Сигл Эрик. История Оливера

- Да-да, - я усиленно размышлял, где она может быть. В Кливленде?
- Стив, я хочу попросить тебя об огромном одолжении.
- Каком? - подозрительно спросил он.
- Еще одна игра. Завтра.
По моему тону Симпсон почувствовал, что дело серьезное.
- О'кэй. Но не в шесть утра.
- Нет, в этом-то и штука! Это непременно должно быть в шесть.
- Нет, черт побери! Всему есть предел! - прорычал Симпсон и врезал
кулаком по стене раздевалки.
- Пожалуйста, - повторил я. И признался, - Стив, тут замешана девушка.
Он широко раскрыл слипающиеся глаза:
- Да-а?
Я кивнул. И рассказал, что мы встретились в этом клубе и не я знаю
других путей найти ее.
Симпсон похоже успокоился. И согласился играть. Потом ему пришло в
голову:
- А что если она не придет и завтра?
- Мы просто будем ходить сюда, пока не встретим ее.
Он только пожал плечами. Друг остается другом, даже если он не выспался
и вымотан до последней степени.

В офисе я продолжал допекать Аниту. Даже если требовалось выйти по зову
природы, всего на минутку, по возвращении следовал непременный вопрос: "Мне
кто-нибудь звонил?" .
Когда она выходила на обед, я заказывал себе сэндвич. Так что телефон
ни минуты не оставался без присмотра (не доверяю этим новомодным
коммутаторам). Я не пропустил бы звонка Марси.
Только вот она не звонила.

В среду днем я должен был присутствовать на предварительных слушаниях.
Это заняло полных два часа. Вернулся к четверти шестого.
- Анита, были звонки?
- Ага.
- Отлично... Кто?
- Ваш доктор. Будет дома этим вечером после восьми.
Кто это может быть? Не решил ли Лондон, что мне нужна экстренная
помощь?
- Что точно он передавал?
- Боже, Оливер, я же говорила вам! Она просто просила передать...
- Она?
- Просто дайте мне закончить, хорошо? Она просто просила передать вам:
"Доктор Стейн этим вечером будет дома".
- Доктор Стейн... - разочарованно протянул я. Это была Джоанна.
- А кого вы ждали, доктора Джонаса Солка? - полюбопытствовала Анита.
Я на секунду задумался. Может быть, то, что мне нужно сейчас -
дружеская беседа с кем-нибудь вроде Джоанны? Но это будет нечестно. Она
слишком... цельная, для такого парня, как я.
- Больше ничего? - уточнил я.
- Я оставила несколько записок. Внутриофисных. Мне уже можно уходить?
- Да, да...
Я ринулся к рабочему столу. Все внутриофисные записки, как и можно было
предполагать, относились к делам, которые вела фирма. Ни слова от Марси.
Через два дня старик Джонас пригласил меня на совещание в свой офис.
Черт! Я обещал Аните, оплатить ей ленч, если она посидит пока в офисе. Босс
пригласил меня - опять вместе с мистером Маршем - обсудить дело Гарольда
Байя, работавшего в ФБР на прослушивании телефонных переговоров и
обнаружившего, что собственное ведомство прослушивает его самого. Такое
встречалось теперь сплошь и рядом. Гарольд мог рассказать кучу историй о
слежке за многими обитателями Белого Дома. Естественно, с бабками у него
было негусто. Но Джонас считал, что фирма должна заняться этим делом, чтобы
"держать общество в курсе".
Через секунду, после того, как совещание закончилось, я помчался
обратно.
- Анита, были звонки?
- Вашингтон, - ответила она, похоже сама впечатлившись, - Директор Бюро
Экономических Перспектив.
- Ого, - сказал я без энтузиазма, - Больше никого?
- А вы ждали звонка от Жаклин Онассис?
- Не надо так шутить, - холодно парировал я и захлопнул дверь офиса.
Успев еще услышать, как Анита удивленно пробормотала:
- И какая муха его укусила?

Разумеется, я не просто ждал звонка.
Теннис каждое утро. Когда бедняга Симпсон не мог играть, я брал "уроки"
у Петти Кларка, тамошнего тренера-ветерана .
(- Послушай меня, сынок, Петти учил всех. Отсюда шли прямиком на
Уимблдон.
- Эй, может вы помните и Марси Нэш?
- Ты о той маленькой красотке...
- Да, да...
- ... которая в паре с этой рыжей выиграла в сорок восьмом году?
- Проехали, Петти. Забудьте.
- Сказать по правде, не припомню, тренировал я ее, или нет.)
И еще каждый день я бегал. Против движения, чтобы видеть лица.
Бесполезно. Чем бы не занималась Марси, но это требовало долгих отъездов из
города. Но и я собирался быть упорным.
Хотя я вступил в Готхемский теннисный клуб немедленно (единственным
критерием членства оказалось наличие зеленых), помогать мне не стали. Клуб
не предоставлял никакой информации о своих членах.


(- Вы хотите сказать, что у вас нет списков?
- Они только для внутреннего пользования. Прошу прощения, мистер
Бэрретт).

В какой-то момент мне даже пришло в голову попросить Гарольда Байя
прослушать их телефон. Я вовремя остановился, но само по себе это неплохо
демонстрирует мое тогдашнее состояние.

Иногда я мечтал организовать запрос на проверку всех счетов в "21".
Когда я попытался выяснить у Дмитрия, с кем я ужинал в тот день, у него
немедленно проявились признаки необъяснимой амнезии.
Естественно, я заходил и в "Биннендэйл". При помощи сомнительной
истории о богатой тете и ее наследстве, мне удалось узнать, что у них на
самом деле работают трое по фамилии Нэш. Я лично проверил их.
Первой, в отделе женской обуви, мне удалось встретиться с Присциллой
Нэш. Это была приятная женщина, проработавшая здесь больше сорока лет. Она
никогда не была замужем, единственным живым родственником имела дядю Хэнка
из Джорджии, а единственным другом - кота по кличке Агамемнон. Эта
информация стоила мне восьмидесяти семи баксов, на пару ботинок - "подарок
на день рождения для моей сестры", как сообщил ей в дружеской беседе.
(Ботинки я брал на размер Аниты. Подарок похоже добавил ей уверенности, что
со мной не все в порядке).
Потом в мужской отдел. Там я познакомился с мисс Элви Нэш. "Привет",
сказала она, сверкая шармом и шиком. Эта Нэш была чернокожей и очень
красивой.
- Чем я могу помочь вам сегодня? - просияла она. И на самом деле - чем?
Мисс Элви Нэш убеждала меня, что мужчинам в наше время стоит носить
рубашки со свитерами. К тому моменту, когда она закончила, я стал
обладателем целых шести штук. Непостижимым путем расставшись с трехста
долларами и какой-то мелочью.
- Девушки не отведут от вас взгляда. Вы выглядите просто потрясающе! -
сказала мисс Элви напоследок. И я удалился, выглядя просто отлично. Но, к
сожалению, только выглядя.
К счастью для моих финансов, третьим и последним из Нэшей оказался
Родни П. Нэш, последние шесть недель находившийся в Европе.
- И где же она? - спросил Стив, героически продолжавший ходить со мной
на утренние игры.
- Нигде, - ответил я.

И еще меня изводил повторяющийся кошмар.
Во сне я заново переживал мучительную ссору, которая случилась у нас с
Дженни в первый год нашего брака. Она хотела, чтобы я встретился со своим
отцом, или хотя бы помирился с ним по телефону. Я до сих пор не мог забыть,
как кричал на нее. Я как будто сошел с ума. Испугавшись, она ушла из дому
бог знает куда. Я искал ее по всему Кембриджу - и не мог найти. Потом я
вернулся домой - и нашел Дженни. Она сидела на ступеньках и ждала меня.
Именно это и снилось мне с одной поправкой: Дженни не появлялась.
Я искал ее так же неистово, как тогда. Я возвращался в отчаянии, как и
в тот день. Но Дженни нигде не было.
Что это должно было означать?
Я был напуган потерей Дженни?
Или хотел (!) потерять ее?
Доктор Лондон сделал предположение: не пытаюсь ли я в последнее время
найти другую девушку после еще одной вспышки гнева?
Да. Я разыскиваю Марси Нэш.
Но что общего у Марси и Дженни?
Конечно, ничего.

18.

Через три недели я сдался. Марси-фамилию-не-знаю не позвонит. И кто, на
самом деле, может обвинить ее? Этот атлетический график вот-вот грозил
свести меня в могилу. Не говоря уж о постоянном ожидании звонка. Понятно,
что и на работе дела шли отвратительно - когда для них вообще оставалось
время. Все катилось к чертям. За исключением настроения, которое находилось
там уже давно. Пора было заканчивать. Так что к трехнедельному юбилею
разгрома при Мечант Луп я сказал себе: дело закрыто. Завтра снова становлюсь
нормальным человеком. И, чтобы достойно отметить это великое достижение, я
решил слегка расслабиться.
- Оливер, где мне искать вас, если вы понадобитесь? - спросила Анита,
смертельно уставшая от меня за эти три недели.
- Исключено, - ответил я и вышел.

Все, больше никаких галлюцинаций. Никаких Марси в двух шагах впереди
(все они естественно оказывались незнакомыми высокими блондинками. Как-то
мне попалась даже одна с ракеткой. Я сделал великолепный рывок - только,
чтобы обнаружить еще одну почти-Марси. Нью-Йорк прямо-таки наводнен ее
копиями).
Теперь, когда окажусь на Пятидесятой авеню, пройду мимо "Биннендэйл",
как проходил там до этой трехнедельной горячки. Спокойно. Обдумывая
что-нибудь приятное, вроде очередного дела или ожидающегося ужина. Никаких
дорогостоящих расследований, никакого систематического прочесывания отделов
- в надежде наткнуться на Марси в "Все для тенниса" или "Женском белье".
Просто брошу взгляд на витрину и пройду мимо.
Но с моего последнего посещения (вчера) тут похоже произошли кое-какие
перемены. Новая вывеска гласила: "ЭКСКЛЮЗИВ - ТОЛЬКО ЧТО ИЗ ИТАЛИИ. НОВИНКА
ОТ ЭМИЛИО АСКАРЕЛЛИ".
А могучую фигуру манекена (настоящий йелец!) облегал кашемировый
свитер. Черный. С эмблемой "Альфа-Ромео". Вывеску можно было хоть сейчас
привлекать за лжесвидетельство. Предъявив в качестве вещественного
доказательства собственное тело. По странному совпадению облаченное в такой
же свитер. И получил я его уже несколько недель назад. Три, чтобы быть
точным.
Наконец нормальная зацепка! Кто-то подарил или продал его Марси, и этот
кто-то должен быть занят в импорте. Теперь, с фактами на руках можно было
идти на штурм цитадели, требовать немедленных ответов и получать их.
Но, постой, Оливер. Ты говорил, что инцидент исчерпан и это на самом
деле так. Брось и иди. Чертово дело о кашемировом свитере закрыто.

Через несколько минут я был дома и перебирал свою обширную коллекцию
спортивной формы, имея в планах пробежаться в парке. Выбор носков уже
сузился до трех или четырех, когда зазвонил телефон.
Ну и пусть себе звонит, пока не надоест. У меня есть приоритеты.
Ему не надоедало. Скорее всего Анита с Очень Важным Вопросом из
Вашингтона.
Я взял трубку и сообщил:
- Бэрретта нет дома.
- Да? Вероятно он вышел со своим клиентом в открытый космос?
Марси.
- Э-э...- как насчет красноречия?
- Чем ты занят, Оливер? - спросила она. Очень мягко.
- Собираюсь выйти на пробежку в Центральный Парк.
- Плохо. Я могла бы присоединиться, но уже бегала утром.
Что объясняло ее отсутствие по вечерам.
- А...- сказал я. И торопливо добавил, - Очень плохо.
- Я звонила тебе в офис, хотела спросить, обедал ли ты уже. Но если ты
собираешься...
- Нет. Честно говоря, я немного проголодался.
Короткая пауза.
- Это хорошо, - сказала она.
- Где нам встретиться?
- Ты мог бы подъехать и подобрать меня?
Мог бы - что?
- Где ты, Марси?
- "Биннендэйл". Деловые офисы на верхнем этаже. Просто попроси...
- Да. О'кэй. Когда?
- Не торопись. Когда тебе удобно. Я подожду.
- О'кэй.
Трубки мы положили одновременно.
Вопрос: Нестись сломя голову? Или все-таки вначале побриться и принять
душ?
Компромисс: купаемся, потом берем такси.
Через пятнадцать минут я снова был у "Биннендэйл".
Вначале я собирался подняться пешком, но потом рассудил, что появиться
с пожарной лестницы было бы некруто. Так что пришлось дожидаться лифта. На
самый верх.
Выйдя, я попал в самый настоящий рай. Ковер, изображал огромный участок
нетронутого пляжа - притом такой же мягкий. Дальше, у самой кромки берега -
сидела секретарша. За спиной у нее была Америка. То есть - карта Соединенных
Штатов с маленькими флажками, обозначающими, где сделал свои ставки
"Биннендэйл" .
- Могу я вам помочь, сэр? - спросила секретарша.
- Э... Да. Меня зовут Бэрретт...
- Да. Вы ищете Марси.
- Э... Верно.
- Вон тем коридором и прямо. Вы почти на месте.
Я рванул вперед, потом заставил себя притормозить. Идти, не бежать. Как
можно медленнее.
Это был роскошный, длинный коридор. Где, ко всем чертям, он кончается?
Впрочем, компания подобралась славная.
Вначале я миновал офис Уильяма Эшворта (Генеральный Менеджер по
маркетингу).
Потом Арнольда Х. Сандела, казначея.
Потом Стивена Никольса-младшего, первого вице-президента.
Наконец коридор закончился. В просторной приемной сидели сразу две
секретарши.
Когда я вошел, позади них распахнулись высоченные двери.
Это была она.
Я остановился.
Марси смотрела на меня, а я на нее. Ничего подходящего на ум не шло.
- Заходи, - наконец сказала она (первый приз за самообладание).
Кабинет был велик и элегантен.
Мы с ней - и никого больше.
Теперь я все понял.
Наконец она заговорила:
- Это были скверные три недели.
- Совершенно неделовые. Я почти разорился в этих магазинах, пока
пытался найти тебя.
Марси улыбнулась.
- Послушай, - сказал я, - Кажется, я был чересчур нетерпелив.
- Понимаю, - ответила она, - Я тоже была чересчур скрытной.
Но теперь загадка разрешилась.
- Ты не совсем работаешь на "Биннендэйл". Скорее он работает на тебя.
Марси кивнула. Почти смущенно.
- Мне надо было сказать тебе раньше, - произнесла она.
- Все нормально. Теперь я понимаю.
Она выглядела, как будто с нее гора свалилась.
- Эй, Марси, ты и представить не можешь, как мне это знакомо. Когда ты
богат, то всегда внутри есть этот чертик со своим чертовым вопросом: "Кого
они все любят: меня, или мои баксы?" Знакомо ведь?
- Что-то в этом роде
Мне хотелось сказать больше. Например: "Ты же красива. Умна. У тебя
есть тысячи достоинств, которые привели бы в восторг любого парня". Но я не
мог. Пока.
Кто-то должен был сделать первый шаг.
- Давай пойдем отсюда, - предложил я.
Она кивнула. Покопалась в верхнем ящике стола и кинула мне ключ.
- Она стоит внизу.
- Хочешь, чтобы вел я?
Она улыбнулась и опять кивнула.
- Но пожалуйста, Оливер, будь осторожен. Мои инструменты не менее
хрупкие, чем твои.

19.

Я что-то читал об этом несколько лет назад. Внезапная смерть Уолтера
Биннендэйла, отца-основателя. И его империя из одиннадцати городов,
оставшаяся совсем молоденькой дочери.
Когда-то у нее был старший брат. Фанаты гонок вспомнят, как в 1965-ом
году Бин Биннендэйл вылетел с трассы и разбился у Зандфорта всего через
несколько секунд после того, как обошел Буссье и стал лидером гонки.
Всезнающая пресса предсказывала, что девочка как можно быстрее продаст
фирму и заживет, как полагается богатой наследнице. Вместо того
двадцатичетырехлетняя девушка решила заняться бизнесом и продолжить дело
своего отца.
Эксперты веселились. Это "управление" несомненно должно было кончиться
быстрым крахом сети. Который, впрочем, не спешил наступать. Через два года,
когда "Биннендэйл" готовился расширить сеть на Западное побережье, это тоже
называли капризом подростка. К моменту открытия магазинов в Лос-Анджелесе
(семнадцатый филиал), их капитал удвоился.
Иногда мне на глаза попадались коротенькие заметки об их прогрессе. Имя
президента всегда упоминалось вскользь. Никаких опубликованных фотографий.
Никаких статей об общественной деятельности. Никакой скандальной хроники
брака. Никакой информации о разводе. Такая анонимность почти невероятна,
когда ты - из богатейших людей страны. Не говоря уж о красоте. Я не особенно
удивился бы, узнав, что Марси платит информационным агентствам, чтоб держать
их на дистанции.
Вот такие интересные мысли приходили мне, когда я вел белый Мерседес
Марси на север по Меррит-Паркуэй. Первым делом я воспользовался ее
телефоном, чтоб отменить визит к доктору Лондону. Потом она позвонила в свой
офис и попросила "Похерить все сегодняшние встречи" (дословно). После чего я
утопил газ.
Марси улыбалась, наблюдая, как я глумлюсь над ее частной
собственностью.
- По какой-то непостижимой причине, Оливер, ты нравишься мне. Но ты
невозможно импульсивен.
- Ты сама не лучше. Без скольких переживаний можно было бы обойтись,
если бы ты с самого начала сказала: "Моя фамилия Биннендэйл". Я бы ответил:
"Ну и что? Это восхищает меня намного меньше, чем твоя попка".
Что-то в ее глазах сказало мне, что она поверила.
- Послушай, Оливер, я знаю, что это немного отдает паранойей. Но просто
вспомни, мне уже однажды не повезло.
- Что же сделал твой бывший муж?
- Мне? Другим девушкам? Пожалуйста, уточни.
- Например, что он делает сейчас?
- Ничего.
- Ничего?
- Хорошо, скажем так, он очень хорошо устроен.
Это было сказано странным тоном. Не могла же она иметь в виду того, что
пришло мне в голову.
- Марси, ты имеешь в виду, что... платишь ему?
- Нет. Я не имею в виду. Я утверждаю. Теперь он богатый разведенный
муж.
Это меня поразило. Как могла Марси так обмануться?
Я не задавал вопросов. Она хотела, чтоб ее выслушали.
- Послушай. Я училась в колледже, и сама толком не понимала, в чем моя
роль в этой жизни. И тут - бах! Появляется парень - невероятно красивый,
невероятно харизматичный...
Мне захотелось побыстрее проскочить эту часть рассказа.
- ...который говорит вещи, которые мне хочется слышать, - она
замолчала.
- Я была ребенком. Я влюбилась.
- А потом?
- О'кэй, папа все еще надеялся уговорить Бина снять шлем и заняться
бизнесом. Естественно, братец ускорялся в прямо противоположном направлении.
Так что, когда появилась я со своим блестящим бойфрэндом, папа немного
обалдел. Майк казался ему кем-то вроде то ли Иисуса Христа, то ли Альберта
Эйнштейна - разве что прическа поскромнее. Короче, даже если бы я захотела,
у меня не было ни единого шанса усомниться в абсолютном совершенстве Майкла.
Думаю, что папа полюбил меня еще сильнее, когда привела ему этого ужасного
второго сына. Во время свадьбы я почти ждала, что он скажет "Согласен" за
меня.
- А как реагировал Бин?
- О, это была ненависть с первого взгляда. Причем взаимная. Бин всегда
говорил мне, что Майкл - "барракуда в костюме".
- Что, я полагаю, было правдой.
- Гм, это все-таки было немного несправедливо. Я имею в виду, по
отношению к барракудам.
Похоже, она шутила так не в первый раз. Веселее не стало.
- Но что, в конце концов, заставило вас разойтись?
- Майкл не любил меня.
Марси попыталась произнести это так, как будто это не имело значения.
- А точнее?
- Думаю, он понял, что хоть он и нравится Уолтеру, но рано или поздно
Бин возьмется за ум и станет боссом. Идея быть дублером его не вдохновила и
он взял самоотвод.
- Плохо, - глубокомысленно сказал я.
- Да. Если бы только он потерпел еще пять месяцев... - она не
договорила. Без комментариев. Даже без пожеланий Майклу Нэшу гореть в аду.
Я не имел ни малейшего понятия, что говорить ("Ой, так это значит тебя
кинули?"). Так что оставалось просто молчать и следить за дорогой.
Потом мне пришло в голову:
- Марси, скажи, а что заставило тебя думать, что со мной будет
по-другому?
- Ничего. Я просто надеюсь...
Она коснулась моей руки. По спине побежали мурашки. Общение быстро
переставало быть чисто духовным. Следовательно, пора расставить все точки.
- Марси, а у тебя не возникало никаких ассоциаций по поводу моей
фамилии?
- Нет. А должны были? - тут ее осенило.
- Бэрретт... Инвестиционный банк? Заводы? Это твоя семья?
- Дальний родственник. Мой отец.
Некоторое время мы ехали молча. Потом она тихо сказала:
- Я не знала.
Признаюсь, мне было приятно.

Мы ехали все дальше - в бархатную ночь Новой Англии.
Не то чтоб я колебался. Просто искал подходящее место.
- Мне кажется, Марси, там должен быть камин.
- Да, Оливер.
Мы нашли его только в Вермонте.
"Хижины дяди Эбнера". У маленького озера Кенауоки. Шестнадцать с
половиной за ночь, включая дрова. Перекусить можно в ближайшем бистро
"Говард Джонсонс".
Так что перед тем, как слиться в объятиях у камина, я решил угостить ее
роскошным ужином в ГоДжо.

За едой мы вспоминали детство.
Вначале я основательно достал Марси историей своего полу-преклонения
полу-соперничества с отцом.
Потом выслушал ту же песню от нее. Все, что она делала в жизни, было
вызовом ее Большому Папочке.
- Честно говоря, Уолтер обратил на меня внимание только после гибели
брата.
Мы были похожи на двух актеров, сравнивающих свою игру в разных
постановках "Гамлета". Только вот Марси не желала играть Офелию. Ее роль,
как и моя, была ролью Меланхоличного Принца. Мне всегда казалось, что
женщины соперничают со своими матерями. Кстати, о матери она не упомянула ни
разу.
- А у тебя есть мать? - наконец спросил я.
- Да, - ответила она. Без эмоций.
- Она жива?
Марси кивнула.
- Они с Уолтером развелись в 1956-ом. Она не добивалась родительских
прав. Вышла замуж за торговца недвижимостью из Сан-Диего.
- Ты когда-нибудь видела ее?
- Она присутствовала на свадьбе.
Бледная улыбка Марси не убедила меня, что ей это безразлично.
- Извини.
- Я бы все равно рассказала. Теперь ты.
- Что?
- Расскажи что-нибудь ужасное о своем прошлом.
Я задумался на минуту. И признался:
- Я был хоккеистом. Играл грязную игру.
- В самом деле? - загорелась Марси.
- Угу.
- Оливер, я хочу подробностей.
Она на самом деле хотела их. Полтора часа кряду она требовала все новых
хоккейных историй.
Но тут я слегка коснулся ее губ.
- Завтра, Марси.
Когда я расплачивался, она заметила:
- Это был лучший ужин в моей жизни.
Почему-то я решил, что речь идет не о макаронах и не о мороженном.

Держась за руки, мы вернулись к "Дядюшке Эбнеру".
Потом зажгли камин.
Потом помогли друг другу стать чуточку менее застенчивыми, чем были до
того.
И еще много приятных вещей произошло тем вечером - как-то само по себе.
А потом мы заснули - обнявшись.

Марси проснулась рано. Но я уже сидел на берегу и смотрел, как восходит
солнце.
Кутаясь в свой плащ, с растрепанными волосами, она села рядом и
прошептала (хотя на мили вокруг не было ни души):
- Как ты, Оливер?
- О'кэй, - я коснулся ее руки. Зная, что и голос, и глаза выдадут меня.
- Тебя что-то беспокоит?
Я кивнул.
- Потому что ты думал о... Дженни?
- Нет, - сказал я и посмотрел в сторону озера, - Потому что не думал.
Потом, без лишних слов, мы встали и двинулись в "Говард Джонсонс" -
завтракать.

20.

- Что вы чувствуете?
- О боже, неужели не видно?
Я улыбался, как идиот. Какие еще симптомы нужны ему, чтобы подтвердить
диагноз "Абсолютно Счастлив"? Станцевать качучу вокруг офиса дока?
- Я не могу дать медицинского определения. Похоже, у вашей науки
отсутствует терминология для обозначения счастья.
По прежнему нет ответа. Мог бы хотя бы поздравить.
- Доктор, я на подъеме! Как флаг на Четвертое июля!
Разумеется, это была банальность. Но, черт побери, я был возбужден, и
мне невероятно хотелось поделиться. Даже не поделиться - просто кричать об
этом. После бесконечных месяцев оцепенения - наконец что-то напоминающее
человеческие чувства. Как я мог объяснить это психиатру?
- Послушайте, доктор, мы нравимся друг другу. Создаются отношения. В
каменной статуе потекла живая кровь.
- Это - в общем, - предположил доктор Лондон.
- Это главное, - настаивал я, - Вы не понимаете, мне - хорошо?
Пауза. Почему человек, который так хорошо понимал мою боль, выглядит
теперь глухим к моему счастью? Я посмотрел ему в глаза.
Все, что он произнес, было: "Завтра в пять".
Я кивнул и выскочил на улицу.

Мы уехали из Вермонта в семь сорок пять и, сделав пару остановок на
кофе, заправку и поцелуи, в полдвенадцатого прибыли к ее дому - крепости в
стиле барокко. Машину оставили швейцару. Я взял Марси за руку и привлек на
расстояние приятной близости.
- На нас же смотрят! - запротестовала она. Не слишком настойчиво,
впрочем.
- Это Нью-Йорк. Всем до лампочки.
Мы поцеловались. Как я и предсказывал, никому в городе не было дела.
Кроме нас самих.
- Давай пообедаем вместе, - предложил я.
- Обед - сейчас.
- Отлично! Мы как раз вовремя.
- У меня дела, - сказала Марси.
- Не переживай! У меня отличные отношения с твоим боссом.
- Но у тебя тоже есть обязанности. Кто стоял на страже гражданских
прав, пока нас не было в городе?
Ха! Бэрретт не подрывается на собственных минах.
- Марси, я здесь, чтоб реализовать свое фундаментальное право на
счастье.
- Не на улице.
- Хорошо. Давай поднимемся и возьмем по тарелке чего-нибудь...
- Мистер Бэрретт, будьте так добры, идите в свой офис, и займитесь
делом. Вернетесь к ужину.
- Когда? - нетерпеливо спросил я.
- К ужину, - повторила она и попыталась удрать. Но я не отпустил ее
руку.
- Я уже голоден.
- Придется подождать до девяти.
- Шесть тридцать, - сделал я свою ставку.
- Полдевятого.
- Семь, - настаивал я.
- Восемь и это последнее слово.
- Ты ведешь бизнес абсолютно беспощадно.
- А я и есть беспощадная сучка, - ответила она. Потом улыбнулась и
устремилась к своему невероятному замку.

Зевать я начал в лифте, по дороге к офису. Спали мы по минимуму, и
сейчас это начинало сказываться. К тому же вид у меня был изрядно помятый. В
одном из автоматов я купил дешевую бритву и попытался побриться. К
сожалению, рубашек в автомате не нашлось. Так что я неизбежно выглядел так,
будто всю ночь занимался тем, чем занимался.
- Привет мистеру Ромео, - завопила Анита.
Кто, черт побери, сказал ей?
- Это написано у вас на свитере: "Альфа-Ромео". Я решила, что это -
ваше имя. И вы точно не мистер Бэрретт. Тот появляется в офисе с первыми
лучами солнца.