Шведов Сергей. Меченые

   Гильдис тоже решила не терять времени даром. В Ожский замок зачастили окрестные владетели: приезжали и поодиночке, и парами, под различными предлогами, стараясь не возбудить подозрений Башни. Частым гостем замка стал и владетель Сиигтунский, чьи посещения отнюдь не остались тайной для округи.
   Молодой Бент был влюблен в Гильдис и не скрывал своей любви. Гильдис его поведение тревожило. Нельзя сказать, что ухаживания молодого красивого Бента Сиигтунского были ей неприятны, но хозяйку Ожского замка волновали сейчас совсем другие проблемы. Кроме того, она боялась, и Ролло разделял ее опасения на этот счет, как бы слухи о предстоящей свадьбе не дошли до Туза. Реакцию третьего лейтенанта предсказать было совсем не трудно. Так или иначе, но Гильдис довольно холодно встретила ухаживания незадачливого претендента, ссылаясь при этом на траур по мужу. Бент Сиигтунский был огорчен холодным приемом, однако, справедливо рассудив, что мертвый живому не помеха, решил изменить тактику. Со всей присущей ему энергией он включился в организацию заговора, в надежде, что общие труды и опасности послужат сближению куда лучше, чем мольбы и вздохи.
   Бент оказался хорошим помощником. Смелый и реши, тельный, он метался от замка к замку, подбадривая робких убеждая осторожных, разжигая злобу у обиженных, благо в последних недостатка не было. В короткий срок, неожиданно даже для себя самого, Бент Сиигтунский стал душой заговора. Он выступал за немедленные и решительные действия, предлагая нападать на отдельные группы меченых из засад на лесных дорогах. Этот план встревожил наиболее рассудительных владетелей.
   – Мальчишка нас погубит, – заявил, узнав о планах Бента, ярл Гоонский, сочувственно внимающим владетелям.
   На этом совещании было решено послать ярла в Ожский замок с единственной целью: унять слишком уж лихого Сиигтунского. В противном случае владетели и ярлы с побережья грозили выступить на стороне Башни в предстоящем конфликте.
 
   Туз застал капитана Башни сильно встревоженным. Лось в раздражении отшвырнул лист бумаги и не слишком дружелюбно посмотрел на Туза.
   – Плохи дела, – сказал он без лишних предисловий. – Владетели явно что-то замышляют. Нами перехвачены не сколько посланий в Бург. Ничего конкретного там вроде бы нет, но оставлять их без внимания было бы большой глупостью. Прорыв стаи неизбежен, и я должен быть уверен в надежности тыла.
   – Есть какие-нибудь сведения о заговорщиках? – спокойно спросил Туз.
   – Есть слухи, – сказал Лось. – Наиболее активные участники заговора: владетели Гоонский и Сиигтунский, ну и твоя подруга, дочь покойного Гольдульфа.
   Туз криво усмехнулся:
   – Надо укротить молодого бычка, старый бык тогда сам успокоится. А с телкой я договорюсь.
   – Смотри, лейтенант, – предостерег Лось, – все должно быть гладко, ссора с владетелями нам сейчас ни к чему.
   Гильдис обрадовалась приезду ярла Гоонского, чрезмерный пыл Сиигтунского тревожил и ее. Бент кисло глянул на неожиданную помеху. По его мнению, Гильдис слишком уж безоглядно доверяла хитроумному Гоонскому быку.
   – Владетели встревожены, – без предисловий начал ярл Эйнар. – Твоя горячность, благородный Бент, может всем нам выйти боком. Кажется, в прошлый раз мы договорились с вами: нападение состоится лишь в случае большого прорыва стаи, когда основные силы Башни будут оттянуты к Змеиному горлу. О чем думает владетель Бент? Или он собирается обуздать меченых с помощью своих смердов? Помогай вам Бог, но на нашу помощь можете не рассчитывать.
   Бент покраснел от гнева и закусил губу, а Гильдис виновато опустила глаза.
   – Неужели вам непонятно, что, растревожив Башню раньше времени, вы поставите под удар все дело? И не приходило ли в голову моим друзьям, что, узнав о готовящемся в Приграничье восстании, Башня просто пропустит стаю через Змеиное горло?
   Гильдис вздрогнула и побледнела. Бент упрямо вскинул олову:
   – Такого не было никогда.
   – Похвально, что владетель так уверен в благородстве меченых. – В голосе ярла прозвучала ирония. – Но я прожил дольше на этом свете и, смею надеться, знаю людей лучше вас.
   – Башня, – предупредил возникший на пороге Ульф.
   Владетели вздрогнули и схватились за рукояти кинжалов. Уж слишком неожиданно грянула громом среди ясного неба эта весть.
   – Их только пятеро, – успокоил заговорщиков Ульф. – Третий лейтенант в сопровождении четырех меченых.
   – Зови, – приказала Гильдис, одновременно знаком призывая владетелей занять место за столом.
   Вошедший Туз молча поклонился, владетели ответили ему тем же. Гильдис, не глядя на меченого, глухим голосом предложила ему садиться. Воцарилось тягостное молчание. Туз; криво улыбаясь, потягивал вино из кубка. Бент Сиигтунский не отрывал глаз от стоящего перед ним блюда, боясь расплескать душившую его ненависть. Гильдис, строгая и мрачная, смотрела прямо перед собой, напрочь забыв о своих обязанностях хозяйки. Умудренный опытом Гоонский поспешил ей на помощь:
   – Я слышал о твоей экспедиции, лейтенант, – можем ли мы спокойно спать этой осенью?
   – Боюсь, что осенью не придется спать ни вам, ни нам.
   – Значит, прорыв стаи неизбежен?
   – Думаю, да.
   Глаза ярла Эйнара неожиданно блеснули, Туз насторожился. Гоонский явно обрадовался прорыву стаи, хотя и поспешил утопить свои чувства в добром глотке вина. Похоже, Лось прав: владетели действительно готовят Башне сюрприз. Кто бы мог подумать, что эта красивая женщина способна состряпать заговор под самым носом у молчунов. Впрочем, разве не эти сладкие уста грозили однажды смертью третьему лейтенанту? И ее зеленые глаза светились при этом так же ярко, как и в первые дни их столь внезапно вспыхнувшей любви. Надо полагать, недостатка в помощниках у Гильдис не будет. А благородный Бент, похоже, горит желанием занять не остывшее еще место Альрика Нидрасского. Но Сиигтунский ошибается: место рядом с Гильдис принадлежит совсем другому человеку, не в характере которого уступать кому-то дорогу.
   – А что привело в наши края благородного Эйнара? – Туз поднял кубок и отсалютовал им Гоонскому и тут же, не дождавшись ответа ярла, добавил с усмешкой: – О причинах, заставивших покинуть родной замок владетеля Сиигтунского, я не спрашиваю.
   Задетый за живое владетель вскинул голову, собираясь ответить что-то резкое, но его опередил ярл Эйнар:
   – Меня в дорогу позвала неизвестность. Слухи о предстоящем большом прорыве стаи тревожат владетелей.
   – Боюсь, что владетелей тревожат и иные слухи, говорят, что какие-то горячие головы заскучали в своих замках и рвутся на большую дорогу, попытать разбойного счастья.
   – До меня дошли и эти слухи. Отчасти цель моего приезда – охладить горячие головы.
   – Благое дело, – согласился Туз и предложил здравицу в честь хозяйки Ожского замка.
   – Молодость, молодость, – Гоонский с готовностью поддержал меченого, – пора любви и неразумных порывов. Я пью за вас, молодых, за мир и спокойствие на наших землях.
   – Лейтенант не сказал нам о цели своего визита в Ожский замок, – вмешался в разговор Бент.
   – Вот как? – удивился Туз. – А я думал, что мое присутствие здесь не нуждается в объяснениях.
   Он бросил на покрасневшую Гильдис весьма откровенный взгляд. От ничем не прикрытой наглости меченого Сиигтунский пришел в ярость.
   – Вот как, – привстал он со своего места, не обращая внимания на предостерегающие жесты Гоонского, – А я считаю, что твое присутствие за столом вряд ли желанно хозяйке замка.
   – Не тебе судить, владетель, желанно мое присутствие за столом хозяйке или нет. Бывали времена, когда я находил приют и в более укромных уголках замка.
   Сиигтунский схватился за меч, лицо его из красного сделалось багровым.
   – Ты, жалкий выродок…
   – Довольно! – оборвал его Туз. – Я думаю, ярл Эйнар согласится быть свидетелем нашего поединка.
   Гоонский, понимая, чем закончится поединок для молодого владетеля, предпринял попытку примирить противников:
   – Твои слова, лейтенант, были превратно истолкованы благородным Бентом, он стал жертвой собственной горячности.
   – Я не сказал ни единого обидного слова в адрес владетеля, – возразил Туз.
   – Благородный Бент понял тебя так, – ярл замялся, подыскивая нужные слова, – будто ты намекаешь на близость… – Гоонский покосился на молодую женщину и тут же понял, что совершил непростительный промах.
   – Гильдис носит под сердцем моего ребенка, – ровно произнес Туз. – И пока она его не родила, никто не смеет бросить взгляд на женщину меченого. Тебе наши обычаи известны, ярл Эйнар.
   Гильдис побледнела, казалось, что она вот-вот потеря сознание. Берта кинулась было к хозяйке, но та уже овладела собой:
   – Этот человек сказал вам правду, но я не хочу, чтобы моя ошибка послужила причиной кровопролития.
   Она встала и, не сказав больше ни слова растерявшимся владетелям, покинула зал. Мужчины поклонились ей вслед.
   – Ну что же, – сказал после долгого молчания Гоонский, – по-моему, причин для ссоры больше нет.
   – Благородный Эйнар ошибается, – возразил Туз, – если мне не изменяет память, в мой адрес прозвучали оскорбления.
   – Владетель принесет извинения, – поспешно заверил Гоонский. – Я думаю, ты простишь ему горячность, вы званную искренностью чувств.
   Туз вопросительно взглянул на Бента. На красивом лице молодого владетеля читалась мрачная решимость.
   – Я буду драться, – твердо сказал Сиигтунский.
   – Остается договориться об условиях поединка, – спокойно сказал Туз. – Я полагаюсь на тебя, ярл.
   Гоонский задумался: мечи отпадали сразу – Сиигтунскому не устоять против меченого, считавшегося лучшим фехтовальщиком Башни, а значит, и всего Лэнда. В схватке на кинжалах у высокого Бента шансов будет еще меньше. Оставались арбалеты.
   Лицо Сиигтунского просветлело – у него действительно появился шанс. Туз равнодушно пожал плечами, вежливо попрощался с владетелями и покинул зал.
   Эйнар Гоонский был недоволен собой, и это еще мягко сказано. Меченый обвел его вокруг пальца. Теперь становилось совершенно ясно, что он прибыл в замок с единственной целью – убить Сиигтунского. А разыгранная комедия должна была послужить ширмой для этого убийства. Повод был найден вполне благопристойный: поссорились из-за женщины. Глупый мальчишка Бент сам насадил себя на крючок. Оставался открытым только один вопрос: действовал ли Туз по своей инициативе или к этому приложил руку капитан Башни, решивший припугнуть расходившихся владетелей? Пожалуй, ярл Эйнар совершил глупость, доверившись молокососу и девчонке, которая в довершение всему спуталась с меченым. Гоонский неодобрительно досмотрел на сидящую у камина Гильдис.
   – Они помирились? – спросила Гильдис, увидев ярла на пороге своей комнаты.
   – Увы, – развел тот руками.
   – Это Туз! – Гильдис сжала подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев. – Ему нужна кровь и только кровь.
   – Ты не права, благородная госпожа, – вяло возразил Гоонский. – Лейтенант был готов к примирению.
   Формально так оно и было, ярл Эйнар сказал чистую правду, но в этой правде лжи было больше, чем в самой наглой выдумке.
   – Лейтенант даже согласился драться на арбалетах, что значительно уравнивает шансы.
   Гильдис вздрогнула и вновь побледнела. Гоонский попал в точку: меченый царит в этом сердце, а уж никак не Бент. Почему же прекрасная Гильдис так ополчилась на Башню? Из-за отца? А может быть, просто не поделила с Башней своего любовника? Последнее, по мнению ярла Эйнара, было ближе всего к истине.
   – Нельзя ли помешать поединку?
   Гоонский отрицательно покачал головой. Бедный Бент! Может быть, посоветовать ему скрыться? Хотя вряд ли он согласится. Сиигтунский горд и ненавидит меченого. А его бегство, чего доброго, наведет меченых на мысль, что за Бентом не все чисто. Пожалуй, ярлу Эйнару следует написать письмо капитану Башни с заверениями преданности и намекнуть невзначай, что у третьего лейтенанта есть интересы, не всегда совпадающие с интересами Башни. Пусть эти гадюки пошипят друг на друга. Ведь недаром же по Приграничью ходят упорные слухи, что именно Туз убил Тета, а потом разгромил Заадамский замок, чтобы замести следы.
   Гоонский повеселел и ободряюще глянул на Гильдис:
   – Будем надеяться на лучшее, благородная госпожа: и хорошие стрелки не всегда попадают в цель.
   Утро выдалось по-осеннему холодным, и тело Гильдис мелко дрожало даже под теплым меховым плащом. При появлении хозяйки замка все присутствующие обнажили головы. Гильдис прошла на террасу и опустилась в кресло, лицо ее было бледным, но почти спокойным. Во двор высыпало все население замка. Даже несколько десятков крестьян из ближайших деревень, невесть каким образом прознавшие о предстоящем поединке, прибежали полюбоваться интересным зрелищем. Весть, что соперники выбрали для поединка арбалеты, вызвала у собравшихся вздох разочарования. Поединки на мечах были куда более захватывающим зрелищем.
   Противники, обнаженные по пояс, расположились на противоположных концах обширного внутреннего двора Ожского замка. Ульф и Ара, представляющие интересы сторон, сошлись в центре для уточнения деталей предстоящего поединка. Туз спокойно сидел в седле, осматривая арбалет, из которого ему предстояло стрелять, Закаленное тело меченого, казалось, не ощущало холода.
   – Красивый парень, – заметил пожилой воин ярла Гоонского.
   – Видишь отметину у него на груди? – шепотом спросил конопатый Харни. – Говорят, что дьявол метит их еще в утробе матери.
   Туз поднял голову и бросил сердитый взгляд на разом притихшую толпу. Впрочем, молчание зрителей не было продолжительным, ибо держать языки на запоре в столь волнующий момент было бы слишком тяжким испытанием для собравшихся здесь сплетников.
   – Жалко владетеля, – вздохнула разбитная деваха. – Такой молоденький.
   – Нашла, кого жалеть, – ущипнул ее за бок Харни. – Живой или мертвый, все равно тебе он не достанется, ты лучше меня пожалей.
   – Владетеля хозяйка пожалеет, – хихикнул в кулак невзрачный мужичонка в ветхой рубахе и драных сапогах.
   Густав ткнул ему кулаком в бок:
   – Помалкивай, рвань, не твоего ума дело.
   – Хозяйка уже другого пожалела, – негромко, чтобы не услышали на террасе, проговорила одна из служанок.
   – Неужто меченого? – ахнула ее соседка и перекрестилась.
   Толпа развесила уши, ожидая продолжения, но служанки, заметив приближающегося Ролло, разом умолкли.
   – Чудны дела твои, Господи, – вздохнул опрятно одетый торговец из Остлэнда, забредший в погоне за выгодой на край света.
   – А меченый – парень хоть куда, – заявила все та же деваха. – На такую широкую грудь и я бы голову приклонила.
   – Тьфу, – плюнул пожилой воин Гоонского, – меченый, нехристь!
   – А бабе любой бык, лишь бы хороший тык, – захихикал мужичонка.
   – Начинают! – крикнул кто-то, и толпа испуганно подалась назад.
   Ульф отъехал в сторону, освобождая место предстоящего поединка, и высоко поднял над головой обнаженный меч. Изнеженный владетель подрагивал от холода, но в седле держался крепко. Туз бросил поводья и поудобнее перехватил арбалет. Ульф опустил меч: противники медленно двинулись навстречу друг другу. Нетерпеливый Бент, не проехав и половину дистанции, вскинул арбалет и выстрелил. Туз поднял коня на дыбы, стрела пробила гнедому шею, и тот стал валиться на бок. Толпа охнула, когда конь рухнул на землю. Меченый, однако, успел выдернуть ноги из стремян, и теперь как ни в чем не бывало стоял в центре двора, сжимая в руках арбалет. Бент Сиигтунский застыл в двадцати метрах от Туза, опустив уже ненужное оружие.
   – Пригнись к холке, – посоветовал ему Харни, переживавший, как и все в толпе, за владетеля.
   Но побледневший Бент был неподвижен, как статуя, и только глаза на осунувшемся лице горели ненавистью к Меченому.
   – Пощади его, – крикнула Гильдис, приподнимаясь в Кресле.
   Туз обернулся и вежливо поклонился хозяйке Ожского замка. Выстрелил он не целясь, стрела угодила владетелю прямо в сердце, Сиигтунский рухнул из седла, даже не вскрикнув. Гильдис, бледная как смерть, упала в кресло. Ярл Гоонский перекрестился.
   – Человека убил, как кубок осушил, – покачал головой остлэндский торговец.
   – Что взять с меченого, – крикнули из толпы. – Для них наша кровь дешевле воды.
   Ара осадил коня в двух шагах от заволновавшейся толпы и вызывающе помахал плетью перед носами впереди стоящих:
   – Это кто тут у вас такой смелый?
   Смерды разом примолкли, воины владетелей сделали вид, что происходящее их нисколько не касается.
   – Все было честно, – сказал пожилой дружинник Гоонского, не глядя на соседа.
   – Да, – согласился Харни. – Владетель сглупил, связавшись с меченым, впрочем, Бог ему теперь судья.
   Туз настоял на встрече с хозяйкой перед отъездом из замка. Гильдис не хотела его видеть, но уступила просьбе, вняв совету осторожного Эйнара.
   – Зачем ты убил его?! – В голосе Гильдис звучали одновременно и гнев, и удивление.
   Туз не отрываясь смотрел на огонь очага, отблески пламени играли на его лице, и оно казалось в эту минуту каменно спокойным и чуть печальным.
   – А затем, милая моя девочка, что уж если вам приходит в голову идея устроить заговор против Башни, то следует при этом сохранять предельную осторожность, а не трубить о своих замыслах на каждом перекрестке. Вы затеяли опасную игру, и Бенту пришлось расплатиться за все сполна.
   – Почему тогда ты не убил и меня?
   – Потому что ты нужна мне и потому что Башне не нужна твоя смерть.
   – Ты чудовище. Туз!
   – Возможно, – произнес он негромко после затянувшейся паузы. – Я вынужден устранять смутьянов, чтобы остальные могли жить в относительном спокойствии. Это мой долг, это моя ноша, и я готов нести ее до конца. Я – лейтенант Башни. Я – меченый.
   – Вы пришли на нашу землю в страшный год и принесли с собой кровь и ненависть. Пять столетий пронеслось с тех пор, но вы так и остались чужаками. Пятьсот лет вы, как пауки, сосете нашу кровь. Пятьсот лет мы возносим молитвы Всевышнему, чтобы он избавил нас от злой напасти, и теперь пришла пора взяться за оружие, чтобы отстоять честь и свободу.
   – А разве не ваши женщины нас рожают, разве не нашими костями устлана эта земля, разве не мы своими телами прикрываем вас от страшной беды? Я видел много стариков ваших селениях, а ты видела когда-нибудь старика меченого? За все взятое у народа мы честно платим своей кровью. Это не Башня принесла на нашу землю ненависть – междоусобье раздирало Лэнд тогда, раздирает и сейчас, когда Башня ослабела. Жадные владетели грызутся между собой, как собаки, потерявшие вожака, короли то возникают на тронах, то в кровавом тумане уходят в небытие. Но мир меняется, он уже далеко не тот, что был каких-нибудь сто лет назад. Морские разбойники атакуют Вестлэнд, у границ нашего края возникла неведомая, но реальная сила. Нам трудно будет удержаться в пределах прежнего мира. Давление снаружи нарастает с каждым днем. Только единство может нас спасти. А объединить силы Лэнда способна лишь Башня, другой основы я не вижу.
   – Я не верю тебе, меченый. – Гильдис с ненавистью смотрела на Туза. – Ты пугаешь нас опасностью извне, но куда страшнее для нашего мира вы, черви, грызущие здоровый организм изнутри.
   – Если организм здоров, – усмехнулся Туз, – то в нем не заводятся черви. Полно, Гильдис, разве свободу искали Гольдульф и Альрик за Змеиным горлом? И разве не рассказами о золоте ты привлекла на свою сторону Гоонского и Сиигтунского? Именно из-за золота вы готовы, позабыв честь и совесть, ударить нам в спину. Вам и дела нет до того, что стая будет терзать смердов, вы отсидитесь за стенами замков. Так кто же из нас чужой этому миру – я, готовый сложить голову, защищая его, или ты, готовая всех предать ради купленных за звонкую монету заморских диковин?
   Туз резко поднялся с кресла и склонился к женщине, сжав ее плечи сильными руками. Синие глаза его холодно блеснули:
   – Рано или поздно я стану капитаном Башни, Гильдис, рано или поздно я согну спины гордым владетелям. Я поведу меченых на Бург и вычищу этот рассадник заразы, а нашего с тобой сына я сделаю королем Нордлэнда. Так почему ты встаешь на моем пути?
   – Безумец! – проговорила Гильдис, со страхом глядя на Туза.
   Лейтенант разом протрезвел, провел ладонью по бледному лицу и невесело рассмеялся:
   – Может, ты и права. А разве этот мир не безумен? Покажи мне хотя бы крупицу здравого смысла в том, что происходит вокруг. Наш мир создан безумцами, а мы всего лишь достойные продолжатели их дел.
 

Глава 6
БОЛЬШОЙ ПРОРЫВ

   – Ты выполнил задачу, лейтенант, но я не вижу радости на твоем лице. – Лось искоса глянул на Туза.
   – Болезнь зашла слишком далеко. Мало срубить одну-две головы, требуются радикальные меры.
   – Что ты предлагаешь? – нахмурился Лось.
   – Столкнуть владетелей лицом к лицу со стаей – звериный оскал вохров разом отрезвит захмелевшие головы. Запасов в Башне хватит, мы можем просидеть в осаде и год, и два.
   Туз не сомневался в реакции капитана и, в общем, не ошибся в своих ожиданиях. Лось побагровел от бешенства. Сама мысль, что меченый добровольно уступит стае, была для него невыносима. А ведь Лось не глуп и не может не осознавать опасность. Дело даже не в заговоре. Ударят владетели или не ударят – это еще по воде вилами писано, очевидно другое: Башня теряет человеческие ресурсы. Меченых становится все меньше и меньше. Грядущий прорыв стаи пробьет новую брешь в их рядах. А слабость Башни – это хаос в Приграничье. Надо искать иные способы обороны границы, но для этого нужны средства.
   – Я не верю тебе. – Лось не отрываясь смотрел Тузу в глаза. – Я приглашу владетелей и сам поговорю с ними. Разум, в конце концов, восторжествует.
   – Воля твоя, капитан Башни, ты не веришь своему лейтенанту и готов довериться исконным врагам меченых.
   – Они не враги, они наши вассалы, – возразил Лось. – Пятьсот лет стоит Башня, пятьсот лет мы грыземся с владетелями, но в минуту общей для всех опасности мы всегда были рядом, плечом к плечу. И вот доказательство, что вассалам я могу верить. – Лось швырнул бумагу на стол.
   – Что это? – спросил Туз.
   – Здесь твои планы по завоеванию Лэнда.
   Туз сразу понял, откуда прилетел этот белый испачканный ядом голубок. Лейтенант пробежал глазами напитанное и поморщился: они не захотели его понять, ни Гильдис, ни Лось. Не Бург нужен был Тузу и не королевская корона – ему нужны были ресурсы для обустройства границы. Только наглухо заткнув Змеиное горло, Башня могла сохранить себя и навести порядок в Лэнде.
   – Теперь я знаю, кто убил Тета.
   – А ты и раньше это знал, – устало вздохнул Туз – Ты отдал молчунам слишком много власти, а я исправил твою ошибку.
   – Ты знаешь, что полагается за убийство молчуна.
   – А за убийство меченого?
   – Что ты имеешь в виду? – удивленно вскинул брови Лось.
   – Разве не ты подставил нас с Бесом в Бурге под удары наемных убийц?
   – Я ничего не знал об этом.
   – Тебе невыгодно было знать, Тебе не хотелось ссориться с Тетом, и ты сдал ему меня, с благой, разумеется, целью, сохранить мир в Башне. Но не Тет убил меня, а я убил Тета, что, впрочем, тоже пошло тебе на пользу. И теперь я стал главной твоей заботой. Но запомни, капитан, устранить меня будет не так-то просто.
   – Все это твои фантазии, Туз, никто тебе не поверит.
   – А тебе поверят, Лось? Разве может лейтенант убить первого молчуна? Да ничего подобного за всю историю не случалось. Не правда ли, капитан?
   – Башня не пропустит стаю в Приграничье. – Голос Лося звучал уже более миролюбиво. – И перестань мутить воду, Туз. Меченый, уступивший дорогу стае, перестает быть меченым, а Башня превращается в груду камней. Это принцип, на котором мы стоим. А иначе все теряет смысл: и наше прошлое, и наше настоящее, и наше будущее.
 
   Башня поспешно готовилась к отпору непрошеным гостям. Вызванные капитаном, потянулись по дорогам Приграничья владетели во главе своих дружин. Ожский замок, как и другие ближайшие к границе замки, стал местом пристанища для собираемых сил. Капитан и лейтенанты Башни устраивали придирчивые осмотры прибывшим вассалам. Особенно свирепствовал третий лейтенант, его высокомерие вызвало ропот владетелей. Лось вынужден был вмешаться и отстранить Туза от проведения смотров.
   – Не сходи с ума, – огрызнулся Туз. – Отошли дружины владетелей в замки. Неужели ты не видишь, что мы своими руками отлаживаем для себя смертельную ловушку?
   Заговор между тем зрел и набирал силу. Душой его была Гильдис, ее замок стал местом сбора мятежных владетелей. Ярл Гоонский желанием большинства встал во главе объединенных владетельских дружин.
   – Мы должны твердо усвоить одну нехитрую истину: либо мы уничтожим Башню, либо Башня уничтожит нас.
   Наконец настал решающий день: рано поутру в Башне протрубили общую тревогу. Три сотни меченых на рысях ушли к Змеиному горлу. Первый лейтенант Башни, имея под рукой десятки Дрозда и Комара, а также триста крикунов, встал у последнего огненного круга. Туда же подтянулись и дружины подвластных Башне владетелей. Сержанты Башни Дрозд и Комар беспрестанно мотались вдоль рубежа, расставляя воинов в наиболее уязвимых местах. Притихшие крикуны напряженно вглядывались в горизонт.