Шведов Сергей. Меченые

   – Слова, слова, – пренебрежительно махнул рукой Плешивый, но его масляные глазки продолжали ощупывать сумку, висевшую у юнца на поясе.
   Телохранители Плешивого сочувственно вздохнули и укоризненно уставились на Беса.
   – Я готов играть. – Меченый решительным жестом высыпал на стол горсть монет.
   Плешивый открыл и беззвучно закрыл щербатый рот: среди кучи меди и серебра, выброшенного на стол рукою посетителя трактира, отливали желтизною несколько золотых монет. Никто не ожидал, что смазливый мальчишка окажется столь богат.
   – Малыш из Башни, – Мужчина, в котором Туз сразу признал лихого незнакомца с постоялого двора, решительно подсел к столу. – Они там спят и едят на золоте.
   – Меченый, что ли? – удивился Плешивый. – Вот не думал, что Башня производит на свет подобных ангелочков.
   – Правила простые, – обратился лихой незнакомец к Бесу, – кто больше выбросит очков, тот и забирает деньги.
   Бес неуверенно взял в руки стаканчик и осторожно встряхнул его. Зрители разочарованно вздохнули.
   – Замечательное начало, – засмеялся Плешивый, в свою очередь бросая кости.
   Бросок оказался удачным, послышался восхищенный шепот сгрудившихся вокруг стола бродяг. Туз тоже поддался общему порыву и стоял теперь позади Беса, прикрывая его спину.
   Плешивый взял золотой из кучи монет, лежащих перед меченым, попробовал на зуб и бросил перед собой.
   – Годится.
   Бес проводил монету с гордым изображением Башни грустным взглядом и решительно взялся за кости. Удача повернулась к нему лицом: он выиграл два раза подряд. Зрители зашумели. Плешивый изобразил огорчение.
   – Увеличим ставки? – предложил он, страдальчески морщась.
   – А меченый-то хват! – прицокнул языком в фальшивом восхищении одноглазый телохранитель Плешивого. – Не нам чета.
   Бес проиграл несколько раз подряд, горстка монет перед Плешивым быстро росла. Меченый вздохнул и растерянно покачал головой – перед ним на столе сиротливо лежала одна-единственная серебряная монета. Он порылся в сумке и бросил на стол еще шесть золотых.
   Кривой даже икнул от изумления:
   – Ты посмотри, что делается!
   – Давай на все, – махнул рукой Бес.
   – Люблю отчаянных, – одобрил его действия Лихой.
   Глаза Плешивого алчно блеснули:
   – Все на последнюю ставку.
   Зрители затаили дыхание. Бес обреченно взял стаканчик руки его задрожали, и он едва не уронил кости на пол.
   – Не густо, меченый, – разочарованно охнул кто-то. – Два и один.
   Помрачневший Бес передал стаканчик противнику. Плешивый не скрывал торжества: даже не встряхнув кости, он небрежно выбросил их на стол.
   – Один и один, – не поверил собственному глазу Кривой. – Что же это такое, братцы?
   Плешивый глянул на стол и обмер. Бес равнодушно пересыпал все лежащие на столе монеты в свою сумку под утерянными взглядами окружающих.
   – Меченый… Колдун… – зашептались вокруг.
   – Идиоты, – расхохотался вдруг Лихой. – Он просто подменил кости, когда ронял их на пол.
   – Эй, парень, – Плешивый начал наконец приходить в себя и даже сумел изобразить на лице нечто отдаленно и поминающее улыбку, – я ценю твою шутку, но деньги придется вернуть.
   Зрители одобрительно зашумели и, потрясая кулаками, двинулись на Беса.
   – Малыш, – Лихой решительно опустил руку на золоченую крестовину кинжала, – не знаю, как там у вас в приграничном захолустье, но у нас в Бурге так не шутят, а если шутят, то в последний раз.
   Плешивый вскочил на ноги выхватил длинный нож и ринулся на Беса, изрыгая страшные ругательства. Мощным ударом в челюсть меченый опрокинул нападающего на земляной пол. Кривой запоздало пришел на помощь своему благодетелю, метнув в удачливого игрока тесак. Бес уклонился от летящей смерти, клинок пробил грудную клетку его ближайшего соседа, и несчастный гуляка осел на пол, даже не охнув. Туз ухватил за ворот Кривого и швырнул его в Лихого – два приятеля, сомкнув объятия, рухнули под стол, переломив пополам деревянную лавку. Детина с бараньим лицом, тот самый, что так неудачно состязался в ловкости рук с Плешивым, решил вдруг посостязаться с Тузом. Сержант перехватил его нож на лету и незамедлительно вернул рассеянному владельцу. Детина привычно свалился на стол, сметая на пол грязную посуду.
   – Прикончим их! – крикнул Лихой, с трудом выбираясь из-под обломков.
   Меченые обнажили мечи – призыв Лихого не нашел отклика у окружающих. Туз сделал шаг вперед, мечи засвистели в воздухе в опасной близости от шей и животов достопочтенных посетителей трактира. Головорезы, а среди них было немало людей искусных не только в игре, но и в ночных поединках, растерянно переглянулись – ничего подобного им до сих пор видеть не доводилось.
   Туз бросил мечи в ножны, Бес последовал его примеру, что было справедливо расценено присутствующими как жест примирения. Однако сержант этим жестом не ограничился и выложил на стол десять золотых монет. Лихой недоверчиво посмотрел на Туза:
   – Как это понимать?
   – Плата за предстоящий нелегкий труд. – Сержант, удобно устроившись на столе, поглядывал на головорезов холодными насмешливыми глазами.
   Лихой поставил опрокинутую в суматохе лавку и уселся напротив Туза; Взгляды, которые он бросал на золото, были более чем красноречивы. Подошел Плешивый, вытирая кровь с разбитых вдребезги губ.
   – Интересное начало, – заметил Лихой.
   – Деловое, – поправил негодяя Туз. – Это задаток. Сделаете дело – получите еще двадцать. Два человека должны умереть. Люди они знатные и могущественные.
   – Кровь у всех одинаковая, – философски заметил Кривой, не менее главарей заинтересованный в успехе сделки.
   Туз поднялся и бросил Лихому:
   – Ты знаешь, где меня найти.
   А не боишься? – Лихой правой рукой сгреб золото, а левую сложил в кукиш.
   Туз высокомерно усмехнулся и вышел, не прощаясь. Бес напоследок подмигнул Плешивому:
   – Учись играть, дядя, при следующей встрече отыграешься.
   Плешивый в ответ издал звук, более похожий на стон, чем на проклятие. Лихой проводил меченых долгим взглядом, прикидывая что-то в уме.
   – Говорят, у колдунов деньги нечистые, – заметил ка кой-то оборванец, испуганно покосившись на закрывшуюся дверь.
   – Все деньги нечистые, – разумно отозвался Плешивый, выплевывая изо рта осколок зуба, – Ну и рука у этого сопляка.
   – Может, взять золотишко и… – начал было Кривой.
   – Дурак, – обрезал его Плешивый.
   – Деньги-то, наверное, заколдованные, – нерешительно предположил головорез с рассеченной надвое нижней губой. – Позвенят, позвенят и исчезнут. Получится как с костями.
   Лихой бросил на губастого уничтожающий взгляд:
   – Говорю же вам, идиоты, мальчишка их подменил! Ловкость рук для деревенщины необыкновенная, это я готов признать.
   – Точно, – согласился Плешивый. – Но мы-то, буржские волки, дали приграничным соплякам себя облапошить. Вот уж действительно: и на старуху бывает проруха.
   – Кто знает, чей, в конце концов, верх будет, – загадочно протянул Лихой. – Нельзя выпускать из виду этих набитых золотом ребят.
 

Глава 8
СВАДЬБА

   Ярл Гольдульф Хаарский с удовлетворением оглядел кортеж. Владетель Нидрасский денег на свою свадьбу не пожалел. Деловой и военный союз, заключенный еще в Ожском замке, скреплялся родственными узами. Острое чувство тревоги, не покидавшее ярла последние дни, сменилось уверенностью в будущем. И даже мрачное настроение дочери не слишком тревожило Гольдульфа: владетель был молод, не дурен собой, влиятелен при дворе, словом, это был по всем статьям выгодный муж и зять.
   Владетель Нидрасский с благосклонной улыбкой на молодом, цветущем радостью лице внимал шумным приветствиям, швыряя время от времени в толпу горсти монет, что сильно подогревало энтузиазм обступивших богатую процессию горожан. Восторг толпы достиг предела, когда сопровождающие новобрачных владетели последовали примеру Альрика и тоже принялись разбрасывать монеты. Завалы из копошащихся на земле тел то и дело преграждали путь веселым всадникам, и тогда вперед выступали дружинники владетеля Нидрасского, плетьми расчищая дорогу смеющимся господам.
   У ворот городского дома владетеля Альрика собралась особенно многочисленная толпа, все с нетерпением ждали появления молодых в предвкушении щедрых раздач. Владетели не обманули их ожиданий. Полной рукой сыпали они медные монеты направо и налево, к неистовому восторгу многочисленных зевак. Утомленная Гильдис наклонилась к владетелю Нидрасскому и что-то сказала ему. Благородный Альрик нетерпеливо махнул воинам рукой, и те, повинуясь приказу, ринулись на разгоряченную толпу. В этот момент из окон соседнего дома на людей буквально хлынул медный дождь. Толпа взвыла, замелькали кулаки, заблестели ножи. Воины отчаянно размахивали плетьми, а кое-где уже били наседающих оборванцев рукоятями мечей. Напор, однако, усиливался, приветственные крики сменились воплями боли и ярости. Владетель Нидрасский нахмурился, Гильдис побледнела, Один из оборванцев схватил за повод коня Альрика и что-то кричал владетелю прямо в лицо, брызгая слюной и потрясая кулаками. Ярл Гольдульф, отмахиваясь плетью от наседавших бездельников, бросился сквозь людское месиво на помощь дочери и зятю. Послышались вопли раздавленных, множество рук вцепились в одежду Хаарского, в мгновение ока стянув его на землю. Разъяренный ярл попробовал было обнажить меч, но тяжелая палица уже взлетела над его головой, а белый свет заслонила беззубая харя, с голым, как куриное яйцо, черепом. Страшно закричала Гильдис, владетели обнажили мечи и началась безжалостная рубка безоружных. Толпа хлынула прочь, в страшной давке люди топтали и калечили друг друга. А мечи все взлетали и взлетали над обезумевшим от ужаса людским морем…
   Воины подхватили безжизненное тело ярла Гольдульфа и бегом внесли в дом. Альрик вытер рукой пот со лба и огляделся: улица была завалена трупами, словно после продолжительной и упорной битвы. Бург надолго запомнит свадьбу благородного владетеля Нидрасского.
   Стрела прилетела неведомо откуда, Альрик покачнулся и даже успел потрогать оперение рукой, словно не веря собственным глазам, и лишь затем нехотя стал валиться в руки подоспевших дружинников. В голове Нидрасского мелькнула мысль о заговоре меченых, но додумать он ее не успел, провалившись в пугающую пустоту.
 
   Туз угрюмо сидел над кубком вина, глядя пустыми глазами поверх голов товарищей. Меченые благоразумно помалкивали, дабы не тревожить пребывающего в скверном настроении сержанта. Хозяин постоялого двора, напуганный этой тишиной даже больше, чем обычным шумом, растерянно косился в сторону постояльцев. По городу ползли упорные слухи, что чернь не то уже бунтует, не то готова взбунтоваться. Убийство двух благородных владетелей – это вам не обычная драка подгулявших оборванцев. Пожалуй, по нынешним временам присутствие в доме молодцов из Башни будет совсем не лишним, да и платили они хорошо, а что до гульбы, то люди они молодые, отчего не погулять, когда есть на что. Хозяин прикрикнул на дочь, которая затеяла возню с только что вошедшим в зал меченым. Ара оставил девушку и подсел к товарищам.
   – Гольдульф отправился к Богу отчитываться в своих прегрешениях, – сообщил он последние новости, – владетель пока дышит. Молодая пребывает в неутешном горе – еще бы, ехала на свадьбу, а приехала на похороны. Воины Нидрасского стерегут дом, на двадцать шагов никого не подпускают, только какой теперь в этом смысл?
   Ара засмеялся и подмигнул подружке.
   – Спрячь зубы, – посоветовал ему Бес.
   – Как скажете, – легко согласился Ара. – Нам все едино, что рыдать, что веселиться. Одного не пойму – у нас тут пир или поминки? А если поминки, то кого оплакиваем?
   – Сержант, тебя там двое бродяг спрашивают, – вмешался в разговор Чиж, спасая тем самым товарища от очередного выговора.
   – Зови. – Туз резко выпрямился, глаза его холодно блеснули из-под нахмуренных бровей.
   – Празднуем победу, – хитро прищурился Лихой.
   Одежда на нем висела лохмотьями, но смотрелся он победителем. Плешивый, мягко улыбаясь беззубым ртом скромно держался позади.
   Туз молча швырнул мешочек с золотыми на стол.
   – Что-то ты не больно ласков, хозяин, – криво усмехнулся Лихой.
   Подошедший сзади Бес положил ему руку на плечо:
   – Бери этот мусор, дядя, и катись отсюда, пока я тебя не приласкал.
   Лихой сгреб мешочек со стола и, не кланяясь, направился к выходу. Плешивый предусмотрительно выскользнул первым. В дверях Лихой обернулся:
   – Родись у меня племянничек с чертовой меткой, я бы удавил его еще в колыбели.
   Бес швырнул в наглеца кувшин с вином, но Лихой уже успел скрыться за дверью.
   – Сволочи, – выдохнул он, оказавшись на улице.
   – Деньги-то заплатили, – утешил его Плешивый.
   Быстрым шагом, то и дело оглядываясь, приятели двинулись к ближайшему проулку. Закутанный в длинный плащ человек отделился от стены и скользнул за ними следом.
   – Что деньги, – Лихой никак не мог успокоиться, – они мне в душу плюнули!
   Плешивый расхохотался:
   – Никогда не думал, что у тебя столь чувствительная душа.
   Лихой побагровел от гнева, и его приятель благоразумно оборвал смех.
   – Брось, – заметил он примирительно, – что взять с меченых.
   – Чертово отродье! – выругался Лихой.
   Приземистая фигура в темном плаще неожиданно преградила им дорогу. Лихой вздрогнул, Плешивый подался назад, нащупывая на поясе нож. Незнакомец не мигая смотрел на негодяев бесцветными замороженными глазами.
   – Не узнал, Колобок? – Голос незнакомца был под стать глазам, глухой и безжизненный. – Давненько мы с тобой не виделись.
   – Тебя забудешь, – не слишком любезно буркнул Лихой, но на его лице Плешивый не увидел обычной самоуверенности.
   Незнакомец улыбнулся: тонкогубый рот треснул наискось, обнажая пожелтевшие зубы.
   – Что тебе нужно, Негор? – В голосе Лихого Плешивый уловил заискивающие нотки и очень этому удивился.
   – Не бойся, – Негор запахнул плащ, – я не стану требовать с тебя старый долг и хорошо заплачу за новую работу.
   Молчун повернулся и, сделав негодяям знак следовать за собой, быстрым неслышным шагом двинулся вперед. Плешивый положил ладонь на рукоять ножа и вопросительно глянул на приятеля. Лихой отрицательно покачал головой, выглядел он в этот момент бледнее обычного.
 
   Гильдис неподвижно сидела в кресле у камина, не отрывая опухших от слез глаз от пляшущего привычный танец огня. Минуло двое суток со дня смерти отца. Муж метался в горячке, не приходя в сознание, и в бреду кричал что-то о золоте и Башне. В душе молодой женщины родилось неясное подозрение. Оно то исчезало под тяжестью нахлынувших забот, то возникало вновь, терзая и без того истерзанное горем сердце. Золото, которое она передала Тузу во время их последней встречи, похоже, сыграло в последовавших событиях свою зловещую роль. Гильдис знала о приезде Туза в Бург, и ее поспешное согласие на брак с владетелем Нидрасским, не в последнюю очередь диктовалось желанием досадить меченому. Напрасно она это сделала. Альрику брак не принес, да и не мог принести счастья – слишком уж далеко зашли ее отношения с меченым. Иногда ей казалось, что Альрик об этом догадывается. А может быть, он знал все – вряд ли ее ночные отлучки из замка остались тайной для слуг. Гильдис словно потеряла разум в своей безрассудной любви к человеку, который был явно этого недостоин. Ее захлестнуло волной страсти, понесло по перекатам, пока не выбросило на берег с разбитой в кровь душой. Альрик знал или догадывался, но все-таки претендовал на ее руку. Быть может, любил. А возможно, все дело в богатом приданом единственной дочери ярла Хаарского и владетеля Ожского Гольдульфа.
   Шорох за спиной заставил молодую женщину обернуться: знакомый силуэт с витыми рукоятями мечей над широкими плечами четко вырисовывался на фоне открытого окна.
   – Ты! – выдохнула Гильдис и невольно привстала с места.
   – Я узнал о смерти твоего отца и пришел выразить соболезнование.
   – Разве ты можешь понять, что это такое – потеря родного человека. – Гильдис произнесла эти слова с горечью и тут же спохватилась: – Извини.
   – Ты так часто упрекала меня в безотцовщине, что я уже привык, – усмехнулся Туз.
   Гильдис опустила голову, подавляя вдруг ни к месту прихлынувшую жалость. Туз шагнул к ней и обнял за плечи. Резким движением она отбросила его руки.
   – Отчего умер мой отец? Может, золото было тому причиной?
   – Золото? – почти искренне удивился Туз. – Но ведь Башня получила его назад.
   – Негодяй! – вспыхнула Гильдис. – Ты взял его обманом!
   – Я выполнил свой долг и помог твоему отцу выпутаться из сложного положения. Зря он поехал в Бург. Остался бы в Ожском замке – сохранил бы жизнь. Меченые не берут чужого и никогда не убивают зря.
   Гильдис задохнулась от негодования:
   – Вы, кто ограбил все Приграничье, вы, ворующие дочерей у отцов и жен у мужей, вы, отбирающие последний кусок у несчастного мужика, – вы не берете чужого?
   Туз побледнел от гнева:
   – Мы берем то, что принадлежит нам по праву. Наши смерды живут богаче, чем крепостные твоего отца и всех окрестных владетелей.
   Туз говорил правду, но Гильдис это не остановило:
   – Ты насильник и убийца! Ты сжег деревню моего отца и повесил человека только за то, что он вступился за свою жену.
   – Я брал женщин с согласия твоего отца. Не моя вина, что смерды взбунтовались.
   – Неправда, – выкрикнула Гильдис, ее била крупная дрожь.
   – Я не желал смерти ни твоему отцу, ни даже этому дурачку Нидрасскому.
   – Поклянись, что на твоих руках нет их крови.
   – Клянусь Башней и своей любовью: я не желал смерти твоему отцу.
   Гильдис опустила голову ему на плечо, тело ее вздрагивало от рыданий.
   – Ничего, – искренне произнес Туз, – у тебя есть я, и клянусь всем, чем только может поклясться мужчина, я буду защищать тебя до последнего вздоха.
   Он отнес обессилившую Гильдис в постель и прилег рядом. Его руки гладили ее ослабевшее тело, это были нежные и сильные руки, дающие тепло и надежду. И это был Туз, человек, которого она любила, и не было сил отказать ему, а было желание спрятаться в этом сильном, обнимающем ее теле от горя и невзгод, от всех нынешних и грядущих бед. Прошлое потеряло всякий смысл для нее, оно утонуло в горячем шепоте Туза, и на его место пришло настоящее, которое унесло ее от горя к утешению, к наслаждению и наконец к покою.
 
   Шум шагов за дверью заставил Гильдис поднять голову. Кто-то поднимался по лестнице, гремя сапогами.
   – Тихо. – Гильдис поднесла палец к губам.
   Туз мягко спрыгнул с постели, нащупывая в темноте оружие и одежду. В дверь постучали. Гильдис поспешно натягивала платье. Туз, уже одетый, сгреб оружие и шагнул за портьеру. Гильдис открыла дверь: на пороге стоял Ульф, оруженосец Альрика Нидрасского.
   – Владетель очнулся и зовет тебя, госпожа.
   – Ему стало лучше? – Гильдис поправила прическу и платье, машинально глядя в зеркало.
   – Он пришел в себя, но лекарь говорит, что надежды мало. – Ульф бросил подозрительный взгляд на измятую постель и нахмурился.
   Гильдис вспыхнула от гнева, но быстро овладела собой.
   – Идем, – резко сказала она оруженосцу.
   Ульф заколебался, Гильдис повелительным жестом указала ему на дверь. Ульф смутился и, неловко поклонившись женщине, вышел первым, освещая ей путь.
   Туз осторожно приблизился к окну. Внизу три воина о чем-то тихо перешептывались между собой, их появление под окнами Гильдис в ночную пору вряд ли было случайным. Туз выглянул за дверь: тускло освещенный чадящими светильниками коридор был пуст.
   Сержант двинулся было вперед – звук его шагов гулом отозвался по всему дому. Меченый замер и прислушался: где-то внизу стучали по деревянным ступеням каблучки Гильдис. Она что-то сказала Ульфу, что именно, Туз не разобрал. Положение становилось опасным. Через окно ему уйти не удастся, идти же по гулким коридорам, рискуя разбудить всех в этом доме, – опасно вдвойне. К тому же на выходе его наверняка встретят. Туз толкнул дверь соседней со спальней Гильдис комнаты, к счастью, она оказалась пуста. Он выглянул в окно – никого. Сержант бесшумно распахнул створки и мягко спрыгнул на землю. Глухо звякнули мечи, за углом послышался топот ног, и трое дружинников набросились на меченого, едва успевшего встать на ноги. Туз, повредивший при падении колено, двигался медленнее обычного, но все-таки отразил их первый натиск.
   – На помощь! – закричал один из нападающих.
   На его зов откликнулись десятки голосов. Туз бешено завертел мечами и решительно шагнул вперед, воины расступились, давая ему дорогу. Сержант, не раздумывая, рванулся вперед к воротам. Обманутые его движением нападающие быстро опомнились и, крича во всю глотку, бросились следом. Наперерез Тузу выскочил человек, потрясающий длинным тяжелым мечом. Сержант легко уклонился от удара и, пробегая мимо, рубанул мечом по перекошенному страхом лицу.
   У самых ворот полдесятка воинов преградили меченому путь. Ворота были закрыты на тяжелые засовы, а перепрыгнуть через высокую каменную ограду одним прыжком нечего было и думать. Туз отступил к стене и приготовился к обороне. Первому из нападавших он раскроил череп раньше, чем тот успел взмахнуть мечом, второго уложил ударом ноги в лицо почти одновременно с первым и, наконец, кратным двойным ударом скрещивающихся мечей развалил третьего. Нападающие, ошеломленные столь решительным отпором, отступили. Но к ним уже спешило подкрепление, и в руках выбегающих из дома воинов сержант увидел арбалеты.
   – Туз, – услышал он вдруг тихий голос сверху и, подняв голову, увидел лежащего на каменной ограде Беса. Сержант издал победный крик и решительно ринулся вперед, воины владетеля Альрика отпрянули. В два прыжка Туз добрался до ограды и, подхваченный Бесом за руку, мгновенно взлетел на нее. Противник встретил его маневр проклятиями. Часть воинов бросилась за Тузом, карабкаясь по каменной кладке, другие побежали к воротам.
   – Быстрее. – Туз решительно прыгнул вниз со стены прямо на мостовую.
   – Сюда, – послышался чей-то негромкий голос.
   В тени соседнего дома виднелся неясный силуэт человека. Меченые не раздумывая бросились на голос.
   – Плешивый! – удивленно воскликнул Бес.
   – Признал, малыш, – оскалился тот. – Держитесь за мной, я в Бурге каждый закоулок знаю.
   Плешивый уверенно двинулся в ближайший проход между домами, безошибочно определяя дорогу.
   – Слышите? – Бес вдруг остановился и поднял руку.
   Плешивый, бежавший впереди, тоже замер.
   – Ничего, – прошептал он. – Тебе показалось. Идите за угол, потом прямо, а там до постоялого двора рукой подать.
   Плешивый посторонился, пропуская спутников вперед. В эту секунду полтора десятка головорезов высыпали из-за угла и с воплями бросились на меченых, потрясая мечами и кинжалами.
   – Плешивый, сволочь… – крикнул Бес.
   – Здесь я, – откликнулся подонок и расчетливым движением снизу вверх всадил в спину меченого нож.
   – Бес! – заорал Туз, отбиваясь от наседающих негодяев. Бес медленно, странно улыбаясь, стал оседать на землю.
   Из-за его спины выскочил Плешивый и бросился бежать. Туз перехватил свой правый меч зубами, вытащил из-за голенища сапога нож и метнул его вслед убегающему. Плешивый дико закричал и рухнул на загаженную тысячами ног мостовую. Головорезы с удвоенной энергией насели на сержанта. Туз медленно стал отступать к стене, подле которой все еще пытался встать на ноги его товарищ.
   – Бес, держись! – крикнул ему Туз.
   – Я сейчас, сержант. – Бес все-таки сумел подняться. Он даже сделал два шага навстречу врагу, кровь потоком хлынула из его горла, Бес зашатался и упал навзничь.
   Туз прыгнул вперед и страшным ударом левого меча развалил надвое одного из нападающих. Правый его меч, совершив полукруг, с хрустом вошел в грудь второго. Головорезы дрогнули и подались назад. Не давая им опомниться, Туз рванулся вправо – еще двое упали, обливаясь кровью. Ряды негодяев смешались. Вид разъяренного меченого, потрясающего окровавленными мечами, поверг их. в суеверный ужас. Они вдруг почувствовали себя беззащитными перед разящими молниями в руках приграничного колдуна. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее они стали пятиться назад, пока не обратились в паническое бегство.
   – Бес, – крикнул Туз. – Мы снова победили!
   Бес не отозвался. Ночной ветерок лениво шевелил его длинные волосы, темное липкое пятно с пугающей быстротой расползалось вокруг неподвижного тела.
   – Бес, – не поверил Туз, – как же так?
   Бес молчал. Клич победы навсегда отлетел с его уст. Туз, покачиваясь, словно пьяный, взвалил еще не остывшее тело товарища на плечи и, осторожно переступая вдруг ослабевшими ногами, побрел прочь от страшного места.
   Гильдис негнущимися пальцами закрыла глаза владетелю Нидрасскому. Он умер, так и не открыв ей главного, – было ли чувство в его сердце или им двигал корыстный расчет. Впрочем, в случившемся несчастье он ее не винил, ему достало мужества уйти из жизни без жалоб и проклятий. В эту минуту Гильдис показалось, что ее жизнь с благородным владетелем Нидрасским могла бы быть если не счастливой, то достойной. А сейчас кроме горечи по случаю ухода из этого мира молодого сильного человека она испытывала еще и страх за свое будущее. Не так-то просто остаться в неполные двадцать лет одинокой и практически беззащитной перед сильными мира сего. А ведь защищать ей придется не только себя. И тут уж без помощи меченого не обойтись.