«Однажды придется снять форму, придти в „Лайнс“. Рэмбо предложит деловую разведку…»
— Прошу…
— Спасибо. — Игумнов мельком взглянул на часы на стене.
Стрелки показывали три ровно.
— Сейчас поедешь… — От Рэмбо ничего не ускользало. — У меня ещё тоже дела. Так что там с «Освальдом»?
— «Освальд» — лишь постольку-поскольку…
Кофе пах ароматно.Игумнов сделал короткий глоток.
Кофе был у Рэмбо отменный, хозяин «Лайнса» подал его в большой фирменной чашке «классик». Игумнов отставил «классик»
— Коржаков… Фамилия говорит что-нибудь?
Рэмбо не отказал себе в удовольствии — заметил:
— Я знал одного Коржакова. Бывший президентский охранник. Писатель..
Депутат. Это, очевидно, не тот.
— Очевидно.
— А твой Коржаков у меня здесь… — Он показал на компьютерную распечатку. — Но вначале все-таки фирма…
Рэмбо прошуршал страницами.
— Если не вникать в подробности… Рядовое охранное агентство. Появилось недавно, на рынке охраны почти неизвестно. Рекламы нет. Штат, в основном, из бывших сотрудников спеслужб. Деньги большие. Но все согласно устава: охрана, сопровождение, личка…
— А главный?
— Ткачук.
— Большие звезды?..
— Генерал. Вотчина его — Средняя Азия: Афган, Таджикистан… Офис на Дмитровке. Но там обычно никого, кроме дежурных. Его резиденция в Подмосковьи…
— В санатории…
— Точно. Твой Коржаков при нем в качестве начальника оперативного отдела… — Рэмбо отставил распечатку. — Тут его установочные данные. Вот его адрес..
— Варсонофьевский переулок…
— Да, Варсонофьевский.
— Он у меня есть… Собственно, и Коржаков меня интересует сегодня лишь постольку-поскольку…
— Загадки загадываешь, начальник… А если напрямую?
Игумнов подвинул чашку, сделал пару коротких глотков.
— У моего старшего опера на платформе вытащили пистолет…
Рэмбо — другану и в прошлом крутому сыскарю МУРа — можно было доверять, как себе.
— В Домодедове была разборка, связанная с Коржаковым, с «Освальдом», но там свои дела… — Игумнов перевернул распечатку, достал ручку. — Здесь Главные пути. Это переходной мост… — Он расставил стрелки. —
Тут нигерийцы, уголовники. Это сотрудники «Освальда», их «джип-чероки». Это скамья, тут сидел Качан. Партнеры нигерийцев приехали позже. Они могли всего не застать…
Игумнов подвел итог.
— Кто-то должен был все видеть.
— Тебя интересуют люди из «джип-»чероки»…
— Кроме того нигерийцы. И братва. Охранники «Освальда» предварительно провели зачистку электропоезда. Три группы. Трое, кто ими руководил, могут быть в курсе. Точнее уже два. Соху убили…
— Видновского авторитета…
— Да. Остались Коржаков и Мосул Авье…
Рэмбо внимательно слушал.
— Твоя цель пистолет…
— Да. «Макаров» не мог уйти далеко. Посторонних на платформе не было.
Ну кто ещё ночью?! Только преступники и менты.
— Я понял.
— Только вот времени остается мало…
— Во сколько у тебя сдача дежурства?
— В восемь.
Рэмбо взглянул на часы:
— Четыре часа, двадцать три минуты…
Игумнов объяснил:
— Цуканов и мой помощник — сейчас в Домодедове. Там, в камере охранник из «Освальда». Может что выйдет… К нигерийцу в общежитие я уже послал своего человека. Коржаков неизвестно где. Неделю назад его похитили, но ему удалось бежать. На него я могу выйти только через фирму… В начале года Коржаков приезжал в Шереметьево с данными на нигерийских наркокурьеров…
Рэмбо прикурил от тяжелой настольной зажигалки:
— Генерал Ткачук пойдет на контакт с тобой только, если поймет, что ты достаточно информирован…
— Да. Поэтому надежда все на тебя.
Рэмбо достал из стола небольшой листок.
— Пожалуй, это тебе пригодится… «Фирма занимается отслеживанием конкурентной торговли кокаином на деньги крупного наркобизнеса…» То-есть генерал ведет ту же борьбу с незаконным оборотом наркотиков, но с другим знаком. Им платят за то, что они сдают конкурентов. Кроме того они тянут за это с государства…
— Понимаю.
— У Ткачука крепкие старые связи. ГРУ, Внешняя разведка…
— Ясно.
— Ты упомянул Шереметьево…
— Коржаков сдал двоих — Иса Раки Зария и Моди Ибрагима Бари.
Рэмбо прочитал:
— «Получено вознаграждение за конфискованный в Шереметьево с помощью фирмы груз кокаина… — Он поднял голову. — Приз довольно крупный. — Сто тысяч. В баксах. Я думаю, для начала разговора тем у тебя предостаточно…
Игумнов достал санаторную книжку
— Это, повидимому, пропуск в резиденцию. Он был у Коржакова…
— Да. Там все их бригада. В первом корпусе…Генерал Ткачук, его правая рука — полковник Хохлов… Тут недалеко…
— Одинцовский район?
— Точно.
— Оттуда был анонимный звонок о том, что Коржакова похитили…
— Послать с тобой?
— Нет, нет. Тебе не надо ввязываться.
— Хорошо. Я позвоню попозже. Если от тебя ничего не будет, я беру людей и еду к ним на п р о ц е д у р ы…
6.
— Прошу…
— Спасибо. — Игумнов мельком взглянул на часы на стене.
Стрелки показывали три ровно.
— Сейчас поедешь… — От Рэмбо ничего не ускользало. — У меня ещё тоже дела. Так что там с «Освальдом»?
— «Освальд» — лишь постольку-поскольку…
Кофе пах ароматно.Игумнов сделал короткий глоток.
Кофе был у Рэмбо отменный, хозяин «Лайнса» подал его в большой фирменной чашке «классик». Игумнов отставил «классик»
— Коржаков… Фамилия говорит что-нибудь?
Рэмбо не отказал себе в удовольствии — заметил:
— Я знал одного Коржакова. Бывший президентский охранник. Писатель..
Депутат. Это, очевидно, не тот.
— Очевидно.
— А твой Коржаков у меня здесь… — Он показал на компьютерную распечатку. — Но вначале все-таки фирма…
Рэмбо прошуршал страницами.
— Если не вникать в подробности… Рядовое охранное агентство. Появилось недавно, на рынке охраны почти неизвестно. Рекламы нет. Штат, в основном, из бывших сотрудников спеслужб. Деньги большие. Но все согласно устава: охрана, сопровождение, личка…
— А главный?
— Ткачук.
— Большие звезды?..
— Генерал. Вотчина его — Средняя Азия: Афган, Таджикистан… Офис на Дмитровке. Но там обычно никого, кроме дежурных. Его резиденция в Подмосковьи…
— В санатории…
— Точно. Твой Коржаков при нем в качестве начальника оперативного отдела… — Рэмбо отставил распечатку. — Тут его установочные данные. Вот его адрес..
— Варсонофьевский переулок…
— Да, Варсонофьевский.
— Он у меня есть… Собственно, и Коржаков меня интересует сегодня лишь постольку-поскольку…
— Загадки загадываешь, начальник… А если напрямую?
Игумнов подвинул чашку, сделал пару коротких глотков.
— У моего старшего опера на платформе вытащили пистолет…
Рэмбо — другану и в прошлом крутому сыскарю МУРа — можно было доверять, как себе.
— В Домодедове была разборка, связанная с Коржаковым, с «Освальдом», но там свои дела… — Игумнов перевернул распечатку, достал ручку. — Здесь Главные пути. Это переходной мост… — Он расставил стрелки. —
Тут нигерийцы, уголовники. Это сотрудники «Освальда», их «джип-чероки». Это скамья, тут сидел Качан. Партнеры нигерийцев приехали позже. Они могли всего не застать…
Игумнов подвел итог.
— Кто-то должен был все видеть.
— Тебя интересуют люди из «джип-»чероки»…
— Кроме того нигерийцы. И братва. Охранники «Освальда» предварительно провели зачистку электропоезда. Три группы. Трое, кто ими руководил, могут быть в курсе. Точнее уже два. Соху убили…
— Видновского авторитета…
— Да. Остались Коржаков и Мосул Авье…
Рэмбо внимательно слушал.
— Твоя цель пистолет…
— Да. «Макаров» не мог уйти далеко. Посторонних на платформе не было.
Ну кто ещё ночью?! Только преступники и менты.
— Я понял.
— Только вот времени остается мало…
— Во сколько у тебя сдача дежурства?
— В восемь.
Рэмбо взглянул на часы:
— Четыре часа, двадцать три минуты…
Игумнов объяснил:
— Цуканов и мой помощник — сейчас в Домодедове. Там, в камере охранник из «Освальда». Может что выйдет… К нигерийцу в общежитие я уже послал своего человека. Коржаков неизвестно где. Неделю назад его похитили, но ему удалось бежать. На него я могу выйти только через фирму… В начале года Коржаков приезжал в Шереметьево с данными на нигерийских наркокурьеров…
Рэмбо прикурил от тяжелой настольной зажигалки:
— Генерал Ткачук пойдет на контакт с тобой только, если поймет, что ты достаточно информирован…
— Да. Поэтому надежда все на тебя.
Рэмбо достал из стола небольшой листок.
— Пожалуй, это тебе пригодится… «Фирма занимается отслеживанием конкурентной торговли кокаином на деньги крупного наркобизнеса…» То-есть генерал ведет ту же борьбу с незаконным оборотом наркотиков, но с другим знаком. Им платят за то, что они сдают конкурентов. Кроме того они тянут за это с государства…
— Понимаю.
— У Ткачука крепкие старые связи. ГРУ, Внешняя разведка…
— Ясно.
— Ты упомянул Шереметьево…
— Коржаков сдал двоих — Иса Раки Зария и Моди Ибрагима Бари.
Рэмбо прочитал:
— «Получено вознаграждение за конфискованный в Шереметьево с помощью фирмы груз кокаина… — Он поднял голову. — Приз довольно крупный. — Сто тысяч. В баксах. Я думаю, для начала разговора тем у тебя предостаточно…
Игумнов достал санаторную книжку
— Это, повидимому, пропуск в резиденцию. Он был у Коржакова…
— Да. Там все их бригада. В первом корпусе…Генерал Ткачук, его правая рука — полковник Хохлов… Тут недалеко…
— Одинцовский район?
— Точно.
— Оттуда был анонимный звонок о том, что Коржакова похитили…
— Послать с тобой?
— Нет, нет. Тебе не надо ввязываться.
— Хорошо. Я позвоню попозже. Если от тебя ничего не будет, я беру людей и еду к ним на п р о ц е д у р ы…
6.
Санаторий располагался в месте, известном как «Подмосковная Швейцария». Мягкие погодные условия, неповторимые по красоте живописные перелески…
Всероссийская здравница всего в часе езды от столицы.
Место паломничества многочисленных туристов…
Игумнов однажды приезжал сюда вместе с первой женой.
С обрыва открывался вид на российскую глубинку.
Сбоку по гребню вереницей тянулись храмы, заканчивавшиеся у стен древнего монастыря. Осенью городок был полон гулом звонниц и запахами яблок, которые неслись из каждого сада…
Вдали виднелась станция Окружной железной дороги.
Пассажирский поезд тут ходил едва ли не два раза в сутки.
Санаторий был изестен далеко за пределами области.
Все доступные в условиях средней полосы виды лечения. Бальнеология, физиотерапия, спортивная медицина.
Господа офицеры брали в библиотеке журналы, ходили на дискотеку, в кино. Пили по номерам «абсолют». Он был тогда внове. Как и датский спирт…
Игумнов подъехал в полной темноте. Половина светильников вокруг не горела. Он припарковался по-дальше от ворот, у знаменитого монастыря. К санаторию прошел пешком.
В проходной не спали. Солдату с повязкой на рукаве Игумнов издалека махнул санаторной книжой.
— Закурить найдется? — спросил тот.
Игумнов зацепил из пачки несколько сигарет, молча рассыпал на стойке.
Толкнул дверь.
На аллеях не было ни души. Игумнов двинулся вдоль осевой.
Впереди сбоку виднелось центральное здание, в нем размещались клуб, столовые, библиотека…
***
Первый корпус санатория располагался неподалеку. Мрачный прямоугольник , ушедший по первый этаж в сугробы. В нескольких окнах на третьем — генеральском — этаже горел яркий свет. Тут по-прежнему ложились спать уже под утро…
За сотню метров до корпуса неожиданно сотовый Игумнова подал признаки жизни. На мобильный позвонила Ксения.
— Привет, Игумнов! Как настроение?
— Отличное… — Игумнов сошел с аллеи, остановился у большого закрытого подъезда то ли столовой, то ли клуба. — Ты где? На Островитянова?
— Да. Тут у них дискотека. Народ живет, веселится… Это ты, как монах…
Ксении беззастенчиво кокетничала. Игра была знакома каждому резиденту, работающему с женщиной-агентом. Раскрепощенность, ни к чему не обязывающий обоих флирт, взаимная влюбленность приносили результаты. Наставление же по работе с агентурой, напротив, требовало полной официальности отношений.
— Как там наши друзья? — Его интересовали нигерийцы, приезжавшие в Домодедово на разборку.
— Вернулись какие-то озабоченные. И снова уехали… А меня и ещё одну девчонку оставили…
Послышался шум сливного бачка. Ксения звонила из студенческого туалета в общежитии. Ее никто не слышал. Она находилась в самом пекле. Нигерийские наркодельцы постоянно проверялись. Им помогали в этом кадровые разведчики Ткачука, слежку за всеми подозрительными вели профессионалы.
В последнее время Игумнову все труднее становилось находить укромное место для встречи. Явочная квартира была неблизко, а надолго уезжать с вокзала…
— В чем у них дело?
— Я спросила: «Куда вы? Девочки вас ждут?!» «Нет, деловая встреча…»
Мне показалось у них неприятности и они поехали к кому-то советоваться.
Да! Вот еще! Мосул исчез! С ними его не было!..
— Дождись их. Если Мосул не приедет, постарайся узнать, где он…
— Насчет этого мог и не напоминать… Обижаешь, начальник!
Ксения была авантюрного склада. Еще девчонкой в школе в сочинении «Делать жизнь с кого»? написала, что хотела бы стать валютной проституткой. Сочинение прорабатывали на всех педагогических советах, совещаниях. Несколько строк ей посвятил знаменитый главред газеты «Первое сентября».
По мере взросления Ксения все больше склонялась к идеям свободного предпринимательства. Теперь она меньше стремилась в путаны, учила английский и, как могла, искала связи в мире бизнеса.
В интервью, которое Ксения разослала главам нескольких частных фирм она без ложной скромности указала :
«Сильная личность, коммуникабельна, умею работать с людьми, активна и полна энергии, готова начать новые проекты…»
В качестве причины ухода с прежней работы Ксения назвала — «отсутствие перспективы роста».
Приписка в конце интервью гласила:
«Уровень оплаты: не заинтересована в предложениях с оплатой ниже 500$ в месяц…»
Сейчас, в ожидании ответа на свои предложения, Ксения была абсолютно свободна.
— Мне кажется, с Мосулом что-то произошло. Думаю: будут новости.
Готовь премию, Игумнов… — У неё было легкое настроение.
— Принято. Звони. Если не сможешь связаться со мной, поставь в известность дежурного. Или Цуканова. Оба в курсе.
— Поняла. Кстати, Игумнов! Не забыл, какое сегодня число?
— Ты насчет Витеньки?
— Сегодня его поминают. Они сейчас там, в проходной. На фабрике. Мне звонила его мать…
— Мне тоже.
— И как?
— До рассвета я вряд ли выберусь.
— Не стыдно, Игумнов! — Она снова громыхнула сливным бачком. — Если уж ты, мент, не помянешь, то кто?! Витька и живой был один, а теперь и мертвый один! Ты и ко мне тоже бы не пришел?!
В том, что она говорила, был обидный, но справедливый резон.
— Постараюсь. Посмотрим, как будет…
— Я тоже приеду.
От корпуса уже шел кто-то из часовых. Игумнов заставил себя собраться — его приезд к Ткачуку был, безусловно, поступком опрометчивым, времени на раздумья уже не оставалось.
Он свернул к корпусу. Вход внизу охранял наряд охранников «Освальда» в новеньких камуфляжах. В караульной тоже не спали. Играли в домино.
— Вам кого? — Старший — без знаков различия на куртке — поднялся над столом с костяшками. Он был одного роста с Игумновым, тоже длиннорукий, поджарый.
«Все они из спецслужб…»
— Мне нужен полковник Хохлов…
— Как доложить?
Игумнов достал милицейское удостоверение.
Старший взглянул пристально, поднялся к телефону.
— Тут к вам… — Он отвернулся, чтобы Игумнов не слышал. Потом, ни слова не говоря, сунул трубку Игумнову.
— Слушаю… — голос на другом конце провода был официален.
— Начальник отделения уголовного розыска капитан… — Игумнов назвал себя. — Я по поводу вашего человека, который исчез…
В трубке наступила пауза.
— Подождите минутку…
Пауза продолжилась. Наверху совещались.
— Передайте трубку дежурному…
Трубка переместилась.
— Слушаю, товарищ полковник… Есть. Понял… — Дежурный водворил трубку на место. Его отношение к прибывшему и тон мгновенно изменились. Теперь они были одновременно и официальными, и уважительными. — Извините, товарищ капитан, вы на территории воинской части. Необходимо сдать оружие…
Это было явное нарушение правил: менты сдавали оружие только в следственных изоляторах и на зонах.
Игумнов скорее почувствовал, чем увидел, как с обоих сторон за его плечами сгруппировались караульные…
«Даже лучше, что я без „макарова“… — Подумалось. — Могло случиться, в одну ночь потеряли бы сразу два пистолета. Выгнали бы обоих…..»
— При мне нет оружия.
— Извините: необходимая формальность.
Стоявший сзади прапорщик провел по одежде Игумнова металлоискателем. Мотнул головой: «чист!»
— Сюда, товарищ капитан. Проходите…
Один из охранников поднялся его проводить.
***
Аккуратный, со строевой выправкой офицер в штатском выглядел слишком молодо, чтобы оказаться правой рукой Ткачука. Тем не менее было именно так.
Он пригласил Игумнова войти. Представился.
— Полковник Хохлов Александр Александрович, советник президента фирмы… — Чтобы предупредить вопросы, он сразу сообщил. — Генерал уже знает, что вы здесь. Садитесь.
Номер был генеральский, с просторным холлом и огромной гостиной.
Игумнов присел в кресло, так чтобы видеть обе двери.
— Да, да… — Когда Игумнов вошел, советник президента фирмы разговаривал по телефону и поглядывал на дисплей включенного компьютера. — Не волнуйтесь…
Хозяин номера появился неслышно из глубин аппартамента.Энергичный, с квадратным торсом. В отлично пошитом фирменном пиджаке.
— Генерал Ткачук…
Несмотря на поздний час в номере никто не спал
Это не могло быть случайностью.
Игумнов был совершенно уверен: между бодрствованием хозяев номера и наездом на нигерийцев на переходном мосту в Домодедово существовала связь…
В номере знали и об убийстве преступного авторитета, и об исчезновении лидера нигерийских наркокурьеров в Москве Мосула Авье, и о задержании одного из сотрудников…
***
Никола откинулся к стенке палатки. Он сразу понял: «Наезд!..»
Четверо в камуфляжной форме из «джипа-»чероки», проскочившего на полном ходу к опорам переходного моста, и ещё двое в куртках — ехавшие в последней электричке вместе с ним, действовали как истые профессионалы…
Нигерийцев и их прикрытие из видновской братвы сразу отсекли от покупателей. Последние их не интересовали. Ни босс, ни другой с кейсом…
Один из телохранителей не врубился — выхватил газовый пистолет… Его укротили немедленно. Самым жестким образом… Кровавый след потянулся по ступеням лестницы к «мерседесу»…
С другой стороны моста на помощь нигерийцам бросилась братва. Негра в шапке с завязанными наушниками под подбородком нападавшие взяли в кольцо. На всем протяжении лестницы и вверху уже шла разборка. В самой гуще Никола снова увидел плечистого, в трехцветной куртке с капюшоном, которого видел внизу, у опор моста…
Никола не мог ничего понять.
«Может наскочил ОМОН?»
Ментовская патрульная машина, стоявшая поодаль, не двигалась.
«Что там? Группа поддержки?!»
На лобовом стекле тормознувшего «джипа-»чероки» белела бумажка.
«Проверке не подлежит»? ! Или «разгонщики» под видом ментов?! Сейчас хрен разберешь!»
Неожиданно раздались выстрелы. Николе показалось: стреляли из патрульной машины. На мосту им отозвалось несколько громких хлопков…
Внезапно сразу вся кодла бросилась с моста к лестницам по разные стороны, к Ожидавшим внизу машинам.
Общая картина мгновенно разбилась на отдельные кадры.
В какой-то момент один из нападавших вверху вдруг вылетел из груды тел, покатился по ступеням. Никола узнал своего знакомца по электропоезду — белесого, в куртке, без головного убора. В конце первого пролета ему удалось зацепиться ногой за перила…
Вверху быстро удалялись в сторону маневрового парка братки и нигерийцы. Они кого-то несли. На миг Николе показалось — он снова увидел знакомую трехцветную куртку… Нигерийца в ушанке, напротив, потащили к «джипу — „чероки“ камуфляжники, сунули на заднее сиденье…
В этот момент со стороны города внезапно послышались звуки ментовской сирены, показались огни проблесковых маяков. Это гнала домодедовские менты. В сторону Москвы по Главному пути на полной скорости проскочила путевая дрезина. Одновременно патрульная машина, стоявшая в центре площади, неожиданно развернулась, начала быстро удаляться…
У бандитских машин произошла толкучка.
К отъезжавшему «джипу-»чероки» бросилось сразу несколько собровцев. Водитель «джипа» оказался опытным — дал задний ход, чтобы не дать ментам отрезать его от шоссе.
Дверцу изнутри захлопнули уже на ходу, рванули в ночь.
Маневр принес успех. Но не полный.
Один из команды не успел вскочить. Это был все тот же белесый знакомец Николы по электричке. Повезло домодевским ментам. Белесого взяли в кольцо. Раздались предупредительные выстрелы…
Знакомец Николы бросился за палатку — Николе с его места все было хорошо видно. За палаткой тот с маху сел на снег. Похоже посчитал, что сидящего не подстрелят…
Когда менты забежали за палатку, он уже поднял руки над головой.
На него обрушились удары дубинок. Досталось и от ботинок. Но это продолжалось минуты две. Не больше. Менты выпустили адреналин, обыскали, потащили в машину…
«Джип» с остальными заккамуфляженными уже гнал на приличной скорости. Менты и не пытались его преследовать. Через минуту в той стороне видны были лишь красные сигнальные огни. Потом и они исчезли.
Николе в самую пору было побеспокоиться о собственной судьбе. Но момент был упущен. Сзади уже набегали двое.
— Руки!
Никола увидел направленный на него ствол. Не удивился и не испугался.
Это были менты. С ними все было предсказуемо. Для порядка ему пару раз врезали по шее, хотя и не особо сильно. Потом закрутили руки, подвели к той же машине, куда посадили Белесого.
— Давай, — подтолкнул один из сержантов.
— Телись… Руки!
Вслед уже толкали кого-то третьего. Этот был местный, молодой, в импортном пальто, дорогих туфлях. Принадлежал ли он тоже к участникам раборки? Его притащили из-за палаток.
— В горотдел, — скомандовали сзади.
***
В машине Никола осмотрелся.
Оба его спутника были молодые, модно и дорого одетые, явно борзые.
Неужели ментам, прихватившим его, не приходило в голову, что он никак не мог входить в одну с ними компанию?!.
Впрочем, он не заблуждался: менты прихватили его для счета.
«Не было выбора…»
Теперь начальство могло доложить: «принятыми по горячим следам мерами задержано трое подозреваемых. Ведется проверка…»
По дороге оба борзых громко несли ментов, всю их контору, кончая министром…
Ехать было недалеко. Никола помалкивал. Заталкивая в машину, менты обыскали его довольно поверхностно. В поле пальто находилась заправленная во внутренний шов заточка, с которой он практически не расставался. Теперь настало время от неё освободиться. Осторожно, почти не двигаясь, одной рукой он по-тихому выпростал острое стальное жало. Никто в его сторону не смотрел. Теперь заточка была уже у него в рукаве.
Оставалось решить, как от неё освободиться.
Можно было оставить под сиденьем.
«В этом случае её сразу обнаружат. Свидетелей у ментов не будет. Но от них можно ожидать,что угодно..»
Заточку могли в наглую засунуть назад в карман, а потом обнаружить снова, но уже с понятыми.
«А это, считай, новый срок..».
Когда дело касалось особо-опасного рецидивиста, менты всегда действовали по понятиям, а не по закону…
Наконец, можно было попытаться сбросить улику в снег, когда их поведут в здание…
«И все-таки…»
Никола осторожно опустил руку с заточкой. Теперь он ожидал очередного толчка. Дорога была с выбоинами…
Водитель заложил короткий вираж. Никола разжал пальцы. Заточка негромко стукнула о днище кузова. Никто не обратил внимания. Теперь по ходу движения тюремный ступер должен был постепенно сместиться к заднему борту…
Они уже подъезжали. Водитель притормозил.
У здания городской милиции их уже встречали.
— Выходи по одному. Руки за голову…
Никола мог себя поздравить: тут ему не удалось бы избавиться от заточки. Их встретили тычками.
— Быстрее..
Никола выходил вторым. На его долю пришлось несколько ударов по голове и сзади по почкам. Последнему досталось ещё сильнее… Потом всех троих усадили в дежурке. Тут уже обыскивали дотошно, как в тюрьме — раздели до нага, поверили каждый шов…
Когда обыск заканчивался, в дежурке появился коренастый усатый мужик — начальник домодевского уголовного розыска. Задержанные уже одевались.
— Ну — ка сейчас мне, как на духу… — Он держал руку за спиной. — Кто выбросил? Быстро!
Он внимательно всматривался в каждого.
Никола его интересовал меньше, чем остальные: он и по возрасту, и по одежде выпадал из числа предполагамых участников разборки.
Вор смотрел перед собой бесцветными, как у недельного кобелька, глазками, он-то точно знал, что могло быть там, у него за спиной. Кроме того он видел: начальник розыска откровенно гонит туфту.
— Ты ведь знаешь! Я тебе говорю!
Он обращался к недавнему знакомцу Николы по электропоезду, и тот — Никола видел — смешался. Вопрос застал врасплох.
— Там отпечатки пальцев. Куда ты денешься?! — Усатый коротко взглянул на стоявшего рядом оперативника. Тот понял — передал ему сигарету, которую перед тем прикурил.
— Как фамилия? — Мент усилил нажим. — Быстро!
Задержанный назвался. Фамилия была редкая — Никола её не запомнил. В памяти задержалось только имя:
«Руслан»
С самим Николой разбирались в последнюю очередь:
— Фамилия, имя…
— Анчиполовский Ефим…
— Отчество? Год рождения, адрес?
Никола ответил на все вопросы. Точно назвал он и день и месяц рождения, на чем обычно ловится половина всех, кто идет под чужим именем.
Проверка по компьютеру все подтвердила.
— Есть. Прописан…
Теперь он мог качать права. Хотя и не особо круто:
— За что задержали, начальник?! Завтра с утра на работу…
— Хочешь сказать, что трудишься?!
— Как же начальник…
— Кого ты паришь, дед! Давай его на оправку! Утром разберемся!
«Значит в камеру…»
Самым важным теперь — было передать Игумнову, где он находится.
«Что-нибудь придумаю…»
Сзади уже кричали:
— Пошли, дед. Руки! Небось наученный уже?
— Гнилой насквозь.
— Да уж видно! Бывал у нас…
— Неужели нет…
Домодедовское КПЗ, а по-нынешнему ИВС или и в а с и, могло считаться родным. Первый раз он сидел в нем много лет назад во время переследствия, тогда ещё честным пацаном.
— Заходи…
В камеру он попал к уже знакомому Руслану, который дернул его из электрички. Когда Никола поздоровался, охранник не ответил — молча мерял шагами камеру. Мысли его были далеко.
Одного взгляда на него Николе было достаточно, чтобы понять его состояние. Нынешние крутые куражились на воле, но не имели опыта выживания ни в тюрьме, ни на зоне.
Не обращая больше внимания на напарника, Никола нашел себе место дальше от двери, чтобы не дуло. Снял пальто, свернул. Неспешно разделся. В камере, если бывало тепло, он спал обычно в кальсонах, на аккуратно сложенных шкерах. Пальто клал под голову. Свет ему не мешал…
Свободное его поведение объяснило соседу, кто есть кто.
Охранник д о г н а л.
Он перестал ходить. Нагнулся к Николе.
— Слышь? — прямоугольное с белесыми ресницами лицо возникло совсем близко. — Я вспомнил. Ты ведь был в электричке. Мы тебя… — Он поискал слово. Не нашел.
— Ну, — Никола зевнул.
— Ты прости…
Никола не ответил. Было уже поздно.
Сокамерник продолжал ходить от стены к стене. Он нуждался в разговоре. Никола понял:
«Первая его первая ходка…»
Внезапно Белесый остановился:
— Может ты знаешь: статья 126… Что там?
Статья была новая. Но Никола слыхал о ней.
— Похищение человека.
— А срок?
— Там три части… Организованная группа?
— Да. С применением оружия…
Тот перестал ходить, оглянулся на очко в двери.
— Если тяжкие последствия или смерть от пяти до пятнадцати.
Белесый сразу скис.
— Тут ещё важно вот что… Где это? Чечня?
— Здесь. На станции…
Никола проследил известные ему передвижения сокамерника.
«Зачищал электричку… Следил за африканцами и братвой на мосту. Когда началась разборка, бросился на мост вместе с бригадой, приехавшей в „джипе“ . А тут домодедовские менты… Уехать вместе со своми не успел…»
Само задержание происходило у Николы на глазах. Белесый вел себя с опаской, нервно…
«Забежал за палатку, сел на снег… И в дежурке тоже. Когда мент принес заточку, держал за спиной заточку, весь задергался… Он ведь не знал о ней?!»
Поговорить не удалось. Снаружи с силой громыхнул засов.
— Анчиполовский, с вещами!..
Сокамерник вперился Николу откровенно завистливым взглядом. Ничего не сказал.
— Выходи, пока не передумал… — Мент остановился на пороге. — То сажают, то отпускают… Сам оденешься, дед? А то, может, помочь?
— Сам.
Этому могло быть только одно объяснение…
«Игумнов…»
Никола ошибся. В Домодедовский горотдел приехал Цуканов.
***
Появлению заместителя Игумнова в домодедовской дежурке предшествовала цепь телефонных переговоров. Начало им положила Ксения своим звонком дежурному на вокзал…
— Срочно разыщи Игумнова или Цуканова…
Они разговаривали не более десятка секунд.
Всероссийская здравница всего в часе езды от столицы.
Место паломничества многочисленных туристов…
Игумнов однажды приезжал сюда вместе с первой женой.
С обрыва открывался вид на российскую глубинку.
Сбоку по гребню вереницей тянулись храмы, заканчивавшиеся у стен древнего монастыря. Осенью городок был полон гулом звонниц и запахами яблок, которые неслись из каждого сада…
Вдали виднелась станция Окружной железной дороги.
Пассажирский поезд тут ходил едва ли не два раза в сутки.
Санаторий был изестен далеко за пределами области.
Все доступные в условиях средней полосы виды лечения. Бальнеология, физиотерапия, спортивная медицина.
Господа офицеры брали в библиотеке журналы, ходили на дискотеку, в кино. Пили по номерам «абсолют». Он был тогда внове. Как и датский спирт…
Игумнов подъехал в полной темноте. Половина светильников вокруг не горела. Он припарковался по-дальше от ворот, у знаменитого монастыря. К санаторию прошел пешком.
В проходной не спали. Солдату с повязкой на рукаве Игумнов издалека махнул санаторной книжой.
— Закурить найдется? — спросил тот.
Игумнов зацепил из пачки несколько сигарет, молча рассыпал на стойке.
Толкнул дверь.
На аллеях не было ни души. Игумнов двинулся вдоль осевой.
Впереди сбоку виднелось центральное здание, в нем размещались клуб, столовые, библиотека…
***
Первый корпус санатория располагался неподалеку. Мрачный прямоугольник , ушедший по первый этаж в сугробы. В нескольких окнах на третьем — генеральском — этаже горел яркий свет. Тут по-прежнему ложились спать уже под утро…
За сотню метров до корпуса неожиданно сотовый Игумнова подал признаки жизни. На мобильный позвонила Ксения.
— Привет, Игумнов! Как настроение?
— Отличное… — Игумнов сошел с аллеи, остановился у большого закрытого подъезда то ли столовой, то ли клуба. — Ты где? На Островитянова?
— Да. Тут у них дискотека. Народ живет, веселится… Это ты, как монах…
Ксении беззастенчиво кокетничала. Игра была знакома каждому резиденту, работающему с женщиной-агентом. Раскрепощенность, ни к чему не обязывающий обоих флирт, взаимная влюбленность приносили результаты. Наставление же по работе с агентурой, напротив, требовало полной официальности отношений.
— Как там наши друзья? — Его интересовали нигерийцы, приезжавшие в Домодедово на разборку.
— Вернулись какие-то озабоченные. И снова уехали… А меня и ещё одну девчонку оставили…
Послышался шум сливного бачка. Ксения звонила из студенческого туалета в общежитии. Ее никто не слышал. Она находилась в самом пекле. Нигерийские наркодельцы постоянно проверялись. Им помогали в этом кадровые разведчики Ткачука, слежку за всеми подозрительными вели профессионалы.
В последнее время Игумнову все труднее становилось находить укромное место для встречи. Явочная квартира была неблизко, а надолго уезжать с вокзала…
— В чем у них дело?
— Я спросила: «Куда вы? Девочки вас ждут?!» «Нет, деловая встреча…»
Мне показалось у них неприятности и они поехали к кому-то советоваться.
Да! Вот еще! Мосул исчез! С ними его не было!..
— Дождись их. Если Мосул не приедет, постарайся узнать, где он…
— Насчет этого мог и не напоминать… Обижаешь, начальник!
Ксения была авантюрного склада. Еще девчонкой в школе в сочинении «Делать жизнь с кого»? написала, что хотела бы стать валютной проституткой. Сочинение прорабатывали на всех педагогических советах, совещаниях. Несколько строк ей посвятил знаменитый главред газеты «Первое сентября».
По мере взросления Ксения все больше склонялась к идеям свободного предпринимательства. Теперь она меньше стремилась в путаны, учила английский и, как могла, искала связи в мире бизнеса.
В интервью, которое Ксения разослала главам нескольких частных фирм она без ложной скромности указала :
«Сильная личность, коммуникабельна, умею работать с людьми, активна и полна энергии, готова начать новые проекты…»
В качестве причины ухода с прежней работы Ксения назвала — «отсутствие перспективы роста».
Приписка в конце интервью гласила:
«Уровень оплаты: не заинтересована в предложениях с оплатой ниже 500$ в месяц…»
Сейчас, в ожидании ответа на свои предложения, Ксения была абсолютно свободна.
— Мне кажется, с Мосулом что-то произошло. Думаю: будут новости.
Готовь премию, Игумнов… — У неё было легкое настроение.
— Принято. Звони. Если не сможешь связаться со мной, поставь в известность дежурного. Или Цуканова. Оба в курсе.
— Поняла. Кстати, Игумнов! Не забыл, какое сегодня число?
— Ты насчет Витеньки?
— Сегодня его поминают. Они сейчас там, в проходной. На фабрике. Мне звонила его мать…
— Мне тоже.
— И как?
— До рассвета я вряд ли выберусь.
— Не стыдно, Игумнов! — Она снова громыхнула сливным бачком. — Если уж ты, мент, не помянешь, то кто?! Витька и живой был один, а теперь и мертвый один! Ты и ко мне тоже бы не пришел?!
В том, что она говорила, был обидный, но справедливый резон.
— Постараюсь. Посмотрим, как будет…
— Я тоже приеду.
От корпуса уже шел кто-то из часовых. Игумнов заставил себя собраться — его приезд к Ткачуку был, безусловно, поступком опрометчивым, времени на раздумья уже не оставалось.
Он свернул к корпусу. Вход внизу охранял наряд охранников «Освальда» в новеньких камуфляжах. В караульной тоже не спали. Играли в домино.
— Вам кого? — Старший — без знаков различия на куртке — поднялся над столом с костяшками. Он был одного роста с Игумновым, тоже длиннорукий, поджарый.
«Все они из спецслужб…»
— Мне нужен полковник Хохлов…
— Как доложить?
Игумнов достал милицейское удостоверение.
Старший взглянул пристально, поднялся к телефону.
— Тут к вам… — Он отвернулся, чтобы Игумнов не слышал. Потом, ни слова не говоря, сунул трубку Игумнову.
— Слушаю… — голос на другом конце провода был официален.
— Начальник отделения уголовного розыска капитан… — Игумнов назвал себя. — Я по поводу вашего человека, который исчез…
В трубке наступила пауза.
— Подождите минутку…
Пауза продолжилась. Наверху совещались.
— Передайте трубку дежурному…
Трубка переместилась.
— Слушаю, товарищ полковник… Есть. Понял… — Дежурный водворил трубку на место. Его отношение к прибывшему и тон мгновенно изменились. Теперь они были одновременно и официальными, и уважительными. — Извините, товарищ капитан, вы на территории воинской части. Необходимо сдать оружие…
Это было явное нарушение правил: менты сдавали оружие только в следственных изоляторах и на зонах.
Игумнов скорее почувствовал, чем увидел, как с обоих сторон за его плечами сгруппировались караульные…
«Даже лучше, что я без „макарова“… — Подумалось. — Могло случиться, в одну ночь потеряли бы сразу два пистолета. Выгнали бы обоих…..»
— При мне нет оружия.
— Извините: необходимая формальность.
Стоявший сзади прапорщик провел по одежде Игумнова металлоискателем. Мотнул головой: «чист!»
— Сюда, товарищ капитан. Проходите…
Один из охранников поднялся его проводить.
***
Аккуратный, со строевой выправкой офицер в штатском выглядел слишком молодо, чтобы оказаться правой рукой Ткачука. Тем не менее было именно так.
Он пригласил Игумнова войти. Представился.
— Полковник Хохлов Александр Александрович, советник президента фирмы… — Чтобы предупредить вопросы, он сразу сообщил. — Генерал уже знает, что вы здесь. Садитесь.
Номер был генеральский, с просторным холлом и огромной гостиной.
Игумнов присел в кресло, так чтобы видеть обе двери.
— Да, да… — Когда Игумнов вошел, советник президента фирмы разговаривал по телефону и поглядывал на дисплей включенного компьютера. — Не волнуйтесь…
Хозяин номера появился неслышно из глубин аппартамента.Энергичный, с квадратным торсом. В отлично пошитом фирменном пиджаке.
— Генерал Ткачук…
Несмотря на поздний час в номере никто не спал
Это не могло быть случайностью.
Игумнов был совершенно уверен: между бодрствованием хозяев номера и наездом на нигерийцев на переходном мосту в Домодедово существовала связь…
В номере знали и об убийстве преступного авторитета, и об исчезновении лидера нигерийских наркокурьеров в Москве Мосула Авье, и о задержании одного из сотрудников…
***
Никола откинулся к стенке палатки. Он сразу понял: «Наезд!..»
Четверо в камуфляжной форме из «джипа-»чероки», проскочившего на полном ходу к опорам переходного моста, и ещё двое в куртках — ехавшие в последней электричке вместе с ним, действовали как истые профессионалы…
Нигерийцев и их прикрытие из видновской братвы сразу отсекли от покупателей. Последние их не интересовали. Ни босс, ни другой с кейсом…
Один из телохранителей не врубился — выхватил газовый пистолет… Его укротили немедленно. Самым жестким образом… Кровавый след потянулся по ступеням лестницы к «мерседесу»…
С другой стороны моста на помощь нигерийцам бросилась братва. Негра в шапке с завязанными наушниками под подбородком нападавшие взяли в кольцо. На всем протяжении лестницы и вверху уже шла разборка. В самой гуще Никола снова увидел плечистого, в трехцветной куртке с капюшоном, которого видел внизу, у опор моста…
Никола не мог ничего понять.
«Может наскочил ОМОН?»
Ментовская патрульная машина, стоявшая поодаль, не двигалась.
«Что там? Группа поддержки?!»
На лобовом стекле тормознувшего «джипа-»чероки» белела бумажка.
«Проверке не подлежит»? ! Или «разгонщики» под видом ментов?! Сейчас хрен разберешь!»
Неожиданно раздались выстрелы. Николе показалось: стреляли из патрульной машины. На мосту им отозвалось несколько громких хлопков…
Внезапно сразу вся кодла бросилась с моста к лестницам по разные стороны, к Ожидавшим внизу машинам.
Общая картина мгновенно разбилась на отдельные кадры.
В какой-то момент один из нападавших вверху вдруг вылетел из груды тел, покатился по ступеням. Никола узнал своего знакомца по электропоезду — белесого, в куртке, без головного убора. В конце первого пролета ему удалось зацепиться ногой за перила…
Вверху быстро удалялись в сторону маневрового парка братки и нигерийцы. Они кого-то несли. На миг Николе показалось — он снова увидел знакомую трехцветную куртку… Нигерийца в ушанке, напротив, потащили к «джипу — „чероки“ камуфляжники, сунули на заднее сиденье…
В этот момент со стороны города внезапно послышались звуки ментовской сирены, показались огни проблесковых маяков. Это гнала домодедовские менты. В сторону Москвы по Главному пути на полной скорости проскочила путевая дрезина. Одновременно патрульная машина, стоявшая в центре площади, неожиданно развернулась, начала быстро удаляться…
У бандитских машин произошла толкучка.
К отъезжавшему «джипу-»чероки» бросилось сразу несколько собровцев. Водитель «джипа» оказался опытным — дал задний ход, чтобы не дать ментам отрезать его от шоссе.
Дверцу изнутри захлопнули уже на ходу, рванули в ночь.
Маневр принес успех. Но не полный.
Один из команды не успел вскочить. Это был все тот же белесый знакомец Николы по электричке. Повезло домодевским ментам. Белесого взяли в кольцо. Раздались предупредительные выстрелы…
Знакомец Николы бросился за палатку — Николе с его места все было хорошо видно. За палаткой тот с маху сел на снег. Похоже посчитал, что сидящего не подстрелят…
Когда менты забежали за палатку, он уже поднял руки над головой.
На него обрушились удары дубинок. Досталось и от ботинок. Но это продолжалось минуты две. Не больше. Менты выпустили адреналин, обыскали, потащили в машину…
«Джип» с остальными заккамуфляженными уже гнал на приличной скорости. Менты и не пытались его преследовать. Через минуту в той стороне видны были лишь красные сигнальные огни. Потом и они исчезли.
Николе в самую пору было побеспокоиться о собственной судьбе. Но момент был упущен. Сзади уже набегали двое.
— Руки!
Никола увидел направленный на него ствол. Не удивился и не испугался.
Это были менты. С ними все было предсказуемо. Для порядка ему пару раз врезали по шее, хотя и не особо сильно. Потом закрутили руки, подвели к той же машине, куда посадили Белесого.
— Давай, — подтолкнул один из сержантов.
— Телись… Руки!
Вслед уже толкали кого-то третьего. Этот был местный, молодой, в импортном пальто, дорогих туфлях. Принадлежал ли он тоже к участникам раборки? Его притащили из-за палаток.
— В горотдел, — скомандовали сзади.
***
В машине Никола осмотрелся.
Оба его спутника были молодые, модно и дорого одетые, явно борзые.
Неужели ментам, прихватившим его, не приходило в голову, что он никак не мог входить в одну с ними компанию?!.
Впрочем, он не заблуждался: менты прихватили его для счета.
«Не было выбора…»
Теперь начальство могло доложить: «принятыми по горячим следам мерами задержано трое подозреваемых. Ведется проверка…»
По дороге оба борзых громко несли ментов, всю их контору, кончая министром…
Ехать было недалеко. Никола помалкивал. Заталкивая в машину, менты обыскали его довольно поверхностно. В поле пальто находилась заправленная во внутренний шов заточка, с которой он практически не расставался. Теперь настало время от неё освободиться. Осторожно, почти не двигаясь, одной рукой он по-тихому выпростал острое стальное жало. Никто в его сторону не смотрел. Теперь заточка была уже у него в рукаве.
Оставалось решить, как от неё освободиться.
Можно было оставить под сиденьем.
«В этом случае её сразу обнаружат. Свидетелей у ментов не будет. Но от них можно ожидать,что угодно..»
Заточку могли в наглую засунуть назад в карман, а потом обнаружить снова, но уже с понятыми.
«А это, считай, новый срок..».
Когда дело касалось особо-опасного рецидивиста, менты всегда действовали по понятиям, а не по закону…
Наконец, можно было попытаться сбросить улику в снег, когда их поведут в здание…
«И все-таки…»
Никола осторожно опустил руку с заточкой. Теперь он ожидал очередного толчка. Дорога была с выбоинами…
Водитель заложил короткий вираж. Никола разжал пальцы. Заточка негромко стукнула о днище кузова. Никто не обратил внимания. Теперь по ходу движения тюремный ступер должен был постепенно сместиться к заднему борту…
Они уже подъезжали. Водитель притормозил.
У здания городской милиции их уже встречали.
— Выходи по одному. Руки за голову…
Никола мог себя поздравить: тут ему не удалось бы избавиться от заточки. Их встретили тычками.
— Быстрее..
Никола выходил вторым. На его долю пришлось несколько ударов по голове и сзади по почкам. Последнему досталось ещё сильнее… Потом всех троих усадили в дежурке. Тут уже обыскивали дотошно, как в тюрьме — раздели до нага, поверили каждый шов…
Когда обыск заканчивался, в дежурке появился коренастый усатый мужик — начальник домодевского уголовного розыска. Задержанные уже одевались.
— Ну — ка сейчас мне, как на духу… — Он держал руку за спиной. — Кто выбросил? Быстро!
Он внимательно всматривался в каждого.
Никола его интересовал меньше, чем остальные: он и по возрасту, и по одежде выпадал из числа предполагамых участников разборки.
Вор смотрел перед собой бесцветными, как у недельного кобелька, глазками, он-то точно знал, что могло быть там, у него за спиной. Кроме того он видел: начальник розыска откровенно гонит туфту.
— Ты ведь знаешь! Я тебе говорю!
Он обращался к недавнему знакомцу Николы по электропоезду, и тот — Никола видел — смешался. Вопрос застал врасплох.
— Там отпечатки пальцев. Куда ты денешься?! — Усатый коротко взглянул на стоявшего рядом оперативника. Тот понял — передал ему сигарету, которую перед тем прикурил.
— Как фамилия? — Мент усилил нажим. — Быстро!
Задержанный назвался. Фамилия была редкая — Никола её не запомнил. В памяти задержалось только имя:
«Руслан»
С самим Николой разбирались в последнюю очередь:
— Фамилия, имя…
— Анчиполовский Ефим…
— Отчество? Год рождения, адрес?
Никола ответил на все вопросы. Точно назвал он и день и месяц рождения, на чем обычно ловится половина всех, кто идет под чужим именем.
Проверка по компьютеру все подтвердила.
— Есть. Прописан…
Теперь он мог качать права. Хотя и не особо круто:
— За что задержали, начальник?! Завтра с утра на работу…
— Хочешь сказать, что трудишься?!
— Как же начальник…
— Кого ты паришь, дед! Давай его на оправку! Утром разберемся!
«Значит в камеру…»
Самым важным теперь — было передать Игумнову, где он находится.
«Что-нибудь придумаю…»
Сзади уже кричали:
— Пошли, дед. Руки! Небось наученный уже?
— Гнилой насквозь.
— Да уж видно! Бывал у нас…
— Неужели нет…
Домодедовское КПЗ, а по-нынешнему ИВС или и в а с и, могло считаться родным. Первый раз он сидел в нем много лет назад во время переследствия, тогда ещё честным пацаном.
— Заходи…
В камеру он попал к уже знакомому Руслану, который дернул его из электрички. Когда Никола поздоровался, охранник не ответил — молча мерял шагами камеру. Мысли его были далеко.
Одного взгляда на него Николе было достаточно, чтобы понять его состояние. Нынешние крутые куражились на воле, но не имели опыта выживания ни в тюрьме, ни на зоне.
Не обращая больше внимания на напарника, Никола нашел себе место дальше от двери, чтобы не дуло. Снял пальто, свернул. Неспешно разделся. В камере, если бывало тепло, он спал обычно в кальсонах, на аккуратно сложенных шкерах. Пальто клал под голову. Свет ему не мешал…
Свободное его поведение объяснило соседу, кто есть кто.
Охранник д о г н а л.
Он перестал ходить. Нагнулся к Николе.
— Слышь? — прямоугольное с белесыми ресницами лицо возникло совсем близко. — Я вспомнил. Ты ведь был в электричке. Мы тебя… — Он поискал слово. Не нашел.
— Ну, — Никола зевнул.
— Ты прости…
Никола не ответил. Было уже поздно.
Сокамерник продолжал ходить от стены к стене. Он нуждался в разговоре. Никола понял:
«Первая его первая ходка…»
Внезапно Белесый остановился:
— Может ты знаешь: статья 126… Что там?
Статья была новая. Но Никола слыхал о ней.
— Похищение человека.
— А срок?
— Там три части… Организованная группа?
— Да. С применением оружия…
Тот перестал ходить, оглянулся на очко в двери.
— Если тяжкие последствия или смерть от пяти до пятнадцати.
Белесый сразу скис.
— Тут ещё важно вот что… Где это? Чечня?
— Здесь. На станции…
Никола проследил известные ему передвижения сокамерника.
«Зачищал электричку… Следил за африканцами и братвой на мосту. Когда началась разборка, бросился на мост вместе с бригадой, приехавшей в „джипе“ . А тут домодедовские менты… Уехать вместе со своми не успел…»
Само задержание происходило у Николы на глазах. Белесый вел себя с опаской, нервно…
«Забежал за палатку, сел на снег… И в дежурке тоже. Когда мент принес заточку, держал за спиной заточку, весь задергался… Он ведь не знал о ней?!»
Поговорить не удалось. Снаружи с силой громыхнул засов.
— Анчиполовский, с вещами!..
Сокамерник вперился Николу откровенно завистливым взглядом. Ничего не сказал.
— Выходи, пока не передумал… — Мент остановился на пороге. — То сажают, то отпускают… Сам оденешься, дед? А то, может, помочь?
— Сам.
Этому могло быть только одно объяснение…
«Игумнов…»
Никола ошибся. В Домодедовский горотдел приехал Цуканов.
***
Появлению заместителя Игумнова в домодедовской дежурке предшествовала цепь телефонных переговоров. Начало им положила Ксения своим звонком дежурному на вокзал…
— Срочно разыщи Игумнова или Цуканова…
Они разговаривали не более десятка секунд.