Смирнов Александр. Раб и Царь

   – А, что, я могу! – тут же согласилась Наташа. – А раздеваться обязательно? – посмотрела она на Катю.
   – Так ведь если ты не разденешься, кто же за тобой побежит?
   Взрыв хохота раскатился по реке, как весенний гром. Студенты стали скидывать с себя одежду и, как очумелые, гоняться друг за другом по берегу реки. Не прошло и двух минут, как у костра остались только я, Дима и Катя.
   – Ну вот, теперь сухой одежды хоть отбавляй. – Дима поднял с травы чью-то куртку и накинул её на плечи Кати. – Садись к костру поближе, а то замёрзнешь.
   Катя слезла со своего пня, подобрала что-то Диме и подала ему.
   – Ты тоже накинь.
   Я насобирал веток и устроил из них сушилку. Мы сели у костра и стали наблюдать за ребятами.
   – Надо же, только что мы были совсем чужими людьми, а прошло два часа, и у меня такое чувство, что я всех их, – Катя показала рукой на бегающих ребят, – знаю лет сто, не меньше.
   – Вот видишь, как здорово, а ты ещё ехать не хотела! – Дима подбросил веток в костёр. – Еле уговорил её, – пояснил он мне.
   – Да этот Раб, он как начал липнуть ко мне с этой поездкой, так во мне что-то и взбунтовалось. Уж очень не люблю я, когда на меня кто-то давит.
   – Кстати, а где он? – спросил Дима. – Как ушёл от нас, не говоря ни слова, так его больше и нет. Может быть, он и действительно обиделся на нас?
   – Да не бери ты в голову, – сказал я Диме. – Раб не тот человек, которого можно обидеть. Скорее, он тебя обидит.
   – А ты что, знал его раньше, до института, я имею ввиду? – спросила меня Катя.
   – Мы в школе учились вместе. С третьего по пятый класс.
   – Странно, я бы никогда не подумал, – удивился Дима.
   – Почему странно?
   – Ну, как-то заметно, если люди давно знакомы или дружат.
   – Мы никогда не дружили с ним. По-моему, он вообще в школе ни с кем не дружил.
   – Странно, – удивилась Катя. – А со стороны кажется, что он очень компанейский. Знаете, есть такие люди, которые притягивают к себе – лидеры. Кстати, этой поездкой мы же обязаны ему?
   – А он и есть лидер. Он и в школе им был, и здесь, в институте, да я уверен, что и дальше он им останется.
   – Тогда тем более странно. Если он лидер, почему же он не имеет друзей?
   – Потому что он раб, – сам не зная, почему, сказал я.
   – Раб? – удивилась Катя. – Но разве раб может быть лидером? Разве раб может притягивать к себе людей?
   – Может, ещё как может, – ответил я ей.
   – А чего же не может раб?
   – Он никогда не может быть человеком, – задумчиво отвечал я. – Он не может радоваться, не может любить, не может вот так просто скинуть с себя одежду и голышом бегать вдоль реки. Он всегда прагматичен, всегда ревностно служит обстоятельствам. Он их раб. Он думает, что имеет всё, а на самом деле, он не имеет ничего, ибо готов отдать всё этим обстоятельствам, даже свою собственную жизнь.
   – Ну, ты уж что-то очень намудрил, я ничего не поняла.
   – О чём спорим? – раздался знакомый голос.
   Из кустов вышел Раб. В руке у него была спортивная сумка. Та самая, с которой он ушёл от нас. Однако было видно, что сумка была заполнена чем-то очень тяжёлым.
   – Кстати, а почему голышом? – удивился Раб, глядя на Катю и Диму.
   – Что ты так уставился на меня? – спросила его Катя. – Посмотри! – Она показала рукой на полянку вокруг костра, на которой валялась одежда всей группы и на студентов, бегающих вдоль реки. Парни были одеты только в трусы, а девушек кроме трусиков украшали лифчики.
   – А мы как раз о тебе говорили, – сказал Дима. – Слабо тебе снять с себя всю одежду и побегать вдоль реки голышом, как они?
   – Ну почему, как они, – засмеялась Катя. – Давай больше. Попробуй совсем без всего. Ты же староста, должен быть круче их.
   – Перед тобой, Катюша, могу, сколько угодно, а перед ними – нет. И именно потому, что я староста.
   – Не понимаю, а почему староста не может бегать голышом по берегу реки со своими однокашниками? – спросил Дима.
   – Обстоятельства не позволяют. Я же староста.
   Дима с Катюшей переглянулись и выразительно посмотрели на меня.
   – Нет, ты поподробней про обстоятельства расскажи, – стала заводить Раба Катя. – Почему это передо мной можно, а перед группой нельзя?
   – Перед тобой можно потому, что ты женщина, а я мужчина…
   – Фу, какая пошлость, – поморщилась Катя.
   – А перед группой нельзя потому, что я какой ни есть, а всё-таки командир и не должен идти на поводу у своей команды. Понимаешь, команда должна идти за мной, а не я за командой. Вот, собственно, все обстоятельства.
   – А ты никогда не пробовал взять и наплевать на все обстоятельства? – спросил Дима. – Ну, человек же не робот? Знаешь, иногда хочется вот просто так, взять и побегать голышом, и наплевать на все обстоятельства.
   – Ты знаешь, мне такое даже в голову никогда не приходило. – Раб как-то недоверчиво посмотрел на нас. – Слушайте, а что у вас произошло? Вы что, с ума все посходили?
   – Да никто с ума не сходил, – вмешался я. – Просто Катя с Димой пытались вытащить венок из речки и упали в воду. Пришлось снять мокрую одежду и греться с помощью бега. Видишь, одежда сохнет?
   – Ну, это понятно, – сказал Раб, придурковато улыбаясь. – С вами ясно, а они-то почему голышом бегают?
   – Понимаешь, они посмотрели на нас, и им тоже захотелось побегать голышом, – попыталась объяснить ему Катя.
   – Честно говоря, ничего не понимаю. С вами всё понятно. У вас так сложились обстоятельства, что вы вынуждены были снять одежду, а им-то это зачем?
   – В этих обстоятельствах как раз вся соль. – Катя для убедительности стала размахивать своими руками перед носом Раба. – Людям стало завидно, что у нас так сложились обстоятельства, что мы были вынуждены не считаться с обстоятельствами. И они тоже захотели наплевать на обстоятельства, скинули одежду и стали бегать голышом. Понятно?
   – Н-е-т! – как-то неестественно проговорил Раб.
   Впервые в жизни Володя Рабов перестал ориентироваться в обстановке. Всегда с тех пор, как он себя помнил, логика полностью определяла его мышление. Всегда он знал, что хотел и зачем. Всегда умело просчитывал пути к намеченной цели и всегда достигал её, именно потому, что чётко знал, что определённые поступки вызовут определённые действия. Но сегодня произошёл сбой. Сегодня логика отказалась служить ему. Он, командир, не понимал, что думают его подчинённые. Он чувствовал себя идиотом. А может быть, это они идиоты? Так это, или нет, но должна быть причина и для этого. Значит, есть кто-то другой, кто может руководить мыслями этих людей помимо него? И этот кто-то сильный противник, раз вот так быстро заставил всех подчиняться своей воле. Нет, это не входило в Володины планы. Первый должен быть он. Только он и никто другой.
   – Ну, что же здесь непонятного? – вспылила Катя. – Это же так просто.
   – Обожди, обожди, – прервал Катю Раб. – Давай разберёмся сначала. Кто разделся первый?
   – Я, – ответила Катя.
   – А потом?
   – Потом Дима.
   – А потом?
   – Потом все остальные.
   «Вот он, кто-то, – подумал Раб. – Вот тот, кто повёл за собой всю толпу. Мало того, она и меня хочет убедить в этом. Вон как ручонками то размахивает. Ну уж нет. Не на того напала. Однако что же я могу ей противопоставить? Я же даже не понимаю, какими рычагами она воздействует на толпу».
   – Ну, теперь-то ты всё понял? – требовала от него ответа Катя.
   – Нет, – уже твёрдо заявил Раб. – Не только не понял, но и понимать не хочу.
   – Ну какой же ты, право…
   Неизвестно, чтобы ему могла наговорить Катюша, если бы их разговор с Рабом не прервали. Студенты, набегавшись вдоволь, возвращались к костру. Красные и мокрые от пота, они падали у костра на траву и в блаженстве испускали пар, который исходил от их разгорячённых тел.
   – О, и староста откуда-то появился! – удивился Олег, увидев Раба. – А у нас тут без тебя новый лидер, Катюша.
   – Точно, лидер, – подтвердила Наташа. – Всего несколько минут, а всю усталость как рукой сняло. Будто и не было ни выпускных экзаменов, ни вступительных.
   – А всего-то нужно было просто побегать голышом, – вставила Марина. – Катюша, а нам надо было тебя в старосты выбирать.
   Эти слова как ножом полосонули по сердцу Володи.
   – Вы бы оделись лучше, – сказал Раб, ничем не выдавая своего угнетённого настроения. – Не так уж и жарко. Простудитесь всей группой, мне, что ли, на лекции одному за вас ходить?
   – Да, что правда, то правда, – согласился Олег. – Согреться сейчас бы не помешало. Да и бельё уже высохло.
   Олег снял с веток одежду Кати и Димы, ощупал и кинул её им.
   – Что касается согреться, то нет никаких проблем. – Раб вытащил из спортивной сумки несколько бутылок вина. – Всё предусмотрено.
   – Вот это предусмотрительность! – обрадовался Олег. – Ты что, мысли наши читаешь?
   – Ну, вы же не переизбрали меня ещё?
   – Нет, при таком раскладе переизбрание отменяется, – смеялся Олег, читая название вина на этикетке. – Пусть у нас будет и староста и лидер. Одно другому не мешает.
   В одно мгновение появилась откуда-то белая тряпка, которая была использована в качестве скатерти. На неё выставили закуску, о существовании которой никто даже и не подозревал. Девчонки быстро изготовили из бумаги стаканчики. Прошло всего пять минут, а группа, уже одетая, сидела вокруг костра со стаканчиками в руках.
   Раб вытащил из сумки коньяк.
   – А это для мужчин, – торжественно произнёс он.
   Сначала выпили за лидера группы – Катюшу, потом за старосту, а потом уже никто и не помнит за что. Только после того, как всё спиртное было выпито и вся закуска съедена, студенты перевели дух, и развалились на траве в немыслимых позах. Дима сидел возле меня, а Катюша лежала рядом, положив свою голову к нему на колени. Раб подошёл к нам и сел рядом.
   – Слушай, Владимир, – обратился к Рабу Олег. – А откуда ты мог предвидеть, что нам действительно понадобится спиртное? Ведь об этом и разговора даже не было. А когда мы стали бегать, тебя не было. Ты же не мог знать об этом заранее?
   – Просчитать можно любое развитие событий. Если очень постараться, конечно, – ответил ему Раб.
   – А если серьёзно, – спросила Раба Катя, – ты же не мог знать, что я с Димой упаду в воду? Ты не мог предвидеть, что нам придётся раздеться и сушить бельё у костра?
   Раб наклонился к нам поближе и почти шёпотом сказал:
   – Если вы помните, наш разговор закончился тем, что власть предусматривает деньги, а деньги предусматривают власть. В качестве примера я показал вам деньги, которые оказались в моих руках именно потому, что я обладаю хоть и маленькой, но властью. Катя не приняла мой довод, так как считала, что это деньги не мои. Я не стал спорить. Я просто пошёл в магазин и потратил их по своему усмотрению. Без решения тех, кому эти деньги принадлежали. Вот вам и доказательство моей правоты. Я трачу деньги по своему усмотрению, а те, кому они принадлежали, даже хвалят меня за это.
   – Это не считается, – возразил Дима. – Это просто случайность, что вино пришлось кстати.
   – Случайность – это частный случай закономерности, – быстро, как заученную фразу, выпалил Раб.
   – В чём дело? О чём это вы там шепчетесь? – привлекла внимание всей группы к нам Наташа.
   – Да уж, давайте без тайн, – поддержал её Олег. – Кстати, Володя, ты так и не докончил свою мысль о том, что просчитать можно любое развитие событий. Если это возможно, то может быть, ты нам предскажешь будущее?
   – В принципе, можно, конечно. Только это займёт много времени. Вас много, а я один.
   – Ну хорошо, если нельзя для всех, то хоть для одного, для себя, например. Ты знаешь, что тебя ждёт?
   – Знаю, конечно. Я женюсь.
   Вся группа расхохоталась.
   – Тоже мне, предсказатель! – смеялся Олег. – Так каждый может.
   – Тогда поставь вопрос конкретнее.
   – На ком ты женишься?
   – На Кате, – не задумываясь, ответил Раб.
   Все снова засмеялись.
   – На мне? – Катя даже поднялась с коленей Димы. – А ты у меня хотя бы спросил? Честно говоря, мне такие мужчины как ты не нравятся.
   – Нет, вы посмотрите! Как вам это нравится? – возмутилась Наташа. – Не успел увидеть девушку без платья и сразу жениться? А мы? Чем мы хуже?
   Она задрала подол своего платья и показала свои стройные ножки.
   – А они? – Наташа показала рукой на остальных девушек. – Ты уж объясни нам, а то вон сколько врагов наживёшь!
   – Ножки здесь не причём, – ответил Раб. – Хотя, справедливости ради, надо отметить, что они хороши. Дело совсем в другом.
   – Интересно, в чём же? – Наташа опустила подол платья.
   – Дело в том, что Катя, как только что мы выясняли, тоже является лидером. Посудите сами, разве можно держать двух тараканов в одной банке? Они либо должны стать одним целым, либо перегрызть себе глотки.
   – Во-первых, с чего это ты взял, что я лидер? – прервала Раба Катя. – Я ничего никого не заставляла делать, а во-вторых, с чего ты взял, что я собираюсь перегрызать тебе глотку?
   – А любовь, – обратилась к Рабу Марина, – ты что, любовь даже в расчёт не берёшь?
   – Ой, да перестаньте вы! – недовольно махнул рукой Раб. – Какая ещё любовь? Это всё детские сказки. Ваша любовь ни что иное, как инстинкт. Всё, что вы называете любовью, необходимо только для продолжения рода.
   – Нет, давай разберёмся в этом подробнее, – вступил в дискуссию Олег. – Я бы согласился с тобой, если бы ты так сказал о страсти. Страсть действительно инстинкт. А любовь? Разве она имеет хоть какое-нибудь отношение к инстинктам? Возьми, к примеру, хоть пожилых людей. Разве перед ними стоит задача продолжения рода? Но они любят друг друга.
   – Ничего подобного. Пожилые люди просто привыкли друг к другу. Они не в состоянии изменить свой образ жизни и поэтому считают, что не могут друг без друга жить.
   – А жёны декабристов? – вспылила Марина. – Они тоже не хотели изменить свой образ жизни, и поэтому поехали за своими мужьями в Сибирь?
   – А при чём тут декабристы? – не сдавался Раб. – Что ты вообще о них знаешь? Ты знаешь, например, что они были владельцами Российско-Американской кампании? Ты знаешь, что самодержавие не давало развиваться предприятиям, как того хотели их владельцы? – Раб пренебрежительно посмотрел на Марину. – А ты, конечно, уж подумала, что они свой заговор для народа устроили? Да плевать они на твой народ хотели, впрочем, как и народ хотел плевать на декабристов. В данном случае царь оказался сильнее, вот их и сослали в Сибирь.
   – Однако народ не забыл их подвига до сих пор, – поддержал Марину Олег. – Сколько про них книг написано, сколько фильмов снято?
   – Ну при чём тут народ? Писатели и режиссёры просто на них деньги делают. Вы же не станете отрицать, что книги и фильмы делают не только про декабристов, но и про бандитов тоже. Мишка Япончик, например, по-вашему, он тоже для народа старался?
   За разговором никто не заметил, как стемнело. Я посмотрел на часы.
   – Во-первых, – прервал я спор, – вы отклонились от темы. Начали про любовь, а докатились до бандитов, а во-вторых, если мы не начнём сейчас собираться, то опоздаем на электричку.
   Как по команде все повскакивали со своих мест и стали собираться. Не прошло и часа, как вся группа уже была в городе. Дружная компания простилась и растворилась в людском потоке.
   – Тебя проводить? – услышала Катя за своей спиной голос старосты.
   Она обернулась. Радом с ней стоял Раб, а чуть поодаль Дима.
   – Спасибо, не надо. – Катя посмотрела в сторону Димы. – Дима, ты меня проводишь?
   – Конечно, – тут же ответил он.
   Катя обошла Раба, взяла Диму за руку и подчёркнуто громко, так, чтобы Раб слышал, сказала:
   – Пошли.
   Катя с Димой скрылись из виду. Раб один стоял на платформе и смотрел им в след.
   – Ну ничего, ещё посмотрим, чья возьмёт, – пробурчал он себе под нос и пошёл в метро.

Глава 2

   То, что Дима провожает Катю домой, назвать можно было с большой натяжкой. Они ходили по улицам и никак не могли расстаться. Дима взахлеб читал своей спутнице Есенина, а та, в свою очередь, поражала его своими познаниями в области архитектуры.
   – Ты что, всего Есенина наизусть знаешь? – удивлялась она.
   – Да что ты? Разве можно его знать всего? Просто он мне очень нравится, вот я и запомнил немножко.
   – Ничего себе, немножко! Я и десятой части не знаю того, что ты мне рассказал.
   – Не надо прибедняться. Вот у тебя действительно энциклопедические знания! Пока мы с тобой шли, ты рассказала мне про все здания: кто архитектор, когда построено, что в нём было раньше, что сейчас. Такое впечатление, что ты экскурсовод.
   – Да ну, какой я экскурсовод? Экскурсоводы больше рассказать могут.
   – А вот и не больше. Давай я укажу тебе на любое здание, а ты мне расскажешь, про него. Вот это, например.
   Дима повернул Катю на сто восемьдесят градусов и ткнул пальцем в первое попавшее здание.
   – Ну что, расскажешь или слабо?
   Катя посмотрела на здание и неожиданно рассмеялась.
   – Значит, ничего не можешь рассказать?
   – Я тебе уже рассказывала, – продолжала смеяться Катя.
   – Ты мне не могла рассказать, потому что мы уже ушли от того, про что ты рассказала.
   – Нет, рассказывала. Посмотри сам.
   Дима посмотрел и тоже засмеялся. Перед ним был вокзал от которого он пошёл провожать Катю домой.
   – А приехал я назад, а приехал в Ленинград, – озорно сказала Катя.
   – Ну и что, – ответил Дима, – значит, я опять буду провожать тебя. Слушай, Катюша, а у тебя дома беспокоиться не будут? Время уже не детское.
   – Так ведь и мы не дети, – ответила Катя. – Обожди немного, я сейчас позвоню домой.
   Она отпустила Димину руку и подбежала к телефону. Разговор продолжался минут пять. Было видно, что Катя вначале расстроилась, потом долго спорила, а потом, положив трубку на рычаг, весело вернулась к Диме.
   – Ну вот, всё в порядке. Я сказала, что нахожусь под защитой очень надёжного человека.
   – И тебя так сразу отпустили?
   – Ну, не сразу, конечно, но отпустили. Папа помог. Он всегда меня понимает.
   Катя посмотрела на Димину спортивную сумку.
   – Слушай, Димка, так это ты с этой торбой со мной гулял?
   – А куда же я от неё денусь?
   – Давай её в камеру хранения сдадим, а после того, как нагуляемся, заберём?
   – Это идея!
   Они сдали сумку в автоматическую камеру хранения и налегке снова стали гулять по городу.
   – Слушай, Катюша, а зачем ты Раба дразнишь? Мне кажется, что он обиделся на тебя за то, что ты так подчеркнуто отказала ему, а мне сама предложила себя проводить.
   – Да и пусть обижается сколько хочет. На сердитых воду возят.
   – В принципе, он никому ничего плохого не делал. Просто у человека другое мнение. Может же человек иметь своё мнение. Если ты обиделась насчёт того, что он женится на тебе, так это же просто шутка. Это все поняли.
   – Во-первых, шутка дурацкая, а во-вторых, не нравится он мне и всё. Сухой он какой-то, не живой.
   – Просто он прагматик. Есть романтики, а есть прагматики. А интересно, почему так получается, что одни люди романтики, а другие прагматики?
   – Не знаю. А он такой, потому что он раб. Помнишь, как Саня про него говорил?
   – Это ты напрасно. Нельзя так о человеке. При чём тут его фамилия?
   – А что это ты так защищаешь его? Он что, тебе очень нравится?
   – Честно говоря, не нравится. Просто я считаю, что надо относиться терпимо к мнению, даже если оно не совпадает с твоим.
   – А я считаю, что нельзя относиться терпимо к человеку, который считает, что любовь – это инстинкт.
   – А ты сама как считаешь? Что такое любовь?
   – Любовь? – Катя задумалась. – Наверное, мы и живём на земле, чтобы разобраться, что такое любовь. Но она есть. Она даётся каждому человеку, однако не каждый способен увидеть её. Такой, как Раб, не способен.
   – А секс? Разве любовь бывает без секса? А уж это явно предназначено для продления рода.
   – Да, но не только. Секс – это великий дар, он скрепляет любовь, цементирует её. Недаром, для девушки целомудрие так же важно, как честь для мужчины.
   – Увы, но, к сожалению, целомудрие осталось в прошлом веке. Сейчас о сексе говорят совершенно открыто, и никто никого не стесняется.
   – И правильно, что говорят открыто. Разве можно стесняться того, чем наградил человека Бог?
   – А целомудрие? Разве это понятие не забыто?
   – Забыто. Забыто такими прагматиками, как Раб. Это они не верят ничему. Это у них нет ничего святого. Но, к счастью, есть и другие люди. Просто их трудно заметить. Они не выпячивают себя напоказ. Они не стремятся быть лидерами.
   – Однако же ты лидер?
   – Ой, да перестань ты! Что вы ко мне с этим лидером прилипли? Разве я виновата, что в речку упала? Кстати, это же ты меня столкнул.
   – О, как здорово! Выходит, я во всём виноват?
   – А кто же? Я, что ли, лодку перевернула?
   – А кто за венками побежал?
   – Ну ладно, какая разница, кто кого толкнул? Мы оба оказались в воде. Просто я первая прибежала. Если бы ты был первый, то тебя бы окрестили лидером.
   – Ну, не скажи. Если бы я голышом прибежал, то все просто посмеялись бы, и всё. А вот ты прибежала, и все стали бегать. Интересно, а что бы твои родители сказали, если бы узнали про это?
   – Про что про это?
   – Ну, про то, что вся группа разделась и стала бегать вдоль реки.
   – Мама бы точно не поняла. Сказала бы, что все девчонки развратницы.
   – А папа?
   – Папа бы всё понял. Ты знаешь, он у меня современный и совсем не закомплексованный, как то поколение.
   – Так ты с папой на все темы можешь свободно говорить?
   – Абсолютно.
   – А я нет. Они у меня ортодоксы.
   – А хочешь, приходи ко мне, я тебя с ним познакомлю.
   – А что, возьму и приду. Только потом. Если я сейчас приду, то меня, я думаю, даже твой папа не поймёт.
   Дима вытянул левую руку, посмотрел на часы и выразительно показал их Кате.
   – Ничего себе, поболтали, называется! Кстати, а мы уже почти и пришли. Вон, видишь тот дом? Я в нём живу.
   – А я там, – Дима показал на соседний дом. – Пойдём. Провожу тебя и на вокзал.
   – На какой вокзал?
   – Ты что, забыла, мы же сумку там оставили.
   – Ой, правда! Слушай, так что, мы живём в соседних домах и никогда раньше не встречались?
   – Выходит, так.
   – Дима, не ходи сегодня на вокзал, а то я волноваться буду. Давай мы с тобой вместе за сумкой после лекций сбегаем.
   – Договорились.
   Дима проводил Катю домой, добежал до соседнего дома и скрылся в парадной.
 
   – Поздновато, поздновато домой возвращаешься, – встретила Диму мать. – Мы с отцом уже все глаза просмотрели.
   – Заболтались с ребятами и про время забыли. Еле на электричку успели.
   – Насчёт ребят не знаю, а вот как ты с девицей никак проститься не мог, я из окна видел, – сказал отец. – Кто это?
   – Студентка с нашей группы. Поздно уже, вот я её до дома и проводил.
   – А фамилия?
   – Какая разница, какая у неё фамилия?
   Дима вошёл на кухню и стал наливать себе чаю. Отец достал себе чашку и тоже сел рядом.
   – А всё-таки. Это же наш, военный дом. Там половина офицеров из нашей части живут.
   – Не помню, Андреева, кажется.
   – Андреева?! Ничего себе!
   – А что ты так разволновался? Ну Андреева, а ты, что знаешь её?
   – Я же тебе говорю, что всех в этом доме знаю. Значит, вы с Катькой в одном институте учитесь?
   – В одной группе, – уточнил Дима.
   – Мать, слышишь! – закричал отец. – Димка с дочкой нашего командира учится.
   – С Катериной что ли? – Мама зашла на кухню и тоже достала себе чашку.
   – С Катериной, – робко ответил Дима. – А вы что, знаете её?
   – Да как же не знать? – всплеснула руками мама. – Мы же вместе полстраны объездили. Вот с таких лет знаем. – Она рукой показала около тридцати сантиметров от пола. – Вот ведь, что город делает! Живём рядом, а друг про друга ничего не знаем. Отец, ты как хочешь, а Андреевых в гости пригласи.
   – Да это без вопросов, только повод-то какой?
   – А тебе обязательно повод нужен? Вспомни, как вы лейтенантами собирались. Никаких поводов не требовалось.
   Мама повернулась к сыну и, не моргая, уставилась на него.
   – Ну, что молчишь? Рассказывай.
   – Про что рассказывать, – не понял Дима.
   – Не про что, а про кого, – уточнил отец. – Про Катерину, конечно.
   – А что рассказывать? Поехали с группой за город. Я её проводил до дома, вот и всё.
   – Да на чёрта нам твоя группа сдалась! Ты про Катю расскажи, – настаивала мама.
   Дима рассказал всё, что мог: и про разговор с Рабом, и про венки, про то, как они с Катей упали в воду, и про то, как голышом бегали.
   – И что, вот так голые все и бегали? – переспросила мать.
   – Ну, не совсем, конечно, но бегали.
   Диме очень интересна была реакция родителей относительно этого бега. Честно говоря, ему было немного обидно, когда он узнал от Кати, что она могла говорить с отцом на любые темы. Его интересовало, поймут ли его родители их поступок.
   – Ну, молодец девка! – улыбался отец. – Эх, скинуть бы мне лет этак двадцать, я бы тоже голышом побегал.
   – Ты что, с ума сошёл, старый? – ахнула мать. – Молодым за девками не бегал, а теперь? Телевизора, что ли, насмотрелся?
   Мама молча, никого не спрашивая, достала рюмки и вино. Так же молча она налила себе и отцу. Вероятно, долгая совместная жизнь уже научила этих людей понимать друг друга без слов. Они молча печально посмотрели друг на друга и выпили.
   – А ведь ты прав, старый, – сказала мать отцу. – Вот скинуть бы лет двадцать, да побегать вдоль речки голышом.
   Говоря это, мать посмотрела на свой живот и похлопала по толстым плюшкам, свисающим по бокам.