Страница:
Аманда Скотт
Ловушка для графа
ГЛАВА 1
Шотландия, август 1750 г.
Бледная луна медленно плыла по небу, освещая мрачную громадину Карна Одхара. Южные шотландцы называли подобную неполную луну овальной, а горцы, живущие на севере, – луной Мак-Друмина; именно такая луна давала хитрецу достаточно света, чтобы он мог успешно вершить свои, не всегда законные, дела и при этом не попасться на глаза вездесущим английским властям. К полуночи ущербную луну все чаще и чаще начали скрывать гонимые ветром облака, и лишь изредка ее серебристое сияние освещало таинственное деяние, творимое в Большой Долине.
Ветер, вынуждающий облака беспрестанно скользить по небу и несущий заметное похолодание, был недостаточно силен, чтобы разогнать густой туман, стелющийся над Лох-Нессом. Однако время от времени мощным порывом ему удавалось приподнять мглистую завесу над черной сверкающей гладью воды и вызвать на поверхности озера мелкую рябь.
В один из таких моментов лунный свет выхватил из тумана подозрительное шевеление на восточном берегу Лох-Несса, когда десять темных фигур спустились с поросшего густым сосняком склона Карна Одхара и подошли к самой воде. Вскоре облака вновь переместились по ночному небу, и все погрузилось во тьму. Но, хотя луна больше не освещала происходящее на берегу, звуки, доносящиеся оттуда, свидетельствовали: там отнюдь не безлюдно. Легкие всплески воды и глухие удары деревянных предметов частично прерывались негромкими голосами и шорохом раскачиваемых ветром сосен, затем внезапно все стихло – казалось, сама природа давала людям возможность вслушаться в окружающий их мир и вовремя обнаружить присутствие затаившегося поблизости врага.
Мэгги Мак-Друмин стояла возле самой кромки воды и напряженно всматривалась в далекий противоположный берег. Невысокая изящная фигурка словно превратилась в один сплошной нерв, и девушке казалось – вот-вот она почувствует, откуда исходит опасность. Мэгги плотнее закуталась в просторную шерстяную накидку и принюхалась. Аккуратный носик слегка сморщился, словно и впрямь учуял надвигающуюся угрозу, но на самом деле девушка не обнаружила ничего, кроме специфического аромата хвои, настоянной на влажном воздухе, и мускусного запаха лошадей, привязанных неподалеку.
Мэгги не единственная находилась в жутком напряжении – все, кто был на берегу, застыли в тревожном ожидании. Особенно обеспокоенной выглядела молодая хрупкая женщина по имени Кейт. Ее и без того большие глаза казались огромными на маленьком, прозрачном от постоянного недоедания личике. Как и Мэгги, она была блондинкой, но тонкие, очень светлые волосы при свете луны отливали серебром, в то время как волосы Мэгги имели медовый оттенок.
Кейт перехватила взгляд Мэгги и сдавленно пробормотала:
– Если бы ты знала, как мне не нравится стоять здесь на таком открытом месте, – в голосе слышался сильный акцент, присущий жителям гор, и это свидетельствовало, что девушка очень нервничает. Обычно Кейт старательно копировала правильную речь Мэгги, стараясь говорить, как образованные шотландцы. – Зря все это, Мэг, я нутром чувствую: еще до рассвета мы все окажемся в городской тюрьме Инвернеса, можешь мне по верить.
– Ты считаешь нашу затею безумством, глупая девушка? – произнес глава рода Мак-Друминов, приближаясь к ним сзади. Девятому помещику земли Мак-Друминов Эндрю Мак-Друмину, мужчине среднего роста и крепкого телосложения, было под пятьдесят. От всей его фигуры веяло отвагой и смелостью, и ни напудренный парик, ни просторная мантия не могли это скрыть.
Кейт состроила гримасу, и Эндрю улыбнулся ей, показав дыру на месте глазного зуба, выбитого четыре года назад в кровавой битве при Каллодене. Тогда он отделался на редкость легко, зуб – единственная потеря. Кроме того, умудрился вообще остаться незамеченным и окольными путями, по горным тропам, которые знал как свои пять пальцев, увел остатки разбитого в пух и прах клана. До Долины Друмин они добрались так быстро, что власти, как ни старались, не смогли доказать их непосредственное участие в восстании. И хотя Мак-Друмин остался у англичан под подозрением, никто из горцев его не выдал.
Эндрю хитро прищурился и грубовато спросил, в упор глядя на Кейт:
– Думаешь, девочка, я ничего не смыслю в подобных делах?
– Вовсе нет, мой господин. Уверена, вы знаете о таких делах гораздо больше, чем другие.
– Совершенно верно, знаю, – подтвердил он, сверкнув глазами. – Так что, Кейт Мак-Кейн, когда я говорю, что сейчас ты занимаешься гораздо более безопасным делом, чем то, которым занималась несколько месяцев назад, я говорю истинную правду.
Кейт вздернула подбородок, но не осмелилась перечить вслух. Мэгги подавила улыбку; она знала: будь на месте ее отца кто-то другой, осмелившийся упрекнуть Кейт, та взорвалась бы, как пороховая бочка. Но не много найдется смельчаков, отважившихся вызвать гнев Мак-Друмина. Даже ненавистные Кэмпбеллы и проклятые англичане стараются держаться подальше, как только замечают первые признаки его ярости.
Мэгги опять принялась всматриваться в противоположный берег, но различила лишь стены массивного замка. И он, и местность вокруг казались необитаемыми.
– Не надо так щуриться, девочка моя, – улыбнулся Мак-Друмин, – не то на твоем красивом личике появятся морщины. Забирайтесь-ка, девушка, в лодку, они будут здесь с минуты на минуту.
– Но я собиралась грести на пару с Дугалдом! – запротестовала Кейт.
– Еще чего! – отрезал Мак-Друмин. – Дугалд, хотя и кузен, но не в состоянии с тобой справится, а от тебя можно ожидать чего угодно. Так что, мои своевольные и неуправляемые девочки, я лично буду за вами приглядывать. И вы в безопасности, и мне спокойнее. Придержите лодку, парни, он протянул руку Кейт. – Осторожнее, бочки! Присматривайте за ними, девушки. А вы, парни, рассаживайтесь поскорее по лодкам и не отставайте. И помните: мы должны защищать наш груз, словно это золото и рубины!
В голосе послышалась насмешка, и Мэгги увидела улыбки на некоторых лицах. «Нашли время для шуток», – со вздохом подумала она.
Вскоре три длинные лодки быстро заскользили по водной глади. Все молчали, тишину нарушали лишь ритмичные всплески воды да случайные крики птиц. Окружающее казалось призрачным, а туман еще больше подчеркивал таинственность происходящего. «Черные тени, пробирающиеся сквозь серебристую мглу», – подумала Мэгги, глядя на силуэты плывущих сзади. Лодки двигались прямо к неясно возвышающимся стенам замка, и люди не отрывали глаз от спасительного берега, стараясь не думать, что под ними мрачные глубины мистического озера.
– Надеюсь, чудовище сегодня крепко спит, – голос Кейт дрогнул.
Мэгги не верила россказням о чудовище, якобы живущем на дне глубокого озера.
– Единственные монстры, которые еще не спят, – она усмехнулась, – это английские акцизные чиновники и их подхалимы – Кэмпбеллы и Мак-Кензи.
– Я не потерплю богохульства в этой лодке, – твердо произнес Мак-Друмин.
– Я только сказала…
– Ты упомянула проклятых англичан, – прервал Эндрю. – Это равносильно настоящему проклятию. Плевал я на них и их дурных законы. Они без всякой причины могут отобрать землю у тех, кто жил на ней веками, и отдать кому-то своему; требуют такую пошлину, которую никто не в силах заплатить, даже их люди… – Мак-Друмин помолчал и с шумом вздохнул сквозь стиснутые зубы. – Но сейчас не время говорить о подобных бесчинствах. Если так пойдет и дальше, нет нужды разглагольствовать понапрасну.
– Конечно, когда Его высочество… – тихо промолвила Кейт.
– Тс-с, девушка. По воде даже шепот разносится далеко. Ты не должна говорить так открыто.
Мэгги, увидев тревогу на лице Кейт, поспешила ее успокоить:
– Вряд ли кто-нибудь расслышит твои слова, до них долетят только звуки. – Она повернулась к отцу: – Сэр, мы, Мак-Друмины, вскоре должны будем заявить о своей преданности, чтобы об этом стало известно в Лондоне. Чем больше людей его поддержат, тем более успешной будет его миссия.
– Согласен, девочка, но если ты думаешь, что я должен сделать это лично, то глубоко ошибаешься. За мной установлена слежка, и стоит лишь податься в южном направлении, как меня тут же схватят. Имей я сына, он мог бы поехать. Или отправить моего племянника Колина… но нет, – Мак-Друмин шумно вздохнул. – Даже Колин вызовет нежелательный интерес.
Мэгги закусила губу. Ее охватывала досада всякий раз, когда отец скорбел, что у него нет сына. Конечно, он не упрекал дочь за то, что она не мужского пола. Мэгги совсем не чувствовала себя ущемленной. Отец даже подчинился закону, принятому королем Стюартом еще сто лет назад, который обязывал при отсутствии сыновей посылать учиться старшую дочь, чтобы та получила классическое английское образование. В результате Мэгги прожила в Эдинбурге почти шесть лет, лишь изредка приезжая домой на каникулы. Оставалось проучиться еще один год, но восстание сорок пятого года положило этому конец. После победы якобитов при Престонпасе Мак-Друмин счел благоразумным вернуть дочь на север Шотландии, поскольку Эдинбург, несмотря на присутствие в городе наследника Стюартов, остался верен Ганноверской династии, и победа якобитов только усугубила и без того шаткое положение живущих здесь шотландских горцев.
Мэгги нисколько не жалела, что пришлось вернуться. Долина Друмин – ее дом, и она любила его. Эдинбург всегда казался холодным и неприветливым, населенным людьми, ради мира и спокойствия готовыми поступиться своими принципами и преклонять колени перед далеким Ганноверским королем, забыв о клятве верности, принесенной Стюартам. Горцы не такие, их отличает постоянство.
Западный берег был совсем близко, и все разговоры разом прекратились. В полнейшей тишине лодки одна за другой уткнулись в песок. Мужчины тотчас втащили их подальше от берега, прекрасно зная: Лох-Несс, как и многие другие озера в этих краях, подвержен приливам и отливам. Затем занялись бочонками, но едва первый выкатили на берег, как из ближайших кустов выскочили вооруженные люди.
– Стой, где стоишь, Мак-Друмин! – угрожающе загремел чей-то голос. – Это Фергус Кэмпбелл со своими людьми. Мы выполняем поручение констебля из Эдинбурга. Прикажи всем бросить оружие, негодяй!
– Вперед, парни! – заорал Мак-Друмин. – Мы их проучим! Клянусь Богом, они хотят нас облапошить! Уйдите с дороги, девушки, не мешайте защищать свое добро от этих наглых грабителей! Я им покажу, как нападать на Мак-Друмина!
Ему не пришлось долго призывать своих людей – с грозным боевым кличем, размахивая кулаками и дубинками, все бросились на противника. Мэгги мгновенно схватила Кейт за плечи и оттащила в сторону. Все это время она не спускала глаз с отца, боясь, что его могут убить.
– Их же убьют! – взвыла Кейт. — Всех до одного! Мэг, о чем он думает? – Она быстро наклонилась и задрала подол юбки, но Мэгги мгновенно разгадала ее намерения и схватила за руку:
Нет, Кейт, никакого оружия! Ты же знаешь, по закону горцам запрещено носить оружие. Женщин это тоже касается, бестолочь, ты нас всех подвергаешь опасности!
Кейт опустила юбку и, глядя, как Мак-Друмин направо и налево раздает удары, презрительно сказала:
– Подвергаю опасности? Только не я, – она указала на Эндрю, который в этот момент с треском ударил головами друг о друга двух противников и отшвырнул их в стороны. – Должно быть, он рехнулся. Зачем напал на Кэмпбелла и его акцизных чиновников? Наши парни не смогут победить.
Действительно, не победили. И хотя с огромной энергией защищали свои бочонки, тем не менее спустя некоторое время все восемь мужчин, включая самого Мак-Друмина, молча стояли в окружении акцизных чиновников, с ненавистью глядя на человека, бывшего, как и они, шотландцем и горцем, но, в отличие от них, перешедшего на сторону врага.
Дородный темноволосый Фергус Кэмпбелл стоял, широко расставив ноги и сложив на груди мясистые руки. Самодовольный вид говорил, что он упивается своей победой.
– Ну, а теперь скажи, где ты спрятал своих лошадей, Мак-Друмин?
– Фергус, о каких лошадях ты говоришь?
– О тех, старый пройдоха, на которых ты собирался перевозить в Инвернесс эти проклятые бочонки с виски.
Среди людей Мак-Друмина поднялся гневный ропот, но сам он лишь сдвинул на бок парик и глубокомысленно почесал в затылке.
– Ты, конечно, чувствуешь себя храбрецом, приятель, особенно, когда рядом с тобой столько вооруженных людей. Но если думаешь, что я занимаюсь контрабандой виски вместе со своей дочерью и ее прелестной подругой ради, так сказать, собственного удовольствия, то глубоко ошибаешься и делаешь из себя посмешище.
– Черт бы тебя побрал, Мак-Друмин! – взревел Кэмпбелл, – Ты мог бы заниматься этим и со своей больной матерью и прятал бы виски у нее под юбкой!
– Вполне вероятно, Фергус, но сейчас не тот случай. Если сможешь сделать то, что собираешься, делай, но я понятия не имею, о каких лошадях, якобы спрятанных поблизости, ты говоришь. Так что поверь мне на слово и не заставляй этих прелестных девушек мерзнуть на холодном ветру.
Кэмпбелл раздраженно фыркнул и, посовещавшись со своими спутниками, приказал погрузить несколько бочек на имеющихся у них лошадей. Остальной груз было решено оставить на берегу под надежной охраной до тех пор, пока из Инвернесса не будут посланы еще лошади.
До города было не более десяти миль, но, поскольку пришлось идти пешком, они добрались туда в третьем часу ночи. Когда Кэмпбелл привел арестованных к огромной каменной городской тюрьме и дал понять, что собирается их туда заточить, Мак-Друмин вкрадчиво произнес:
– Конечно, это твое право, согласен, но, Фергус, ты должен помнить: моя дочь воспитывалась как истинная леди и ей не пристало находиться в подобном месте. Да и ее подруге тоже, – при этих словах Эндрю ободряюще подмигнул Кейт. – Мне самому не по нраву мысль, что я буду сидеть здесь до утра, тем более, я не сделал ничего противозаконного и не заслуживаю подобного варварского отношения.
Кэмпбелл похлопал рукой по ближайшему бочонку:
– Не сделал ничего противозаконного, а? Это мы еще посмотрим! Подожди, наступит утро и эти бочонки будут вскрыты в присутствии главного шерифа, как того требует закон. Тогда и расскажешь Его милости, как с тобой плохо обращались.
Один из английских чиновников, все это время с интересом разглядывавший Кейт и Мэгги, словно что-то прикидывая в уме, подошел к Кэмпбеллу и прошептал на ухо пару слов. Шотландец зловеще взглянул на молодых женщин и вздохнул с явным облегчением. Повернувшись к Мак-Друмину, проворчал:
– У меня нет полномочий размещать твою дочь и ее подругу в особых условиях. Конечно, тюрьма – неподходящее место для них, но все, что я могу сделать, – это запереть всех вас в одной камере и оставить до утра. По крайней мере, им не придется общаться с другими узниками.
– Я очень благодарен тебе, Фергус Кэмпбелл, – сердечно произнес Мак-Друмин. – Не ожидал, что ты проявишь такое участие.
Кэмпбелл метнул на него подозрительный взгляд, но Мак-Друмин изобразил на лице полнейшую невинность. Спустя пару минут горцы уже сидели в темной камере, единственным источником света в которой служило крохотное окошко, расположенное почти под самым потолком. Сквозь него и проникал слабый лунный свет.
– Отец, мы можем поговорить? – негромко спросила Мэгги.
– Конечно, моя девочка, но не говори ничего, что не предназначено для ушей наших врагов.
Рядом раздалось ворчание Кейт:
– Кто бы ты ни был, немедленно убери свою руку с моей ноги, иначе я отрежу ее и скормлю собакам.
– Парни, без вольностей, – резко произнес Мак-Друмин. – А что касается тебя, Кейт Мак-Кейн, если у тебя есть нечто, способное привести в исполнение твою угрозу, спрячь это подальше. Даже я не смогу тебя защитить, если проклятые англичане заподозрят, что ты носишь при себе оружие.
Хрипловатый мужской голос тут же произнес извинение:
– Я не знал, девушка, что это ты. Извини, задел тебя случайно и совсем не хотел обидеть. Никак не могу улечься на этом каменном полу.
– Всем пора спать, – сказал Мак-Друмин. – Завтра наши мозги должны быть свежими. Постарайтесь, парни, уснуть.
Мэгги считала, что всю ночь не сомкнет глаз – каменный пол был не только холодным, но и сырым, а в камере настолько тесно, что с трудом удалось немного вытянуть ноги. Но отец привлек ее к себе, накрыл своей мантией, и она мгновенно уснула у него на груди и проспала до рассвета. Проснувшись, увидела, что отец еще спит. Сбившийся набок парик закрывал левый глаз, но Мэгги не стала его поправлять, боясь разбудить.
Поблизости кто-то зашевелился и изумленно ахнул.
– О, что же мне делать? – послышался сдавленный голос мужчины, на чьем животе покоилась голова сладко спящей Кейт.
– Ангус, осторожно перебирайся сюда, – прошептал здоровенный парень по имени Дугалд. – Возьми мою куртку и подсунь ей под голову вместо себя. Скорее, у меня есть опасение, что это последний рассвет в твоей жизни.
Ангус с благодарностью свернул куртку, и все, кто уже проснулся, затаив дыхание наблюдали, как он с предельной осторожностью перекладывает голову Кейт, чтобы избавиться от столь щекотливой ситуации.
– Какого черта! – вскинулась Кейт и в ярости уставилась на уползающего в сторону Ангуса. —
Клянусь всеми святыми, наглец, я снесу твою голову…
– Успокойся, девушка, – со смехом сказал проснувшийся Мак-Друмин. – Он не сделал ничего предосудительного. Ты сама не нашла лучшей подушки, чем его теплый живот. Конечно, это лучше холодных камней. Ха-ха-ха!
Остальные ухмыльнулись, но никто не осмеливался расхохотаться, как Мак-Друмин.
Кейт переводила взгляд с одного на другого, и хотя улыбки на лицах постепенно погасли, поняла, что случай весьма позабавил присутствующих в камере. Она вопросительно посмотрела на подругу.
– Да, отец говорит правду, – Мэгги улыбалась. – Ты спала, положив голову на живот бедняги Ангуса. Если бы ты видела выражение его лица, когда он проснулся и увидел это!
Кейт смягчилась.
– Если он признает всю опасность, значит, все в порядке. Предлагаю мир, Ангус, клянусь, я не собираюсь тебя убивать.
– Уф, ты меня успокоила, – с ухмылкой сказал тот и обратился к пареньку, взобравшемуся на широкие плечи Дугалда, чтобы взглянуть в зарешеченное окошко: – Который час?
– Похоже, до восьми еще далеко.
Прошло больше часа, прежде чем их вывели из камеры и все предстали перед шерифом – пухлым джентльменом средних лет, одетым по всей форме и со всеми регалиями. Круглое лицо, обрамленное густо напудренным париком, выглядело несколько бледным, а маленькие голубые глазки за круглыми очками прямо-таки насквозь пронизывали арестованных.
– Мак-Друмин, неужели это ты? – воскликнул шериф, когда глава клана вышел вперед.
– Да, Ваша милость, – жизнерадостно провозгласил Мак-Друмин, оправляя просторную мантию в черно-зеленую клетку и закатывая рукава рубашки цвета шафрана. Создавалось впечатление, что он находится в предвкушении приятной беседы. – Как идут дела у Вашей милости в последнее время?
Шериф вопросительно посмотрел на Кэмпбелла, Мэгги проследила за его взглядом и с трудом сохранила невозмутимое выражение лица, подобающее леди, поскольку только один вид этого негодяя выводил ее из себя. В облике высокого и мощного Фергуса Кэмпбелла было столько высокомерия, что ей захотелось уколоть его булавкой и посмотреть, будет ли он вопить, как простые смертные. Пожалуй, его можно было бы назвать красивым, если бы не это выражение превосходства над всем и вся. Но больше всего Фергус был ненавистен тем, что вместе со своим кланом предал свой народ, перейдя на сторону королевских войск, предугадав победу роялистов при Каллодене.
За несколько последних лет люди из клана Кэмпбеллов совершили бесчисленное количество преступлений против своих же соседей. Убийства и изнасилования чередовались одно за другим. Все до сих пор с содроганием вспоминают убийство гостеприимных Мак-Дональдов из Гленкоу, которых хладнокровно зарезали спящими. По мнению Мэгги, людей хуже Кэмпбелла и быть не могло воришки Мак-Грегоры рядом с ними выглядят чуть ли не святыми.
Размышления Мэгги прервал голос шерифа:
– В чем вы его обвиняете, Кэмпбелл?
– Как, Ваша милость, он же занимается контрабандой виски! И у нас есть доказательства, – категорично заявил Фергус. – Мы поймали их с поличным, когда они бесшумно, словно мыши, перевозили на лодках свой бесценный груз. Кое-кто подбросил нам информацию, мы поджидали их на берегу Лох-Несса и взяли без потерь, хотя они отчаянно дрались и пустили в ход дубинки. У некоторых моих людей серьезные ушибы. Если бы с Мак-Друмином было человек двадцать, они бы нас всех поубивали.
Шериф в упор посмотрел на Мак-Друмина.
– Он говорит правду?
– Да, мыс ними схватились, – подтвердил Эндрю. – Но что еще оставалось делать, когда из кустов выскочила шайка разбойников и попыталась отобрать у нас вполне легальный товар?
– Сэр, значит, вы заплатили за виски полагающуюся пошлину?
Мак-Друмин изумленно вытаращил глаза.
– Боже упаси, Ваша милость! Виски?! О чем вы говорите?!
– Вы только посмотрите на него! – воскликнул Кэмпбелл. – Делает вид, что не понимает, о чем речь. Мак-Друмин, ты кажется забыл, что мы привезли с собой несколько твоих бочонков?
– Ты типичный политикан, Фергус Кэмпбелл, – сердито произнес Мак-Друмин. – Грубый голос, ужасные манеры, полное отсутствие воспитания…
Насколько мне помнится, именно ты заставил нас бросить часть нашего товара на берегу озера. И я нисколько не удивлюсь, если сегодня к полудню он протухнет на солнце.
– Ха! Несколько часов виски не повредят, будет еще крепче, – с издевкой произнес Кэмпбелл. – А ну, кати сюда бочки! Сейчас Его милость посмотрит на так называемый законный товар. И если, Мак-Друмин, ты сейчас же не предъявишь бумагу, что все пошлины уплачены, тебе придется провести в городской тюрьме не одну долгую ночь.
Вскрыли одну из бочек, и в небольшом помещении завоняло так, что многие с отвращением зажали носы. Самодовольная ухмылка разом слетела с лица Кэмпбелла, он шагнул к бочке и заглянул внутрь.
– Сельдь! – Кэмпбелл повернулся к мужчине, вкатившему бочку. – Откуда, черт возьми, ты ее взял?
– Но, сэр, это одна из тех, что мы у них забрали. Вы и сами это видите, сами их помечали, – мужчина указал на красную метку сбоку.
– Кэмпбелл, это твоя метка? – спросил шериф.
– Да, – угрюмо подтвердил тот и гневно взглянул в сторону Мак-Друмина.
Мэгги придала лицу надменное выражение, стараясь не встречаться взглядом с Кейт.
– Так это сельдь? – спросил шериф.
Мак-Друмин кивнул и тяжело вздохнул:
– Да, Ваша милость, сельдь. Но теперь, судя по ужасному запаху, она никуда не годится.
– Но почему ты не сказал Кэмпбеллу, что в бочках селедка?
– Почему не сказал?! – возмущенно воскликнул Мак-Друмин. – А разве они предоставили мне такую возможность, а, Кэмпбелл? Набросились ночью, словно воры, затем вынудили нас и двух невинных девушек тащиться пешком несколько миль! Как будто мы преступники! Они даже не поинтересовались, что у нас в бочках. И я хочу спросить, Ваша милость, разве нельзя честному человеку защитить свою собственность?
Шериф перевел пронзительный взгляд на Кэмпбелла.
– Что ты на это скажешь?
– У них было оружие, Ваша милость…
– Пистолеты, топоры, кинжалы?
– Нет, только дубинки, но…
– Значит, они не нарушали закон. Я прав, Кэмпбелл?
Фергус поморщился и оглянулся на своих людей.
– Да, Ваша милость, но я хотел бы предупредить… – он осекся, увидев жесткий взгляд шерифа. – Я посоветовал бы Мак-Друмину в будущем быть осторожнее, когда он путешествует под покровом ночи, всякое может случиться…
– Конечно, – вмешался Мак-Друмин. – Я как раз об этом толкую. Но прошу прощения, Ваша милость, а кто мне заплатит за протухшую селедку?
Кейт тихо охнула от изумления, а Мэгги от такой наглости отца пришла в состояние неописуемого восторга. Но стоило взглянуть на разъяренное лицо Кэмпбелла, как восторг сменился мрачным предчувствием.
– Думаю, это должно послужить тебе уроком, Мак-Друмин, – сурово произнес шериф. – Кэмпбелл исполнял свой долг, и ты мог бы сразу уточнить, что у тебя за товар, а не бросаться в драку из-за какой-то селедки. Кэмпбелл, ты со своими людьми можешь идти, я не стану заставлять тебя платить Мак-Друмину, но ты тоже должен сделать соответствующие выводы и быть повнимательней.
А Мак-Друмину я сейчас попытаюсь втолковать кое-что, чтобы впредь он не только представлялся, но и называл свой товар.
Шериф строгим взглядом проводил Кэмпбелла и его людей. Как только закрылась дверь, повернулся к Мак-Друмину и выжидающе уставился на него.
– Так как же виски? – вкрадчиво начал он. – Бочонки уже в Инвернессе?
– Да, Ваша милость, доставлены в город по восточному берегу озера. Как и было задумано, мы отвлекли Кэмпбелла на западном берегу, чтобы наши товарищи успели в срок. Ваша доля, должно быть, уже ждет вас на заднем крыльце вашего дома. О, не могу забыть выражение лица Фергуса Кэмпбелла, когда он заглянул в бочку с селедкой! Вот бы нарисовать эту картину! Знатное было бы зрелище!
Шериф нахмурился.
– Эндрю, будь осторожен. Их подозрения с каждым разом усиливаются. Возможно, за тобой будут постоянно следить. Вдруг они поймут, что ты участвуешь в заговоре против короля? Берегись! Нагрянут с обыском, и тебе не отвертеться.
Бледная луна медленно плыла по небу, освещая мрачную громадину Карна Одхара. Южные шотландцы называли подобную неполную луну овальной, а горцы, живущие на севере, – луной Мак-Друмина; именно такая луна давала хитрецу достаточно света, чтобы он мог успешно вершить свои, не всегда законные, дела и при этом не попасться на глаза вездесущим английским властям. К полуночи ущербную луну все чаще и чаще начали скрывать гонимые ветром облака, и лишь изредка ее серебристое сияние освещало таинственное деяние, творимое в Большой Долине.
Ветер, вынуждающий облака беспрестанно скользить по небу и несущий заметное похолодание, был недостаточно силен, чтобы разогнать густой туман, стелющийся над Лох-Нессом. Однако время от времени мощным порывом ему удавалось приподнять мглистую завесу над черной сверкающей гладью воды и вызвать на поверхности озера мелкую рябь.
В один из таких моментов лунный свет выхватил из тумана подозрительное шевеление на восточном берегу Лох-Несса, когда десять темных фигур спустились с поросшего густым сосняком склона Карна Одхара и подошли к самой воде. Вскоре облака вновь переместились по ночному небу, и все погрузилось во тьму. Но, хотя луна больше не освещала происходящее на берегу, звуки, доносящиеся оттуда, свидетельствовали: там отнюдь не безлюдно. Легкие всплески воды и глухие удары деревянных предметов частично прерывались негромкими голосами и шорохом раскачиваемых ветром сосен, затем внезапно все стихло – казалось, сама природа давала людям возможность вслушаться в окружающий их мир и вовремя обнаружить присутствие затаившегося поблизости врага.
Мэгги Мак-Друмин стояла возле самой кромки воды и напряженно всматривалась в далекий противоположный берег. Невысокая изящная фигурка словно превратилась в один сплошной нерв, и девушке казалось – вот-вот она почувствует, откуда исходит опасность. Мэгги плотнее закуталась в просторную шерстяную накидку и принюхалась. Аккуратный носик слегка сморщился, словно и впрямь учуял надвигающуюся угрозу, но на самом деле девушка не обнаружила ничего, кроме специфического аромата хвои, настоянной на влажном воздухе, и мускусного запаха лошадей, привязанных неподалеку.
Мэгги не единственная находилась в жутком напряжении – все, кто был на берегу, застыли в тревожном ожидании. Особенно обеспокоенной выглядела молодая хрупкая женщина по имени Кейт. Ее и без того большие глаза казались огромными на маленьком, прозрачном от постоянного недоедания личике. Как и Мэгги, она была блондинкой, но тонкие, очень светлые волосы при свете луны отливали серебром, в то время как волосы Мэгги имели медовый оттенок.
Кейт перехватила взгляд Мэгги и сдавленно пробормотала:
– Если бы ты знала, как мне не нравится стоять здесь на таком открытом месте, – в голосе слышался сильный акцент, присущий жителям гор, и это свидетельствовало, что девушка очень нервничает. Обычно Кейт старательно копировала правильную речь Мэгги, стараясь говорить, как образованные шотландцы. – Зря все это, Мэг, я нутром чувствую: еще до рассвета мы все окажемся в городской тюрьме Инвернеса, можешь мне по верить.
– Ты считаешь нашу затею безумством, глупая девушка? – произнес глава рода Мак-Друминов, приближаясь к ним сзади. Девятому помещику земли Мак-Друминов Эндрю Мак-Друмину, мужчине среднего роста и крепкого телосложения, было под пятьдесят. От всей его фигуры веяло отвагой и смелостью, и ни напудренный парик, ни просторная мантия не могли это скрыть.
Кейт состроила гримасу, и Эндрю улыбнулся ей, показав дыру на месте глазного зуба, выбитого четыре года назад в кровавой битве при Каллодене. Тогда он отделался на редкость легко, зуб – единственная потеря. Кроме того, умудрился вообще остаться незамеченным и окольными путями, по горным тропам, которые знал как свои пять пальцев, увел остатки разбитого в пух и прах клана. До Долины Друмин они добрались так быстро, что власти, как ни старались, не смогли доказать их непосредственное участие в восстании. И хотя Мак-Друмин остался у англичан под подозрением, никто из горцев его не выдал.
Эндрю хитро прищурился и грубовато спросил, в упор глядя на Кейт:
– Думаешь, девочка, я ничего не смыслю в подобных делах?
– Вовсе нет, мой господин. Уверена, вы знаете о таких делах гораздо больше, чем другие.
– Совершенно верно, знаю, – подтвердил он, сверкнув глазами. – Так что, Кейт Мак-Кейн, когда я говорю, что сейчас ты занимаешься гораздо более безопасным делом, чем то, которым занималась несколько месяцев назад, я говорю истинную правду.
Кейт вздернула подбородок, но не осмелилась перечить вслух. Мэгги подавила улыбку; она знала: будь на месте ее отца кто-то другой, осмелившийся упрекнуть Кейт, та взорвалась бы, как пороховая бочка. Но не много найдется смельчаков, отважившихся вызвать гнев Мак-Друмина. Даже ненавистные Кэмпбеллы и проклятые англичане стараются держаться подальше, как только замечают первые признаки его ярости.
Мэгги опять принялась всматриваться в противоположный берег, но различила лишь стены массивного замка. И он, и местность вокруг казались необитаемыми.
– Не надо так щуриться, девочка моя, – улыбнулся Мак-Друмин, – не то на твоем красивом личике появятся морщины. Забирайтесь-ка, девушка, в лодку, они будут здесь с минуты на минуту.
– Но я собиралась грести на пару с Дугалдом! – запротестовала Кейт.
– Еще чего! – отрезал Мак-Друмин. – Дугалд, хотя и кузен, но не в состоянии с тобой справится, а от тебя можно ожидать чего угодно. Так что, мои своевольные и неуправляемые девочки, я лично буду за вами приглядывать. И вы в безопасности, и мне спокойнее. Придержите лодку, парни, он протянул руку Кейт. – Осторожнее, бочки! Присматривайте за ними, девушки. А вы, парни, рассаживайтесь поскорее по лодкам и не отставайте. И помните: мы должны защищать наш груз, словно это золото и рубины!
В голосе послышалась насмешка, и Мэгги увидела улыбки на некоторых лицах. «Нашли время для шуток», – со вздохом подумала она.
Вскоре три длинные лодки быстро заскользили по водной глади. Все молчали, тишину нарушали лишь ритмичные всплески воды да случайные крики птиц. Окружающее казалось призрачным, а туман еще больше подчеркивал таинственность происходящего. «Черные тени, пробирающиеся сквозь серебристую мглу», – подумала Мэгги, глядя на силуэты плывущих сзади. Лодки двигались прямо к неясно возвышающимся стенам замка, и люди не отрывали глаз от спасительного берега, стараясь не думать, что под ними мрачные глубины мистического озера.
– Надеюсь, чудовище сегодня крепко спит, – голос Кейт дрогнул.
Мэгги не верила россказням о чудовище, якобы живущем на дне глубокого озера.
– Единственные монстры, которые еще не спят, – она усмехнулась, – это английские акцизные чиновники и их подхалимы – Кэмпбеллы и Мак-Кензи.
– Я не потерплю богохульства в этой лодке, – твердо произнес Мак-Друмин.
– Я только сказала…
– Ты упомянула проклятых англичан, – прервал Эндрю. – Это равносильно настоящему проклятию. Плевал я на них и их дурных законы. Они без всякой причины могут отобрать землю у тех, кто жил на ней веками, и отдать кому-то своему; требуют такую пошлину, которую никто не в силах заплатить, даже их люди… – Мак-Друмин помолчал и с шумом вздохнул сквозь стиснутые зубы. – Но сейчас не время говорить о подобных бесчинствах. Если так пойдет и дальше, нет нужды разглагольствовать понапрасну.
– Конечно, когда Его высочество… – тихо промолвила Кейт.
– Тс-с, девушка. По воде даже шепот разносится далеко. Ты не должна говорить так открыто.
Мэгги, увидев тревогу на лице Кейт, поспешила ее успокоить:
– Вряд ли кто-нибудь расслышит твои слова, до них долетят только звуки. – Она повернулась к отцу: – Сэр, мы, Мак-Друмины, вскоре должны будем заявить о своей преданности, чтобы об этом стало известно в Лондоне. Чем больше людей его поддержат, тем более успешной будет его миссия.
– Согласен, девочка, но если ты думаешь, что я должен сделать это лично, то глубоко ошибаешься. За мной установлена слежка, и стоит лишь податься в южном направлении, как меня тут же схватят. Имей я сына, он мог бы поехать. Или отправить моего племянника Колина… но нет, – Мак-Друмин шумно вздохнул. – Даже Колин вызовет нежелательный интерес.
Мэгги закусила губу. Ее охватывала досада всякий раз, когда отец скорбел, что у него нет сына. Конечно, он не упрекал дочь за то, что она не мужского пола. Мэгги совсем не чувствовала себя ущемленной. Отец даже подчинился закону, принятому королем Стюартом еще сто лет назад, который обязывал при отсутствии сыновей посылать учиться старшую дочь, чтобы та получила классическое английское образование. В результате Мэгги прожила в Эдинбурге почти шесть лет, лишь изредка приезжая домой на каникулы. Оставалось проучиться еще один год, но восстание сорок пятого года положило этому конец. После победы якобитов при Престонпасе Мак-Друмин счел благоразумным вернуть дочь на север Шотландии, поскольку Эдинбург, несмотря на присутствие в городе наследника Стюартов, остался верен Ганноверской династии, и победа якобитов только усугубила и без того шаткое положение живущих здесь шотландских горцев.
Мэгги нисколько не жалела, что пришлось вернуться. Долина Друмин – ее дом, и она любила его. Эдинбург всегда казался холодным и неприветливым, населенным людьми, ради мира и спокойствия готовыми поступиться своими принципами и преклонять колени перед далеким Ганноверским королем, забыв о клятве верности, принесенной Стюартам. Горцы не такие, их отличает постоянство.
Западный берег был совсем близко, и все разговоры разом прекратились. В полнейшей тишине лодки одна за другой уткнулись в песок. Мужчины тотчас втащили их подальше от берега, прекрасно зная: Лох-Несс, как и многие другие озера в этих краях, подвержен приливам и отливам. Затем занялись бочонками, но едва первый выкатили на берег, как из ближайших кустов выскочили вооруженные люди.
– Стой, где стоишь, Мак-Друмин! – угрожающе загремел чей-то голос. – Это Фергус Кэмпбелл со своими людьми. Мы выполняем поручение констебля из Эдинбурга. Прикажи всем бросить оружие, негодяй!
– Вперед, парни! – заорал Мак-Друмин. – Мы их проучим! Клянусь Богом, они хотят нас облапошить! Уйдите с дороги, девушки, не мешайте защищать свое добро от этих наглых грабителей! Я им покажу, как нападать на Мак-Друмина!
Ему не пришлось долго призывать своих людей – с грозным боевым кличем, размахивая кулаками и дубинками, все бросились на противника. Мэгги мгновенно схватила Кейт за плечи и оттащила в сторону. Все это время она не спускала глаз с отца, боясь, что его могут убить.
– Их же убьют! – взвыла Кейт. — Всех до одного! Мэг, о чем он думает? – Она быстро наклонилась и задрала подол юбки, но Мэгги мгновенно разгадала ее намерения и схватила за руку:
Нет, Кейт, никакого оружия! Ты же знаешь, по закону горцам запрещено носить оружие. Женщин это тоже касается, бестолочь, ты нас всех подвергаешь опасности!
Кейт опустила юбку и, глядя, как Мак-Друмин направо и налево раздает удары, презрительно сказала:
– Подвергаю опасности? Только не я, – она указала на Эндрю, который в этот момент с треском ударил головами друг о друга двух противников и отшвырнул их в стороны. – Должно быть, он рехнулся. Зачем напал на Кэмпбелла и его акцизных чиновников? Наши парни не смогут победить.
Действительно, не победили. И хотя с огромной энергией защищали свои бочонки, тем не менее спустя некоторое время все восемь мужчин, включая самого Мак-Друмина, молча стояли в окружении акцизных чиновников, с ненавистью глядя на человека, бывшего, как и они, шотландцем и горцем, но, в отличие от них, перешедшего на сторону врага.
Дородный темноволосый Фергус Кэмпбелл стоял, широко расставив ноги и сложив на груди мясистые руки. Самодовольный вид говорил, что он упивается своей победой.
– Ну, а теперь скажи, где ты спрятал своих лошадей, Мак-Друмин?
– Фергус, о каких лошадях ты говоришь?
– О тех, старый пройдоха, на которых ты собирался перевозить в Инвернесс эти проклятые бочонки с виски.
Среди людей Мак-Друмина поднялся гневный ропот, но сам он лишь сдвинул на бок парик и глубокомысленно почесал в затылке.
– Ты, конечно, чувствуешь себя храбрецом, приятель, особенно, когда рядом с тобой столько вооруженных людей. Но если думаешь, что я занимаюсь контрабандой виски вместе со своей дочерью и ее прелестной подругой ради, так сказать, собственного удовольствия, то глубоко ошибаешься и делаешь из себя посмешище.
– Черт бы тебя побрал, Мак-Друмин! – взревел Кэмпбелл, – Ты мог бы заниматься этим и со своей больной матерью и прятал бы виски у нее под юбкой!
– Вполне вероятно, Фергус, но сейчас не тот случай. Если сможешь сделать то, что собираешься, делай, но я понятия не имею, о каких лошадях, якобы спрятанных поблизости, ты говоришь. Так что поверь мне на слово и не заставляй этих прелестных девушек мерзнуть на холодном ветру.
Кэмпбелл раздраженно фыркнул и, посовещавшись со своими спутниками, приказал погрузить несколько бочек на имеющихся у них лошадей. Остальной груз было решено оставить на берегу под надежной охраной до тех пор, пока из Инвернесса не будут посланы еще лошади.
До города было не более десяти миль, но, поскольку пришлось идти пешком, они добрались туда в третьем часу ночи. Когда Кэмпбелл привел арестованных к огромной каменной городской тюрьме и дал понять, что собирается их туда заточить, Мак-Друмин вкрадчиво произнес:
– Конечно, это твое право, согласен, но, Фергус, ты должен помнить: моя дочь воспитывалась как истинная леди и ей не пристало находиться в подобном месте. Да и ее подруге тоже, – при этих словах Эндрю ободряюще подмигнул Кейт. – Мне самому не по нраву мысль, что я буду сидеть здесь до утра, тем более, я не сделал ничего противозаконного и не заслуживаю подобного варварского отношения.
Кэмпбелл похлопал рукой по ближайшему бочонку:
– Не сделал ничего противозаконного, а? Это мы еще посмотрим! Подожди, наступит утро и эти бочонки будут вскрыты в присутствии главного шерифа, как того требует закон. Тогда и расскажешь Его милости, как с тобой плохо обращались.
Один из английских чиновников, все это время с интересом разглядывавший Кейт и Мэгги, словно что-то прикидывая в уме, подошел к Кэмпбеллу и прошептал на ухо пару слов. Шотландец зловеще взглянул на молодых женщин и вздохнул с явным облегчением. Повернувшись к Мак-Друмину, проворчал:
– У меня нет полномочий размещать твою дочь и ее подругу в особых условиях. Конечно, тюрьма – неподходящее место для них, но все, что я могу сделать, – это запереть всех вас в одной камере и оставить до утра. По крайней мере, им не придется общаться с другими узниками.
– Я очень благодарен тебе, Фергус Кэмпбелл, – сердечно произнес Мак-Друмин. – Не ожидал, что ты проявишь такое участие.
Кэмпбелл метнул на него подозрительный взгляд, но Мак-Друмин изобразил на лице полнейшую невинность. Спустя пару минут горцы уже сидели в темной камере, единственным источником света в которой служило крохотное окошко, расположенное почти под самым потолком. Сквозь него и проникал слабый лунный свет.
– Отец, мы можем поговорить? – негромко спросила Мэгги.
– Конечно, моя девочка, но не говори ничего, что не предназначено для ушей наших врагов.
Рядом раздалось ворчание Кейт:
– Кто бы ты ни был, немедленно убери свою руку с моей ноги, иначе я отрежу ее и скормлю собакам.
– Парни, без вольностей, – резко произнес Мак-Друмин. – А что касается тебя, Кейт Мак-Кейн, если у тебя есть нечто, способное привести в исполнение твою угрозу, спрячь это подальше. Даже я не смогу тебя защитить, если проклятые англичане заподозрят, что ты носишь при себе оружие.
Хрипловатый мужской голос тут же произнес извинение:
– Я не знал, девушка, что это ты. Извини, задел тебя случайно и совсем не хотел обидеть. Никак не могу улечься на этом каменном полу.
– Всем пора спать, – сказал Мак-Друмин. – Завтра наши мозги должны быть свежими. Постарайтесь, парни, уснуть.
Мэгги считала, что всю ночь не сомкнет глаз – каменный пол был не только холодным, но и сырым, а в камере настолько тесно, что с трудом удалось немного вытянуть ноги. Но отец привлек ее к себе, накрыл своей мантией, и она мгновенно уснула у него на груди и проспала до рассвета. Проснувшись, увидела, что отец еще спит. Сбившийся набок парик закрывал левый глаз, но Мэгги не стала его поправлять, боясь разбудить.
Поблизости кто-то зашевелился и изумленно ахнул.
– О, что же мне делать? – послышался сдавленный голос мужчины, на чьем животе покоилась голова сладко спящей Кейт.
– Ангус, осторожно перебирайся сюда, – прошептал здоровенный парень по имени Дугалд. – Возьми мою куртку и подсунь ей под голову вместо себя. Скорее, у меня есть опасение, что это последний рассвет в твоей жизни.
Ангус с благодарностью свернул куртку, и все, кто уже проснулся, затаив дыхание наблюдали, как он с предельной осторожностью перекладывает голову Кейт, чтобы избавиться от столь щекотливой ситуации.
– Какого черта! – вскинулась Кейт и в ярости уставилась на уползающего в сторону Ангуса. —
Клянусь всеми святыми, наглец, я снесу твою голову…
– Успокойся, девушка, – со смехом сказал проснувшийся Мак-Друмин. – Он не сделал ничего предосудительного. Ты сама не нашла лучшей подушки, чем его теплый живот. Конечно, это лучше холодных камней. Ха-ха-ха!
Остальные ухмыльнулись, но никто не осмеливался расхохотаться, как Мак-Друмин.
Кейт переводила взгляд с одного на другого, и хотя улыбки на лицах постепенно погасли, поняла, что случай весьма позабавил присутствующих в камере. Она вопросительно посмотрела на подругу.
– Да, отец говорит правду, – Мэгги улыбалась. – Ты спала, положив голову на живот бедняги Ангуса. Если бы ты видела выражение его лица, когда он проснулся и увидел это!
Кейт смягчилась.
– Если он признает всю опасность, значит, все в порядке. Предлагаю мир, Ангус, клянусь, я не собираюсь тебя убивать.
– Уф, ты меня успокоила, – с ухмылкой сказал тот и обратился к пареньку, взобравшемуся на широкие плечи Дугалда, чтобы взглянуть в зарешеченное окошко: – Который час?
– Похоже, до восьми еще далеко.
Прошло больше часа, прежде чем их вывели из камеры и все предстали перед шерифом – пухлым джентльменом средних лет, одетым по всей форме и со всеми регалиями. Круглое лицо, обрамленное густо напудренным париком, выглядело несколько бледным, а маленькие голубые глазки за круглыми очками прямо-таки насквозь пронизывали арестованных.
– Мак-Друмин, неужели это ты? – воскликнул шериф, когда глава клана вышел вперед.
– Да, Ваша милость, – жизнерадостно провозгласил Мак-Друмин, оправляя просторную мантию в черно-зеленую клетку и закатывая рукава рубашки цвета шафрана. Создавалось впечатление, что он находится в предвкушении приятной беседы. – Как идут дела у Вашей милости в последнее время?
Шериф вопросительно посмотрел на Кэмпбелла, Мэгги проследила за его взглядом и с трудом сохранила невозмутимое выражение лица, подобающее леди, поскольку только один вид этого негодяя выводил ее из себя. В облике высокого и мощного Фергуса Кэмпбелла было столько высокомерия, что ей захотелось уколоть его булавкой и посмотреть, будет ли он вопить, как простые смертные. Пожалуй, его можно было бы назвать красивым, если бы не это выражение превосходства над всем и вся. Но больше всего Фергус был ненавистен тем, что вместе со своим кланом предал свой народ, перейдя на сторону королевских войск, предугадав победу роялистов при Каллодене.
За несколько последних лет люди из клана Кэмпбеллов совершили бесчисленное количество преступлений против своих же соседей. Убийства и изнасилования чередовались одно за другим. Все до сих пор с содроганием вспоминают убийство гостеприимных Мак-Дональдов из Гленкоу, которых хладнокровно зарезали спящими. По мнению Мэгги, людей хуже Кэмпбелла и быть не могло воришки Мак-Грегоры рядом с ними выглядят чуть ли не святыми.
Размышления Мэгги прервал голос шерифа:
– В чем вы его обвиняете, Кэмпбелл?
– Как, Ваша милость, он же занимается контрабандой виски! И у нас есть доказательства, – категорично заявил Фергус. – Мы поймали их с поличным, когда они бесшумно, словно мыши, перевозили на лодках свой бесценный груз. Кое-кто подбросил нам информацию, мы поджидали их на берегу Лох-Несса и взяли без потерь, хотя они отчаянно дрались и пустили в ход дубинки. У некоторых моих людей серьезные ушибы. Если бы с Мак-Друмином было человек двадцать, они бы нас всех поубивали.
Шериф в упор посмотрел на Мак-Друмина.
– Он говорит правду?
– Да, мыс ними схватились, – подтвердил Эндрю. – Но что еще оставалось делать, когда из кустов выскочила шайка разбойников и попыталась отобрать у нас вполне легальный товар?
– Сэр, значит, вы заплатили за виски полагающуюся пошлину?
Мак-Друмин изумленно вытаращил глаза.
– Боже упаси, Ваша милость! Виски?! О чем вы говорите?!
– Вы только посмотрите на него! – воскликнул Кэмпбелл. – Делает вид, что не понимает, о чем речь. Мак-Друмин, ты кажется забыл, что мы привезли с собой несколько твоих бочонков?
– Ты типичный политикан, Фергус Кэмпбелл, – сердито произнес Мак-Друмин. – Грубый голос, ужасные манеры, полное отсутствие воспитания…
Насколько мне помнится, именно ты заставил нас бросить часть нашего товара на берегу озера. И я нисколько не удивлюсь, если сегодня к полудню он протухнет на солнце.
– Ха! Несколько часов виски не повредят, будет еще крепче, – с издевкой произнес Кэмпбелл. – А ну, кати сюда бочки! Сейчас Его милость посмотрит на так называемый законный товар. И если, Мак-Друмин, ты сейчас же не предъявишь бумагу, что все пошлины уплачены, тебе придется провести в городской тюрьме не одну долгую ночь.
Вскрыли одну из бочек, и в небольшом помещении завоняло так, что многие с отвращением зажали носы. Самодовольная ухмылка разом слетела с лица Кэмпбелла, он шагнул к бочке и заглянул внутрь.
– Сельдь! – Кэмпбелл повернулся к мужчине, вкатившему бочку. – Откуда, черт возьми, ты ее взял?
– Но, сэр, это одна из тех, что мы у них забрали. Вы и сами это видите, сами их помечали, – мужчина указал на красную метку сбоку.
– Кэмпбелл, это твоя метка? – спросил шериф.
– Да, – угрюмо подтвердил тот и гневно взглянул в сторону Мак-Друмина.
Мэгги придала лицу надменное выражение, стараясь не встречаться взглядом с Кейт.
– Так это сельдь? – спросил шериф.
Мак-Друмин кивнул и тяжело вздохнул:
– Да, Ваша милость, сельдь. Но теперь, судя по ужасному запаху, она никуда не годится.
– Но почему ты не сказал Кэмпбеллу, что в бочках селедка?
– Почему не сказал?! – возмущенно воскликнул Мак-Друмин. – А разве они предоставили мне такую возможность, а, Кэмпбелл? Набросились ночью, словно воры, затем вынудили нас и двух невинных девушек тащиться пешком несколько миль! Как будто мы преступники! Они даже не поинтересовались, что у нас в бочках. И я хочу спросить, Ваша милость, разве нельзя честному человеку защитить свою собственность?
Шериф перевел пронзительный взгляд на Кэмпбелла.
– Что ты на это скажешь?
– У них было оружие, Ваша милость…
– Пистолеты, топоры, кинжалы?
– Нет, только дубинки, но…
– Значит, они не нарушали закон. Я прав, Кэмпбелл?
Фергус поморщился и оглянулся на своих людей.
– Да, Ваша милость, но я хотел бы предупредить… – он осекся, увидев жесткий взгляд шерифа. – Я посоветовал бы Мак-Друмину в будущем быть осторожнее, когда он путешествует под покровом ночи, всякое может случиться…
– Конечно, – вмешался Мак-Друмин. – Я как раз об этом толкую. Но прошу прощения, Ваша милость, а кто мне заплатит за протухшую селедку?
Кейт тихо охнула от изумления, а Мэгги от такой наглости отца пришла в состояние неописуемого восторга. Но стоило взглянуть на разъяренное лицо Кэмпбелла, как восторг сменился мрачным предчувствием.
– Думаю, это должно послужить тебе уроком, Мак-Друмин, – сурово произнес шериф. – Кэмпбелл исполнял свой долг, и ты мог бы сразу уточнить, что у тебя за товар, а не бросаться в драку из-за какой-то селедки. Кэмпбелл, ты со своими людьми можешь идти, я не стану заставлять тебя платить Мак-Друмину, но ты тоже должен сделать соответствующие выводы и быть повнимательней.
А Мак-Друмину я сейчас попытаюсь втолковать кое-что, чтобы впредь он не только представлялся, но и называл свой товар.
Шериф строгим взглядом проводил Кэмпбелла и его людей. Как только закрылась дверь, повернулся к Мак-Друмину и выжидающе уставился на него.
– Так как же виски? – вкрадчиво начал он. – Бочонки уже в Инвернессе?
– Да, Ваша милость, доставлены в город по восточному берегу озера. Как и было задумано, мы отвлекли Кэмпбелла на западном берегу, чтобы наши товарищи успели в срок. Ваша доля, должно быть, уже ждет вас на заднем крыльце вашего дома. О, не могу забыть выражение лица Фергуса Кэмпбелла, когда он заглянул в бочку с селедкой! Вот бы нарисовать эту картину! Знатное было бы зрелище!
Шериф нахмурился.
– Эндрю, будь осторожен. Их подозрения с каждым разом усиливаются. Возможно, за тобой будут постоянно следить. Вдруг они поймут, что ты участвуешь в заговоре против короля? Берегись! Нагрянут с обыском, и тебе не отвертеться.