Смирнов Алексей Константинович. Место в мозаике

   - Муха влетит, - предупредил Аластор Патрика, челюсть у которого отвисла. Патрик не реагировал. Невесть откуда взявшаяся зеленая навозная муха с деловитым жужжанием ворвалась к нему в рот, и новоиспеченный главнокомандующий автоматически глотнул. - Я же говорил - муха влетит, сказал Аластор сочувственно. Этот необычный способ вернуть человека к жизни подействовал. Патрик перевел дыхание, не сводя глаз с замершего войска.
   - Принимай свою армию, - Лют ободряюще хлопнул лицеиста по плечу. - В путь! С такими бойцами мы завоюем весь мир. Что там губернатор - ты станешь Повелителем миров!
   Будто соглашаясь с его пророчеством, Динозавр икнул и шлепнул хвостом по ковру. Галактический Робот отдал честь, а Танк взревел мотором, и помещение наполнилось клубами ядовитого дыма. Когда солдатам открыли, что им предстоит победить девочку Сандру, дрессированную обезьяну и какого-то геройского шарманщика, Динозавр с Танком засмеялись глупым смехом, а Робот как молчал, так и молчал. Ему было абсолютно все равно, кого побеждать.
   ГЛАВА 5
   МОЗАИКА МИРОВ
   Ночной Святопавловск полыхал огнями рекламы, аттракционов и кафе. Похожий на капризную розу, расцветающую только с приходом тьмы, он в то же время вел себя как озорник, который, едва родители погасят свет, начинает беситься, скакать по комнате, швырять подушки в братьев и сестер - тоже орущих и скачущих. Вместе с ветром в окна автомобиля залетали обрывки миллиона мелодий - даже не обрывки, а отдельные ноты. Исчезали в безвестности ночные гуляки - они, останавливаясь, провожали машину бессмысленными взглядами, так как толком не успевали разобрать, что за диковина промчалась мимо них стрелой.
   - Я никуда не поеду! - грозно сказала Сандра, хотя внутри вся дрожала от страха. Для пущей убедительности она собралась было топнуть ногой, но в этот миг Хануман вывернул руль, и Сандра повалилась на бок. Неудача при первой же попытке заявить протест настолько расстроила Сандру, что она, снова усевшись правильно, принялась плакать. Машина резко затормозила и остановилась. Сидевший спереди шарманщик обернулся и выдохнул:
   - Лицей! Скорее беги к себе наверх, забери только самое нужное и возвращайся. И - заклинаю тебя - не забудь про черный осколок.
   Сандра колебалась. Они разрешают ей покинуть машину и не боятся, что она задаст стрекача? Но откуда такое доверие? Очень странно и неожиданно. Словно подтверждая ее подозрения, вмешалась обезьяна:
   - Это опасно, - прохрипел Хануман. - Кто-то может подкарауливать ее дома.
   Так она и думала! Станут они ее выпускать - держи карман шире. Тому, что обезьяна заговорила - пусть и не очень внятно, будто кашляла, - Сандра уже не удивилась. Хватит и того, что Хануман управлялся с автомобилем не хуже заправского гонщика.
   - Я пойду с ней, - продолжал Хануман, - и посмотрю, все ли в порядке.
   Как же, так ему Сандра и поверила.
   - Нет, не ходи, - возразил шарманщик. - Разве ты не видишь, что ей страшно? Если не оставить ей выбора, бежать или вернуться, она не сможет нам верить. Иди же, Сандра. Я не думаю, что у них было время послать в Лицей засаду. Они чересчур самонадеянны и рассчитывали закончить все еще на балу. Наше вмешательство явилось для них полной неожиданностью.
   Мохнатый шофер насупился.
   - Ладно, - согласился он неохотно. - Но я все равно буду стоять у парадного входа и распущу перед дверью хвост. Ни один мерзавец не сумеет через него переступить.
   Шарманщик усмехнулся.
   - Что ж, распускай, - он повернулся к Сандре. - Хвост Ханумана обладает магическими свойствами. Никто не в силах преодолеть это препятствие, если Хануман этого не хочет.
   Это сообщение вдруг наполнило Сандру покоем и уверенностью, что все будет хорошо.
   - Я быстро, - выпалила она и выскочила из машины. Хануман вышел следом. С мрачным видом он распустил по тротуару хвост и закурил папиросу. Шарманщик бросил взгляд на часовую луковицу, засекая время. Руки его лежали на коленях, а пальцы тревожно и бесшумно барабанили. Прошла минута, вторая, потом еще три. Беглецы начинали нервничать. Хануман вынул новую папиросу и молча щелкнул зажигалкой. Хвост его подрагивал в такт пальцам шарманщика.
   - Она же женщина, - произнес шарманщик ровным голосом, глядя перед собой. - Хануман, встречал ли ты женщин, которые никогда не опаздывают?
   - Небось копается в тряпках, что твоя курица в мусорной куче, - буркнул Хануман осуждающе. Едва он договорил, дверь со стуком распахнулась и вышла Сандра, с видимым трудом волочившая громадный деревянный чемодан. Она сошла с крыльца и налетела на невидимую стену. Ее рука разжалась, чемодан упал на землю, а рот недоуменно приоткрылся.
   - Тьфу, забыл, - Хануман свернул хвост, освобождая проход. Из автомобиля послышался смех шарманщика.
   - Ну и ну! - покачала головой Сандра, а Хануман, полностью удовлетворенный, взял чемодан и одним движением забросил его в багажник. Сандра юркнула на заднее сиденье, Хануман прыгнул за руль.
   - Поехали! - скомандовал шарманщик неизвестно зачем, так как машина без подсказок взвизгнула и рванулась с места, усыпая дорогу красными искрами. Шарманщик облегченно вздохнул, снял шляпу, завел руку за голову и полумаску тоже стянул. Сандра увидела лицо человека средних лет, покрытое причудливой сетью белесых шрамов и фиолетовых рубцов. Глаза у него были серые и печальные, нос - картошкой и непропорционально маленький, лоб - потрясающих размеров - был изборожден канавами морщин, сам же череп оказался бритым и бугристым, с колючим пшеничным ежом пробивающихся волос. Шарманщик приветливо улыбнулся.
   - Меня слишком хорошо знают те, кому не надо, - сообщил он. - Вынужден маскироваться, да и Хануман прибавил хлопот. Посуди сама: кто еще может разгуливать с обезьяной по городу, как не шарманщик?
   - Я во всем виноват, ясное дело, - подал голос Хануман. Он ехидно посмотрел на товарища. - А в маске - в маске ты тоже из-за меня ходишь? Вечно он все на других сваливает, - пожаловался Хануман Сандре.
   - Отстань, ничего я на тебя не свалил, - шарманщик отмахнулся от шофера. - Спору нет, я фигура приметная. Прошу извинить, что в суматохе не представился: меня зовут Бран. Занимаюсь подвигами, путешествиями, колдовством и кровавыми финальными поединками один на один с главными злодеями. Много где побывал и оставил добрую память в легендах и сказаниях тысячи миров. В настоящее время выполняю очередное задание - не самое легкое, но, не буду сгущать краски, и не самое трудное из всех, что могу припомнить.
   Хануман издал смешок и покачал головой.
   - Вот бахвал, - прокомментировал он слова Брана, внимательно следя за дорогой. - Лучше расскажи, почему глаза у тебя грустные-прегрустные.
   Бран вздохнул и обиженно зыркнул в сторону Ханумана.
   - Тебе-то что до моих глаз, - сказал он не без зависти. - Твой-то волшебный хвост всегда при тебе. Видишь ли, - вновь обратился он к Сандре, у меня тоже есть нечто волшебное, но это не хвост, а голова. К несчастью, рыцари моего типа - так уж повелось - частенько остаются без голов, и головы, лишенные всего прочего, сохраняют свои чудесные способности и продолжают геройствовать. В конце концов находится кто-то из собратьев-чародеев, способный вернуть их в прежнее состояние - проще говоря, пересадить на другие плечи. Но этих лекарей порой не дождешься и сотню лет, а влачить существование в виде простой головы без ничего - удовольствие небольшое.
   - И на чьи же плечи чародеи насаживают ваши головы? - осторожно осведомилась Сандра. Бран помедлил, потом плечами смущенно пожал и промямлил что-то невразумительное насчет поверженных врагов и высших интересов. Сандра решила оставить неприятную тему и спросила, чем же конкретным занимается голова Брана, будучи отделенной от ходовых частей.
   - Ну, много чем, - оживился Бран. - Она, например, может дуть. . . я не знаю, существует ли в вашем мире история о большой голове, лежащей в чистом поле и сдувающей все и вся на сотню миль вокруг. . . но кое-где эта легенда живет и возбуждает умы. Еще такая голова умеет вещать и прорицать. . . воздействовать взглядом и словом, сталкиваться лбом, принимать пищу. . .
   - В общем, здоровый лоб и изрядный тупица, - подвел черту неугомонный Хануман. - Рыцарь даже не пера и шпаги, скорее - дубины и палицы.
   Бран рассердился.
   - Между прочим, - он понизил голос до таинственного шепота, - Хануман страдает забавной болезнью: привычным вывихом челюсти. Случается, зевнет или, скажем, соберется чего-нибудь поесть, разинет рот - и щелк! обратно не закрыть. Расспроси-ка его поподробнее, где ему челюсть свернули.
   Хануман послал герою обиженный взгляд.
   - Я же ребенком был, - протянул он уязвленно. - Я же не касаюсь твоего детства. Уж там-то, если поискать, так вообще. . .
   Но Сандра уже хохотала, предвкушая что-то необычное.
   - Расскажи! - сказала она требовательно. - Все равно я от тебя не отстану.
   - Не буду я рассказывать! - закричал Хануман в сильнейшем возмущении. Что это за шельмование!
   Было, однако, поздно: Бран с веселым воодушевлением начал объяснять:
   - Все вышло просто до смешного. Хануман, едва родился на свет, захотел лопать. Он ведь когда голоден, жаден до неприличия и ничего не соображает. Продрал он глаза, увидел солнце, протянул лапу - и цап! попробовал сожрать. И сожрал бы обязательно, не поспей папаша дать ему зуботычину. Дескать, не смей тянуть в рот что попало, - Бран не выдержал и прыснул.
   Хануман, не в силах больше прикидываться и строить из себя обиженного, тоже скрипуче засмеялся и толкнул Брана локтем. Тот посерьезнел и сказал:
   - Папаша у него, однако, был не из простых - ветрами повелевал, не больше и не меньше.
   - Да переврали все, - перебил его Хануман, отсмеявшись. - Стал бы папик меня бить! Он во мне души не чаял. Просто сидели они с Индрой, пили-ели, вспоминали былые деньки. Индра, как выпьет, совсем бешеный делается - вот и приложил меня. У них с папиком даже ссора получилась, и были б поглупее - не миновать беды. Вообще, много врут. В одном, помню, мире сочинили, будто не я на солнце позарился, а - кто бы вы думали? - какой-то паршивый крокодил. А я тех крокодилов за свою жизнь. . . Что там говорить, - Хануман безнадежно махнул рукой и замолк.
   - Не так он прост, как кажется, - шепнул Бран Сандра, которая, кстати, вовсе не считала Ханумана простым. - У него в запасе - десять тысяч уловок, он хитер десятком тысяч хитростей, а уж силен - даже трудно представить.
   Обезьяна услышала и в долгу не осталась:
   - Шутки шутками, но и Бран не промах. Приведись тебе, не дай Бог, узреть воочию хотя бы одного из полчищ демонов, сраженных его рукой, ты лишилась бы рассудка. И задание, которое мы с ним сейчас выполняем, вовсе не легкое и даже не трудное, а чрезвычайно сложное, и, боюсь, судьба готовит нам горькое поражение. Самое время объясниться, ибо мы, похоже, прибыли на место.
   К этому времени машина развила такую скорость, что ночной пейзаж за окном превратился в какие-то чернильные разводы без малейшей лазейки для света, и Сандра совершенно запуталась, пытаясь понять, где они сейчас и куда направляются. Хануман нажал на тормоз, Сандру качнуло вперед. Когда она откинулась обратно на подушки, машина стояла. Бран распахнул дверцу, вышел наружу и потянулся. Сандра терпеливо ждала, когда он пригласит ее последовать за ним. Бран не заставил долго себя ждать, и она ступила с подножки в тихую тьму. Ее глазам предстали бескрайние поля с далекими, беспокойно мерцающими огоньками на горизонте. Ни дерева, ни кустика, ни избушки на много верст вокруг - сплошное поле, засеянное овощами и рассеченное призрачной лентой дороги. Что творилось наверху, в безлунном небе, сказать не взялся бы никто; судя по тому, как оно давило , душной тяжестью, там скопились сонные сытые тучи.
   - Куда это мы приехали? - спросила Сандра, не видя никаких причин останавливаться именно в этом месте.
   - Здесь мы будем ждать, - ответил ей Бран. - За нами прилетят, и довольно скоро.
   Сандру осенила внезапная ужасная догадка.
   - Но ведь это. . . это. . . - прошептала она, запинаясь. - Ведь это земли Юго-Запада! - Ее начала колотить дрожь. О юго-западных чародеях в Святопавловске ходило много страшных слухов. Сандра, конечно, не знала, что большинство из них умышленно распускалось городскими властями, чтобы не позволить подданным научиться какому-нибудь волшебству и тем уйти из-под всеохватного контроля правительства. Тех, кто умеет проходить сквозь стены и превращаться в мышей, не оштрафуешь и не посадишь в тюрьму. Чего доброго, новоиспеченные маги вздумают потеснить администрацию или, недовольные порядками, и вовсе возьмут власть в свои руки.
   - Что с того? - безмятежно отозвался Бран. - Готов поспорить, что о Юго-Западе ты не знаешь абсолютно ничего. Ты, наверно, наслушалась сказок несчастных крестьян, которых строем водят сюда сажать и собирать морковь, и строго следят, чтобы те не стакнулись с кем-нибудь из местных. Но волшебство - всего лишь еще одна сторона жизни; правда - весьма примечательная сторона, но и к нему, увы, можно привыкнуть. Для нас с Хануманом магия - обычная вещь, и мне лично завидно - до чего тебе будет интересно впервые познакомиться с чародейством.
   Сандра совсем не была в этом уверена, но спокойствие Брана отчасти ей передалось. Она зябко поежилась.
   - Да-да, - заметив это, подал голос из машины Хануман. - Лучше будет вернуться в автомобиль. Во-первых, снаружи прохладно, во-вторых, здесь можно зажечь свет - он нам понадобится.
   Они вернулись, но перед тем Хануман достал из багажника Сандрин чемодан и втиснул его между задним и передним сиденьями. Особым способом закрепленный, чемодан обернулся приличным столом.
   - Что ж, - молвил Бран, - давайте приступим. Сандра, будь добра, достань злополучный черный осколок и внимательно на него посмотри.
   Сандра щелкнула замками, просунула руку под крышку, пошарила и вынула черепок. Бран с Хануманом, как завороженные, вперились в него; но Сандрино воображение осколок не трогал, и ничего замечательного в нем она не находила.
   - Ничего не напоминает? - подсказал ей Бран. - Посмотри еще, не спеши.
   Сандра, сколько ни смотрела, по-прежнему не понимала, в чем дело.
   - Нет ли у тебя с собой учебника географии? - неожиданно спросил Хануман.
   - По-моему, я его положила, - Сандра удивленно снова полезла в чемодан. - Точно, вот он! - она положила книгу на "стол".
   Бран одобрительно подмигнул обезьяне.
   - Ну-ка, раскрой его там, где карта вашего мира, - попросил он.
   Сандра послушно зашелестела страницами.
   - Нашла, - она провела по картинке ладонью, разглаживая листы. - И что теперь?
   - Смотри опять, - пожал плечами Бран. - Неужели не видишь сходства?
   И Сандра увидела. Она даже ахнула - до чего все оказалось просто. В ее мире было три материка: один большой и два помельче. Если Сандра рассматривала осколок под одним углом, то он удивительно походил на большой материк. Если чуть повернуть - на один из меньших, а если глядеть вверх ногами - на третий.
   - Здорово! - восхищенно выдохнула она. - Вот так - Антарктазия! Так Афарик! А так - Евратландия!
   Хануман энергично кивнул.
   - Вывод! - потребовал он быстро. - Что из этого следует?
   Сандра задумалась.
   - Я не знаю, - сказала она наконец. - Это может означать все, что угодно.
   - Ты слишком многого от нее хочешь, - пожурил Бран Ханумана. - Откуда ей знать?
   - Логика и немного фантазии, - Хануман с непроницаемым видом подергал серьгу в ухе. - Будь у нас побольше времени в запасе, я ни за что не стал бы подсказывать. Подсказки портят молодежь, она не хочет думать самостоятельно.
   - Но времени мало, - подхватил Бран, - и лучше все ей рассказать. То, что ты сейчас услышишь, обратился он к Сандре, - во многом непонятно мне самому. Поэтому постарайся не задавать вопросов, на которые не может быть ответов. Таких, как "почему? " и "зачем? ". Ни я, ни Хануман не знаем, почему и зачем. Так было устроено теми, кто выше и сильнее нас, и нам остается либо жить в согласии с предписанными правилами, либо не жить никак. Итак, вообрази сперва огромное, бесконечное множество миров и вселенных. Многие из них чрезвычайно похожи - порой до того, что чуть ли не повторяют друг друга. Многие причудливы настолько, что ты, случись тебе там оказаться, даже не сможешь понять, мир это или нечто иное. Все эти миры, а также пространство между ними населены бесчисленными существами, среди которых попадаются и люди, и животные, и вирусы, и те, кого вы называете демонами и богами. Так или иначе они как-то общаются, влияют друг на друга и создают совершенно запутанную картину отношений. Одни из них - взять хотя бы нас с Хануманом - наделены способностью свободно перемещаться из мира в мир; другие обречены жить только дома, удел же третьих - сочетать в себе качества первых и вторых. К последней группе в некотором смысле относятся люди. В одних мирах у людей больше развиты одни качества, в иных - обратные, и вариантов не счесть. Ну как - верится?
   - А что мне остается делать? - сказала Сандра не без сомнения. - Если бы я не видела вас. . .
   - Понимаю, - кивнул Бран. - До чего ж приятно сознавать, что одним своим присутствием ты можешь оказаться полезен!
   - Опять ты за свое, - вмешался Хануман. - Не отвлекайся и продолжай.
   - Прошу прощения, - самодовольные огоньки в глазах Брана угасли. Теперь я нарисую тебе еще одну картину. В некоем пространстве над всем этим изобилием вселенных разливается гигантский океан. Он разделяет два берега, и на каждом берегу живет Мастер. Один из них Радужный, второй - Черный, и дело всей их жизни - слагать Мозаику Миров. Каждым утром прибой выбрасывает на прибрежный песок кучу осколков. К берегу Радужного Мастера вода приносит осколки разноцветные, к берегу Черного - черные. В течение дня Мастера обязаны перебрать эту груду черепков и найти тот единственный, что по форме подходит к свободному месту в Мозаике. Им поставлено условие - не спрашивай, кем и почему - укладывать в день только по одному осколку. И всегда получается так, что Мастера в конце концов находят осколки одинаковые по форме, но, конечно, разные по цвету. Наступает самый важный момент: от того, кто первый - Радужный Мастер или Черный - найдет осколок, представляющий слепок с определенного мира, и первый поместит его в свою Мозаику, зависит дальнейшая судьба этого мира. Никто не знает, как долго суждено прожить Мастерам и сколько черепков вместят их вселенские полотнища. Существует пророчество, по которому Мастера когда-нибудь завершат свою работу, а вместе с работой закончатся их жизни. Что касается составленных Мозаик, то они" снимутся с якоря" и отправятся каждая в уготованное ей место. Цветная Мозаика поплывет в края, где правит Радужный Царь, а Черная прибудет во владения Черного Короля. А поскольку слова "цветное" и "черное"в любой вселенной означают примерно одни и те же вещи, нетрудно догадаться, сколь печально для мира стать фрагментом Черной Мозаики. Будущее такого мира безнадежно и полно скорби. Теперь тебе ясно, что за предмет оказался в твоих руках?
   Сандре было ясно, она взирала на осколок с ужасом и трепетом.
   - Значит, получается, - с трудом проговорила она, - что весь наш мир и Святопавловск, и Тарховское море, и мама с папой могут. . .
   - Совершенно верно, - кивнул Бран. - Если этот осколок окажется у Черного Мастера, и тот успеет дополнить им свою Мозаику раньше Радужного, о твоем мире останется только сожалеть. Сейчас же он, твой мир, находится, так сказать, в подвешенном состоянии. И от нас зависит, каким цветам предстоит в нем править.
   - Но тогда нам нужно что-то делать! - воскликнула Сандра. - Нельзя же просто сидеть и ждать.
   Она хотела что-то добавить, но Хануман жестом попросил ее помолчать.
   - Твои желания очевидны, - заговорил он сухо и отстраненно. - Ты, конечно, хотела бы уничтожить черный слепок с твоей вселенной. Сразу тебя разочарую: это невозможно. При любом развитии событий у осколка два пути либо в Мозаику Черного Мастера, либо - если Радужный его опередит - обратно в океан. Сломать или сжечь осколок нельзя. Нельзя и выбросить: его найдут, и очень быстро.
   - Не найдут! - запальчиво крикнула Сандра. - Столько лет прошло - и не нашли!
   Хануман усмехнулся.
   - Там, где живут Мастера, - объяснил он терпеливо, - время течет иначе. По их меркам черепки потерялись несколько минут назад, и день в разгаре. И силы Света и Тьмы, вопреки твоим представлениям, достаточно быстро отреагировали на их исчезновение. Но я могу тебя немного обнадежить: осколки нельзя отнять. То, что они очутились в человеческих руках - дело небывалое, но и не случайное. Их можно получить лишь из рук в руки по взаимному согласию. И, раз они попали к людям, теперь только люди могут передать их Мастерам. Здесь посредники бессильны - иначе, боюсь, тебя уже не было бы в живых. Как, возможно, и того, кто владеет в настоящее время разноцветным осколком. Либо руки людей, либо руки Мастеров, третьего не дано. Таков порядок.
   Сандра что-то обдумывала.
   - Но ведь Патрик тогда, на пляже, отнял мой осколок силой, - сказала она. - Как же он сумел?
   Хануман прищурился.
   - Силой, говоришь? - спросил он с легким сарказмом. - Может быть, ты сопротивлялась? Или тебе было жалко? И ты не отдала бы ему черепок ни за какие коврижки?
   Сандра смутилась и покраснела.
   - Да нет, - молвила она виновато. - Я плохо помню, но, наверно, я решила так: пусть возьмет поиграть. Я никогда не была жадиной.
   - В том-то и дело, - безнадежно проскрипел Хануман. - Ты не жадная. Они это знают и пустятся на любую подлость, лишь бы ты отдала осколок или Патрику, или самому Черному Мастеру. А вот заставить Патрика сделать то же самое будет непросто.
   - Я вот чего не пойму, - сказала Сандра. - Как вообще так вышло, что осколки попали к нам? Откуда они свалились?
   - Мы ждали этого вопроса, - кивнул Хануман. - Ответ на него будет сразу и объяснением, почему мы с Браном принимаем в этой истории столь деятельное участие. Видишь ли, дела Мастеров - это высшие материи, нас не касающиеся. Нам бесконечно жаль, когда какой-то из миров попадает в Черную Мозаику, но мы, повторяю, не властны менять заведенный порядок. И в работу Мастеров обычно не вмешиваемся. Но стоило порядку нарушиться, как нам развязали руки.
   - К нашему, не скроем, удовольствию, - вторил ему Бран. - Ты, надеюсь, слышала пословицу: сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит. Давно уже ждали, что Черный мастер позволит себе какую-нибудь преступную выходку. Еще бы - столько лет работать со злом! До недавних пор он, хоть и был весьма недоволен правилами игры, все-таки им подчинялся. Но не выдержал и совершил возмутительный поступок. Есть на свете создания, зовущиеся пахапанами. . .
   - Тупые, безмозглые твари, - вставил Хануман и оскалился с брезгливым презрением.
   - Да, умишком они не вышли, - согласился Бран. - Низшие духи, не разбирающие добра и зла; кто их поманит - тому и служат. Чаще всего их используют для мелкой черной работы : поручают записывать дурные и добрые дела, причем пахапанам наплевать, что записывать, им все равно. День-деньской сидит такой у человека на плече и пишет про подвиги; скажут завтра пересесть на другое - без слов пересядет и начнет писать про гадости. Так вот: Черный Мастер, возомнив, будто имеет какие-то дополнительные права, снарядил одно из этих ничтожеств похитить цветной осколок у своего соперника. Пахапан, не рассуждая, отправился в путь, выхватил черепок из-под носа у Радужного Мастера и поспешил обратно. Радужному Мастеру ничего не осталось, как сделать то же самое. Его гонец, схватив черный осколок, помчался к своему хозяину и прямо над океаном столкнулся с посланцем Тьмы. Тут-то и сработало правило: либо руки Мастеров, либо руки людей. В руках всех прочих существ эти предметы долго не задерживаются. Пахапаны внезапно ощутили, что украденное жжет им ладони жестоким огнем. Слепки миров полетели в океан, но вода, раз уже выбросив их на сушу, отказалась принять осколки. Сквозь толщу волшебных вод они свалились точнехонько в мир, чей образ хранили в своей форме. А придурковатые пахапаны, видя, что добыча ускользнула и впереди их ждет суровое наказание, ринулись следом и насмерть загрызли друг друга в бессмысленной драке. Им было невдомек, что отныне только человек способен принять участие в судьбе осколков, а следовательно и в своей собственной судьбе.
   Бран замолчал, и тишина наступила такая, как будто все они очутились не в поле глубокой ночью, а повисли в отчужденной немоте космоса.
   - Как же быть? - сказала Сандра - просто, чтобы что-то сказать. Она знала, что выхода нет. Патрик ни за что на свете не отдаст свой радужный осколок, хотя. . . почему она так в этом уверена? Не может быть, чтобы в нем не осталось ни капли человеческого, а если так, то до этой капли можно добраться - пусть не сразу, пусть уйдет целая жизнь. . . И ей снова вспомнилась история Кая и Герды. Она задала мучивший ее вопрос своим новым друзьям, и те удрученно вздохнули.
   - Ты права, - ответил Хануман понуро. - Не бывает - во всяком случае, у людей - чтоб не осталось совсем ничего доброго, хоть самой крохи. Только ты не единственная, кто это понимает. И уж нынешний его приятель пойдет на все - лишь бы ты не откопала светлый источник.
   - А кто он, этот приятель? Тот дяденька, который гнался за нами, поскользнулся и упал?
   - Поскользнулся! - Хануман закатил глаза. - Ну, пусть будет"поскользнулся". Но это не дяденька, это много хуже. Это Бартамон.