Страница:
– А сейчас, разве побегаешь? – она печально вздохнула. – Ушло наше время, отец.
Отец достал третью рюмку, поставил её перед Димой и налил вина.
– Ничего, мать, теперь сын за нас побегает.
Все трое выпили вино.
– А вы, когда молодые были, разве никогда так не бегали, – спросил родителей Дима.
– Да что ты? – махнула рукой мать. – Не дай Бог юбку выше колена приподнять, сразу из комсомола вылетишь.
– А помнишь брюки? – стал вспоминать отец. – Раньше брюки узкие в моду входили – «дудочки», – объяснял он уже сыну. – Вот ты представь, одел бы ты эти брюки, а тебя за это из института взяли и попёрли.
– За что? – не понял Дима.
– За брюки. Не понимаешь?
– И правильно, что не понимает, – сказала мать. – А вот мы понимали. И не только понимали, но и возмущались на таких. Помнишь, отец, мы их тогда стилягами называли. А сейчас вспомнишь, даже смешно. Ну какая, собственно, разница, узкие у тебя брюки или широкие?
– Неужели так было? – спросил Дима.
– Было, ещё и не такое было.
– Да как же вы тогда жили? – удивился Дима.
– Да вот так и жили, – сказала мать. – И не просто жили, а ещё и считали, что лучше всех живём.
– Понимаешь, сынок, каждый человек живёт в свою эпоху. – Отец встал и обнял сына за плечи. – Тогда было так. Мы думали, что свободны, а в действительности были обыкновенными заложниками системы, её рабами. А ты у нас свободен.
– Папа, а сейчас рабы есть?
– Да сколько угодно! Вот мы с матерью, например. Думаешь, нам нравятся все эти нововведения? Да нам плеваться хочется, глядя на них. А почему? Не всё же, что делается, плохо? Нет, просто нам уже не перестроиться. Мы были рабами, ими и умрём. Мать, налей-ка ещё по одной! Давай выпьем за Димку с Катькой, за свободных людей.
Мама стала наливать вино.
– Ты зубы-то не заговаривай, – ворчала она на отца. – Когда Андреевых позовёшь?
– Ну что ты пристала? Сейчас что ли звать? Ночь на дворе. Они, поди, уж десятый сон видят.
– Какой сон? У них дочь только что с гулянки пришла. Сидят, небось, на кухне и так же, как и мы, молодость вспоминают.
– Ну всё, не отлипнет теперь. – Отец встал и пошёл к телефону.
– Что же ты стоишь в дверях? Проходи, свободных мест много.
В спину Диму кто-то толкнул. Он обернулся и увидел преподавателя.
– Молодой человек, может быть вы будете решать, посещать вам лекции или нет в коридоре, а не в дверях? – Дима посторонился, пропуская преподавателя.
– Значит, вы решили всё-таки не ходить на занятия? – спросил его преподаватель.
– Почему? – удивился Дима.
– Потому что после себя я в аудиторию уже никого не впущу.
Дима опять встал перед преподавателем, преграждая ему дорогу. Преподаватель выразительно посмотрел на Диму. Тот густо покраснел, но оставался на своём месте. Студенты, глядя на эту картину, взорвались хохотом. Только Катя даже не улыбнулась. Она посмотрела на Диму, поймала его взгляд и виновато опустила голову, как будто в том, что произошло, была её вина.
– Я вижу, вам без посторонней помощи не разобраться, – тоже смеясь, сказал преподаватель. – Позвольте, я помогу вам.
Он взял Диму за руку и проводил к свободному столу. Студенты расхохотались ещё больше. Дима готов был провалиться сквозь землю. Преподаватель стоял перед студентами, а те заливались смехом, не в силах остановиться.
– Довольно, довольно, – успокаивал их преподаватель. – Пошутили немного, и хватит. Давайте начнём работать.
Смех в аудитории стал стихать, и лекция стала протекать по своим, отточенным десятилетиями, законам. Единственный человек в группе так и не смог подчиниться этим законам. Это был Дима. За две пары лекций он даже не открыл своего конспекта. Дима смотрел на Катю, а если точнее, то на её спину. Ему было прекрасно видно, как Раб увивается перед ней. То он что-то доставал из своего портфеля и предлагал ей, но та отрицательно мотала головой, то что-то очень долго нашёптывал Кате на ухо, но она отмахивалась от него, как от назойливой мухи. Левая рука Раба всё время не знала, куда деться. Она постоянно вертелась за Катиной спиной и неизменно успокаивалась на спинке Катиного стула, при этом всякий раз старалась коснуться её спины. Как только это происходило, Катя дёргалась, и рука моментально исчезала. Однако не проходило и пяти минут, как рука снова маячила за спиной Кати. Это сильно раздражало Диму, и к концу лекций он уже не знал, на кого он больше злился, – на Раба или на Катю.
Лекции закончились. Дима сидел на своём месте, так и не решив, подходить к Кате или нет.
Катя нарочно медленно убирала всё со стола в свою сумку. Она ждала Диму. Но всякий раз, оглядываясь на него, видела его злые глаза.
Наконец Дима решился подойти к ней. Но он опять опоздал. Около Кати вертелся Раб.
– Может быть, пойдём сегодня куда-нибудь? – говорил он ей.
– Как-нибудь в другой раз, – отвечала она. – Сегодня я занята.
– Если не секрет, чем?
– Почему секрет? – нарочно громко сказала Катя. – Мы с Димой сегодня на вокзал идём за сумкой.
– Какой сумкой? – не понял Раб.
Дима, как только услышал своё имя из уст Кати, тут же пришёл в себя. Он впился глазами в Раба и подтвердил:
– Да, да, нам в камеру хранения надо.
Катя схватила Диму под руку и потащила его из аудитории. Раб остался стоять на месте. Он, с искажённой от злости физиономией, смотрел им в след, и шипел себе под нос:
– Крепкий орешек. Ну что ж, придётся постараться.
Катя с Димой, держась за руки, выбежали на улицу, и пошли к вокзалу.
– Что ж ты опаздываешь всё время? – ворчала на него Катя.
– Проспал, – виновато оправдывался Дима.
– Место было свободно, вот он и сел. Не могла же я его выгнать?
– Видел я, как он к тебе приставал.
– Кто это ко мне приставал? – не поняла его Катя.
– Раб, кто же ещё?
– Ну, ты даёшь! Никто ко мне не приставал. Напротив, он очень был тактичен.
– Что же он сзади тебя рукой водил, всё на спину пристроить её пытался?
– Ты знаешь, у меня на спине глаз нет.
– Так, что? Тебе понравилось с ним сидеть?
– Слушай, не рановато ли ревновать? Нечего было спать. Пришёл бы раньше и пристраивал бы свои руки куда хотел.
– И ты бы её не столкнула?
– Твою нет.
Катя вдруг резко остановилась и посмотрела на часы.
– А куда это мы с тобой идём?
– Как, куда? На вокзал, за сумкой.
– За какой сумкой? Мне же домой надо!
– Да ты же сама сказала, что мы за сумкой идём.
– Это я так, чтобы он отстал от меня. Я не могу сегодня. Я отцу обещала.
– Чего обещала?
– Понимаешь, папу сегодня в гости пригласили. Со всей семьёй. А я, вместо того, чтобы домой бежать, на вокзал с тобой собралась.
– К кому пригласили?
– Да я и сама их не знаю. Сослуживиц его. Они раньше служили вместе. Я тогда ещё маленькая была.
Дима хитро улыбнулся.
– Так что же ты стоишь? Бежим скорее.
Они взялись за руки и побежали домой. У парадной Катя остановилась.
– Ну вот, пора прощаться, Димуля. Увидимся теперь только завтра.
– Почему завтра?
– Потому, что вряд ли из гостей мы рано освободимся.
– Человек предполагает, а Бог располагает, – хитро ответил Дима.
– Не поняла?
– Скоро всё поймёшь. Я не прощаюсь.
Дима помахал Кате рукой и побежал домой.
– Господи, где тебя черти носят? – заругался отец, увидев дочь. – Мы с мамой уже заждались тебя. Утром же договаривались, что из института без всяких задержек домой.
Катя обвила шею отца и расцеловала его.
– Ну не ругайся, папка! У меня причина уважительная.
– Не подлизывайся, лиса. Какая ещё причина?
– Ну честно, уважительная.
– Ну какая?
– Ну уважительная, и всё.
– У тебя что, секреты от меня появились?
Катя ещё сильнее сдавила отцу шею.
– У меня никогда не было от тебя секретов и не будет. – Она прижала свои губы к самому уху отца.
– Тогда почему же ты не хочешь мне говорить?
– Папка, причина действительно уважительная. Я влюбилась.
Отец от неожиданности сел на диван вместе с дочерью, висящей на шее.
– В кого? – только и смог спросить он.
– В мужчину, конечно, в кого же ещё?
– Ну, я понимаю, что в мужчину, но кто он?
– Парень из нашей группы.
– И давно вы встречаетесь?
– Понимаешь, вначале я его не замечала. А потом мы поехали за город с группой. Это был первый раз. Сейчас он проводил меня домой, это второй раз.
– И со второго раза ты поняла, что влюбилась?
– Да, – прошептала она отцу в ухо. – Я жить без него не могу.
– Ну уж прямо жить не можешь?
– Папка, а ты с мамой сколько встречался, пока узнал, что влюбился?
Отец задумался.
– Давно это было.
– Так ты забыл, что ли?
– Почему, помню. Как будто вчера было. А вот теперь дочь влюбилась.
– Но ты не ответил на мой вопрос.
– Нет, как у тебя, у нас с мамой не было. На второй раз это не случилось.
– А на какой? – не отставала Катя.
– Мы это поняли с первого раза.
– С первого раза?! – почти крикнула в ухо отцу Катя.
– С первого, с первого. Что ты так кричишь?
– Ой, как здорово, папка! И на всю жизнь?
– Ну, жизнь у нас, слава Богу, ещё не вся, но мы с мамой думаем, что на всю.
– Интересно, а у меня как будет?
– Как, как? Так же, как и у нас, ты же наша дочь. Ты нас хоть познакомишь?
– Конечно. Я его уже пригласила.
– Когда?
– Не знаю. Точную дату мы ещё не определили. Времени мало было.
– Да уж, конечно, за два-то дня разве успеешь?
– Вы идти-то собираетесь? – послышался голос мамы.
– Да! Уже одеваемся! – ответил отец. – Ты уж извини, Котёнок, я же ничего не знал. Если бы знал, разве потащил бы тебя с собой?
– Ты что, с ума сошла? – в комнату вошла мама. – Ты что, в джинсах собираешься в гости идти? Быстро переодеваться!
Катя пулей улетела в свою комнату и через минуту вышла из неё в нарядном платье и в туфлях на высоких каблуках.
– Ну вот, это другое дело, – сказала мама. – Подкраситься, конечно, не мешало бы, ну да ладно, и так сойдёт.
Вся семья вышла из парадной и направилась к Диминому дому.
– А далеко идти? – спросила отца Катя.
– Да нет, вот в этом доме, – отец показал на здание.
«Надо же, в одном доме будем, а не увидимся», – печально подумала она.
– Нехорошо, – говорила мама. – Столько лет живём в соседних домах, и не встречаемся.
В доме у Димы всё было готово к приёму гостей. Стол в гостиной ломился от всякого рода блюд, бутылки с винами и коньяком стояли в таком количестве, что выпить их было невозможно даже при очень большом желании. Мама бегала из кухни в гостиную и обратно, как челнок, а отец с сыном разглядывали этикетки на бутылках.
– Папа, куда столько? Этого же не выпить!
– Пусть стоит. Каждый нальёт то, что хочет. Кстати, а что Катя любит?
– Я не знаю.
– А у тебя с ней что-нибудь есть, или так, просто до дома проводил?
– У меня есть. Хотелось бы, чтобы и у неё было.
– Значит, нравится она тебе?
– Не то слово…
– Влюбился что ли? – отец оторвал взгляд от этикеток.
Дима молча опустил голову.
– Так, вечер перестаёт быть томным. Так она придёт к тебе сегодня?
– Это она к тебе придёт. Она даже не знает, что я твой сын.
– Так ты ей не сказал?
– Нет, я хочу ей сюрприз сделать.
– Это интересно! Давай сделаем так: как только они позвонят, ты спрячься в своей комнате, ну а потом мы как-нибудь разыграем её.
– А как разыграем?
Звонок в дверь не дал отцу договорить. Дима стремглав скрылся в своей комнате и закрыл дверь.
– Отец, иди гостей встречай! – крикнула с кухни мама. – Я сейчас выйду.
Дима прижался к дверям своей комнаты и, затаив дыхание, ловил каждое слово, которое долетало до него.
– Входите, входите, гости дорогие! – доносился отцовский басок. – Вот как получается, живём в соседних домах, а не встречаемся.
– Хорошо, что ты позвонил, а то бы мы ещё лет сто собирались, – услышал Дима незнакомый голос.
– А ну-ка, подвинься. Кого это ты там прячешь? – снова он услышал отца. – Ну-ка, ну-ка, показывай. Неужели, Катерина? Батюшки, совсем невестой стала. А ведь у нас сын. Надо их познакомить. Не возражаешь, Миша?
– Раньше надо было свататься, – опять заговорил незнакомый голос. – Опоздали. У неё парень есть.
– Парень? – снова басил отец. – Так она ещё нашего парня не видела. Сын, а ну-ка выходи гостей встречать, – крикнул отец.
Дима вышел в коридор.
– Ну как? Хорош парень? Можно свататься?
Катя не верила своим глазам. Всего час, как они с Димой расстались, а ей казалось, что прошла целая вечность. Как бы она хотела сейчас броситься к Диме на шею, как бы хотела расцеловать его. Но нельзя. Условности, этикет, они сковывали её по рукам и ногам. Да кто придумал их? Почему она должна считаться с этими идиотскими правилами? Почему люди, увидев её истинные чувства, обязательно должны плохо подумать про неё? А ведь они именно так и подумают. «Ортодоксы», вспомнила она слова Димы про своих родителей. Однако справиться с чувствами было невозможно. У Кати задрожали ноги. Она не сводила глаз с Димы.
– Что молчишь, Катерина? Можно моему сыну свататься, или у тебя парень есть?
– Можно, – вырвалось у Кати.
Теперь Катин отец потерял дар речи. Только что дочь говорила о своей любви. Час назад она думала, что это у неё на всю жизнь, и вдруг на тебе! Он стоял и не сводил с Кати глаз.
Конечно, Димин отец хотел разыграть гостей, конечно, он рассчитывал на эффект неожиданности, но то, что шутка удастся настолько, он не ожидал, и поэтому сам стоял в замешательстве. Воцарилась тишина. Дети, не моргая, смотрели друг на друга, их отцы так же онемели от всего происходящего, а матери, не понимая, что творится, молчали и не знали, как себя вести.
Эта сцена продолжалась минуты две. Первая из оцепенения вышла Катя. Она обняла отца и прошептала ему:
– Папка, это он. Дима, про которого я тебе говорила.
Всё дальнейшее для Кати и Димы проходило, как в тумане: все куда-то пошли, их куда-то посадили, в их тарелки что-то накладывали, что-то говорили… Они ничего не замечали. Они только смотрели друг на друга и больше ничего не видели.
Вскоре родители обратили внимание на своих детей.
– Молодёжь, – обратился к ним Катин отец. – Мне кажется, вам скучновато здесь. Пойдите, погуляйте, да и мы поговорим посвободнее.
Два раза повторять не пришлось. Через одно мгновение две семьи могли разговаривать о чём угодно, нисколько не стесняясь присутствия собственных детей. Не трудно догадаться, что разговор у них был не об их героическом прошлом. Напротив, тема у них была одна – будущее.
Выйдя из квартиры, Дима и Катя взялись за руки и начали спускаться по лестнице. Казалось бы, вот оно, счастливое мгновение: нет посторонних глаз, нет никаких препятствий, которые могут разделить их, есть только они и больше никого на свете – хватайся за эти мгновения, наслаждайся ими, скажи всё, что хотелось сказать, пока никто не мешает тебе. Но, вопреки логике, молодые люди шли молча.
Кто же помешал им? Кто посмел посягнуть на самые светлые и прекрасные чувства? Кто отнимает эти драгоценные минуты, перед которыми меркнет не только время, но и сама жизнь? Никто. Просто время отступило перед самой могучей и светлой силой, просто все преграды рассыпались перед ней, просто сверхъестественная и всепоглощающая стихия любви взялась за свою работу. Ей не нужны слова, ей никто не способен помешать в этом мире, ей нужны только два сердца. Два, и больше ничего, со всем остальным она справится сама, без чьей либо помощи. Какие уж тут слова? Какая логика? Этой стихии невозможно противостоять, ей можно только подчиниться.
Влюблённые не знали, куда шли. Ноги сами несли их куда-то. Они не только не знали, но и не желали знать. А зачем? Ведь на свете существует только один путь, достойный человека – это путь любви, других путей просто не существует.
Катя с Димой очутились в садике. В самом углу, закрытая со всех сторон сиренью, стояла скамейка. Её не было видно ниоткуда. Об её существовании могли знать только те, кто жил здесь. Вечерами парни и девушки уединялись на ней и предавались своим чувствам, не опасаясь посторонних глаз. И Дима и Катя не раз видели на ней влюблённые пары, и всякий раз проходили мимо неё тихо, стараясь не вспугнуть нежного чувства. Втайне они завидовали этим парочкам. Как бы им самим хотелось посидеть на этой скамейке, но, увы, на ней сидел кто угодно, только не они.
Сегодня был их день. Сегодня ноги сами привели их сюда. Сегодня не с кем-нибудь, а с ними должно произойти то великое, необъяснимое таинство, которое даётся каждому человеку, которого ждут с замиранием сердца, и которое не забывают до конца своих дней.
Влюблённые опустились на скамейку и слились в поцелуе. Такого чувства Дима никогда не испытывал. Голова его закружилась, и сердце готово было выскочить из груди. Он отпустил Катю, чтобы вдохнуть воздух и услышал от неё только одно слово:
– Ещё!
Дима посадил Катю себе на колени, и они снова слились в поцелуе. Правой рукой Дима прижимал к себе Катю, а левая легла на её коленку. Его рука ощутила под собой нежную, как бархат, кожу. Кровь, как огромная волна, тут же ударила в голову и не только в неё.
К скамейке подошла какая-то дама и стала выгуливать свою собаку.
– Пойдём отсюда, – предложила Катя.
Однако встать Дима не мог. Если бы он сделал это, то неминуемо попал бы в неловкое положение. К несчастью, на нём были не грубые джинсы, которые он носил всегда, а мягкие брюки, которые он надел перед приходом гостей.
– Посидим ещё, – попросил он Катю.
Дима надеялся, что кровь скоро отхлынет, но этого не происходило.
– Зачем, пойдём куда-нибудь в другое место. – Катя потянула Диму за руку, и он встал.
Дима готов был провалиться сквозь землю. Но Катя не засмеялась над ним. Она обняла его и прошептала:
– Потерпи немного, дорогой. После свадьбы всё будет можно. Понимаешь, для девушек это очень важно.
На каждый роток не накинешь платок. Да, собственно говоря, никто ничего накидывать и не собирался. Вся группа говорила только на одну тему. «Свадьба» – это слово не звучало, оно наполняло всю аудиторию. Ещё бы. Первая свадьба. Это было событие. Девушки окружили Катю и, перебивая друг друга, давали свои советы.
– Катька, сейчас фату носить не модно, – говорила Наташа.
– При чём тут мода, – возмущалась Марина. – Фата – это признак невинности.
– Вот я и говорю, что это не модно, – не понимала Наташа.
– Тебе этого не понять, – не унималась Марина. – У тебя, конечно, фаты не будет, а Катя просто обязана быть в фате, потому что она настоящая невеста.
– Катя, Катя, а ты платье длинным делать будешь или коротким?
– Катя, а где вы жить будете?
– Катя, перчатки обязательно должны быть выше локтя.
– Самое главное, это на ковёр первой наступить, – слышался чей-то голос.
Катя слушала весь этот словесный балаган, а сама была на седьмом небе от счастья.
Отдельной кучкой собрались ребята. Тема была той же. Они наперебой давали советы.
В том, что такое важное событие, как свадьба, взволновало всех студентов, ничего странного не было. Было странно другое. Впервые группа принимала участие в обсуждении предстоящей свадьбы без своего лидера. Старосты не было ни среди девушек, ни среди парней. Никто не заметил, как Раб вышел из аудитории. Но, если бы кто-нибудь отвлёкся от обсуждаемой темы и посмотрел на дверь, то увидел бы в дверном проёме фигуру старосты, который разговаривал с тремя незнакомыми ребятами. Они явно не были студентами. Такие в институты не ходят. Таких можно скорее встретить на рынках или в пивных. Странно, что староста вообще разговаривал с ними. Что общего может быть у студента с людьми с явно выраженными криминальными наклонностями? А общее всё-таки было. И интеллигенты, и бандиты жили в обществе. И у тех и у других были ведомые и ведущие. И те и другие подчинялись принципам иерархии, доверяя решать свои проблемы своим лидерам.
Тот, с кем разговаривал Раб, явно был лидер. Его внешний вид показывал, что он не шестёрка, а авторитет. Малиновый пиджак, короткая стрижка и обязательный атрибут авторитета – толстая золотая цепь на шее. Он мало говорил, а больше слушал, изредка поглядывая на Раба. Остальные двое вообще на Раба не смотрели, они смотрели на своего шефа и старались всем походить на него. Стоило их начальнику только улыбнуться, как они начинали громко смеяться, стоило ему нахмурить брови, как они начинали строить недовольные гримасы. Шестёрки – так назывались в блатном обществе такие люди.
Разговор, по-видимому, был непростой. Авторитета явно что-то не устраивало. Раб настойчиво его в чём-то убеждал. Наконец они договорились. Раб несколько раз показал им на Диму и Катю. Авторитет внимательно посмотрел на них. Шестёрки сразу начали сверлить их глазами, стараясь запомнить. Раб с авторитетом хлопнули друг друга по рукам и разошлись. Староста вернулся к своим студентам, чтобы возглавить тот процесс, который начался без него. Он подошёл к группе ребят и встал рядом с Димой.
– … кольца надо обязательно жениху покупать, – советовал Диме Олег.
– Да, да, – поддержал его другой голос. – Это традиция. Тут на родителей надеяться нельзя.
– Да где же мне столько денег взять?
– Я бы, конечно, мог дать тебе, но у меня самого мало. Вряд ли это решит проблему, – рассуждал Олег.
– Они столько стоят, что даже если мы все скинемся, всё равно не хватит, – опять поддержал Олега тот же голос.
Ребята замолчали и задумались. Почему-то они стали смотреть на Раба.
– Чего вы на меня уставились? – спросил он.
– А на кого же нам смотреть? – ответил Олег. – Ты всё-таки наш командир.
– У командира, к сожалению, денег тоже нет.
– Что же делать будем? – задал вопрос, скорее сам себе, чем всем остальным, Олег.
– Есть у меня одни знакомые. Правда, они вряд ли вам понравятся. Они из этих, из крутых. Правда, денежки у них водятся.
– Так ведь потом отдавать придётся, – заметил Дима.
– Да, действительно, а чем отдавать? – спросил Олег.
– Ну вот ты и ответил на свой вопрос, – сказал Олегу Раб.
– Не понял?
– «Чем отдавать?» – в твоём вопросе содержится и ответ. Можно же отдавать и не деньгами.
– А чем? – спросил Дима.
– Пригласишь их на свадьбу, и всё. Если их на свадьбу пригласят, они и сами денег не возьмут. Эти люди по понятиям живут.
– А это удобно? – спросил Дима.
– Главное, чтобы тебе удобно было. Сам понимаешь, они не интеллигенты. Придётся потерпеть их немного.
Начало лекций прервало разговор студентов. Все расселись за столы и погрузились в мир формул, цифр и графиков. Только Катя и Дима не могли сосредоточиться. Их мысли были заняты только одной темой, их голова работала только в одном направлении, они перестали быть сами собой, они превратились во что-то новое, единое, и этим единым останутся уже до конца своих дней.
Однако таинство ещё не свершилось. И если они уже стали одним целым, то порядки, которым они вынуждены подчиняться, ещё не изменились. Хотели они этого или нет, но им приходилось возвращаться каждому в свой дом, где время тянется мучительно долго, где родные доселе стены превратились в тюремные ворота, хладнокровно разделяющие сердца, которые уже не в состоянии существовать друг без друга. Если раньше влюблённые после лекций гуляли вместе до самого вечера, то теперь они вынуждены были бежать домой и готовиться к предстоящему торжеству. Свадьба, которая должна была соединить молодые сердца, сейчас, наоборот, разъединяла их. И, чем ближе подходил этот заветный день, тем больше и больше он требовал разлук. То Дима вынужден был ездить с родителями и покупать костюм, рубашки и прочие свадебные атрибуты, то Катя мучилась у закройщика, примеряя подвенечный наряд.
Но сегодня они были вместе. Сегодня они выбирали себе кольца.
– Вот это примерь, – советовал Кате Дима.
– Но это же очень дорого!
– Примеряй, примеряй, главное, чтобы тебе нравилось.
– Тебе родители деньги дали?
– Нет, кольца должен покупать жених. Так положено.
– Но откуда у тебя деньги?
– Это секрет.
– Но разве между мужем и женой могут быть секреты?
– Пока мы ещё жених и невеста. Вот станем мужем и женой, тогда я и раскрою тебе все свои секреты.
– Но до этого так далеко.
– Всего два дня. Потерпи немного. Мы больше ждали.
Глава 3
Отец достал третью рюмку, поставил её перед Димой и налил вина.
– Ничего, мать, теперь сын за нас побегает.
Все трое выпили вино.
– А вы, когда молодые были, разве никогда так не бегали, – спросил родителей Дима.
– Да что ты? – махнула рукой мать. – Не дай Бог юбку выше колена приподнять, сразу из комсомола вылетишь.
– А помнишь брюки? – стал вспоминать отец. – Раньше брюки узкие в моду входили – «дудочки», – объяснял он уже сыну. – Вот ты представь, одел бы ты эти брюки, а тебя за это из института взяли и попёрли.
– За что? – не понял Дима.
– За брюки. Не понимаешь?
– И правильно, что не понимает, – сказала мать. – А вот мы понимали. И не только понимали, но и возмущались на таких. Помнишь, отец, мы их тогда стилягами называли. А сейчас вспомнишь, даже смешно. Ну какая, собственно, разница, узкие у тебя брюки или широкие?
– Неужели так было? – спросил Дима.
– Было, ещё и не такое было.
– Да как же вы тогда жили? – удивился Дима.
– Да вот так и жили, – сказала мать. – И не просто жили, а ещё и считали, что лучше всех живём.
– Понимаешь, сынок, каждый человек живёт в свою эпоху. – Отец встал и обнял сына за плечи. – Тогда было так. Мы думали, что свободны, а в действительности были обыкновенными заложниками системы, её рабами. А ты у нас свободен.
– Папа, а сейчас рабы есть?
– Да сколько угодно! Вот мы с матерью, например. Думаешь, нам нравятся все эти нововведения? Да нам плеваться хочется, глядя на них. А почему? Не всё же, что делается, плохо? Нет, просто нам уже не перестроиться. Мы были рабами, ими и умрём. Мать, налей-ка ещё по одной! Давай выпьем за Димку с Катькой, за свободных людей.
Мама стала наливать вино.
– Ты зубы-то не заговаривай, – ворчала она на отца. – Когда Андреевых позовёшь?
– Ну что ты пристала? Сейчас что ли звать? Ночь на дворе. Они, поди, уж десятый сон видят.
– Какой сон? У них дочь только что с гулянки пришла. Сидят, небось, на кухне и так же, как и мы, молодость вспоминают.
– Ну всё, не отлипнет теперь. – Отец встал и пошёл к телефону.
* * *
Дима чуть было не опоздал на лекции. Когда он вбежал в аудиторию, все студенты сидели уже за столами. Он остановился в дверях и стал искать кого-то глазами. Наконец взгляд его остановился. Он смотрел на Катю. Она сидела за столом, а место рядом с ней было занято. Там сидел Раб. Катя что-то искала в своей сумке, а Раб, наклонившись к её уху, что-то говорил ей. Дима стоял и не знал, что ему делать. Раб как будто увидел Диму затылком. Он неожиданно повернулся и, улыбаясь, посмотрел на Диму.– Что же ты стоишь в дверях? Проходи, свободных мест много.
В спину Диму кто-то толкнул. Он обернулся и увидел преподавателя.
– Молодой человек, может быть вы будете решать, посещать вам лекции или нет в коридоре, а не в дверях? – Дима посторонился, пропуская преподавателя.
– Значит, вы решили всё-таки не ходить на занятия? – спросил его преподаватель.
– Почему? – удивился Дима.
– Потому что после себя я в аудиторию уже никого не впущу.
Дима опять встал перед преподавателем, преграждая ему дорогу. Преподаватель выразительно посмотрел на Диму. Тот густо покраснел, но оставался на своём месте. Студенты, глядя на эту картину, взорвались хохотом. Только Катя даже не улыбнулась. Она посмотрела на Диму, поймала его взгляд и виновато опустила голову, как будто в том, что произошло, была её вина.
– Я вижу, вам без посторонней помощи не разобраться, – тоже смеясь, сказал преподаватель. – Позвольте, я помогу вам.
Он взял Диму за руку и проводил к свободному столу. Студенты расхохотались ещё больше. Дима готов был провалиться сквозь землю. Преподаватель стоял перед студентами, а те заливались смехом, не в силах остановиться.
– Довольно, довольно, – успокаивал их преподаватель. – Пошутили немного, и хватит. Давайте начнём работать.
Смех в аудитории стал стихать, и лекция стала протекать по своим, отточенным десятилетиями, законам. Единственный человек в группе так и не смог подчиниться этим законам. Это был Дима. За две пары лекций он даже не открыл своего конспекта. Дима смотрел на Катю, а если точнее, то на её спину. Ему было прекрасно видно, как Раб увивается перед ней. То он что-то доставал из своего портфеля и предлагал ей, но та отрицательно мотала головой, то что-то очень долго нашёптывал Кате на ухо, но она отмахивалась от него, как от назойливой мухи. Левая рука Раба всё время не знала, куда деться. Она постоянно вертелась за Катиной спиной и неизменно успокаивалась на спинке Катиного стула, при этом всякий раз старалась коснуться её спины. Как только это происходило, Катя дёргалась, и рука моментально исчезала. Однако не проходило и пяти минут, как рука снова маячила за спиной Кати. Это сильно раздражало Диму, и к концу лекций он уже не знал, на кого он больше злился, – на Раба или на Катю.
Лекции закончились. Дима сидел на своём месте, так и не решив, подходить к Кате или нет.
Катя нарочно медленно убирала всё со стола в свою сумку. Она ждала Диму. Но всякий раз, оглядываясь на него, видела его злые глаза.
Наконец Дима решился подойти к ней. Но он опять опоздал. Около Кати вертелся Раб.
– Может быть, пойдём сегодня куда-нибудь? – говорил он ей.
– Как-нибудь в другой раз, – отвечала она. – Сегодня я занята.
– Если не секрет, чем?
– Почему секрет? – нарочно громко сказала Катя. – Мы с Димой сегодня на вокзал идём за сумкой.
– Какой сумкой? – не понял Раб.
Дима, как только услышал своё имя из уст Кати, тут же пришёл в себя. Он впился глазами в Раба и подтвердил:
– Да, да, нам в камеру хранения надо.
Катя схватила Диму под руку и потащила его из аудитории. Раб остался стоять на месте. Он, с искажённой от злости физиономией, смотрел им в след, и шипел себе под нос:
– Крепкий орешек. Ну что ж, придётся постараться.
Катя с Димой, держась за руки, выбежали на улицу, и пошли к вокзалу.
– Что ж ты опаздываешь всё время? – ворчала на него Катя.
– Проспал, – виновато оправдывался Дима.
– Место было свободно, вот он и сел. Не могла же я его выгнать?
– Видел я, как он к тебе приставал.
– Кто это ко мне приставал? – не поняла его Катя.
– Раб, кто же ещё?
– Ну, ты даёшь! Никто ко мне не приставал. Напротив, он очень был тактичен.
– Что же он сзади тебя рукой водил, всё на спину пристроить её пытался?
– Ты знаешь, у меня на спине глаз нет.
– Так, что? Тебе понравилось с ним сидеть?
– Слушай, не рановато ли ревновать? Нечего было спать. Пришёл бы раньше и пристраивал бы свои руки куда хотел.
– И ты бы её не столкнула?
– Твою нет.
Катя вдруг резко остановилась и посмотрела на часы.
– А куда это мы с тобой идём?
– Как, куда? На вокзал, за сумкой.
– За какой сумкой? Мне же домой надо!
– Да ты же сама сказала, что мы за сумкой идём.
– Это я так, чтобы он отстал от меня. Я не могу сегодня. Я отцу обещала.
– Чего обещала?
– Понимаешь, папу сегодня в гости пригласили. Со всей семьёй. А я, вместо того, чтобы домой бежать, на вокзал с тобой собралась.
– К кому пригласили?
– Да я и сама их не знаю. Сослуживиц его. Они раньше служили вместе. Я тогда ещё маленькая была.
Дима хитро улыбнулся.
– Так что же ты стоишь? Бежим скорее.
Они взялись за руки и побежали домой. У парадной Катя остановилась.
– Ну вот, пора прощаться, Димуля. Увидимся теперь только завтра.
– Почему завтра?
– Потому, что вряд ли из гостей мы рано освободимся.
– Человек предполагает, а Бог располагает, – хитро ответил Дима.
– Не поняла?
– Скоро всё поймёшь. Я не прощаюсь.
Дима помахал Кате рукой и побежал домой.
– Господи, где тебя черти носят? – заругался отец, увидев дочь. – Мы с мамой уже заждались тебя. Утром же договаривались, что из института без всяких задержек домой.
Катя обвила шею отца и расцеловала его.
– Ну не ругайся, папка! У меня причина уважительная.
– Не подлизывайся, лиса. Какая ещё причина?
– Ну честно, уважительная.
– Ну какая?
– Ну уважительная, и всё.
– У тебя что, секреты от меня появились?
Катя ещё сильнее сдавила отцу шею.
– У меня никогда не было от тебя секретов и не будет. – Она прижала свои губы к самому уху отца.
– Тогда почему же ты не хочешь мне говорить?
– Папка, причина действительно уважительная. Я влюбилась.
Отец от неожиданности сел на диван вместе с дочерью, висящей на шее.
– В кого? – только и смог спросить он.
– В мужчину, конечно, в кого же ещё?
– Ну, я понимаю, что в мужчину, но кто он?
– Парень из нашей группы.
– И давно вы встречаетесь?
– Понимаешь, вначале я его не замечала. А потом мы поехали за город с группой. Это был первый раз. Сейчас он проводил меня домой, это второй раз.
– И со второго раза ты поняла, что влюбилась?
– Да, – прошептала она отцу в ухо. – Я жить без него не могу.
– Ну уж прямо жить не можешь?
– Папка, а ты с мамой сколько встречался, пока узнал, что влюбился?
Отец задумался.
– Давно это было.
– Так ты забыл, что ли?
– Почему, помню. Как будто вчера было. А вот теперь дочь влюбилась.
– Но ты не ответил на мой вопрос.
– Нет, как у тебя, у нас с мамой не было. На второй раз это не случилось.
– А на какой? – не отставала Катя.
– Мы это поняли с первого раза.
– С первого раза?! – почти крикнула в ухо отцу Катя.
– С первого, с первого. Что ты так кричишь?
– Ой, как здорово, папка! И на всю жизнь?
– Ну, жизнь у нас, слава Богу, ещё не вся, но мы с мамой думаем, что на всю.
– Интересно, а у меня как будет?
– Как, как? Так же, как и у нас, ты же наша дочь. Ты нас хоть познакомишь?
– Конечно. Я его уже пригласила.
– Когда?
– Не знаю. Точную дату мы ещё не определили. Времени мало было.
– Да уж, конечно, за два-то дня разве успеешь?
– Вы идти-то собираетесь? – послышался голос мамы.
– Да! Уже одеваемся! – ответил отец. – Ты уж извини, Котёнок, я же ничего не знал. Если бы знал, разве потащил бы тебя с собой?
– Ты что, с ума сошла? – в комнату вошла мама. – Ты что, в джинсах собираешься в гости идти? Быстро переодеваться!
Катя пулей улетела в свою комнату и через минуту вышла из неё в нарядном платье и в туфлях на высоких каблуках.
– Ну вот, это другое дело, – сказала мама. – Подкраситься, конечно, не мешало бы, ну да ладно, и так сойдёт.
Вся семья вышла из парадной и направилась к Диминому дому.
– А далеко идти? – спросила отца Катя.
– Да нет, вот в этом доме, – отец показал на здание.
«Надо же, в одном доме будем, а не увидимся», – печально подумала она.
– Нехорошо, – говорила мама. – Столько лет живём в соседних домах, и не встречаемся.
В доме у Димы всё было готово к приёму гостей. Стол в гостиной ломился от всякого рода блюд, бутылки с винами и коньяком стояли в таком количестве, что выпить их было невозможно даже при очень большом желании. Мама бегала из кухни в гостиную и обратно, как челнок, а отец с сыном разглядывали этикетки на бутылках.
– Папа, куда столько? Этого же не выпить!
– Пусть стоит. Каждый нальёт то, что хочет. Кстати, а что Катя любит?
– Я не знаю.
– А у тебя с ней что-нибудь есть, или так, просто до дома проводил?
– У меня есть. Хотелось бы, чтобы и у неё было.
– Значит, нравится она тебе?
– Не то слово…
– Влюбился что ли? – отец оторвал взгляд от этикеток.
Дима молча опустил голову.
– Так, вечер перестаёт быть томным. Так она придёт к тебе сегодня?
– Это она к тебе придёт. Она даже не знает, что я твой сын.
– Так ты ей не сказал?
– Нет, я хочу ей сюрприз сделать.
– Это интересно! Давай сделаем так: как только они позвонят, ты спрячься в своей комнате, ну а потом мы как-нибудь разыграем её.
– А как разыграем?
Звонок в дверь не дал отцу договорить. Дима стремглав скрылся в своей комнате и закрыл дверь.
– Отец, иди гостей встречай! – крикнула с кухни мама. – Я сейчас выйду.
Дима прижался к дверям своей комнаты и, затаив дыхание, ловил каждое слово, которое долетало до него.
– Входите, входите, гости дорогие! – доносился отцовский басок. – Вот как получается, живём в соседних домах, а не встречаемся.
– Хорошо, что ты позвонил, а то бы мы ещё лет сто собирались, – услышал Дима незнакомый голос.
– А ну-ка, подвинься. Кого это ты там прячешь? – снова он услышал отца. – Ну-ка, ну-ка, показывай. Неужели, Катерина? Батюшки, совсем невестой стала. А ведь у нас сын. Надо их познакомить. Не возражаешь, Миша?
– Раньше надо было свататься, – опять заговорил незнакомый голос. – Опоздали. У неё парень есть.
– Парень? – снова басил отец. – Так она ещё нашего парня не видела. Сын, а ну-ка выходи гостей встречать, – крикнул отец.
Дима вышел в коридор.
– Ну как? Хорош парень? Можно свататься?
Катя не верила своим глазам. Всего час, как они с Димой расстались, а ей казалось, что прошла целая вечность. Как бы она хотела сейчас броситься к Диме на шею, как бы хотела расцеловать его. Но нельзя. Условности, этикет, они сковывали её по рукам и ногам. Да кто придумал их? Почему она должна считаться с этими идиотскими правилами? Почему люди, увидев её истинные чувства, обязательно должны плохо подумать про неё? А ведь они именно так и подумают. «Ортодоксы», вспомнила она слова Димы про своих родителей. Однако справиться с чувствами было невозможно. У Кати задрожали ноги. Она не сводила глаз с Димы.
– Что молчишь, Катерина? Можно моему сыну свататься, или у тебя парень есть?
– Можно, – вырвалось у Кати.
Теперь Катин отец потерял дар речи. Только что дочь говорила о своей любви. Час назад она думала, что это у неё на всю жизнь, и вдруг на тебе! Он стоял и не сводил с Кати глаз.
Конечно, Димин отец хотел разыграть гостей, конечно, он рассчитывал на эффект неожиданности, но то, что шутка удастся настолько, он не ожидал, и поэтому сам стоял в замешательстве. Воцарилась тишина. Дети, не моргая, смотрели друг на друга, их отцы так же онемели от всего происходящего, а матери, не понимая, что творится, молчали и не знали, как себя вести.
Эта сцена продолжалась минуты две. Первая из оцепенения вышла Катя. Она обняла отца и прошептала ему:
– Папка, это он. Дима, про которого я тебе говорила.
Всё дальнейшее для Кати и Димы проходило, как в тумане: все куда-то пошли, их куда-то посадили, в их тарелки что-то накладывали, что-то говорили… Они ничего не замечали. Они только смотрели друг на друга и больше ничего не видели.
Вскоре родители обратили внимание на своих детей.
– Молодёжь, – обратился к ним Катин отец. – Мне кажется, вам скучновато здесь. Пойдите, погуляйте, да и мы поговорим посвободнее.
Два раза повторять не пришлось. Через одно мгновение две семьи могли разговаривать о чём угодно, нисколько не стесняясь присутствия собственных детей. Не трудно догадаться, что разговор у них был не об их героическом прошлом. Напротив, тема у них была одна – будущее.
Выйдя из квартиры, Дима и Катя взялись за руки и начали спускаться по лестнице. Казалось бы, вот оно, счастливое мгновение: нет посторонних глаз, нет никаких препятствий, которые могут разделить их, есть только они и больше никого на свете – хватайся за эти мгновения, наслаждайся ими, скажи всё, что хотелось сказать, пока никто не мешает тебе. Но, вопреки логике, молодые люди шли молча.
Кто же помешал им? Кто посмел посягнуть на самые светлые и прекрасные чувства? Кто отнимает эти драгоценные минуты, перед которыми меркнет не только время, но и сама жизнь? Никто. Просто время отступило перед самой могучей и светлой силой, просто все преграды рассыпались перед ней, просто сверхъестественная и всепоглощающая стихия любви взялась за свою работу. Ей не нужны слова, ей никто не способен помешать в этом мире, ей нужны только два сердца. Два, и больше ничего, со всем остальным она справится сама, без чьей либо помощи. Какие уж тут слова? Какая логика? Этой стихии невозможно противостоять, ей можно только подчиниться.
Влюблённые не знали, куда шли. Ноги сами несли их куда-то. Они не только не знали, но и не желали знать. А зачем? Ведь на свете существует только один путь, достойный человека – это путь любви, других путей просто не существует.
Катя с Димой очутились в садике. В самом углу, закрытая со всех сторон сиренью, стояла скамейка. Её не было видно ниоткуда. Об её существовании могли знать только те, кто жил здесь. Вечерами парни и девушки уединялись на ней и предавались своим чувствам, не опасаясь посторонних глаз. И Дима и Катя не раз видели на ней влюблённые пары, и всякий раз проходили мимо неё тихо, стараясь не вспугнуть нежного чувства. Втайне они завидовали этим парочкам. Как бы им самим хотелось посидеть на этой скамейке, но, увы, на ней сидел кто угодно, только не они.
Сегодня был их день. Сегодня ноги сами привели их сюда. Сегодня не с кем-нибудь, а с ними должно произойти то великое, необъяснимое таинство, которое даётся каждому человеку, которого ждут с замиранием сердца, и которое не забывают до конца своих дней.
Влюблённые опустились на скамейку и слились в поцелуе. Такого чувства Дима никогда не испытывал. Голова его закружилась, и сердце готово было выскочить из груди. Он отпустил Катю, чтобы вдохнуть воздух и услышал от неё только одно слово:
– Ещё!
Дима посадил Катю себе на колени, и они снова слились в поцелуе. Правой рукой Дима прижимал к себе Катю, а левая легла на её коленку. Его рука ощутила под собой нежную, как бархат, кожу. Кровь, как огромная волна, тут же ударила в голову и не только в неё.
К скамейке подошла какая-то дама и стала выгуливать свою собаку.
– Пойдём отсюда, – предложила Катя.
Однако встать Дима не мог. Если бы он сделал это, то неминуемо попал бы в неловкое положение. К несчастью, на нём были не грубые джинсы, которые он носил всегда, а мягкие брюки, которые он надел перед приходом гостей.
– Посидим ещё, – попросил он Катю.
Дима надеялся, что кровь скоро отхлынет, но этого не происходило.
– Зачем, пойдём куда-нибудь в другое место. – Катя потянула Диму за руку, и он встал.
Дима готов был провалиться сквозь землю. Но Катя не засмеялась над ним. Она обняла его и прошептала:
– Потерпи немного, дорогой. После свадьбы всё будет можно. Понимаешь, для девушек это очень важно.
На каждый роток не накинешь платок. Да, собственно говоря, никто ничего накидывать и не собирался. Вся группа говорила только на одну тему. «Свадьба» – это слово не звучало, оно наполняло всю аудиторию. Ещё бы. Первая свадьба. Это было событие. Девушки окружили Катю и, перебивая друг друга, давали свои советы.
– Катька, сейчас фату носить не модно, – говорила Наташа.
– При чём тут мода, – возмущалась Марина. – Фата – это признак невинности.
– Вот я и говорю, что это не модно, – не понимала Наташа.
– Тебе этого не понять, – не унималась Марина. – У тебя, конечно, фаты не будет, а Катя просто обязана быть в фате, потому что она настоящая невеста.
– Катя, Катя, а ты платье длинным делать будешь или коротким?
– Катя, а где вы жить будете?
– Катя, перчатки обязательно должны быть выше локтя.
– Самое главное, это на ковёр первой наступить, – слышался чей-то голос.
Катя слушала весь этот словесный балаган, а сама была на седьмом небе от счастья.
Отдельной кучкой собрались ребята. Тема была той же. Они наперебой давали советы.
В том, что такое важное событие, как свадьба, взволновало всех студентов, ничего странного не было. Было странно другое. Впервые группа принимала участие в обсуждении предстоящей свадьбы без своего лидера. Старосты не было ни среди девушек, ни среди парней. Никто не заметил, как Раб вышел из аудитории. Но, если бы кто-нибудь отвлёкся от обсуждаемой темы и посмотрел на дверь, то увидел бы в дверном проёме фигуру старосты, который разговаривал с тремя незнакомыми ребятами. Они явно не были студентами. Такие в институты не ходят. Таких можно скорее встретить на рынках или в пивных. Странно, что староста вообще разговаривал с ними. Что общего может быть у студента с людьми с явно выраженными криминальными наклонностями? А общее всё-таки было. И интеллигенты, и бандиты жили в обществе. И у тех и у других были ведомые и ведущие. И те и другие подчинялись принципам иерархии, доверяя решать свои проблемы своим лидерам.
Тот, с кем разговаривал Раб, явно был лидер. Его внешний вид показывал, что он не шестёрка, а авторитет. Малиновый пиджак, короткая стрижка и обязательный атрибут авторитета – толстая золотая цепь на шее. Он мало говорил, а больше слушал, изредка поглядывая на Раба. Остальные двое вообще на Раба не смотрели, они смотрели на своего шефа и старались всем походить на него. Стоило их начальнику только улыбнуться, как они начинали громко смеяться, стоило ему нахмурить брови, как они начинали строить недовольные гримасы. Шестёрки – так назывались в блатном обществе такие люди.
Разговор, по-видимому, был непростой. Авторитета явно что-то не устраивало. Раб настойчиво его в чём-то убеждал. Наконец они договорились. Раб несколько раз показал им на Диму и Катю. Авторитет внимательно посмотрел на них. Шестёрки сразу начали сверлить их глазами, стараясь запомнить. Раб с авторитетом хлопнули друг друга по рукам и разошлись. Староста вернулся к своим студентам, чтобы возглавить тот процесс, который начался без него. Он подошёл к группе ребят и встал рядом с Димой.
– … кольца надо обязательно жениху покупать, – советовал Диме Олег.
– Да, да, – поддержал его другой голос. – Это традиция. Тут на родителей надеяться нельзя.
– Да где же мне столько денег взять?
– Я бы, конечно, мог дать тебе, но у меня самого мало. Вряд ли это решит проблему, – рассуждал Олег.
– Они столько стоят, что даже если мы все скинемся, всё равно не хватит, – опять поддержал Олега тот же голос.
Ребята замолчали и задумались. Почему-то они стали смотреть на Раба.
– Чего вы на меня уставились? – спросил он.
– А на кого же нам смотреть? – ответил Олег. – Ты всё-таки наш командир.
– У командира, к сожалению, денег тоже нет.
– Что же делать будем? – задал вопрос, скорее сам себе, чем всем остальным, Олег.
– Есть у меня одни знакомые. Правда, они вряд ли вам понравятся. Они из этих, из крутых. Правда, денежки у них водятся.
– Так ведь потом отдавать придётся, – заметил Дима.
– Да, действительно, а чем отдавать? – спросил Олег.
– Ну вот ты и ответил на свой вопрос, – сказал Олегу Раб.
– Не понял?
– «Чем отдавать?» – в твоём вопросе содержится и ответ. Можно же отдавать и не деньгами.
– А чем? – спросил Дима.
– Пригласишь их на свадьбу, и всё. Если их на свадьбу пригласят, они и сами денег не возьмут. Эти люди по понятиям живут.
– А это удобно? – спросил Дима.
– Главное, чтобы тебе удобно было. Сам понимаешь, они не интеллигенты. Придётся потерпеть их немного.
Начало лекций прервало разговор студентов. Все расселись за столы и погрузились в мир формул, цифр и графиков. Только Катя и Дима не могли сосредоточиться. Их мысли были заняты только одной темой, их голова работала только в одном направлении, они перестали быть сами собой, они превратились во что-то новое, единое, и этим единым останутся уже до конца своих дней.
Однако таинство ещё не свершилось. И если они уже стали одним целым, то порядки, которым они вынуждены подчиняться, ещё не изменились. Хотели они этого или нет, но им приходилось возвращаться каждому в свой дом, где время тянется мучительно долго, где родные доселе стены превратились в тюремные ворота, хладнокровно разделяющие сердца, которые уже не в состоянии существовать друг без друга. Если раньше влюблённые после лекций гуляли вместе до самого вечера, то теперь они вынуждены были бежать домой и готовиться к предстоящему торжеству. Свадьба, которая должна была соединить молодые сердца, сейчас, наоборот, разъединяла их. И, чем ближе подходил этот заветный день, тем больше и больше он требовал разлук. То Дима вынужден был ездить с родителями и покупать костюм, рубашки и прочие свадебные атрибуты, то Катя мучилась у закройщика, примеряя подвенечный наряд.
Но сегодня они были вместе. Сегодня они выбирали себе кольца.
– Вот это примерь, – советовал Кате Дима.
– Но это же очень дорого!
– Примеряй, примеряй, главное, чтобы тебе нравилось.
– Тебе родители деньги дали?
– Нет, кольца должен покупать жених. Так положено.
– Но откуда у тебя деньги?
– Это секрет.
– Но разве между мужем и женой могут быть секреты?
– Пока мы ещё жених и невеста. Вот станем мужем и женой, тогда я и раскрою тебе все свои секреты.
– Но до этого так далеко.
– Всего два дня. Потерпи немного. Мы больше ждали.
Глава 3
Звонок с лекции прозвучал как-то особенно длинно и печально. Дима с Катей сразу вспомнили последний школьный звонок. После него заканчивалось детство. Этот звонок тоже возвещал им об окончание целого периода в их жизни. Сегодня заканчивалась их холостая жизнь. Послезавтра они войдут в аудиторию мужем и женой. А сегодня был последний день перед свадьбой. Сегодня предсвадебные обязанности в последний раз разлучали их.
Дима простился с Катей и выбежал из института. Около дверей ходил здоровый парень с короткой стрижкой, в малиновом пиджаке и с толстой золотой цепью на шее. Он увидел Диму и окликнул его.
Дима простился с Катей и выбежал из института. Около дверей ходил здоровый парень с короткой стрижкой, в малиновом пиджаке и с толстой золотой цепью на шее. Он увидел Диму и окликнул его.