Игумнов узнал машину Линейного Управления.
«Дежурный прислал …»
Тот знал, где они находятся.
Из припарковавшей машины показался Цуканов, одной рукой он поддерживал брюшко, во второй держал неизменную газету. Игумнов сразу понял, что его зама привели в Центр серьезные проблемы. Цуканов приехал не один.
Все решил вопрос одного из оперативников Восемнадцатого, который заглянул в машину:
— Японский бог! Чего это за обезьяна у тебя там, командир? В Африку что ли собрался?
Все подошли к машине. На заднем сидении Игумнов увидел темное скуластое лицо. Цуканов захватил с собой на Варсоновьевский задержанного нигерийца. Он пояснил:
— Это — привет от Ксении. Наркокурьер…
Игумнов ругнулся. Именно в эту ночь он был удивительно некстати.
— Медики смотрели?
— Мы ездили на рентген: у него в желудке целая аптека. Никто не хочет заняться…
Игумнов выругался.
— Он свяжет нам руки…
— Я сам доведу все до конца. Что у вас тут?
— Засор…
Игумнов вернулся к разговору с младшим инспектором: что-то в рассказе Карпеца от него ускользнуло.
— Вы представлялись соседу? Что он знает о вас?
За младшего инспектора ответил Качан:
— Я сказал: «мы из „Освальда“. Сослуживцы…»
— Он спросил, что это за фирма?
— Нет.
— Выходит, знает её.
— Да. Он, кстати, спросил, когда мы видели Коржакова: «Утром?»
Игумнов насторожился:
— А вы что?
— «После обеда…»
Прозрение было немедленным:
— Падла! После обеда Коржакова не было на службе! Он уехал из «Освальда» утром…
Качан хрустнул переплетенными пальцами.
— Выходит, сосед проверял! А я ещё ломал голову: «Почему он спросил, когда я видел Коржакова?!»
— Мосула Авье увезли люди из «Освальда»… — Игумнов не сомневался. — Нигериец тебя узнал. Он видел, как к тебе подходили на платформе. Думал, что ты и Коржаков работаете вместе…
— Он все ему рассказал…
— Ну! А тот — начальству. Генералу Ткачуку.
Качану это ни о чем не говорило. Зато он мог теперь спросить о главном:
— Почему ты думаешь, что нигериец и Коржаков здесь, в доме?
— Коржаков недавно прибыл. «Фиат» тут. Сосед всю ночь на стреме…
— И…
— Будем брать. Прямо сейчас.
Выбора не было.
Качан занервничал. Ему не хотелось никого подставлять.
— А, может, послать все по-дальше?! — У него словно перехватило в горле. — У нас ни санкции прокурора, ничего… Коржаков и этот сосед тоже — народ непростой… Пересажают к черту!..
— Что ты предлагаешь?
— Ничего. Меня уволят. Если не посадят, попрошусь в «Лайнс». Может Рэмбо возьмет частным охранником…
Игумнов как отрезал:
— Тебя выгонят с волчьим билетом. Никакой «Лайнс» тебя не лицензирует…
— А здесь ребята продвинутся. Карпец из младших придет опером…
Игумнов прервал его:
— Когда кончится время, я сам скажу: «Это конец «.
Цуканов и Карпец слушали молча. Качан привел последний довод:
— А как с дверью?! Она же стальная!..
— Возьми врача… — Цуканов показал Игумнову на машину реанимации. — Скажем: «Надо оказать первую помощь…» Врачу они откроют. В глазок видно: белый халат…
— Ну ты прямо Жеглов! — Игумнов покачал головой. — Навесить знаки Красного Креста!.. — Со стороны Игумнова это выглядело прямым чистоплюйством.
— А если там отморозки?! И вооруженные?!
Цуканов подумал не о жене, не о дочери с мужем — о внучке, тоненькой хитрющей змейке…
Если Коржаков или кто он там положит его — брюхатого — на пороге своей квартиры, останется ли он в её памяти, когда она вырастет?!
— Не через такое переступаем, а тут… Подумаешь, две полоски крест на крест на белой тряпке… И вообще. Может вызвать с Петровки?! Коржакова-то ищут они!
Но Игумнов уже решил.
— Брать будем мы. Без посторонних. Надо надо переговорить с Коржаковым и нигерийцем наедине… Потом передадим.
— Может им? — Цуканов кивнул на отъезжавшую машину.
— Нельзя. Этих мы не знаем. И неизвестно, как они поступят с нигерийцем.
Может к и н у т их на сотню — другую баксов тут же в Варсонофьевском. И выпустят…
— От сотни-другой и я бы не отказался… — Цуканов подмигнул.
Игумнов уже не слушал его, набрал номер на мобильнике.
— Алло… — Ему повезло. Старший опер МУРа Самарский оказался на месте. — Кто это?
— Это Игумнов. По поводу Коржакова…
— Что-нибудь новое?
— Я думаю, Коржаков сейчас у себя, на Варсонофьевском. Можешь подъехать?
— Считай: я уже в машине, Игумнов… — Старшему оперу нравилась грубоватая мужественная риторика — С одним условием: вы блокируете здание. Берем его мы…
***
Реанимобиль с раненным старлеем-оборотнем и медиками отъехал.
Сразу вслед, поблагодарив ментов с ж е л е з к и, попрощавшись, отбыло Восемнадцатое. Вновь стало тихо.
Медленно потянулись минуты.
Самарский со своей группой отсутствовал. Что-то ему помешало. Он даже не позвонил. Зная условиях работы не исключалось, что старший опер МУРа едет куда-нибудь на задание и совсем в противоположную сторону от Варсонофьевского.
Между тем время не ждало.
Что-то вокруг все время напоминало о приближении рассвета, хотя небо оставалось по-прежнему темным. Пара бродячих псов, привлеченных появлением людей, возникли поодаль в надежде поживиться.
Машина с Петровки все не появлялась.
Игумнов прошел в ночной подъезд.
— Я поднимусь посмотрю. Где его квартира?
— Я покажу.
Вдвоем с Карпецом, не вызывая лифт, они тихо поднялись на пятый.
Назад Игумнов вернулся с готовой схемой.
— На лестничной площадке нигде не укрыться. Все, как на ладони. Придется задействовать лифт… — Он кивнул заму. — Давай своего африканца.
— А он зачем?
— Подойдет к двери. Только не с врачем. С тобой…
Заместитель вздохнул.
— Может лучше мне?! — Качан как виновник предпочел бы видеть себя в главной и рискованной роли.
— Тебя знают. Пойдут Цуканов с курьером. Готов?
— Погоди…
Зам все делал основательно. Достал пистолет, обтер, передернул затвор. При солидном брюшке и бросающейся в глаза неповоротливости, Цуканов слыл отличным стрелком.
— Давай африканца…
Цуканов убрал пистолет в куртку, вернулся к машине..
Коренастый жилистый Уши Бат Сантес не мог понять, что от него требуется. Самочувствие его стабилизировалось, он больше не качался, не рыгал. Цуканов пристегнул его наручником за руку. Стараясь идти в ногу, повел к подъезду.
Игумнов взглянул на часы:
— Пошли…
В лифте поднялись все вместе.
Лифт был старенький. Останавливаясь, подъемник оглушительным по-ночному времени стуком известил весь дом о своем прибытии.
Медлить было нельзя. Цуканов с африканцем сразу вышли.
Поддерживая нигерийца, зам свернул к двери в квартиру Коржакова.
Вторая рука лежала на пистолете. Игумнов , Качан и Карпец остались в кабине.
— Звони! — Цуканов показал нигерийцу на кнопку звонка.
Уши Бат Сантес удивленно взглянул на него.
— Звони, звони…
***
Из ночной поездки генерал Скубилин не вернулся домой, приехал в Управление разъяренный. Он даже не заскочил на Комсомольскую — Площадь Трех вокзалов, как это обычно делал. В Управлении сразу поднялся к себе.
Подполковник-дежурный — худощавый, самолюбивый, в прошлом ответственный сотрудник Секретариата, переведенный из министерства — знал о приезде начальника. Сидел, как на иголках.
Характер генерала был хорошо известен. Как и его манера срывать зло на подчиненных.
То, что Скубилин не заглянул в дежурку, было плохим знаком. Выждав несколько минут, дежурный позвонил сам:
— Докладываю, товарищ генерал. Происшествий в ваше отсутствие не зарегистрировано. Замминистра генерал Жернаков просил позвонить ему домой, когда приедете…
Ответом было молчание.
Дежурный подождал, пока начальник Управления положит трубку, нажал на рычаг.
Генерал тем временем набрал номер замминистра.
— Борис Иванович… — Начальственный фальцет, каким он разговаривал у себя в Управлении, сразу исчез. — Скубилин. Просили позвонить…
— Да, Василий. Что там по Каширскому ходу? Что тебе докладывают?
— Я сам ездил. Там все по-другому…
— Я знаю. Дежурный по Главку обрадовал… — Жернаков несколько секунд находился в задумчивости.
— Что — нибудь случилось?
— Как тебе сказать, Вася…
Жернакову не хотелось до конца приоткрывать министерские карты.
Начальство Наверху вроде не знало, каким образом менты Внизу, н а з е м л е, могут держать установленную планку высокой раскрываемости.
В конце концов, замминистра вынужден был объяснить:
— Заявление об этом разбое должен был сделать старший инспектор Черных. Они там в Главке так решили с подачи… этого хрена . Кублатого…Тут ничего нельзя было поделать. А уж вокзал выбрал я…
Скубилин уже догадался об этом.
«Если уж подставлять кого, так лучше друзей своего конкурента…»
— Но Черныха будто бы сразу засекли, едва он появился на перроне. Подошли, проверили документы. И все, естественно, пошло насмарку. Куда после этого заявлять?!
Скубилин подыграл:
— Я говорил. Они сейчас бдительнее…
— Ты-то хоть не крути мне яйца, Василий… — Жернаков вспылил. — Ты Черныха себе хорошо представляешь?! Чтобы к нему подойти проверить документы! Да он сам у кого хочешь проверит… Да и с какой стати к нему подходить?!
— Вы считаете, Борис Иванович…
— Там сделка у тебя на вокзале! Водят за нос!
— Может бутылку ему пообещали?!
— Черныху ?! Да ты что?! — Жернаков и сам ломал голову, не зная, чем все объяснить. — Черных рвался на Каширский ход… — Неприязнь замминстра к «каширянам» была известна. — Хотел мне услужить…
Скубилин поддакнул:
— Естественно…
— Выходит, кто-то был заинтересован отвести удар от Каширского хода…
— Змеиный клубок…
— Кто-то за спиной Черныха мог стукнуть на вокзал.. . «Так и так, мол … Едет…» Я хочу знать, откуда растут ноги… — Жернакова, когда ему что-то втемяшивалось в голову, свернуть было уже невозможно. — Там твой сегодняшний дежурный… — Его уже повело. — Это ты там у себя сидишь, ничего не знаешь… Не обижайся, Василий. А я здесь и знаю, что у тебя творится на вокзале… — Он разразился целой филиппикой. — Он с дежурства меньше сотни долларов не приносит. Мне докладывали. Машина, дача… Ему все платят. Носильщики, охрана, таксисты. Он там их к р ы ш а на вокзале. Разводит стрелки. Этот и Черныха мог запросто купить…
— Вы считаете…
— Значит так… Придержи утром дежурный наряд и розыскника, кто ночью разбирался…
— Это Игумнов. Начальник отделения розыска. Но… — В интересах Скубилина было спустить дело на тормозах. Рикошетом скрытый на вокзале разбой бил по нему. — Может, в плане-задании Черныху чего-то напутали…
Жернаков щелкнул зажигалкой.
— Я думал об этом. Сейчас Черных поехал домой. Утром он будет у меня. Я приказал, чтобы он представил мне план-задание…
На том и закончили.
Скубилин снял трубку прямой связи с дежурным .
— Скажи, чтобы подали машину и зайди ко мне. Сейчас поедешь.
***
Подполковник — дежурный, проинструктированный лично генералом Скубилиным, появился на вокзале около пяти.
Было ещё темно. Но уже шла большая предутренняя чистка перрона.
Вокруг разносился стук мусорных контейнеров. Пользуясь затишьем в перерыве движения поездов, носильщики ночной смены разбрелись с метлами и скребками. На ближайшей платформе тарахтел снегоуборщик…
Воспитанник Секретариата Министерста подполковник не стал ловчить.
Черная «волга» тормознула прямо у входа в дежурку.
Автоматчик в дверях взял под козырек.
— Сюда, товарищ подполковник…
На секунду высокопоставленному гонцу генерала предстала пустая дежурка с помощником у пульта. Тот сразу вскочил, ловко отрапортовал. Подполковник остался доволен.
— А что дежурный?
— Одну минуту…
Дежурный — майор ночные бдения переносил с трудом, за многие годы он так и не смог к ним привыкнуть. На каждом суточном дежурстве ему необходимо было хотя бы чуть покемарить перед рассветом. Наряд это знал.
«Хоть минуту! В машине, на корточках рядом с сейфом, даже в туалете. Все равно!»
Приезд поверяющего застал его на этот раз в неосвещенном помещении оружейной комнаты на стуле…
Разбуженный помощником он, ещё не проснувшись, на автопилоте, начал движение. Левая рука ещё проверяла галстук-регату и верхнюю пуговицу, а правая уже зацепила со стола форменную фуражку , на ходу водрузила и… Ноги уже двигались в верном направлении. Еще минута и он уже входил в дежурку — оживленный, насмешливый, словно и не спал вовсе…
— Наряд, смирр-но!.. — Заорал он на полном серьезе.
Его хобби было дурить головы начальству.
С места ударил строевым навстречу.
Подполковника из Управления он видел насквозь. В редкие свои приезды тот держался с большим достоинством, соблюдал дистанцию и обожал лесть.
— Здрр-равия желаю, товарищ пол-ковник…За время несения службы…
— Ладно, ладно… — подполковник остался доволен. — Я к тебе не проверять. Просто так завернул…
— Вот и хорошо… — Майор сразу насторожился. — Может чайку, Виктор Васильевич? Тут «эрл грэй» с бергамотом. Как раз заварили. Вам с сахаром? Там ведь у вас и чайку попить некогда… — Он крикнул в коридор. — Быстро! Чашку помыть и как следует! Для господина полковника. А пока вот… Рапорта, суточная ведомость…
— Да оставь ты это… — Подполковник устроился за пультом, он был по-особому приветлив.
Все подтверждалось.
— Давай просто поговорим…
— С удовольствием.
— Как жизнь идет?
— Разве это жизнь. Между нами говоря…
— Начальник ничего относится?
— Наш? Да он как отец родной.
— Серьезно?
— Вполне.
— А как у тебя с этим…
Орешек был ему не по зубам, но посланец Скубилина этого не замечал. Вокзальный дежурный представылялся ему мелкой сошкой, которой должно было льстить внимание сиятельного управленца. Посчитав подготовку законченной, схода перешел к заданию генерала.
— С Черныхом?
Подполковник явно что-то напутал. Дежурный был озадачен.
— А кто это?
— Из министерства! Старший инспектор…
— А, Черных… — Майор не знал, как лучше ответить:
«Сказать „не знаю“? Или „мой лучший друг…“ Выбрал неопределенное:
— Нормально…
На всякий случай он имитировал оживленность: глазки у него округлились, на щеках заиграли сипатичные ямочки.
— Он сегодня вроде заезжал к вам… — Подполковник взглянул испытующе.
Дежурный не знал, что ответить.
«Может пока я был в ружейке…»
Пришлось признать:
— А я и не видел!
— Его не было?!
Для подполковника это был момент истины.
«Черных на вокзале не приезжал!»
— Может, когда я выходил на вокзал. Подожди, я спрошу помощника… Ты послушай пока, вдруг позвонят… — он кивнул на пульт, пошел к двери. Подполковник и не заметил, как дежурный быстро перешел с ним на «ты».
Открытие его потрясло:
«Черных тут не появлялся! Обманул руководство!»
Он и не думал, что так легко и, главное, успешно выполнит поручение Скубилина. Пользуясь тем, что в дежурке никого не было, он набрал номер начальникаУправления:
— Товарищ генерал…
— Слушаю, — Тот ответил недоводльно.
«Наверно, прилег…»
Подпорлковник коротко отчитался.
Скубилин внимательно выслушал. К концу сообщения настроение у него поднялось.Отчет его устроил.
— Молодец. Возвращайся!
— Есть возвращаться!
Подполковник приободрился. На секунду его отвлек вспыхнувший огонек на пульте. Он снова поднял трубку.
— Слушаю, подполковник… — Теперь он уже выступил в качестве дежурного.
— Привет! — Голос в трубке был молодой, настырный. — Как там Качан.
Вернулся из Домодедова?..
— Качан?!
— Ну! У меня к нему дело. Давай, командир, по-быстрому! Нам надо с ним побазарить…
Звонивший явно не представлял себе, с кем разговаривает.
— В темпе. А то меня сейчас отключат, а отсюда никакой связи… Давай, друг!
Фамильярное «друг» явилось последней каплей.
Подполковник надулся, как индюк:
— Советую сначала научиться разговаривать, когда звоните в официальное учреждение!
— Ты че, старик, не доспал?!
— Молокосос! — он уже швырнул трубку.
Дежурный появился радостным чуть хмельным чертиком, несомненно, успел хлебнуть. Во рту у него уже болталась конфетка.
— Что там? — показал на трубку.
Подполковник полон был желчи, однако, сдержался:
— Звонят будто не в милицию, а в бордель! Спрашивали какого-то Качана…
— Это старший опер…
— Какая разница?! Предупреди его! И крепко! А то я ему прочищу мозги! Насмотрелись сериалов…
— Конечно! — Майор поддакнул. — Пусть фильтруют базар!..
Звонок был необычный — ни по времени, ни по месту, где Качана искали, — «в дежурке…». Майор сразу это заметил.
— Ему перезвонят?
— Нет.
— А по какому аппарату звонили?
— По этому вот, справа…
«Через коммутатор МПС…»
— С линии?
— Он что-то спросил про Домодедово… Где он сейчас, Качан? — Подполковник был не против лично снять стружку с виновного. — На вокзале?
Дежурный цыкнул зубом.
— Отъехал. В Домодедово вагон пришел без пломбы … Они и кинулись все. Игумнов, Цуканов… Ну и Качан…
8.
«Дежурный прислал …»
Тот знал, где они находятся.
Из припарковавшей машины показался Цуканов, одной рукой он поддерживал брюшко, во второй держал неизменную газету. Игумнов сразу понял, что его зама привели в Центр серьезные проблемы. Цуканов приехал не один.
Все решил вопрос одного из оперативников Восемнадцатого, который заглянул в машину:
— Японский бог! Чего это за обезьяна у тебя там, командир? В Африку что ли собрался?
Все подошли к машине. На заднем сидении Игумнов увидел темное скуластое лицо. Цуканов захватил с собой на Варсоновьевский задержанного нигерийца. Он пояснил:
— Это — привет от Ксении. Наркокурьер…
Игумнов ругнулся. Именно в эту ночь он был удивительно некстати.
— Медики смотрели?
— Мы ездили на рентген: у него в желудке целая аптека. Никто не хочет заняться…
Игумнов выругался.
— Он свяжет нам руки…
— Я сам доведу все до конца. Что у вас тут?
— Засор…
Игумнов вернулся к разговору с младшим инспектором: что-то в рассказе Карпеца от него ускользнуло.
— Вы представлялись соседу? Что он знает о вас?
За младшего инспектора ответил Качан:
— Я сказал: «мы из „Освальда“. Сослуживцы…»
— Он спросил, что это за фирма?
— Нет.
— Выходит, знает её.
— Да. Он, кстати, спросил, когда мы видели Коржакова: «Утром?»
Игумнов насторожился:
— А вы что?
— «После обеда…»
Прозрение было немедленным:
— Падла! После обеда Коржакова не было на службе! Он уехал из «Освальда» утром…
Качан хрустнул переплетенными пальцами.
— Выходит, сосед проверял! А я ещё ломал голову: «Почему он спросил, когда я видел Коржакова?!»
— Мосула Авье увезли люди из «Освальда»… — Игумнов не сомневался. — Нигериец тебя узнал. Он видел, как к тебе подходили на платформе. Думал, что ты и Коржаков работаете вместе…
— Он все ему рассказал…
— Ну! А тот — начальству. Генералу Ткачуку.
Качану это ни о чем не говорило. Зато он мог теперь спросить о главном:
— Почему ты думаешь, что нигериец и Коржаков здесь, в доме?
— Коржаков недавно прибыл. «Фиат» тут. Сосед всю ночь на стреме…
— И…
— Будем брать. Прямо сейчас.
Выбора не было.
Качан занервничал. Ему не хотелось никого подставлять.
— А, может, послать все по-дальше?! — У него словно перехватило в горле. — У нас ни санкции прокурора, ничего… Коржаков и этот сосед тоже — народ непростой… Пересажают к черту!..
— Что ты предлагаешь?
— Ничего. Меня уволят. Если не посадят, попрошусь в «Лайнс». Может Рэмбо возьмет частным охранником…
Игумнов как отрезал:
— Тебя выгонят с волчьим билетом. Никакой «Лайнс» тебя не лицензирует…
— А здесь ребята продвинутся. Карпец из младших придет опером…
Игумнов прервал его:
— Когда кончится время, я сам скажу: «Это конец «.
Цуканов и Карпец слушали молча. Качан привел последний довод:
— А как с дверью?! Она же стальная!..
— Возьми врача… — Цуканов показал Игумнову на машину реанимации. — Скажем: «Надо оказать первую помощь…» Врачу они откроют. В глазок видно: белый халат…
— Ну ты прямо Жеглов! — Игумнов покачал головой. — Навесить знаки Красного Креста!.. — Со стороны Игумнова это выглядело прямым чистоплюйством.
— А если там отморозки?! И вооруженные?!
Цуканов подумал не о жене, не о дочери с мужем — о внучке, тоненькой хитрющей змейке…
Если Коржаков или кто он там положит его — брюхатого — на пороге своей квартиры, останется ли он в её памяти, когда она вырастет?!
— Не через такое переступаем, а тут… Подумаешь, две полоски крест на крест на белой тряпке… И вообще. Может вызвать с Петровки?! Коржакова-то ищут они!
Но Игумнов уже решил.
— Брать будем мы. Без посторонних. Надо надо переговорить с Коржаковым и нигерийцем наедине… Потом передадим.
— Может им? — Цуканов кивнул на отъезжавшую машину.
— Нельзя. Этих мы не знаем. И неизвестно, как они поступят с нигерийцем.
Может к и н у т их на сотню — другую баксов тут же в Варсонофьевском. И выпустят…
— От сотни-другой и я бы не отказался… — Цуканов подмигнул.
Игумнов уже не слушал его, набрал номер на мобильнике.
— Алло… — Ему повезло. Старший опер МУРа Самарский оказался на месте. — Кто это?
— Это Игумнов. По поводу Коржакова…
— Что-нибудь новое?
— Я думаю, Коржаков сейчас у себя, на Варсонофьевском. Можешь подъехать?
— Считай: я уже в машине, Игумнов… — Старшему оперу нравилась грубоватая мужественная риторика — С одним условием: вы блокируете здание. Берем его мы…
***
Реанимобиль с раненным старлеем-оборотнем и медиками отъехал.
Сразу вслед, поблагодарив ментов с ж е л е з к и, попрощавшись, отбыло Восемнадцатое. Вновь стало тихо.
Медленно потянулись минуты.
Самарский со своей группой отсутствовал. Что-то ему помешало. Он даже не позвонил. Зная условиях работы не исключалось, что старший опер МУРа едет куда-нибудь на задание и совсем в противоположную сторону от Варсонофьевского.
Между тем время не ждало.
Что-то вокруг все время напоминало о приближении рассвета, хотя небо оставалось по-прежнему темным. Пара бродячих псов, привлеченных появлением людей, возникли поодаль в надежде поживиться.
Машина с Петровки все не появлялась.
Игумнов прошел в ночной подъезд.
— Я поднимусь посмотрю. Где его квартира?
— Я покажу.
Вдвоем с Карпецом, не вызывая лифт, они тихо поднялись на пятый.
Назад Игумнов вернулся с готовой схемой.
— На лестничной площадке нигде не укрыться. Все, как на ладони. Придется задействовать лифт… — Он кивнул заму. — Давай своего африканца.
— А он зачем?
— Подойдет к двери. Только не с врачем. С тобой…
Заместитель вздохнул.
— Может лучше мне?! — Качан как виновник предпочел бы видеть себя в главной и рискованной роли.
— Тебя знают. Пойдут Цуканов с курьером. Готов?
— Погоди…
Зам все делал основательно. Достал пистолет, обтер, передернул затвор. При солидном брюшке и бросающейся в глаза неповоротливости, Цуканов слыл отличным стрелком.
— Давай африканца…
Цуканов убрал пистолет в куртку, вернулся к машине..
Коренастый жилистый Уши Бат Сантес не мог понять, что от него требуется. Самочувствие его стабилизировалось, он больше не качался, не рыгал. Цуканов пристегнул его наручником за руку. Стараясь идти в ногу, повел к подъезду.
Игумнов взглянул на часы:
— Пошли…
В лифте поднялись все вместе.
Лифт был старенький. Останавливаясь, подъемник оглушительным по-ночному времени стуком известил весь дом о своем прибытии.
Медлить было нельзя. Цуканов с африканцем сразу вышли.
Поддерживая нигерийца, зам свернул к двери в квартиру Коржакова.
Вторая рука лежала на пистолете. Игумнов , Качан и Карпец остались в кабине.
— Звони! — Цуканов показал нигерийцу на кнопку звонка.
Уши Бат Сантес удивленно взглянул на него.
— Звони, звони…
***
Из ночной поездки генерал Скубилин не вернулся домой, приехал в Управление разъяренный. Он даже не заскочил на Комсомольскую — Площадь Трех вокзалов, как это обычно делал. В Управлении сразу поднялся к себе.
Подполковник-дежурный — худощавый, самолюбивый, в прошлом ответственный сотрудник Секретариата, переведенный из министерства — знал о приезде начальника. Сидел, как на иголках.
Характер генерала был хорошо известен. Как и его манера срывать зло на подчиненных.
То, что Скубилин не заглянул в дежурку, было плохим знаком. Выждав несколько минут, дежурный позвонил сам:
— Докладываю, товарищ генерал. Происшествий в ваше отсутствие не зарегистрировано. Замминистра генерал Жернаков просил позвонить ему домой, когда приедете…
Ответом было молчание.
Дежурный подождал, пока начальник Управления положит трубку, нажал на рычаг.
Генерал тем временем набрал номер замминистра.
— Борис Иванович… — Начальственный фальцет, каким он разговаривал у себя в Управлении, сразу исчез. — Скубилин. Просили позвонить…
— Да, Василий. Что там по Каширскому ходу? Что тебе докладывают?
— Я сам ездил. Там все по-другому…
— Я знаю. Дежурный по Главку обрадовал… — Жернаков несколько секунд находился в задумчивости.
— Что — нибудь случилось?
— Как тебе сказать, Вася…
Жернакову не хотелось до конца приоткрывать министерские карты.
Начальство Наверху вроде не знало, каким образом менты Внизу, н а з е м л е, могут держать установленную планку высокой раскрываемости.
В конце концов, замминистра вынужден был объяснить:
— Заявление об этом разбое должен был сделать старший инспектор Черных. Они там в Главке так решили с подачи… этого хрена . Кублатого…Тут ничего нельзя было поделать. А уж вокзал выбрал я…
Скубилин уже догадался об этом.
«Если уж подставлять кого, так лучше друзей своего конкурента…»
— Но Черныха будто бы сразу засекли, едва он появился на перроне. Подошли, проверили документы. И все, естественно, пошло насмарку. Куда после этого заявлять?!
Скубилин подыграл:
— Я говорил. Они сейчас бдительнее…
— Ты-то хоть не крути мне яйца, Василий… — Жернаков вспылил. — Ты Черныха себе хорошо представляешь?! Чтобы к нему подойти проверить документы! Да он сам у кого хочешь проверит… Да и с какой стати к нему подходить?!
— Вы считаете, Борис Иванович…
— Там сделка у тебя на вокзале! Водят за нос!
— Может бутылку ему пообещали?!
— Черныху ?! Да ты что?! — Жернаков и сам ломал голову, не зная, чем все объяснить. — Черных рвался на Каширский ход… — Неприязнь замминстра к «каширянам» была известна. — Хотел мне услужить…
Скубилин поддакнул:
— Естественно…
— Выходит, кто-то был заинтересован отвести удар от Каширского хода…
— Змеиный клубок…
— Кто-то за спиной Черныха мог стукнуть на вокзал.. . «Так и так, мол … Едет…» Я хочу знать, откуда растут ноги… — Жернакова, когда ему что-то втемяшивалось в голову, свернуть было уже невозможно. — Там твой сегодняшний дежурный… — Его уже повело. — Это ты там у себя сидишь, ничего не знаешь… Не обижайся, Василий. А я здесь и знаю, что у тебя творится на вокзале… — Он разразился целой филиппикой. — Он с дежурства меньше сотни долларов не приносит. Мне докладывали. Машина, дача… Ему все платят. Носильщики, охрана, таксисты. Он там их к р ы ш а на вокзале. Разводит стрелки. Этот и Черныха мог запросто купить…
— Вы считаете…
— Значит так… Придержи утром дежурный наряд и розыскника, кто ночью разбирался…
— Это Игумнов. Начальник отделения розыска. Но… — В интересах Скубилина было спустить дело на тормозах. Рикошетом скрытый на вокзале разбой бил по нему. — Может, в плане-задании Черныху чего-то напутали…
Жернаков щелкнул зажигалкой.
— Я думал об этом. Сейчас Черных поехал домой. Утром он будет у меня. Я приказал, чтобы он представил мне план-задание…
На том и закончили.
Скубилин снял трубку прямой связи с дежурным .
— Скажи, чтобы подали машину и зайди ко мне. Сейчас поедешь.
***
Подполковник — дежурный, проинструктированный лично генералом Скубилиным, появился на вокзале около пяти.
Было ещё темно. Но уже шла большая предутренняя чистка перрона.
Вокруг разносился стук мусорных контейнеров. Пользуясь затишьем в перерыве движения поездов, носильщики ночной смены разбрелись с метлами и скребками. На ближайшей платформе тарахтел снегоуборщик…
Воспитанник Секретариата Министерста подполковник не стал ловчить.
Черная «волга» тормознула прямо у входа в дежурку.
Автоматчик в дверях взял под козырек.
— Сюда, товарищ подполковник…
На секунду высокопоставленному гонцу генерала предстала пустая дежурка с помощником у пульта. Тот сразу вскочил, ловко отрапортовал. Подполковник остался доволен.
— А что дежурный?
— Одну минуту…
Дежурный — майор ночные бдения переносил с трудом, за многие годы он так и не смог к ним привыкнуть. На каждом суточном дежурстве ему необходимо было хотя бы чуть покемарить перед рассветом. Наряд это знал.
«Хоть минуту! В машине, на корточках рядом с сейфом, даже в туалете. Все равно!»
Приезд поверяющего застал его на этот раз в неосвещенном помещении оружейной комнаты на стуле…
Разбуженный помощником он, ещё не проснувшись, на автопилоте, начал движение. Левая рука ещё проверяла галстук-регату и верхнюю пуговицу, а правая уже зацепила со стола форменную фуражку , на ходу водрузила и… Ноги уже двигались в верном направлении. Еще минута и он уже входил в дежурку — оживленный, насмешливый, словно и не спал вовсе…
— Наряд, смирр-но!.. — Заорал он на полном серьезе.
Его хобби было дурить головы начальству.
С места ударил строевым навстречу.
Подполковника из Управления он видел насквозь. В редкие свои приезды тот держался с большим достоинством, соблюдал дистанцию и обожал лесть.
— Здрр-равия желаю, товарищ пол-ковник…За время несения службы…
— Ладно, ладно… — подполковник остался доволен. — Я к тебе не проверять. Просто так завернул…
— Вот и хорошо… — Майор сразу насторожился. — Может чайку, Виктор Васильевич? Тут «эрл грэй» с бергамотом. Как раз заварили. Вам с сахаром? Там ведь у вас и чайку попить некогда… — Он крикнул в коридор. — Быстро! Чашку помыть и как следует! Для господина полковника. А пока вот… Рапорта, суточная ведомость…
— Да оставь ты это… — Подполковник устроился за пультом, он был по-особому приветлив.
Все подтверждалось.
— Давай просто поговорим…
— С удовольствием.
— Как жизнь идет?
— Разве это жизнь. Между нами говоря…
— Начальник ничего относится?
— Наш? Да он как отец родной.
— Серьезно?
— Вполне.
— А как у тебя с этим…
Орешек был ему не по зубам, но посланец Скубилина этого не замечал. Вокзальный дежурный представылялся ему мелкой сошкой, которой должно было льстить внимание сиятельного управленца. Посчитав подготовку законченной, схода перешел к заданию генерала.
— С Черныхом?
Подполковник явно что-то напутал. Дежурный был озадачен.
— А кто это?
— Из министерства! Старший инспектор…
— А, Черных… — Майор не знал, как лучше ответить:
«Сказать „не знаю“? Или „мой лучший друг…“ Выбрал неопределенное:
— Нормально…
На всякий случай он имитировал оживленность: глазки у него округлились, на щеках заиграли сипатичные ямочки.
— Он сегодня вроде заезжал к вам… — Подполковник взглянул испытующе.
Дежурный не знал, что ответить.
«Может пока я был в ружейке…»
Пришлось признать:
— А я и не видел!
— Его не было?!
Для подполковника это был момент истины.
«Черных на вокзале не приезжал!»
— Может, когда я выходил на вокзал. Подожди, я спрошу помощника… Ты послушай пока, вдруг позвонят… — он кивнул на пульт, пошел к двери. Подполковник и не заметил, как дежурный быстро перешел с ним на «ты».
Открытие его потрясло:
«Черных тут не появлялся! Обманул руководство!»
Он и не думал, что так легко и, главное, успешно выполнит поручение Скубилина. Пользуясь тем, что в дежурке никого не было, он набрал номер начальникаУправления:
— Товарищ генерал…
— Слушаю, — Тот ответил недоводльно.
«Наверно, прилег…»
Подпорлковник коротко отчитался.
Скубилин внимательно выслушал. К концу сообщения настроение у него поднялось.Отчет его устроил.
— Молодец. Возвращайся!
— Есть возвращаться!
Подполковник приободрился. На секунду его отвлек вспыхнувший огонек на пульте. Он снова поднял трубку.
— Слушаю, подполковник… — Теперь он уже выступил в качестве дежурного.
— Привет! — Голос в трубке был молодой, настырный. — Как там Качан.
Вернулся из Домодедова?..
— Качан?!
— Ну! У меня к нему дело. Давай, командир, по-быстрому! Нам надо с ним побазарить…
Звонивший явно не представлял себе, с кем разговаривает.
— В темпе. А то меня сейчас отключат, а отсюда никакой связи… Давай, друг!
Фамильярное «друг» явилось последней каплей.
Подполковник надулся, как индюк:
— Советую сначала научиться разговаривать, когда звоните в официальное учреждение!
— Ты че, старик, не доспал?!
— Молокосос! — он уже швырнул трубку.
Дежурный появился радостным чуть хмельным чертиком, несомненно, успел хлебнуть. Во рту у него уже болталась конфетка.
— Что там? — показал на трубку.
Подполковник полон был желчи, однако, сдержался:
— Звонят будто не в милицию, а в бордель! Спрашивали какого-то Качана…
— Это старший опер…
— Какая разница?! Предупреди его! И крепко! А то я ему прочищу мозги! Насмотрелись сериалов…
— Конечно! — Майор поддакнул. — Пусть фильтруют базар!..
Звонок был необычный — ни по времени, ни по месту, где Качана искали, — «в дежурке…». Майор сразу это заметил.
— Ему перезвонят?
— Нет.
— А по какому аппарату звонили?
— По этому вот, справа…
«Через коммутатор МПС…»
— С линии?
— Он что-то спросил про Домодедово… Где он сейчас, Качан? — Подполковник был не против лично снять стружку с виновного. — На вокзале?
Дежурный цыкнул зубом.
— Отъехал. В Домодедово вагон пришел без пломбы … Они и кинулись все. Игумнов, Цуканов… Ну и Качан…
8.
— Звони! — Цуканов перекрестился, показал Африканцу на дверь.
За дверью могло ждать всякое. За тридцать лет в ментовке насмотришься и наслушаешься. Об этом чего говорить?!
Уши Бат Сантес обреченно взглянул на своего мучителя, но руку к звонку поднял .
Легкое треньканье прозвучал где-то далеко.
Квартиры тут были огромные, большинство имели комнаты для прислуги, черный ход. Потом их превратили в коммунальные. Жило по семь — десять семей в каждой. Недавно их выкупили, отмыли, произвели евроремонт…
— Еще звони!
Звонки звучали словно в пустом вымершем мире.
Все происходило, как они и полагали.
В квартире у Коржакова все было тихо. Зато по другую сторону площадки, за запертой дверью, за спинами Цуканова и нигерийца, громко запрыгал, залаял большой злобный пес. Потом там защелкали запоры.
Крупный мужчина в спортивном костюме появился на площадке:
— Вы к Евгению Ивановичу? — Несмотря на бессонную ночь он выглядел бодро. — А его нет…
Уши Бат Сантес повернул голову.
Сосед в первое мгновение растерялся, когда от дверей напротив на него глянуло черное, как смоль, лицо натурального нигерийца. Самое черное среди африканцев…
— Может могу помочь?
В отличии от Уши Бат Сантеса Цуканов не оглянулся, напротив, сделал попытку заглянуть в дверной глазок. На секунду-другую лицо его закрыло обзор изнутри.
Игунов в лифте точно уловил момент.
— Пошли…
Все трое устремились из лифта вперед — на голос соседа…
Качан вылетел первым — он занимался восточными единоборствами. Именно это было решающим в выборе очередности. Начальнику розыска не нужна была Большая Драка на лестничной площадке. Качан надеялся снести противника в секунды, пока Цуканов прикрывает дверной глазок. По тем же причинам вторым Игумнов пропустил Карпеца. У того вечно чесались руки.
Зачистку он оставил себе.
Громкий собачий лай заглушил шум борьбы на лестничной площадке. Пес, кстати, не выскочил и даже не проявил большей агрессивности.
Качан буквально снес мужика с подсечкой и крутым разворотом на себя. В конце ночи ему, наконец, представилась хоть какая-то возможность приблизить возвращение пистолета… Карпец, тот вообще не пропускал ни одной силовой разборки… Вместе с Игумновым все трое ворвались в квартиру, увлекая с собой тяжелое тело…
Сосед повторял машинально:
— В чем дело?! — Однако негромко, почти неслышно.
— Милиция!
— Милиция так не врывается…
Где-то совсем рядом надрывно-тяжело продолжала лаять собака — крупный злобный пес — ротвейллер или московская сторожевая, но на дверь не бросалась и в коридор не выскочила.
«Наверное, привязана…»
Игумнов захлопнул за ними дверь. В прихожей было темно.
Внезапно оказалось, схватка ещё не закончена. К соседу пришло подкрепление.
У Игумнова на шее сошлись две чьи-то крепкие руки. Он почувствовал врезавшуюся у подбородка кромку металлической пластины…
Ни Качан, ни Карпец не носили браслеток. Железки с именами и группой крови на запястьях ушли в прошлое…
«Видно, кто-то из братков…»
В темноте нельзя было ничего разобрать:
«Бой в Крыму, все в дыму…»
Игумнов ударил коленом туда, где должен был находиться пах нападавшего.
Раздался короткий всхрап. Кто-то метнулся в сторону…
Откуда-то сверху на головы полетели коробки с одеждой. Передняя оказалась заставленной вещами…
— Выключатель! Мать…
Раздался щелчок, но свет не врубился — в патроне под потолком лампочка была вывернута. Цепляясь за чьи-то вытянутые руки, колени, острые углы мебели, Игумнов прорвался дальше — коридор здесь круто уходил в сторону. Впереди была дверь. Кто-то бросился навстречу, Игумнов с силой отшвырнул его. Нападавший всем телом влетел в буфет. Тонко прозвенело стекло. Что-то покатилось под ноги. Послышался звон разбитой посуды…
На помощь Игумнову никто не подоспел. Его подчиненные все ещё возились в прихожей с хозяином. Тот успел оправиться от неожиданности и теперь мотал их, как щенят, используя разницу в весе и уровень спортивного мастерства, Игумнов метнулся дальше вдоль стены, нащупывая выключатель.
Кто-то сзади схватил его за куртку, Игумнов двинул локтем.
Понял:
«Попал!..»
Раздался сдавленный стон…
Впереди хлопнула дверь.
«Черный ход…»
За очередным поворотом стены Игумнову под руку попал выключатель.
Вспыхнул свет.
Он находился в маленькой боковухе — «комнате для горничной». Дальше была кухня с выходом на черную лестницу. Игумнов с хода врезал по ней ногой, дверь не поддалась. Выбежавшие закрыли её на замок…
«У них все было подготовлено…» — Игумнов повернул назал.
В глубине квартиры по-прежнему злобно лаяла собака.
Из передней показался Качан, он вел мужика в спортивном костюме, которого им с Карпецом удалось все-таки сломать. Игумнов с хода двинулся на него:
— Где африканец?!
Сосед молча взглянул на него — на обоих висках спортсмена краснели ссадины — результат столкновения со стенами коридора, которых он коснулся одновременно. В углу.
— Я говорю про Мосула Авье!
Мужик кивнул на черный ход.
— А Коржаков?..
Он разлепил набухшие губы.
— Коржаков с ним…
Из комнат появился Карпец, он успел пробежать по квартире. Младший инспектор вел с собой человека, соединенного с ним наручником.
Карпец успел его обыскать — в руке он нес пачку документов.
— Этот — тоже из «Освальда», майор, служил в морском десанте… — Карпец успел заглянуть в бумаги. — Имеет лицензию частного охранника…
Он кивнул Игумнову на комнату, из которой только что появился . Оттуда все ещё доносился собачий лай — Посмотрите, что у них там!
Игумнов заглянул за дверь. В небольшой уютной гостиной на столе работал обычный портативный магнитофон. Не оставляя задержанного Карпец подошел к столу, нажал на клавиш — собачий лай прекратился.
«Конечно! Откуда у них время возиться с псом! Выводить, кормить…»
Игумнов убрал документы бывшего десантника в карман, туда же пошли оба — внутренний и заграничный паспорта — хозяина квартиры. Больше он не собирался тут задерживаться.
— Разберемся…
Ночной налет на квартиру не принес ожидаемого результата…
Игумнов забыл, что кое-где в домах черные лестницы ещё работают. Иначе бы этого не случилось. Коржаков успел бежать и захватил с собой Мосула Авье.
Оставалась, правда, небольшая надежда на то, что вызванная Игумновым оперативная группа МУРа все-таки успела прибыть и блокировать двор.
— Уходим! — переступая через разбросаные на полу осколки посуды, Игумнов пошел к дверям. Болел затылок — видимо, он все-таки получил по голове.
— Цуканов…
— Здесь.
Заместитель уже вел наркокурьера, они были по-прежнему соединены наручниками.
Хозяин квартиры позади потянул с вешалки куртку.
— Я должен одеться…
Игумнов, не оборачиваясь, махнул рукой:.
— Cвободен… — то же относилось и к бывшему десантнику.
После этих слов Карпец аккуратно отсоединил соединявший их металлический браслет.
Оба могли только связать им руки.
«Сейчас у нас одна цель — пистолет!»
Завтрашний, точнее уже сегодняшний, день мог полностью смешать все фигуры на доске…
***
Было ещё темно. Вертикали зажженных окон высвечивали линии лестничных колодцев. Подъезды были безлюдны. Но в двух-трех квартирах по фасаду уже горел ранний свет. Приближение утра было разлито в воздухе.
Цуканов со своим наркокурьером-»желудочником» сразу прошел к машине. Игумнов остановился перед аркой — там виднелись двое незнакомых в камуфляжах:
— Кто это?
Водитель, приехавший с Цукановым, объяснил:
— Из МУРа… — Они уже успели проверить его документы
Со двора появился ещё кто-то в милицейском. Вгляделся.
— Игумнов! Ты?!
Игумнов узнал давешнего старшего опера — вихрастого с треугольным узким лицом. Теперь Самарский был в форме капитана милиции. С опозданием, но все — таки привез своих людей.
За дверью могло ждать всякое. За тридцать лет в ментовке насмотришься и наслушаешься. Об этом чего говорить?!
Уши Бат Сантес обреченно взглянул на своего мучителя, но руку к звонку поднял .
Легкое треньканье прозвучал где-то далеко.
Квартиры тут были огромные, большинство имели комнаты для прислуги, черный ход. Потом их превратили в коммунальные. Жило по семь — десять семей в каждой. Недавно их выкупили, отмыли, произвели евроремонт…
— Еще звони!
Звонки звучали словно в пустом вымершем мире.
Все происходило, как они и полагали.
В квартире у Коржакова все было тихо. Зато по другую сторону площадки, за запертой дверью, за спинами Цуканова и нигерийца, громко запрыгал, залаял большой злобный пес. Потом там защелкали запоры.
Крупный мужчина в спортивном костюме появился на площадке:
— Вы к Евгению Ивановичу? — Несмотря на бессонную ночь он выглядел бодро. — А его нет…
Уши Бат Сантес повернул голову.
Сосед в первое мгновение растерялся, когда от дверей напротив на него глянуло черное, как смоль, лицо натурального нигерийца. Самое черное среди африканцев…
— Может могу помочь?
В отличии от Уши Бат Сантеса Цуканов не оглянулся, напротив, сделал попытку заглянуть в дверной глазок. На секунду-другую лицо его закрыло обзор изнутри.
Игунов в лифте точно уловил момент.
— Пошли…
Все трое устремились из лифта вперед — на голос соседа…
Качан вылетел первым — он занимался восточными единоборствами. Именно это было решающим в выборе очередности. Начальнику розыска не нужна была Большая Драка на лестничной площадке. Качан надеялся снести противника в секунды, пока Цуканов прикрывает дверной глазок. По тем же причинам вторым Игумнов пропустил Карпеца. У того вечно чесались руки.
Зачистку он оставил себе.
Громкий собачий лай заглушил шум борьбы на лестничной площадке. Пес, кстати, не выскочил и даже не проявил большей агрессивности.
Качан буквально снес мужика с подсечкой и крутым разворотом на себя. В конце ночи ему, наконец, представилась хоть какая-то возможность приблизить возвращение пистолета… Карпец, тот вообще не пропускал ни одной силовой разборки… Вместе с Игумновым все трое ворвались в квартиру, увлекая с собой тяжелое тело…
Сосед повторял машинально:
— В чем дело?! — Однако негромко, почти неслышно.
— Милиция!
— Милиция так не врывается…
Где-то совсем рядом надрывно-тяжело продолжала лаять собака — крупный злобный пес — ротвейллер или московская сторожевая, но на дверь не бросалась и в коридор не выскочила.
«Наверное, привязана…»
Игумнов захлопнул за ними дверь. В прихожей было темно.
Внезапно оказалось, схватка ещё не закончена. К соседу пришло подкрепление.
У Игумнова на шее сошлись две чьи-то крепкие руки. Он почувствовал врезавшуюся у подбородка кромку металлической пластины…
Ни Качан, ни Карпец не носили браслеток. Железки с именами и группой крови на запястьях ушли в прошлое…
«Видно, кто-то из братков…»
В темноте нельзя было ничего разобрать:
«Бой в Крыму, все в дыму…»
Игумнов ударил коленом туда, где должен был находиться пах нападавшего.
Раздался короткий всхрап. Кто-то метнулся в сторону…
Откуда-то сверху на головы полетели коробки с одеждой. Передняя оказалась заставленной вещами…
— Выключатель! Мать…
Раздался щелчок, но свет не врубился — в патроне под потолком лампочка была вывернута. Цепляясь за чьи-то вытянутые руки, колени, острые углы мебели, Игумнов прорвался дальше — коридор здесь круто уходил в сторону. Впереди была дверь. Кто-то бросился навстречу, Игумнов с силой отшвырнул его. Нападавший всем телом влетел в буфет. Тонко прозвенело стекло. Что-то покатилось под ноги. Послышался звон разбитой посуды…
На помощь Игумнову никто не подоспел. Его подчиненные все ещё возились в прихожей с хозяином. Тот успел оправиться от неожиданности и теперь мотал их, как щенят, используя разницу в весе и уровень спортивного мастерства, Игумнов метнулся дальше вдоль стены, нащупывая выключатель.
Кто-то сзади схватил его за куртку, Игумнов двинул локтем.
Понял:
«Попал!..»
Раздался сдавленный стон…
Впереди хлопнула дверь.
«Черный ход…»
За очередным поворотом стены Игумнову под руку попал выключатель.
Вспыхнул свет.
Он находился в маленькой боковухе — «комнате для горничной». Дальше была кухня с выходом на черную лестницу. Игумнов с хода врезал по ней ногой, дверь не поддалась. Выбежавшие закрыли её на замок…
«У них все было подготовлено…» — Игумнов повернул назал.
В глубине квартиры по-прежнему злобно лаяла собака.
Из передней показался Качан, он вел мужика в спортивном костюме, которого им с Карпецом удалось все-таки сломать. Игумнов с хода двинулся на него:
— Где африканец?!
Сосед молча взглянул на него — на обоих висках спортсмена краснели ссадины — результат столкновения со стенами коридора, которых он коснулся одновременно. В углу.
— Я говорю про Мосула Авье!
Мужик кивнул на черный ход.
— А Коржаков?..
Он разлепил набухшие губы.
— Коржаков с ним…
Из комнат появился Карпец, он успел пробежать по квартире. Младший инспектор вел с собой человека, соединенного с ним наручником.
Карпец успел его обыскать — в руке он нес пачку документов.
— Этот — тоже из «Освальда», майор, служил в морском десанте… — Карпец успел заглянуть в бумаги. — Имеет лицензию частного охранника…
Он кивнул Игумнову на комнату, из которой только что появился . Оттуда все ещё доносился собачий лай — Посмотрите, что у них там!
Игумнов заглянул за дверь. В небольшой уютной гостиной на столе работал обычный портативный магнитофон. Не оставляя задержанного Карпец подошел к столу, нажал на клавиш — собачий лай прекратился.
«Конечно! Откуда у них время возиться с псом! Выводить, кормить…»
Игумнов убрал документы бывшего десантника в карман, туда же пошли оба — внутренний и заграничный паспорта — хозяина квартиры. Больше он не собирался тут задерживаться.
— Разберемся…
Ночной налет на квартиру не принес ожидаемого результата…
Игумнов забыл, что кое-где в домах черные лестницы ещё работают. Иначе бы этого не случилось. Коржаков успел бежать и захватил с собой Мосула Авье.
Оставалась, правда, небольшая надежда на то, что вызванная Игумновым оперативная группа МУРа все-таки успела прибыть и блокировать двор.
— Уходим! — переступая через разбросаные на полу осколки посуды, Игумнов пошел к дверям. Болел затылок — видимо, он все-таки получил по голове.
— Цуканов…
— Здесь.
Заместитель уже вел наркокурьера, они были по-прежнему соединены наручниками.
Хозяин квартиры позади потянул с вешалки куртку.
— Я должен одеться…
Игумнов, не оборачиваясь, махнул рукой:.
— Cвободен… — то же относилось и к бывшему десантнику.
После этих слов Карпец аккуратно отсоединил соединявший их металлический браслет.
Оба могли только связать им руки.
«Сейчас у нас одна цель — пистолет!»
Завтрашний, точнее уже сегодняшний, день мог полностью смешать все фигуры на доске…
***
Было ещё темно. Вертикали зажженных окон высвечивали линии лестничных колодцев. Подъезды были безлюдны. Но в двух-трех квартирах по фасаду уже горел ранний свет. Приближение утра было разлито в воздухе.
Цуканов со своим наркокурьером-»желудочником» сразу прошел к машине. Игумнов остановился перед аркой — там виднелись двое незнакомых в камуфляжах:
— Кто это?
Водитель, приехавший с Цукановым, объяснил:
— Из МУРа… — Они уже успели проверить его документы
Со двора появился ещё кто-то в милицейском. Вгляделся.
— Игумнов! Ты?!
Игумнов узнал давешнего старшего опера — вихрастого с треугольным узким лицом. Теперь Самарский был в форме капитана милиции. С опозданием, но все — таки привез своих людей.