Силсфилд Чарльз. Токеа и Белая Роза

   - Мистер Баудит, как вы можете вести себя столь неделикатно в отношении нашей гостьи? - сердито выговорила ему миссис Паркер.
   - Не нахожу в своих словах никакой неделикатности. Мисс Роза - бедная сирота, и полковник Паркер попросил меня...
   Он замолчал, увидев вошедшего в комнату слугу.
   - Мадам, там весьма странные посетители. Два индейца!
   - Они пришли за Розой! Прощайте, любезная матушка! Прощайте, Вирджиния и Габриэла!
   - Мисс Роза, куда же вы? - испуганно вскричала миссис Паркер, но Розы уже и след простыл.
   Она выскочила в коридор и вместе с индейцами помчались к гостинице. Стремглав взбежав вверх по лестнице, она кинулась на шею Токеа и прижалась к нему, словно боясь что он снова покинет ее.
   - Бедный мико, - шептала она. - Несчастная Роза. Бледнолицые с презрением оттолкнули ее от себя. Они с презрением глядят на Розу.
   - С презрением глядят на Розу? - переспросил Эль Золь. - О чем говорит моя сестра?
   - Бледнолицые с презрением глядят на всякого, у кого нет долларов и золота.
   - Тогда и сестра моя тоже может глядеть на них с презрением. Золото и доллары, все, чем владеют каманчи, Эль Золь и его люди, с радостью отдадут Розе, чтобы только улыбка озарила ее лицо.
   - Эль Золь - мой брат, - растроганно прошептала девушка, - и Роза всегда будет ему верной сестрой.
   Старый Токеа тем временем взад вперед расхаживал по комнате. Вдруг он прислушался, поспешил у двери, затем к окну. Из соседней комнаты доносились голоса мужчин, шум на берегу и барабанная дробь подле караульного помещения говорили о каком-то перемещении оставшихся в лагере ополченцев. Пароходные гудки предвещали скорое отплытие. Ополченцы построились и двинулись к реке. Глаза старого вождя засверкали. Он долго глядел на вышагивающих при свете факелов ополченцев, затем снова подошел к двери и прислушался.
   - Бледнолицые воины уходят! - радостно воскликнул он. - Слышит ли сын мой шипение огнедышащих каноэ? Наконец-то Токеа исполнит то, что повелел ему Великий Дух. Нынче ночью мы покинем вигвам бледнолицых, - сказал он Розе. - Мы слишком долго томились тут, точно в клетке.
   - Так давайте поспешим! - воскликнула девушка.
   - Дочь моя не пойдет с нами, - возразил мико. - Токеа должен торопиться, тропа крута и извилиста, а ноги моей дочери слабы.
   - Роза не пойдет с тобой? Мико хочет покинуть свою дочь?
   Старик покачал головой:
   - Белая Роза дорога сердцу Токеа. К Великой реке ее несла на своей спине лошадь. Ноги моей дочери слишком нежны для тропы, по которой уходит ее отец.
   - Ноги Розы окрепнут в пути! - воскликнула девушка.
   - Сестра моя должна остаться среди бледнолицых, пока мико и его сын не вернутся за нею. Братья Эль Золя, верные каманчи, станут охранять каждый ее шаг.
   - Неужто Токеа и Эль Золь уйдут без Розы? Отец, - она снова кинулась старику на шею, - не покидай свою дочь, возьми с собой Розу!
   - Великий Дух дарует мико пропитание в пути. А Белая Роза останется у бледнолицых и будет ждать возвращения своего отца. Токеа известно то, что сердца бледнолицых бьются иначе, чем сердца краснокожих. В сердцах бледнолицых звенят доллары. Они считают каждый кусок, что съедает в их доме Роза. Моя дочь останется в доме торговца огненной водой, Токеа сполна заплатит ему за все.
   В дверь постучали, и в комнату вошел хозяин гостиницы. Роза вышла вместе с ним, но несколько минут спустя воротилась, чем-то очень взволнованная.
   - Отец, Роза должна остаться у бледнолицых? - снова спросила она.
   - Дочь моя знает, сколь дорога она сердцу мико. Но она не может идти той тропой, по которой он уходит.
   - Тогда Роза вернется к тем, кто приютил ее тут. Она не должна оставаться в доме торговца огненной водой, одна среди мужчин.
   - Дочь моя мудра, - согласился старик. - Великий Дух бледнолицых живет в ее сердце. Белая Роза будет следовать его голосу, она не забудет своего старого отца.
   - Пусть Великий Дух сопутствует тебе в пути, отец, - прошептала девушка. - Ты один остался у бедной Розы после гибели Канонды. Роза станет молить Великого Духа, чтобы он убрал колючки с твоей тропы.
   Она обняла его, и старый вождь прижался лбом к ее лбу. Затем он возложил обе руки ей на голову и произнес:
   - Пусть хранит тебя Великий Дух, дочь моя.
   Эль Золь стоял подле них в почтительном молчании. Потом он подошел к девушке, прижал ее руку к своей груди, поглядел ей прямо в глаза и отвернулся.
   Роза удивленно вскинула на него взор, а потом быстро вышла из комнаты.
   35
   Когда Роза вновь переступила порог дома Паркеров, лицо ее было серьезным, почти торжественным. Перемена, произошедшая в девушке, не ускользнула от внимания миссис Паркер, ее заметили даже весьма недалекие племянницы. Впрочем, ее ни о чем не стали расспрашивать. Лишь на следующее утро, когда гости уехали, миссис Паркер взяла девушку за руку, испытующе поглядела на нее и заговорила ласковым, но строгим тоном:
   - Дорогая мисс Роза, вчера вечером вы очень огорчили всех нас.
   - Роза причинила вам огорчения?
   - И вы еще спрашиваете? Никому не сказав ни слова, вы убежали из дома, помчались к этим дикарям...
   - Дорогая матушка, прошу тебя, не называй их дикарями. Это добрые, благородные люди. Бледнолицые очень дурно поступили с ними.
   - Мисс Роза, - возразила полковница, - когда-нибудь вы все поймете. А пока не судите столь строго и поверьте мне, что тяжкая доля, выпавшая этим людям, не столь уж незаслуженна ими. Судьба человека в его собственных руках. Ваша тоже. И посему прошу вас помнить, что молодой девушке не следует губить свою репутацию, убегать поздно вечером из дома, чтобы навестить дикаря.
   - Роза должна была пойти к своему отцу.
   - Отец?! - вскричала миссис Паркер. - Вы называете отцом дикаря-индейца?
   - Роза всегда будет звать его отцом. Мико - отец Канонды. И Роза никогда не покинет его, - тихо, но очень решительно проговорила девушка.
   - Вы хотите вернуться к индейцам? - спросила полковница с таким ужасом в голосе, словно об этом неожиданном решении ей объявила вдруг собственная дочь. - К краснокожим? Вы готовы оставить наш дом, навсегда отказаться от жизни в цивилизованном обществе? Я просто не верю своим ушам! - Она изумленно уставилась на Розу. - Мисс Роза, нет ничего более позорного для белой девушки, нежели по доброй воле уйти к индейцам!
   - Роза очень несчастна. Ты говоришь, что белой девушке позорно уйти к дикарям. А куда еще податься бедной Розе? Здесь она никому не нужна. Роза бедна, у нее нет золота. Взывая к милосердию, вы готовы предложить ее любому, как торговец предлагает всем огненную воду. В душе у меня звучит некий голос, он никогда не сбивал меня с верного пути. Голос этот велит мне следовать за мико. Ибо здесь, среди бледнолицых, Роза всегда будет жалка и одинока. Когда мико решил отправиться в селения бледнолицых, душа моя возликовала и я пожелала пойти вместе с ним. И Роза пришла к бледнолицым. Но здесь она всем чужая. В детстве Роза жила в хижине бледнолицего торговца, ее кормили и поили, ибо мико за все платил шкурами зверей. Но Роза и тогда была им чужой. А теперь она чужая вам всем. Лишь в вигваме мико Розу любили, она была дочерью вождя. О, молю вас, - не в силах более сдерживать переполнявшие ее чувства воскликнула девушка, - не будьте же столь жестоки! Не лишайте Розу счастья называть мико отцом. Роза никогда не знала своего родного отца. Роза никогда не прижималась к груди матери. Не лишайте Розу последней радости, ибо более она у вас ничего не просит!
   Миссис Паркер растроганно поглядела на девушку.
   - Дорогое дитя! - воскликнула она. - Я готова стать тебе матерью и наставницей. Отныне ты будешь мне дочерью. Ведь твой мико сбежал и, быть может, никогда не вернется сюда.
   - Мико вернется! Он вернется за своей дочерью.
   - Весьма сомневаюсь в этом, - мягко возразила полковница и, не желая спорить далее, тут же добавила: - Впрочем, мне нет до него никакого дела. Просто я полагаю, что, свершив столько злодеяний, он едва ли пожелает предстать перед справедливым, но строгим судом.
   - Токеа вернется!
   - Но почему же он сбежал тайком? Вероятно, я напрасно спрашиваю тебя об этом, ибо он, похоже, более дорог твоему сердцу, чем мы все. Но подобное исчезновение весьма подозрительно. Роза, хотелось бы надеяться, что ты откроешься мне, неожиданное бегство индейца встревожило многих. Думаю, что несмотря на твою глубокую привязанность к нему, коей я не могу не уважать, ты не обманешь нашего доверия.
   И с этим мягким, но настоятельным увещеванием миссис Паркер величественно удалилась. Роза осталась одна и погрузилась в глубокие размышления.
   Таинственное исчезновение индейца и в самом деле вызвало некоторое беспокойство в лагере, миссис Паркер было поручено деликатно выведать у девушки возможные его причины.
   Спокойствие и уверенность Розы служили самым верным свидетелем того, что девушка не была сообщницей индейца, к тому же все справедливо полагали, что ежели бы тот задумал что-то недоброе, то, разумеется, не стал бы посвящать ее в свои планы.
   Впрочем, сии мелкие тревоги вскоре были забыты из-за куда более важных забот. Пока оба батальона под командованием капитана Паркера оставались в лагере, жизнь там шла своим чередом. И вдруг пришел приказ выступать. Души людей охватило лихорадочное волнение, тем более что, поскольку фронт военных действий проходил далеко, фантазия рисовала картины одну мрачнее другой. Лица у всех посерьезнели. Отодвигая в сторону даже самые прибыльные дела, люди при появлении пароходов спешили на берег и нетерпеливо прочитывали свежие газеты. Семейство Паркеров тоже не было исключением, лишь хозяйка дома старалась не поддаваться панике.
   - Наши мужья и сыновья сражаются за свободу нашей страны, - говорила она. - Нам не к лицу впадать в уныние, ибо они отправились на поле битвы не по прихоти жестокого тирана. Мы должны осознавать опасность, грозящую нашей свободе, и держаться мужественно и стойко.
   Впрочем, несмотря на столь высокие и твердые принципы миссис Паркер тоже начала понемногу сникать под бременем испытаний. И самое поразительное то, что поддержки и утешения эта дама искала у Розы, наивного, бесхитростного создания. Полковница с каждым днем все более привязывалась к девушке, и та отвечала ей сочувствием и любовью. Так миновала неделя.
   Погожим, солнечным утром Роза стояла на берегу протоки и слушала пение негров. То была печальная песня: глухие басы вторили жалобным переливам тенора. Мало-помалу голоса стихли, но Роза по-прежнему стояла в глубокой задумчивости, даже не заметив, как к ней подошла миссис Паркер с дочерьми.
   - Милая Роза, уныние - тяжкий грех, - сказала полковница. - Помни, что мы ни при каких обстоятельствах не должны предаваться отчаянию.
   - Я не предаюсь отчаянию, дорогая матушка. Это совсем иное чувство. Роза должна возвестить тебе о великом и важном событии.
   - О великом событии? - насторожилась миссис Паркер.
   - Пробил час, который решит многое. По воле всемогущего бога час этот дарует тебе утешение, ибо господь милостив и добр. Прошу тебя, яви же и ты милосердие!
   - Но что я могу сделать, милая Роза?
   - Ты знаешь, что надобно делать. Смилуйся над несчастной женщиной, муж которой томится в тюрьме. Ибо в великий час Роза молит тебя о сострадании. Не отвергай моей мольбы, и Роза поведает тебе...
   - И что же поведает мне Роза? Хорошо, просьба твоя будет исполнена. Я дам за Мадиедо свое поручительство.
   Девушка радостно сжала ей руку.
   - Роза от всего сердца благодарит тебя, дорогая матушка! И теперь Роза сообщит тебе важную весть. В этот час ваши воины вступили в сражении с врагом.
   Полковница и ее дочери с недоверчивой улыбкой поглядели на девушку.
   - Ступайте за мной, - сказала Роза. - Здесь вы ничего не услышите.
   Все поспешили в южный конец сада, где Роза поставила их полукругом, а сама, чуть наклонившись вперед, обратила лицо навстречу ветру.
   Ранним утром над землей стлался густой туман, но затем подул сильный южный ветер, и теперь воздух дрожал в лучах солнца, которое ярко и весело сияет в здешних краях даже в зимнюю пору. С самых дальних плантаций еще доносилось пение негров, потом оно смолкло, и, казалось, даже природа погрузилась в торжественную тишину.
   - Я ничего не слышу, - сказала миссис Паркер. - Только шум ветра.
   - Просто вам никогда не доводилось жить в глухом лесу в вигваме, улыбнулась Роза. Она снова прислушалась и вдруг вздрогнула. - Много выстрелов.
   - Ты и в самом деле что-то слышишь? - побледнев, спросила миссис Паркер.
   - Я слышу каждый выстрел. Очень много выстрелов, пятнадцать, а то и двадцать разом. Точно грохочет далекий гром.
   - Никак не могу поверить, - сказала полковница. - До тех мест отсюда почти сто восемьдесят миль. Правда, ветер дует в нашу сторону...
   К ним с легким поклоном приблизился молодой Коупленд.
   - Я только что был у реки. Странное дело, индейцам, которых после бегства Токеа держали взаперти, удалось вырваться на волю. Но вместо того чтобы унести подальше ноги, они стоят на берегу и корчат немыслимые гримасы. Похоже, они к чему-то прислушиваются вдали.
   - Они слышат шум битвы! Идемте же поскорее туда, дорогая матушка. И вы, Вирджиния и Габриэла, идемте с нами. А тем временем пусть брат мой отнесет добрую весть тому бедняге в тюрьме.
   - Я согласна, милая Роза, - сказала миссис Паркер. - Мистер Коупленд, ступайте к сквайру Брауну и передайте ему, что я даю поручительство за Мадиедо.
   Молодой человек с удивлением уставился на полковницу.
   - Иди же, брат мой! - нетерпеливо воскликнула Роза. - И возвращайся поскорее.
   - С превеликим удовольствием, - ответил молодой человек и удалился быстрым шагом.
   Женщины побежали к реке. Уже издалека они заметили на берегу двух индейцев и толпу горожан. Один индеец лежал на земле, другой выстраивал полукругом привлеченных странной сценой зевак. И вдруг с южной стороны донесся какой-то глухой шум. Увидев Розу, индейцы подбежали к ней и стали что-то взволнованно рассказывать. Глаза девушки загорелись.
   - Идет битва, - сказал один из индейцев. - Каманчи ясно слышат ее. Великая битва между бледнолицыми. Сотни пушек, больших и малых, извергают свинцовые ядра.
   И он вновь улегся на берегу, прильнув ухом к земле.
   - Они сражаются все там же, - пояснила Роза. - Только теперь пушки грохочут еще страшнее. Сотрясается земля. Разом палят два десятка пушек.
   - Да благословит вас господь, мадам! - вдруг раздался чей-то голос.
   То подошел испанец Мадиедо с женой. Миссис Паркер милостиво кивнула ему и показала на Розу.
   - За все благодарите ее, - негромко проговорила полковница.
   Бенито поглядел на девушку и вытаращил от изумления глаза.
   - О боже, кто вы такая, мисс?
   - Роза, - ответила девушка.
   - Роза? О господь всемогущий! Неужто жива?
   Индейцы меж тем знаками повествовали о ходе битвы. Время от времени они шептали несколько слов Розе, а та переводила их остальным. С каждой минутой людей на берегу все прибывало. Они на цыпочках подходили поближе и молча взирали на происходящее. Прошло уже несколько часов, солнце опустилось за лес, но никто и не думал расходиться. Вдруг индейцы вскочили с земли с выражением ужаса на лицах.
   - Они слышали громовые раскаты! - воскликнула Роза.
   Каманчи вновь приникли к земле. Примерно через четверть часа они поднялись, простились с Розой и покорно отдали себя в руки стражников, которые препроводили их в тюрьму.
   - Мадам, - обратился Бенито к миссис Паркер, когда та вместе с Розой и дочерьми направилась к дому, - не могли бы вы выслушать меня?
   - Не сегодня, мсье Мадиедо.
   - Я прошу вас уделить мне не более десяти минут. Речь пойдет об этой молодой девушке.
   - В таком случае, я жду вас через полчаса.
   В столовой гостиницы, где поутру собралось к завтраку множество постояльцев, вдруг раздался громкий возглас: "Пароход!" Все вскочили, опрокидывая стулья, выбежали на улицу и помчались к берегу. За столом остались лишь пятеро молодых людей. Судя по красным, расшитым золотом мундирам, то были английские офицеры.
   С парохода сошел лейтенант.
   - Я принес вам добрую весть. Мы побелили! - крикнул он. - Правое дело восторжествовало. Сэр Эдвард разбит, почти все старшие офицеры убиты или ранены. На поле боя осталось две тысячи вражеских солдат, остальные обратились в бегство!
   Итак, правое дело восторжествовало, ибо хорошо обученные и прекрасно вооруженные войска англичан, на протяжении многих лет одерживавшие победы над сильными армиями Старого Света, были наголову разбиты вполовину уступавшими им по численности силами американцев. Последний сокрушительный удар был нанесен англичанам уже в тот момент, когда высокомерный враг почти готов был к подписанию мира.
   Впрочем, среди собравшихся на берегу не было заметно излишнего ликования. Выслушав от лейтенанта и его спутников детальное изложение последних событий, все, не сговариваясь, отправились в церковь, дабы вознести хвалу Господу за победу и за то, что она была одержана столь малой кровью.
   36
   Миновало две недели с тех пор, как Токеа покинул лагерь. День за днем, почти без сна и отдыха, он шел вперед, мрачный и молчаливый, а его спутники послушно следовали за ним, точно верные псы. Звери в лесу давали им пропитание, мерзлая земля служила постелью. На четырнадцатый день пути они увидали вдали густой сосновый лес, который тянется от штата Миссисипи до южной гряды Аппалачей. Чем ближе подходил Токеа к лесу, тем радостнее светились его глаза. При виде мест, где прошли его детство и молодость, им овладевало смешанное чувство боли и отчаянного томления. Выйдя к реке, он молча поднял руку, указывая на лес, а затем медленно и торжественно перешел по тонкому льду на другой берег. Там он упал на землю и долго лежал неподвижно. Холодный северный ветер трепал его седые волосы, словно заиндевевшую траву.
   - Родная земля, Токеа приветствует тебя! - проговорил он наконец с мукой в голосе. - Он был владыкой этого могучего леса, вождем великого племени. А теперь он пришел сюда как беглец и чужак. О Великий Дух, за что ты покарал Токеа? Почему изгнал Токеа с земли, где жили его предки? Ответь же, о Великий Дух! Подай Токеа хоть какой-нибудь знак, чтобы он смог понять твою волю.
   Старик с мольбой поглядел на небо. Небо было затянуто облаками, в лесу завывал ветер. Лицо мико омрачилось.
   - О Великий Дух, прости меня, - пробормотал он. - Твои глаза с укором глядят на Токеа, точно капризное дитя.
   Он поднялся и подозвал к себе остальных. А потом заговорил, обращаясь к Эль Золю:
   - Семь лет миновало с той поры, как мико покинул земли, где ставили вигвамы его предки. Два раза он тайком приходил сюда, чтобы поклониться их могилам. Теперь он в последний раз ступает на эту землю. Когда вождь Соленого моря похитил все, что было дорого сердцу мико, глубокой ночью Токеа явился дух его отца, что живет в вечнозеленых лугах. "Ступай к могильному холму, - сказал он, - и извлеки из оскверненной земли кости того, кто даровал тебе жизнь, и той, что вскормила тебя. Погреби их там, где будет жить мой сын и его народ. Не страшись извлечь их из могилы, проклятие не коснется тебя. Торопись, ибо копыта лошадей и плуги бледнолицых уже прошли по священному холму!" Токеа должен сделать то, что повелевал ему дух отца. Он на три дня покинет Эль Золя, чтобы отправиться туда, где покоятся кости отца мико.
   - Если дух отца повелел мико нарушить покой мертвых, мико должен исполнить его волю. Эль Золь пойдет вместе с мико.
   - Эль Золь - сын мико, ибо он держал в объятиях кровное дитя мико. Но глаза Эль Золя не должны видеть оскверненную землю, где покоятся предки мико.
   - Эль Золь не станет глядеть на позор мико. Эль Золь проводит мико и будет поджидать его вдалеке от могильного холма.
   Токеа молча кивнул в знак согласия, и они двинулись дальше. На исходе следующего дня они поднялись на вершину горы, откуда открывался далекий вид на поросшие лесами холмы.
   - Видит ли мой сын те окутанные туманом холмы? За ними раскинулась долина, где в земле лежат кости отца мико.
   - Мико может теперь идти туда. Эль Золь станет ждать его здесь.
   - Когда тело отца предавали земле, - проговорил старик, - великий пророк изрек, что страшное проклятие обрушится на голову того, кто посмеет извлечь кости отца при свете дня. Лишь во мраке ночи Токеа может собрать их. Токеа подождет, пока сверкающий шар опустится за край земли.
   Он что-то сказал своим окони, те удалились и вскоре вернулись с охапками коры. Усевшись на землю, они принялись мастерить из нее большой короб, который затем внутри и снаружи обтянули оленьими шкурами. Токеа прикрепил к коробу ремни. Тень удовольствия мелькнула на его лице.
   - Отец мой, - сказал он, - кости твои будут покоиться в коре из леса, где родился, и в шкурах оленей, на которых ты охотился.
   Когда стемнело, Токеа повесил короб себе на грудь и кивнул обоим окони, чтобы те следовали за ним.
   Была уже полночь, когда индейцы спустились в долину. Из серебристых облаков на миг выплыла луна и снова скрылась за большой черной тучей. Вдруг послышался далекий лай собак.
   - О отец мой, - простонал Токеа, - бледнолицые уже совсем близко от твоей могилы.
   И он побежал к священному холму. Земля кругом была уже распахана. Посреди поля стояли мертвые деревья с ободранной корой, похожие на завернутых в саваны великанов. Старик без чувств рухнул наземь. К нему подскочили оба индейца.
   - Прочь отсюда, - глухо пробормотал мико. - Ступайте прочь с земли, где лежат кости великого вождя. Токеа сам выроет их.
   И он принялся руками разрывать промерзлую землю. Из-под ногтей у него текла кровь, ладони были изранены, когда он наконец собрал кости отца. И тогда он в первый раз громко зарыдал. А потом кинулся к могиле матери. Плуг в этом месте глубоко врезался в почву, лишь несколько дюймов земли прикрывали кости. Мико уложил их в короб подле останков отца.
   - О, отец мой! - снова простонал он. - Ты поведал мне правду. Лошади бледнолицых прошли по священному холму. Кинь взор на своего сына. Он свершил то, что ты повелел ему. Твой сын перенесет твои кости туда, где их больше не осквернит ничья рука.
   Снова послышался лай собак.
   - Прощай, родная земля! Прощайте деревья, в тени которых после долгой охоты отдыхал Токеа! Прощай река, освежавшая его усталые члены!
   Луна уже вновь струила свой легкий свет сквозь облака. Собаки залаяли в третий раз.
   - О Великий Дух! - взмолился старик. - Прошу тебя, отверзни уши моих братьев, дабы они смогли услышать слова Токеа.
   Он поднялся, повесил короб на грудь и отправился назад, туда, где их поджидал Эль Золь.
   - Дух моего отца говорил правду, сказал старик Эль Золю. - По священному холму прошел плуг бледнолицых, которые сравняли могилы моих предков с землей.
   - Токеа как послушный сын выполнил волю отца, - ответил ему на это Эль Золь. - Но каманчи и окони осиротели без своих вождей, путь, что предстоит пройти Токеа и Эль Золю, далек, а Белая Роза ждет их, она может решить, что... - И он умолк.
   Старик испытующе поглядел на него и сказал:
   - Что-то тревожит душу вождя каманчей. Эль Золь может развязать язык. Но тот больше ничего не сказал. Немного перекусив, они двинулись в путь, но шли теперь не той дорогой, что привела их сюда. Несмотря на растущее нетерпение, молодой вождь покорно следовал за стариком. Обходя стороной жилища бледнолицых, они день за днем продирались через лесные чащобы и болотные трясины. Наконец они добрались до глубокой долины, со всех сторон окруженной холмами. Токеа поставил короб на землю и удалился.
   Чуть погодя оставшиеся индейцы услыхали громкий, пронзительный свист. За ним последовала долгая тишина. Потом снова раздался терзающий уши свист, и снова тишина. В третий раз свист уже напоминал жалобный вой мечущегося в смертельной агонии волка. Вскоре Токеа вернулся и молча уселся подле Эль Золя.
   37
   И вдруг они увидели множество красных огней, приближающихся со всех сторон. Индейцы подходили один за другим; скрестив руки на груди, они склоняли голову перед мико и без единого слова усаживались на траву. Число их увеличивалось с каждой минутой. Под конец их было уже несколько сотен. Большинство индейцев были закутаны в шерстяные одеяла, но кое-кто был разряжен весьма пестро и нелепо. Их лица, высохшие из-за непомерного пристрастия к огненной воде, не выражали ни радости, ни любопытства, напротив, было заметно, что при виде мико индейцев охватил невольный ужас. Поглядев на них, старый Токеа помрачнел, губы его скривила горькая улыбка. Из толпы выступил пожилой индеец в американском наряде. Он презрительно посмотрел на мико, воткнул факел в землю и занял место в полукруге старейшин.
   - Вождь Джозеф, - зашептались индейцы.
   Остальные тоже воткнули факелы в землю, красноватые отблески огня играли на их лицах.
   - Братья мои собрались сюда, чтобы услышать слова Токеа? - спросил мико.
   - Да, это так, - ответил один из стариков. - Мускоги пришли послушать слова великого мико. Их уши открыты.
   - Воины мускоги зарыли свои томагавки в землю! - злобно выкрикнул Джозеф.
   Среди индейцев послышался какой-то неясный гул.
   - Я чую дыхание предателя, сына бледнолицего и обманутой скво, сказал мико.
   - А мой нос чует волка, изгнанного его стаей, которую он загнал в ловушку, - язвительно ответил Джозеф. - Да, отец Джозефа был бледнолицым, но его мать была дочерью сестры мико. И разве Джозеф всадил длинный нож бледнолицых в спину краснокожих? Нет, он отвел от них этот нож.