Страница:
– О… я тоже всю жизнь мечтал о полетах! – выдавил из себя Салтан, пытаясь украдкой высморкать нос.
Ох и не нравилась Бабарихе отведенная ей горенка. Стеночки тоненькие, деревянные, любой шум тут же соседям слышен будет. А кто они, эти соседи? Бог ведает!
Бабариха вышла в коридор, огляделась и прильнула ухом к ближайшей замочной скважине. Кажись, тишина. Она взялась за ручку и осторожно потянула дверь на себя.
Дверь заскрипела.
Едва не заорав, Бабариха отпрянула за угол и замерла с сильно бьющимся сердцем.
Никто не выскочил навстречу с горящей свечой, ничей топот не нарушил тишины. Бабариха на цыпочках вернулась к двери и заглянула в образовавшуюся щелку. Струящийся с улицы лунный свет помог разглядеть длинные ряды полок, печь и красующийся на ней набор чугунных утюгов. Гладильная!
Бабариха плотно затворила дверь и, кипя негодованием, вернулась к себе. Это ж надо додуматься: поселили царскую тещу рядом с гладилкой, как простую бабу, находящуюся в услужении! Ну, я им это припомню…
Хотя если здраво рассудить, то совсем неплохо, что за стеной оказалось нежилое помещение. Можно не опасаться, что чужие уши уловят что-нибудь, для них не предназначенное. Лишь бы не занесла кого нелегкая в ее дверь по делу неожиданному али по ошибке…
Бабариха обвела взглядом свою горенку. Да, обстановка небогата. Всей мебели – кровать, табурет колченогий да сундук сосновый, железом окованный. Впрочем, сундук-то как раз сгодится. Бабка попыталась сдвинуть его с места. Нейдет, зараза! Пришлось упереться в стену ногами и в таком непочтенном положении пихать сундук пядь за пядью. Пыхтя и потея, упрямая бабка подогнала тяжкий груз к самой двери. Всё! Теперь даже богатырям не удастся ее неожиданно распахнуть!
Бабуля утерлась платочком. На ее лице постепенно проступило выражение умиротворенности. Тяжкие испытания остались позади, пришло время получить награду за труды. Пошарив за пазухой, Бабариха вышла на середину комнаты и расстелила на полу… вышитую скатерку.
– Хочу кувшин зелена вина! Серебряный, – уточнила она и в ожидании уселась на сундук. Ничего не происходило. Бабариха слегка обеспокоилась.
– Эй, как там тебя звать-величать? Скатерть-самобранка, пусть сию секунду появится передо мной кувшин зелена вина, заморского, хреческого, из царских подвалов.
Бабка напряженно уставилась на расшитую узорами машину времени. Та не реагировала.
– Эй ты, тряпка половая! Совсем обнаглела али заказа не поняла?
Бабариха задумалась. По всему выходило, что где-то она допустила ошибку. А если возможности самобранки ограничены и провизией она попросту не занимается?
– Ладно, нет вина – и не надобно. Денег дай! Скажем, три мерки золота. А лучше четыре. – Бабариха с надеждой вперила взгляд в вышитого петуха. Никакого ответа. Но ведь она своими глазами видела, как из скатерки появлялись… стоп. То-то и оно, что не появлялись, а исчезали! Сначала изумруды Лебеди, за ними доспехи богатырей…
– Верни то, что взяла! – крикнула Бабариха и вдруг заткнула рот кулаком: что, если сейчас перед ней явится ухмыляющаяся Повариха?
– Нет, нет, слышь, я перепутала… – в панике затараторила бабка. Впрочем, скатерке было безразлично.
Наверно, нужно сказать волшебное слово. Бабариха собралась с духом и выдавила:
– Слышь, пожалуйста… – Скатерку не проняло.
– Ах ты, чертова тряпица, так тебя и разэтак! – завизжала Бабариха, осыпая машину времени отборнейшим древнерусским матом. Но даже эти воистину волшебные слова остались без ответа. Обезумев от разочарования, бабка схватила скатерку и начала ее ожесточенно трясти, мять, выжимать и выкручивать. Всполошенные пылинки закружились по комнате. Бабариха пробовала материю на зуб, терла, топтала и выколачивала лаптем. Наконец она подскочила к тусклой лампадке и долго изучала скатерку на просвет. Драгоценностей внутри видно не было.
Притомившись, бабка снова опустилась на сундук. Эх, горе горькое, доля тяжкая… Не видать ей в жизни счастья! В кои-то веки попала в руки скатерть-самобранка, да и та бракованная… Бабариха внезапно замерла. Самобранка! Однако это вам не самодавалка!
Но какой может быть смысл в такой вещице? Непонятно. А может, в нее, как в шкаф, можно складывать добро на хранение?
Бабариха настороженно обошла скатерку кругом. Интересно, нет ли у нее привычки кидаться на предметы самостоятельно?
После некоторых раздумий Бабариха решилась пожертвовать парадной обувкой.
– На, подавись! – крикнула она, швыряя в петуха правый лапоть. – Не нравится? Держи второй! И платок забирай! И гребенку!
Куча не востребованных привередливой скатеркой вещей всё росла. Бабка вспомнила, что Повариха, прежде чем скрыться, зачем-то ощупывала узоры. Опустившись на колени, она принялась ползать по вышитым цветам, жалобно подвывая и колотясь головой об пол. Наконец она затихла.
Красный глаз петуха насмешливо поблескивал в лунном свете. «Издевается», – равнодушно подумала Бабариха. Петух подмигнул – и вдруг разразился звонким хохотом. «Разбежалась, карга старая! – корчилась от смеха Повариха, выглядывая из-за тугого гребешка. – Так я и отдам тебе свои сокровища!»
Гребешок стал наливаться на глазах – и вдруг вспыхнул ярким пламенем. Закричав, Бабариха подскочила – и проснулась.
Скатерка безучастно валялась на полу. Наваленное старухой добро было в целости и сохранности. Обувшись и приведя себя в порядок, Бабариха туго скатала непокорную скатерку и утрамбовала ее в жестяную коробку из-под заморского печенья.
– Значит, не хочешь делиться? – недобро усмехнулась она, представив нахальную физиономию Поварихи. – Ну и сиди тут веки вечные!
Сунув коробку за пазуху, Бабариха отволокла кованый сундук в сторонку и решительно двинулась в ночь.
Где же был в это время наш отважный детектив? Почему пропустил сенсационное появление шкуры недобитого дракона? Как мог прозевать дерзкую кражу ратных доспехов, отлет Поварихи и, что еще ужаснее, исчезновение бесценной скатерки? Ох уж эта Сонька! Она и в единственном экземпляре десятерых стоила, а уж раздвоившись, развила поистине вулканическую деятельность! Исполненный ответственности за судьбы учеников, Птенчиков в это время успел лишь допросить в башне Егора Гвидонова…
К разговору он готовился тщательно. Разложил в хронологическом порядке все известные ему факты, проверил на прочность логические взаимосвязи и взвесил вероятности ошибочных толкований. Егор был ему симпатичен, однако Птенчиков жестоко отсек личные эмоции от оценки ситуации. Выводы обнадеживали. Однако вся практика детективных расследований свидетельствовала, что умозрительные заключения необходимо подтверждать вескими доказательствами.
Птенчиков вошел в камеру с видом строгим и неприступным. Егор радостно вскочил ему навстречу, однако, натолкнувшись на холодный взгляд прищуренных глаз, замер в нерешительности.
– Здравствуйте, Иван Иванович.
– Здравствуй, Егор. Как самочувствие?
– Ничего, спасибо. Плечи вот только облезают.
– Ну, это пустяки. – Птенчиков немного помолчал. – А я вот пытать тебя пришел. На предмет местонахождения краденого.
Егор резко выпрямился, будто получил пощечину.
– Ах, ну да. Извините, сразу не сообразил. А ведь Варя успела вполне доходчиво обрисовать мое положение. Вор и подонок… Что ж, пытайте, ваше право.
– Егор…
– С отребьем, вроде меня, в древности не церемонились. Сам напросился: если построил машину времени, изволь соблюдай правила игры!
– Ты позволишь мне хоть слово вставить? – вежливо осведомился Птенчиков.
– Разумеется. Вы – начальник, я – фуфло.
– Нет, ты невыносим! Попробуй на секунду остановить поток самоуничижения и осознать, что я сейчас скажу. – Иван строго посмотрел в серые упрямые глаза. – Итак, я пришел тебя пытать. Выжигание болевых точек волшебным огнем – жуткая процедура. Стражники внизу будут сильно удивлены, если мой пленник выдержит истязание без единого звука. Так что немедленно начинай орать.
– Как орать? – растерялся Гвидонов.
– Дурным голосом. Ну, например… ААААААА!!!!!!!
– Ой, – зажал уши Егор.
– Что, слабо? – усмехнулся учитель.
– Отчего же… ОЙ-ЁЁЁЁЁЁ!!!!!!!! – развил предложенную тему ученик. – Ну как, сойдет?
Птенчиков потер виски.
– Неплохо, неплохо. Предлагаю взять интервал в три минуты. Ну, а теперь рассказывай.
– О чем рассказывать-то?
– Обо всём по порядку.
– Ну, если по порядку… – Егор задумался. – Очень мне нравится Варя Сыроежкина. Давно нравится, еще с первого класса. А диагностический компьютер определил нас в разные группы репродуктивно-семейного благоприятствования. Не знаю, может, я так и смирился бы с объективными обстоятельствами, но когда мы начали репетировать спектакль… Не могу объяснить! Я представлял себя Русланом, и в один прекрасный момент всё вдруг смешалось: сказка и действительность, лирические образы и реальные личности. Я так остро чувствовал, что готов отдать жизнь за свою Людмилу, готов совершить любой подвиг, лишь бы увидеть ее улыбку! Моя Людмила, моя Варя… Я понял, что люблю ее и мне совершенно наплевать на рекомендации компьютера! Но какой подвиг можно совершить в наше скучное, рациональное время? Я долго думал и наконец решил одолжить для Вариной премьеры чудесный венец царицы Лебеди… ААААААА!!!!!!!!
– Ты что? – подскочил от неожиданности Птенчиков.
– Так ведь три минуты прошло. Или вы уже передумали меня пытать?
– Нет-нет, не надейся. Таким негодяям истязания полагаются в тройной дозировке. Кстати, что-то я не совсем понял: ты венец одолжил или выменял?
– Хотел одолжить и вернуть после спектакля, но Лебеди так понравился ларец с белкой, что она слушать ничего не стала, заставила оформить обмен. А ведь я собирался ей эту игрушку просто подарить в благодарность за понимание…
– Что ж, одним вопросом стало меньше, – задумчиво протянул детектив. – Ты продолжай, продолжай.
Егор подробно поведал о своих злоключениях. Особый интерес учителя вызвала история с дельфинами. Почему-то Птенчикову было проще смириться с возможностью путешествовать во времени, чем с возможностью договориться о чем-то с животными, да еще находясь при этом внутри засмоленной бочки.
– Ну что вы, Иван Иванович! – удивился Егор. – Сотрудничать с дельфинами люди начали еще в ваше время. Правда, действовали они зачастую интуитивно, на ощупь. Но с тех пор как ученым удалось расшифровать дельфиний язык, общаться с этими животными может каждый, у кого есть портативный компьютер. А я со своим не расстаюсь даже ночью, у меня в него заложена программа музыкально-ассоциативной релаксации.
Гвидонов продемонстрировал массивные наручные «часы».
– Для первопроходцев сложность заключалась в том, что спектр звуков, издаваемых зубатыми китами, к которым относятся и дельфины, достигает 170 кГц. Если средний слуховой диапазон человека – 0, 02 – 17 кГц, то, к примеру, белуха различает звуки в диапазоне 1, 2 – 120 кГц. Чувствуете разницу? Однако современные компьютеры и не с такими трудностями справляются.
– ОЙ-ЁЁЁЁЁЁЁ!!!!!!! – взвыл от обилия научной информации Птенчиков.
– Ох, извините, я совсем забыл о соблюдении пыточных интервалов, – виновато спохватился Егор.
Птенчиков еще раз пристально оглядел его открытое, бесхитростное лицо. Что ж, будто бы всё в его рассказе сходится. Хорошо бы для очистки совести разыскать потом на берегу спрятанный Егором серфинг. В качестве вещественного доказательства.
– Ладно, парень, – решил он подвести итог беседе. – Принимаю твою версию. Но это значит… Черт, это значит, что у нас совсем не осталось времени! Скатерка у Соньки, изумруды уже похищены, из сокровищ клада, представленного антикваром на выставке, не хватает лишь золотых доспехов. Как только Сонька справится с богатырями, она улетит обратно в будущее, и разыскать ее там станет почти невозможно. А доказать что-либо – тем более. Вывод: нужно перехватить ее до того, как она успеет совершить последнюю кражу.
– Если всё так серьезно, можно отправиться в будущее и отключить головную панель моей машины. Тогда она не сумеет удрать.
– Не получится. Моя машина исчезла, и мы теперь не имеем связи с будущим.
Егор вытаращил глаза.
– Выходит, если мы не вернем мою скатерку, то останемся здесь навсегда?
Птенчиков усмехнулся:
– Отчего же? Поднапряжешься немного да и выстроишь еще какую-нибудь небывальщину.
– Вы не понимаете, здесь нет даже электричества! А мощности моего «ручника» на перемещение во времени точно не хватит…
– Да шучу я, шучу, – успокоил его учитель. – В ИИИ знают, куда и зачем я полетел, и наверняка скоро явятся со спасательной экспедицией. Мы даже соскучиться не успеем! – Он вдруг нахмурился: – Да, но Соньку всё равно нужно перехватить.
Он достал из кармана небольшой уголек.
– Ну-ка, подставляй «болевые точки», а то ты слишком хорошо сохранился для истерзанного волшебным огнем.
Иван от души изукрасил «негодяя» и направился к двери.
– Не переживай, вернусь со скатеркой – отправлю тебя домой прямо из башни.
– А Варю? – заволновался Егор.
– А Варю еще раньше.
Со двора послышались звучные голоса.
– Эт-то что за разгильдяйство? – грозно басил Никола-старшой. – Алебарды у стены, копья и того дальше, луки сняты, мечи отвязаны… Али вы не слышали, что на острове деется?!
– А что деется? – ошалели застигнутые врасплох стражники.
– Змей морской, чудо ползучее куролесит. Девиц ворует, грозится весь остров по камушку разнести! Повариху с потрохами сожрал, нас без доспехов оставил…
– Что?! – Птенчиков в отчаянии схватился за голову. – Опоздал.. – Опять опоздал! Ни на что я не гожусь…
Егор сочувственно шмыгнул носом:
– Не расстраивайтесь. Как за ней поспеть, когда ее… трое.
Иван схватил парня за плечи:
– Ты хоть понимаешь, что это значит?
– Ну, придется полиции немного посуетиться, побегать по свету в поисках новоявленной миллионерши.
– Это значит, что тебя скоро четвертуют! Колесуют! Посадят на кол и отрубят голову!
– Вот, блин… – икнул Гвидонов. Птенчиков заметался по камере:
– Сосредоточиться… Срочно сосредоточиться, из любой ситуации должен быть выход…
Он неожиданно подскочил к стене и замер в стойке на голове.
– Иван Иванович, вам нехорошо? – робко поинтересовался Гвидонов, опускаясь рядом на четвереньки.
– Не мешай, я концентрируюсь, – утробно отозвался Птенчиков.
Егор подпер голову рукой и стал терпеливо ждать. Наконец учитель вернулся в человеческое положение.
– Придется тебе бежать воздухом, – поделился он плодами размышлений. Егор немного помолчал и неуверенно предложил:
– Может, теперь попробуем подумать сидя?
– Вот еще, время терять! – негодующе фыркнул Птенчиков. – Раз ты сумел построить серфинг, значит, построишь и параплан.
– А, это запросто! – обрадовался Гвидонов, убедившись, что с головой у учителя все в порядке. Он отыскал в своем «ручнике» схему новейших спортивных конструкций и произвел расчет количества необходимых материалов. Разжиться на острове веревками представлялось несложным, однако где взять прочную, но достаточно легкую ткань? Сошлись на шелковой простыне из запасов царицы.
Исполнившись чувства ответственности, Птенчиков расстался со своим «пленником» и поспешил в домик прачки, надеясь с Вариной помощью отыскать в огромных корзинах с бельем нужную простыню. Он долго свистел под окошком, проклиная крепкий девичий сон, пока не толкнул незапертую дверь и не пробрался внутрь. Прачка задорно храпела, раскинувшись поверх одеяла. Вари в доме не было.
Сердце Птенчикова сжалось от дурных предчувствий. Куда, скажите на милость, могла отправиться посреди ночи юная девица, оказавшаяся в абсолютно незнакомом, полном опасностей месте? «Да куда угодно, – ответил сам себе Иван. – И почему только я разрешил ей остаться в прошлом!»
Проинспектировав прачкино хозяйство, детектив с разочарованием убедился, что его шустрая ученица успела перестирать всё имевшееся в наличии грязное белье. И не только перестирать, но и ликвидировать с территории, по всей вероятности – разнеся заказчикам. Ветхие тряпицы, принадлежащие самой прачке, для изготовления параплана явно не годились. Операция по спасению Егора Гвидонова усложнялась. Птенчиков понял, что ему не остается другого выхода, как обокрасть дворец.
На всякий случай он сделал крюк и заглянул на бережок, где сегодня встретил Варю. Вдруг она медитирует под шум прибоя, пытаясь справиться с бессонницей? Разумеется, девушки там не оказалось. «Ну вот, теперь на моей совести будут не только сбежавшая преступница и четвертованный гений компьютерной мысли, но и юная девица, сгинувшая в варварском прошлом. Великолепный результат! – поздравил сам себя Птенчиков, направляясь в сторону дворца. – Придется сражаться с проблемами в порядке общей очереди. Сначала освобождение Егора, затем поиск Вари, а Соня… с Соней я всё равно уже опоздал».
Прислушиваясь к ночным шорохам и шарахаясь от неверных отблесков свечей, Птенчиков миновал лабиринт коридоров и, никем не замеченный, достиг царской опочивальни. Ему повезло: Лебедь еще не пришла на покой. Наверно, заболталась с Салтаном. Мужчина он видный, собой интересный, да и положения соответствующего. Почему не поболтать?
Сдерживая волнение, Птенчиков подкрался к царской кровати и…
И тут раздался скрип половиц под приближающимися шагами.
Детектив в панике заметался, примеряясь, сумеет ли втиснуться под низкую кровать.
– Сюда, – нежно проворковала Лебедушка, поворачивая дверную ручку. Птенчиков скакнул к массивному сундуку, поспешно откинул тяжелую крышку и нырнул в душную темноту.
ГЛАВА 15
Ох и не нравилась Бабарихе отведенная ей горенка. Стеночки тоненькие, деревянные, любой шум тут же соседям слышен будет. А кто они, эти соседи? Бог ведает!
Бабариха вышла в коридор, огляделась и прильнула ухом к ближайшей замочной скважине. Кажись, тишина. Она взялась за ручку и осторожно потянула дверь на себя.
Дверь заскрипела.
Едва не заорав, Бабариха отпрянула за угол и замерла с сильно бьющимся сердцем.
Никто не выскочил навстречу с горящей свечой, ничей топот не нарушил тишины. Бабариха на цыпочках вернулась к двери и заглянула в образовавшуюся щелку. Струящийся с улицы лунный свет помог разглядеть длинные ряды полок, печь и красующийся на ней набор чугунных утюгов. Гладильная!
Бабариха плотно затворила дверь и, кипя негодованием, вернулась к себе. Это ж надо додуматься: поселили царскую тещу рядом с гладилкой, как простую бабу, находящуюся в услужении! Ну, я им это припомню…
Хотя если здраво рассудить, то совсем неплохо, что за стеной оказалось нежилое помещение. Можно не опасаться, что чужие уши уловят что-нибудь, для них не предназначенное. Лишь бы не занесла кого нелегкая в ее дверь по делу неожиданному али по ошибке…
Бабариха обвела взглядом свою горенку. Да, обстановка небогата. Всей мебели – кровать, табурет колченогий да сундук сосновый, железом окованный. Впрочем, сундук-то как раз сгодится. Бабка попыталась сдвинуть его с места. Нейдет, зараза! Пришлось упереться в стену ногами и в таком непочтенном положении пихать сундук пядь за пядью. Пыхтя и потея, упрямая бабка подогнала тяжкий груз к самой двери. Всё! Теперь даже богатырям не удастся ее неожиданно распахнуть!
Бабуля утерлась платочком. На ее лице постепенно проступило выражение умиротворенности. Тяжкие испытания остались позади, пришло время получить награду за труды. Пошарив за пазухой, Бабариха вышла на середину комнаты и расстелила на полу… вышитую скатерку.
– Хочу кувшин зелена вина! Серебряный, – уточнила она и в ожидании уселась на сундук. Ничего не происходило. Бабариха слегка обеспокоилась.
– Эй, как там тебя звать-величать? Скатерть-самобранка, пусть сию секунду появится передо мной кувшин зелена вина, заморского, хреческого, из царских подвалов.
Бабка напряженно уставилась на расшитую узорами машину времени. Та не реагировала.
– Эй ты, тряпка половая! Совсем обнаглела али заказа не поняла?
Бабариха задумалась. По всему выходило, что где-то она допустила ошибку. А если возможности самобранки ограничены и провизией она попросту не занимается?
– Ладно, нет вина – и не надобно. Денег дай! Скажем, три мерки золота. А лучше четыре. – Бабариха с надеждой вперила взгляд в вышитого петуха. Никакого ответа. Но ведь она своими глазами видела, как из скатерки появлялись… стоп. То-то и оно, что не появлялись, а исчезали! Сначала изумруды Лебеди, за ними доспехи богатырей…
– Верни то, что взяла! – крикнула Бабариха и вдруг заткнула рот кулаком: что, если сейчас перед ней явится ухмыляющаяся Повариха?
– Нет, нет, слышь, я перепутала… – в панике затараторила бабка. Впрочем, скатерке было безразлично.
Наверно, нужно сказать волшебное слово. Бабариха собралась с духом и выдавила:
– Слышь, пожалуйста… – Скатерку не проняло.
– Ах ты, чертова тряпица, так тебя и разэтак! – завизжала Бабариха, осыпая машину времени отборнейшим древнерусским матом. Но даже эти воистину волшебные слова остались без ответа. Обезумев от разочарования, бабка схватила скатерку и начала ее ожесточенно трясти, мять, выжимать и выкручивать. Всполошенные пылинки закружились по комнате. Бабариха пробовала материю на зуб, терла, топтала и выколачивала лаптем. Наконец она подскочила к тусклой лампадке и долго изучала скатерку на просвет. Драгоценностей внутри видно не было.
Притомившись, бабка снова опустилась на сундук. Эх, горе горькое, доля тяжкая… Не видать ей в жизни счастья! В кои-то веки попала в руки скатерть-самобранка, да и та бракованная… Бабариха внезапно замерла. Самобранка! Однако это вам не самодавалка!
Но какой может быть смысл в такой вещице? Непонятно. А может, в нее, как в шкаф, можно складывать добро на хранение?
Бабариха настороженно обошла скатерку кругом. Интересно, нет ли у нее привычки кидаться на предметы самостоятельно?
После некоторых раздумий Бабариха решилась пожертвовать парадной обувкой.
– На, подавись! – крикнула она, швыряя в петуха правый лапоть. – Не нравится? Держи второй! И платок забирай! И гребенку!
Куча не востребованных привередливой скатеркой вещей всё росла. Бабка вспомнила, что Повариха, прежде чем скрыться, зачем-то ощупывала узоры. Опустившись на колени, она принялась ползать по вышитым цветам, жалобно подвывая и колотясь головой об пол. Наконец она затихла.
Красный глаз петуха насмешливо поблескивал в лунном свете. «Издевается», – равнодушно подумала Бабариха. Петух подмигнул – и вдруг разразился звонким хохотом. «Разбежалась, карга старая! – корчилась от смеха Повариха, выглядывая из-за тугого гребешка. – Так я и отдам тебе свои сокровища!»
Гребешок стал наливаться на глазах – и вдруг вспыхнул ярким пламенем. Закричав, Бабариха подскочила – и проснулась.
Скатерка безучастно валялась на полу. Наваленное старухой добро было в целости и сохранности. Обувшись и приведя себя в порядок, Бабариха туго скатала непокорную скатерку и утрамбовала ее в жестяную коробку из-под заморского печенья.
– Значит, не хочешь делиться? – недобро усмехнулась она, представив нахальную физиономию Поварихи. – Ну и сиди тут веки вечные!
Сунув коробку за пазуху, Бабариха отволокла кованый сундук в сторонку и решительно двинулась в ночь.
Где же был в это время наш отважный детектив? Почему пропустил сенсационное появление шкуры недобитого дракона? Как мог прозевать дерзкую кражу ратных доспехов, отлет Поварихи и, что еще ужаснее, исчезновение бесценной скатерки? Ох уж эта Сонька! Она и в единственном экземпляре десятерых стоила, а уж раздвоившись, развила поистине вулканическую деятельность! Исполненный ответственности за судьбы учеников, Птенчиков в это время успел лишь допросить в башне Егора Гвидонова…
К разговору он готовился тщательно. Разложил в хронологическом порядке все известные ему факты, проверил на прочность логические взаимосвязи и взвесил вероятности ошибочных толкований. Егор был ему симпатичен, однако Птенчиков жестоко отсек личные эмоции от оценки ситуации. Выводы обнадеживали. Однако вся практика детективных расследований свидетельствовала, что умозрительные заключения необходимо подтверждать вескими доказательствами.
Птенчиков вошел в камеру с видом строгим и неприступным. Егор радостно вскочил ему навстречу, однако, натолкнувшись на холодный взгляд прищуренных глаз, замер в нерешительности.
– Здравствуйте, Иван Иванович.
– Здравствуй, Егор. Как самочувствие?
– Ничего, спасибо. Плечи вот только облезают.
– Ну, это пустяки. – Птенчиков немного помолчал. – А я вот пытать тебя пришел. На предмет местонахождения краденого.
Егор резко выпрямился, будто получил пощечину.
– Ах, ну да. Извините, сразу не сообразил. А ведь Варя успела вполне доходчиво обрисовать мое положение. Вор и подонок… Что ж, пытайте, ваше право.
– Егор…
– С отребьем, вроде меня, в древности не церемонились. Сам напросился: если построил машину времени, изволь соблюдай правила игры!
– Ты позволишь мне хоть слово вставить? – вежливо осведомился Птенчиков.
– Разумеется. Вы – начальник, я – фуфло.
– Нет, ты невыносим! Попробуй на секунду остановить поток самоуничижения и осознать, что я сейчас скажу. – Иван строго посмотрел в серые упрямые глаза. – Итак, я пришел тебя пытать. Выжигание болевых точек волшебным огнем – жуткая процедура. Стражники внизу будут сильно удивлены, если мой пленник выдержит истязание без единого звука. Так что немедленно начинай орать.
– Как орать? – растерялся Гвидонов.
– Дурным голосом. Ну, например… ААААААА!!!!!!!
– Ой, – зажал уши Егор.
– Что, слабо? – усмехнулся учитель.
– Отчего же… ОЙ-ЁЁЁЁЁЁ!!!!!!!! – развил предложенную тему ученик. – Ну как, сойдет?
Птенчиков потер виски.
– Неплохо, неплохо. Предлагаю взять интервал в три минуты. Ну, а теперь рассказывай.
– О чем рассказывать-то?
– Обо всём по порядку.
– Ну, если по порядку… – Егор задумался. – Очень мне нравится Варя Сыроежкина. Давно нравится, еще с первого класса. А диагностический компьютер определил нас в разные группы репродуктивно-семейного благоприятствования. Не знаю, может, я так и смирился бы с объективными обстоятельствами, но когда мы начали репетировать спектакль… Не могу объяснить! Я представлял себя Русланом, и в один прекрасный момент всё вдруг смешалось: сказка и действительность, лирические образы и реальные личности. Я так остро чувствовал, что готов отдать жизнь за свою Людмилу, готов совершить любой подвиг, лишь бы увидеть ее улыбку! Моя Людмила, моя Варя… Я понял, что люблю ее и мне совершенно наплевать на рекомендации компьютера! Но какой подвиг можно совершить в наше скучное, рациональное время? Я долго думал и наконец решил одолжить для Вариной премьеры чудесный венец царицы Лебеди… ААААААА!!!!!!!!
– Ты что? – подскочил от неожиданности Птенчиков.
– Так ведь три минуты прошло. Или вы уже передумали меня пытать?
– Нет-нет, не надейся. Таким негодяям истязания полагаются в тройной дозировке. Кстати, что-то я не совсем понял: ты венец одолжил или выменял?
– Хотел одолжить и вернуть после спектакля, но Лебеди так понравился ларец с белкой, что она слушать ничего не стала, заставила оформить обмен. А ведь я собирался ей эту игрушку просто подарить в благодарность за понимание…
– Что ж, одним вопросом стало меньше, – задумчиво протянул детектив. – Ты продолжай, продолжай.
Егор подробно поведал о своих злоключениях. Особый интерес учителя вызвала история с дельфинами. Почему-то Птенчикову было проще смириться с возможностью путешествовать во времени, чем с возможностью договориться о чем-то с животными, да еще находясь при этом внутри засмоленной бочки.
– Ну что вы, Иван Иванович! – удивился Егор. – Сотрудничать с дельфинами люди начали еще в ваше время. Правда, действовали они зачастую интуитивно, на ощупь. Но с тех пор как ученым удалось расшифровать дельфиний язык, общаться с этими животными может каждый, у кого есть портативный компьютер. А я со своим не расстаюсь даже ночью, у меня в него заложена программа музыкально-ассоциативной релаксации.
Гвидонов продемонстрировал массивные наручные «часы».
– Для первопроходцев сложность заключалась в том, что спектр звуков, издаваемых зубатыми китами, к которым относятся и дельфины, достигает 170 кГц. Если средний слуховой диапазон человека – 0, 02 – 17 кГц, то, к примеру, белуха различает звуки в диапазоне 1, 2 – 120 кГц. Чувствуете разницу? Однако современные компьютеры и не с такими трудностями справляются.
– ОЙ-ЁЁЁЁЁЁЁ!!!!!!! – взвыл от обилия научной информации Птенчиков.
– Ох, извините, я совсем забыл о соблюдении пыточных интервалов, – виновато спохватился Егор.
Птенчиков еще раз пристально оглядел его открытое, бесхитростное лицо. Что ж, будто бы всё в его рассказе сходится. Хорошо бы для очистки совести разыскать потом на берегу спрятанный Егором серфинг. В качестве вещественного доказательства.
– Ладно, парень, – решил он подвести итог беседе. – Принимаю твою версию. Но это значит… Черт, это значит, что у нас совсем не осталось времени! Скатерка у Соньки, изумруды уже похищены, из сокровищ клада, представленного антикваром на выставке, не хватает лишь золотых доспехов. Как только Сонька справится с богатырями, она улетит обратно в будущее, и разыскать ее там станет почти невозможно. А доказать что-либо – тем более. Вывод: нужно перехватить ее до того, как она успеет совершить последнюю кражу.
– Если всё так серьезно, можно отправиться в будущее и отключить головную панель моей машины. Тогда она не сумеет удрать.
– Не получится. Моя машина исчезла, и мы теперь не имеем связи с будущим.
Егор вытаращил глаза.
– Выходит, если мы не вернем мою скатерку, то останемся здесь навсегда?
Птенчиков усмехнулся:
– Отчего же? Поднапряжешься немного да и выстроишь еще какую-нибудь небывальщину.
– Вы не понимаете, здесь нет даже электричества! А мощности моего «ручника» на перемещение во времени точно не хватит…
– Да шучу я, шучу, – успокоил его учитель. – В ИИИ знают, куда и зачем я полетел, и наверняка скоро явятся со спасательной экспедицией. Мы даже соскучиться не успеем! – Он вдруг нахмурился: – Да, но Соньку всё равно нужно перехватить.
Он достал из кармана небольшой уголек.
– Ну-ка, подставляй «болевые точки», а то ты слишком хорошо сохранился для истерзанного волшебным огнем.
Иван от души изукрасил «негодяя» и направился к двери.
– Не переживай, вернусь со скатеркой – отправлю тебя домой прямо из башни.
– А Варю? – заволновался Егор.
– А Варю еще раньше.
Со двора послышались звучные голоса.
– Эт-то что за разгильдяйство? – грозно басил Никола-старшой. – Алебарды у стены, копья и того дальше, луки сняты, мечи отвязаны… Али вы не слышали, что на острове деется?!
– А что деется? – ошалели застигнутые врасплох стражники.
– Змей морской, чудо ползучее куролесит. Девиц ворует, грозится весь остров по камушку разнести! Повариху с потрохами сожрал, нас без доспехов оставил…
– Что?! – Птенчиков в отчаянии схватился за голову. – Опоздал.. – Опять опоздал! Ни на что я не гожусь…
Егор сочувственно шмыгнул носом:
– Не расстраивайтесь. Как за ней поспеть, когда ее… трое.
Иван схватил парня за плечи:
– Ты хоть понимаешь, что это значит?
– Ну, придется полиции немного посуетиться, побегать по свету в поисках новоявленной миллионерши.
– Это значит, что тебя скоро четвертуют! Колесуют! Посадят на кол и отрубят голову!
– Вот, блин… – икнул Гвидонов. Птенчиков заметался по камере:
– Сосредоточиться… Срочно сосредоточиться, из любой ситуации должен быть выход…
Он неожиданно подскочил к стене и замер в стойке на голове.
– Иван Иванович, вам нехорошо? – робко поинтересовался Гвидонов, опускаясь рядом на четвереньки.
– Не мешай, я концентрируюсь, – утробно отозвался Птенчиков.
Егор подпер голову рукой и стал терпеливо ждать. Наконец учитель вернулся в человеческое положение.
– Придется тебе бежать воздухом, – поделился он плодами размышлений. Егор немного помолчал и неуверенно предложил:
– Может, теперь попробуем подумать сидя?
– Вот еще, время терять! – негодующе фыркнул Птенчиков. – Раз ты сумел построить серфинг, значит, построишь и параплан.
– А, это запросто! – обрадовался Гвидонов, убедившись, что с головой у учителя все в порядке. Он отыскал в своем «ручнике» схему новейших спортивных конструкций и произвел расчет количества необходимых материалов. Разжиться на острове веревками представлялось несложным, однако где взять прочную, но достаточно легкую ткань? Сошлись на шелковой простыне из запасов царицы.
Исполнившись чувства ответственности, Птенчиков расстался со своим «пленником» и поспешил в домик прачки, надеясь с Вариной помощью отыскать в огромных корзинах с бельем нужную простыню. Он долго свистел под окошком, проклиная крепкий девичий сон, пока не толкнул незапертую дверь и не пробрался внутрь. Прачка задорно храпела, раскинувшись поверх одеяла. Вари в доме не было.
Сердце Птенчикова сжалось от дурных предчувствий. Куда, скажите на милость, могла отправиться посреди ночи юная девица, оказавшаяся в абсолютно незнакомом, полном опасностей месте? «Да куда угодно, – ответил сам себе Иван. – И почему только я разрешил ей остаться в прошлом!»
Проинспектировав прачкино хозяйство, детектив с разочарованием убедился, что его шустрая ученица успела перестирать всё имевшееся в наличии грязное белье. И не только перестирать, но и ликвидировать с территории, по всей вероятности – разнеся заказчикам. Ветхие тряпицы, принадлежащие самой прачке, для изготовления параплана явно не годились. Операция по спасению Егора Гвидонова усложнялась. Птенчиков понял, что ему не остается другого выхода, как обокрасть дворец.
На всякий случай он сделал крюк и заглянул на бережок, где сегодня встретил Варю. Вдруг она медитирует под шум прибоя, пытаясь справиться с бессонницей? Разумеется, девушки там не оказалось. «Ну вот, теперь на моей совести будут не только сбежавшая преступница и четвертованный гений компьютерной мысли, но и юная девица, сгинувшая в варварском прошлом. Великолепный результат! – поздравил сам себя Птенчиков, направляясь в сторону дворца. – Придется сражаться с проблемами в порядке общей очереди. Сначала освобождение Егора, затем поиск Вари, а Соня… с Соней я всё равно уже опоздал».
Прислушиваясь к ночным шорохам и шарахаясь от неверных отблесков свечей, Птенчиков миновал лабиринт коридоров и, никем не замеченный, достиг царской опочивальни. Ему повезло: Лебедь еще не пришла на покой. Наверно, заболталась с Салтаном. Мужчина он видный, собой интересный, да и положения соответствующего. Почему не поболтать?
Сдерживая волнение, Птенчиков подкрался к царской кровати и…
И тут раздался скрип половиц под приближающимися шагами.
Детектив в панике заметался, примеряясь, сумеет ли втиснуться под низкую кровать.
– Сюда, – нежно проворковала Лебедушка, поворачивая дверную ручку. Птенчиков скакнул к массивному сундуку, поспешно откинул тяжелую крышку и нырнул в душную темноту.
ГЛАВА 15
Сонька сидела возле окна, задумчиво наблюдая, как яркие искорки звезд вспыхивают на потемневшем небосклоне. От непривычной тишины звенело в ушах. Счастливое в своем неведении население древних государств рано укладывалось спать, не обремененное необходимостью дожидаться вечернего выпуска новостей, чтобы быть в курсе последних мировых событий. Лишь нестройное пение цикад нахально вклинивалось в сосредоточенные размышления.
Неожиданно дверь в светелку приоткрылась, и в образовавшуюся щель протиснулась Бабариха.
– Вечер добрый, дочурочка, – елейным голоском пропела она.
– Чего приперлась, карга старая, – окрысилась Сонька. – Без тебя тошно.
– Ить, гляжу, кровиночка моя мрачнее тучи ходит.
– Какая я тебе кровиночка? Опять, что ли, перебрала за ужином? – Сонька презрительно скривилась и отвернулась к окну.
– Да ты зря не шуми. – Старуха продолжала медово улыбаться, устраиваясь поудобнее на низенькой скамеечке. – Поди, случилось что? Так расскажи мне, глядишь, на сердце и полегчает.
– Вот пристала, как репей. Моя беда – не твоя забота. Вали, короче, подобру-поздорову.
Бабариха заерзала на своей лавке.
– Сдается мне, – решилась она наконец, – что потеряла ты кой-чего. Могу пособить с поисками.
Сонька аж взвилась со своей табуретки:
– Так это ты, ведьма старая, мою скатерку уперла? – завизжала она.
– А то кто ж? – Старуха захихикала. – Я с вас, дочурок нежданных-негаданных, глаз не спускаю. Обо всех ваших выходках осведомленная. А сегодни – токмо сестрица твоя из залы обеденной вышла, так я за нею и шмыгнула. Ну, а глазами-то глядеть – дело нехитрое. Вот я и углядела, как она изумруды с кольчугами в скатерку сунула, а потом и сама схоронилась. А тебя-то как богатыри отвлекли, так я енту вещицу волшебную и прихватила да припрятала в надежном месте. А с нею и сестрицу твою с драгоцельностями. Слышь, – Бабариха с видом заговорщицы придвинулась к Соньке, – а бывшая Царица-то тоже в скатерке обретается, али как?
Сонька устало вздохнула.
– Бабуль, отдай скатерку по-хорошему, не то тебе же пожалеть придется.
– Дык без надобности она мне, забирай. Отчего не помочь дочурке любимой, – услужливо затараторила старуха. И, помолчав, добавила: – Только и ты мне помоги.
– Чего еще удумала, старая? – насторожилась Сонька.
– Ну вот, умница, наконец-то визжать перестала. Глядишь – и договоримся…
– Да не тяни ты, – зашипела Сонька, сжимая кулаки.
– Чтой-то больно ты нервная. Может, пустырничку запарить?
– Я тебе сейчас так запарю…
– Ну-ну, будет. Я вот что думаю. – Бабариха выдержала паузу. – Надобно тебе Салтана отравить.
– С чего бы мне его травить? – опешила Сонька. – Султан мне не помеха.
– А мне – помеха.
– Ну, так сама и трави.
– Негоже мне на старости лет грех на душу принимать.
От этакой наглости Сонька аж дара речи лишилась. Бабариха меж тем продолжала:
– Отравишь, значится, Салташу, а после царицей нарядишься. Я тебя в бочку по-быстрому засмолю и тут же перед всем честным народом из моря-то и выловлю. И станешь ты вдовствующей царицей, ну а я – при тебе…
– Охота была мне тут у вас царствовать, у меня другие планы, – возмутилась Сонька.
– Ну дык и без тебя управимся. Вали, значится, по своему плану, а я уж, так и быть, одна поцарствую. Вдовствующей тещей.
– Слушай, бабуля, – начала Сонька примирительно. – Некогда мне тут ерундой заниматься. Давай так: ты мне скатерку, я тебе – драгоценности. Купишь островок, дворец по своему вкусу выстроишь – и царствуй на здоровье.
– Э нет, – заартачилась Бабариха. – Знаю я ентих строителей: как начнут глину месить, конца краю не видать. Стара я ужо, могу дворца-то собственного и не дождаться.
Сонька медленно поднялась с места и пошла на Бабариху:
– Если ты, змея подколодная, не отдашь мне скатерку прямо сейчас, не то что до собственного дворца, до рассвета не дотянешь.
Бабариха побледнела, но мужественно выдержала грозный взгляд напористой «дочурки». Поняв, что без боя старуха не сдастся, Сонька вцепилась ей в глотку и принялась отчаянно трясти:
– Отдавай скатерку, зараза, не то придушу!
– Салтана отравишь – отдам, – упиралась та.
– Не буду я Салтана травить, а вот тебя точно прикончу!
– Ежели меня убьешь, – хрипела Бабариха в ответ, – вовек не узнаешь, где скатерка спрятана.
Внезапно дверь в светелку с грохотом распахнулась и раздался звонкий девичий голос:
– Ну-ка, прекратите безобразие!
Сонька в испуге отпрянула от Бабарихи. Воспользовавшись моментом, та резво выскочила вон.
– Сонечка, миленькая, наконец-то я тебя нашла! – зарыдала непрошеная гостья, ставя на пол громоздкую корзину с бельем и протягивая руки для трогательных объятий.
– Варя? – Сонька совершенно растерялась. – Ты откуда здесь взялась?
– Сонечка, как я соскучилась! – Варя еще разок всхлипнула и попыталась улыбнуться. – А мы с Иваном Ивановичем приехали вас спасать. И, по-моему, как раз вовремя.
– Да уж, – оторопело протянула Сонька.
– Честно говоря, Иван Иванович запретил мне показываться во дворце. Но я уже начала сходить с ума от неизвестности и бездействия. Пыталась как-то отвлечься, перестирала всё белье, которое лежало у прачки, что меня приютила… Такая душевная женщина, только очень уж болтлива! Знаешь, я тут немного усовершенствовала процесс стирки: вспомнила пару формул и смешала весьма неплохой порошок. Можно будет дома запатентовать. – Варя помолчала. – А потом меня угораздило пойти на базар. И я увидела, как стражники ведут связанного Егора… Это так ужасно. Не могу поверить, что он оказался вором!
Сонька сочувственно покивала головой.
– В общем, я совсем запуталась и поняла, что должна срочно найти тебя, всё выяснить и решить, что делать дальше.
– Ты правильно поступила, – одобрила Сонька, лихорадочно обдумывая, как использовать сложившуюся ситуацию. – А каким образом тебе удалось пройти во дворец?
Варя улыбнулась:
– Знаешь, меня действительно не хотели пускать. Хорошо, догадалась взять с собой корзинку с бельем. Говорю стражникам: «Вы что, не видите? У меня срочный государственный заказ!» Они и расступились, даже свечку мне зажгли, чтоб нестрашно идти было, и провожатого хотели выделить, еле отвертелась. Побрела по коридорам – темнотища, хоть глаз коли, и пусто, будто повымерли все. Вдруг слышу: чьи-то голоса. Я и пошла на звук. А вы тут как начали кричать друг на друга; ну, думаю, сейчас дойдет до смертоубийства… – Варя немного помолчала и произнесла: – Сонечка, я ведь всё слышала.
– Что ты слышала? – негромко спросила Сонька.
– Как эта старуха пыталась заставить тебя убить Салтана, а ты отказывалась. Сонечка, ты попала в беду?
Аферистка на миг растерялась, а затем, как по команде, горькие слезы хлынули из ее глаз:
– Варенька, я должна была давно тебе всё рассказать, еще когда в первый раз из прошлого вернулась, но мне так не хотелось тебя расстраивать! Думала, сама справлюсь…
– Сонечка, ты о чем? – изумилась подруга.
– Гвидонов тебя из Салтанова царства в будущее отправил, а сам ведь и не думал возвращаться. Спелся с этой старой ведьмой Бабарихой (не зря мы именно в ее доме очутились!) и принялся казну Салтанову подчищать. А стоило мне за моего возлюбленного Салтанчика замуж выйти, я им как кость в горле стала. Решил они меня убрать со своей дороги. Подняли ложную тревогу, отправили мужа моего на войну – прямо с брачного ложа, представляешь! – а потом подпоили царского гонца и всучили ему липовый указ. Гвидонов прямо по Пушкину текст надиктовал! А я еще, дура набитая, спасти его пыталась, когда он у сокровищницы попался. Сыном родным объявила, скомпрометировала себя перед Салташей на веки вечные!
Неожиданно дверь в светелку приоткрылась, и в образовавшуюся щель протиснулась Бабариха.
– Вечер добрый, дочурочка, – елейным голоском пропела она.
– Чего приперлась, карга старая, – окрысилась Сонька. – Без тебя тошно.
– Ить, гляжу, кровиночка моя мрачнее тучи ходит.
– Какая я тебе кровиночка? Опять, что ли, перебрала за ужином? – Сонька презрительно скривилась и отвернулась к окну.
– Да ты зря не шуми. – Старуха продолжала медово улыбаться, устраиваясь поудобнее на низенькой скамеечке. – Поди, случилось что? Так расскажи мне, глядишь, на сердце и полегчает.
– Вот пристала, как репей. Моя беда – не твоя забота. Вали, короче, подобру-поздорову.
Бабариха заерзала на своей лавке.
– Сдается мне, – решилась она наконец, – что потеряла ты кой-чего. Могу пособить с поисками.
Сонька аж взвилась со своей табуретки:
– Так это ты, ведьма старая, мою скатерку уперла? – завизжала она.
– А то кто ж? – Старуха захихикала. – Я с вас, дочурок нежданных-негаданных, глаз не спускаю. Обо всех ваших выходках осведомленная. А сегодни – токмо сестрица твоя из залы обеденной вышла, так я за нею и шмыгнула. Ну, а глазами-то глядеть – дело нехитрое. Вот я и углядела, как она изумруды с кольчугами в скатерку сунула, а потом и сама схоронилась. А тебя-то как богатыри отвлекли, так я енту вещицу волшебную и прихватила да припрятала в надежном месте. А с нею и сестрицу твою с драгоцельностями. Слышь, – Бабариха с видом заговорщицы придвинулась к Соньке, – а бывшая Царица-то тоже в скатерке обретается, али как?
Сонька устало вздохнула.
– Бабуль, отдай скатерку по-хорошему, не то тебе же пожалеть придется.
– Дык без надобности она мне, забирай. Отчего не помочь дочурке любимой, – услужливо затараторила старуха. И, помолчав, добавила: – Только и ты мне помоги.
– Чего еще удумала, старая? – насторожилась Сонька.
– Ну вот, умница, наконец-то визжать перестала. Глядишь – и договоримся…
– Да не тяни ты, – зашипела Сонька, сжимая кулаки.
– Чтой-то больно ты нервная. Может, пустырничку запарить?
– Я тебе сейчас так запарю…
– Ну-ну, будет. Я вот что думаю. – Бабариха выдержала паузу. – Надобно тебе Салтана отравить.
– С чего бы мне его травить? – опешила Сонька. – Султан мне не помеха.
– А мне – помеха.
– Ну, так сама и трави.
– Негоже мне на старости лет грех на душу принимать.
От этакой наглости Сонька аж дара речи лишилась. Бабариха меж тем продолжала:
– Отравишь, значится, Салташу, а после царицей нарядишься. Я тебя в бочку по-быстрому засмолю и тут же перед всем честным народом из моря-то и выловлю. И станешь ты вдовствующей царицей, ну а я – при тебе…
– Охота была мне тут у вас царствовать, у меня другие планы, – возмутилась Сонька.
– Ну дык и без тебя управимся. Вали, значится, по своему плану, а я уж, так и быть, одна поцарствую. Вдовствующей тещей.
– Слушай, бабуля, – начала Сонька примирительно. – Некогда мне тут ерундой заниматься. Давай так: ты мне скатерку, я тебе – драгоценности. Купишь островок, дворец по своему вкусу выстроишь – и царствуй на здоровье.
– Э нет, – заартачилась Бабариха. – Знаю я ентих строителей: как начнут глину месить, конца краю не видать. Стара я ужо, могу дворца-то собственного и не дождаться.
Сонька медленно поднялась с места и пошла на Бабариху:
– Если ты, змея подколодная, не отдашь мне скатерку прямо сейчас, не то что до собственного дворца, до рассвета не дотянешь.
Бабариха побледнела, но мужественно выдержала грозный взгляд напористой «дочурки». Поняв, что без боя старуха не сдастся, Сонька вцепилась ей в глотку и принялась отчаянно трясти:
– Отдавай скатерку, зараза, не то придушу!
– Салтана отравишь – отдам, – упиралась та.
– Не буду я Салтана травить, а вот тебя точно прикончу!
– Ежели меня убьешь, – хрипела Бабариха в ответ, – вовек не узнаешь, где скатерка спрятана.
Внезапно дверь в светелку с грохотом распахнулась и раздался звонкий девичий голос:
– Ну-ка, прекратите безобразие!
Сонька в испуге отпрянула от Бабарихи. Воспользовавшись моментом, та резво выскочила вон.
– Сонечка, миленькая, наконец-то я тебя нашла! – зарыдала непрошеная гостья, ставя на пол громоздкую корзину с бельем и протягивая руки для трогательных объятий.
– Варя? – Сонька совершенно растерялась. – Ты откуда здесь взялась?
– Сонечка, как я соскучилась! – Варя еще разок всхлипнула и попыталась улыбнуться. – А мы с Иваном Ивановичем приехали вас спасать. И, по-моему, как раз вовремя.
– Да уж, – оторопело протянула Сонька.
– Честно говоря, Иван Иванович запретил мне показываться во дворце. Но я уже начала сходить с ума от неизвестности и бездействия. Пыталась как-то отвлечься, перестирала всё белье, которое лежало у прачки, что меня приютила… Такая душевная женщина, только очень уж болтлива! Знаешь, я тут немного усовершенствовала процесс стирки: вспомнила пару формул и смешала весьма неплохой порошок. Можно будет дома запатентовать. – Варя помолчала. – А потом меня угораздило пойти на базар. И я увидела, как стражники ведут связанного Егора… Это так ужасно. Не могу поверить, что он оказался вором!
Сонька сочувственно покивала головой.
– В общем, я совсем запуталась и поняла, что должна срочно найти тебя, всё выяснить и решить, что делать дальше.
– Ты правильно поступила, – одобрила Сонька, лихорадочно обдумывая, как использовать сложившуюся ситуацию. – А каким образом тебе удалось пройти во дворец?
Варя улыбнулась:
– Знаешь, меня действительно не хотели пускать. Хорошо, догадалась взять с собой корзинку с бельем. Говорю стражникам: «Вы что, не видите? У меня срочный государственный заказ!» Они и расступились, даже свечку мне зажгли, чтоб нестрашно идти было, и провожатого хотели выделить, еле отвертелась. Побрела по коридорам – темнотища, хоть глаз коли, и пусто, будто повымерли все. Вдруг слышу: чьи-то голоса. Я и пошла на звук. А вы тут как начали кричать друг на друга; ну, думаю, сейчас дойдет до смертоубийства… – Варя немного помолчала и произнесла: – Сонечка, я ведь всё слышала.
– Что ты слышала? – негромко спросила Сонька.
– Как эта старуха пыталась заставить тебя убить Салтана, а ты отказывалась. Сонечка, ты попала в беду?
Аферистка на миг растерялась, а затем, как по команде, горькие слезы хлынули из ее глаз:
– Варенька, я должна была давно тебе всё рассказать, еще когда в первый раз из прошлого вернулась, но мне так не хотелось тебя расстраивать! Думала, сама справлюсь…
– Сонечка, ты о чем? – изумилась подруга.
– Гвидонов тебя из Салтанова царства в будущее отправил, а сам ведь и не думал возвращаться. Спелся с этой старой ведьмой Бабарихой (не зря мы именно в ее доме очутились!) и принялся казну Салтанову подчищать. А стоило мне за моего возлюбленного Салтанчика замуж выйти, я им как кость в горле стала. Решил они меня убрать со своей дороги. Подняли ложную тревогу, отправили мужа моего на войну – прямо с брачного ложа, представляешь! – а потом подпоили царского гонца и всучили ему липовый указ. Гвидонов прямо по Пушкину текст надиктовал! А я еще, дура набитая, спасти его пыталась, когда он у сокровищницы попался. Сыном родным объявила, скомпрометировала себя перед Салташей на веки вечные!