым горам, и успешно воевала с