Скотт Аманда. Ловушка для графа

   – Но мы были в масках!
   – Вы хотите сказать, что никто не узнал Лидию? А как насчет Деверилла? Вы уверены, что можно доверять этому болтуну? Я, например, нисколько не уверен.
   Неожиданно, к неописуемому ужасу Ротвелла, глаза девушки наполнились слезами, и вскоре слезы потоком заструились по щекам.
   – Господи, не плачьте! – находясь в полной растерянности и не сознавая, что делает, он взял девушку за плечи, притянул к себе и позволил выплакаться у себя на груди.

ГЛАВА 10

   Мэгги позволила себе непривычную роскошь быть утешенной. Пожалуй, ей никогда не приходилось плакать у кого-то на груди. Чувство было настолько приятным, что она не сразу нашла в себе силы справиться с эмоциями и высвободиться из объятий Ротвелла. Ей показалось, что на какое-то мгновение он еще теснее прижал ее к груди, как бы не желая отпускать, но затем все же отпустил. Мэгги вынула из манжеты кружевной носовой платочек, вытерла слезы и попыталась собраться с мыслями.
   Прошедшей ночью, лежа без сна, она пришла к выводу, что Ротвелл – единственная надежда на улучшение ситуации в Долине Друмин. Но как убедить в этом его самого? Опыт общения с ним подсказывал – сделать это будет довольно сложно. Может быть, пустить в ход женские чары? Ведь тронули же его слезы, и сейчас во взгляде сквозила озабоченность… Вспомнились и другие нежные взгляды, которые порой ловила на себе. Она знала: новое голубое платье выгодно подчеркивает достоинства фигуры и, судя по всему, Ротвелл тоже это заметил. Что если действительно попытаться сыграть на его чувствах? Ведь Мэгги преследует благую цель. Разве Долина Друмин не стоит того, чтобы ради ее процветания пойти на ухищрения? И все же не хотелось манипулировать Ротвеллом. Хотя девушка была почти уверена в успехе.
   – Мне жаль, что я вас так расстроил, – искренне произнес Ротвелл, не спуская с нее ласкового взгляда. – Но для безопасности я действительно должен отослать Лидию из Лондона. Другого выхода нет. Не опасайтесь, что во всем она обвинит вас, – уверяю, она не станет этого делать. Лидия, как, впрочем, и я, знает: вы не до конца осознавали опасность, которая ей грозит.
   Было очень заманчиво уцепиться за это предположение и поддакнуть – мол, не ведала, что творила. Ротвелл сам вынуждал Мэгги прикинуться невинной овечкой. Признание, что она действовала неосознанно, снимает с нее большую часть вины. Конечно же, Мэгги хотелось, чтобы Ротвелл был о ней лучшего мнения, но ложь во спасение претила. Нет, она ни за что не станет лгать и испытывать свои женские чары!
   Неожиданно из глаз опять полились слезы, но мысль, что они вызваны проявлением сострадания, заставила взять себя в руки. Стараясь избегать его взгляда, Мэгги резко сказала:
   – Сэр, ваш гнев совершенно справедлив, я сознавала, какая опасность грозит Лидии. Только совершеннейшая тупица могла не знать, что Лидии там нечего делать. Даже если бы я не знала, кто будет присутствовать на маскараде, мне было известно, как неодобрительно вы относитесь к якобитам и интересу Лидии к ним. Знала, что посещение Лидией бала вызовет ваш гнев. Но уверяю, действительно не сумела удержать ее от этого желания, как ни старалась. Она была настроена весьма решительно, и я только теперь понимаю, что должна была вовсе отказаться от своего плана. Прошу прощения у вас и принесу извинения Лидии. Но думаю, она не простит, а придет в бешенство от необходимости покинуть Лондон и будет злиться на нас обоих. Да и леди Ротвелл ужасно рассердится.
   Граф шагнул по направлению к ней, но Мэгги предостерегающе подняла руку вверх.
   – Пожалуйста, позвольте закончить. Я чувствую, вы хотите облегчить мою задачу, хотя не понимаю почему. Вы невольно все осложнили, и, я абсолютно уверена, не стали бы мне сочувствовать, если бы знали: я все повторила бы вновь, будь в этом необходимость, – девушка бросила на Ротвелла настороженный взгляд и невольно вздрогнула, увидев, как гневно сузились его глаза и сжались губы. Никакого сочувствия! Его гнев не только не прошел, напротив – разгорался еще сильнее. Но Мэгги ничуть не жалела о своем признании, наоборот, стало легче.
   – Меня не волнуют ни чувства Лидии, ни ваши переживания, как она воспримет весть об отъезде. Она должна уехать в Дербишир для своей же пользы. А что касается чувств моей мачехи, так пусть вас это не волнует. Она поступит так, как я велю. И чем быстрее вы сами покинете Лондон, тем лучше для вас. В любом случае, вы не сможете здесь оставаться после того, как уедет леди Ротвелл. – Немного помолчав, он добавил: – Я сделал все возможное, пытаясь выяснить, что стало с вашей каретой и слугами, но ничего не обнаружил. Преступники постарались замести следы, и поскольку вы не сможете никого опознать, дело можно считать закрытым. Думаю, лучше всего будет, если вы поедете до Дербишира вместе с Лидией, а оттуда отправитесь в Шотландию.
   – Сэр, вы сами отвезете меня домой? – Мэгги затаила дыхание в ожидании ответа.
   – Провожу вас до Дербишира. Во-первых, этого непременно потребует мачеха, но я и сам ни за что не отпущу вас одних. От Дербишира до Шотландии вас будут сопровождать надежные люди.
   – Боюсь, так не пойдет.
   Ротвелл изумленно поднял брови.
   – Прошу прощения?
   – Вас разозлит то, что я скажу, а мне бы этого не хотелось. Но если вы просто отправите меня в Шотландию, мои друзья и семья, то есть те, кто теперь напрямую зависит от вас, будут продолжать страдать. Отправляясь в Лондон, я в душе лелеяла надежду найти способ им помочь. И убедилась – только вы можете облегчить их существование. Теперь эта земля принадлежит вам. И вы несете ответственность за всех, проживающих на ней.
   – Но я не собираюсь помогать диким горцам в борьбе против короля!
   – Я не прошу об этом, – в душе Мэгги затеплилась надежда. Ведь Ротвелл пока не ответил отказом. – Довожу до вашего сведения, что люди, живущие на вашей земле, голодают. Над ними измываются ваши управляющие и местный чиновник, по происхождению шотландец, но предавший свой народ.
   – Он стоит на страже закона.
   – Английского закона. Вы же не знаете, что там творится – установленная арендная плата не мыслимо высока, но весь произвол творится от вашего имени. Возможно, некоторые вещи законны здесь, в Англии, но никогда не будут законны в Шотландии.
   – Должно быть, вы преувеличиваете?
   – Нисколько! Вы знаете, что ваши управляющие жестоко избивают тех, кто не в состоянии платить? Ваши люди докладывают, как они домогаются молодых девушек и заставляют их расплачиваться своим телом? Или для вас это в порядке вещей? Возможно, именно так все происходит и в других ваших поместьях?
   – Вас опять заносит, девочка моя, – сухо произнес Ротвелл. – Каждые три месяца я регулярно получаю отчеты. В них не упоминается ни о каких трудностях, но я знаю, ко многим арендаторам управляющие даже не заезжают, поскольку знают, тем нечем платить. Но ваш отец платит и за них! Для меня остается загадкой, как ему это удается.
   У Мэгги от волнения загорелись щеки, она чувствовала, что невольно подвела Ротвелла к опасной черте, переступить которую ей очень не хотелось.
   – Мой отец платит, чтобы избавить людей от жестокого обращения. Надеюсь, вы не думаете, что вдали от вас управляющие ведут себя как истинные джентльмены. Или вы так наивны?
   Гнев Ротвелла усилился, это было заметно, но, к огромному удивлению девушки, он сохранял спокойствие.
   – Мисс Мак-Друмин, вы испытываете мое терпение. Я не собираюсь ехать в Шотландию, по крайней мере, не в это время года. И не трудитесь меня уговаривать; считаю, мы все обсудили, так что можете идти. Я сам поговорю с Лидией и прошу пока ничего ей не рассказывать. Лучше приготовьтесь к отъезду, – с этими словами он подошел к двери и открыл ее.
   Мэгги поняла: спорить бесполезно, тем более снаружи донеслись голоса Лидии и сэра Дадли, вернувшихся с прогулки, и вышла из библиотеки. При встрече они обменялись с Лидией красноречивыми взглядами. Сэр Дадли сказал:
   – Нед, перед тем как уйти, я должен кое-что с тобой обсудить. Это не займет много времени. Ты не против?
   – Конечно, нет, – отозвался Ротвелл. – Лидия, подожди здесь, а вы, мисс Мак-Друмин, очень меня обяжете, если сейчас же поднимитесь к себе.
   Мэгги прекрасно поняла приказ и была рада, что не ей первой придется сообщить Лидии об отъезде из Лондона. Она послушно зашагала по лестнице, никак не реагируя на звучный шепот Лидии, призывавшей ее вернуться и поговорить.
 
   Ротвелл сразу почувствовал что-то неладное Райдер необычайно долго готовился начать разговор, что было ему несвойственно. Наконец он нерешительно произнес:
   – Мне неприятно об этом говорить, я… прекрасно понимаю, что могу ошибаться, но дело в том, что…
   – Не крути, выкладывай начистоту.
   – Видишь ли, дорогой друг, Лидия кое-что сказала, правда, вскользь и тут же постаралась замять тему. Надо признаться, у нее это отлично получилось, и если бы я был менее опытен в подобных делах, то, возможно, не заметил бы…
   – Райдер! – у Ротвелла уже не хватало терпения.
   – Этот чертов маскарад прошлым вечером, – быстро сказал Райдер. – Я не говорю, что она там была, но ты как-то упоминал, что одно из ее ребячеств – увлечение идеями якобитов и…
   – Лидия – глупышка, вот и все, – перебил Ротвелл. – Я не скажу, что она там была, я не настолько глуп. Но кое в чем должен признаться, хотя это тебе вряд ли понравится.
   – Тогда мне лучше сесть, – Дадли опустился в кресло.
   – Когда ты вернешься домой, твой дворецкий доложит, что вчера вечером я заходил, чтобы попросить домино, – Ротвелл выразительно замолчал, наблюдая за выражением лица Райдера, затем со вздохом добавил: – Хотя я ничего тебе не сказал, у меня были кое-какие предположения, где именно проводится маскарад, и пожелал сам в этом убедиться.
   Райдер поджал губы, но ничем не выдал своих эмоций.
   – Учитывая сегодняшнюю обмолвку Лидии, – ровно произнес он, – думаю, Нед, что понимаю твое решение, но ты попадаешь в зависимость от меня. Ты ходишь по тонкому льду и, если не ошибаюсь, есть еще кое-что, о чем тебе следует рассказать. Фамилия Мак-Друмин довольно необычная, но ты представил свою гостью, словно в ее пребывании в твоем доме нет ничего необычного.
   Ротвелл тяжело вздохнул:
   – Ты собираешься обвинить ее в принадлежности к якобитам, но, позволь напомнить, ее отец чист перед королем, он не был замешан в восстании.
   – Я не столь наивен, чтобы верить в его невиновность. Но, как говорится, не пойман – не вор. Однако присутствие этой девушки в твоем доме может быть для тебя опасным.
   – Она покинет его завтра, так что опасность мне не грозит, – Ротвелл почувствовал облегчение. – Мисс Мак-Друмин приехала просить меня оказать помощь людям ее рода. Более того, она настаивает, чтобы я поехал в Шотландию и убедился, как трудно жить горцам. У нее хватило дерзости обвинить меня, что я ничего не желаю знать об их бедах! Но им некого винить, кроме самих себя, и я попытался убедить ее, что шотландцы жили бы значительно лучше, если бы лучше почитали закон. Завтра отсылаю ее домой. А мачеха и Лидия поедут в родовое поместье. Думаю, для Лидии настало время восстановить знакомство с Дербиширом.
   – Да, пожалуй, ты прав, – согласился Райдер, внимательно глядя на друга. – Но знаешь ли, Нед, я согласен с мисс Мак-Друмин. Похоже, и для тебя настало время познакомиться со своими новыми владениями. Дело в том, что мне крайне необходима подробная информация об обстановке в Северной Шотландии. И довериться я могу только надежному человеку, то есть тебе. Ведь никто, кроме тебя, не сможет объективно оценить ситуацию, без прикрас и ненужного вранья рассказать обо всем, что там творится.
   – Черт бы тебя побрал, – проворчал Ротвелл, неожиданно легко примиряясь с предстоящей поездкой. – А теперь убирайся, мне еще нужно поговорить с Лидией.
   – Должен ли я понимать это как согласие от правиться в Шотландию? – Райдер встал.
   – Да, – Ротвелл вздохнул. – Пришли ко мне сестру.
 
   Мэгги только-только закончила упаковывать те немногие вещи, что у нее были, как дверь с грохотом распахнулась и в комнату вся в слезах ворвалась Лидия. Она изо всех сил хлопнула дверью и пронзительно закричала:
   – Я его ненавижу! – Буквально пролетев через всю комнату, Лидия бросилась в кресло возле окна и, не сдерживая ярости, прокричала: – Дьявол! Я его ненавижу, ненавижу!
   – Лидия, должно быть, ты злишься и на меня. Не нужно меня щадить. Ты имеешь полное право быть в обиде.
   – Твоей вины здесь нет. Уверена, Нед отругал тебя еще хлеще, чем меня, ведь он считает, что как старшая ты должна была меня остановить и не позволить написать записку Томасу. О да, он знает о записке, я сама сказала, когда была вне себя от ярости. Даже не помню, что еще я орала. Этот упрямец не хочет понять – ты не в силах была меня остановить – и поэтому зря набросился на тебя с обвинениями.
   – Я в этом не уверена, – сухо заметила Мэгги.
   – И как только ему удалось обо всем пронюхать! – не унималась Лидия. – Господи, до сих пор не могу опомниться от потрясения, когда увидела его на маскараде. Он предстал перед нами, словно бог мести! – девушка скривила губы. – Впрочем, бог не совсем подходит, дьявол – куда точнее. Ведь он впадает в гнев при виде пылинки на своем рукаве. Бедный Флетчер, его слуга…
   – Лидия, – прервала словесный поток Мэгги. – Не нужно обвинять Неда во всех грехах. Между прочим, он прав, упрекая меня. Если бы не я, ты бы там не оказалась.
   – Но больше всего он разозлился из-за того, что я осмелилась встретиться с Томасом. – Помолчав, Лидия глубокомысленно добавила: – Конечно, Томас тоже был недоволен, но вначале я решила, что он сердится из-за моего появления на балу, и только потом поняла: он беспокоился, что я могу не услышать серенаду, с таким трудом организованную для меня.
   – Лидия, ты не рассказывала лорду Томасу, что видела на балу принца Чарльза?
   – О Господи, нет! Мэгги, как ты могла подумать, что я смогу предать? Никогда! Даже дорогому мне Томасу. И знаешь, я ни словом не обмолвилась сэру Дадли, где мы были вчера вечером.
   – Я и не думала, что ты скажешь, – заверила Мэгги, – а о лорде Томасе спросила только потому, что ты к нему неравнодушна.
   – Нет, я ничего не сказала, но, если честно, чуть не проговорилась, беседуя с сэром Дадли, – призналась девушка. – Но он вряд ли заметил мою оплошность, я так быстро поправилась. Он ничего не заподозрил, иначе наверняка забросал бы меня вопросами, но не стал ни о чем спрашивать. Мэгги, я же понимаю, приезд Чарльза держится в секрете. Даже Неду ничего не сказала. Только представь, Нед находился в одном зале с принцем и не догадывался об этом!
   «Ротвелл тоже вряд ли допускал, что Лидия видела принца, – подумала Мэгги. – Похоже, он был уверен – Лидия непременно разболтала бы об этом всему свету. Но откуда он узнал о Чарльзе?» Заметив любопытный взгляд Лидии, Мэгги поспешно сказала:
   – Дорогая, принц не единственный, кто подвергался опасности в тот вечер. Надеюсь, ты понимаешь, большинство присутствовавших там – якобиты?
   – Конечно! И я одна из них! Нед считает это абсурдом, но в таком случае, он виг^[3], поскольку настроен против британской династии. Джеймс, наверное, тоже присоединился к вигам. Я никогда не слышала, чтобы он высказывался в поддержку Стюартов, а большинство тори, как ты знаешь, сочувствуют якобитам.
   – Дорогая, – Мэгги покачала головой, – быть якобитом совсем не то, что тори или вигом.
   – Господи, я знаю. Люди часто сожалеют о прошлом, когда при них упоминается Джеймс Стюарт, поэтому не согласна с Недом, что якобит – значит, изменник. Ерунда! Я знаю многих уважаемых людей, которые пьют за короля над бокалом с водой. И никто из них не арестован. А Нед поднял панику и отправляет меня в Дербишир, а тебя в Шотландию. И ничего нельзя с этим поделать, потому что он собирается сопровождать нас обеих!
   – Только до Дербишира. Он обещал дать мне надежных провожатых, а сам в Шотландию не поедет.
   Лидия покачала головой.
   – Мэгги, ты путаешь, я отчетливо слышала, как он сказал маме, что глупо упускать такой шанс, находясь так далеко от Лондона, ведь от Дербишира до Шотландии рукой подать. Но мама ответила, что он сошел с ума, если собирается ехать туда в такое время года. А он, в свою очередь, сказал, что это самое подходящее время для охоты.
   Мэгги едва верила своим ушам. Что же заставило Ротвелла изменить решение? Как бы там ни было, похоже, он действительно собирается посетить ее родные края.
   – Значит, он обо всем рассказал твоей матери?
   – Не обо всем, но достаточно, чтобы она запаниковала и набросилась на меня с упреками и обвинениями. Здесь она солидарна с Недом. Но, кажется, ее больше всего рассердило, что приходится уезжать из Лондона в самый неподходящий момент – ведь она так надеялась устроить мою судьбу, выдав замуж за Эвана Кавендиша! Но даже Нед считает его неподходящей для меня партией. А все деньги! Только они привлекают маму в Кавендише. Раз Джеймсу не посчастливилось родиться первым сыном, а я всего лишь женщина, то, по ее мнению, мы можем поправить положение, только вступив в брак с богатыми и титулованными особами. Нас с Джеймсом это нисколько не волнует, но мама просто помешана на этом. Представляю, как до самого Дербишира она замучает нас разговорами!
   Мэгги втайне считала вдову тщеславной и довольно глупой женщиной, которая думает лишь о себе и, пожалуй, о своем любимом Джеймсе. Когда сын был рядом, она посмеивалась над его способностями художника и прямо-таки издевалась над увлечением медициной, но Мэгги заметила, как она не упускала случая похвалиться Джеймсом перед другими, заявляя, что он прекрасный художник, гораздо талантливее Каналетто и «этого ужасного Хогарта», постоянно восторгалась его познаниями в медицине и даже делилась с приятельницами всевозможными средствами для ухода за кожей, которые приносил ее сын.
   Мэгги попыталась немного развеселить подругу и оживленно сказала:
   – Мы поднимем твоей маме настроение, если скажем, что Джеймс, оставаясь в Лондоне, возможно, все же начнет ухаживать за племянницей леди Портленд.
   Лидия кисло улыбнулась и отрицательно покачала головой.
   – Можешь сказать, если хочешь, но вряд ли это ее развеселит. Она знает, если на Джеймса не давить всеми возможными способами, он и палец о палец не ударит, чтобы обратить на себя внимание этой девушки. Знаешь, – она лукаво взглянула на Мэгги, – я собираюсь предложить ему поехать с нами. Вот тогда мама действительно будет довольна, ведь она его обожает, хотя он и не балует ее своим вниманием. Не понимаю, в чем дело? Я с детства старалась быть такой дочерью. Какой, по моему разумению, маме хотелось бы меня видеть, но она почти не обращала на меня внимания, Джеймс всегда был на первом месте. Конечно, его нельзя не любить, и не его вина, что мама его обожает. Мне кажется, Джеймс вообще не придает большого значения подобным вещам.
   – Вряд ли он захочет поехать в Дербишир, – сухо заметила Мэгги. – Твой брат слишком любит город, чтобы покинуть его даже на какое-то время.
   – О, ты не знаешь Джеймса! У него довольно странные наклонности, и он все время ищет, чем бы себя занять. Дело касается не только живописи. Порой он месяцами ездит по окрестностям с доктором Брокелби, и не от желания стать врачом – люди такого положения не становятся врачами, – а просто ему нравится познавать новое. Он много знает, и Нед говорит, что Джеймс с большей пользой провел годы учебы в Итоне и Оксфорде, чем он сам, а Неда никак нельзя назвать глупым. Но всевозможные увлечения Джеймса частенько его раздражают, он считает, что тот занимается не тем, чем надо. Они часто ссорятся, поскольку Джеймс считает, что Нед тоже занимается не тем, чем надо.
   – И все же это не причина, чтобы Джеймс поехал в Дербишир, – вздохнула Мэгги.
   Лидия озорно сверкнула глазами.
   – И тем не менее я попробую его уговорить. Увидишь, у меня получится! Это не так трудно, как ты думаешь. Знаешь, мне кажется, наш дорогой Джеймс положил на тебя глаз.
   – Что за ерунда! – Мэгги ошеломленно уставилась на подругу.
   – А вот и нет! Зачем тогда он пришел на маскарад вместе с Томасом? Более того, ему всегда нравились блондинки, поэтому он и не смотрит в сторону племянницы леди Портленд – она брюнетка. Между прочим, он не раз и не два говорил, что его восхищает твой характер, выгодно отличающий тебя от других женщин. Если этого не достаточно, то не знаю, как еще джентльмен может показать, что леди его заинтересовала.
   Мэгги понимала, в подобных делах Лидию вряд ли можно считать опытной, и решила никак не реагировать на предположения. И впоследствии была очень рада, что промолчала, избежав обсуждения щекотливой темы – к ее огромному удивлению, Джеймс рано утром явился в дом Ротвеллов, готовый тотчас отправиться в Дербишир. Неужели, недоумевала Мэгги, так магически подействовало письмо, посланное Лидией через лакея?
   Девушка заметила, что Ротвелла очень позабавила сложившаяся ситуация. Он первый из всех сидящих за завтраком пришел в себя от удивления, когда Джеймс неожиданно зашел в гостиную.
   – Боже мой, что тебя привело в такую рань?
   Джеймс улыбнулся Лидии, чмокнул в щеку мать.
   – Доброе утро, мама. Ты все еще сердишься? Лидия сообщила мне, что Нед тиранит всю семью и я непременно должен сопровождать вас в поездке. Доброе утро, мисс Мак-Друмин. Надеюсь, вы не очень страдаете от проделок нашей семьи?
   Мэгги не удержалась от приветливой улыбки, но, взглянув на вдову, тут же пожалела об этом. Похоже, Джеймс не только не разрядил обстановку, а еще больше накалил ее, поскольку леди Ротвелл смотрела на девушку весьма неодобрительно.
   – Джеймс, – ее тон был резким, – возможно, ты лучше меня убедишь брата, что совершенно невозможно так внезапно покинуть город.
   Джеймс положил руку на плечо матери.
   – Ты же знаешь, мама, я не имею на Неда ровным счетом никакого влияния, к тому же не уверен, что удастся убедить его взять в поездку меня.
   – Ты действительно хочешь отправиться в поместье? – леди Ротвелл явно не понимала, как можно желать ехать в такую глушь.
   Джеймс пожал плечами:
   – Кто-то должен поднять вам всем настроение. Как я могу сидеть в Лондоне, зная, что вы изнываете от тоски в Дербишире? Кроме того, у меня закончились деньги, и теперь не придется просить их у моего бесчувственного братца.
   – Значит, ты решил сэкономить и проехаться за мой счет, – усмехнулся Ротвелл.
   – Совершенно верно. Нед, можешь мне не верить, но я решил побыть твоим курьером.
   – Если бы я знал, что ты так жаждешь поехать в поместье в это время года, то с радостью предоставил бы тебе возможность отправиться вместо меня.
   Джеймс поднял брови. – Неужели? Благодарю за доверие.
   Ротвелл презрительно фыркнула. Ротвелл, если дело обстоит именно так, не возражаю, чтобы нас проводил Джеймс. А ты можешь спокойно остаться в Лондоне.
   Ротвелл с улыбкой покачал головой.
   – Жаль вас разочаровывать, мадам, я не сомневаюсь, что Джеймс способен проводить вас до поместья, но не думаю, что он способен сделать это против вашей воли. Я затеял все это и чувствую себя обязанным проследить, чтобы путешествие прошло без приключений.
   Конечно, благодарности от леди Ротвелл не последовало, наоборот, она с явным неудовольствием отвернулась от пасынка. Наблюдая за этой сценой, Мэгги сделала вывод, что путешествие вряд ли будет приятным.
   Опасения полностью подтвердились. Недовольство Лидии и ее матери усугубилось отвратительной погодой. Противный мелкий дождь, сопровождавший их всю дорогу после Стивенейджа, явно не способствовал поднятию настроения. На второй день, когда путешественники миновали Стэнфорд и подъехали к деревушке под названием Оукхэм, дождь зарядил еще сильнее.
   Кутаясь в меховую накидку и поглядывая на унылый пейзаж за окном, Мэгги радовалась, что сидит во второй карете рядом с Лидией, а вечно недовольная леди Ротвелл едет в первой вместе с Марией Чел тон, своей горничной – неразговорчивой женщиной средних лет, давно верой и правдой служившей вдове. Накануне леди Ротвелл так ужасно страдала и причитала, жалуясь на головную боль, что Лидия предложила Мэгги пересесть в карету, где ехали Ротвелл и Джеймс, якобы для того, чтобы дать матери возможность отдохнуть.
   Молодые люди убивали время за игрой в пикет и встретили девушек с явным удовольствием. Джеймс пересел на заднее сиденье, освобождая им место, а Ротвелл вышел из кареты и помог подругам забраться внутрь.
   – Не ожидал, что погода будет такой мерзкой, – сказал Джеймс. – Вообще-то, по этим дорогам вполне можно сносно ездить до середины октября, но только если сухо.
   – На дороге полно луж, – вздохнула Лидия. – Вряд ли к вечеру удастся добраться до поместья.
   Джеймс засмеялся.
   – Сегодня мы не доберемся при любой погоде. Осталось более пятидесяти миль, глупышка!
   – Неужели так далеко? Сейчас только половина второго, а Нед добирается туда за два дня. Я надеялась, раз он едет с нами, мы приедем значительно быстрее обычного.