Страница:
Глава 9.
Общая оценка советских ВВС перед началом боевых действий
Завершая эту главу, можно следующим образом суммировать сведения о советских ВВС, которыми обладало верховное командование Люфтваффе накануне начала боевых действий против СССР в 1941 г.
Несмотря на то что по численности Люфтваффе уступали ВВС в соотношении 1:3 или 1:4, ударная сила советской авиации и ее шансы на успех оценивались значительно ниже.
Отсутствие боевого опыта и порочная система управления, как считалось, будут отрицательно влиять на ход операций советских ВВС. В частности, неуклюжая система управления не позволит осуществлять взаимодействие авиации с наземными войсками, особенно в условиях мобильной войны, а также концентрировать силы в районах основных событий.
Из-за недостатков в организации наземных служб и снабжения, а также из-за низкого технического уровня советские ВВС расценивались как неготовые к боевым действиям: реальная сила передовых авиационных частей составляла приблизительно 50% штатного расписания. Из общего числа 5700 самолетов в передовых частях полностью боеготовыми были только приблизительно 1500 истребителей и 1300 бомбардировщиков. С уверенностью можно было предположить, что в ходе боев с высокоорганизованным, хорошо вооруженным современным противником численность и эффективность частей будут быстро сокращаться.
Основные силы советской авиации, за исключением частей стратегических бомбардировщиков, концентрировались в европейской части России, где с 1939 г. было построено множество аэродромов. Основные районы сосредоточения находились в Латвии, Литве и в Восточной Польше. Верховное командование Люфтваффе надеялось уничтожить советскую авиацию на земле внезапной сокрушительной атакой, но не сбрасывало со счетов возможность того, что Советы применят оставшиеся силы для ответного удара, чтобы отразить атаки Люфтваффе и остановить продвижение наземных частей штурмовыми ударами.
Не подлежало сомнению, что части ВВС нанесут удары по немецким аэродромам и сухопутным войскам в пределах своих оперативных зон. Хотя было известно, что советские аэродромы довольно слабо защищены, ПВО крупных городов и индустриальных центров, в частности Москвы и Ленинграда, считалась весьма сильной.
В техническом отношении (самолеты, оружие и другое оборудование) советские ВВС, по мнению немецкого командования, уступали Люфтваффе. Самолеты считались в той или иной степени устаревшими, за исключением небольшого числа современных истребителей{56}.
Другой слабой стороной выступало то, что советские ВВС находились в процессе перевооружения, и это, как предполагалось, должно было занять много времени.
Уровень наземных служб и снабжения оценивался как неудовлетворительный и не соответствующий современным требованиям. То же относилось и к системе связи.
По этим причинам, а также в связи с низким уровнем организации снабжения и большой зависимостью от времени года при использовании аэродромов, верховное командование Люфтваффе расценивало советские ВВС как очень уязвимые и полагало, что их боеспособность можно значительно снизить, если не парализовать вообще, посредством повторяющихся массированных внезапных атак по аэродромам и центрам снабжения.
Парашютно-десантные войска считались хорошо обученными и вооруженными. Однако от них не ожидали каких-либо крупномасштабных операций, что связывали с неуклюжестью командования и нехваткой транспорта.
Предполагалось, что промышленность по-прежнему сконцентрирована в европейской части России. Верховное командование Люфтваффе недооценило возможности русских по переброске промышленных предприятий в район Урала и дальше на восток. Слишком большое значение придавалось трудностям с кадрами и материалами, мешающим советской промышленности, а также негативным последствиям, которые они могли вызвать в военное время. То же, только в большей степени, касалось советской военной индустрии в целом.
Транспортная система, как было известно, не соответствовала потребностям войны и являлась слабейшим звеном советского военного потенциала. Железнодорожная сеть, бывшая самым массовым средством транспортировки грузов, ни в коей мере не удовлетворяла современным требованиям и была к тому же чересчур уязвимой. Любой серьезный перебой с транспортом мог иметь значительное влияние на ход военных операций.
Использование гражданской авиации для решения задач военных перевозок и снабжения могло дать лишь незначительные результаты.
Другие немецкие и зарубежные источники подтверждают приведенные выше оценки советских ВВС и их потенциала по всем основным пунктам за исключением возможностей авиационной промышленности, военной промышленности в целом, транспортной системы, а также численности советских ВВС и их наземных служб, а также служб снабжения.
Все эти позиции верховное командование Люфтваффе недооценило.
Часть II.
Советские ВВС в период от начала русской кампании и до конца 1941 г.
Глава 1.
Общий обзор
Ход войны в воздухе и операции советских ВВС
Начиная нападение на Советский Союз на рассвете 22 июня 1941 г., немецкое командование рассчитывало, используя тактику блицкрига, очень быстро завершить кампанию.
Хотя верховное командование Люфтваффе владело достаточно точными данными о советских ВВС, строевые командиры немецкой армии, авиации и флота обладали весьма смутным представлением о возможностях русской авиации. Тем не менее, имея за спиной богатый боевой опыт и множество побед, командиры Люфтваффе вступили в бой с полной уверенностью в своем превосходстве.
Перед началом кампании немецких авиационных командиров ознакомили с данными о состоянии советских ВВС и возможных тактических методах их применения. При этом использовалась в основном информация из упоминавшегося выше "Отчета..." разведки по СССР. Однако окрыленные внушительными победами, одержанными в первые месяцы войны, немецкие командиры в течение кампании уделяли мало внимания этим сведениям вообще и проверке их точности в частности.
На протяжении первого года кампании выяснились три основных пункта, которые противоречили данным немецкой разведки и явились большой и неприятной неожиданностью. Эти пункты касались:
а) численности советских ВВС на момент начала кампании,
б) эффективности советской зенитной артиллерии,
в) неожиданно быстрого восстановления ВВС в конце 1941 - начале 1942 г., несмотря на сокрушительные удары, которые были нанесены им летом.
Так, майор Гюнтер Ралль{1} пишет, что перед началом боевых действий сведения о советской истребительной авиации были очень смутными, а данные о типах и численности самолетов отсутствовали вовсе. Поэтому столкновение с советскими истребителями, имевшими огромное численное преимущество, явилось сюрпризом, хотя в техническом отношении превосходство Люфтваффе было очевидным.
Майор Манфред фон Коссарт вспоминает, что немецкий летный состав инструктировали, основываясь на "Отчете...", согласно которому советскую зенитную артиллерию и истребительные силы "...вряд ли стоило принимать во внимание". По мнению фон Коссарта, приведенные данные о численность русских ВВС ни в коем случае не соответствовали действительности. Он задается вопросом: не было ли это преднамеренной попыткой умалить силу советской обороны? Немецкие войска, по его заключению, пошли в бой, обремененные предвзятыми оценками.
Совершенно точно установлено, что командование Люфтваффе не имело намерения ввести свои войска в заблуждение. Но из заключения фон Коссарта видно, какие выводы могли сделать командиры нижних уровней из неверно поданной информации командования.
Из доступных материалов не ясно, какие сведения о советских ВВС получили немецкие армейские и морские командиры, но можно предположить, что они были еще менее точными. Правда, более поздние высказывания армейских и морских офицеров о том, что русские применяли сравнительно мало авиации и добились весьма скромных успехов, свидетельствуют: офицеры этих двух родов войск не были так удивлены, как офицеры Люфтваффе, обнаружившие огромное количество советских самолетов.
Поэтому опыт сухопутных и морских командиров не противоречил "Отчету...", и их мало заботила его неточность.
Немецкая атака с воздуха 22 июня была полной неожиданностью для советских ВВС. Сотни советских самолетов всех типов подверглись уничтожению в первые дни нападения. Многие из них были разрушены на земле безо всякого сопротивления, другие - сбиты в воздушных боях. При этом количество уничтоженных на земле машин во много раз превышало число сбитых в воздухе. Однако необходимо обратить внимание на один факт, которому немецкое командование не придало тогда должного значения: при данных обстоятельствах советские потери в живой силе были значительно меньше, чем потери техники. Это частично объясняет тот факт, что русским удалось быстро восстановить боевую мощь своих ВВС.
Немецкие командиры единодушны во взглядах на эффект массированного воздушного удара в первые дни войны. Атака была хорошо подготовлена и успешно осуществлена. Так, капитан О. Кат, в то время пилот JG 54 в северном секторе фронта, пишет, что части его эскадры в первом вылете нанесли сокрушительный удар по советским авиационным частям на аэродроме Ковно (Каунас). Немецкие бомбы обрушились на бомбардировщики СБ-3{2} и ДБ-3, выстроенные тесными рядами вдоль взлетной полосы перед своими укрытиями. Немецкие истребители сопровождения Bf 109 атаковали аэродромы вместе с пикирующими бомбардировщиками и уничтожили большую часть советских самолетов на земле. Русские истребители, которым удалось взлететь, были сбиты на взлете или сразу после него. Майор фон Коссарт, командир звена 3-й группы бомбардировочной эскадры "Гинденбург", действовавшей на северном участке, вспоминает, что в своей первой атаке 22 июня 1941 г. его группа сбросила бомбы на длинные ряды совершенно незамаскированных самолетов, выстроенных, как на параде, плотными рядами по краям аэродрома Либава (Лиепая). Единственной защитой было одно зенитное орудие на аэродроме и несколько орудий в районе порта, которые не принесли никакого ущерба атакующей стороне. Последующие атаки в этот день и на следующее утро столкнулись с весьма слабой обороной. Немногие советские истребители, находившиеся в воздухе, летали поодиночке безо всяких признаков взаимодействия друг с другом и прекращали атаки сразу, как только Ju 88 открывали ответный огонь. Типичным в этой ситуации было перехваченное радиосообщение советского авиационного командования из Либавы в Ригу: "Не могу оказать помощь, мой истребительный полк уничтожен бомбардировкой".
Подполковник Хорст фон Райзен, командир 2-й группы 30-й бомбардировочной эскадры в районе Северного моря, характеризует полную беспечность [стр 44 иллюстрация] русских в начале кампании как приятный сюрприз. Первый налет на Мурманск 22 июня 1941 г. не встретил ни истребительного, ни зенитного противодействия. Даже самолеты, осуществлявшие штурмовку на малой высоте, по окончании бомбардировки не были обстреляны. Немецкие машины действовали над вражеской территорией совершенно без помех. Фон Райзен говорит, что русские "были опрокинуты", а ситуацию характеризует как классический пример полного господства в воздухе и далее утверждает, что "вражеской авиации буквально не существовало".
Можно привести много примеров, доказывающих, что на всем Восточном фронте советские ВВС были застигнуты врасплох и что большое количество самолетов было уничтожено на аэродромах.
Так, капитан Пабст, командир эскадрильи пикирующих бомбардировщиков, действовавшей в южном секторе фронта, пишет, что 28 июня 1941 г. он приземлился на советский аэродром, который был завален сбитыми и уничтоженными на земле советскими самолетами.
Согласно отчету генерал-лейтенанта Германа Плохера, первая атака частей I воздушного флота застала русских врасплох. Большое количество русских авиационных частей были уничтожены и в последующие дни. После того как территорию оккупировали немецкие войска, проведенные осмотры вскрыли такую же картину невероятных разрушений, как и на южном и центральном участках Восточного фронта. Сотни самолетов были найдены сожженными и разбитыми бомбами всех калибров на разрушенных аэродромах. Постройки, преимущественно деревянные, - сожжены или взорваны.
С 22 июня по 13 июля I воздушный флот уничтожил 1698 советских самолетов: 487 в воздушных боях и 1211 - на земле. В предварительном отчете Люфтваффе приводятся такие данные о советских потерях за период 22-28 июня 1941 г.: приблизительно 700 самолетов на северном участке, 1570 - на центральном и 1360 - на южном участке восточного театра военных действий{3}.
Результатом этого первого сокрушительного удара по советским ВВС явилось то, что на всем Восточном фронте немцы обладали неоспоримым, и даже абсолютным господством в воздухе.
Однако уверенность в своем превосходстве немецким командирам дал не этот первый неожиданный успех, а опыт встреч с советскими самолетами и летчиками в воздухе. Очень быстро обнаружилось, что несмотря на свое численное превосходство как в личном составе, так и в самолетах, советская авиация не могла противостоять Люфтваффе. У советских летчиков совершенно не было боевого опыта, отсутствие которого невозможно было компенсировать только агрессивностью и упорством. Подготовка советских пилотов не отвечала современным требованиям, а оперативные и тактические принципы были устаревшими и неэффективными.
Таким образом, советские летчики значительно уступали немецким с их богатым боевым опытом{4}. Другим фактором выступал устарелый парк русских машин, значительно уступавших немецким. Немецкие авиационные командиры были единодушны в своих мнениях.
Так, подполковник Гельмут Мальке, командир группы пикирующих бомбардировщиков на центральном участке Восточного фронта, приходит к выводу, что в начале русской кампании советские ВВС были вооружены в основном устаревшей техникой, которая слабо, а зачастую вообще не соответствовала современным требованиям. Оснащенные такими самолетами, русские авиационные части столкнулись с противником, значительно превосходившим их в техническом и тактическом отношении. К тому же летчики Люфтваффе приобрели богатый боевой опыт в операциях над Великобританией, Королевские военно-воздушные силы которой были снабжены современной техникой.
Генерал-майор Клаус Уэбе описывает 1941 г., как период, когда русские довели свою авиацию, укомплектованную неопытными летчиками и оснащенную устаревшей техникой, практически до полного уничтожения. Советские пилоты в своем большинстве были не просто хуже, а значительно хуже своих немецких оппонентов. И слабость их объяснялась не только потрясением от внезапных сокрушительных ударов немцев и плохими русскими самолетами. В большей степени причиной тому служил недостаток летного чутья, отсутствие творческого мышления, инертность и недостаточная подготовка. Последней объяснялась и наблюдавшаяся в большинстве случаев осторожность, граничившая с трусостью.
Таким образом, несмотря на численное превосходство, советские ВВС не были опасным противником.
Полковник Фрайхер фон Бойст, командир бомбардировочной группы в южном секторе Восточного фронта, достаточно полно описывает обсуждаемый период. Вот некоторые цитаты из его работы: "В начале кампании советские ВВС обладали шести- или восьмикратным численным превосходством. Однако им не удалось идти в ногу со временем в вопросах организации боевой работы, подготовки летных кадров и технического уровня их самолетного парка. Поэтому советские ВВС в целом были большим и громоздким инструментом с малой боевой ценностью, любой элемент которого мог быть уничтожен Люфтваффе в течение нескольких недель после того, как он оказывался в зоне действия немецких самолетов. Не будь у Советского Союза такой большой территории, позволявшей осуществлять реорганизацию, обучение и пополнение частей в безопасных районах вне досягаемости Люфтваффе, и не будь таких больших людских и материальных резервов, советская авиация никогда бы не оправилась от удара, нанесенного ей в начале войны".
Среднего русского летчика полковник фон Бойст описывает так: "...противник, совершенно не способный вести самостоятельный атакующий воздушный бой и представлявший весьма небольшую угрозу в атаке. Часто складывалось впечатление, что в отличие от немецких летчиков, советские пилоты были фаталистами, сражавшимися безо всякой надежды на успех и уверенности в своих силах, движимые своим фанатизмом или страхом перед комиссарами".
Недостаток агрессивности у русских летчиков, кажется, понятен фон Бойсту, который задается вопросами: "Как можно было ожидать настоящего энтузиазма в бою от летчиков со столь безнадежно устаревшими самолетами, оружием и оснащением? Как должен был вести себя в бою летчик, уступающий противнику в технической, тактической и летной подготовке, и который был деморализован огромными поражениями Советского Союза? Хорошо известно, что советские летчики часто шли в бой за своим командиром, подстраиваясь под его действия, как автоматы, безо всякого понятия о целях, маршруте и ситуации в воздухе.
Обсуждая психологический аспект поведения их в воздухе, нужно сказать, что в оборонительных боях над своей территорией советские пилоты, в общем, показали себя значительно лучше, чем в атакующих действиях над занятой немцами территорией. Без сомнения, все эти факторы объяснялись в первую очередь менталитетом русских летчиков, которые сильно уступали среднему немецкому пилоту".
Фон Бойст выразил взгляд на советские ВВС, которого придерживалось большинство немецких авиационных командиров летом и осенью 1941 г., хотя в некоторых работах иногда встречаются утверждения, что, несмотря на низкое качество боевой подготовки, советские летчики часто демонстрировали огромное мужество и упорство в выполнении приказа и находчивость в бою. Кое-кто утверждал также, что сопротивление Советов неуклонно возрастало и что русские периода Второй мировой войны сильно отличались от тех, с кем столкнулась немецкая армия в Первой мировой войне.
Поведение пилотов советских истребителей, разведывательных самолетов, штурмовиков и бомбардировщиков будет подробно рассмотрено ниже.
В том, что касается тяжелых потерь, понесенных советской авиацией в начале кампании, представляет интерес мнение полковника Ванюшкина, командира русской 20-й воздушной армии{5} в районе Смоленска, который был захвачен в плен 2 ноября 1941 г. Он считает, что причины этих потерь были следующими:
- очень точно выбранное для нападения время;
- критическая слабость советских частей, находившихся в состоянии перевооружения;
- факт, что это перевооружение проводилось только на передовых аэродромах;
- концентрация советской авиации вблизи границы;
- плохое состояние советских аэродромов;
- большое количество самолетов, примененных немцами;
- беспечность русских;
- недееспособность советского командования.
К концу 1941 г. появились первые признаки того, что советские ВВС начали оправляться от понесенных летом тяжелых поражений. Люфтваффе по-прежнему удавалось удерживать превосходство в воздухе, но уже стало понятно, что желаемого полного уничтожения советской авиации достичь не удалось.
На фронте стали появляться сильные авиачасти, оснащенные современными типами самолетов. Этот процесс шел медленно, по-разному и в разное время в различных районах, поэтому немецкие командиры не сразу стали осознавать, что они наблюдают общее возрождение ВВС. Рост сопротивления в воздухе стал особенно очевиден в районах наибольших боев - под Москвой, Ленинградом и Демянском.
Три фактора благоприятствовали восстановлению советской авиации:
а) большое количество летчиков уцелело, в то время как их техника была уничтожена на земле летом 1941 г., а также наличие больших резервов техники и личного состава во внутренних районах России и на Дальнем Востоке;
б) эвакуация (несмотря на громадные трудности) авиационной промышленности на восток, где она оказалась недосягаемой для немецкой авиации;
в) раннее наступление исключительно суровой русской зимы, которое нарушило все планы немцев по ведению воздушных операций и дало русским долгую передышку для реорганизации своих ВВС.
Майор Хайнц Иоахим Яхне, наблюдатель в группе стратегической разведки в центральном районе Восточного фронта, вспоминает, что на начальном этапе кампании его подразделение не понесло никаких потерь от советской авиации, но начиная примерно с августа 1941 г. советские истребительные части, находившиеся в зоне действия его подразделения, в частности в районе Москвы, стали постепенно превращаться во все более и более серьезное препятствие.
Доктор Карл Бартц рассказывает, что во время боев в окружении под Демянском зимой 1941-1942 гг. советские самолеты начали появляться в больших количествах и что на больших высотах оборона была очень сильной.
Наконец, полковник Ганс-Ульрих Рудель{6} замечает, что в боях за Ленинград советские истребители атаковали приближающиеся соединения немецких самолетов уже над побережьем. Он также указывает на то, что в битве за Москву немецким летчикам оказалось труднее бороться с холодом, чем с советской авиацией. По мнению Руделя, русским не нужно было желать лучшего союзника, чем их зима, которая, как он считает, спасла Москву.
Приведенные выше наблюдения немецких авиационных командиров до конца 1941 г. не получили широкого распространения, но они показывают, что стали появляться признаки изменения ситуации в пользу советских ВВС.
Необходимо также кратко рассмотреть зенитную артиллерию. Как уже говорилось, она находилась в составе армии, а не ВВС. Однако применялась, естественно, преимущественно против немецкой авиации.
Мнения немецких командиров об эффективности советской зенитной артиллерии расходятся. Это понятно: ведь они основаны на личном опыте, приобретенном на разных участках фронта. Тем не менее в целом их взгляды можно обобщить так: во время первых внезапных атак эффективность зенитной артиллерии была низкой. Но зенитчики быстро оправились от первого шока и превратились в очень сильного противника, особенно в районах основных боев. Немецкие командиры сходятся в одном: все они были удивлены эффективностью вражеской зенитной артиллерии, поскольку немецкое командование представляло ее устаревшей и вряд ли опасной. Они также почти единодушны и в том, что оборонительный огонь из легкого оружия, в частности огонь пехоты, был очень опасным и привел к большим потерям с немецкой стороны.
Майор фон Коссарт считает, что в отличие от сведений, приведенных в "Отчете...", советская зенитная артиллерия должна была быть в хорошем состоянии еще до начала кампании, поскольку зенитные части действовали очень успешно против соединений немецких самолетов. Русские просто не могли организовать настолько эффективную ПВО в столь короткий период.
Хотя русская зенитная артиллерия была тоже застигнута врасплох и понесла тяжелые потери в начале кампании, вскоре вновь появились хорошо организованные центры ПВО.
Обычно первые залпы тяжелых зенитных соединений ложились на нужную высоту, часто первые же снаряды разрывались в центре строя немецких самолетов. С августа 1941 г. наземные службы ПВО вокруг Ленинграда действовали исключительно эффективно и имели в своем составе аэростатные заграждения до высоты 5000 м. На подходе к городу соединения Ju 88 встречал огонь тяжелых зенитных орудий, а после пикирования они попадали под плотный огонь легкого и среднего оружия. Из-за хорошо организованного огня из пулеметов и пехотного оружия штурмовые удары на малой высоте часто обходились слишком дорого. Фон Коссарт приводит причины гибели немецких самолетов в следующем порядке: огонь зенитной артиллерии, ответный огонь пехоты и атаки истребителей.
Полковник Рудель тоже считал, что советская зенитная оборона вокруг Ленинграда, где на площади 100 км2 размещалась 1000 зенитных орудий, была чрезвычайно эффективной. По его словам, "...зона массированного зенитного огня начинается как только пересекаешь побережье. Огонь зенитной артиллерии убийственный... Дым от разрывов снарядов образует целые облака". Он также называл огонь советских пехотных частей и легких зенитных орудий очень действенным.
Капитан Герберт Пабст постоянно указывает на тот факт, что огонь тяжелой зенитной артиллерии, а также наземных войск был серьезным препятствием и нередко приводил к повреждению или потере самолета.
Полковник фон Райзен сообщает, что на начальном этапе войны в районе Баренцева моря под Мурманском советская зенитная артиллерия потерпела полную неудачу, но, быстро оправившись, уже через несколько недель представляла серьезную угрозу атакующим немецким самолетам. Эффективность обороны была во всех отношениях сравнима с обороной Британских островов в местах с такой же концентрацией зенитной артиллерии.
Общая оценка советских ВВС перед началом боевых действий
Завершая эту главу, можно следующим образом суммировать сведения о советских ВВС, которыми обладало верховное командование Люфтваффе накануне начала боевых действий против СССР в 1941 г.
Несмотря на то что по численности Люфтваффе уступали ВВС в соотношении 1:3 или 1:4, ударная сила советской авиации и ее шансы на успех оценивались значительно ниже.
Отсутствие боевого опыта и порочная система управления, как считалось, будут отрицательно влиять на ход операций советских ВВС. В частности, неуклюжая система управления не позволит осуществлять взаимодействие авиации с наземными войсками, особенно в условиях мобильной войны, а также концентрировать силы в районах основных событий.
Из-за недостатков в организации наземных служб и снабжения, а также из-за низкого технического уровня советские ВВС расценивались как неготовые к боевым действиям: реальная сила передовых авиационных частей составляла приблизительно 50% штатного расписания. Из общего числа 5700 самолетов в передовых частях полностью боеготовыми были только приблизительно 1500 истребителей и 1300 бомбардировщиков. С уверенностью можно было предположить, что в ходе боев с высокоорганизованным, хорошо вооруженным современным противником численность и эффективность частей будут быстро сокращаться.
Основные силы советской авиации, за исключением частей стратегических бомбардировщиков, концентрировались в европейской части России, где с 1939 г. было построено множество аэродромов. Основные районы сосредоточения находились в Латвии, Литве и в Восточной Польше. Верховное командование Люфтваффе надеялось уничтожить советскую авиацию на земле внезапной сокрушительной атакой, но не сбрасывало со счетов возможность того, что Советы применят оставшиеся силы для ответного удара, чтобы отразить атаки Люфтваффе и остановить продвижение наземных частей штурмовыми ударами.
Не подлежало сомнению, что части ВВС нанесут удары по немецким аэродромам и сухопутным войскам в пределах своих оперативных зон. Хотя было известно, что советские аэродромы довольно слабо защищены, ПВО крупных городов и индустриальных центров, в частности Москвы и Ленинграда, считалась весьма сильной.
В техническом отношении (самолеты, оружие и другое оборудование) советские ВВС, по мнению немецкого командования, уступали Люфтваффе. Самолеты считались в той или иной степени устаревшими, за исключением небольшого числа современных истребителей{56}.
Другой слабой стороной выступало то, что советские ВВС находились в процессе перевооружения, и это, как предполагалось, должно было занять много времени.
Уровень наземных служб и снабжения оценивался как неудовлетворительный и не соответствующий современным требованиям. То же относилось и к системе связи.
По этим причинам, а также в связи с низким уровнем организации снабжения и большой зависимостью от времени года при использовании аэродромов, верховное командование Люфтваффе расценивало советские ВВС как очень уязвимые и полагало, что их боеспособность можно значительно снизить, если не парализовать вообще, посредством повторяющихся массированных внезапных атак по аэродромам и центрам снабжения.
Парашютно-десантные войска считались хорошо обученными и вооруженными. Однако от них не ожидали каких-либо крупномасштабных операций, что связывали с неуклюжестью командования и нехваткой транспорта.
Предполагалось, что промышленность по-прежнему сконцентрирована в европейской части России. Верховное командование Люфтваффе недооценило возможности русских по переброске промышленных предприятий в район Урала и дальше на восток. Слишком большое значение придавалось трудностям с кадрами и материалами, мешающим советской промышленности, а также негативным последствиям, которые они могли вызвать в военное время. То же, только в большей степени, касалось советской военной индустрии в целом.
Транспортная система, как было известно, не соответствовала потребностям войны и являлась слабейшим звеном советского военного потенциала. Железнодорожная сеть, бывшая самым массовым средством транспортировки грузов, ни в коей мере не удовлетворяла современным требованиям и была к тому же чересчур уязвимой. Любой серьезный перебой с транспортом мог иметь значительное влияние на ход военных операций.
Использование гражданской авиации для решения задач военных перевозок и снабжения могло дать лишь незначительные результаты.
Другие немецкие и зарубежные источники подтверждают приведенные выше оценки советских ВВС и их потенциала по всем основным пунктам за исключением возможностей авиационной промышленности, военной промышленности в целом, транспортной системы, а также численности советских ВВС и их наземных служб, а также служб снабжения.
Все эти позиции верховное командование Люфтваффе недооценило.
Часть II.
Советские ВВС в период от начала русской кампании и до конца 1941 г.
Глава 1.
Общий обзор
Ход войны в воздухе и операции советских ВВС
Начиная нападение на Советский Союз на рассвете 22 июня 1941 г., немецкое командование рассчитывало, используя тактику блицкрига, очень быстро завершить кампанию.
Хотя верховное командование Люфтваффе владело достаточно точными данными о советских ВВС, строевые командиры немецкой армии, авиации и флота обладали весьма смутным представлением о возможностях русской авиации. Тем не менее, имея за спиной богатый боевой опыт и множество побед, командиры Люфтваффе вступили в бой с полной уверенностью в своем превосходстве.
Перед началом кампании немецких авиационных командиров ознакомили с данными о состоянии советских ВВС и возможных тактических методах их применения. При этом использовалась в основном информация из упоминавшегося выше "Отчета..." разведки по СССР. Однако окрыленные внушительными победами, одержанными в первые месяцы войны, немецкие командиры в течение кампании уделяли мало внимания этим сведениям вообще и проверке их точности в частности.
На протяжении первого года кампании выяснились три основных пункта, которые противоречили данным немецкой разведки и явились большой и неприятной неожиданностью. Эти пункты касались:
а) численности советских ВВС на момент начала кампании,
б) эффективности советской зенитной артиллерии,
в) неожиданно быстрого восстановления ВВС в конце 1941 - начале 1942 г., несмотря на сокрушительные удары, которые были нанесены им летом.
Так, майор Гюнтер Ралль{1} пишет, что перед началом боевых действий сведения о советской истребительной авиации были очень смутными, а данные о типах и численности самолетов отсутствовали вовсе. Поэтому столкновение с советскими истребителями, имевшими огромное численное преимущество, явилось сюрпризом, хотя в техническом отношении превосходство Люфтваффе было очевидным.
Майор Манфред фон Коссарт вспоминает, что немецкий летный состав инструктировали, основываясь на "Отчете...", согласно которому советскую зенитную артиллерию и истребительные силы "...вряд ли стоило принимать во внимание". По мнению фон Коссарта, приведенные данные о численность русских ВВС ни в коем случае не соответствовали действительности. Он задается вопросом: не было ли это преднамеренной попыткой умалить силу советской обороны? Немецкие войска, по его заключению, пошли в бой, обремененные предвзятыми оценками.
Совершенно точно установлено, что командование Люфтваффе не имело намерения ввести свои войска в заблуждение. Но из заключения фон Коссарта видно, какие выводы могли сделать командиры нижних уровней из неверно поданной информации командования.
Из доступных материалов не ясно, какие сведения о советских ВВС получили немецкие армейские и морские командиры, но можно предположить, что они были еще менее точными. Правда, более поздние высказывания армейских и морских офицеров о том, что русские применяли сравнительно мало авиации и добились весьма скромных успехов, свидетельствуют: офицеры этих двух родов войск не были так удивлены, как офицеры Люфтваффе, обнаружившие огромное количество советских самолетов.
Поэтому опыт сухопутных и морских командиров не противоречил "Отчету...", и их мало заботила его неточность.
Немецкая атака с воздуха 22 июня была полной неожиданностью для советских ВВС. Сотни советских самолетов всех типов подверглись уничтожению в первые дни нападения. Многие из них были разрушены на земле безо всякого сопротивления, другие - сбиты в воздушных боях. При этом количество уничтоженных на земле машин во много раз превышало число сбитых в воздухе. Однако необходимо обратить внимание на один факт, которому немецкое командование не придало тогда должного значения: при данных обстоятельствах советские потери в живой силе были значительно меньше, чем потери техники. Это частично объясняет тот факт, что русским удалось быстро восстановить боевую мощь своих ВВС.
Немецкие командиры единодушны во взглядах на эффект массированного воздушного удара в первые дни войны. Атака была хорошо подготовлена и успешно осуществлена. Так, капитан О. Кат, в то время пилот JG 54 в северном секторе фронта, пишет, что части его эскадры в первом вылете нанесли сокрушительный удар по советским авиационным частям на аэродроме Ковно (Каунас). Немецкие бомбы обрушились на бомбардировщики СБ-3{2} и ДБ-3, выстроенные тесными рядами вдоль взлетной полосы перед своими укрытиями. Немецкие истребители сопровождения Bf 109 атаковали аэродромы вместе с пикирующими бомбардировщиками и уничтожили большую часть советских самолетов на земле. Русские истребители, которым удалось взлететь, были сбиты на взлете или сразу после него. Майор фон Коссарт, командир звена 3-й группы бомбардировочной эскадры "Гинденбург", действовавшей на северном участке, вспоминает, что в своей первой атаке 22 июня 1941 г. его группа сбросила бомбы на длинные ряды совершенно незамаскированных самолетов, выстроенных, как на параде, плотными рядами по краям аэродрома Либава (Лиепая). Единственной защитой было одно зенитное орудие на аэродроме и несколько орудий в районе порта, которые не принесли никакого ущерба атакующей стороне. Последующие атаки в этот день и на следующее утро столкнулись с весьма слабой обороной. Немногие советские истребители, находившиеся в воздухе, летали поодиночке безо всяких признаков взаимодействия друг с другом и прекращали атаки сразу, как только Ju 88 открывали ответный огонь. Типичным в этой ситуации было перехваченное радиосообщение советского авиационного командования из Либавы в Ригу: "Не могу оказать помощь, мой истребительный полк уничтожен бомбардировкой".
Подполковник Хорст фон Райзен, командир 2-й группы 30-й бомбардировочной эскадры в районе Северного моря, характеризует полную беспечность [стр 44 иллюстрация] русских в начале кампании как приятный сюрприз. Первый налет на Мурманск 22 июня 1941 г. не встретил ни истребительного, ни зенитного противодействия. Даже самолеты, осуществлявшие штурмовку на малой высоте, по окончании бомбардировки не были обстреляны. Немецкие машины действовали над вражеской территорией совершенно без помех. Фон Райзен говорит, что русские "были опрокинуты", а ситуацию характеризует как классический пример полного господства в воздухе и далее утверждает, что "вражеской авиации буквально не существовало".
Можно привести много примеров, доказывающих, что на всем Восточном фронте советские ВВС были застигнуты врасплох и что большое количество самолетов было уничтожено на аэродромах.
Так, капитан Пабст, командир эскадрильи пикирующих бомбардировщиков, действовавшей в южном секторе фронта, пишет, что 28 июня 1941 г. он приземлился на советский аэродром, который был завален сбитыми и уничтоженными на земле советскими самолетами.
Согласно отчету генерал-лейтенанта Германа Плохера, первая атака частей I воздушного флота застала русских врасплох. Большое количество русских авиационных частей были уничтожены и в последующие дни. После того как территорию оккупировали немецкие войска, проведенные осмотры вскрыли такую же картину невероятных разрушений, как и на южном и центральном участках Восточного фронта. Сотни самолетов были найдены сожженными и разбитыми бомбами всех калибров на разрушенных аэродромах. Постройки, преимущественно деревянные, - сожжены или взорваны.
С 22 июня по 13 июля I воздушный флот уничтожил 1698 советских самолетов: 487 в воздушных боях и 1211 - на земле. В предварительном отчете Люфтваффе приводятся такие данные о советских потерях за период 22-28 июня 1941 г.: приблизительно 700 самолетов на северном участке, 1570 - на центральном и 1360 - на южном участке восточного театра военных действий{3}.
Результатом этого первого сокрушительного удара по советским ВВС явилось то, что на всем Восточном фронте немцы обладали неоспоримым, и даже абсолютным господством в воздухе.
Однако уверенность в своем превосходстве немецким командирам дал не этот первый неожиданный успех, а опыт встреч с советскими самолетами и летчиками в воздухе. Очень быстро обнаружилось, что несмотря на свое численное превосходство как в личном составе, так и в самолетах, советская авиация не могла противостоять Люфтваффе. У советских летчиков совершенно не было боевого опыта, отсутствие которого невозможно было компенсировать только агрессивностью и упорством. Подготовка советских пилотов не отвечала современным требованиям, а оперативные и тактические принципы были устаревшими и неэффективными.
Таким образом, советские летчики значительно уступали немецким с их богатым боевым опытом{4}. Другим фактором выступал устарелый парк русских машин, значительно уступавших немецким. Немецкие авиационные командиры были единодушны в своих мнениях.
Так, подполковник Гельмут Мальке, командир группы пикирующих бомбардировщиков на центральном участке Восточного фронта, приходит к выводу, что в начале русской кампании советские ВВС были вооружены в основном устаревшей техникой, которая слабо, а зачастую вообще не соответствовала современным требованиям. Оснащенные такими самолетами, русские авиационные части столкнулись с противником, значительно превосходившим их в техническом и тактическом отношении. К тому же летчики Люфтваффе приобрели богатый боевой опыт в операциях над Великобританией, Королевские военно-воздушные силы которой были снабжены современной техникой.
Генерал-майор Клаус Уэбе описывает 1941 г., как период, когда русские довели свою авиацию, укомплектованную неопытными летчиками и оснащенную устаревшей техникой, практически до полного уничтожения. Советские пилоты в своем большинстве были не просто хуже, а значительно хуже своих немецких оппонентов. И слабость их объяснялась не только потрясением от внезапных сокрушительных ударов немцев и плохими русскими самолетами. В большей степени причиной тому служил недостаток летного чутья, отсутствие творческого мышления, инертность и недостаточная подготовка. Последней объяснялась и наблюдавшаяся в большинстве случаев осторожность, граничившая с трусостью.
Таким образом, несмотря на численное превосходство, советские ВВС не были опасным противником.
Полковник Фрайхер фон Бойст, командир бомбардировочной группы в южном секторе Восточного фронта, достаточно полно описывает обсуждаемый период. Вот некоторые цитаты из его работы: "В начале кампании советские ВВС обладали шести- или восьмикратным численным превосходством. Однако им не удалось идти в ногу со временем в вопросах организации боевой работы, подготовки летных кадров и технического уровня их самолетного парка. Поэтому советские ВВС в целом были большим и громоздким инструментом с малой боевой ценностью, любой элемент которого мог быть уничтожен Люфтваффе в течение нескольких недель после того, как он оказывался в зоне действия немецких самолетов. Не будь у Советского Союза такой большой территории, позволявшей осуществлять реорганизацию, обучение и пополнение частей в безопасных районах вне досягаемости Люфтваффе, и не будь таких больших людских и материальных резервов, советская авиация никогда бы не оправилась от удара, нанесенного ей в начале войны".
Среднего русского летчика полковник фон Бойст описывает так: "...противник, совершенно не способный вести самостоятельный атакующий воздушный бой и представлявший весьма небольшую угрозу в атаке. Часто складывалось впечатление, что в отличие от немецких летчиков, советские пилоты были фаталистами, сражавшимися безо всякой надежды на успех и уверенности в своих силах, движимые своим фанатизмом или страхом перед комиссарами".
Недостаток агрессивности у русских летчиков, кажется, понятен фон Бойсту, который задается вопросами: "Как можно было ожидать настоящего энтузиазма в бою от летчиков со столь безнадежно устаревшими самолетами, оружием и оснащением? Как должен был вести себя в бою летчик, уступающий противнику в технической, тактической и летной подготовке, и который был деморализован огромными поражениями Советского Союза? Хорошо известно, что советские летчики часто шли в бой за своим командиром, подстраиваясь под его действия, как автоматы, безо всякого понятия о целях, маршруте и ситуации в воздухе.
Обсуждая психологический аспект поведения их в воздухе, нужно сказать, что в оборонительных боях над своей территорией советские пилоты, в общем, показали себя значительно лучше, чем в атакующих действиях над занятой немцами территорией. Без сомнения, все эти факторы объяснялись в первую очередь менталитетом русских летчиков, которые сильно уступали среднему немецкому пилоту".
Фон Бойст выразил взгляд на советские ВВС, которого придерживалось большинство немецких авиационных командиров летом и осенью 1941 г., хотя в некоторых работах иногда встречаются утверждения, что, несмотря на низкое качество боевой подготовки, советские летчики часто демонстрировали огромное мужество и упорство в выполнении приказа и находчивость в бою. Кое-кто утверждал также, что сопротивление Советов неуклонно возрастало и что русские периода Второй мировой войны сильно отличались от тех, с кем столкнулась немецкая армия в Первой мировой войне.
Поведение пилотов советских истребителей, разведывательных самолетов, штурмовиков и бомбардировщиков будет подробно рассмотрено ниже.
В том, что касается тяжелых потерь, понесенных советской авиацией в начале кампании, представляет интерес мнение полковника Ванюшкина, командира русской 20-й воздушной армии{5} в районе Смоленска, который был захвачен в плен 2 ноября 1941 г. Он считает, что причины этих потерь были следующими:
- очень точно выбранное для нападения время;
- критическая слабость советских частей, находившихся в состоянии перевооружения;
- факт, что это перевооружение проводилось только на передовых аэродромах;
- концентрация советской авиации вблизи границы;
- плохое состояние советских аэродромов;
- большое количество самолетов, примененных немцами;
- беспечность русских;
- недееспособность советского командования.
К концу 1941 г. появились первые признаки того, что советские ВВС начали оправляться от понесенных летом тяжелых поражений. Люфтваффе по-прежнему удавалось удерживать превосходство в воздухе, но уже стало понятно, что желаемого полного уничтожения советской авиации достичь не удалось.
На фронте стали появляться сильные авиачасти, оснащенные современными типами самолетов. Этот процесс шел медленно, по-разному и в разное время в различных районах, поэтому немецкие командиры не сразу стали осознавать, что они наблюдают общее возрождение ВВС. Рост сопротивления в воздухе стал особенно очевиден в районах наибольших боев - под Москвой, Ленинградом и Демянском.
Три фактора благоприятствовали восстановлению советской авиации:
а) большое количество летчиков уцелело, в то время как их техника была уничтожена на земле летом 1941 г., а также наличие больших резервов техники и личного состава во внутренних районах России и на Дальнем Востоке;
б) эвакуация (несмотря на громадные трудности) авиационной промышленности на восток, где она оказалась недосягаемой для немецкой авиации;
в) раннее наступление исключительно суровой русской зимы, которое нарушило все планы немцев по ведению воздушных операций и дало русским долгую передышку для реорганизации своих ВВС.
Майор Хайнц Иоахим Яхне, наблюдатель в группе стратегической разведки в центральном районе Восточного фронта, вспоминает, что на начальном этапе кампании его подразделение не понесло никаких потерь от советской авиации, но начиная примерно с августа 1941 г. советские истребительные части, находившиеся в зоне действия его подразделения, в частности в районе Москвы, стали постепенно превращаться во все более и более серьезное препятствие.
Доктор Карл Бартц рассказывает, что во время боев в окружении под Демянском зимой 1941-1942 гг. советские самолеты начали появляться в больших количествах и что на больших высотах оборона была очень сильной.
Наконец, полковник Ганс-Ульрих Рудель{6} замечает, что в боях за Ленинград советские истребители атаковали приближающиеся соединения немецких самолетов уже над побережьем. Он также указывает на то, что в битве за Москву немецким летчикам оказалось труднее бороться с холодом, чем с советской авиацией. По мнению Руделя, русским не нужно было желать лучшего союзника, чем их зима, которая, как он считает, спасла Москву.
Приведенные выше наблюдения немецких авиационных командиров до конца 1941 г. не получили широкого распространения, но они показывают, что стали появляться признаки изменения ситуации в пользу советских ВВС.
Необходимо также кратко рассмотреть зенитную артиллерию. Как уже говорилось, она находилась в составе армии, а не ВВС. Однако применялась, естественно, преимущественно против немецкой авиации.
Мнения немецких командиров об эффективности советской зенитной артиллерии расходятся. Это понятно: ведь они основаны на личном опыте, приобретенном на разных участках фронта. Тем не менее в целом их взгляды можно обобщить так: во время первых внезапных атак эффективность зенитной артиллерии была низкой. Но зенитчики быстро оправились от первого шока и превратились в очень сильного противника, особенно в районах основных боев. Немецкие командиры сходятся в одном: все они были удивлены эффективностью вражеской зенитной артиллерии, поскольку немецкое командование представляло ее устаревшей и вряд ли опасной. Они также почти единодушны и в том, что оборонительный огонь из легкого оружия, в частности огонь пехоты, был очень опасным и привел к большим потерям с немецкой стороны.
Майор фон Коссарт считает, что в отличие от сведений, приведенных в "Отчете...", советская зенитная артиллерия должна была быть в хорошем состоянии еще до начала кампании, поскольку зенитные части действовали очень успешно против соединений немецких самолетов. Русские просто не могли организовать настолько эффективную ПВО в столь короткий период.
Хотя русская зенитная артиллерия была тоже застигнута врасплох и понесла тяжелые потери в начале кампании, вскоре вновь появились хорошо организованные центры ПВО.
Обычно первые залпы тяжелых зенитных соединений ложились на нужную высоту, часто первые же снаряды разрывались в центре строя немецких самолетов. С августа 1941 г. наземные службы ПВО вокруг Ленинграда действовали исключительно эффективно и имели в своем составе аэростатные заграждения до высоты 5000 м. На подходе к городу соединения Ju 88 встречал огонь тяжелых зенитных орудий, а после пикирования они попадали под плотный огонь легкого и среднего оружия. Из-за хорошо организованного огня из пулеметов и пехотного оружия штурмовые удары на малой высоте часто обходились слишком дорого. Фон Коссарт приводит причины гибели немецких самолетов в следующем порядке: огонь зенитной артиллерии, ответный огонь пехоты и атаки истребителей.
Полковник Рудель тоже считал, что советская зенитная оборона вокруг Ленинграда, где на площади 100 км2 размещалась 1000 зенитных орудий, была чрезвычайно эффективной. По его словам, "...зона массированного зенитного огня начинается как только пересекаешь побережье. Огонь зенитной артиллерии убийственный... Дым от разрывов снарядов образует целые облака". Он также называл огонь советских пехотных частей и легких зенитных орудий очень действенным.
Капитан Герберт Пабст постоянно указывает на тот факт, что огонь тяжелой зенитной артиллерии, а также наземных войск был серьезным препятствием и нередко приводил к повреждению или потере самолета.
Полковник фон Райзен сообщает, что на начальном этапе войны в районе Баренцева моря под Мурманском советская зенитная артиллерия потерпела полную неудачу, но, быстро оправившись, уже через несколько недель представляла серьезную угрозу атакующим немецким самолетам. Эффективность обороны была во всех отношениях сравнима с обороной Британских островов в местах с такой же концентрацией зенитной артиллерии.