Симонова Мария. Снайперы

   Он прислонился спиной к металлическому поручню и машинально полез в поясную сумку за сигаретами. Заодно перебрал то, что еще лежало в сумке, хотя знал и так, что ничто из его небольшого арсенала ему сейчас не поможет. Пальцы наткнулись на что-то продолговатое, лежавшее на самом дне, и Ян вытащил на свет миниатюрный баллончик с надписью «Ферропласт бежевый». Это был декор-моделятор, очень в последнее время рекламируемый, — собственно, потому Ян и купил его днем той роковой субботы, правда, потом напрочь о нем забыл, потому с тех пор и таскал с собой.
   «А впрочем… Может быть, и не безнадега. Может быть, кое-что еще получится…»
   Ян хорошенечко потряс баллончик, как это рекомендовалось в напечатанной на нем мелким шрифтом инструкции, потом перевернул его и нажал на клапан. На свет с шипением полезла светло-коричневая масса, очень напоминающая взбитые сливки с шоколадом, а еще, пожалуй, разбухающее грозовое облако.
   В общей сложности выдавился ком размером чуть больше баскетбольного мяча. Отбросив пустой баллончик, Ян попытался сформировать из полученного «сырья» руками нечто вроде подставки — ферропласт, как и обещала инструкция, оказался материалом нелипким, податливым и очень пластичным. Вообще-то из него полагалось ваять различные декоративные фигуры для украшения интерьеров. Вряд ли Ян оказался самым оригинальным из скульпторов, соорудив себе рукотворный пьедестал по принципу — насколько возможно повыше и чтобы при этом поустойчивей. Потом ему пришлось еще без малого двадцать минут промаяться в ожидании, пока его «творение» затвердеет. Помощь к нему за это время так и не пришла, но в диспетчерскую он больше не звонил, теперь уже точно уверенный, что все равно никто не явится его вызволять до тех пор, пока не будет окончательно поздно.
   Тем временем он обдумал, что можно использовать в качестве отвертки, — когда Ян наконец-то смог встать на изготовленную «подставку» и убедился, что до люка он теперь дотягивается запросто, в его пальцах была зажата монета.
   «Эх, то ли дело в виртуалке! — тяжело вздохнул Ян, пытаясь провернуть первый болт. Но сразу прогнал ностальгические мысли — сходил раз в сеть после долгого перерыва, и уже налицо зависимость. Впору вспомнить Паука с его теорией лучшего мира. Ну да старику это простительно, а мы пока и здесь худо-бедно справляемся».
   На откручивание болтов ушло не так уж много времени — главной задачей было их сдвинуть, потом они шли легче и в конце концов свинчивались просто руками.
   Наконец Ян снял крышку и получил возможность выбраться наверх. Подтянувшись на руках, он вскарабкался на лифт, встал на ноги и огляделся: здесь, наверху, обстановка, увы, была также мало обнадеживающей.
   Прямо перед ним находилась дверь на семьдесят пятый этаж — сбоку на стене имелась аккуратная цифра «семьдесят пять». Эта дверь, естественно, была закрыта. Механизм ручного разблокирования должен был помещаться внизу, под створками. Но кабина остановилась не вровень с этажом, а несколько выше — как раз настолько, чтобы полностью перекрыть доступ к выключателю. В этом Ян лишний раз убедился, улегшись на живот и попробовав все-таки достать рычажок, — ничего у него не вышло, только извозился в пыли, которой все здесь было покрыто.
   Итак, хоть выход и был рядом, но воспользоваться им он по-прежнему не мог. Можно было попробовать добраться до дверей следующего, семьдесят шестого этажа — лезть туда предстояло по тросу, поскольку ничего похожего на лестницу в шахте не имелось.
   «Попытка — не пытка, а другого способа выбраться отсюда все равно нет», — решил Ян и взялся за металлический трос.
   Ему никогда еще не доводилось лазить по стальным канатам. Из боевиков, где герои, как червяки, добирались по тросам до самого верхнего этажа шахты, он вынес подсознательную уверенность, что это плевое дело. На практике все оказалось куда сложнее: железо резало ладони и служило очень плохой опорой ногам, они соскальзывали, так что вес почти полностью приходился на руки, которые тоже скользили, отчего продвижение шло по принципу «шаг вперед, полшага назад». Хоть забираться пришлось не так уж высоко, но к тому моменту, когда Ян достиг нужного уровня, ладони его горели, запястья ныли, а пальцы уже с трудом удерживали захват.
   «Эх, ну почему я не родился суперменом?» — посетовал про себя Ян чуть ли не впервые в жизни.
   Однако теперь уже можно было дотянуться до рычага выключения дверей семьдесят шестого этажа — Ян хорошо видел этот рычаг, торчавший под нижней дверной рельсой. Он протянул к нему руку, и тут уловил краем зрения, как снаружи у стены здания резко переместилось что-то темное и весьма объемное. Невольно он повернул туда голову, нарушив тем самым собственное, очень шаткое равновесие. — Рука сорвалась с троса, и он упал обратно вниз, на лифт, ощутив при падении дикую боль в запястье. «Должно быть, вывих…»
   С этой мыслью Ян сел и сразу увидел виновника своей неудачи. Не увидеть его было бы сложно: здоровенный толстый мужик висел за стеклом на антиграве и ухохатывался, глазея на Яна. По всем приметам это был типичный «карлсон» — Ян знал такое неформальное объединение, известное упитанностью и летучей мобильностью своих членов.
   Сделав вид, что не обращает на него внимания, Ян ощупал поврежденное запястье — точно, вывих. Забраться наверх теперь уже нечего было и мечтать. Заодно он взглянул на часы — половина одиннадцатого с минутами. Ничего себе он здесь застрял! А рассчитывал только зайти и выйти. Его особо задевала мысль, что Кэт ждет его уже больше получаса. Если ждет…
   Он ткнул в рот сигарету, чиркнул зажигалкой и поднял глаза — толстая задница, потешавшаяся над его плачевным положением, никуда из-за стекла не делась. Более того, их там висело уже двое, второй — с длинной, развевающейся на ветру бородой — выглядел более сочувствующим и даже спрашивал у него знаками: что, мол, мужик, попался?
   Ян кивнул, разведя руками, — вот, дескать, замуровали, не знаю, как выбраться. Одновременно ему пришла в голову мысль попросить их о помощи: «Технически „карлсоны“ ребята подкованные, у бородатого вон антиграв явно не промышленной сборки». Ян указал на часы, потом поднял руки к шее — опаздываю, мол, под завязку, и проартикулировал — помогите! Они в ответ пожали плечами — мы-то, мол, что можем?
   Попробовать-то они могли бы, да только ясно было, что им, что называется, в ломы. Ему ничего не оставалось, как применить один испытанный метод, обычно срабатывающий безотказно при уговорах такого рода публики. Он достал из внутреннего кармана сто рублей и продемонстрировал их через стекло. Надо было видеть, как пара ленивых «Карлсонов» внезапно озаботилась чужой бедой! Коротко посовещавшись меж собой, они показали ему знаками — не волнуйся, мол, мужик, сейчас все будет, и куда-то унеслись, включив форсажи. Ян понял только, что полетели они не в подъезд и не на крышу здания.
   «Вероятно, это надолго», — с досадой вздохнул Ян, вновь ощупывая поврежденное запястье. Пока он колебался — оставаться ему здесь или лучше спуститься обратно в лифт, за стеклом появились уже не двое, а трое летающих бегемотов, то есть можно сказать целый бегемотий косяк. Причем антиграв у третьего, особо упитанного, был изготовлен в форме кресла.
   Ян поначалу не сообразил, зачем они притащили с собой третьего нахлебника, — может, это специалист по лифтам? Тогда какого черта он здесь порхает, вместо того чтобы идти в подъезд или лететь в аппаратную на крыше, — короче, заниматься конкретной работой по его освобождению? До Яна не сразу дошло, что он выбирает место. Потом толстяк остановился, и сбоку из ручки его кресла выдвинулся на держателях длинный загнутый на конце предмет. Когда летун взял его в руки, стало ясно, что это не что иное, как газосварочный аппарат. Ход мысли «карлсона» стал очевиден — к чему светиться в здании, тревожа тамошнюю охрану? Все гениальное просто.
   Удачно вышло, что Ян не успел спрыгнуть в лифт, — тогда пришлось бы проплавлять заодно и дыру в кабине, ведь залезть обратно на крышу с вывихом он уже не смог бы. А так все получилось на удивление быстро: в течение каких-то десяти минут «карлсон» вырезал в стеклопласте приличных размеров дыру. Откромсанный кусок он благоразумно не стал скидывать вниз, а протолкнул вовнутрь, и тот, еще дымящийся по краям, свалился на крышку лифта рядом с посторонившимся Яном.
   Итак, выход был проделан — дыра на улицу на высоте семьдесят пятого этажа. Будь Ян голубем, его бы это, несомненно, окрылило, а так… Почесав в затылке, он осторожно высунул голову наружу — мать честная, высоко-то как!.. Высоты он, честно говоря, боялся с детства.
   — Ну и что теперь?..
   — Знач так, — деловито заговорил висевший напротив «карлсон»-сварщик, больше всего напоминавший оригинальный воздушный шар, — бывают такие, сделанные в виде фигур, надутых горячим воздухом. — Я сейчас развернусь, а ты перелезай ко мне на приступок сзади. Да не бойся, там все специально приспособлено и ремень есть — как встанешь, тебя сразу пристегнет.
   — А выдержит двоих? — засомневался Ян, смерив взглядом габариты собеседника, — под таким даже рейсовый флаер наверняка просел бы. Мужик даже обиделся:
   — Стал бы я иначе предлагать! Я что, по-твоему, похож на самоубийцу? Залезай, не ссы! Движок у меня, — он с гордостью похлопал по подлокотнику, — девяносто первый совмещенный, одна только подъемная тяга пятьсот кэгэ! — С этими словами он развернулся в воздухе. Тогда Ян смог оценить «козлы», на которых ему предстояло ехать, — рифленая подножка внизу показалась ему слишком узкой. Держаться, видимо, полагалось прямо за металлическую спинку. «Эх, рука-то у меня, как назло, травмирована! Ну ладно, как-нибудь. Главное сейчас — шагнуть быстро, не глядя вниз…»
   — Хватайся за поручни! — крикнул ему толстяк через плечо. «Какие тут, к дьяволу, по… — не успел додумать Ян, как на его глазах из спинки кресла выдвинулись две гнутые ручки. — Ага, так-то лучше», — обрадовался он и решил больше не медлить.
   Толкнув себя вперед титаническим усилием воли, Ян сделал широкий шаг — через дыру, над пропастью, прямо на приступок. Кресло слегка качнулось, но он тут же вцепился руками в поручни — не только здоровой правой, но и больной левой. И сразу ощутил, как талию захлестнул автоматический ремень, после чего страх и головокружение улетучились почти бесследно, — высоты Ян боялся по-настоящему только тогда, когда ничто от нее не защищало. Достаточно было стекла, барьера или такого вот страховочного ремня — и высота моментально теряла над ним свою муторную, затягивающую власть.
   — Эй, мужик! А тебе куда надо-то? — крикнул его возница, в то время как они уже взмывали всей компанией под низкий потолок из туч, оставляя внизу зябнущий город и небоскреб с продырявленной лифтовой шахтой.
   — В Гагаринский космопорт! — проорал Ян, глотая бьющий в лицо сырой ветер, как холодный коктейль.
   — Если добавишь полтинник, подкину тебя прямо на место!
   Ян прикинул в уме, на сколько он уже опаздывает и сколько времени ему добираться, если сейчас ловить тачку.
   — О'кей, договорились! — крикнул он.
   — Тогда пятьдесят отдашь сейчас бороде, а сотню мне на месте.
   Толстяк притормозил, давая возможность приятелям их догнать, а пассажиру рассчитаться, не сея денег по небу. Два первых «карлсона» затеяли было спор из-за доли, на что владелец кресла авторитетно возразил, что он, мол, практически в одиночку вызволил клиента из плена, помянул о расходах на топливо и в конце добавил, что за ним сегодня еще, так и быть, торт-безе и ящик пива. Ян решил, что под тортом подразумевалось что-то отнюдь не кондитерское, поскольку такой расклад, как ни странно, их вполне устроил.
   Пара сопровождающих ахнула вниз, словно внезапно кончилось действие таинственного заклинания, делающего этих слонопотамов легкими, аки пух. Через сотню метров почти отвесного падения заклинание опять включилось, не позволив «сыновьям крыш» разбиться о родные крыши, а дав им возможность просто среди них затеряться.
   Ян со сварщиком тем временем уже мчались в направлении Гагаринского космопорта, к юго-восточной границе Москвы. Толстяк, конечно, дорого заломил за свои услуги, учитывая к тому же полную безкомфортабельность его транспортного средства для пассажира, — все равно что кучер, сам усевшись в карету, посадил бы клиента на козлы. Но этот упитанный кучер «в самом расцвете сил» все правильно рассчитал: пассажиру дорога каждая минута. Чтобы понять это, не требовалось иметь семь пядей во лбу — стал бы он иначе платить деньги за то, чтобы его вытащили из застрявшего лифта! А он может довезти его до места, пускай и с меньшим комфортом, зато быстрее любой тачки. Только бы не заморозить! Впрочем, клиент позади не жалуется — видно, стойкий попался. Либо его и впрямь так приперло, что все готов стерпеть.
   Когда они приземлились на асфальтовую дорожку неподалеку от входа в здание космопорта, Ян не без труда разжал онемевшие пальцы, как будто это были корни деревьев, приросшие к поручням. Он полез в карман, чтобы достать деньги, но и это удалось не сразу — руки закоченели и действовали, как механические захватники под управлением неопытного оператора. Отдав сотню, он попытался отстегнуть страховочный ремень.
   — Там справа кнопка, — просветил его, даже не оборачиваясь, догадливый «карлсон». Ян с горем пополам нащупал эту кнопку и отстегнулся. Ступив на твердую землю, он ощутил непреодолимое желание на нее сесть, а еще лучше лечь. Земля отвечала ему полной взаимностью, раскачиваясь, как колыбель, готовая принять его на свою большую твердую грудь с обещанием баюкать, — наверное, соскучилась, сердечная. Усилием воли преодолев эту обоюдную тягу, Ян покрепче утвердился на ногах, расправил ноющие плечи и сказал «карлсону»:
   — Бывай, приятель, — потом, даже не расслышав его ответа, направился к космопорту шаткой, но постепенно твердеющей поступью. По пути он принялся растирать руками лицо, казавшееся мерзлой маской, натянутой на черепные кости. Ничего, отойдет — в целом, как говорят здесь, в космопорту, полет прошел нормально. Главное, что он теперь на месте, остается только найти Кэт — на часах нет еще половины двенадцатого, до вылета больше часа, по идее, она должна его ждать.
   К назначенному месту он подходил уже практически оклемавшимся, если не считать боли в вывихнутом запястье и общей физической усталости, не характерной для этого времени суток, — впрочем, тут ему можно было сделать скидку на бессонную ночь. Тем не менее последние метры он преодолел стремительным шагом, но уже издалека увидел, что Кэт у табло нет.
   Если она приехала, как они и договорились, в десять, то следующие три часа вплоть до отбытия корабля должна была находиться тут. С другой стороны, если у нее что-то изменилось, то она не имела возможности его предупредить — к телефону-то его, тю-тю, приделали ноги. Значит, этот вариант не исключается. Но более вероятно, что она здесь, просто куда-то отошла — допустим, в буфет или в туалет, да мало ли куда, не стоять же ей все три часа на одном месте. Она вполне могла пойти звонить ему, поскольку о краже телефона ей неизвестно.
   Ян машинально отыскал глазами двери телефонов-автоматов в дальнем конце зала и сразу обратил внимание на то, что крайняя угловая кабина задвинута металлическим контейнером. Догадка или скорее предположение, возникшее в его голове, любому нормальному человеку показалось бы абсурдным. Самому Яну совсем недавно подобные идеи — о том, что телефонную будку, где находится его девушка, специально приперли шкафом, чтобы расстроить их встречу, были глубоко чужды. Но с тех пор, как в его жизнь вторглись снайперы и каждый поворот стал преподносить ему новые сюрпризы, он поневоле начал мыслить нестандартными категориями.
   Итак, Ян направился к телефонам. Уже издалека он заметил, что ящик помещается на тележке и, значит, убрать его от двери можно будет без привлечения техсредств, собственными силами.
   Но сначала не мешало убедиться, что Кэт действительно там.
   Возле контейнера прохаживался с озабоченным видом милиционер и расспрашивал о чем-то стоящую рядом служащую космопорта. Ян хотел зайти в соседнюю кабину, но милиционер остановил его словами:
   — В эту пока нельзя, идите в следующую. Слегка внутренне насторожившись, Ян все же не стал возражать и пошел куда сказано. Перегородки между автоматами были прозрачными, и, зайдя в третий, Ян смог увидеть девушку, действительно закрытую в первой кабине. Он ожидал, что это будет Кэт, и сначала только понял с разочарованием, что это другая. А потом, когда та его заметила и замахала руками, что-то беззвучно крича, с удивлением узнал в «узнице» подругу Кэт — Лиду. Он показал ей знаками — спокойно, мол, сейчас я тебя вызволю — и вышел с намерением отодвинуть контейнер.
   Рядом по-прежнему находился милиционер. Ян уже понял, что неспроста он здесь топчется, и благоразумно к нему обратился:
   — Лейтенант, у меня к вам небольшая просьба. Дело в том, что в этой кабине каким-то случайным образом оказалась закрыта моя знакомая. Вы не поможете мне отодвинуть контейнер?
   — Кто вы такой? Предъявите документы! — сразу непонятно с чего взъерепенился мент. — Это ваш контейнер?
   — Нет, я же вам объясняю, — терпеливо сказал Ян, подавая одновременно ему паспорт. — В кабине находится девушка, моя знакомая. Я прошу вас помочь мне ее освободить, потому что я вывихнул руку и один могу не справиться. Если вы не в состоянии, то разрешите, тогда я сам… — Он взялся за ручку тележки, но тут лейтенант рявкнул:
   — Ничего не трогайте! Отойдите! — Сунув Яну его паспорт, он продолжил: — Сначала мы разберемся с этим контейнером, потом решим вопрос с девушкой. Сохраняйте спокойствие.
   Ян наконец уяснил ситуацию: дежурный обратил внимание на контейнер, стоящий в неположенном месте, и теперь идут выяснения, откуда он и почему здесь оказался. Если это в ближайшее время не выяснится, то не исключено, что следующим этапом будет эвакуация людей из здания.
   — Я должен ее успокоить, разрешите хотя бы зайти в кабину рядом!
   — Нельзя!
   Плюнув в сердцах, Ян пошел обратно в третью. Помахал Лиде оттуда рукой и пожал плечами — мол, держись, я пока ничего не могу сделать. Потом снял трубку и пояснил Лиде жестами — покажи, мол, мне на пальцах номер своего аппарата, я тебе отсюда сейчас позвоню. Она покачала головой и стукнула кулаком по телефонному ящику — дескать, не работает, гад. Тогда Ян повесил трубку и спросил у Лиды одними губами: «Где Кэт?»
   Она его поняла — озабоченно закусила губу, затем, осененная какой-то идеей, полезла в сумочку. Скоро она извлекла оттуда тюбик с помадой, открыла его и сделала на стекле надпись, которую Яну пришлось читать справа налево: «Кэт забрали». Он непонимающе сдвинул брови: «Кто забрал? Куда?» Лида попыталась что-то объяснить жестами и артикуляцией — Ян понял только, что они приехали сюда вместе и уже тут с Кэт что-то произошло. Куда-то ее забрали. «Менты?» — Ян сделал жест, словно отдает честь под козырек фуражки. Лида потрясла головой, потом растерянно пожала плечами и написала ниже: «Планета Хасс».
   Ян тяжело вздохнул: «Ни черта не понятно!» Ясно только, что о Кэт позаботились снайперы, да не по-простому, как он думал, заперев в телефонной кабине, а очень конкретно — убрали ее из его жизни в точном соответствии с предсказанием Валентина: «С этой барышней вы больше не увидитесь».
   Но что это значит — «планета Хасс»? Не могли же они забросить ее на другую планету? Или могли?.. Надо было нормально поговорить с Лидой, выяснить в подробностях, что произошло в космопорту, пока он сидел между небом и землей, застряв на Люсиновской в этом чертовом лифте.
   В это время дверь его кабины приоткрылась — к нему заглядывал тот самый лейтенант милиции, что караулил контейнер.
   — Я извиняюсь, но вам сейчас придется пройти в отделение, — сообщил он. — Это простая формальность, нам надо зафиксировать ваши показания. Прошу вас. — Он посторонился, выпуская Яна и тут же жестко прихватывая его за локоть.
   Контейнер теперь был огорожен желтой лентой, рядом прогуливалась еще пара ментов. Пассажиров поблизости не было — вероятно, пока шли выяснения, их на всякий случай попросили переместиться в другую часть зала.
   Если бы Лида могла видеть, куда милиционер уводит Яна, то сделала бы вывод, что его в отличие от Кэт действительно ведут в отделение. Там его усадили за стол, и сидевший напротив дежурный капитан стал изучать его документы. Открыв паспорт, он некоторое время вникал в его содержание, потом поднял глаза на задержанного — чрезвычайно пристальные глаза — и вновь опустил их.
   В этот миг Ян понял, что сейчас его арестуют — не предположил, а именно понял, что через минуту его засунут в находившуюся по правую руку клетку, хотя пока и не догадывался за что.
   Капитан крикнул в открытый коридор:
   — Скворцов! Рахимов! — Когда оба бойца появились на пороге, он кивнул им на Яна: — Взять его! — Они моментально выполнили приказ, сорвав Яна со стула и заломив ему руки. — Обыскать! — Один из них принялся его обшаривать, забрал поясную сумку — ощущения от всей процедуры были очень малоприятными, однако Ян даже не подумал сопротивляться, только поинтересовался сдавленно:
   — На каком основании?
   — Что в контейнере? — рявкнул капитан вместо ответа. — Говори! Взрывчатка?
   — Какая взрывчатка? Вы что, спятили? Объясните, за что меня схватили?
   — В камеру его! — распорядился капитан, проигнорировав вопрос, потом потянулся к телефону. Уже влекомый к клетке, Ян услышал, как он, набирая номер, бурчит себе под нос: «И эта сволочь еще спрашивает…» Хотя по закону Ян имел не только право знать, за что он задержан, но и право на молчание и еще право на адвоката, и, между прочим, при аресте ему должны были зачитать его права. Если он надеялся почерпнуть что-то из последовавшего далее телефонного разговора, который ему был из-за решетки хорошо слышен, то напрасно:
   — Владимир Осипович, это вас капитан Волгин беспокоит из Гагаринского космопорта, триста шестое отделение. Мы тут взяли вашего Яна Никольского. Да, по всем статьям тот самый. Крутился с подозрительным контейнером, возможно, готовил теракт. Потом собирался удрать… — Он взял из лежащих перед ним вещей Яна билет и продолжил: —…на Онтарио, уже билеты купил. Ну мы его и перехватили. Да, сейчас у нас здесь, в камере, сидит. Разрешите допросить его?.. Понял… Понял. Вы своих пришлете? Хорошо, жду.
   В течение следующих двадцати минут Ян просидел в одиночестве за решеткой, даже не пытаясь задавать оттуда вопросов, и без особого дара предвидения было ясно, насколько это без толку. Потом в отделение привели Лиду. «Разобрались, видимо, с контейнером», — подумал Ян. Они усадили ее перед дежурным. Пока капитан Волгин тихо переговаривался с лейтенантом, попутно изучая Лидины документы, она исподтишка с тревогой поглядывала в сторону клетки с заключенным в ней Яном.
   — Что вы делали в порту? — спросил наконец у нее Волгин.
   — Провожала подругу, — ответила Лида с дрожью в голосе.
   — Какую подругу? Эту, что ли? — Волгин кивнул на Яна. Лида заметно подобралась, взяла себя в руки и ответила громко и раздельно, даже с легким раздражением:
   — Нет, мою подругу Кэт.
   — А этот человек вам знаком?
   — Да, — сказала Лида. — Это Ян.
   — Так. А фамилию его знаете?
   — Нет.
   — Кто он, чем занимается?
   — …Не знаю, — сказала Лида.
   — Очень хорошо! — саркастически заметил Волгин. — Где вы с ним познакомились? При каких обстоятельствах?
   — Сначала вы должны мне объяснить… — начала Лида, но тут в помещение зашли стремительным шагом двое. Остановившись перед столом, первый из них — седой и невысокий — спросил:
   — Капитан Волгин? — Волгин уже поднимался, а седой, не дожидаясь, сунул ему под нос открытую книжечку и сказал резко: — Прекратить допрос! Вы что, капитан, правил не знаете? Все допросы только в управлении! Где задержанный? — Он развернулся к решетке. — Этот? А это, — он кивнул на Лиду, — я так понимаю, с ним?
   — Это свидетель, — произнес Волгин, совершенно задавленный его энергичностью.
   — Ясно. Девушка, вы сейчас проедете с нами. Это ненадолго. — Он уже поднимал растерянную Лиду за локоток. И передал ее своему напарнику со словами: — Семен, проводи к машине.
   Лиду вывели, а этот человек-ураган уселся на ее место и обратился к Волгину, тоже опустившемуся на свой стул:
   — Так, ну рассказывай. Что у вас тут за история с терактом?
   — Да вроде бы разобрались, — ответил капитан. — Контейнер тут был один непонятный, опасались, что взрывчатка, а там тряпье оказалось гуманитарное, ну этот… Секонд-хенд.
   — Так. И что Никольский, пытался его украсть?
   — Кого?
   — Контейнер! Как он вообще с этим связан?
   — А-а, да нет, — сказал Волгин и, чуть подумав, добавил: — Вроде нет. Его в неположенном месте поставили, ящик этот, — прямо у телефона, и там эту свидетельницу приперло — ну, дверь ей перекрыло так, что не выйти. Вот Никольский там и крутился. Лепестков мне доложил обстановку, а я и говорю — веди этого парня сюда, неспроста он там вьется. Ну а тут уже…
   — Понятно, — прервал его опер. — Давай подпишу тебе бланк о передаче задержанного. Лепесткова вашего можем позднее вызвать для снятия показаний. Атак у меня все, — сказал он, поднимаясь. — Открывай камеру.
   Они вместе подошли к решетке. Когда капитан ее отпер и Ян шагнул наружу, первое, что сделал опер, — закольцевал его в наручники.