Страница:
Это очень длинная история, о ней в двух словах не расскажешь. Тянется она к нам из древних времен, и очагов ее лжи и лицемерия очень много: тут и колдуны, и алхимики, и провидцы, и т. д.
Темная сила несет всему дисгармонию и раздражение. Ее девиз: «Властвуя, побеждай», тогда как девиз детей света: «Любя, побеждай».
Упорство воли темных — то зло, в путаные сети которого они затягивают каждого, в ком встречают возможность пробудить жажду славы и богатства. На эти два жалких крючка условных и временных благ попадаются те бедные люди, из которых они делают себе слуг и рабов. Сначала их балуют, предлагают им мнимую свободу, а затем закрепощают, соблазнив собственностью, ценностями, и так окружают разнузданностью страстей, что несчастные и хотели бы иной раз вырваться, но не имеют уже сил уйти из их цепких лап.
Как можете вы распознать, что перед вами темный? Имеют ли все темные отвратительную внешность, которая сразу давала бы вам знать, что отталкивающая вас от человека сила, вызывающая ваше отвращение, выявлена вся вовне? Среди темных много красивых людей, имеющих даже чарующую внешность. Вспомните легенды о падшем ангеле: ведь его отнюдь не рисуют уродом.
Во внешности этих людей такое же разнообразие форм, как и среди остального человечества. Но что неизменно обще всем людям, так или иначе попавшим в лагерь темных? У каждого из них на первом месте — эгоистическое стремление овладеть волей встречного. Раньше чем вникнуть в смысл встречи, темный выпускает свою силу гипноза, в какой бы мере она у него ни была развита; он стремится поставить своего встречного в подчиненное положение.
Он отлично знает, что вцепиться в человека он может только через те или иные страсти, прочесть которые не составляет труда ни для одного наблюдательного человека. А темные обучаются с самых первых шагов читать признаки человеческих страстей и разбираться в степени раздражительности человека. Раздражительность — первый и главный козырь темных в системе овла-девания людьми. Всякими способами они пытаются нарушить равновесие человека, затем будят в нем страх и жадность, вцепляются бульдожьей хваткой в человека и постепенно — с железным самообладанием и выдержкой — втягивают его волю в орбиту собственного сознания. Это первое, общее всем темным правило их темного дня.
Второе неизменное правило их поведения — вносить в каждую встречу ложь, лицемерие и путать так сознание и внимание встречного, чтобы человек думал, что встретил великую, доброжелательную силу, которая окажет ему поддержку и помощь.
Насколько светлая сила учит каждого человека понимать, что we в нем, что он — независимый и абсолютно свободный творец своей жизни, настолько темные стараются внушить каждому, что он бессилен и немощен без помощи и опеки, которые только и могут раскрыть двери к удачам, богатству, славе и почестям.
Светлая сила говорит каждому человеку, что он никогда не одинок, что мощь его не имеет границ, поскольку он частица Беспредельного. В речах же темного всегда звучит призыв к отъединению. Обещая за полное послушание все материальные блага, какие только существуют на земле, темный говорит встречному:
«Не ищи разделить свои блага с кем бы то ни было. Все, что я дам тебе, — все сложи в склады и держи про себя. Если это материальные сокровища, копи их, ибо они сила и ими завоевывается мир. Если это знания, помни, что ими приобретается умение овладевать волей людей. Ни с кем ими не делись, старайся всегда становиться в позицию силы и борьбы. Друзья тебе не нужны, а врагов победить надо, ссоря их между собой. Никаких других возможностей побеждать нет. И чем жестче ты обращаешься с людьми, тем больше твоя сила, тем выше ты поднимаешься как владыка жизни».
Эти наставления составляют третье правило учения темных. Действуя по этим трем правилам, темные овладевают огромным количеством людей инертных и слабовольных, завистливых и жадных, раздраженных и отрицающих, жаждущих внешних благ, карьеры и славы.
Отрицание человека, его самость, его стремление всегда в жизни танцевать от своего "я" и всюду выдвигать это "я" почти всегда приводят к встрече с темными. Человек может быть очень добрым и честным по существу. Его сердце может быть полно любви и благородства. И все же в его уме может бурлить протест против своей современности, против узких рамок, которые ему предоставлены в каком-то деле, или он может протестовать против участия в его работе каких-то ему неприятных людей; или же он бунтует против тех людей, от которых он получает вести Света… И темной силе готов новый раб, даже не заметивший, когда и как он попал в железные лапы темных.
Темные могут быть обворожительными по внешности, их манеры могут пленять мягкостью, и их уговоры могут походить на журчание горных ручейков для людей мало распознающих, не собранных в своем внимании. И, только несколько раз попив этой «горной» водички, неосторожный человек сможет разобрать вкус ее горький, запах ее, пьянящий его страсти, сможет понять, куда он забрел, какое сам своей неосторожностью соткал зло.
Но не думайте, что высшее благородство человека заключается в отгораживании себя от тех, кого мы считаем злыми или своими врагами. Врага надо победить, но побеждают не пассивным отодвиганием от него, а активной борьбой, героическим напряжением чувств и мыслей. Нельзя прожить жизнь одаренному человеку — человеку,назначенному жизнью внести каплю своего творческого труда в труд всего человечества, — в счастливом бездействии, без бурь, страданий и борьбы.
Пойми, как глубоки корни несчастья людей, как нельзя их судить, как нельзя расстраиваться недостатками людей. Надо нести им бодрость или стараться пресечь зло, поставив им твердые рогатки там, где люди слабы, чтобы сберечь прежде всего их самих. Пока сам не созрел, не стремись помогать. Увеличишь только зло и внесешь еще большее раздражение в жизнь тех, кому захочешь помочь, если сам не готов, если сам не можешь действовать в полном самообладании.
Думай, как тебе понять, что такое Радость. В первый же раз, как ты ее испытаешь, ты прорежешь непроходимую для злых пропасть. Радость ведет к победе любви, а злое уныние — к упорству воли. Упорство же воли — меч зла. Этот меч не может разить там, где живет Радость.
Все люди делятся на знающих, освобожденных от предрассудков и давящих их страстей, а потому добрых и радостных, и на незнающих, закованных в предрассудки и страсти, а потому-унылых и злых. Учись. В жизни есть только один путь: знание.
Знание раскрепощает человека. И чем свободнее он становится, тем больше его значение в труде Вселенной, тем глубже его труд на общее благо и шире круг той атмосферы мира, которую он несет с собой.
При встрече с истинным знанием все злые тайны, не представляющие из себя ничего, кроме той или иной силы гипноза, разлетаются в прах.
Еще и еще раз уложите во все складки вашего сознания не раз сказанные слова: «Если сердце ваше чисто — никакое зло не мо-лсет коснуться вас. Перед вашей чистотой оно бессильно».
Первое июня в моем индийском дневнике помечено словами:
"Посещение института «Урусвати».
Несколько слов об истории института. Своим возникновением он обязан трансгималайской экспедиции Рериха. Он естественно и Органично возник на базе богатейших материалов, собранных русскими путешественниками. Ведь богатейшие коллекции, образовавшиеся на путях многолетнего маршрута, — археологическая, этнографическая, ботаническая, древние рукописи, нередко полученные из тайных книгохранилищ, нуждались в систематизации и тщательном научном анализе.
Николай Константинович Рерих называет точную дату основания Гималайского института научных исследований: 24 июня 1928 года, Дарджилинг. Потом институт вместе с семьей Рериха переместился в долину Кулу, в Нагар. Его коллекции все время пополнялись, потому что институт рос, активно действовал, посылал экспедиции в малоизвестные районы азиатского континента. Одну из них, довольно длительную, 1934-1935 годов, опять возглавил Николай Рерих.
Институт с символическим названием «Урусвати», что означает в переводе на русский «Свет утренней звезды», намечал обширные планы по изучению флоры и фауны, а также истории и искусства народов великого материка.
Директором института стал Юрий Николаевич Рерих. Лучшей кандидатуры на этот пост нельзя было подобрать: старший сын художника являлся одним из самых выдающихся востоковедов и буддологов мира. Как известно, впоследствии он вернулся на родину, где ему суждено было прожить неполных три года (1957— 1960). Но за этот короткий промежуток времени он, по признанию его коллег по Институту востоковедения Академии наук СССР, дал новый импульс всему нашему востоковедению; в частности, он активным образом способствовал возобновлению работ по переводу и изучению древних философских и литературных памятников Азии (по его инициативе и при его непосредственном участии была издана книга изречений Будды «Дхаммапада»). Юрий Николаевич Рерих обладал исключительными лингвистическими способностями. Он в совершенстве владел двадцатью семью языками, знал многие азиатские диалекты. Без него в принципе была бы невозможна трансгималайская экспедиция. Его блистательное знание как живых, так и мертвых языков Востока одинаково важно для ее успешной работы..
Вспоминая об «Урусвати», Юрий Николаевич писал:
«Институт гималайских исследований состоял из двух отделений — ботанического и этнолого-лингвистического, которое также занималось изучением и разведкой археологических памятников… Не остался институт чужд и проблемам изучения космических лучей в высокогорных условиях… Была собрана и богатая коллекция тибетской фармакопеи, причем в этих многолетних работах приняли деятельное участие тибетские ламы-лекари».
Все, к чему прикасались Рерихи, приобретало планетарный размах. Так было и с институтом. Главная цель, которую ставили перед собой его руководители, состояла в следующем: объединить и сосредоточить усилия видных ученых мира на неотложных и узловых проблемах (кстати, на тех самых, актуальность которых выросла еще больше в наше время). Назову некоторые из них: изучение световых и магнитных явлений Вселенной, охрана биосферы, повышение урожайности (на первый план выдвигался вопрос о засухоустойчивых растениях), поиски эффективных методов лечения (на основе малоизвестных тибетских препаратов предлагались новые формы борьбы с одним из страшнейших бедствий человечества — раком).
Единство ученых, как видите, должно было носить не декларативный, а конкретный, сугубо деловой характер. И гималайский институт — тут, конечно, сыграло немаловажную роль имя его основателя — преуспел в этом отношении.
Достаточно сказать, что в числе его постоянных сотрудников были лауреаты Нобелевской премии Альберт Эйнштейн и Роберт Малликен, знаменитый шведский путешественник Свен Гедин. Американские и французские научные учреждения посылают в Нагар своих представителей. Через Святослава Николаевича — об этом я уже упоминал — осуществлялась связь с крупным советским генетиком Николаем Ивановичем Вавиловым. В силу территориальной близости (не говоря уже о других факторах) сразу наладилось сотрудничество с учеными Индии: с выдающимся ботаником Босом, с философами и историками, имена которых ныне нам хорошо известны, — Рад-хакришнаном, Чаттерджи.
Особо надо выделить контакты между гималайским институтом Рериха и университетом Рабиндраната Тагора в Шантанекетане. Оба научно-культурных учреждения возникли примерно в одно время и ставили перед собой сходные задачи. Создатель экспериментального университета в Шантанекетане Рабиндранат Тагор с гордостью подчеркивал, что в нем царит дух интернационализма, ибо и основан он был во имя благородной цели, чтобы здесь «могли бы учиться люди разных цивилизаций и традиций». Из переписки Тагора и Рериха мы знаем, что институт в Гималаях и университет в Южной Индии постоянно делились друг с другом информацией, обменивались журналами, которые они издавали, книгами. Рабиндранат Тагор шлет пожелания успехов и процветания «культурной колонии в Нагаре». Он приглашает Рериха в свой «аш-рам»: «Для меня будет истинным наслаждением показать Вам плоды труда всей моей жизни — Шантанекетан».
Вторая мировая война резко оборвала глобальную деятельность «Урусвати». В сложившихся условиях институт, просуществовавший чуть более десяти лет, пришлось подвергнуть консервации. Она оказалась более длительной, чем предполагалось.
Надеюсь, понятно, с каким внутренним волнением я поднимался по тропинке на высокий склон в неподвижную тишину заколдованного царства. Ныне, как бы по мановению волшебной палочки, оно должно было на какие-то мгновения воскреснуть из небытия.
Институт примерно в полутора километрах от дома Рериха. Это — два двухэтажных здания, построенных все тем же предприимчивым британским полковником. Они стоят в окружении гигантских вековых кедров. Вдыхая острый смолистый запах, я думал, какое это, наверное, наслаждение для ученого — особенно для астронома — очутиться здесь, в отрешенной высоте, в таком приближении к небу и звездам…
И вот — торжественный миг. Двери распахиваются, и мы переступаем порог помещения.
В зале нижнего этажа располагаются коллекции института. Заколоченные ящики, образуя несколько ярусов, громоздятся друг на друге. Застекленные шкафы. В них — пронумерованные и снабженные латинскими наименованиями минералы. В следующем зале — библиотека: более четырех тысяч томов специальной литературы, по словам Святослава Николаевича.
Глаза осваиваются в полумраке, и я замечаю, что «заколдованное царство» имеет вполне упорядоченный вид. Ни пыли, ни паутины. Чувствуется постоянное присутствие человеческих рук.
Святослав Николаевич говорит, что особую гордость института составляет орнитологическая коллекция. Она насчитывает четыреста видов редких птиц. Многие из них, сообщает Святослав Николаевич, теперь уже вымерли.
Он подвел нас к невысокому шкафу в углу комнаты, выдвинул один за другим его ящики. Засушенные растения. Тщательно закупоренные темные пузырьки. Это были тибетские лекарства.
Святослав Николаевич сказал:
— Восточная медицина в лице ее выдающихся представителей считает, что если врач не будет в больном читать его жизнь, а будет искать в книгах, как там описывается лечение болезни, то он никогда не будет истинным врачевателем, доктором-творцом, а будет лишь ремесленником от медицины. Нельзя лечить болезнь изолированно от человека. Нужно лечить больного, применяясь ко всему конгломерату его качеств и обязательно учитывая его духовное развитие. Не приведя в равновесие всех сил в человеке, его нельзя вылечить.
Очень часто человек болен лишь потому, что засорил свой организм страхом, слезами и раздражением. Иногда сердечный припадок надо было бы назвать не сердечным, а припадком страха и ужаса. Надо бы говорить, что у человека не приступ боли в печени, а приступ корыстолюбия или уныния. Надо учиться побеждать все, что давит дух. Независимость и свобода духа человека — вот основа его истинного здоровья.
Те же авторитеты считают, что людям с повышенной нервной организацией, предрасположенным к развитию психических сил, нельзя делать уколы. Особенно такие, какие вводят в организм большое количество белковых веществ. Для некоторых людей это может оказаться смертельным. И естественно: если рекомендуется заботиться о духовных силах в своем пациенте, то тем более должно развивать эти силы в себе самому врачевателю.
Все непросто в этой медицине. Сейчас много говорят о нетрадиционных методах лечения, о биополях. Воздействуя на биополя при помощи рук, некоторые пытаются лечить больного. Но представляете себе, какими же чистыми должны быть эти руки! Если этого нет — тогда беда. Даже излечив болезнь (что не всегда бывает), такой горе-врачеватель может посеять семена других болезней, гораздо худших. Сам он, естественно, и подозревать об этом не будет.
На Востоке говорят: предела развитию человека и его знании нет. И поэтому тот, кто, по мнению земных умов, мудрец, по мнению мудрецов Вселенной, только начинающий учиться.
Одна из традиционных ошибок науки (во всяком случае, до недавних пор) состояла в том, что она рассматривала Вселенную, как хирург разглядывает распростертое перед ним тело, самонадеянно рассчитывая единственно при помощи своего ножа вскрыть все тайны мироздания.
На Востоке утверждают: кто смог осознать в себе импульс бесконечного, не подвластного измерению, разложению и времени, лишь тот пробивается к истинному знанию. При изменении временных форм надо помнить, что материя видимых вещей не составляет основного фона жизни. И чем яснее, точнее, шире человек постигает, в какой мере и степени он связан со всей единой материей Вселенной (видимой и невидимой), тем дальше он может проникнуть в законы этой вечной материи, главным образом своей интуицией, ибо логические операции здесь отступают на задний план.
Мы поднимаемся на второй этаж. Здесь комнаты для гостей института: они, как уже говорилось, стекались отовсюду (больше всего из Индии). Естественно, был в институте и небольшой штат постоянных сотрудников. Помещения физической и биохимической лаборатории мы уже осматривали. Там даже кое-что осталось от старого оборудования.
Комнаты наверху поразили нас удобной планировкой — она такая же, как в доме Рериха, — уютом. На стенах развешаны литографии: иллюстрации к «Дэвиду Копперфильду». В холле — пианино красного дерева (инструмент, сработанный еще в прошлом столетии). Все выглядит так, как будто отсюда выехали только вчера и вот-вот — если не сегодня, то завтра уж обязательно — сюда опять нагрянут люди. Во всяком случае, к их приезду здесь готовы.
Как раз в канун нашей встречи Святослав Николаевич беседовал с Индирой Ганди о будущем «Урусвати». Было получено принципиальное согласие на возобновление международной деятельности института. Впоследствии — в 1974 и 1978 годах — Святослав Рерих вел переговоры с-нашей Академией наук, затем — с болгарской. Первая группа болгарских ученых уже побывала в Гималаях. Словом, может быть, медленней, чем хотелось бы, дело идет к тому, чтобы рериховский институт, согласно воле его основателя, снова стал центром, соединяющим Восток и Запад: Индию и Советский Союз — прежде всего.
Возвращались мы несколько иным путем, чем пришли. Святослав Николаевич сделал небольшой крюк, чтобы показать нам строящееся двухэтажное здание. Оно возводится на его средства.
— Здесь будет музей, — сообщил Святослав Николаевич. — Он явится своего рода островком русской культуры посреди Гималаев, ибо в нем разместятся картины моего отца и мои. Обязательно будут также представлены произведения народного искусства долины Кулу.
— Вы заметили или нет, — обратился он к нам, — как часто местные одежды, узоры, вышивки воскрешают наш славянский орнамент. Думается, что такое сходство не может быть случайностью.
Этот день ознаменовался еще нашей стычкой с Ниной Степановной. Я сказал ей — мы сидели вдвоем на веранде, отдыхая от прогулки, — что нам, пожалуй, пора уже и возвращаться. Нагостились мы достаточно. Как говорится, надо и честь знать. Я сообщил, что решил вызвать нашего шофера, чтобы приготовиться к отъезду назавтра.
— Как назавтра?
Нина Степановна, витавшая в тот момент где-то в облаках, вздрогнула, как от удара, настолько ей претила мысль об отъезде. Возвышая голос до крика, она стала настаивать на отсрочке, да еще по возможности длительной. Я пытался ее образумить:
— Не можем же мы оставаться здесь вечно.
Но все было напрасно: казалось, моя спутница утеряла чувство реального времени. Кончилось тем, что она поглядела на меня с ненавистью и вышла, чуть не заплакав.
Но Девика, узнав о нашей ссоре, мигом нас примирила. Мне она заявила внушительно:
— Вы могли еще без разрешения сюда приехать, но уехать отп сюда вы можете только с разрешения.
В общем, день отъезда, к удовольствию Нины Степановны (да и к моему тоже), перенесли со второго на третье июня. Рерихи должны были возвратиться пятого или шестого, и мы условились с ними о новой встрече, теперь уже в Дели.
Вечером мы сидели в гостиной, предназначенной хозяевами дома для сокровенных бесед. Я прочитал главу из своей поэмы о Рерихе, где рефреном звучит строка: «Темные тайно и явно сражаются».
Учителя подчеркивают, что бывают случаи ужасающей связи человека с темной силой, потухшие сознания, где эгоизм, жадность разложили в человеке те нервы и мозговые центры, через которые в организм поступает чистая солнечная энергия. Они живут, иногда даже обладают сильными физическими проводниками, но светящейся материи, непременным элементом которой должна быть активная любовь, они выработать не могут. Они живут, следовательно, в их проводники проникает солнечная материя, но проникает она в них лишь настолько, чтобы они могли Дышать, есть, пить, действовать, но не творить. Для творчества, Для жизни, идущей по ступеням Вселенной, у них этой светящейся материи не хватает.
— Но если есть темные силы и борьба с ними — реальность, — спросил я, — как же быть тогда с принципом ненасилия, который провозглашается теми же Учителями как идеал? Как быть с древним призывом «Не убий!»?
— Неужели вы думаете, что этот призыв оставляет человека совершенно разоруженным в момент опасности? Неужели вы не чувствуете, какая живет диалектика в этих словах — «Не убий!»? Во-первых, это призыв к сдержанности. Нередко, поддавшись необдуманному порыву, мы сами навлекаем на себя последующие неотвратимые бедствия.
Во-вторых, и это главное, имеется в виду следующее: даже когда не на жизнь, а на смерть сражаешься с темным, ни на миг ты не должен поддаваться личным чувствам: жажде мщения, злорадному удовлетворению, низменной радости. Ты не должен уподобляться противнику, иначе твоя победа не будет подлинной победой. Не убий в себе лучшие чувства, даже когда в силу печальной вынужденной необходимости тебе приходится убивать врага, — так можно сформулировать это.
В качестве примера могу сослаться на картину своего отца «Победа». Помните ее? Как вы знаете, в некоторых восточных преданиях говорится о том, что последняя битва сил света и тьмы произойдет где-то в районе Алтая, предположительно на берегу Ка-туни. Отражая эти легенды, отец изобразил на фоне Белухи русского воина, богатыря Ивана Стотысячного, только что поразившего насмерть страшное чудовище. Дракон, Змей Горыныч, крылатый ящер — как угодно можете назвать это чудовище. Все зависит от того, каким именем вы олицетворяете силу зла. Но обратите внимание, какое безучастно-отстраненное выражение на лице у воина. Ни гнева, ни ненависти в лице. Он исполнил свой долг (тяжкий долг!), полностью отрешившись от себя.
В этом вся суть: в борьбе с темными, как и во всех случаях жизни, нельзя применять меру личного восприятия момента. Тогда лишь станут понятными парадоксальные слова Учителя: «Закон мировой пощады требует полного уничтожения гада».
Наш последний день в доме Рерихов, словно потому, что он был последним, выдался хмурым. С гор пополз туман. После обеда зарядил мелкий дождь.
Он мог оказаться предвестником монсуна — периода страшных ливней, сопровождаемых горными обвалами. Дороги тогда становятся совершенно непроходимыми. Биас — в обычное время мирная, спокойная река — выходит из берегов, сносит мосты и близлежащие строения. Местное население привыкло к этому периодически повторяющемуся наводнению, заранее готовится к нему. Говорят, что до сих пор можно наблюдать картину, как жители того или иного селения, разделенные непроходимым потоком, обмениваются друг с другом посланиями при помощи пращей.
В этот день в доме было несколько оживленнее, чем всегда. Рерихи ждали гостей. Они пригласили к чаю министра земледелия своего штата (долина Кулу входит в состав северного штата Гималаи-Прадеш). С утра машину гоняли в город. Она вернулась с батареей напитков: оранжад, кока-кола. На кухне пекли какие-то лепешки.
Темная сила несет всему дисгармонию и раздражение. Ее девиз: «Властвуя, побеждай», тогда как девиз детей света: «Любя, побеждай».
Упорство воли темных — то зло, в путаные сети которого они затягивают каждого, в ком встречают возможность пробудить жажду славы и богатства. На эти два жалких крючка условных и временных благ попадаются те бедные люди, из которых они делают себе слуг и рабов. Сначала их балуют, предлагают им мнимую свободу, а затем закрепощают, соблазнив собственностью, ценностями, и так окружают разнузданностью страстей, что несчастные и хотели бы иной раз вырваться, но не имеют уже сил уйти из их цепких лап.
Как можете вы распознать, что перед вами темный? Имеют ли все темные отвратительную внешность, которая сразу давала бы вам знать, что отталкивающая вас от человека сила, вызывающая ваше отвращение, выявлена вся вовне? Среди темных много красивых людей, имеющих даже чарующую внешность. Вспомните легенды о падшем ангеле: ведь его отнюдь не рисуют уродом.
Во внешности этих людей такое же разнообразие форм, как и среди остального человечества. Но что неизменно обще всем людям, так или иначе попавшим в лагерь темных? У каждого из них на первом месте — эгоистическое стремление овладеть волей встречного. Раньше чем вникнуть в смысл встречи, темный выпускает свою силу гипноза, в какой бы мере она у него ни была развита; он стремится поставить своего встречного в подчиненное положение.
Он отлично знает, что вцепиться в человека он может только через те или иные страсти, прочесть которые не составляет труда ни для одного наблюдательного человека. А темные обучаются с самых первых шагов читать признаки человеческих страстей и разбираться в степени раздражительности человека. Раздражительность — первый и главный козырь темных в системе овла-девания людьми. Всякими способами они пытаются нарушить равновесие человека, затем будят в нем страх и жадность, вцепляются бульдожьей хваткой в человека и постепенно — с железным самообладанием и выдержкой — втягивают его волю в орбиту собственного сознания. Это первое, общее всем темным правило их темного дня.
Второе неизменное правило их поведения — вносить в каждую встречу ложь, лицемерие и путать так сознание и внимание встречного, чтобы человек думал, что встретил великую, доброжелательную силу, которая окажет ему поддержку и помощь.
Насколько светлая сила учит каждого человека понимать, что we в нем, что он — независимый и абсолютно свободный творец своей жизни, настолько темные стараются внушить каждому, что он бессилен и немощен без помощи и опеки, которые только и могут раскрыть двери к удачам, богатству, славе и почестям.
Светлая сила говорит каждому человеку, что он никогда не одинок, что мощь его не имеет границ, поскольку он частица Беспредельного. В речах же темного всегда звучит призыв к отъединению. Обещая за полное послушание все материальные блага, какие только существуют на земле, темный говорит встречному:
«Не ищи разделить свои блага с кем бы то ни было. Все, что я дам тебе, — все сложи в склады и держи про себя. Если это материальные сокровища, копи их, ибо они сила и ими завоевывается мир. Если это знания, помни, что ими приобретается умение овладевать волей людей. Ни с кем ими не делись, старайся всегда становиться в позицию силы и борьбы. Друзья тебе не нужны, а врагов победить надо, ссоря их между собой. Никаких других возможностей побеждать нет. И чем жестче ты обращаешься с людьми, тем больше твоя сила, тем выше ты поднимаешься как владыка жизни».
Эти наставления составляют третье правило учения темных. Действуя по этим трем правилам, темные овладевают огромным количеством людей инертных и слабовольных, завистливых и жадных, раздраженных и отрицающих, жаждущих внешних благ, карьеры и славы.
Отрицание человека, его самость, его стремление всегда в жизни танцевать от своего "я" и всюду выдвигать это "я" почти всегда приводят к встрече с темными. Человек может быть очень добрым и честным по существу. Его сердце может быть полно любви и благородства. И все же в его уме может бурлить протест против своей современности, против узких рамок, которые ему предоставлены в каком-то деле, или он может протестовать против участия в его работе каких-то ему неприятных людей; или же он бунтует против тех людей, от которых он получает вести Света… И темной силе готов новый раб, даже не заметивший, когда и как он попал в железные лапы темных.
Темные могут быть обворожительными по внешности, их манеры могут пленять мягкостью, и их уговоры могут походить на журчание горных ручейков для людей мало распознающих, не собранных в своем внимании. И, только несколько раз попив этой «горной» водички, неосторожный человек сможет разобрать вкус ее горький, запах ее, пьянящий его страсти, сможет понять, куда он забрел, какое сам своей неосторожностью соткал зло.
Но не думайте, что высшее благородство человека заключается в отгораживании себя от тех, кого мы считаем злыми или своими врагами. Врага надо победить, но побеждают не пассивным отодвиганием от него, а активной борьбой, героическим напряжением чувств и мыслей. Нельзя прожить жизнь одаренному человеку — человеку,назначенному жизнью внести каплю своего творческого труда в труд всего человечества, — в счастливом бездействии, без бурь, страданий и борьбы.
Пойми, как глубоки корни несчастья людей, как нельзя их судить, как нельзя расстраиваться недостатками людей. Надо нести им бодрость или стараться пресечь зло, поставив им твердые рогатки там, где люди слабы, чтобы сберечь прежде всего их самих. Пока сам не созрел, не стремись помогать. Увеличишь только зло и внесешь еще большее раздражение в жизнь тех, кому захочешь помочь, если сам не готов, если сам не можешь действовать в полном самообладании.
Думай, как тебе понять, что такое Радость. В первый же раз, как ты ее испытаешь, ты прорежешь непроходимую для злых пропасть. Радость ведет к победе любви, а злое уныние — к упорству воли. Упорство же воли — меч зла. Этот меч не может разить там, где живет Радость.
Все люди делятся на знающих, освобожденных от предрассудков и давящих их страстей, а потому добрых и радостных, и на незнающих, закованных в предрассудки и страсти, а потому-унылых и злых. Учись. В жизни есть только один путь: знание.
Знание раскрепощает человека. И чем свободнее он становится, тем больше его значение в труде Вселенной, тем глубже его труд на общее благо и шире круг той атмосферы мира, которую он несет с собой.
При встрече с истинным знанием все злые тайны, не представляющие из себя ничего, кроме той или иной силы гипноза, разлетаются в прах.
Еще и еще раз уложите во все складки вашего сознания не раз сказанные слова: «Если сердце ваше чисто — никакое зло не мо-лсет коснуться вас. Перед вашей чистотой оно бессильно».
Первое июня в моем индийском дневнике помечено словами:
"Посещение института «Урусвати».
Несколько слов об истории института. Своим возникновением он обязан трансгималайской экспедиции Рериха. Он естественно и Органично возник на базе богатейших материалов, собранных русскими путешественниками. Ведь богатейшие коллекции, образовавшиеся на путях многолетнего маршрута, — археологическая, этнографическая, ботаническая, древние рукописи, нередко полученные из тайных книгохранилищ, нуждались в систематизации и тщательном научном анализе.
Николай Константинович Рерих называет точную дату основания Гималайского института научных исследований: 24 июня 1928 года, Дарджилинг. Потом институт вместе с семьей Рериха переместился в долину Кулу, в Нагар. Его коллекции все время пополнялись, потому что институт рос, активно действовал, посылал экспедиции в малоизвестные районы азиатского континента. Одну из них, довольно длительную, 1934-1935 годов, опять возглавил Николай Рерих.
Институт с символическим названием «Урусвати», что означает в переводе на русский «Свет утренней звезды», намечал обширные планы по изучению флоры и фауны, а также истории и искусства народов великого материка.
Директором института стал Юрий Николаевич Рерих. Лучшей кандидатуры на этот пост нельзя было подобрать: старший сын художника являлся одним из самых выдающихся востоковедов и буддологов мира. Как известно, впоследствии он вернулся на родину, где ему суждено было прожить неполных три года (1957— 1960). Но за этот короткий промежуток времени он, по признанию его коллег по Институту востоковедения Академии наук СССР, дал новый импульс всему нашему востоковедению; в частности, он активным образом способствовал возобновлению работ по переводу и изучению древних философских и литературных памятников Азии (по его инициативе и при его непосредственном участии была издана книга изречений Будды «Дхаммапада»). Юрий Николаевич Рерих обладал исключительными лингвистическими способностями. Он в совершенстве владел двадцатью семью языками, знал многие азиатские диалекты. Без него в принципе была бы невозможна трансгималайская экспедиция. Его блистательное знание как живых, так и мертвых языков Востока одинаково важно для ее успешной работы..
Вспоминая об «Урусвати», Юрий Николаевич писал:
«Институт гималайских исследований состоял из двух отделений — ботанического и этнолого-лингвистического, которое также занималось изучением и разведкой археологических памятников… Не остался институт чужд и проблемам изучения космических лучей в высокогорных условиях… Была собрана и богатая коллекция тибетской фармакопеи, причем в этих многолетних работах приняли деятельное участие тибетские ламы-лекари».
Все, к чему прикасались Рерихи, приобретало планетарный размах. Так было и с институтом. Главная цель, которую ставили перед собой его руководители, состояла в следующем: объединить и сосредоточить усилия видных ученых мира на неотложных и узловых проблемах (кстати, на тех самых, актуальность которых выросла еще больше в наше время). Назову некоторые из них: изучение световых и магнитных явлений Вселенной, охрана биосферы, повышение урожайности (на первый план выдвигался вопрос о засухоустойчивых растениях), поиски эффективных методов лечения (на основе малоизвестных тибетских препаратов предлагались новые формы борьбы с одним из страшнейших бедствий человечества — раком).
Единство ученых, как видите, должно было носить не декларативный, а конкретный, сугубо деловой характер. И гималайский институт — тут, конечно, сыграло немаловажную роль имя его основателя — преуспел в этом отношении.
Достаточно сказать, что в числе его постоянных сотрудников были лауреаты Нобелевской премии Альберт Эйнштейн и Роберт Малликен, знаменитый шведский путешественник Свен Гедин. Американские и французские научные учреждения посылают в Нагар своих представителей. Через Святослава Николаевича — об этом я уже упоминал — осуществлялась связь с крупным советским генетиком Николаем Ивановичем Вавиловым. В силу территориальной близости (не говоря уже о других факторах) сразу наладилось сотрудничество с учеными Индии: с выдающимся ботаником Босом, с философами и историками, имена которых ныне нам хорошо известны, — Рад-хакришнаном, Чаттерджи.
Особо надо выделить контакты между гималайским институтом Рериха и университетом Рабиндраната Тагора в Шантанекетане. Оба научно-культурных учреждения возникли примерно в одно время и ставили перед собой сходные задачи. Создатель экспериментального университета в Шантанекетане Рабиндранат Тагор с гордостью подчеркивал, что в нем царит дух интернационализма, ибо и основан он был во имя благородной цели, чтобы здесь «могли бы учиться люди разных цивилизаций и традиций». Из переписки Тагора и Рериха мы знаем, что институт в Гималаях и университет в Южной Индии постоянно делились друг с другом информацией, обменивались журналами, которые они издавали, книгами. Рабиндранат Тагор шлет пожелания успехов и процветания «культурной колонии в Нагаре». Он приглашает Рериха в свой «аш-рам»: «Для меня будет истинным наслаждением показать Вам плоды труда всей моей жизни — Шантанекетан».
Вторая мировая война резко оборвала глобальную деятельность «Урусвати». В сложившихся условиях институт, просуществовавший чуть более десяти лет, пришлось подвергнуть консервации. Она оказалась более длительной, чем предполагалось.
Надеюсь, понятно, с каким внутренним волнением я поднимался по тропинке на высокий склон в неподвижную тишину заколдованного царства. Ныне, как бы по мановению волшебной палочки, оно должно было на какие-то мгновения воскреснуть из небытия.
Институт примерно в полутора километрах от дома Рериха. Это — два двухэтажных здания, построенных все тем же предприимчивым британским полковником. Они стоят в окружении гигантских вековых кедров. Вдыхая острый смолистый запах, я думал, какое это, наверное, наслаждение для ученого — особенно для астронома — очутиться здесь, в отрешенной высоте, в таком приближении к небу и звездам…
И вот — торжественный миг. Двери распахиваются, и мы переступаем порог помещения.
В зале нижнего этажа располагаются коллекции института. Заколоченные ящики, образуя несколько ярусов, громоздятся друг на друге. Застекленные шкафы. В них — пронумерованные и снабженные латинскими наименованиями минералы. В следующем зале — библиотека: более четырех тысяч томов специальной литературы, по словам Святослава Николаевича.
Глаза осваиваются в полумраке, и я замечаю, что «заколдованное царство» имеет вполне упорядоченный вид. Ни пыли, ни паутины. Чувствуется постоянное присутствие человеческих рук.
Святослав Николаевич говорит, что особую гордость института составляет орнитологическая коллекция. Она насчитывает четыреста видов редких птиц. Многие из них, сообщает Святослав Николаевич, теперь уже вымерли.
Он подвел нас к невысокому шкафу в углу комнаты, выдвинул один за другим его ящики. Засушенные растения. Тщательно закупоренные темные пузырьки. Это были тибетские лекарства.
Автограф Святослава Николаевича Рериха.
Святослав Николаевич сказал:
— Восточная медицина в лице ее выдающихся представителей считает, что если врач не будет в больном читать его жизнь, а будет искать в книгах, как там описывается лечение болезни, то он никогда не будет истинным врачевателем, доктором-творцом, а будет лишь ремесленником от медицины. Нельзя лечить болезнь изолированно от человека. Нужно лечить больного, применяясь ко всему конгломерату его качеств и обязательно учитывая его духовное развитие. Не приведя в равновесие всех сил в человеке, его нельзя вылечить.
Очень часто человек болен лишь потому, что засорил свой организм страхом, слезами и раздражением. Иногда сердечный припадок надо было бы назвать не сердечным, а припадком страха и ужаса. Надо бы говорить, что у человека не приступ боли в печени, а приступ корыстолюбия или уныния. Надо учиться побеждать все, что давит дух. Независимость и свобода духа человека — вот основа его истинного здоровья.
Те же авторитеты считают, что людям с повышенной нервной организацией, предрасположенным к развитию психических сил, нельзя делать уколы. Особенно такие, какие вводят в организм большое количество белковых веществ. Для некоторых людей это может оказаться смертельным. И естественно: если рекомендуется заботиться о духовных силах в своем пациенте, то тем более должно развивать эти силы в себе самому врачевателю.
Все непросто в этой медицине. Сейчас много говорят о нетрадиционных методах лечения, о биополях. Воздействуя на биополя при помощи рук, некоторые пытаются лечить больного. Но представляете себе, какими же чистыми должны быть эти руки! Если этого нет — тогда беда. Даже излечив болезнь (что не всегда бывает), такой горе-врачеватель может посеять семена других болезней, гораздо худших. Сам он, естественно, и подозревать об этом не будет.
На Востоке говорят: предела развитию человека и его знании нет. И поэтому тот, кто, по мнению земных умов, мудрец, по мнению мудрецов Вселенной, только начинающий учиться.
Одна из традиционных ошибок науки (во всяком случае, до недавних пор) состояла в том, что она рассматривала Вселенную, как хирург разглядывает распростертое перед ним тело, самонадеянно рассчитывая единственно при помощи своего ножа вскрыть все тайны мироздания.
На Востоке утверждают: кто смог осознать в себе импульс бесконечного, не подвластного измерению, разложению и времени, лишь тот пробивается к истинному знанию. При изменении временных форм надо помнить, что материя видимых вещей не составляет основного фона жизни. И чем яснее, точнее, шире человек постигает, в какой мере и степени он связан со всей единой материей Вселенной (видимой и невидимой), тем дальше он может проникнуть в законы этой вечной материи, главным образом своей интуицией, ибо логические операции здесь отступают на задний план.
Мы поднимаемся на второй этаж. Здесь комнаты для гостей института: они, как уже говорилось, стекались отовсюду (больше всего из Индии). Естественно, был в институте и небольшой штат постоянных сотрудников. Помещения физической и биохимической лаборатории мы уже осматривали. Там даже кое-что осталось от старого оборудования.
Комнаты наверху поразили нас удобной планировкой — она такая же, как в доме Рериха, — уютом. На стенах развешаны литографии: иллюстрации к «Дэвиду Копперфильду». В холле — пианино красного дерева (инструмент, сработанный еще в прошлом столетии). Все выглядит так, как будто отсюда выехали только вчера и вот-вот — если не сегодня, то завтра уж обязательно — сюда опять нагрянут люди. Во всяком случае, к их приезду здесь готовы.
Как раз в канун нашей встречи Святослав Николаевич беседовал с Индирой Ганди о будущем «Урусвати». Было получено принципиальное согласие на возобновление международной деятельности института. Впоследствии — в 1974 и 1978 годах — Святослав Рерих вел переговоры с-нашей Академией наук, затем — с болгарской. Первая группа болгарских ученых уже побывала в Гималаях. Словом, может быть, медленней, чем хотелось бы, дело идет к тому, чтобы рериховский институт, согласно воле его основателя, снова стал центром, соединяющим Восток и Запад: Индию и Советский Союз — прежде всего.
Возвращались мы несколько иным путем, чем пришли. Святослав Николаевич сделал небольшой крюк, чтобы показать нам строящееся двухэтажное здание. Оно возводится на его средства.
— Здесь будет музей, — сообщил Святослав Николаевич. — Он явится своего рода островком русской культуры посреди Гималаев, ибо в нем разместятся картины моего отца и мои. Обязательно будут также представлены произведения народного искусства долины Кулу.
— Вы заметили или нет, — обратился он к нам, — как часто местные одежды, узоры, вышивки воскрешают наш славянский орнамент. Думается, что такое сходство не может быть случайностью.
Этот день ознаменовался еще нашей стычкой с Ниной Степановной. Я сказал ей — мы сидели вдвоем на веранде, отдыхая от прогулки, — что нам, пожалуй, пора уже и возвращаться. Нагостились мы достаточно. Как говорится, надо и честь знать. Я сообщил, что решил вызвать нашего шофера, чтобы приготовиться к отъезду назавтра.
— Как назавтра?
Нина Степановна, витавшая в тот момент где-то в облаках, вздрогнула, как от удара, настолько ей претила мысль об отъезде. Возвышая голос до крика, она стала настаивать на отсрочке, да еще по возможности длительной. Я пытался ее образумить:
— Не можем же мы оставаться здесь вечно.
Но все было напрасно: казалось, моя спутница утеряла чувство реального времени. Кончилось тем, что она поглядела на меня с ненавистью и вышла, чуть не заплакав.
Но Девика, узнав о нашей ссоре, мигом нас примирила. Мне она заявила внушительно:
— Вы могли еще без разрешения сюда приехать, но уехать отп сюда вы можете только с разрешения.
В общем, день отъезда, к удовольствию Нины Степановны (да и к моему тоже), перенесли со второго на третье июня. Рерихи должны были возвратиться пятого или шестого, и мы условились с ними о новой встрече, теперь уже в Дели.
Вечером мы сидели в гостиной, предназначенной хозяевами дома для сокровенных бесед. Я прочитал главу из своей поэмы о Рерихе, где рефреном звучит строка: «Темные тайно и явно сражаются».
— Вам как поэту, — сказал Святослав Николаевич, — наверное, будет интересно познакомиться с точкой зрения — ее высказали Учителя Индии еще в древности, — которая различает в человеке два основных энергетических начала: огонь сферы Земли и свет Солнца (плоть и дух"неразрывно связанные). Так вот. Есть миллионы людей, говорят Учителя Индии, имеющих в себе развитым огонь Земли до высоких и даже высочайших пределов, а свет Солнца у них или не развивался вовсе, или тлеет еле заметной искрой. Такие люди могут владеть большим знанием сил природы. Могут ими даже управлять, но в них не горит свет Солнца, а значит, отсутствуют любовь и доброта. Они преданы тьме эгоизма, ими владеют только страсти и желания, только упорство воли.
И сотрясает твое бытие
До основанья великая битва.
Неотвратимо сегодня в нее
Вовлечена вся земная орбита.
За горизонт уходя, облака
Громом и тучами к нам возвращаются.
Память твою озаряют века:
Темные тайно и явно сражаются!
Учителя подчеркивают, что бывают случаи ужасающей связи человека с темной силой, потухшие сознания, где эгоизм, жадность разложили в человеке те нервы и мозговые центры, через которые в организм поступает чистая солнечная энергия. Они живут, иногда даже обладают сильными физическими проводниками, но светящейся материи, непременным элементом которой должна быть активная любовь, они выработать не могут. Они живут, следовательно, в их проводники проникает солнечная материя, но проникает она в них лишь настолько, чтобы они могли Дышать, есть, пить, действовать, но не творить. Для творчества, Для жизни, идущей по ступеням Вселенной, у них этой светящейся материи не хватает.
— Но если есть темные силы и борьба с ними — реальность, — спросил я, — как же быть тогда с принципом ненасилия, который провозглашается теми же Учителями как идеал? Как быть с древним призывом «Не убий!»?
— Неужели вы думаете, что этот призыв оставляет человека совершенно разоруженным в момент опасности? Неужели вы не чувствуете, какая живет диалектика в этих словах — «Не убий!»? Во-первых, это призыв к сдержанности. Нередко, поддавшись необдуманному порыву, мы сами навлекаем на себя последующие неотвратимые бедствия.
Во-вторых, и это главное, имеется в виду следующее: даже когда не на жизнь, а на смерть сражаешься с темным, ни на миг ты не должен поддаваться личным чувствам: жажде мщения, злорадному удовлетворению, низменной радости. Ты не должен уподобляться противнику, иначе твоя победа не будет подлинной победой. Не убий в себе лучшие чувства, даже когда в силу печальной вынужденной необходимости тебе приходится убивать врага, — так можно сформулировать это.
В качестве примера могу сослаться на картину своего отца «Победа». Помните ее? Как вы знаете, в некоторых восточных преданиях говорится о том, что последняя битва сил света и тьмы произойдет где-то в районе Алтая, предположительно на берегу Ка-туни. Отражая эти легенды, отец изобразил на фоне Белухи русского воина, богатыря Ивана Стотысячного, только что поразившего насмерть страшное чудовище. Дракон, Змей Горыныч, крылатый ящер — как угодно можете назвать это чудовище. Все зависит от того, каким именем вы олицетворяете силу зла. Но обратите внимание, какое безучастно-отстраненное выражение на лице у воина. Ни гнева, ни ненависти в лице. Он исполнил свой долг (тяжкий долг!), полностью отрешившись от себя.
В этом вся суть: в борьбе с темными, как и во всех случаях жизни, нельзя применять меру личного восприятия момента. Тогда лишь станут понятными парадоксальные слова Учителя: «Закон мировой пощады требует полного уничтожения гада».
Наш последний день в доме Рерихов, словно потому, что он был последним, выдался хмурым. С гор пополз туман. После обеда зарядил мелкий дождь.
Он мог оказаться предвестником монсуна — периода страшных ливней, сопровождаемых горными обвалами. Дороги тогда становятся совершенно непроходимыми. Биас — в обычное время мирная, спокойная река — выходит из берегов, сносит мосты и близлежащие строения. Местное население привыкло к этому периодически повторяющемуся наводнению, заранее готовится к нему. Говорят, что до сих пор можно наблюдать картину, как жители того или иного селения, разделенные непроходимым потоком, обмениваются друг с другом посланиями при помощи пращей.
В этот день в доме было несколько оживленнее, чем всегда. Рерихи ждали гостей. Они пригласили к чаю министра земледелия своего штата (долина Кулу входит в состав северного штата Гималаи-Прадеш). С утра машину гоняли в город. Она вернулась с батареей напитков: оранжад, кока-кола. На кухне пекли какие-то лепешки.