Шведов Сергей. Меченые

   – Горит! – заорал кто-то.
   Жох вздрогнул и приподнялся на стременах. Где-то там, у самой кромки земли, появилась едва различимая тень. Был ли это туман или клубилась поднятая стаей пыль, пока определить было трудно. Жоху не хотелось верить, что это дым. Столь ранний поджог первого круга мог означать только одно: напор стаи неожиданно силен, и меченые поспешно отходят.
   Прискакал с левого фланга Комар, его десятка стояла между крикунами четвертой сотни и дружиной ярла Гоонского.
   – Как там владетели?
   – Пока тихо. – Комар не отводил глаз от горизонта. – Эрл Эйнар встревожен ранним дымом так же, как и мы.
   Комар ускакал. Взволнованные крикуны загалдели – теперь уже не было сомнений, что на горизонте дым. Дела складывались скверно. Жох отправил посыльного за Дроздом. Сержант прискакал на взмыленном, храпящем жеребце.
   – Плохи дела, лейтенант: владетели Гутормский и Брандомский оставили позиции и отводят дружины в лес.
   – Собаки трусливые.
   – Дело не в трусости, они отрезают нам дорогу к Башне.
   – Вот как, – усмехнулся Жох, – уж не думают ли они, что мы побежим прятаться за стены? А как остальные дружины?
   – Пока стоят, но душа у них не на месте: шепчутся о том, что Башня решила пропустить стаю в Приграничье, оттого, мол, столь ранний дым.
   Жох нахмурился – волнение дружинников в столь ответственный момент могло стать гибельным для дела.
   – Скачи в Башню, – сказал он Дрозду, – собери всех способных держать оружие и выводи вон туда, за холм. Пусть все видят, что меченые не собираются прятаться.
   – Я бы не стал этого делать, – покачал Дрозд головой. – Не верю я владетелям.
   – А мы здесь на что?! – рассердился Жох. – И хватит, сержант, рассказывать мне байки про заговоры.
   Прискакал посыльный от Комара: там, похоже, заваривалась какая-то каша. Люди ярла Гоонского затеяли ссору с мечеными, которая грозила перейти в рукопашную. Жох обернулся, ища глазами Дрозда, но тот был уже далеко. Лейтенант приказал посланцу оставаться с крикунами, а сам, нахлестывая коня, поскакал на левый фланг.
   До мечей здесь пока еще не дошло, однако люди ярла вели себя агрессивно. Меченые злобно отругивались, а встревоженные крикуны галдели за их спинами, готовые Поддержать своих по первому же сигналу. Комар прилагал огромные усилия, чтобы успокоить спорщиков. Жох с ходу врезался в толпу. Увидев первого лейтенанта Башни, дружинники нехотя отступили.
   – В чем дело? – крикнул Жох. – Где ярл Гоонский?
   – Не твоего ума дело, пес, – прохрипел кто-то ему в спину.
   Жох мгновенно обернулся и схватил первого же подвернувшегося дружинника за ворот:
   – Ты что сказал, мерзавец?
   Дружинник побледнел и испуганно замотал головой. В этот момент подъехал ярл Эйнар, и лейтенант отшвырнул свою жертву прочь. Гоонский поморщился, но вслух ничего не сказал.
   – В чем дело, ярл, чем недовольны твои люди?
   Гоонский резким голосом отдал команду, и дружинники поспешно заняли свои места в строю.
   – Извини, лейтенант, но люди встревожены: прошел слух, что меченые готовы пропустить стаю в Приграничье.
   – Это ложь! – Жох старался говорить как можно громче, чтобы большее число дружинников могло его услышать. – Я приказал вывести за стены даже пискунов. Башня всегда била врага в чистом поле.
   Крикуны отозвались на слова лейтенанта громким кличем:
   – За Башню!
   – Пискуны будут стоять за холмом, так что каждый может сам убедиться в правдивости моих слов.
   – Я был уверен, что это всего лишь нелепый слух, – спокойно сказал Гоонский. – Благодарю тебя, лейтенант, ты успокоил моих людей.
   Ярл взмахнул рукой, и его дружина подалась назад и в сторону от меченых. Инцидент вроде был исчерпан, но на душе у Жоха спокойней не стало.
   – Плохо дело, – сказал Комар, провожая лейтенанта. – Какие-то люди болтаются у нас за спиной. Зря ты вывел пискунов из Башни.
   – Да что вы, сговорились с Дроздом, что ли? – возмутился Жох. – Ноете и ноете с самого утра. От ваших пророчеств голова пухнет.
   – От пискунов в чистом поле пользы никакой, – не сдавался Комар. – А в случае измены владетелей они помогли Клещу отстоять ворота Башни.
   – С чего ты взял, что вассалы изменят?! Болтать стали много: распускаете слухи, а потом удивляетесь, почему дружинники волнуются. Знаю я, чьи это штучки с чьего голоса ты поешь.
   – Ну и ладно. Ты лейтенант, тебе и решать.
   Расстались сильно недовольные друг другом. Жох вернулся к своим крикунам и застыл перед глубоким рвом конной статуей. С самого утра все пошло кувырком, а потому лейтенант был взвинчен до предела.
   – Похоже, за второй круг зацепились, – сказал вынырнувший из-за плеча лейтенанта Дрозд.
   – Пискунов вывел?
   – Пискуны вышли с радостью, – усмехнулся Дрозд. – А Клещ ругался, под его началом осталось только двадцать меченых и крикунов. У Клеща нервы гуляют – какие-то люди скапливаются у самых ворот Башни.
   – Что за люди?
   – Дружинники ярла Мьесенского. Уверяют, что отошли на отдых.
   – Не рано ли?
   – Клещ тоже так считает, поэтому он против вывода пискунов из Башни. И Хор тоже против – вдруг стая прорвется, что тогда?
   – Если стая прорвется, мы всегда успеем увести пискунов, а сейчас нужно успокоить дружинников. Ты сказал Хору, что это приказ?
   – Вывел я пискунов. Теперь их ор у Змеиного горла будет слышен. Хор и молчуны тоже с ними вышли.
   – А вот это зря, – поморщился Жох.
   – Должен же кто-то присматривать за пискунами, Клещ не выделил ни одного меченого, ругался так, что стены дрожали.
   – Разболтались совсем, – вздохнул Жох. – Не Башня, а кабак.
   – Стая. – Один из крикунов указал на быстро приближающуюся точку.
   – Черт! – выругался Жох. – Ничего не вижу.
   – Это мелкие осколки, – успокоил крикунов Дрозд. – Затем вы здесь и стоите, чтобы их подчищать.
   Осколок был не слишком велик. Около сотни псов во главе с единственным вожаком ринулись в ров, словно и не видели препятствия. Ров, однако, был слишком глубок, выскочить наверх удалось только вожаку. Дрозд без труда раскроил ему череп мечом, псов добили, подоспевшие крикуны.
   – Неплохо для начала, – одобрил их действия лейтенант.
   – Второй круг подожгли, – сказал вдруг Дрозд потухшим голосом.
   – Не может быть! – не поверил ему Жох, но, взглянув на багровеющее небо, только рукой махнул.
   – Держитесь теперь. – сказал Дрозд крикунам.
   – Скачи к своим, – приказал лейтенант, – да за владетелями присматривай.
   Дрозд свистнул так, что шарахнулись в стороны кони ближайших крикунов, и поскакал, поднимая за собой клубы серой, как пепел, пыли. Напряжение между тем нарастало. То один, то другой осколок стаи вылетал из дыма, черневшего на горизонте, и, стремительно увеличиваясь в размерах, мчался к последнему рубежу. Особой опасности они пока не представляли – крикуны расправлялись с ними без особого труда. Жоха беспокоило другое: прискакавший от Комара гонец сообщил, что дружинники Гоонского покинули позиции и отошли в глубь ближайшего леса. Следом отошли еще несколько дружин. Комар вынужден был страховать их позиции, растягивая своих людей редкой цепочкой. Осколки стаи Комар еще мог удержать, но в случае измены владетелей потерявшие строй крикуны не смогут им противостоять.
   Жох отыскал Комара на самом краю рубежа, который удерживали теперь только его люди. Рядом располагалась чья-то дружина и, судя по всему, уходить не собиралась. Жох вздохнул с некоторым облегчением. Комар, стоя у края рва, смотрел почему-то не вперед, где, впрочем, все пока было чисто, а назад, не редкий лесок метрах в ста, где скапливались какие-то люди.
   – Думаешь, готовят что-то? – Лейтенант подслеповато прищурился, пытаясь определить численность дружинников.
   – Что тут думать, и так все ясно, – зло плюнул Комар. – Я надеялся, что ты помощь приведешь.
   – Где я тебе меченых возьму, рожу, что ли?
   – Тогда скачи за холм, забирай пискунов и отводи их к Башне, а я попытаюсь сдержать людей ярла.
   – А стая?
   – Черт с ней, со стаей, пусть теперь владетели расхлебывают.
   – Не верю я, что вассалы изменили, – стоял на своем Жох. – Да еще в такой момент. Это же безумие. К тому же ярл Гоонский – человек чести, мы не раз с ним плечом к плечу дрались и против кочевников, и против нордлэндцев. Это все ваши с Тузом штучки, недаром меня капитан предупреждал.
   Комар хотел выругаться, но все-таки взял себя в руки и только крякнул от досады.
   – Ладно. – Жох тоже начал успокаиваться. – Едем к Гоонскому, на месте разберемся.
   Дружинники увидели меченых издалека и, судя по всему, приготовились к встрече. У доброй половины мечи были обнажены, а на лицах явственно читалось недружелюбие. Ярла среди них не было.
   – Кто старший? – строго прикрикнул на них Жох.
   Вперед вышел среднего роста широкоплечий воин, со спокойным, даже немного сонным лицом.
   – Ну я, – негромко отозвался он, глядя на меченых рыбьими глазами.
   – Почему твои люди оставили позиции? – Лейтенант с трудом сдержался, чтобы не огреть дружинника плетью.
   – Приказ ярла Гоонского, – равнодушно отозвался рыбоглазый.
   Он достал из-за широкого кожаного пояса свернутый лист бумаги и протянул его лейтенанту. Жох наклонился вперед, рыбоглазый сделал шаг ему навстречу и всадил длинный кинжал в правый бок лейтенанта, прямо между защитными пластинами. В ту же секунду выпущенная из-за деревьев стрела пробила Жоху горло, лейтенант закачался в седле и рухнул под ноги своего коня. Комар взвыл от бешенства и, обнажив мечи, ринулся на окружающих его дружинников, рубя направо и налево. Дружинники, не помышляя о сопротивлении, бросились врассыпную. Из-за деревьев на Комара обрушился град стрел: конь его взвился на дыбы и тут же грохнулся наземь, придавив ногу сержанту Целая свора дружинников кинулась на беспамятного Комара, отчаянно вопя и размахивая мечами.
   – Довольно, – крикнул ярл Гоонский, выезжая из-за деревьев на поляну. С минуту он смотрел в спокойное лицо лейтенанта, потом перевел взгляд на то, что осталось от Комара, и брезгливо поморщился.
 

Глава 7
ИЗМЕНА

   Дрозд скучал на своем левом фланге, стая его почти не беспокоила. Вошедшие в раж крикуны били псов еще на подходе ко рву, соревнуясь в меткости стрельбы.
   – Ладные ребята, – похвалил их подъехавший Ульф.
   – Как там у тебя? – без особого, впрочем, интереса спросил Дрозд.
   – У нас порядок, а соседи сплоховали – отошли.
   – Вот черт! – ругнулся встревоженный сержант. – Чего они испугались?
   – Ты пошли туда своих крикунов, пусть прикроют дыру, а я попробую вернуть ушедших.
   Дрозд нахмурился, что-то неладное почудилось ему в словах улыбающегося Ульфа.
   – Вроде скачет кто-то? – Сержант привстал на стременах.
   Ульф подался назад, круто развернул коня и, огрев его плетью, стремительно помчался прочь.
   – Измена, сержант! – Меченый с залитым кровью лицом едва держался в седле. – Лейтенант убит, Комар тоже.
   Дрозд отшатнулся: подозревали, но не верили, до самого конца не верили, что такое возможно. Вот и дождались катастрофы, подобной которой в долгой истории Башни не было.
   – Скачи к Змеиному горлу, – приказал сержант гонцу. – Пусть капитан бросает все и ведет сотни к Башне.
   Меченый послал коня через ров и быстро исчез в клубах пыли и дыма. Дрозд, словно замороженный, тупо глядел ему вслед. Наконец он опомнился, обнажил меч и высоко поднял его над головой. Задремавший было трубач очнулся и сыграл сигнал сбора. Крикуны, недоуменно переговариваясь, нехотя оставляли ров, и Дрозду руганью пришлось к поторопить. Встревоженные меченые его десятки окружили сержанта.
   – Плохо дело, – сказал им Дрозд. – Вассалы изменили. Люди Гоонского убили Жоха и Комара. Скачите туда и попытайтесь вывести уцелевших крикунов к Башне.
   – А ты?
   – Моя забота – пискуны за холмом.
   – Гиблое дело, – сказал Лоб. – Если вассалы изменили, то они давно уже взяли пискунов в кольцо.
   – Клещ бы удержал ворота, – почти простонал Дрозд.
   – У Клеща только двадцать человек: если он откроет ворота, то дружинники могут ворваться в Башню на наших плечах. Может, увести крикунов к Змеиному горлу, навстречу своим?
   – Владетели подожгут последний ров, и тогда всем придет конец – через огонь не проскочишь.
   – Может, оставить пока пискунов – детей не тронут.
   – Тронут, – скрипнул Дрозд зубами. – Эти псы будут рвать нас до последнего ползуна. Ах, лейтенант, лейтенант, доверчивая твоя душа. Ведите крикунов Жоха к Башне, а там будь что будет.
   Меченые ускакали. Дрозд обвел взглядом свою сотню: крикуны, несмотря ни на что, держались бодро. Сержант Подозвал трех молчунов, приданных его отряду:
   – Возьмите тридцать крикунов и скрытно, лесом, попытайтесь пробиться к Башне. В драку не ввязывайтесь: Ползком, бегом, как хотите, но доберитесь до главных ворот и, во что бы то ни стало, удержите мост до подхода крикунов комара и Жоха. Должен же кто-то там уцелеть!
   Проводив молчунов, Дрозд повернул с остальными к холму. С шумом и визгом крикуны бросились вперед, пробираясь сквозь заросли колючего кустарника. У подножия холма их поджидала засада. Пятьдесят воинов Гильдис Хаарской во главе с Ролло и Ульфом встретили их градом стрел. Дружины других владетелей навалились на крикунов в конном строю и слева, и справа. Нападающие, превосходившие крикунов численностью почти вчетверо, рассчитывали на легкий успех. Однако крикуны, оглушенные поначалу внезапным нападением, быстро пришли в себя. Развернув коней, они ударили вправо, где ровная, как стол, местность позволяла оторваться от преследователей. Не ожидавшие отпора дружинники владетеля Отранского дрогнули и рассыпались в разные стороны, открывая дорогу. Крикуны, потеряв до половины своего состава, все-таки вырвались из окружения.
   Дрозд, увидев, что осталось от его сотни, только зубами заскрипел. Резвость коней позволила крикунам без труда оторваться от преследователей. Сержант решил сделать крюк и прорваться к холму лесом. Но неожиданно из этого леса густо повалили всадники, и Дрозд с ужасом увидел штандарт ярла Гоонского. Это могло означать только одно: посланная на помощь крикунам Жоха и Комара десятка меченых полегла вся, до последнего человека.
   Сержант оглянулся: плотные ряды дружин владетелей перекрыли ему путь к отступлению. Спасения не было. Поняли это и крикуны. Молча, без обычного шума выстроились они в две шеренги, готовые дорого продать свои жизни.
   – За Башню! – в последний раз отдал команду Дрозд.
   Четыре десятка черных беретов обгорелыми листьями упали на землю – победить или умереть!
   – За Башню! – рванулся к небесам дружный крик.
   Сорок крикунов атаковали три сотни оторопевших дружинников. Ульф поднял над головой меч, призывая воинов к спокойствию. Ролло побелевшими губами шептал молитву. Град стрел обрушился на атакующих. Дрозд умер на скаку: стрела, выбросившая его из седла, угодила ему в глаз, и он уже не видел, как крикуны, визжа от ярости и страха, врубились в плотные ряды дружинников. Они не просили пощады, и им пощады никто не предлагал. Пронзенные мечами и стрелами, падали они на землю, которую считали своей, щедро орошая ее горячей молодой кровью.
   Туз с остатками своей сотни кружил по равнине, увлекая за собой стаю. Где-то там, за его спиной, Лось с горсткой уцелевших меченых сотни погибшего еще в первом круге Рябого закладывал последние заряды пороха. Люди Туза изнемогали от удушливого дыма и нестерпимого жара – семь часов, проведенных в аду, давали о себе знать. Кони уже не выдерживали бешеной скачки и мертвыми падали прямо под лапы набегающей стаи. Разъяренный вохр на глазах лейтенанта настиг лошадь Чижа. Меченый не растерялся: обернувшись назад, он всадил стрелу прямо в глаз чудовища, но вохр, ревя от боли, все-таки успел ударом могучей лапы выбросить его из седла. Чиж исчез в клубке налетевших псов.
   Туз промчался перед самым носом взбешенных вожаков, увлекая воющую стаю за собой. Конь его привычно простучал подкованными копытами по деревянному настилу, лишь слегка замаскированному землей и травой. С виду вполне обычная поляна обрушилась вниз, увлекая за собой в глубокую яму и псов, и вожаков, и нескольких поддавшихся общему порыву вохров. Пан вовремя поджег заряд: рвануло так, что куски паленого мяса полетели метров на сорок в разные стороны. Слева маневр лейтенанта с тем же успехом повторил Чуб. На несколько минут стая отхлынула. Туз, собрав людей и подобрав раненых, отвел их назад к срубу, где поджидал его почерневший от копоти капитан.
   – Сколько у тебя людей? – Лось с трудом держался на ногах от усталости и потери крови.
   – Человек пятьдесят в седлах и пятнадцать раненых. – Туз выплюнул изо рта сгусток крови и осторожно потрогал языком рассеченную губу.
   – Твои пятьдесят, да у меня чуть больше сотни. Негусто.
   – Обоз с ранеными ушел?
   – Сурок повел его к Башне, но для твоих людей мы оставили несколько подвод. Отводи меченых к срубу. Зарядов там нет. Ваша задача – помочь нам оторваться от стаи. Мы поводим ее еще часок.
   – Зря ты это затеял, – поморщился Туз. – Отрываться нужно всем и немедленно. Еще час такой драки обойдется в десять – пятнадцать человек убитыми и столько же ранеными. Нужно уходить к последнему кругу и держать там оборону с помощью крикунов и владетелей.
   – Риск слишком велик, – покачал головой Лось. – При таком напоре стая забьет телами ров и пойдет гулять по Приграничью. Такой дикой ярости мне видеть еще не приходилось. Будто кто-то невидимый подгоняет их сзади гигантской плетью. Молчуны обессилели, некоторые сошли с ума – мозг не выдерживает дикого напряжения.
   Лось не сказал главного, но Туз и без слов понял: капитан по-прежнему не верит третьему лейтенанту, подозревая его в заговоре с целью рассорить Башню с владетелями и устроить кровавую бойню в Приграничье. Прорыв стаей последнего круга в этом случае был бы на руку Тузу. Дружинники владетелей при виде вохров придут в смятение, и тогда бог знает что может произойти. Хаос, паническое бегство, многочисленные жертвы, не говоря уже о разоренных стаей смердах, которым спрятаться будет негде. А попробуйте потом выкурить стаю из Ожского бора! Нет, Туз слишком молод и горяч, ненависть к владетелям застит ему глаза, а капитан обязан думать обо всем Приграничье, обо всем Лэнде.
   Туз понял, что переубедить капитана не удастся, и равнодушно махнул рукой. Невероятное напряжение последних часов сказывалось даже на его железном организме. Что уж тут говорить о капитане, который был вдвое старше годами и весь изукрашен шрамами от полученных когда-то ран. И оба молча согласились не тратить больше силы на бесполезные споры.
   Сурок ворвался в сруб, тяжело дыша, в его темных глазах плескалась ярость:
   – Гонец прискакал. Вассалы изменили и вырубили всех крикунов.
   – Не может быть. – И без того бледное лицо Лося побелело еще больше, превращаясь на глазах в страшную маску.
   Туз с ужасом смотрел то на капитана, то на изрыгающего проклятия Сурка.
   – А обоз?
   – Обоз я привел назад, – Сурок обессилено махнул рукой. – Владетели замкнули последний круг, позади нас все в огне.
   – Сволочи, – с трудом выдохнул Лось сквозь посиневшие губы.
   – Нужно прорываться к Башне. – Глаза Туза стали ледяными.
   – Топь, – подсказал Лось.
   Сурок с сомнением покачал головой:
   – Через эту топь никто и никогда не проходил.
   – Я пройду, – сказал Туз твердо.
   – Бери своих людей и иди. – Лось говорил почти спокойно, но руки его подрагивали в бессильной ярости, а в глазах стыло отчаяние.
   Капитан не верил, что можно пройти по Змеиному болоту, но выхода все равно не было. Надеяться оставалось только на всегдашнее везение Туза. Третьему лейтенанту везло, он оставался цел там, где неминуемо гибли другие. Он умел ходить дорогами, которыми не ходил никто и никогда.
   – Иди, – повторил Лось. – И отомсти за нас, если сможешь.
   – А ты?
   – Всем не уйти. Стая накатит раньше, чем мы углубимся в топь.
   – А раненые? – спросил Сурок.
   – Раненых разместишь в срубе и заложишь пороховой заряд.
   – Нет. – Сурок отшатнулся.
   – Да. – Лось произнес это слово с такой болью, что сержант не посмел больше спорить и быстро вышел из сруба.
   – Ничего, – сверкнул злыми глазами Туз. – Я сумею посчитаться с владетелями.
   Помолчали, не глядя друг на друга. Говорить больше было не о чем, все между ними было уже сказано. И в эту последнюю минуту каждый с особенной остротой ощущал собственную вину за все происходящее. Туз вскинул руку в прощальном приветствии и вышел из сруба, не оглянувшись.
   Владетели с удобствами расположились на берегу мелководного ручья. Шутили, смеялись, однако нет-нет да и поглядывали на полыхающий огнем последний рубеж. Вой пламени успокаивал их растревоженные нервы. Почерневшие от копоти смерды, часто сменяя друг друга, угрюмо перекачивали горючую жидкость из огромного резервуара прямо в полыхающий ров. Два воина из дружины ярла Эйнара внимательно наблюдали за работающими. Смерды бросали время от времени недовольные взгляды на пирующих владетелей и о чем-то перешептывались.
   – Конец меченым! – Владетель Хокан Гутормский крепкими зубами рванул кусок мяса, с удовольствием утоляя разыгравшийся аппетит.
   Пожилой владетель Стриингфилдский, сидевший рядом с Хоканом, с сомнением покачал головой:
   – Говорят, что им дьявол помогает.
   Гутормский нервно засмеялся:
   – Сквозь такой огонь и дьявол не проскочит. Не правда ли, благородная госпожа? – Гутормский повернулся к Гильдис: – Мы отомстили за твоего отца, за нашего друга Бента Сиигтунского, за старого Свена Заадамского, за многих благородных владетелей, сгинувших за сотни прошедших лет в подземельях Башни. За нашу землю! – Хокан поднял над головой наполненный до краев кубок. – За землю, освобожденную от проклятых пришельцев!
   Владетели с удовольствием поддержали тост. Вино полилось рекой, клятвы в вечной дружбе – бурным потоком.
   – Что будем делать с этими сопляками за холмом? – Владетель Бьерн Брандомский благородно рыгнул в ладонь.
   – Рубить – так под корень, – вмешался Гутормский, – чтобы ни единого ростка не осталось на нашей земле. Это сейчас они сопляки, а через пять лет они наши кишки на свои мечи намотают.
   Владетели зашумели. Благородный Хокан прав: меченые – волчье племя и в мести удержу не знают.
   – Не по-христиански это, – возвысил голос владетель Стриингфилдский.
   Хокан Гутормский едва не подавился куском:
   – Бог с тобой, владетель, ты же только что утверждал, что меченые с дьяволом в родстве.
   Маленькие поросячьи глазки Хокана обиженно уставились на пожилого владетеля. Постное лицо Стриингфилдского приняло подобающее случаю торжественное выражение.
   – Детские души еще можно спасти.
   – В Вестлэнде большой спрос на малолетних рабов, – развил его мысль Бьерн Брандомский. – Заморские купцы предлагают за щенков хорошую плату.
   Стриингфилдскому пьяная прямота Бьерна не понравилась, но возражать он не стал. Зато бурно запротестовал благородный Хокан. Нельзя сказать, что Гутормский был слишком уж жестоким человеком, просто он был страшно обижен на меченых: сколько ходило слухов о несметных сокровищах Башни, а в результате оказался шиш с маслом. Когда владетельские дружины на плечах крикунов ворвались за стены, то ничего там не обнаружили, кроме беременных баб. А какую цену пришлось за это заплатить! Только во дворе Башни Гутормский потерял половину своих дружинников. Нет, смерть и только смерть, ну их к черту, этих меченых.
   Подскакавший командир Ожской дружины Ульф склонился перед ярлом Гоонским:
   – Дружины окружили меченых у холма и ждут твоих указаний.
   – Какие они меченые? – возмутился захмелевший и потому справедливый Брандомский, презрительно кривя мокрые губы. – Пискуны они, а не меченые.
   – Что прикажешь с ними делать, ярл Эйнар? – Ульф не обратил на Брандомского никакого внимания.
   Бьерну это не понравилось, и он уже собрался проучить нордлэндского наглеца, но передумал. Ульф был человеком Гильдис Хаарской, расположения которой благородный владетель добивался все эти дни. Смущали, правда, небогатого владетеля слухи, весьма нелестные для дочери покойного ярла Гольдульфа, гулявшие по Приграничью, но, благоразумно рассудил Бьерн, деньги стоят репутации. Гильдис, унаследовавшая земли Ожские, Хаарские и Нидрасские, была баснословно богата, и это обстоятельство не могло не тревожить воображение окрестных владетелей. Брандомский ревниво покосился в сторону Хокана Гутормского, своего главного соперника. Гутормский, услужливо склонившись к Гильдис, что-то горячо ей доказывал. Но женщина не слушала любезного кавалера, все ее внимание было сосредоточено на ярле Гоонском.
   – Прикажи им сложить оружие и сдаться. – Гоонский вопросительно глянул на собравшихся и, не встретив возражений, добавил уже более уверенно: – Мы найдем им применение.
   – Они не сдадутся, – вмешался в разговор старый Ролло, весь этот день не отходивший от своей госпожи.
   Гоонский уважал старого воина за опыт и честность, но непрошеное вмешательство ему не понравилось.
   – Что ты предлагаешь, старик?
   – Я предлагаю пропустить их в Башню.
   Владетели зашумели. Хокан Гутормский в порыве гнева даже вскочил на ноги, и только присутствие Гильдис удержало его от рукоприкладства.