— Началось…
Он быстро обрисовывал ситуацию. Отсюда можно было разглядеть происходящее на мосту только отчасти.
Над путями сбилось в кучу человек пятнадцать.
Все три группы сошлись посредине. Можно было догадаться, что разговор идет крутой.
Охранники в камуфляжах — «третья сила» — все больше оттесняли африканца в сторону.
Каждую минуту можно было ожидать начала стрельбы.
Однако, выстрелы прогремели с другой стороны.
Стреляли патрульные. Их машина все это время находилась на площади. Там что-то произошло. Но Никола этого не видел. Внимание его было привлечено к тому, что происходило на мосту.
— Я ещё позвоню! Все!
— Качана не видно?
— Нет!
***
Ствол уперся Качану в висок.
— Ну! Откуда она у тебя?
— Тебе визитка нужна, командир? — Качан попробывал отойти дуриком. Тем временем, улучив момент, убрал очки и, как потом оказалось, во время. — Забирай и разойдемся!
— Знаешь, о чем говорю! Саша, напомни!
Старлей посторонился. Сержант возник сбоку.
Качан поднял плечо под удар, но сержант оказался левшой — удар пришел с другой стороны, откуда Качан не ждал.
— Вы че, ребята?!
— От кого ты её получил? Откуда она у тебя?
Отмалчиваться дальше было нельзя. Подставлять «торфушек» из «Азаса» и охранника , которому Коржаков оставил визитку, ему как менту было западло. Да старлей и не поверил бы.
— Я её тут и подобрал. На платформе…
Сержант — угрюмая скотина — не стал ждать. На этот раз он двинул правой. Оказалось: одинаково бьет с обеих рук.
«Левша хренов…»
Качан не успел защититься. Сержант разбил ему губу.
Старлей продолжил допрос:
— Откуда ты знаешь Коржакова? Работаешь на него?
Качан бросил взгляд на дорогу. Помощи ждать было неоткуда. Впереди было пустынно. Тылы палаток, закрытые двери. Тусклый свет на снегу. Если съежиться — в верхней части лобового стекла возникала ещё часть переходного моста и начало пустой платформы.
— Давай быстро! Говори!
— Спрашивай!..
— Ты был с ним в тот день в Домодедово?!
Сержант готовил очередной удар. Неожиданно старлей вернулся к началу разговора:
— Слышь… Как тебя кличут?
Качан мог назвать любую первую попавшуюся фамилию. Но он предпочел комбинационный вариант. Тут оставалось место для маневра.
— Такая же как у него, командир… — Качан кивнул на визитку.
— Коржаков?! — Старлей замолчал, обдумывая. — Так ты ему свой?
— Ну!
Качан воспользовался паузой.
— Угости сигареткой, командир!
Старлей полез за сигаретами.
Опыта в дознании у него, похоже, не было. Скорее всего он действительно нес постовую службу по охране порядка.
«Небось обираешь водителей да азеров… Грабишь коммерческие палатки…»
Старлей посчитал, что задержанный вроде пошел в раскол. Достал сигарету, сам дал прикурить.
— Он брат тебе?
Качан глубоко затянулся.
— Троюродный … — Он пожалел, что назвал себя Коржаковым.
«Всю жизнь ты был легкомысленным, Борька. С детства еще. Таким и помрешь. И не своей смертью…»
— Наши деды были родные братья…
Откуда-то со стороны Каширского конца платформы двигалась мотодрезина. Негромкий ритмичный стук словно выделил тишину на площади. Качан прислушался. Потом звук так же неожиданно пропал, дрезина остановилась, где-то недалеко, за входным светофором.
Старлей не дал ему времени собраться с мыслями.
— Когда ты последний раз его видел? — он поспешил развить успех.
— Сейчас вспомню…
Тут следовало придерживаться фактов — свидетельства охранника коммерческой палатки и «торфушек».
— Примерно неделю назад…
— Один он был?
— Не один, он собирался сюда, в Домодедово.
Старлей переглянулся с сержантом.
— Похоже на правду. Я знал, что Коржаков тогда приезжал не один! — Это относилось уже к сержанту. И тут же последовал новый вопрос Качану:
— У тебя с ним дела?
— Какие дела… — Качан подумал. — Я его охраняю.
— Л и ч к а, что ли?!
— Ну! — Качан незаметно скосил глаза на наручник.
Браслет был обычный — его открывал стандартный ключик. Один такой Качан постоянно держал в подкладке рукава, приклеенный скотчем. Скоро он должен был понадобиться.
— Где вы с Коржаковым виделись в последний раз? — старлей начал новый заход.
— На Арбате, — с равным успехом он мог назвать любое другое место:.
«На Плющихе», «В Химки — Ховрино…»
— В ресторане что ли?
Качан кивнул.
— В «Метелице»! — уверенно заметил старлей.
— Да.
— А ещё в «Шереметьево»! В международном аэропорту! Так?!
Странным образом старлей попал в точку: их тогдашняя с Коржаковым поездка в Международный аэропорт Шереметьево была в связке с по делами нигерийских наркокурьеров. Сегодня на переходном мосту тоже был нигериец — Мосул Авье.
Качан не сразу решить этот кроссворд.
Если нигерийцев разрабатывало — Региональное управление по борьбе с организованной преступностью или Федеральная Служба Безопасности — они не стали бы поручать наблюдение патрулям…
Внезапно он д о г н а л:
«Эти патрули… Это — же пятая колонна! Оборотни! Днем они трутся среди нас, а ночью служат наркомафии!..»
Старлей снова взглянул на своего напарника. Лицо сержанта было малоподвижно, ничего не выражало. До него все доходило медленно.
— Так как насчет «Шереметьева»?! Были вы там?!
— Приходилось…
Старлей поправил переносную рацию, попросил связь. Теперь у него было что доложить начальству или ещё кому-то, на кого они работали.
— Второй! Прошу связи с Первым…
Патрульные чуть отошли за машину, чтобы Качану не было слышно.
Неожиданно старлей замолчал. На площади за их спинами что-то происходило.
Качан на заднем сидении пригнулся, чтобы видеть.
Площадка и лестничные марши на переходном мосту оказались вдруг заполненными бегущими людьми. С обеих сторон стенка на стенку сошлось не менее двух десятков.
«Вот так номер…»
Патрульные на миуту оставили его без внимания, замерли, глядя на площадь.
Нельзя было терять ни секунды…
Чтобы достать подклеенный скотчем ключ и открыть наручник потребовалось меньше секунды. Еще он схватил визитку, сжал в кулаке..
В следующую секунду Качан был уже рядом с сержантом. С устрашающим «хой!», как на тренировке в зале, выбросил руку вперед и вверх и одновременно нанес удар ногой.
Прием был из стандартных. Тем не менее действовал безотказно.
Сержант на долю секунды потерял контроль. Удар пришелся по подбородку.
В тот же момент Качан переместился к старлею. Тот не ждал нападения, симпатичное, в веснушках лицо было напряжено — он ждал связи с начальством …
Качан слета резко врезал ему прямым. Удар пришелся на ключицу. Одновременно локоть Качана двинулся вперед, оказался ниже грудной клетки — все было отработано — стремительно влетел старлею под дых…
Качан бросился к платформе.
На ходу заметил. По крайней мере три группы сошлись на переходном мосту. Африканцы, российские крутые, появившиеся с обеих сторон, люди в камуфляжах, в омоновских черным масках с прорезями. Посреди площадки моста уже выясняли отношения.
Издалека снова донесся ритмичный стук. Стоявшая в отдалении дрезина тронулась с места, плавно набрала скорость.
. Хлопнул выстрел. Но уже позади. Качан не обернулся.
«Старлей? Сержант?»
Он выскочил на платформу.
Дрезина была уже рядом. Водитель раскусил его намерения.
Над станцией взвыл тревожный гудок.
Качан пропустил первый поручень автомотриссы. Схватился за второй. Водитель прибавил скорость. Качана потащило. Чтобы забросить ноги вперед, на ступеньку, его борькина собственная скорость и скорость электрички должны были хоть на мгновение сравняться. Качану это не удалось. Центростремительная сила тут же неодолимо прибивала его к дрезине.
Автомотрисса продолжала разгоняться. Сжимавшую поручень ладонь было уже невозможно разжать. Ноги запаздывали. Впереди была оградка и конец высокой платформы. А там…
В последнее мгновение Качан упруго бросил тело вперед, подтянулся.
Ноги почувствовали под собой опору ступени.
В окне дрезины мелькнуло бледное едва различимое в тусклом свете лицо машиниста.
Качан на секунду почувствовал усталость и даже безразличие.
Сзади прогремели ещё выстрелы.
Стреляли на пешеходном мосту…
Качан был уже в безопасности.
Протяжный долгий гудок разнесся вдоль железнодорожного полотна, едва заметных в ночи темных домов, лесной полосы…
Дрезина мчалась без остановок
Мелькали дачные поселки, безлюдные с поднятыми полосатыми шлагбаумами переезды, пустыри.
Качан пришел в себя. Выстрелы, ощущение своих не поспевающих за дрезиной по платформе ног, рука, онемевшая на поручне — все было уже позади…
На этот раз снова все обошлось.
А что, если бы его поволокло?! Край высокой платформы был уже рядом…
Так не могло продолжаться всегда. С каждым счастливым случаем удача сжималась, как шагренева кожа…
Сегодняшняя история с пистолетом, была тоже про это.
Сколько раз все сходило ему с рук?!
Автомотриссе дали зеленый путь.
Водитель заперся изнутри, он так и не показался. Ни о чем не спросил — гнал сколько мог, пока впереди, поперек путей, огромным многопалубным кораблем, не возник вокзал, с освещенным перроном внизу и растянутыми по фасаду вверху почти трехметровыми буквами:
М О С К В А
Дрезина сбавила ход.
Качан занял место на лесенке.
Он спрыгнул с автомотриссы в начале восьмого пути, как и взошел на неё — на ходу, не представившись, ничего не объясняя.
***
Высвеченный пронзительным светом перрон впереди, несмотря на ночь, не был безлюден. По нижней палубе корабля — вокзала сновали пассажиры и команда. Светились витрины киосков. В них круглосуточно торговали всем крайне необходимым в пути — дорожной снедью, аудикассетами, детективами.
Он машинально дотронулся до пустой наплечной кабуры — нет, все происшедшее не было сном. Возвращение на родной вокзал было бесславным.
Качан замедлил шаги.
В Управление идти было стремно.
Дежурный мог встретить уже в дверях.
«— Давай сразу в ружейку. Сдай пистолет.»
Им было всегда спокойнее, когда все пистолеты и автоматы лежали в ружейке, у них под замком. Сегодняшний майор-дежурный ещё не представлял, какое потрясение его ждет очень скоро.
«Как и Игумнова…»
Начальник розыска был эту ночь ответственным за работу наряда.
Случившееся ударяло сразу по многим.
Игумнову и майору-дежурному за плохое руководство суточным нарядом грозило как минимум по выговору. Рикошетом — задевало начальника Линейного Управления и зама по воспитательной работе — бывшего комиссара…
Штатный райкомовский инструктор — комиссар начал сразу с майора, как им и пообещали при переводе в МВД, теперь работал уже на папаху.
«Хрен ему теперь, а не папаха…»
Тот завтра будет требовать его крови.
С самим Качаном тоже все было ясно:
«Дело подсудное..».
***
Качан прошел в вокзал недалеко от дежурки.
Вестибюль цокольного этажа в этом месте был открытый — с выходом на площадь. Где-то поблизости ощущался сильнейший запах гари…
«Что-то сгорело… Если бы это ружейка!..» — он не додумал до конца.
Телефоны-автоматы тянулись вдоль стены. Даже по виду они выглядели неисправными. Качан снял подряд несколько трубок, послушал.
«Глухо, как в танке…»
Наконец он нашел одну — с сигналом, нашарил в кармане пару жетонов. Набрал номер. Результат был тот же. Первый жетон проскочил, словно его и не было вовсе.
Качан врезал ладонью по ящику. На короткий миг жизнь там, внутри, проснулась.
Он опустил ещё жетон.
— Алло… — У телефона был Игумнов. — Алло!
— Это я…
— Алло! Говорите!
Аппарат тоже оказался с дефектом.
— Желтов?! Перезвони! Не слышу…
***
Телефонный аппарат на столе у Игумнова ещё несколько раз отзывался на чей-то призыв мелкими рассыпчатыми звоночками.
Кто-то упорно порывался до него дозвониться.
«Желтов?..»
Игумнов дважды ещё хватал трубку.
— Алло!..
Звонили, по всей видимости, из телефона-автомата.
Это убедило, что звонит не Желтов.
«Ксения?!»
Наконец, чей-то голос прорвался сквозь помехи и треск. Игумнов в первую секунду его не узнал.
— Качан?! Ты где?
Связь наконец установилась.
— Я здесь, на вокзале. Рядом с настенными автоматами… У меня неприятность…
— Стой там…
***
Игумнов выскочил на перрон без куртки — тяжелый, крепкий, на голову выше всех. Пробежал сквозной вестибюль. Качан все ещё стоял рядом с поломанными автоматами. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять:
«Беда…»
Несколько лет назад вот так Качан, тогда ещё совсем молодой опер, под конец ночи пришел к нему в кабинет. Долго возился с очками.
В кабинете, как всегда вертелся кто-то из посторонних. Требовались какие-то графики, сведения… Инспектор службы принес очередную липу. Наконец, и он убежал. Они остались вдвоем. Игумнов уже догадывался о чем пойдет речь.
«Жена!»
Жена Качана — смазливая разбитная бабенка — работала на контейнерной площадке. О ней уже ходили разговоры…
— Сейчас позвонили с контейнерной, Игумнов. Там есть молодой мужик, стропольщик… — У него вдруг сломался голос.
Жену Качана вспоминали именно в связи с молодым стропалем…
— Их застали в пустом контейнере. Вдвоем…
Игумнов не дал ему продолжить.
— Молчи!
— Я должен выговориться…
— Не надо! Молчи!
— Мне некому сказать, Игумнов! Ты мне как старший брат!
— Я ничего не слышал! — Игумнов заорал: — Ты мне ничего не говорил, слышишь!.. Где Цуканов?! Пусть зайдет! Пойми! Вы помиритесь, а я останусь для тебя постоянным напоминанием… И вообще! Никому ни слова! Слышишь? Иди, работай!
И вот теперь…
Качан, надвинув «бандитку» на глаза, тщательно протирал очки. Куртка на нем была расстегнута. Он начинал протирать очки особенно аккуратно, когда у него щемило на сердце…
Игумнов знал Качана лучше, чем тот себя сам.
— Что случилось?
— Пистолет…
Игумнов понял.
— Где? — Все в нем оборвалось.
— В Домодедове на перроне. Получилось так…
Вскоре Игумнов уже представил себе всю картину.
Коммерческую палатку «Азас» в ночном длинном ряду таких же — с красочными корбками и экзотическими бутылками снаружи; с «торфушками», левой водкой — «осетинкой» внутри.
Обледенелую — сколько её не чисть — платформу перед прибытием последнего электропоезда из Москвы; прикорнувшего на скамье Качана. Потом патрулей, начавшуюся разборку российско-нигерийской наркомафии…
— … Водитель дрезины ещё позвонит. Не знаю, что он подумал. Это все.
— Теперь о краже пистолета, кроме самого Качана, знал старший наряда и его непосредственный начальник.
«Процесс пошел…»
***
В обязанность Игумнова входило — немедленно поставить в известность вышестоящее начальство. Транспортное Управление внутренних дел на Московской дороге в течение часа должно было проинформировать МВД России.
Инструкция об этом была одной из краеугольных в системе.
Нарушителей — в назидание другим — ожидало примерное наказание — вплоть до увольнения со службы…
— На мне можно ставить крест…
От «пахана» сейчас ничего не зависело.
Утрата табельного оружия никому ещё не сошла с рук.
Финал мог быть только один — позорное изгнание…
— Идем ко мне, — Игумнов повернул в отдел.
— Там дежурный…
— Молчи.
С этой минуты Игумнов брал вину за задержку информации Вверх на себя.
Качан ничего не сказал. Любая благодарность выглядела бы сейчас оскорбительно ложной.
— Все равно из этого дела мне не выпутаться, Игумнов…
При сдаче дежурства тайное так или иначе должно было стать явным.
— Только тебя подставлю
— Пошли.
***
Поиск оружия всегда был делом муторным, заканчивавшимся чаще ничем.
По каждому пропавшему стволу составляли планы оперативно-поисковых мероприятий, рассылались формальные ориентировки и отдельные поручения.
В конце каждого квартала писали справки о выполнении и намечали мероприятия на следующий…
Списки объявленных в розыск «макаровых», составленные Главным Научно — исследовательским Центром управления и информации, занимали сотни страниц. Они начинались номерами пистолетов, похищенных ещё полсотни лет назад и все ещё числящихся в розыске.
В последние годы с завода-производителя под видом продажи спортивного оружия аналог «макарова» отправляли тысячами, большинство стволов прямым ходом попадали на Кавказ в театр боевых действий…
С этим успели смириться.
Страшнее, когда похищенный «макаров» неожиданно заявлял о себе там, где этого меньше всего ждали — при вооруженном налете на обменный пункт или на месте заказного убийства…
В кабинете уточнили детали:
— Милицейский патруль — старлей и сержант… Что им все-таки надо было от тебя?
— Их интересовал он… — Качан достал визитную карточку.
Игумнов прочитал вслух:
— «Коржаков Евгений Иванович, Фирма „Освальд“. Старший консультант по менежменту. Телефон. Он же факс». Абонементный ящик…
— Он сообщил данные на нигерийских курьеров, которые прилетели из Бразилии. Я и Желтов ездили с ним в «Шереметьево». Будто данные эти от нас…
Игумнов повертел в руках визитку. Он вспомнил этот случай .
— Откуда она у тебя?
— Охранник из палатки… Просил узнать. Коржаков обещал ему работу и хорошие бабки. Патрули, когда обыскивали, нашли у меня. И сразу как оборзели…
Игумнов внимательно слушал. Затем вернулся к началу.
— Как Коржаков оказался в коммерческой палатке?
— Случайно… — Качан на секунду задумался. — Тут все непонятно. Охранник тоже не знает. Вошел, познакомился. Что-то купил. Сделал всем подарки. Коньяк, конфкты…
Все выглядело странно.
— Почему ему открыли в палатке, где его никто не знал ?
— Дверь оказалась незаперта…
Игумнов предположил:
— Может от кого-то уходил?! — Он снова вернулся к патрулям. — Непонятно. Патрули видели Африканца?
Качан был в этом уверен:
— Мосул Авье стоял на мосту, над нами. Не могло быть, чтобы патрули его не заметили…
— Ты считаешь, они — менты?
— Думаю, да. Но не домодедовцы. Я бы узнал. Крупные ребята, рукастые… — Качан провел пальцами по лицу. Губа уже не кровоточила. Второй удар сержанта пришелся ему в скулу.
— Менты, работающие на наркомафию… В этом случае они до конца смены останутся на линии.
Качан думал об этом:
— Не исключено, что где-то в ближайшем районе…
— Их надо найти. Они могут знать про «макаров».
— Может мне вернуться в Домодедово?..
— Туда поедет другой… — Игумнов подвинул к себе телефон, снял трубку. — Надо точнее все узнать В том числе про Коржакова. Он понадобится…
Игумнов набрал номер, сходу поднял с постели зама.
— Цуканов! Ты здесь нужен. Быстро! Одна нога там, другая здесь…
— Случилось что-нибудь?!
— Случилось.
Заместитель Игумнову попался неплохой, но из выработавшихся — заканчивавших службу. Цуканову требовались постоянные подталкивания, иначе он сразу останавливался. Игумнов не давал ему спуску, хотя и ценил как опытного надежного розыскника.
— На месте узнаешь. Возьми такси. Без тебя не обойтись. Все!
Он снова вернулся к Качану:
— Выходит патрулю-старлею известно о Коржакове…
Качан вспомнил:
— Он спросил: «Приезжал ли я вместе с Коржаковым в „Шереметьево“…
— Прямо в цвет!..
— Поэтому я подумал, может их тоже привлекли к разработке…
Все находившиеся ночью в Домодедово так или иначе имели отношение к обороту наркотиков и нигерийскими наркокурьерам — обслуживали, охраняли, разрабатывали…
«Бандиты, секьюрити, менты… Качан попал в самую гущу интриг вокруг международного наркокартеля:…»
Но сейчас наркобизнес Игумнова не интересовал. Главным было найти исчезнувший пистолет…
— Когда ты увидел Мосула Авье? Это было до того, как ты обнаружил…
— После. Поезда уже не ходили. Определенно.
— То-есть, пистолета уже не было.
— Нет.
Под избранным углом зрения все эти наркокурьеры, братки, частное охранное агентство, зачищавшее электричку — все они были свидетели. Они наблюдали за платформой, могли видеть, случившееся с Качаногм..
— Я послал Ксению в общежитие на Островитянова. Может там что-то известно…Он потер глаза. — Что утешает? «Макаров» пропал не в толчеегде-нибудь на оптовом рынке в «Тушенском», где полно народу. Вокруг тебя были только преступники и менты…
— Слабо утешение.
Игумнов так не считал.
— Мы всех их просеем. Кого-то ты видел. Еще есть Никола, он захватил начало действия. Наконец, Желтов…
***
Желтов перезвонил быстро, скорее, чем Игумнов ожидал.
Домодедовцам полегчало: на телеграф подбросили сумочку с билетами потерпевших.
— Успели на регистрацию?
— Сейчас проводили на посадку…
Желтов был доволен: потерпевшие улетали, заявление о разбое можно было порвать.
Статистика осталась прежней.
— Теперь займемся твоим случаем. Открываем потайную тетрадь…
При такой постановке дела , как все начальники розысков, он вел двойной учет преступлений.
— Итак…
Желтов был известен как аккуратист. В Академии МВД в свое время его конспектами пользовался весь курс. Сейчас его аккуратность служила созданию видимости благополучия, которого желали видеть Вверху.
— Наркокурьеры из Бразилии». «Иса Раки Зария и Моди Ибрагим Бари»…
— Меня интересуют московские связи. Суд…
— Вот…. «На суде присутствовали несколько нигерийцев — студентов московских ВУЗов в сопровождении блондинки-переводчицы с английского»… — Желтов наверняка имел в виду Ксению.
— Уголовники были?
— Видновцы…
Игумнов их хорошо знал. Бригада уголовников подмосковного города Видное, называвшая себя видновской братвой, держала часть каширской ветки Дороги, включая станцию Домодедово.
Игумнов взял быка за рога.
— Ты их верхушку представляешь? Кто из них мог сам приехать на разборку. Плечистый, в куртке цветов российского флага…
Желтов подумал.
— Я думаю: это Соха… Вторая перчатка России в полутяжелом весе. Мы когда-то вместе в футбол играли. Сосед по даче. Такую там махину себе отгрохал… Мы называем её «Бастилия». Он любит как раз поиграть мускулами.
— У тебя есть к нему подходы?
— Я и сам с ним поговорю.
На стыке полярных сфер всегда существовала тайная калитка, у которой встречались и мирно беседовали полицейский агент и авторитет преступного мира, объявленный в розыск бандит и .представитель органов безопасности…
— Что у тебя к нему, Игумнов?
— Твой сосед сейчас на платформе в Домодедове… — Игумнов тоже знал «Соху» и его связи. На каждого из них имелась оперативная разработка. — Там стрелка…
— К утру-то, надеюсь, он вернется…
— Соха был на суде над нигерийцами?
— Нет. Там был другой. Пиши…
— Спасибо… — Разговор о криминальном авторитете был лишь прелюдией. — Как ты вообще попал тогда в ту историю с африканцами?! «Домодедово» тогда ещё не был международным аэропортом…
— Вот именно. «Еще»!
— У тебя бразильская агентура?!
Игумнов сделал Качану знак — он снял вторую трубку. Данные начальника розыска в о з д у ш к и и Качана следовало стыковать и дополнить одно другим.
— — Агентура была чужая… — Желтов усмехнулся. — Тут я не располагаю информацией. А на суд нас с Качаном вызвали в качестве свидетелей, поскольку оба мы во время задержания находились в транзитной зоне «Шереметьева»…
— А Коржакова ?! — шепнул Качан.
Игумнов уже спрашивал:
— А инициатора не вызвали! Я имею в виду третьего!
— Естественно, чтобы не засвечивать. У тебя что-нибудь случилось?
— Я думаю, кто-то из этих нигерийцев и видновской братвы сейчас тоже в Домодедово на платформе.
— Это возможно… — Желтов с секунду посомневался, потом предложил. — А что если тебе напрямую обратиться к тому мужику… К третьему!
— Откуда он?
— Этого тебе, по-моему, и мой шеф не скажет. Ему позвонили. Откуда, он мне не сказал. Из министерства ли, ФСБ или из Регионального управления… А, может его старые, личные связи. После этого их представитель выехал со мной и Качаном в Шереметьево…
— Я понял.
— Думаю, они хотели обезопасить своего источника. Проследить, чтобы случайно его не спалили…
— У тебя есть сведения о нем?
— Фамилия, имя-отчество. По-моему, телефон.
— Пишу.
— Сейчас… Он у меня в другом блокноте… — Желтов поискал . — Вот! «Коржаков Евгений Иванович…»
***
Времени, чтобы что-то предпринять, оставалась мало.
Хотя у платформы в Домодедово этой ночью было не менее трех бригад, участвовавших в разборке, двое, подходившие к Качану, — в куртках, без головных уборов — о которых рассказал мент — уборщик, могли принадлежать только к двум.
В первую входили нигерийцы. После полуночи они появились на маневровом парке Домодедово, а один из них — Мосул Авье — задолго до назначенного часа занял наблюдательный пост на переходном мосту. С нигерийцами в машинах располагалась их к р ы ш а — бойцы из видновской преступной группировки. А по другую сторону переходного моста на площади нес службу работавший на наркодельцов милицейский патруль: старлей и сержант, поддерживавшие радиосвязь с дежурным и располагавшие всем объемом оперативной информации.
Он быстро обрисовывал ситуацию. Отсюда можно было разглядеть происходящее на мосту только отчасти.
Над путями сбилось в кучу человек пятнадцать.
Все три группы сошлись посредине. Можно было догадаться, что разговор идет крутой.
Охранники в камуфляжах — «третья сила» — все больше оттесняли африканца в сторону.
Каждую минуту можно было ожидать начала стрельбы.
Однако, выстрелы прогремели с другой стороны.
Стреляли патрульные. Их машина все это время находилась на площади. Там что-то произошло. Но Никола этого не видел. Внимание его было привлечено к тому, что происходило на мосту.
— Я ещё позвоню! Все!
— Качана не видно?
— Нет!
***
Ствол уперся Качану в висок.
— Ну! Откуда она у тебя?
— Тебе визитка нужна, командир? — Качан попробывал отойти дуриком. Тем временем, улучив момент, убрал очки и, как потом оказалось, во время. — Забирай и разойдемся!
— Знаешь, о чем говорю! Саша, напомни!
Старлей посторонился. Сержант возник сбоку.
Качан поднял плечо под удар, но сержант оказался левшой — удар пришел с другой стороны, откуда Качан не ждал.
— Вы че, ребята?!
— От кого ты её получил? Откуда она у тебя?
Отмалчиваться дальше было нельзя. Подставлять «торфушек» из «Азаса» и охранника , которому Коржаков оставил визитку, ему как менту было западло. Да старлей и не поверил бы.
— Я её тут и подобрал. На платформе…
Сержант — угрюмая скотина — не стал ждать. На этот раз он двинул правой. Оказалось: одинаково бьет с обеих рук.
«Левша хренов…»
Качан не успел защититься. Сержант разбил ему губу.
Старлей продолжил допрос:
— Откуда ты знаешь Коржакова? Работаешь на него?
Качан бросил взгляд на дорогу. Помощи ждать было неоткуда. Впереди было пустынно. Тылы палаток, закрытые двери. Тусклый свет на снегу. Если съежиться — в верхней части лобового стекла возникала ещё часть переходного моста и начало пустой платформы.
— Давай быстро! Говори!
— Спрашивай!..
— Ты был с ним в тот день в Домодедово?!
Сержант готовил очередной удар. Неожиданно старлей вернулся к началу разговора:
— Слышь… Как тебя кличут?
Качан мог назвать любую первую попавшуюся фамилию. Но он предпочел комбинационный вариант. Тут оставалось место для маневра.
— Такая же как у него, командир… — Качан кивнул на визитку.
— Коржаков?! — Старлей замолчал, обдумывая. — Так ты ему свой?
— Ну!
Качан воспользовался паузой.
— Угости сигареткой, командир!
Старлей полез за сигаретами.
Опыта в дознании у него, похоже, не было. Скорее всего он действительно нес постовую службу по охране порядка.
«Небось обираешь водителей да азеров… Грабишь коммерческие палатки…»
Старлей посчитал, что задержанный вроде пошел в раскол. Достал сигарету, сам дал прикурить.
— Он брат тебе?
Качан глубоко затянулся.
— Троюродный … — Он пожалел, что назвал себя Коржаковым.
«Всю жизнь ты был легкомысленным, Борька. С детства еще. Таким и помрешь. И не своей смертью…»
— Наши деды были родные братья…
Откуда-то со стороны Каширского конца платформы двигалась мотодрезина. Негромкий ритмичный стук словно выделил тишину на площади. Качан прислушался. Потом звук так же неожиданно пропал, дрезина остановилась, где-то недалеко, за входным светофором.
Старлей не дал ему времени собраться с мыслями.
— Когда ты последний раз его видел? — он поспешил развить успех.
— Сейчас вспомню…
Тут следовало придерживаться фактов — свидетельства охранника коммерческой палатки и «торфушек».
— Примерно неделю назад…
— Один он был?
— Не один, он собирался сюда, в Домодедово.
Старлей переглянулся с сержантом.
— Похоже на правду. Я знал, что Коржаков тогда приезжал не один! — Это относилось уже к сержанту. И тут же последовал новый вопрос Качану:
— У тебя с ним дела?
— Какие дела… — Качан подумал. — Я его охраняю.
— Л и ч к а, что ли?!
— Ну! — Качан незаметно скосил глаза на наручник.
Браслет был обычный — его открывал стандартный ключик. Один такой Качан постоянно держал в подкладке рукава, приклеенный скотчем. Скоро он должен был понадобиться.
— Где вы с Коржаковым виделись в последний раз? — старлей начал новый заход.
— На Арбате, — с равным успехом он мог назвать любое другое место:.
«На Плющихе», «В Химки — Ховрино…»
— В ресторане что ли?
Качан кивнул.
— В «Метелице»! — уверенно заметил старлей.
— Да.
— А ещё в «Шереметьево»! В международном аэропорту! Так?!
Странным образом старлей попал в точку: их тогдашняя с Коржаковым поездка в Международный аэропорт Шереметьево была в связке с по делами нигерийских наркокурьеров. Сегодня на переходном мосту тоже был нигериец — Мосул Авье.
Качан не сразу решить этот кроссворд.
Если нигерийцев разрабатывало — Региональное управление по борьбе с организованной преступностью или Федеральная Служба Безопасности — они не стали бы поручать наблюдение патрулям…
Внезапно он д о г н а л:
«Эти патрули… Это — же пятая колонна! Оборотни! Днем они трутся среди нас, а ночью служат наркомафии!..»
Старлей снова взглянул на своего напарника. Лицо сержанта было малоподвижно, ничего не выражало. До него все доходило медленно.
— Так как насчет «Шереметьева»?! Были вы там?!
— Приходилось…
Старлей поправил переносную рацию, попросил связь. Теперь у него было что доложить начальству или ещё кому-то, на кого они работали.
— Второй! Прошу связи с Первым…
Патрульные чуть отошли за машину, чтобы Качану не было слышно.
Неожиданно старлей замолчал. На площади за их спинами что-то происходило.
Качан на заднем сидении пригнулся, чтобы видеть.
Площадка и лестничные марши на переходном мосту оказались вдруг заполненными бегущими людьми. С обеих сторон стенка на стенку сошлось не менее двух десятков.
«Вот так номер…»
Патрульные на миуту оставили его без внимания, замерли, глядя на площадь.
Нельзя было терять ни секунды…
Чтобы достать подклеенный скотчем ключ и открыть наручник потребовалось меньше секунды. Еще он схватил визитку, сжал в кулаке..
В следующую секунду Качан был уже рядом с сержантом. С устрашающим «хой!», как на тренировке в зале, выбросил руку вперед и вверх и одновременно нанес удар ногой.
Прием был из стандартных. Тем не менее действовал безотказно.
Сержант на долю секунды потерял контроль. Удар пришелся по подбородку.
В тот же момент Качан переместился к старлею. Тот не ждал нападения, симпатичное, в веснушках лицо было напряжено — он ждал связи с начальством …
Качан слета резко врезал ему прямым. Удар пришелся на ключицу. Одновременно локоть Качана двинулся вперед, оказался ниже грудной клетки — все было отработано — стремительно влетел старлею под дых…
Качан бросился к платформе.
На ходу заметил. По крайней мере три группы сошлись на переходном мосту. Африканцы, российские крутые, появившиеся с обеих сторон, люди в камуфляжах, в омоновских черным масках с прорезями. Посреди площадки моста уже выясняли отношения.
Издалека снова донесся ритмичный стук. Стоявшая в отдалении дрезина тронулась с места, плавно набрала скорость.
. Хлопнул выстрел. Но уже позади. Качан не обернулся.
«Старлей? Сержант?»
Он выскочил на платформу.
Дрезина была уже рядом. Водитель раскусил его намерения.
Над станцией взвыл тревожный гудок.
Качан пропустил первый поручень автомотриссы. Схватился за второй. Водитель прибавил скорость. Качана потащило. Чтобы забросить ноги вперед, на ступеньку, его борькина собственная скорость и скорость электрички должны были хоть на мгновение сравняться. Качану это не удалось. Центростремительная сила тут же неодолимо прибивала его к дрезине.
Автомотрисса продолжала разгоняться. Сжимавшую поручень ладонь было уже невозможно разжать. Ноги запаздывали. Впереди была оградка и конец высокой платформы. А там…
В последнее мгновение Качан упруго бросил тело вперед, подтянулся.
Ноги почувствовали под собой опору ступени.
В окне дрезины мелькнуло бледное едва различимое в тусклом свете лицо машиниста.
Качан на секунду почувствовал усталость и даже безразличие.
Сзади прогремели ещё выстрелы.
Стреляли на пешеходном мосту…
Качан был уже в безопасности.
Протяжный долгий гудок разнесся вдоль железнодорожного полотна, едва заметных в ночи темных домов, лесной полосы…
Дрезина мчалась без остановок
Мелькали дачные поселки, безлюдные с поднятыми полосатыми шлагбаумами переезды, пустыри.
Качан пришел в себя. Выстрелы, ощущение своих не поспевающих за дрезиной по платформе ног, рука, онемевшая на поручне — все было уже позади…
На этот раз снова все обошлось.
А что, если бы его поволокло?! Край высокой платформы был уже рядом…
Так не могло продолжаться всегда. С каждым счастливым случаем удача сжималась, как шагренева кожа…
Сегодняшняя история с пистолетом, была тоже про это.
Сколько раз все сходило ему с рук?!
Автомотриссе дали зеленый путь.
Водитель заперся изнутри, он так и не показался. Ни о чем не спросил — гнал сколько мог, пока впереди, поперек путей, огромным многопалубным кораблем, не возник вокзал, с освещенным перроном внизу и растянутыми по фасаду вверху почти трехметровыми буквами:
М О С К В А
Дрезина сбавила ход.
Качан занял место на лесенке.
Он спрыгнул с автомотриссы в начале восьмого пути, как и взошел на неё — на ходу, не представившись, ничего не объясняя.
***
Высвеченный пронзительным светом перрон впереди, несмотря на ночь, не был безлюден. По нижней палубе корабля — вокзала сновали пассажиры и команда. Светились витрины киосков. В них круглосуточно торговали всем крайне необходимым в пути — дорожной снедью, аудикассетами, детективами.
Он машинально дотронулся до пустой наплечной кабуры — нет, все происшедшее не было сном. Возвращение на родной вокзал было бесславным.
Качан замедлил шаги.
В Управление идти было стремно.
Дежурный мог встретить уже в дверях.
«— Давай сразу в ружейку. Сдай пистолет.»
Им было всегда спокойнее, когда все пистолеты и автоматы лежали в ружейке, у них под замком. Сегодняшний майор-дежурный ещё не представлял, какое потрясение его ждет очень скоро.
«Как и Игумнова…»
Начальник розыска был эту ночь ответственным за работу наряда.
Случившееся ударяло сразу по многим.
Игумнову и майору-дежурному за плохое руководство суточным нарядом грозило как минимум по выговору. Рикошетом — задевало начальника Линейного Управления и зама по воспитательной работе — бывшего комиссара…
Штатный райкомовский инструктор — комиссар начал сразу с майора, как им и пообещали при переводе в МВД, теперь работал уже на папаху.
«Хрен ему теперь, а не папаха…»
Тот завтра будет требовать его крови.
С самим Качаном тоже все было ясно:
«Дело подсудное..».
***
Качан прошел в вокзал недалеко от дежурки.
Вестибюль цокольного этажа в этом месте был открытый — с выходом на площадь. Где-то поблизости ощущался сильнейший запах гари…
«Что-то сгорело… Если бы это ружейка!..» — он не додумал до конца.
Телефоны-автоматы тянулись вдоль стены. Даже по виду они выглядели неисправными. Качан снял подряд несколько трубок, послушал.
«Глухо, как в танке…»
Наконец он нашел одну — с сигналом, нашарил в кармане пару жетонов. Набрал номер. Результат был тот же. Первый жетон проскочил, словно его и не было вовсе.
Качан врезал ладонью по ящику. На короткий миг жизнь там, внутри, проснулась.
Он опустил ещё жетон.
— Алло… — У телефона был Игумнов. — Алло!
— Это я…
— Алло! Говорите!
Аппарат тоже оказался с дефектом.
— Желтов?! Перезвони! Не слышу…
***
Телефонный аппарат на столе у Игумнова ещё несколько раз отзывался на чей-то призыв мелкими рассыпчатыми звоночками.
Кто-то упорно порывался до него дозвониться.
«Желтов?..»
Игумнов дважды ещё хватал трубку.
— Алло!..
Звонили, по всей видимости, из телефона-автомата.
Это убедило, что звонит не Желтов.
«Ксения?!»
Наконец, чей-то голос прорвался сквозь помехи и треск. Игумнов в первую секунду его не узнал.
— Качан?! Ты где?
Связь наконец установилась.
— Я здесь, на вокзале. Рядом с настенными автоматами… У меня неприятность…
— Стой там…
***
Игумнов выскочил на перрон без куртки — тяжелый, крепкий, на голову выше всех. Пробежал сквозной вестибюль. Качан все ещё стоял рядом с поломанными автоматами. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять:
«Беда…»
Несколько лет назад вот так Качан, тогда ещё совсем молодой опер, под конец ночи пришел к нему в кабинет. Долго возился с очками.
В кабинете, как всегда вертелся кто-то из посторонних. Требовались какие-то графики, сведения… Инспектор службы принес очередную липу. Наконец, и он убежал. Они остались вдвоем. Игумнов уже догадывался о чем пойдет речь.
«Жена!»
Жена Качана — смазливая разбитная бабенка — работала на контейнерной площадке. О ней уже ходили разговоры…
— Сейчас позвонили с контейнерной, Игумнов. Там есть молодой мужик, стропольщик… — У него вдруг сломался голос.
Жену Качана вспоминали именно в связи с молодым стропалем…
— Их застали в пустом контейнере. Вдвоем…
Игумнов не дал ему продолжить.
— Молчи!
— Я должен выговориться…
— Не надо! Молчи!
— Мне некому сказать, Игумнов! Ты мне как старший брат!
— Я ничего не слышал! — Игумнов заорал: — Ты мне ничего не говорил, слышишь!.. Где Цуканов?! Пусть зайдет! Пойми! Вы помиритесь, а я останусь для тебя постоянным напоминанием… И вообще! Никому ни слова! Слышишь? Иди, работай!
И вот теперь…
Качан, надвинув «бандитку» на глаза, тщательно протирал очки. Куртка на нем была расстегнута. Он начинал протирать очки особенно аккуратно, когда у него щемило на сердце…
Игумнов знал Качана лучше, чем тот себя сам.
— Что случилось?
— Пистолет…
Игумнов понял.
— Где? — Все в нем оборвалось.
— В Домодедове на перроне. Получилось так…
Вскоре Игумнов уже представил себе всю картину.
Коммерческую палатку «Азас» в ночном длинном ряду таких же — с красочными корбками и экзотическими бутылками снаружи; с «торфушками», левой водкой — «осетинкой» внутри.
Обледенелую — сколько её не чисть — платформу перед прибытием последнего электропоезда из Москвы; прикорнувшего на скамье Качана. Потом патрулей, начавшуюся разборку российско-нигерийской наркомафии…
— … Водитель дрезины ещё позвонит. Не знаю, что он подумал. Это все.
— Теперь о краже пистолета, кроме самого Качана, знал старший наряда и его непосредственный начальник.
«Процесс пошел…»
***
В обязанность Игумнова входило — немедленно поставить в известность вышестоящее начальство. Транспортное Управление внутренних дел на Московской дороге в течение часа должно было проинформировать МВД России.
Инструкция об этом была одной из краеугольных в системе.
Нарушителей — в назидание другим — ожидало примерное наказание — вплоть до увольнения со службы…
— На мне можно ставить крест…
От «пахана» сейчас ничего не зависело.
Утрата табельного оружия никому ещё не сошла с рук.
Финал мог быть только один — позорное изгнание…
— Идем ко мне, — Игумнов повернул в отдел.
— Там дежурный…
— Молчи.
С этой минуты Игумнов брал вину за задержку информации Вверх на себя.
Качан ничего не сказал. Любая благодарность выглядела бы сейчас оскорбительно ложной.
— Все равно из этого дела мне не выпутаться, Игумнов…
При сдаче дежурства тайное так или иначе должно было стать явным.
— Только тебя подставлю
— Пошли.
***
Поиск оружия всегда был делом муторным, заканчивавшимся чаще ничем.
По каждому пропавшему стволу составляли планы оперативно-поисковых мероприятий, рассылались формальные ориентировки и отдельные поручения.
В конце каждого квартала писали справки о выполнении и намечали мероприятия на следующий…
Списки объявленных в розыск «макаровых», составленные Главным Научно — исследовательским Центром управления и информации, занимали сотни страниц. Они начинались номерами пистолетов, похищенных ещё полсотни лет назад и все ещё числящихся в розыске.
В последние годы с завода-производителя под видом продажи спортивного оружия аналог «макарова» отправляли тысячами, большинство стволов прямым ходом попадали на Кавказ в театр боевых действий…
С этим успели смириться.
Страшнее, когда похищенный «макаров» неожиданно заявлял о себе там, где этого меньше всего ждали — при вооруженном налете на обменный пункт или на месте заказного убийства…
В кабинете уточнили детали:
— Милицейский патруль — старлей и сержант… Что им все-таки надо было от тебя?
— Их интересовал он… — Качан достал визитную карточку.
Игумнов прочитал вслух:
— «Коржаков Евгений Иванович, Фирма „Освальд“. Старший консультант по менежменту. Телефон. Он же факс». Абонементный ящик…
— Он сообщил данные на нигерийских курьеров, которые прилетели из Бразилии. Я и Желтов ездили с ним в «Шереметьево». Будто данные эти от нас…
Игумнов повертел в руках визитку. Он вспомнил этот случай .
— Откуда она у тебя?
— Охранник из палатки… Просил узнать. Коржаков обещал ему работу и хорошие бабки. Патрули, когда обыскивали, нашли у меня. И сразу как оборзели…
Игумнов внимательно слушал. Затем вернулся к началу.
— Как Коржаков оказался в коммерческой палатке?
— Случайно… — Качан на секунду задумался. — Тут все непонятно. Охранник тоже не знает. Вошел, познакомился. Что-то купил. Сделал всем подарки. Коньяк, конфкты…
Все выглядело странно.
— Почему ему открыли в палатке, где его никто не знал ?
— Дверь оказалась незаперта…
Игумнов предположил:
— Может от кого-то уходил?! — Он снова вернулся к патрулям. — Непонятно. Патрули видели Африканца?
Качан был в этом уверен:
— Мосул Авье стоял на мосту, над нами. Не могло быть, чтобы патрули его не заметили…
— Ты считаешь, они — менты?
— Думаю, да. Но не домодедовцы. Я бы узнал. Крупные ребята, рукастые… — Качан провел пальцами по лицу. Губа уже не кровоточила. Второй удар сержанта пришелся ему в скулу.
— Менты, работающие на наркомафию… В этом случае они до конца смены останутся на линии.
Качан думал об этом:
— Не исключено, что где-то в ближайшем районе…
— Их надо найти. Они могут знать про «макаров».
— Может мне вернуться в Домодедово?..
— Туда поедет другой… — Игумнов подвинул к себе телефон, снял трубку. — Надо точнее все узнать В том числе про Коржакова. Он понадобится…
Игумнов набрал номер, сходу поднял с постели зама.
— Цуканов! Ты здесь нужен. Быстро! Одна нога там, другая здесь…
— Случилось что-нибудь?!
— Случилось.
Заместитель Игумнову попался неплохой, но из выработавшихся — заканчивавших службу. Цуканову требовались постоянные подталкивания, иначе он сразу останавливался. Игумнов не давал ему спуску, хотя и ценил как опытного надежного розыскника.
— На месте узнаешь. Возьми такси. Без тебя не обойтись. Все!
Он снова вернулся к Качану:
— Выходит патрулю-старлею известно о Коржакове…
Качан вспомнил:
— Он спросил: «Приезжал ли я вместе с Коржаковым в „Шереметьево“…
— Прямо в цвет!..
— Поэтому я подумал, может их тоже привлекли к разработке…
Все находившиеся ночью в Домодедово так или иначе имели отношение к обороту наркотиков и нигерийскими наркокурьерам — обслуживали, охраняли, разрабатывали…
«Бандиты, секьюрити, менты… Качан попал в самую гущу интриг вокруг международного наркокартеля:…»
Но сейчас наркобизнес Игумнова не интересовал. Главным было найти исчезнувший пистолет…
— Когда ты увидел Мосула Авье? Это было до того, как ты обнаружил…
— После. Поезда уже не ходили. Определенно.
— То-есть, пистолета уже не было.
— Нет.
Под избранным углом зрения все эти наркокурьеры, братки, частное охранное агентство, зачищавшее электричку — все они были свидетели. Они наблюдали за платформой, могли видеть, случившееся с Качаногм..
— Я послал Ксению в общежитие на Островитянова. Может там что-то известно…Он потер глаза. — Что утешает? «Макаров» пропал не в толчеегде-нибудь на оптовом рынке в «Тушенском», где полно народу. Вокруг тебя были только преступники и менты…
— Слабо утешение.
Игумнов так не считал.
— Мы всех их просеем. Кого-то ты видел. Еще есть Никола, он захватил начало действия. Наконец, Желтов…
***
Желтов перезвонил быстро, скорее, чем Игумнов ожидал.
Домодедовцам полегчало: на телеграф подбросили сумочку с билетами потерпевших.
— Успели на регистрацию?
— Сейчас проводили на посадку…
Желтов был доволен: потерпевшие улетали, заявление о разбое можно было порвать.
Статистика осталась прежней.
— Теперь займемся твоим случаем. Открываем потайную тетрадь…
При такой постановке дела , как все начальники розысков, он вел двойной учет преступлений.
— Итак…
Желтов был известен как аккуратист. В Академии МВД в свое время его конспектами пользовался весь курс. Сейчас его аккуратность служила созданию видимости благополучия, которого желали видеть Вверху.
— Наркокурьеры из Бразилии». «Иса Раки Зария и Моди Ибрагим Бари»…
— Меня интересуют московские связи. Суд…
— Вот…. «На суде присутствовали несколько нигерийцев — студентов московских ВУЗов в сопровождении блондинки-переводчицы с английского»… — Желтов наверняка имел в виду Ксению.
— Уголовники были?
— Видновцы…
Игумнов их хорошо знал. Бригада уголовников подмосковного города Видное, называвшая себя видновской братвой, держала часть каширской ветки Дороги, включая станцию Домодедово.
Игумнов взял быка за рога.
— Ты их верхушку представляешь? Кто из них мог сам приехать на разборку. Плечистый, в куртке цветов российского флага…
Желтов подумал.
— Я думаю: это Соха… Вторая перчатка России в полутяжелом весе. Мы когда-то вместе в футбол играли. Сосед по даче. Такую там махину себе отгрохал… Мы называем её «Бастилия». Он любит как раз поиграть мускулами.
— У тебя есть к нему подходы?
— Я и сам с ним поговорю.
На стыке полярных сфер всегда существовала тайная калитка, у которой встречались и мирно беседовали полицейский агент и авторитет преступного мира, объявленный в розыск бандит и .представитель органов безопасности…
— Что у тебя к нему, Игумнов?
— Твой сосед сейчас на платформе в Домодедове… — Игумнов тоже знал «Соху» и его связи. На каждого из них имелась оперативная разработка. — Там стрелка…
— К утру-то, надеюсь, он вернется…
— Соха был на суде над нигерийцами?
— Нет. Там был другой. Пиши…
— Спасибо… — Разговор о криминальном авторитете был лишь прелюдией. — Как ты вообще попал тогда в ту историю с африканцами?! «Домодедово» тогда ещё не был международным аэропортом…
— Вот именно. «Еще»!
— У тебя бразильская агентура?!
Игумнов сделал Качану знак — он снял вторую трубку. Данные начальника розыска в о з д у ш к и и Качана следовало стыковать и дополнить одно другим.
— — Агентура была чужая… — Желтов усмехнулся. — Тут я не располагаю информацией. А на суд нас с Качаном вызвали в качестве свидетелей, поскольку оба мы во время задержания находились в транзитной зоне «Шереметьева»…
— А Коржакова ?! — шепнул Качан.
Игумнов уже спрашивал:
— А инициатора не вызвали! Я имею в виду третьего!
— Естественно, чтобы не засвечивать. У тебя что-нибудь случилось?
— Я думаю, кто-то из этих нигерийцев и видновской братвы сейчас тоже в Домодедово на платформе.
— Это возможно… — Желтов с секунду посомневался, потом предложил. — А что если тебе напрямую обратиться к тому мужику… К третьему!
— Откуда он?
— Этого тебе, по-моему, и мой шеф не скажет. Ему позвонили. Откуда, он мне не сказал. Из министерства ли, ФСБ или из Регионального управления… А, может его старые, личные связи. После этого их представитель выехал со мной и Качаном в Шереметьево…
— Я понял.
— Думаю, они хотели обезопасить своего источника. Проследить, чтобы случайно его не спалили…
— У тебя есть сведения о нем?
— Фамилия, имя-отчество. По-моему, телефон.
— Пишу.
— Сейчас… Он у меня в другом блокноте… — Желтов поискал . — Вот! «Коржаков Евгений Иванович…»
***
Времени, чтобы что-то предпринять, оставалась мало.
Хотя у платформы в Домодедово этой ночью было не менее трех бригад, участвовавших в разборке, двое, подходившие к Качану, — в куртках, без головных уборов — о которых рассказал мент — уборщик, могли принадлежать только к двум.
В первую входили нигерийцы. После полуночи они появились на маневровом парке Домодедово, а один из них — Мосул Авье — задолго до назначенного часа занял наблюдательный пост на переходном мосту. С нигерийцами в машинах располагалась их к р ы ш а — бойцы из видновской преступной группировки. А по другую сторону переходного моста на площади нес службу работавший на наркодельцов милицейский патруль: старлей и сержант, поддерживавшие радиосвязь с дежурным и располагавшие всем объемом оперативной информации.