Страница:
Для геев по субботам вход был бесплатный. Ян также вполне мог пройти без денег, сославшись на свое знакомство с барменом. Спросив, работает ли сегодня Боря и получив утвердительный ответ, он заплатил входную тридцатку — из принципа. На здешние порядки ему было плевать с орбитального спутника, однако ничего не мог с собой поделать — сквозь землю хотелось провалиться от мысли, за кого его принимает экстравагантная публика, отирающаяся в прихожей. Некоторые из посетителей «Каракатицы» выглядели по-мужски, однако большинство представляли собой нечто среднее — физиономии топором, но одежда женская либо «унисекс» с откровенно женским уклоном: шубки, манто, каблучки, накрашенные губы, подведенные глаза, шляпки, локоны… Пожалуй, одна или две из них все-таки были женщинами, хотя… Не факт. Они создавали небольшую очередь в раздевалку, где за дополнительную плату взамен верхней одежды выдавали флаерсы — специальную сбрую с закрепленным на спине генератором поля, частично избавляющего своего владельца от пут гравитации. Особое умиление вызывали декоративные ангельские крылышки на плечевых ремнях.
Ян быстро прошагал мимо раздевалки — благо сдавать туда ему было нечего, а без флаерса он вполне мог обойтись — и вышел в затемненный зал, где гремела музыка и в рваных клубах табачного дыма плясал разношерстный народ. Отдельные посетители танцевали на полу, но большинство кружили в воздухе, дергаясь и кувыркаясь на весу.
Ян на окружающее мельтешение особо не заглядывался, его целью было добраться до бара, расположенного в противоположном конце зала. Когда он был на полпути, музыка смолкла, и многие из танцующих приземлились, так что ему пришлось пробираться сквозь образовавшуюся внизу толпу. Народ явно чего-то ожидал, и скоро стало ясно, чего именно: вспыхнувшие юпитеры выхватили из полутьмы небольшую сцену, куда выпорхнула атлетического вида мадемуазель в канареечно-желтом обтягивающем платье с рюшками. Впереди платье распирали арбузные буфера — скорее всего накладные, но может быть, и силиконовые. Истинное лицо конферансье было похоронено под тоннами макияжа.
— Приветствую вас, дамы и господа! — начала «она», вызвав ответное оживление в зале. — Разрешите представиться — Сусанна Невинная! Хотя многие из вас меня знают, — потупилась «она», кокетливо поправляя прическу обнаженными до плеч мускулистыми руками. Пожеманившись чуть-чуть, как раз настолько, чтобы насладиться произведенным эффектом, «она» продолжила: — Я буду вести сегодня нашу феерическую программу! А помогать мне будет… — «Сусанна» выдержала паузу и чуть отступила, подняв руку, приглашая гостей поприветствовать выплывающего из-за кулис упитанного дяденьку, похожего на продавщицу сельмага после недели беспробудного пьянства, нарядившуюся как попугай, к тому же всю предыдущую ночь проспавшую в бигуди, — непревзойденная Полина Бабец! — Возглас ведущей потонул в бурных аплодисментах.
Ян не принимал участия в овациях — все это время он пробирался через толпу восторженных зрителей к бару. По дороге кто-то мягко обнял его за талию, и нарочито завышенный мужской голос бархатисто прошелестел в ухо:
— Ты не меня ли ищешь, красавчик?
Сжав зубы и даже не обернувшись к соискателю, Ян двинулся дальше — в этом заведении он не имел права ни от души высказаться, ни просто дать настырному педриле тычок в рыло: предполагалось, что раз уж он сюда заявился, то все происходящее должно ему импонировать. Сусанна Невинная тем временем продолжала блистать: «она» объявила конкурс-соревнование на лучший эротический танец и пригласила желающих выходить на сцену. Тут Ян наконец добрался до бара и смог вздохнуть с облегчением.
Здесь было куда свободнее — завсегдатаи упорхнули в зал поглазеть на представление. За столиком в углу сидели, перешептываясь, двое — сальный толстяк в неопрятном костюме и субтильный юноша, по виду замученный студиозус — не иначе как пара здешних «влюбленных». А прямо на стойке возлежал на боку в позе отдыхающего Аполлона бармен Боря — неплохо сохранившийся сорокалетний мужик в прикиде «садомазо», имеющий, между прочим, жену и взрослого сына. Жене он говорил, что работает по ночам охранником на засекреченном стратегическом объекте.
Ян познакомился с Борей года три назад — тогда Борис Лоскутов действительно служил в муниципальной охране и регулярно скучал на посту у дверей в их компьютерный отдел. О пагубном пристрастии Бори к лицам своего же пола Ян тогда не подозревал, по крайней мере по отношению к нему охранник был в этом плане индифферентен. Они сошлись на почве программного обеспечения: Ян, пойдя навстречу Бориной просьбе, кое-что сделал для его «Пентюха», отчего старенькая рухлядь поднялась на несколько порядков. В то же время Боря оказался человеком сведущим во многих отношениях, небезынтересных Яну.
— Кофе, капуччино, — произнес Ян, подходя к стойке, заменяющей бармену лежак. Судя по кивку и благосклонной улыбке, Боря его сразу узнал.
— Привет, Котяра, — поздоровался Боря, как по волшебству извлекая откуда-то чашечку кофе с белой шапкой взбитых сливок, обсыпанных шоколадной крошкой, и ставя ее на свободный участок стола перед Яном. — С чем к нам пожаловал?
Котярой Яна окрестили женщины его отдела, хотя он отродясь не заводил романов на работе, что всерьез задевало отдельных сослуживиц, свободных от брачных уз, и даже некоторых замужних. А прозвали они его так за то, что ему чуть ли не каждый день звонили на работу девушки. Что поделаешь, девушки любили Яна, и он отвечал им взаимностью, но связывать себя с какой-то одной конкретной не торопился и давать им домашний телефон не любил.
При других обстоятельствах Ян не преминул бы спросить у старого приятеля, как идут дела, рассказал бы что-нибудь о своих, поведал бы об изменениях на работе — словом, удобрил бы почву для наилучшего контакта, тем более что они давно не виделись. Но здешняя обстановка плюс к тому Борина вальяжная поза на стойке и весь его гомосексуальный имидж не очень располагали к дружеской беседе. Пригубив кофе, Ян сразу заговорил о деле:
— Я к тебе за советом, Боря. — Ян выдержал паузу, вновь поднеся чашку к губам, затем продолжил: — На меня сейчас какие-то отморозки наехали здесь поблизости, в Проточном. Требовали денег. Вот погляди-ка. — Ян достал из внутреннего кармана серьгу, бросил на стойку в район Бориного локтя. Подпрыгнув, золотая акулка мигнула ему алмазным глазком: «Крезеешь, мол, рыбачок?» — Знакома тебе эта рыбка? — спросил Ян. В зале в это время смолкла музыка и раздался восторженный фальцет Сусанны:
— Итак, дорогие друзья, поприветствуем нашу следующую участницу! Отважную соискательницу приза — Пеппи!
Боря, не меняя позы, щелкнул акулешку в глаз.
— Ну, знаю я этих кексов. Только не советую тебе с ними связываться — кусачие жопы, заедят. Унес ноги и скажи спасибо.
— Ты понимаешь, там стрельба началась… В аккурат когда они меня на нож ставили. Никого не убили, только поцарапали. Но не верю я, что это мазня была, — там виртуозы такие работали, ты бы видел! Миллиметровщики. Одному ус пулей сбрили. А вот это, — он кивнул на рыбку, — отстрелили вместе с мочкой. — Боря по мере рассказа сполз со стойки и теперь стоял с той ее стороны, напротив Яна, насупив брови. Ян продолжал: — Эти-то ребята в штаны, конечно, наложили, отпустили меня с миром, но пригрозили на прощание — скоро, мол, тебя найдем. Я интересуюсь, насколько их угрозы реальны. И кстати, что у них за конкуренты такие целкие? Может, и мне к ним за помощью придется обратиться?
— Погоди. — Боря предупредительно поднял палец. Потом что-то нажал под стойкой, отчего верхняя панель отодвинулась, и из недр наверх поднялся полукруглый металлический агрегат с четырьмя манипуляторами, щелью для карточек и окошком для денег — автобармен. Отечески похлопав преемника по полированной «лысине», Боря кивнул Яну на заднюю дверь — пошли, мол, там поговорим. Ян допил кофе, мельком взглянул на дно чашечки. На дне царил бардак. Полный.
Походя он кинул взгляд в зал — на сцене под махровую попсу отплясывал тощий парень в школьном платьице, высоко задирая длинные ноги в полосатых чулках на подвязках. По его плечам задорно прыгали куцые косички. «Прикольно скачет. Как цыплак на сковородке, Пеппи, мать его, Длинныйчулок. А всего полчаса назад в двух кварталах отсюда некоторым впору было так же плясать — под пулями. Может, и до сих пор еще прыгают. Да, неплохо бы наладить контакт с теми снайперами. Тем паче что меня уже как бы заочно с ними связали. Возможно, Боря и подскажет, как на них выйти».
Подсобка в этом гнезде неформального разврата оказалась самая обычная — длинный изогнутый коридор, сырые трубы вдоль обшарпанных стен, тусклое освещение — здесь как-то сразу вспоминалось, что заведение находится в подвале. Боря толкнул последнюю по коридору дверь — за ней открылась небольшая комната с рядом железных шкафов вдоль стен, судя по всему — раздевалка для персонала. Они уселись на потертый плюшевый диванчик, исторгнув из него жалобный стон. «Достается же тут этому ложу страсти…» Ян подавил невольную гримасу — у Бори с этим диванчиком наверняка были связаны самые нежные воспоминания. Но ему было явно не до лирики — на мужественном, чуть подпорченном косметикой лице запечатлелась искренняя озабоченность. Для начала закурив, Лоскутов подумал немного и через три затяжки заговорил:
— Значит, так. Сперва об «акулах». Есть в нашем районе такая группировка, у каждого обязательно акулешка — значок, кулон, наколка или там серьга в ухе. — Он махнул рукой: — Хотя, какие это акулы — так, щурята, мелочь зубастая. Но в здешней мелкой заводи это сила. Ходят они под Азиатом, потому и выставляются — «крыша»-то считай железобетонная. И попал ты, думаю, вполне реально. Так что самое лучшее тебе залечь: машину поставь в гараж и завались жить к какой-нибудь бабе. Или смотайся куда-нибудь на пару недель, а то и на месяцок.
— А что насчет снайперов? — спросил Ян с еще теплящейся в душе надеждой, как обиженный ребенок спрашивает: «А где же фея?..» Боря как-то нервно глянул по сторонам и понизил голос:
— Это сложный вопрос. Если и впрямь все было так, как ты говоришь… — Он умолк, испытующе глядя на Яна. Тому и самому сейчас уже не очень верилось в то, что он видел полчаса назад собственными глазами.
— Так и было, — кивнул он и тоже полез за сигаретами.
— Ну хорошо, — сказал Боря, и Ян сразу понял, что ничего хорошего в ближайшем будущем не предвидится. — Слухи об этих снайперах давно ходят, но никто ничего толком не знает — ни кто они, ни откуда, ни на кого работают. Разную про них ахинею плетут, сплошная мистика-фигистика. Я вообще все обмозговал и думаю, что они оттуда… — И он показал глазами вверх.
— Из космоса, что ли? — натянуто усмехнулся Ян.
— Брось ты, из какого космоса. Слушай меня. Это не шутки. — Боря опять огляделся и перешел чуть ли не на шепот. — Сам Азиат этим вопросом интересуется. Но они нигде еще не засветились ни разу. Ты понимаешь — никаких концов! Не за что ему зацепиться! И если «акулы» решили, что ты из их компании, то тебе тем более следует залечь. Сегодня можешь отсидеться у нас — «акулы» сюда не заглядывают, здесь не их территория. А утром поедешь — по утрам эта публика в основном спит, так что проскочишь.
— Что мне тут делать-то? — пасмурно спросил
Ян. — Ты, Боря, не обижайся, но я здесь у вас прям как хорек в курятнике. Только что одному чуть физиономию не начистил, еле сдержался. Боюсь, до утра не выдержу.
— Выдержишь, — махнул рукой Боря. — Если, конечно, жить хочешь. Кстати, и по твоей части у нас кое-что имеется.
— Лесбы, что ли? — поморщился Ян. Он не видел смысла заводить знакомства с девушками, предпочитающими себе подобных.
— Да ты, как я погляжу, кондовый натурал, — ухмыльнулся Боря.
— Ну извини. Какой есть.
— Да нет, я не о девочках. Тут на бильярде один америкос завис с баблом. Третий день у нас пасется, всю дорогу «зеленью» хрустит.
Ян пару раз глубоко затянулся, не спеша выпуская дым: «Что ж, выбирать не приходится. До утра как-нибудь протянем».
— Ладно, — сказал он, поднимаясь и бросая окурок в пепельницу. — Уговорил. Пошли.
Глава 3
Ян быстро прошагал мимо раздевалки — благо сдавать туда ему было нечего, а без флаерса он вполне мог обойтись — и вышел в затемненный зал, где гремела музыка и в рваных клубах табачного дыма плясал разношерстный народ. Отдельные посетители танцевали на полу, но большинство кружили в воздухе, дергаясь и кувыркаясь на весу.
Ян на окружающее мельтешение особо не заглядывался, его целью было добраться до бара, расположенного в противоположном конце зала. Когда он был на полпути, музыка смолкла, и многие из танцующих приземлились, так что ему пришлось пробираться сквозь образовавшуюся внизу толпу. Народ явно чего-то ожидал, и скоро стало ясно, чего именно: вспыхнувшие юпитеры выхватили из полутьмы небольшую сцену, куда выпорхнула атлетического вида мадемуазель в канареечно-желтом обтягивающем платье с рюшками. Впереди платье распирали арбузные буфера — скорее всего накладные, но может быть, и силиконовые. Истинное лицо конферансье было похоронено под тоннами макияжа.
— Приветствую вас, дамы и господа! — начала «она», вызвав ответное оживление в зале. — Разрешите представиться — Сусанна Невинная! Хотя многие из вас меня знают, — потупилась «она», кокетливо поправляя прическу обнаженными до плеч мускулистыми руками. Пожеманившись чуть-чуть, как раз настолько, чтобы насладиться произведенным эффектом, «она» продолжила: — Я буду вести сегодня нашу феерическую программу! А помогать мне будет… — «Сусанна» выдержала паузу и чуть отступила, подняв руку, приглашая гостей поприветствовать выплывающего из-за кулис упитанного дяденьку, похожего на продавщицу сельмага после недели беспробудного пьянства, нарядившуюся как попугай, к тому же всю предыдущую ночь проспавшую в бигуди, — непревзойденная Полина Бабец! — Возглас ведущей потонул в бурных аплодисментах.
Ян не принимал участия в овациях — все это время он пробирался через толпу восторженных зрителей к бару. По дороге кто-то мягко обнял его за талию, и нарочито завышенный мужской голос бархатисто прошелестел в ухо:
— Ты не меня ли ищешь, красавчик?
Сжав зубы и даже не обернувшись к соискателю, Ян двинулся дальше — в этом заведении он не имел права ни от души высказаться, ни просто дать настырному педриле тычок в рыло: предполагалось, что раз уж он сюда заявился, то все происходящее должно ему импонировать. Сусанна Невинная тем временем продолжала блистать: «она» объявила конкурс-соревнование на лучший эротический танец и пригласила желающих выходить на сцену. Тут Ян наконец добрался до бара и смог вздохнуть с облегчением.
Здесь было куда свободнее — завсегдатаи упорхнули в зал поглазеть на представление. За столиком в углу сидели, перешептываясь, двое — сальный толстяк в неопрятном костюме и субтильный юноша, по виду замученный студиозус — не иначе как пара здешних «влюбленных». А прямо на стойке возлежал на боку в позе отдыхающего Аполлона бармен Боря — неплохо сохранившийся сорокалетний мужик в прикиде «садомазо», имеющий, между прочим, жену и взрослого сына. Жене он говорил, что работает по ночам охранником на засекреченном стратегическом объекте.
Ян познакомился с Борей года три назад — тогда Борис Лоскутов действительно служил в муниципальной охране и регулярно скучал на посту у дверей в их компьютерный отдел. О пагубном пристрастии Бори к лицам своего же пола Ян тогда не подозревал, по крайней мере по отношению к нему охранник был в этом плане индифферентен. Они сошлись на почве программного обеспечения: Ян, пойдя навстречу Бориной просьбе, кое-что сделал для его «Пентюха», отчего старенькая рухлядь поднялась на несколько порядков. В то же время Боря оказался человеком сведущим во многих отношениях, небезынтересных Яну.
— Кофе, капуччино, — произнес Ян, подходя к стойке, заменяющей бармену лежак. Судя по кивку и благосклонной улыбке, Боря его сразу узнал.
— Привет, Котяра, — поздоровался Боря, как по волшебству извлекая откуда-то чашечку кофе с белой шапкой взбитых сливок, обсыпанных шоколадной крошкой, и ставя ее на свободный участок стола перед Яном. — С чем к нам пожаловал?
Котярой Яна окрестили женщины его отдела, хотя он отродясь не заводил романов на работе, что всерьез задевало отдельных сослуживиц, свободных от брачных уз, и даже некоторых замужних. А прозвали они его так за то, что ему чуть ли не каждый день звонили на работу девушки. Что поделаешь, девушки любили Яна, и он отвечал им взаимностью, но связывать себя с какой-то одной конкретной не торопился и давать им домашний телефон не любил.
При других обстоятельствах Ян не преминул бы спросить у старого приятеля, как идут дела, рассказал бы что-нибудь о своих, поведал бы об изменениях на работе — словом, удобрил бы почву для наилучшего контакта, тем более что они давно не виделись. Но здешняя обстановка плюс к тому Борина вальяжная поза на стойке и весь его гомосексуальный имидж не очень располагали к дружеской беседе. Пригубив кофе, Ян сразу заговорил о деле:
— Я к тебе за советом, Боря. — Ян выдержал паузу, вновь поднеся чашку к губам, затем продолжил: — На меня сейчас какие-то отморозки наехали здесь поблизости, в Проточном. Требовали денег. Вот погляди-ка. — Ян достал из внутреннего кармана серьгу, бросил на стойку в район Бориного локтя. Подпрыгнув, золотая акулка мигнула ему алмазным глазком: «Крезеешь, мол, рыбачок?» — Знакома тебе эта рыбка? — спросил Ян. В зале в это время смолкла музыка и раздался восторженный фальцет Сусанны:
— Итак, дорогие друзья, поприветствуем нашу следующую участницу! Отважную соискательницу приза — Пеппи!
Боря, не меняя позы, щелкнул акулешку в глаз.
— Ну, знаю я этих кексов. Только не советую тебе с ними связываться — кусачие жопы, заедят. Унес ноги и скажи спасибо.
— Ты понимаешь, там стрельба началась… В аккурат когда они меня на нож ставили. Никого не убили, только поцарапали. Но не верю я, что это мазня была, — там виртуозы такие работали, ты бы видел! Миллиметровщики. Одному ус пулей сбрили. А вот это, — он кивнул на рыбку, — отстрелили вместе с мочкой. — Боря по мере рассказа сполз со стойки и теперь стоял с той ее стороны, напротив Яна, насупив брови. Ян продолжал: — Эти-то ребята в штаны, конечно, наложили, отпустили меня с миром, но пригрозили на прощание — скоро, мол, тебя найдем. Я интересуюсь, насколько их угрозы реальны. И кстати, что у них за конкуренты такие целкие? Может, и мне к ним за помощью придется обратиться?
— Погоди. — Боря предупредительно поднял палец. Потом что-то нажал под стойкой, отчего верхняя панель отодвинулась, и из недр наверх поднялся полукруглый металлический агрегат с четырьмя манипуляторами, щелью для карточек и окошком для денег — автобармен. Отечески похлопав преемника по полированной «лысине», Боря кивнул Яну на заднюю дверь — пошли, мол, там поговорим. Ян допил кофе, мельком взглянул на дно чашечки. На дне царил бардак. Полный.
Походя он кинул взгляд в зал — на сцене под махровую попсу отплясывал тощий парень в школьном платьице, высоко задирая длинные ноги в полосатых чулках на подвязках. По его плечам задорно прыгали куцые косички. «Прикольно скачет. Как цыплак на сковородке, Пеппи, мать его, Длинныйчулок. А всего полчаса назад в двух кварталах отсюда некоторым впору было так же плясать — под пулями. Может, и до сих пор еще прыгают. Да, неплохо бы наладить контакт с теми снайперами. Тем паче что меня уже как бы заочно с ними связали. Возможно, Боря и подскажет, как на них выйти».
Подсобка в этом гнезде неформального разврата оказалась самая обычная — длинный изогнутый коридор, сырые трубы вдоль обшарпанных стен, тусклое освещение — здесь как-то сразу вспоминалось, что заведение находится в подвале. Боря толкнул последнюю по коридору дверь — за ней открылась небольшая комната с рядом железных шкафов вдоль стен, судя по всему — раздевалка для персонала. Они уселись на потертый плюшевый диванчик, исторгнув из него жалобный стон. «Достается же тут этому ложу страсти…» Ян подавил невольную гримасу — у Бори с этим диванчиком наверняка были связаны самые нежные воспоминания. Но ему было явно не до лирики — на мужественном, чуть подпорченном косметикой лице запечатлелась искренняя озабоченность. Для начала закурив, Лоскутов подумал немного и через три затяжки заговорил:
— Значит, так. Сперва об «акулах». Есть в нашем районе такая группировка, у каждого обязательно акулешка — значок, кулон, наколка или там серьга в ухе. — Он махнул рукой: — Хотя, какие это акулы — так, щурята, мелочь зубастая. Но в здешней мелкой заводи это сила. Ходят они под Азиатом, потому и выставляются — «крыша»-то считай железобетонная. И попал ты, думаю, вполне реально. Так что самое лучшее тебе залечь: машину поставь в гараж и завались жить к какой-нибудь бабе. Или смотайся куда-нибудь на пару недель, а то и на месяцок.
— А что насчет снайперов? — спросил Ян с еще теплящейся в душе надеждой, как обиженный ребенок спрашивает: «А где же фея?..» Боря как-то нервно глянул по сторонам и понизил голос:
— Это сложный вопрос. Если и впрямь все было так, как ты говоришь… — Он умолк, испытующе глядя на Яна. Тому и самому сейчас уже не очень верилось в то, что он видел полчаса назад собственными глазами.
— Так и было, — кивнул он и тоже полез за сигаретами.
— Ну хорошо, — сказал Боря, и Ян сразу понял, что ничего хорошего в ближайшем будущем не предвидится. — Слухи об этих снайперах давно ходят, но никто ничего толком не знает — ни кто они, ни откуда, ни на кого работают. Разную про них ахинею плетут, сплошная мистика-фигистика. Я вообще все обмозговал и думаю, что они оттуда… — И он показал глазами вверх.
— Из космоса, что ли? — натянуто усмехнулся Ян.
— Брось ты, из какого космоса. Слушай меня. Это не шутки. — Боря опять огляделся и перешел чуть ли не на шепот. — Сам Азиат этим вопросом интересуется. Но они нигде еще не засветились ни разу. Ты понимаешь — никаких концов! Не за что ему зацепиться! И если «акулы» решили, что ты из их компании, то тебе тем более следует залечь. Сегодня можешь отсидеться у нас — «акулы» сюда не заглядывают, здесь не их территория. А утром поедешь — по утрам эта публика в основном спит, так что проскочишь.
— Что мне тут делать-то? — пасмурно спросил
Ян. — Ты, Боря, не обижайся, но я здесь у вас прям как хорек в курятнике. Только что одному чуть физиономию не начистил, еле сдержался. Боюсь, до утра не выдержу.
— Выдержишь, — махнул рукой Боря. — Если, конечно, жить хочешь. Кстати, и по твоей части у нас кое-что имеется.
— Лесбы, что ли? — поморщился Ян. Он не видел смысла заводить знакомства с девушками, предпочитающими себе подобных.
— Да ты, как я погляжу, кондовый натурал, — ухмыльнулся Боря.
— Ну извини. Какой есть.
— Да нет, я не о девочках. Тут на бильярде один америкос завис с баблом. Третий день у нас пасется, всю дорогу «зеленью» хрустит.
Ян пару раз глубоко затянулся, не спеша выпуская дым: «Что ж, выбирать не приходится. До утра как-нибудь протянем».
— Ладно, — сказал он, поднимаясь и бросая окурок в пепельницу. — Уговорил. Пошли.
Глава 3
СИЖУ ПОД ТОПОЛЕМ, ГРЫЗУ ТРАВИНОЧКУ…
Кэт сидела в бильярдной под большой, во всю стену, фреской в античном стиле, изображающей резвящихся голых атлетов. Такая же фривольная живопись украшала и остальные стены, так что приходилось волей-неволей ею любоваться куда ни сядь. Надо отдать должное Дрону — он сумел ее удивить, хоть она и не верила, что это ему удастся. Кажется, такого рода эмоциональная встряска называется шоковой терапией. Теперь Кэт могла засвидетельствовать по собственному опыту — очень эффективный метод! Она тоже устроила Дрону небольшой шок — в виде Лиды, но с его сюрпризом это не шло ни в какое сравнение!
Если Кэт была шокирована уже в прихожей, то что говорить о бедной Лиде! Поняв, куда попала, та поначалу вспыхнула, как красный сигнал светофора, а потом стала белее штукатурки на потолке: ни дать ни взять монашка, шедшая в трапезную, а попавшая в секс-шоп. Кэт подумала, что Лида непременно развернется и убежит, однако та, к ее удивлению, осталась — то ли из брезгливого любопытства, то ли из желания полетать на «ангельских крылышках», что и сама Кэт была сделать очень даже не прочь.
Надели флаерсы, залетели в зал, пообвыклись. Не обошлось и без курьезов: стоило им воспарить к потолку, кто-то молоденький неопределенного пола, вертевшийся в воздухе, как полоумная муха, вроде бы нечаянно налетел на Лиду, прокрутил ее кверх тормашками, чмокнул в щеку и был таков.
— Это кто был, мальчик или девочка?.. — растерянно спрашивала Лида, поправляя одежду и пытаясь схватить Кэт за рукав.
— Какая разница. — С этими словами Кэт поймала Лиду за ногу и повлекла ее вниз. Действительно, какое им было дело до местных жопных интересов? Главное — народ здесь прикольный и умеет отрываться от души — так, словно живут последний день. Забыться в разгуле — тоже своего рода терапия, когда хочется бежать от этого мира, не останавливаясь, до тех пор, пока не разорвется сердце.
Дрон Дроныч и его приятель Олег — симпатичный высокий парень, стройный и весь манерный, — оплатив девушкам вход и флаерсы, дальше не очень-то обременял их своим вниманием. Кэт только никак не могла понять, зачем же они их сюда притащили?.. Странное жеманное поведение Олега нашло здесь свое объяснение, Кэт грешным делом подумала: «Может, и Дрон тоже того?.. „Голубой“? Впрочем, какая разница», — отмахнулась она, но настырный червячок продолжал точить, пока она не поняла причину дискомфорта: здесь из-под нее словно убрали пьедестал, она утратила свою законную долю внимания, лишилась привилегий, как будто перестала быть женщиной. В этой ряженой развеселой толпе она ощущала себя одинокой, как еще никогда в жизни.
Оставив Лиду отдыхать и набираться впечатлений на стульчике возле сцены, Кэт отправилась бродить по заведению: заглянула в полупустой бар, не нашла там ничего интересного и зашла в туалетную комнату, «общую для всех девочек», как значилось на двери. Постояла там перед умывальником, тупо глядя на свое отражение в зеркале. В голове, как в заросшем ряской пруду, плавали ленивые тусклые мысли: «За кого меня здесь принимают? На трансвестита я, слава богу, не похожа, так что скорее всего за лесбиянку. И Лидку, разумеется, тоже — мы же с ней вроде как в паре. Обе с ней никому не нужны, вот и дожили…»
— Милочка, у тебя не найдется помады? — Рядом нарисовался нервический парень при очках и в спортивном костюме. На девочку он не смахивал даже отдаленно и, видимо, решил как-то исправить этот дефект матушки-природы. Вообще-то в женском обществе помадой делиться не принято, разве что с близкими подругами. Но откуда ему об этом знать? Кэт достала из сумочки тюбик с помадой, протянула ему.
— Ах, гран мерси! — поблагодарил он и, чуть потеснив ее от зеркала, стал намазывать губы.
«А этот оранжеватый цвет очень ему к лицу», — подумала Кэт, вдруг поймав себя на том, что уже дозрела, чтобы положительно оценивать мужчину с накрашенными губами. Он подался назад, любуясь результатом.
— Тебе идет, — сказала Кэт.
— Да-да, я знаю, это мой цвет, — согласился он, потом тронул ее за плечо и попросил жалобно: — Подари мне ее, пожалуйста! Я давно такую ищу!
— Бери, — кивнула она. Помада была новая, лореалевская, из дорогих, но Кэт сегодня было наплевать на все, в том числе и на собственную жизнь, что уж говорить о какой-то помаде!
— Ой, спасибо! Это просто супер! — С этими словами он спрятал подарок в карман, еще немного полюбовался на себя в зеркало и заявил: — За мной должок! Как ты смотришь на то, чтобы сыграть партейку в бильярд?
Кэт пожала плечами:
— Вообще-то я не умею.
— Пустяки, подружка! Я тебя научу! — Видимо, считая, что согласие получено, он схватил ее за руку и потащил к двери. — Тебя как зовут?
— Катя. Можно Кэт.
— А я Женя.
У выхода из туалетной обжималась парочка — один из них был с виду вроде как мужчина, второй же чертовски походил на женщину — невысокий, хрупкий, с тонкими чертами лица и длинными на-маникюренными ногтями. Может быть, это и была женщина — в порядке исключения?..
— Ах нет-нет, я себе не принадлежу! Я замужем! — защебетала «она» ломким фальцетом, и голос выдал «ее» с головой.
Бильярдная находилась по коридору направо, и оба стола там оказались заняты — за одним играли двое нормальных с виду мужчин, за другим две настоящие женщины. Теперь Кэт поняла, как отличать их от поддельных: если возникает сомнение в половой принадлежности, то перед тобой наверняка мужик. То есть не мужик, конечно, а гомик. А эти две были очевидными женщинами — фигуры, лица и голоса не оставляли в этом сомнений.
Женя куда-то упорхнул, пообещав скоро вернуться, во что Кэт почему-то слабо верилось. «А, плевать! — подумала она. — В случае чего с Лидкой шары погоняем». Тут, кстати, и Лида появилась — заглянула в двери, увидела Кэт, подлетела и села рядом. Кавалеры их так и не объявлялись, что Кэт уже не удивляло: здесь это как-то органично происходит — мальчики с мальчиками, девочки с девочками. Им просто ничего другого не остается.
— Ну как там представление, уже началось? — поинтересовалась Кэт: Дрон что-то говорил о предстоящем шоу, только у Кэт было четкое ощущение, что на сегодня она уже сыта шоу по горло.
— Началось, — тихо ответила Лида. — Ожидается стриптиз.
— А чего же ты ушла? Нет желания посмотреть?
— Может быть… Потом. — Лида зябко повела плечами: — У тебя нет такого чувства… как будто ты здесь человек второго сорта? Нет такого?..
Кэт удивленно приподняла брови: оказывается, даже Трофимова, которую не баловали вниманием мальчики, чувствует себя тут в чем-то ущемленной. Кэт вдруг стало остро жалко Лидку — ей ведь должны быть не чужды девичьи мечты, хочется с кем-то познакомиться, она, может, ради этого впервые решилась выйти «в свет», оторвалась раз в кои-то веки от учебников. Высунула нос из своей кельи, и на тебе — кругом одни гомосеки!
— Лид, ты извини меня. Я понятия не имела, что Дрон затащит нас в это заведение…
— Ничего, это даже хорошо, — сказала Лида. — Знаешь, я хочу когда-нибудь написать книгу. Не какой-то там женский романчик, а серьезную. Наверное, это смешно звучит, я ведь нигде не бываю, можно сказать, ничего в жизни не видела… — Она немного смешалась, потом закончила твердо: — В общем, спасибо тебе! Сама я никогда не решилась бы прийти в такое место.
Кэт чуть не присвистнула — вот тебе и розовые девичьи мечты! Впрочем, одно другому не мешает.
— Ты даешь! Ты это серьезно? — Лида кивнула. А она, оказывается, ничего девчонка — со стержнем. — Тогда давай завалимся в следующий раз в какое-нибудь хорошее местечко! А то у меня скулы сводит от того, что там будет в твоей книге. Как только деньги появятся…
— Мне родители скоро пришлют денег, — сообщила Лида. Кэт знала, что родители у Лиды работают на околоземной космической обсерватории — что-то связанное с навигационными вычислениями. У Кэт предки были простыми служащими и обитали в Крыму, в Москве жила только бабушка — нестарая еще женщина, завуч средней школы на пенсии. Финансовой поддержки она, естественно, обеспечить внучке не могла, так что Кэт приходилось крутиться самой, с чем она справлялась с переменным успехом.
Они еще поговорили о том, где можно будет побывать для расширения Лидиного кругозора. Кэт предложила модельный салон с виртуальными примерочными. А для повышения интеллектуального уровня Кэт Лида обещала сводить новую подружку на выставку космических технологий, где можно попробовать себя в роли пилота на имитаторе пилотирования.
Тем временем в бильярдную впорхнул Женя, раскрасневшийся, в покосившихся окулярах и с кружкой пива в руке. Затормозив напротив подруг, он поправил очки и подмигнул Лиде:
— Тоже лесбиянка? — Его непосредственность просто умиляла. Однако Кэт это уже порядком надоело, она решила расставить все точки над "i":
— Должна тебя разочаровать — мы нормальной ориентации. — Она знала, что у геев в таких случаях принято говорить «натуралы», но здешняя терминология по отношению к себе ей претила. Кэт не сомневалась, что этим заявлением она на порядок роняет себя в его глазах, но главное для нее было занять подобающую ступень в своих собственных. — Если это тебя не устраивает…
— Ах брось, — отмахнулся Женя, прибавив: — Что же вы — не люди? — Чем окончательно добил Кэт. Однако он не забыл, что обещал ей партию. Тут, кстати, и девушки освободили стол. Вскоре возле него приземлился Женя, обзаведшийся кием.
— Ну что, подружка, приступим? — Он уже выкладывал на сукно шары. Никакой автоматизацией здесь и не пахло — к чему владельцам лишние затраты, посетители ведь и сами не безрукие. Кэт была не против — раз на данном жизненном рубеже все так паршиво, может, она хоть в бильярд научится играть. Все же какая-то польза.
Наука оказалась несложной, к тому же Кэт впервые сумела отвлечься и с удивлением поняла, что ей наконец-то что-то начинает здесь нравиться. Поначалу Женя, прихлебывая пиво, донимал ее различными советами — как надо держать кий, как стоять, как бить, но после того как Кэт, немного поразмыслив, загнала свой шар в лузу от двух бортов, он умолк. Понаблюдав за ней некоторое время молча, он наклонился к ее уху:
— Признайся, подружка, зачем ты меня обманула?
Кэт удивленно обернулась:
— В каком смысле? Если ты насчет ориентации, то я действительно…
— Ты ведь мастерски играешь, — сказал он. — Я бы на тебя ставки делал — а я, уж поверь, в этом кое-что понимаю.
Это раздосадовало Кэт, однако и польстило слегка.
— Ты, наверное, шутишь. Я правда в первый раз играю. — Видя, что он не верит, она добавила: — Зачем мне тебя обманывать?
— Не пудри мне мозги.
Кэт отвернулась от него, пожав плечами, — не верит, и не надо. Подумаешь, проблема! Однако на этот раз она промазала — заронил, паразит, червяка сомнения — нельзя, видите ли, все время попадать, играя в первый раз! Настала Женина очередь, он отставил свою кружку и закружил у бильярда.
А к Кэт подошел высокий седоватый мужчина в светлом костюме. Почему-то Кэт подумала, что он иностранец — по какой-то общей выглажен-ности, что ли? Одежда на нем была хоть и простая, но сразу видно, что недешевая, антигравитационная сбруя отсутствовала. Словом, общее впечатление: человек с витрины супермаркета, что часто бывает свойственно немцам или англичанам, иногда американцам. Наши так не выглядят — не выходит у них эта конфетность, даже перед собственной свадьбой.
— Я наблюдать, как ви играет, девушка, — сказал он, подтвердив свое иностранное гражданство сильным акцентом. — Может ли я предлагать вас партия? С любая ставка, каковой вас устроит.
Кэт слегка растерялась, что не помешало ей заметить, как Женя на том конце стола выпрямился и навострил ушки.
— Вы предлагаете мне сыграть на деньги?.. Но… — Ей неудобно было признаться, что она и кий-то впервые в руках держит. Наверное, этот иностранец надеялся что-то у нее выиграть, и, стоит ему узнать, что поиметь с нее практически нечего, он откажется от своей затеи. — У меня только десять рублей, — честно сказала она.
— Ви думать, что я хотел вас… Как это… Обчистить? — Он рассмеялся заразительно во все тридцать два зуба, однако глаза его словно не имели к этому смеху никакого отношения, что создало у Кэт ощущение не то чтобы неудобства, а какой-то… неправильности, что ли. Зато теперь она не сомневалась, что перед ней американец. — Нет, я не есть такой плохой парень, — сказал он. — Мне понравилось, как ви играть. Я люблю хороший игра за интерес. Без ставки нет интерес. — Он развел руками и повторил: — Приглашать вас сыграть.
— На десятку? — уточнила Кэт. Он кивнул:
— Ви — десять рублей, я — пять долларе. По ваш курс. Ви есть согласный?
Если Кэт была шокирована уже в прихожей, то что говорить о бедной Лиде! Поняв, куда попала, та поначалу вспыхнула, как красный сигнал светофора, а потом стала белее штукатурки на потолке: ни дать ни взять монашка, шедшая в трапезную, а попавшая в секс-шоп. Кэт подумала, что Лида непременно развернется и убежит, однако та, к ее удивлению, осталась — то ли из брезгливого любопытства, то ли из желания полетать на «ангельских крылышках», что и сама Кэт была сделать очень даже не прочь.
Надели флаерсы, залетели в зал, пообвыклись. Не обошлось и без курьезов: стоило им воспарить к потолку, кто-то молоденький неопределенного пола, вертевшийся в воздухе, как полоумная муха, вроде бы нечаянно налетел на Лиду, прокрутил ее кверх тормашками, чмокнул в щеку и был таков.
— Это кто был, мальчик или девочка?.. — растерянно спрашивала Лида, поправляя одежду и пытаясь схватить Кэт за рукав.
— Какая разница. — С этими словами Кэт поймала Лиду за ногу и повлекла ее вниз. Действительно, какое им было дело до местных жопных интересов? Главное — народ здесь прикольный и умеет отрываться от души — так, словно живут последний день. Забыться в разгуле — тоже своего рода терапия, когда хочется бежать от этого мира, не останавливаясь, до тех пор, пока не разорвется сердце.
Дрон Дроныч и его приятель Олег — симпатичный высокий парень, стройный и весь манерный, — оплатив девушкам вход и флаерсы, дальше не очень-то обременял их своим вниманием. Кэт только никак не могла понять, зачем же они их сюда притащили?.. Странное жеманное поведение Олега нашло здесь свое объяснение, Кэт грешным делом подумала: «Может, и Дрон тоже того?.. „Голубой“? Впрочем, какая разница», — отмахнулась она, но настырный червячок продолжал точить, пока она не поняла причину дискомфорта: здесь из-под нее словно убрали пьедестал, она утратила свою законную долю внимания, лишилась привилегий, как будто перестала быть женщиной. В этой ряженой развеселой толпе она ощущала себя одинокой, как еще никогда в жизни.
Оставив Лиду отдыхать и набираться впечатлений на стульчике возле сцены, Кэт отправилась бродить по заведению: заглянула в полупустой бар, не нашла там ничего интересного и зашла в туалетную комнату, «общую для всех девочек», как значилось на двери. Постояла там перед умывальником, тупо глядя на свое отражение в зеркале. В голове, как в заросшем ряской пруду, плавали ленивые тусклые мысли: «За кого меня здесь принимают? На трансвестита я, слава богу, не похожа, так что скорее всего за лесбиянку. И Лидку, разумеется, тоже — мы же с ней вроде как в паре. Обе с ней никому не нужны, вот и дожили…»
— Милочка, у тебя не найдется помады? — Рядом нарисовался нервический парень при очках и в спортивном костюме. На девочку он не смахивал даже отдаленно и, видимо, решил как-то исправить этот дефект матушки-природы. Вообще-то в женском обществе помадой делиться не принято, разве что с близкими подругами. Но откуда ему об этом знать? Кэт достала из сумочки тюбик с помадой, протянула ему.
— Ах, гран мерси! — поблагодарил он и, чуть потеснив ее от зеркала, стал намазывать губы.
«А этот оранжеватый цвет очень ему к лицу», — подумала Кэт, вдруг поймав себя на том, что уже дозрела, чтобы положительно оценивать мужчину с накрашенными губами. Он подался назад, любуясь результатом.
— Тебе идет, — сказала Кэт.
— Да-да, я знаю, это мой цвет, — согласился он, потом тронул ее за плечо и попросил жалобно: — Подари мне ее, пожалуйста! Я давно такую ищу!
— Бери, — кивнула она. Помада была новая, лореалевская, из дорогих, но Кэт сегодня было наплевать на все, в том числе и на собственную жизнь, что уж говорить о какой-то помаде!
— Ой, спасибо! Это просто супер! — С этими словами он спрятал подарок в карман, еще немного полюбовался на себя в зеркало и заявил: — За мной должок! Как ты смотришь на то, чтобы сыграть партейку в бильярд?
Кэт пожала плечами:
— Вообще-то я не умею.
— Пустяки, подружка! Я тебя научу! — Видимо, считая, что согласие получено, он схватил ее за руку и потащил к двери. — Тебя как зовут?
— Катя. Можно Кэт.
— А я Женя.
У выхода из туалетной обжималась парочка — один из них был с виду вроде как мужчина, второй же чертовски походил на женщину — невысокий, хрупкий, с тонкими чертами лица и длинными на-маникюренными ногтями. Может быть, это и была женщина — в порядке исключения?..
— Ах нет-нет, я себе не принадлежу! Я замужем! — защебетала «она» ломким фальцетом, и голос выдал «ее» с головой.
Бильярдная находилась по коридору направо, и оба стола там оказались заняты — за одним играли двое нормальных с виду мужчин, за другим две настоящие женщины. Теперь Кэт поняла, как отличать их от поддельных: если возникает сомнение в половой принадлежности, то перед тобой наверняка мужик. То есть не мужик, конечно, а гомик. А эти две были очевидными женщинами — фигуры, лица и голоса не оставляли в этом сомнений.
Женя куда-то упорхнул, пообещав скоро вернуться, во что Кэт почему-то слабо верилось. «А, плевать! — подумала она. — В случае чего с Лидкой шары погоняем». Тут, кстати, и Лида появилась — заглянула в двери, увидела Кэт, подлетела и села рядом. Кавалеры их так и не объявлялись, что Кэт уже не удивляло: здесь это как-то органично происходит — мальчики с мальчиками, девочки с девочками. Им просто ничего другого не остается.
— Ну как там представление, уже началось? — поинтересовалась Кэт: Дрон что-то говорил о предстоящем шоу, только у Кэт было четкое ощущение, что на сегодня она уже сыта шоу по горло.
— Началось, — тихо ответила Лида. — Ожидается стриптиз.
— А чего же ты ушла? Нет желания посмотреть?
— Может быть… Потом. — Лида зябко повела плечами: — У тебя нет такого чувства… как будто ты здесь человек второго сорта? Нет такого?..
Кэт удивленно приподняла брови: оказывается, даже Трофимова, которую не баловали вниманием мальчики, чувствует себя тут в чем-то ущемленной. Кэт вдруг стало остро жалко Лидку — ей ведь должны быть не чужды девичьи мечты, хочется с кем-то познакомиться, она, может, ради этого впервые решилась выйти «в свет», оторвалась раз в кои-то веки от учебников. Высунула нос из своей кельи, и на тебе — кругом одни гомосеки!
— Лид, ты извини меня. Я понятия не имела, что Дрон затащит нас в это заведение…
— Ничего, это даже хорошо, — сказала Лида. — Знаешь, я хочу когда-нибудь написать книгу. Не какой-то там женский романчик, а серьезную. Наверное, это смешно звучит, я ведь нигде не бываю, можно сказать, ничего в жизни не видела… — Она немного смешалась, потом закончила твердо: — В общем, спасибо тебе! Сама я никогда не решилась бы прийти в такое место.
Кэт чуть не присвистнула — вот тебе и розовые девичьи мечты! Впрочем, одно другому не мешает.
— Ты даешь! Ты это серьезно? — Лида кивнула. А она, оказывается, ничего девчонка — со стержнем. — Тогда давай завалимся в следующий раз в какое-нибудь хорошее местечко! А то у меня скулы сводит от того, что там будет в твоей книге. Как только деньги появятся…
— Мне родители скоро пришлют денег, — сообщила Лида. Кэт знала, что родители у Лиды работают на околоземной космической обсерватории — что-то связанное с навигационными вычислениями. У Кэт предки были простыми служащими и обитали в Крыму, в Москве жила только бабушка — нестарая еще женщина, завуч средней школы на пенсии. Финансовой поддержки она, естественно, обеспечить внучке не могла, так что Кэт приходилось крутиться самой, с чем она справлялась с переменным успехом.
Они еще поговорили о том, где можно будет побывать для расширения Лидиного кругозора. Кэт предложила модельный салон с виртуальными примерочными. А для повышения интеллектуального уровня Кэт Лида обещала сводить новую подружку на выставку космических технологий, где можно попробовать себя в роли пилота на имитаторе пилотирования.
Тем временем в бильярдную впорхнул Женя, раскрасневшийся, в покосившихся окулярах и с кружкой пива в руке. Затормозив напротив подруг, он поправил очки и подмигнул Лиде:
— Тоже лесбиянка? — Его непосредственность просто умиляла. Однако Кэт это уже порядком надоело, она решила расставить все точки над "i":
— Должна тебя разочаровать — мы нормальной ориентации. — Она знала, что у геев в таких случаях принято говорить «натуралы», но здешняя терминология по отношению к себе ей претила. Кэт не сомневалась, что этим заявлением она на порядок роняет себя в его глазах, но главное для нее было занять подобающую ступень в своих собственных. — Если это тебя не устраивает…
— Ах брось, — отмахнулся Женя, прибавив: — Что же вы — не люди? — Чем окончательно добил Кэт. Однако он не забыл, что обещал ей партию. Тут, кстати, и девушки освободили стол. Вскоре возле него приземлился Женя, обзаведшийся кием.
— Ну что, подружка, приступим? — Он уже выкладывал на сукно шары. Никакой автоматизацией здесь и не пахло — к чему владельцам лишние затраты, посетители ведь и сами не безрукие. Кэт была не против — раз на данном жизненном рубеже все так паршиво, может, она хоть в бильярд научится играть. Все же какая-то польза.
Наука оказалась несложной, к тому же Кэт впервые сумела отвлечься и с удивлением поняла, что ей наконец-то что-то начинает здесь нравиться. Поначалу Женя, прихлебывая пиво, донимал ее различными советами — как надо держать кий, как стоять, как бить, но после того как Кэт, немного поразмыслив, загнала свой шар в лузу от двух бортов, он умолк. Понаблюдав за ней некоторое время молча, он наклонился к ее уху:
— Признайся, подружка, зачем ты меня обманула?
Кэт удивленно обернулась:
— В каком смысле? Если ты насчет ориентации, то я действительно…
— Ты ведь мастерски играешь, — сказал он. — Я бы на тебя ставки делал — а я, уж поверь, в этом кое-что понимаю.
Это раздосадовало Кэт, однако и польстило слегка.
— Ты, наверное, шутишь. Я правда в первый раз играю. — Видя, что он не верит, она добавила: — Зачем мне тебя обманывать?
— Не пудри мне мозги.
Кэт отвернулась от него, пожав плечами, — не верит, и не надо. Подумаешь, проблема! Однако на этот раз она промазала — заронил, паразит, червяка сомнения — нельзя, видите ли, все время попадать, играя в первый раз! Настала Женина очередь, он отставил свою кружку и закружил у бильярда.
А к Кэт подошел высокий седоватый мужчина в светлом костюме. Почему-то Кэт подумала, что он иностранец — по какой-то общей выглажен-ности, что ли? Одежда на нем была хоть и простая, но сразу видно, что недешевая, антигравитационная сбруя отсутствовала. Словом, общее впечатление: человек с витрины супермаркета, что часто бывает свойственно немцам или англичанам, иногда американцам. Наши так не выглядят — не выходит у них эта конфетность, даже перед собственной свадьбой.
— Я наблюдать, как ви играет, девушка, — сказал он, подтвердив свое иностранное гражданство сильным акцентом. — Может ли я предлагать вас партия? С любая ставка, каковой вас устроит.
Кэт слегка растерялась, что не помешало ей заметить, как Женя на том конце стола выпрямился и навострил ушки.
— Вы предлагаете мне сыграть на деньги?.. Но… — Ей неудобно было признаться, что она и кий-то впервые в руках держит. Наверное, этот иностранец надеялся что-то у нее выиграть, и, стоит ему узнать, что поиметь с нее практически нечего, он откажется от своей затеи. — У меня только десять рублей, — честно сказала она.
— Ви думать, что я хотел вас… Как это… Обчистить? — Он рассмеялся заразительно во все тридцать два зуба, однако глаза его словно не имели к этому смеху никакого отношения, что создало у Кэт ощущение не то чтобы неудобства, а какой-то… неправильности, что ли. Зато теперь она не сомневалась, что перед ней американец. — Нет, я не есть такой плохой парень, — сказал он. — Мне понравилось, как ви играть. Я люблю хороший игра за интерес. Без ставки нет интерес. — Он развел руками и повторил: — Приглашать вас сыграть.
— На десятку? — уточнила Кэт. Он кивнул:
— Ви — десять рублей, я — пять долларе. По ваш курс. Ви есть согласный?