Шведов Сергей. Ловушка для резидента

   Если верить Сиротину, то все эти голые и полуголые красавицы – ведьмы!.. В смысле переносном Федор отчасти соглашался с бизнесменом-психом, но поскольку и сам здесь числился вампиром Фреди Крюгером, то не сделал из полученной от ненадежного источника информации далеко идущие выводы.
   ...Обнаженная до полного «не могу» красавица присела на колени отдыхавшего после выступления Федора и ласково погладила его по волосам:
   – Я прямо тащусь от вампиров... Ты вечером свободен?
   У Крюкова от такой фамильярности сперло дыхание. Красавица по внешним данным была из ряда вон: такие бьют мужчин наповал одним взглядом глубоких, как омут, карих глаз.
   – У меня работа,– прокашлялся Федор.– Ночная.
   – У нас у всех ночная работа, Фреди... Почему бы нам не слетать на шабаш?
   – А мы вроде уже на шабаше,– попробовал отвертеться Федор, оглядываясь по сторонам.
   – Шутник,– улыбнулась красавица, показав совершенно потрясающие зубы.– Здесь мы всего лишь разогреваемся.
   – Я летать не умею,– отбояривался, как мог, Федор.– У меня другая специализация.
   – Я тебя прокачу на метле,– пообещала настырная ведьма.– Гарантирую массу впечатлений.
   Не чуждый чувства юмора Федор посчитал, что шутка – ничего себе. Согласие полетать на метле ни к чему его не обязывало, поэтому он дал его с легким сердцем. Красавица, удовлетворенная покладистостью кавалера, упорхнула в зал поражать своими формами пресыщенную публику. Федор вытер капли пота, выступившие на лбу: у него появились серьезные сомнения в том, что в подобном вертепе ему удастся сохранить незапятнанным моральный облик офицера Конторы... С другой стороны, руководство, посылая сотрудника на оперативное задание в ночной клуб, должно же, в конце концов, учитывать, что ничто человеческое ему не чуждо и он вполне может пасть – не в служебном, разумеется, смысле, а в сугубо интимном.
   Кто чувствовал себя за кулисами ночного клуба как рыба в воде, так это Аркашка Канарейкин! Он самым бессовестным образом перемигивался с легкомысленными девицами, расточая им улыбки и поцелуи – пока что, правда, воздушные.
   Нет, сказать, что за кулисами царил абсолютный хаос, было нельзя. Попривыкнув, Крюков даже пришел к выводу, что, несмотря на внешнюю распущенность и обилие обнаженной плоти, в варьете умеют поддерживать дисциплину. В роли дядьки-надсмотрщика выступал уже знакомый Федору ветеран эстрадного искусства Макар Терентьевич Жабаненко, решительно пресекавший поползновения на неслужебные отношения в рабочее время. Именно Жабаненко сделал Аркану Кенару довольно резкое замечание, когда тот попытался выйти за рамки приличий. Федору такая строгость понравилась, зато Канарейкин огорчился не на шутку.
   – Потогонная система! – сказал он, опускаясь на стул рядом с партнером.– Ни сна, ни отдыха измученной душе!.. Черт бы побрал этого Жабана! Грозился оштрафовать за совершенно невинный флирт с девочкой... За кого они нас держат?! Мы – не рабы, рабы – не мы!
   – Работа есть работа,– примирительно заметил Крюков.
   – Скажите, пожалуйста, какой герой труда! – ехидно глянул на приятеля Аркадий.– А о чем ты с Марой договаривался?
   – Ее Марой зовут?
   – Или Машкой – кому как нравится,– пожал плечами Канарейкин.
   – На шабаш она меня приглашала,– разоткровенничался Крюков.– Люблю, говорит, вампиров.
   – Я так и думал! – довольно хихикнул Аркадий.– Бабы всегда на имидж западают! Видал, как на тебя дамочки из публики реагируют? Прямо едят глазами!.. Эх, надо было мне назваться вампиром! Из тебя, Федька, какой-то вялый упырь получился. Больше огня во взоре, Фреди, больше шарма! Укуси хоть, что ли, какую-нибудь – для полноты образа.
   – Сам кусай! – обиделся Крюков.
   – Я не вампир, я – Кенар... Мне бы Соловьем-разбойником назваться! Дал маху! Не додумал в свое время. Лирические герои ныне не в моде... Надо будет договориться с Жабаном и добавить чертовщинки в имидж.
   – Бесов тут и без тебя хватает,– хмуро бросил Федор.
   – Не люблю моралистов,– поморщился Канарейкин.– Где ты видишь бесов?
   – А этот, с рогами, кто по-твоему? – кивнул головой Крюков на проходящего мимо рогатого субъекта.
   – Сатир,– охотно пояснил Аркадий.– Совсем другой имидж, возбуждающе действующий на дам! От беса – никакого возбуждения, сплошное уныние... В шоу-бизнесе, брат, свои тонкости!
   – Не могу понять, как он на копытах передвигается... Я бы и минуты в такой обуви не выдержал.
   – Хо! – возмутился Канарейкин.– Да если бы мне такие деньги платили, не то что копыта – пуанты бы нацепил и изображал на подиуме умирающего лебедя!.. Искусство, брат, требует жертв!
   Сатир то ли услышал слова Федора, то ли просто находился в расстроенных чувствах, но взгляд, которым он одарил коллегу, трудно было назвать дружественным. Вот вызывающим – да!.. Крюков мог, конечно, отреагировать соответственно, однако не хотелось затевать скандал.
   – Кукиш на Мару неровно дышит,– разъяснил поведение сатира всезнающий Аркадий.– Имей это в виду!.. Сатиры, если верить мифам, отличаются весьма вздорным нравом. Ладно, пора – наш выход...
   На подиум они шли уже в третий раз. Нельзя сказать, что Федор вообще не волновался. Но к обстановке немного привык, и теперь мог себе позволить присмотреться к посетителям ночного заведения.
   Публика в зале, довольно сильно разогретая вином и сомнительным (в смысле нравственности) зрелищем, мало чем отличалась от артистов, оккупировавших закулисье. Ну, женщины были чуть более одеты, зато среди мужчин сплошь и рядом попадались рогатые– в переносном, конечно, смысле.
   Песня, которую исполняли Фреди Крюгер и Аркан Кенар, повествовала о кровососущих – то бишь о комарах. Вроде бы совершенно идиотская, но когда ее пел вампир – пусть даже и липовый... В особо ударных местах Кенар заливался визгливым тенорком: «Ужо мы выпьем вашей кровушки, кровушки, кровушки», а Крюков делал соответствующее выражение лица, чем приводил захмелевшую публику в неописуемый восторг. Дамы прямо-таки рвались из платьев навстречу многообещающему вампиру!.. Психопатки, прости господи... Одна такая повисла у Фреди на шее и вопила дурным голосом: «Укуси меня, укуси меня!» Окружающие неистовствовали!.. Психопатку от Крюгера оторвали уже за кулисами бравые ребята из охраны, дали понюхать ей нашатырного спирта, после чего выпихнули в зал.
   – Сумасшедший дом! – выругался Крюков.
   – Зато какой успех, а, Макар Терентьевич?! – обратился к Жабану сияющий Кенар.– А вы сомневались!
   – Недооценил публику,– самокритично признался мэтр.– Придется добавить экспрессии.
   – А я что говорил? – продолжил Аркадий.– Смелее надо, Макар Терентьевич, отвязнее! Публика именно этого от нас ждет!.. Я вот хочу поменять имидж: назовусь Соловьем-разбойником!
   – Это ты брось! – строго осадил выскочку Жабан.– И думать забудь. Ишь, чего захотел! До Соловья, молодой человек, еще дорасти надо! Твоего таланта пока что и на путного Кенара не хватает! Что же касается «разбойника» – не возражаю. Кенар-разбойник – звучит действительно неплохо.
   – У, глубинка! – тихо прогундел вслед удалявшемуся Жабаненко Аркадий.– Что ты понимаешь в искусстве?!
   Честно говоря, в искусстве ничего не понимал не только Жабан, но и Федор Крюков. Кроме того, у лейтенанта с непривычки заболела голова. Сказались, видимо, нервное напряжение и резкая смена обстановки... К счастью, третье выступление было последним в программе ночного клуба. Опытные люди считали, что настал тот час, когда почтенная публика уже не способна реагировать на связную речь даже такого невысокого пошиба, как песни, сочиненные Арканом Кенаром. Гульбище, естественно, продолжалось, но в более упрощенном и облегченном варианте.
   – Ну что, вампир, созрел для шабаша? – перехватила Мара утомленного трудами Федора.
   – Всегда готов! – мрачно пошутил лейтенант и, как вскоре выяснилось, сделал это совершенно напрасно. Ибо его слова были истолкованы превратно.
   Красавица схватила Федора за руку и потащила в комнату – под нервное похихикивание потерявшего партнера Аркана.
   Далее события разворачивались по совсем уж сумасшедшему сценарию. Расторопная Мара скинула с плеч пестрый халат и остановилась у открытого окна, омываемая лунным светом. К счастью, а может, и наоборот, электрическая лампочка отдыхала – что и помешало Крюкову разглядеть свою нечаянную подругу во всех подробностях. Бежать было глупо: в конце концов, лейтенант – не невинный мальчик; конспирация требовала соответствовать избранному образу – не вампира, конечно, а артиста.
   – Ты не увлекайся... – остудила его пыл Мара.– С этим – всегда успеется... Подай лучше метлу.
   – В каком смысле? – не понял Федор.
   – В прямом. Вон она – в углу стоит.
   Метла имела вид самый обыкновенный. Одно было непонятно: зачем она понадобилась этой дурехе? Для смеха, что ли?
   Повертев метлу в руках, Крюков передал ее Маре, которая тут же на ней устроилась в довольно неудобной и не совсем пристойной позе. «Похоже, извращенка...» – заподозрил Федор.
   – Ну что ты копаешься?! – возмутилась Мара.– Садись скорей, вампир-недотепа! И держись крепче!
   Сбитый с толку совершенно абсурдным поведением своей подруги, Федор, однако, не спешил подчиняться ее командам. Сдвинуться с места его заставило лишь опасение за жизнь расшалившейся Мары, которая готовилась взлететь с подоконника. По расчетам Крюкова, они находились на третьем этаже: падение с такой высоты чревато большими неприятностями... Федор на всякий случай обхватил Мару за талию – дабы не допустить несчастного случая с летальным исходом.
   Далее последовало нечто совершенно невообразимое и противоречащее всем законам природы: они взлетели с подоконника прямо в звездное небо!..
   У Федора екнуло сердце. Он ждал скорого и страшного падения, даже зажмурился в предчувствии болезненного соприкосновения с землей...
   Но ничего катастрофического не произошло. Федор досчитал до тридцати и открыл глаза. Оказывается, они парили в районе крыши девятиэтажки! А внизу шумела беспокойная даже в глухую ночную пору столица. Федор разглядел автомобили, ползущие по ярко освещенным улицам, даже человеческие фигурки, очень похожие на муравьев...
   Сам полет не доставил ему неприятных ощущений, а дувший навстречу ветерок и вовсе освежал после душного, наполненного винными парами ночного клуба.
   – Ты что же, никогда не летал раньше? – спросила недовольно Мара.
   – Ну почему же? – возразил Федор.– Летал. На самолетах.
   И тут ему пришло в голову, что ситуация, в которой он находится, абсолютно ненормальная! Можно даже сказать – запредельная! Не вписывающаяся ни в рамки должностных инструкций, ни в рамки здравого смысла, который подсказывал лейтенанту, что летать подобным образом можно только во сне – да и то после длительного пьяного загула. А Федор в тот вечер не брал в рот ни капли спиртного!.. С какой же стати ему снится такой идиотский, немыслимый и абсолютно непристойный сон?.. Нельзя сказать, что Федор был большим знатоком физических законов, закончив юридическое отделение университета. Но еще в школе он твердо усвоил: метла – не тот агрегат, которому можно доверить свое бренное тело!
   – Слышал, Баба Яга на ступе летает? – обнаружил свои познания в предмете Федор.
   – Ступа – это для старух! – огрызнулась Мара.– А я – ведьма в самом соку!
   Что «в самом соку» – Крюков и сам чувствовал, прижимаясь к ведьме всем телом: метла временами начинала опасно вибрировать, норовя сбросить чужака. Тогда Федору пришлось бы лететь самостоятельно, к чему он от рождения не был предрасположен.
   – И куда мы летим?
   – На Лысую гору.
   Логично... Где же еще проводить досуг ведьме и вампиру, как не на Лысой горе?.. Если уж снится сон, то он в деталях воспроизводит запомнившийся сюжет...
   Следовало бы ущипнуть себя за ляжку, но Крюков этого делать не стал, поскольку никаких сомнений по поводу своего состояния не испытывал. Хорош бы он был, поверив, что наяву летает на метле! Тогда ему прямая дорога к психиатру, ибо в реальной жизни сотрудник спецслужбы не может позволить себе подобные выкрутасы!..
   – Держись крепче! – скомандовала Мара.– Уходим в параллельный мир!..
   Тряхнуло действительно сильно – настолько сильно, что Федор едва не потерял ненадежную опору под седалищем... Что бы там ни говорили о чудесах, но технический прогресс Крюкову нравился больше – по той простой причине, что кресло самолета куда удобнее допотопной метлы...
   Федор до того был захвачен своими переживаниями по поводу едва несостоявшегося падения, что и не сообразил, о каком таком мире говорила его спутница. Огромный город, над которым они парили все это время, вдруг куда-то исчез. На его месте воцарилась непроглядная тьма... Для реальности такой переход – абсурден, но раз дело происходит во сне, лейтенант не стал высказывать претензий.
   – Терем Соловья видишь? – спросила Мара.
   – Ничего я не вижу! – возмутился Крюков совершенно идиотскому вопросу.– Так мы летим на Лысую гору или не летим?
   Ответом ему было молчание. Мара снизилась настолько, что у Федора появилось опасение за свою жизнь. Все-таки лунное освещение – это вам не электрический свет! Пусть луна и полная – все равно существовала опасность налететь на дерево или врезаться в холм.
   – Мы уже за городом? – задал идиотский вопрос Крюков, не очень доверяя своим глазам.
   – А ты что, слепой? – огрызнулась Мара.
   – Я – близорукий! – не остался в долгу Федор.– Завезла черт знает куда!.. Выруливай на трассу!
   – Какую еще трассу? Ты в своем уме?
   С разумом у Крюкова как раз все было в порядке– он и во сне не потерял способность соображать. Во всяком случае первым заметил свет автомобильных фар и указал на них заблудившейся ведьме.
   – Здесь не может быть автомобилей,– неуверенно возразила Мара.– Мы же в Кощеевом царстве.
   – По-моему, это не я слепой, а ты! – сделал вывод Федор, имея к тому веские основания. Ведь Мара не сумела правильно сориентироваться в пространстве и потеряла дорогу к Лысой горе – что, согласитесь, позор для всякой уважающей себя ведьмы. Теперь она в упор не видела автомобили, которые вереницей катили по проселочной дороге!..
   Федор насчитал их шесть штук и не преминул сказать об этом ведьме. Мара что-то пробурчала себе под нос – кажется, выругалась... Крюков, как истинный джентльмен, не стал предъявлять расстроенной даме чрезмерных претензий по части политеса. Тем более что ведьма прислушалась к его совету и парила теперь над дорогой, ориентируясь по свету автомобильных фар.
   Машины, по прикидкам Крюкова, шли с довольно приличной скоростью, но метла от них не отставала. Более того, создавалось впечатление, что она вполне способна прибавить прыти.
   – Куда они едут? – встревоженно спросила Мара.
   – На кудыкину гору! – огрызнулся Крюков.
   – А что она из себя представляет – эта кудыкина гора?
   – Откуда мне знать! – возмутился Федор.– Я здесь в первый раз!
   – Как – в первый раз?! – обернулась ведьма и зыркнула в Крюкова огромными глазами.– Ты же местный уроженец!
   – Вот уж дудки! – хмыкнул Фреди Крюгер.– Я – больное порождение Голливуда! К русской народной традиции не имею никакого отношения!
   – Что еще за Голливуд?
   Вопрос ведьмы Мары поставил Федора в тупик. Не в том смысле, что он не знал ничего о фабрике грез, а в том, что он впервые встретил человека – пусть даже летающую на метле ведьму! – который не слышал о Голливуде!
   – Ты что, с Луны свалилась?
   – При чем здесь Луна? – смутилась Мара.– Просто интересно, как ты у нас оказался.
   – Приехал по обмену опытом,– соврал Крюков.
   Ситуация требовала серьезного анализа, возможно– даже каких-то действий... Ибо сон, в который впал Федор, вполне мог быть гипнотическим... Вдруг неизвестные темные силы загипнотизировали Крюкова с целью выпытать информацию?..
   Ситуация, конечно, скандальная – как раз в контексте сиротинского бреда, с которым лейтенант ознакомился как в письменной, так и в устной форме... Почему бы не предположить, что и Сиротин, как сейчас Крюков, подвергался гипнотическому воздействию?.. С какой целью – не суть важно! Не исключено, что просто мешал конкурентам и они попытались таким оригинальным способом довести его до психушки. И ведь почти добились своего!.. Но с лейтенантом Крюковым у них этот номер не пройдет. Офицер Конторы – это вам не сильно пьющий бизнесмен! Нас белой горячкой не запугаешь!
   – Ворота! – воскликнула Мара.– Я так и знала!
   Может, ведьма действительно что-то знала, но для Крюкова выплывший из темноты святящийся прямоугольник явился полным сюрпризом. Тем не менее не приходилось сомневаться, что вереница машин, которую они преследовали, движется именно сюда.
   Метла значительно ускорила свой полет, без труда обогнав автомобили. Затем последовало снижение – столь стремительное, что Федор весьма чувствительно соприкоснулся пятками с почвой. Несколько раз Крюков прыгал с парашютом, поэтому пришел к выводу, что ощущения вполне сопоставимы...
   Мара, стараясь держаться в тени деревьев, медленно двинулась по направлению к светящемуся прямоугольнику. Федор, затаив дыхание и сгорая от любопытства, последовал за ней. Безусловно, то был вход – вот только куда?
   В освещенном пространстве стояли два человека, один из которых был Крюкову хорошо знаком.
   – Как и договаривались, Калидис,– шесть новехоньких «мерседесов»... – громко, ни от кого не таясь, сказал Степан Степанович Соловьев.– Плюс фотоаппараты.
   – Магнитофоны на Эбораке хорошо пошли,– поведал человек, которого назвали Калидисом.– Записи нужны... И батареек везите побольше.
   – Составь списочек наиболее популярных у вас мелодий, и мы их тебе доставим в лучшем виде! – кивнул головой Соловьев.– Я-то полагал, что возникнут языковые проблемы.
   – С русским уже не возникнут. Нам достаточно встретиться с носителем языка, чтобы мгновенно его усвоить. С английским пока проблемы... Пришлите хоть одного знатока.
   – Ладно, что-нибудь придумаем... – Соловей махнул рукой в сторону подъезжавших автомобилей: – А вот и они... Где твои орлы?
   – Минутку,– сказал Калидис и, засунув два пальца в рот, пронзительно свистнул.
   Откуда-то из темноты – чуть ли не из-под земли – на освещенной площадке возникла толпа существ устрашающего вида. Собственно, ничего чудесного в их появлении не было – ну, лежали себе на траве под кустиками... Но Крюков едва не вскрикнул от неожиданности! Подобная невыдержанность для офицера – большой минус... С другой стороны, интересно, кто бы на месте Федора сдержался, увидев подобные рожи?.. К чести Федора надо заметить, что он не только не заорал в испуге, но даже сумел опознать в разношерстной толпе похожих на слонов глеков и волосатых до полного безобразия ресков, виденных им на подаренной Сиротиным фотографии...
   Мара на появление загадочных существ никак не отреагировала. Не отрываясь, она следила за всем происходящим на площадке.
   Машины выстроились в ряд перед светящимся прямоугольником. В свете их фар Крюков заметил, что ворота закрыты, причем плитой – довольно солидной и изукрашенной иероглифами.
   – Дорога гельфов... – чуть слышно прошептала возле его уха Мара.
   Скорее всего, она знала, куда именно ведут ворота, но делиться сведениями с Федором не торопилась. Он же был настолько скромен, что не стал тревожить ее допросом. Нюх оперативника уже подсказал ему, что Мара – хоть и ведьма, но из конкурирующей со Степаном Степановичем фирмы... С Фреди Крюгером у нее вышел явный прокол. Похоже, она собиралась его обольстить, чтобы выпытать местные тайны, да не на того напала! В том смысле, что не разобралась в ситуации и допустила крупный для разведчика промах...
   Дальше аналитический аппарат Крюкова начал давать серьезные сбои. Сон становился все запутаннее и даже грозил обернуться кошмарной явью!
   Дело в том, что Крюков при виде странноватых существ, облепивших земные «мерседесы», не удержался от соблазна и все-таки ущипнул себя за ляжку. Увы, если верить конкретно возникшей боли, он вовсе не спал! Такая вот нарисовалась ситуация, откровенно не соответствовавшая рамкам служебной докладной... Если Федор в устной или письменной форме начнет излагать майору Кочубинскому подробности полета на метле с ведьмой Марой, то впечатлительного начальника либо хватит удар, либо он хватит кулаком по столу и отправит несущего откровенную ахинею подчиненного в институт Сербского... Прямо какие-то «Секретные материалы» получаются!
   – Вы нам пришлите еще черного жемчуга,– попросил Соловьев.– На него – большой спрос... И усьмяг тоже. Клиенты от них в восторге.
   – Сделаем, Степаныч,– отозвался Калидис.– За нами не пропадет... А тележки просто класс! Барон будет доволен.
   – Горючки мы вам подбросим,– пообещал Соловьев.– Готовьте емкости...
   Калидис подошел к каменной плите и положил руку на один из иероглифов. Этого оказалось достаточно, чтобы казавшаяся несокрушимой стена дрогнула и словно бы растворилась в воздухе. Странные существа, среди которых, впрочем, попадались и человеческие особи, окружили машины и покатили их в открывшийся зев. Поначалу Крюков подумал – вход в ангар, возможно даже подземный; потом – что там тоннель; в итоге же просто развел руками, не зная, как объяснить развернувшееся перед ним действо.
   Последнюю машину с криками «Хэх!» закатили в ворота, и плита благополучно встала на свое место. Степан Степанович Соловьев куда-то исчез вместе с доставившими товар «экспедиторами», а Крюков продолжал неподвижно лежать рядом с задумчивой ведьмой под развесистым деревом.
   Больше всего увиденное им напоминало самую обычную торговую операцию: мы вам – «мерседесы», а вы нам – черный жемчуг... Возможно, тут действительно контрабанда – как утверждал бизнесмен Сиротин?.. Правда, имелось одно весьма существенное «но»: для контрабанды нужна государственная граница, а она в пределах Москвы и Московской области не фигурирует... В самом факте продажи Степаном Степановичем Соловьевым шести «мерседесов» некоему Калидису, скорее всего, греку – нет никакого криминала... Упоминались какие-то «усьмяги» и черный жемчуг, но можно ли считать эти товары запрещенными?.. Словом, вопросов у лейтенанта было явно больше, чем ответов...
   – Ну что, полетели, выкормыш Голливуда? – спросила Мара, поднимаясь с земли.
   На «выкормыша» Крюков обиделся, но вслух ничего не сказал: он ведь целиком зависел от Мары, поскольку только она могла вытащить его то ли из кошмарной яви, то ли из дурацкого сна... Крюков уже привычно пристроился за спиной ведьмы и столь же привычно затаил дыхание. Мара заложила такой крутой вираж после взлета, что Федор невольно крякнул.
   – Держись! – подбодрила ведьма.– До рассвета осталось всего ничего.
   – А что будет с рассветом?
   – Врежемся в землю... При солнечном свете ведьмы не летают...
   Ценная информация... Что называется, век живи– век учись!.. Узнать бы еще, как эти ведьмы летают по ночам и на каком основании таскают за собой не то чтобы совсем безгрешных, но во всяком случае не имеющих статуса нечистой силы людей...
   – Возвращаемся в основной мир...
   Крюков уже знал, что последует дальше, и приготовился к толчку. К счастью, и на этот раз все для него обошлось относительно благополучно, хотя появление под ногами буквально из ничего огромного города произвело неизгладимое впечатление. Москва безмятежно спала, но даже во сне нахально подмигивала очумевшему от впечатлений лейтенанту многочисленными разноцветными огоньками.
 
   – Куда летим? – спросил Федор.
   – Боюсь, что никуда,– отозвалась ведьма.– Светает... До ночного клуба, пожалуй, не дотянем.
   – Так снижайся! – забеспокоился Федор, которому никак не улыбалось сверзиться с высоты Останкинской телебашни, которая как раз замаячила на горизонте.
   – По-твоему, я должна голой шастать по Московским улицам?.. Это же неприлично, Крюгер.
   Федор хотел сказать, что летать на метле в голом виде еще неприличнее, но передумал: время и место для дискуссии были не самые подходящие...
   Москва с высоты птичьего полета в ночную пору выглядела непривычно. До сих пор Федор обозревал ее только с тротуара или из окна автомобиля. Тем не менее, присмотревшись повнимательнее, он определил, что находится недалеко от собственного дома.
   – Сворачивай вправо,– распорядился он.– И снижайся.
   Под чутким штурманским руководством ведьма, заложив напоследок еще один вираж, аккуратно приземлилась прямо на балкон крюковской квартиры, расположенной на девятом этаже. Балконная дверь была, разумеется, заперта, и Федор уже подумывал, как бы половчее разбить стекло. Однако портить имущество ему не пришлось: дверь легко поддалась нажиму Мары и без проблем впустила ночных странников в крюковские апартаменты...
   Неужели Федор, уходя из дому, забыл ее закрыть?.. Обстоятельство, конечно, огорчительное: столь ранний склероз может стать досадной помехой в карьерном росте... Впрочем, в свете ночных приключений подобный облом можно было расценить как мелкое недоразумение.
   – Очень миленькая квартирка,– сказала Мара, оглядывая единственную комнату.– А ванная у тебя есть?..
   Пока гостья плескалась в ванной, проголодавшийся Федор колдовал у кухонной плиты и напряженно анализировал ситуацию. Ситуация анализу поддавалась не очень. Версию о сне можно было смело отбросить. Оказавшись в привычной обстановке, Федор мог со стопроцентной уверенностью заявить, что в данный момент не спит. Окончательно убедил его в этом подтекающий уже неделю кран на кухне. Для сна – пусть даже и гипнотического – такая подробность – излишество...