- Я хотел, - признался Патрик, хотя думал смолчать - его как будто кто-то тянул за язык.
   - Само по себе желание похвальное, - пожал плечами Хануман. - Но ты нанес своей душе настолько серьезный ущерб, что извинениями не обойдешься. О чем вы там шептались с Сандрой?
   Некто, тянувший Патрика за язык, ослабил хватку и посоветовал уклониться от прямого ответа.
   - Она что-то задумала, - сказал Патрик. - Я не знаю, что именно. Могу лишь сообщить, что один осколок так и остался у меня, а Сандра зачем-то отправилась к Черному Мастеру. Но Лют уверен, что она несет с собой оба осколка.
   Хануман вцепился в свой заросший подбородок и погрузился в размышления. Патрик терпеливо ждал. Время шло, и небо постепенно светлело, вскоре стало возможно различить неровный горизонт. Свет прожекторов не мерк, и Патрик вспомнил ранние зимние утра в Святопавловске, когда начинало светать, но фонари еще горели, и толпы черных заспанных горожан спешили на службу, а рыхлые мокрые хлопья снега падали холодными бесформенными бляхами. Безрадостная пустошь лежала по обе стороны от взлетной полосы. Хануман продолжал думать; Патрик тщился угадать, что есть что в нагромождениях мусора, раскиданного повсюду - какие-то ржавые погнутые конструкции, продавленные коробки, сплющенные банки и канистры помимо множества штуковин, былого назначения которых он заведомо не мог угадать. Наконец обезьяна слезла с чемодана и принялась расхаживать взад-вперед, заложа руки за спину. Волшебный хвост потерянно волочился следом.
   - Я не понимаю, - буркнул Хануман недовольно. - Я предвидел, что она попытается что-то сделать, и я был обязан помочь ей, выведя из строя Бартамона.
   - Выведя кого? - переспросил Патрик.
   - Ох ты, господи, - вздохнул Хануман. - Святая простота. Я говорю о твоем златоустом приятеле, его подлинное имя - Бартамон. Он призрак без формы и сути, если не считать сутью ненависть ко всему и желание все уничтожить. Этим желанием сыт не будешь, вот он и стремится заполучить как можно больше оболочек, чтобы сойти за кого-то, имеющего право на жизнь. Кстати - как ты себя чувствуешь?
   - Не очень хорошо, - пожаловался Патрик неохотно. - Слабость ужасная, и голова раскалывается.
   - Могло быть и хуже, - в голосе Ханумана прозвучало злорадство. Протаскай ты яйцо еще денек-другой - вовсе отдал бы концы. Знаешь, сколько крови выпил из тебя этот упырь? Лидерц всегда себя так ведет, пока не дашь ему задание сделать что-то невозможное.
   - Вода в решете! - осенило Патрика.
   - Именно, - кивнул Хануман. - Я дал ему невыполнимое задание, и его взяла оторопь. К сожалению, ненадолго - только тот, кого он в настоящий момент использует, в силах уничтожить Лидерца таким путем. А ты не имел о загадках никакого понятия.
   Патрик, внимая Хануману, приходил все в больший ужас.
   - Но Сандра! - слабо вскрикнул он. - Что ждет ее? Он залез к ней под мышку? Она тоже заболеет!
   Хануман мрачно пожевал губами.
   - Надеюсь, дело не успеет зайти далеко, - сказал он не вполне уверенно. Патрик услышал это сомнение и сжал кулаки.
   - Он уверял, что хочет порвать со злом, - напомнил лицеист, понимая и сам, что в устах Бартамона это намерение звучало нелепо.
   Хануман фыркнул:
   - Порвать со злом может только тот, кто сохраняет в себе толику доброго. Чистое, без примесей зло не умеет рвать само с собой.
   - Но почему тогда Сильнейший не расправится с ним? Почему он призвал Бартамона участвовать в этой истории?
   - Я не знаю, - ответил Хануман серьезно. - Никто не знает, почему Сильнейший поступает так или иначе. Думаю, дело не в Бартамоне, и не в нас. Думаю, дело в людях - в тебе и Сандре. Возможно, вам отведена какая-то особая роль, и все будет зависеть от вашего решения. Поэтому я и не мог позволить себе активно вмешаться в происходящее. Кое в чем Бартамон не соврал: Сильнейший действительно навел его на след , но навел так, как умеет только Сильнейший: неслышно, незаметно. Вероятно, в одно прекрасное утро Бартамон пробудился уже со знанием, куда и зачем ему идти - неся с собой, разумеется, разрушение и смерть. Нечто подобное случилось и с нами: с Браном и со мной. Мы странствовали от звезды к звезде, ведя высокоумные беседы, и вдруг нас поразила как бы молния. В одно мгновение мы охватили взором все тебя, Сандру, осколки, Бартамона и Мастеров. И мы, не рассуждая, зачем и кому понадобилось заваривать кашу, поспешили исполнить наш долг. Очень может быть, что ситуация на деле иная, чем кажется. Но наша стихия - Добро, и мы служим ему верой и правдой, пускай и бездумно. Наверно, как раз поэтому я не в состоянии проникнуть в замысел Сандры. Она человек, существо во много раз более слабое, чем я, но людям доступны некоторые вещи, которых я не могу взять в толк. Мне остается лишь верить, что ей пришла в голову удачная идея. Я видел, что она не знает, как остаться с тобой наедине. Все, что я мог сделать, это положиться на ее смекалку и плюнуть в глаза Бартамону. Ты уверен, что не хочешь посвятить меня в Сандрины планы? Почему она ушла с Бартамоном? И что она хочет сделать с черным осколком?
   Хануман пытливо смотрел Патрику в глаза. Тот еще раз оценил всю силу решения Сандры и ответил - уже спокойно и без страха:
   - Нет, Хануман, я не могу вам сказать. Вы абсолютно правы - придется просто верить нам и слушаться своего внутреннего голоса.
   - Верить вам, - проворчал Хануман. - И что ты выкаешь? Не привык я на"вы", обращайся на"ты". Сандре я верю. А вот тебе пока не очень. Никаких таких заслуг за тобой не числится.
   - Я знаю, - кивнул Патрик. - Я не вижу, как смог бы доказать свою надежность. Аластор был мне приятен. . . в нем было что-то очень заманчивое, притягивающее. . . до тех пор, пока он не влез в меня. Я понимаю, что этого мало, но когда он вылез, я. . . я ощутил разницу. . . я понял, что значит быть с ним и без него. . . и теперь я согласен на что угодно, даже на самое жуткое, но только без него. Хуже, чем с ним внутри, не бывает.
   - Звучит правдоподобно, - признал Хануман, теребя серьгу. - Но этого недостаточно! Мало рассердиться на зло, нужно еще искренне полюбить доброе. Вот к этому, сдается мне, ты еще не пришел. Или я не прав? Ответь: ты решил помогать Сандре не потому, что хотел помочь? Ты хотел другого - ты хотел уйти из-под власти Бартамона?
   Патрик молчал. Он не считал себя вправе рассказывать все, ибо существовала еще Сандра, и без нее он не мог говорить.
   - Но ты не уйдешь из-под власти Бартамона, пока не расположишься к добру, - продолжал Хануман. - И в этом случае тебе придется его уничтожить.
   Челюсть у Патрика отвалилась.
   - Уничтожить? Бартамона? - не поверил он своим ушам. - Ты хочешь сказать, что мне придется сделать это?
   - А кому же еще? - поразился Хануман. - Лично мне это не под силу. Я, конечно, могу оторвать ему башку, да он снова оживет под видом какой-нибудь жабы. Мне зачтется подвиг, и тем все кончится. Только людям по плечу сражаться с богами и демонами не на жизнь, а на смерть. Иначе мы давно перебили бы друг дружку, и мир остался бы без волшебства. Если карты легли так, что Бартамон стал твоим личным демоном, тебе его и убивать, больше некому.
   Патрик без сил опустился на бетон.
   - Я-то надеялся, что больше с ним не встречусь, - произнес он трагическим голосом. - Я рассчитывал, что попаду к Радужному Мастеру, и всей истории конец.
   - К Радужному Мастеру? - Хануман непонимающе поднял брови. - Ты? Значит, гонки продолжаются? Но почему Сандра поручила это тебе? Она - что, надеется, оказавшись у Черного Мастера, как-то затянуть время и дать тебе шанс первым добраться до Цветной Мозаики? К чему такая сложность?
   - Я тебе не скажу, - упрямо ответил Патрик. - Я обещал молчать. Просто знай, что так надо.
   - Хорошо, - молвил Хануман раздраженно. - Другого выхода у меня нет. Мы отправимся, куда ты укажешь, только прежде нам нужно кое-что доделать здесь. Кое-что подчистить. Эту работу я возьму на себя, а ты побереги силы для решающей битвы. Надеюсь, она состоится.
   - Какую работу? - спросил заинтригованный Патрик. - Мы спешим.
   - Успеется, - возразил Хануман строго. - Нарушено равновесие сил. Разве ты забыл, что твои головорезы разгуливают по этой земле, сея панику? Они, конечно, не так опасны, чтобы я сражался с ними лично. Это унизительно. Бартамон вечно недооценивает противника, я оскорблен. Я палец о палец не ударю, мы найдем на них другую управу, и займемся этим немедленно.
   - Но как? - Патрик широко раскрыл глаза и стал осматриваться по сторонам в поисках армии Ханумана. Вокруг не было ни души, и обезьяна снисходительно ухмыльнулась.
   - Как ты думаешь, зачем я взял чемодан Сандры? - спросил он заговорщицки.
   Патрик пожал плечами и ничего не придумал. Хануман присел на корточки и щелкнул замками. Откинув крышку, он полез внутрь и начал рыться. Из чемодана полетели платья, книжки и разная мелочь - бусы, заколки, браслеты.
   - Сандре это не понравится, - предупредил Патрик. Хануман беззаботно махнул рукой.
   - Ерунда, - объявил он. - И что только у этих девиц в мозгах? Одна дребедень. Если б она знала, что я собираюсь сделать, была бы только рада. . . Но где же они? Может быть, глубже. . . А, вот, нашел!
   И Хануман бережно выложил перед собой пластмассового слона, плюшевого заводного пса с надорванным ухом и тряпочного котика, умевшего мяукать.
   - Как видишь, - сказал он удовлетворенно, - у Сандры тоже есть амулеты. Правда, она, мне кажется, никогда их таковыми не считала - просто старые игрушки, память о родном доме и детских годах. Но эти звери способны на много, много большее. Силы Света тоже могут позволить себе маленькую армию, и твоим хулиганам ее солдаты ни в чем не уступят.
   Патрик догадался, что сейчас произойдет, и отступил на несколько шагов. Хануман раскрутился волчком, резко остановился и с силой ударил хвостом по полосе. Воздух над куклами, лежавшими неподвижно, дрогнул и замерцал красными, голубыми и изумрудными огнями. Казалось, что над игрушками висят медленно проворачивающиеся сверкающие пластины. Краски начали сливаться, сгущаясь в плотное облако. Когда оно сформировалось и стало походить на идеально округлую дыню, из самого центра с мягким треском вырвались три молнии. Огненные змейки коснулись кукольных голов и замерли, еле заметно дрожа. Куклы заискрились; Патрик, смотревший во все глаза, отметил, что слон неуверенно шевельнул хоботом, котик улыбнулся, а пес приподнял здоровое ухо. Хануман простер к игрушкам ладони и несколько раз поманил, приглашая встать во весь рост. Слон заворочался, перекатился на пузо, уперся в землю передними ногами и немного постоял на коленях. Затем он решительно поднялся, непонимающе оглянулся направо, налево и вдруг начал стремительно расти. Он разбухал, как на дрожжах, поневоле сдвигаясь все дальше и дальше к краю полосы - уж больно много ему понадобилось места. Наконец он вырос полностью, запрокинул голову и радостно затрубил. Со всех сторон, подобно слоновьему стаду, ему ответило эхо.
   Говорящий котик чуть-чуть испугался: ничего подобного с ним раньше не случалось. "Мяу! "- воскликнул он обеспокоенно и тоже стал увеличиваться в размерах. Котик рос еще быстрее слона и в итоге сделался хоть и значительно меньше своего хоботного соседа, но в то же время и гораздо больше обычного кота. Скорее можно было уподобить его гигантскому льву - только без гривы и без кисточки на хвосте. "Мяу! "- озадаченно повторил Кот, наблюдая, как страшные когти-ножи с лязгом выскочили из ямок между пальцами его намозоленных лап. Он поднес к глазам правую и потрясенно рассматривал острые крючья. "Мяу! "- изрек он в третий раз, теперь уже важным и довольным голосом.
   А слева от него уже раздавался заливистый лай. Пес, оказавшийся самым сообразительным из троих, мигом понял, что с ним происходит, и пришел в неописуемый восторг - возможно, потому, что он один, будучи заводным, изведал прелести ходьбы и бега, но ключик Сандра где-то давным-давно потеряла, и Пес сильно тосковал. Он вымахал с приличного медведя и блаженно потянулся. Задними лапами Пес попытался откинуть землю, но когти - сущие коготки по сравнению с когтищами Кота - лишь царапнули твердую поверхность. Тогда Пес загадочно заворчал и вдруг оскалил зубы. Патрик ахнул. На него глядели кошмарные желтые клыки, достойные саблезубого тигра. Даже Котик с опаской отодвинулся, враз позабыв о своих когтях и оживляя в памяти многие горести, причиненные собаками кошкам. Но Пес немедленно захлопнул пасть и завилял хвостом, давая понять, что просто похвастался.
   - Вот так, - сказал Хануман воодушевленно. - Теперь посмотрим, кто кого.
   Патрик с тревогой напомнил еще раз:
   - Мы должны торопиться. Я не уверен, что Сандра сможет продержаться долго.
   Хануман нахмурился.
   - Мне это известно. Но я не в силах бросить начатое на полпути и заняться чем-то другим, пусть и более важным. Я служитель Добра, а равновесие, повторяю, было нарушено не в его пользу. Между прочим, не без твоего участия. Так что мы никуда не пойдем, пока не освободим этот мир от ваших деток, которые в настоящий момент шляются по окрестным полям и губят то немногое доброе, что еще сохранилось в сих угрюмых пределах. Сражение навряд ли затянется. Но оно должно состояться во что бы то ни стало, в противном случае я не вправе уйти отсюда.
   - Значит, надо их найти, - подытожил Патрик, видя, что Хануман не отступит. - Где, по-твоему, могут они скрываться?
   - Да к чему их находить? - осклабился Хануман пренебрежительно. - Они сами сюда явятся. Как-никак им велено меня разыскать, вот они и ищут. И найдут, вот только везение их на этом закончится. Вон, кстати, первый взгляни!
   Патрик посмотрел в направлении вытянутого пальца Ханумана. Издалека к ним прыжками приближалось темное пятнышко, в котором смутно угадывался Динозавр.
   - Кот и Пес с ним разберутся, - кивнула обезьяна с видом учителя, раздающего домашние задания. - У бронебойного болвана есть нечто общее с почтенным Слоном, и я всегда считал, что хобот против пушки может оказаться весьма грозным оружием.
   - А Робот? - спросил Патрик, изнемогая от любопытства.
   - Не все сразу, - поднял палец Хануман. - Робот отличился особо, он посмел поднять свой ржавый топор на одного из самых доблестных рыцарей всех времен и миров. Это не останется без последствий. С Роботом разберется тот, кого он столь необдуманно унизил, - то есть Бран.
   ГЛАВА 10
   ВОЙСКО ХАНУМАНА И ЖИВАЯ ГОЛОВА
   Нежаркое солнце - тусклая, доживающая свой век звезда - скупо осветило поле грядущей брани. Далекий горизонт ломался очертаниями приплюснутых гор, тоже дряхлых и не внушающих почтения. Ненужные прожекторы продолжали бессмысленно гореть вдоль бесконечной полосы, которая, возможно, опоясывала планету кольцом. Серая лента, выползая из никуда, в никуда и скрывалась. Не возникало и тени желания узнать, где она берет начало и где обрывается. То, что простиралось до горизонта, при свете дня не заслуживало зваться равниной - скорее, пустыней стоило назвать эту убогую землю, мертвой пустыней - свалкой. Утро высветило залежи мусора, скопившегося за долгие годы использования планеты в качестве помойки. Здесь можно было видеть и битую посуду, и россыпи окурков, и отходы совершенно неясного происхождения: металл, древесина, стекло, пластик - все валялось вокруг, истерзанное и изуродованное, будучи либо доставлено специальными космическими кораблями-уборщиками, либо прямо заброшено сюда сквозь пространственные щели между мирами. Во вселенных, где знали об этих щелях, так и поступали. Значительная часть отходов была ядовитой; попадались и ртуть, и свинец, и радиоактивные вещества. Среди этого хлама не нашлось местечка ни для травы, ни для воды.
   Динозавр приближался. Не спуская с него глаз, Патрик спросил:
   - Может быть, обойдемся без драки? Я прикажу им, и они станут как шелковые, ведь я - их хозяин.
   Хануман, разделяя уже знакомые Патрику опасения, покачал головой.
   - Ты им давно не хозяин. Ты плохо знаешь своего дружка Бартамона Будь спокоен - едва он взялся за эту компанию, твои приказы стали для них пустым звуком. А драка неотвратима: есть правила, есть, в конце концов, этикет, которого должны придерживаться все мало-мальски разумные существа. Положись на меня и не встревай без надобности.
   Патрик помрачнел.
   - Не хочу стоять в стороне, - заявил он решительно. - Раз так нужно, я тоже буду сражаться.
   Хануман почесал нос.
   - Ну, если ты такой храбрый, - обезьяна скорчила забавную рожицу, давай оседлаем Слона и отправимся на поиски Танка. Может быть, тебе и представится случай поучаствовать. Кот и Пес без труда обойдутся без нас.
   - А Робот? - напомнил Патрик. Ему было стыдно сознаться, но Робот оставался его любимой игрушкой, и Патрик немного жалел бравого воина когда-то вполне безобидного. - Что ты там говорил про Брана? Я не понял.
   - Если мы быстро управимся, - хихикнул Хануман, - то сможем увидеть замечательное представление. Роботу невдомек, что мало отсечь Брану голову. Это проблему не решает. Бывает, что как раз наоборот: создает ее разумеется, для поднявшего меч. Бартамону об этом известно, но он ничего не может изменить. По неписаным законам Вселенной, отрубить Брану голову - это все, что могут с ним сделать злые силы - себе же на погибель. Но они все равно продолжают так поступать, из века в век, из эпохи в эпоху.
   - Почему? - спросил Патрик ошеломленно.
   - Понятия не имею, - отрезал Хануман. - Весна сменяет зиму, а осень лето: так, например, полагается в твоем мире, где год распят на кресте четырех времен года. Миф тоже живет по своим законам, он гибнет, видоизменяется и рождается заново, а его герои не способны повлиять на этот круговорот. Не будем пустословить, в праздной болтовне нет смысла. Нам пора ехать, пока Танк не наделал новых бед.
   Про себя Патрик задался вопросом: каких еще бед можно натворить в краю сплошного тлена и хаоса? А вслух спросил:
   - Но Бран? Ты так и не объяснил.
   - Скоро сам увидишь, - сказал Хануман, запрыгивая Слону на спину и протягивая Патрику руку. - Я не терял времени - его голова там, где ей положено быть, и все пойдет своим чередом.
   Патрик вскарабкался на Слона и крепко вцепился в уши-лопухи. Слон посмотрел в сторону Динозавра, насупился, вытянул хобот и протрубил старинный боевой гимн. Хануман успокаивающе похлопал вояку по загривку.
   - Обожди маленько, - молвил он укоризненно. - К чему тебе такой дурак? То ли дело - хитроумная машина, плюющаяся огнем и давящая всех без разбора!
   Слон подумал, счел доводы убедительными и махнул хоботом, соглашаясь. Хануман смерил взглядом Кота и Пса. Пес уже припал к земле и, свирепо рыча, кидал мусор задними лапами. Кот распушил хвост и заорал голодным голосом. Хануман поправил повязку, проверил, на месте ли серьга.
   - Мы здесь больше не нужны, - объявил он Патрику. - Можем ехать со спокойным сердцем. - И он отвесил Слону легкий шлепок. Тот чуть пригнул голову и с неожиданной прытью помчался прочь, держа курс на далекие горы.
   Динозавр, подобравшийся совсем близко, рванулся к беглецам, но Пес одним прыжком перегородил ему дорогу и замер. Динозавр изумленно остановился. Противник был велик ростом - очень, очень крупный для любой собаки, но никак не для древнего ящера. В доисторические времена сородичи Динозавра рвали и жрали таких наглецов десятками, о чем сам монстр не мог помнить, но тем не менее доподлинно знал. За спиной раздался звук выходящего пара: Динозавр оглянулся и обнаружил второго выскочку. Нападавший застыл в уморительной боевой позиции, какой ящер никогда не встречал. "Мяу! Мяу! Мяу! "- угрожающе сказал Кот, умевший, как мы помнить, трижды повторить это слово. Динозавр недобро улыбнулся. До саблезубого тигра противнику было далеко. "Затопчу ножищами, - подумал он радостно, - и проглочу, если что останется". Враг был настолько ничтожен, что Динозавр ненадолго отвлекся и устремил свой хищный взор вдаль, оценивая расстояние до Слона с Патриком и Хануманом. "Никуда не денутся", - сказал себе Динозавр успокоенно, и то была его последняя связная мысль. Все последующие мысли разорвались в клочья, перепутались и стали помехой.
   Он только успел отметить, что перед ним стоит уже не Пес, а Кот - когда они успели поменяться местами? С запоздалым ужасом он посмотрел вниз, на беззащитную брешь между двумя широко расставленными ногами, и блеклый свет блеклого дня угас: Кот взлетел и, вопя свое"мяу", вонзил когти в студенистые немигающие глаза. Динозавр распахнул пасть, заревел и отчаянно замотал головой, но Кот не сдавался, и распушенный хвост описывал следом полукруги. Ящер вскинул передние лапы, собираясь оторвать обидчика, и в ту же секунду из распоротого брюха хлынул поток холодной змеиной крови. Пес, чьи собратья в совершенстве владели искусством травли крупного зверя, скользнул под приподнятый хвост и рванул зубами сухую шершавую кожу. Кот уперся задними лапами в морду Динозавра, оттолкнулся и вновь очутился на твердой земле, уже с добычей: двумя погасшими резиновыми глазными яблоками. Ослепленный Динозавр поднял к серому небу полные крови глазницы и горестно застонал, зовя кого-нибудь на помощь. Он сделал шаг, за ним - второй, споткнулся о какую-то стальную загогулину и рухнул ничком. Пес неспешно обогнул его тушу и уселся рядом с Котом. Тот деловито умывался лапой, не считая нужным продолжать поединок. Пес распустил язык, часто и довольно дыша. Земля вокруг ящера окрашивалась красным. Динозавр попытался встать, но сил у него уже не осталось, и он повалился снова. Он не мог поверить, что все закончилось так быстро - в сущности, не успев начаться. Вспомнились маленькие, жалкие мышки, которых до смерти боятся огромные слоны, ибо те проедают тонкую кожицу между пальцами на ногах-колоннах, но учитывать опыт других было поздно. Оставалось сокрушаться о собственной недальновидности, однако Динозавр не смог возвыситься до сокрушений и вскоре затих, превратившись в еще один предмет, выброшенный на свалку, - правда, очень большой предмет.
   Пес и Кот одобрительно переглянулись. Кот перестал умываться и ждал, всей своей позой выражая вопрос. Пес встал, отряхнулся, повернул голову в направлении Слона, уже едва различимого, и нетерпеливо тявкнул. Кот, полностью с ним согласный, тоже поднялся, потянулся и огласил окрестности сытым троекратным мяуканьем. Говорить"мяу"только один раз он не умел. Затем горделивой поступью они устремились вслед за своим многопудовым товарищем. Но догнать Слона оказалось задачей не из легких: завалы мусора, ничуть ему не мешавшие, для них обернулись серьезным препятствием. Как бы ловко они не прыгали, сколь бы не был виртуозен Кот, подушечки его лап то и дело напарывались на разные железки и стекла. Пес прыгал хуже, и ему приходилось не слаще, вот почему, невзирая на крайнюю спешку, они вскоре потеряли Слона из виду.
   . . . Патрик так крепко держался за слоновьи уши, что время от времени свешивался и проверял, нет ли надрывов. Слон передвигался очень быстро, топча отбросы, и седоков кидало из стороны в сторону. Хануман без устали вертел головой, выискивая врага. Местность оставалась безлюдной. Впрочем, он не был уверен, что слово"безлюдный"применимо к отсутствию Танка.
   Внезапно воздух сзади наполнился пронзительными птичьими криками и глухим, разъяренным ревом мотора. Слон развернулся еще на бегу; стая отвратительных птиц - первых живых тварей, попавшихся на пути, - снялась с места кормежки и принялась кружить, не желая отлетать далеко. Птицы напоминали грифов: те же голые длинные шеи, те же изогнутые клювы и круги вокруг глаз, но крылья и туловища были покрыты не перьями, а каким-то влажным синюшным мехом, и трудно понять, что удерживало в полете этих ощипанных уродцев. По-видимому, местные стервятники хоронились где-то в глубинах мусорных куч - так или иначе, но сразу наездники их не заметили. В то же время было совершенно ясно, что их спугнуло: Танк, полузасыпанный гнилью, выползал из громадной ямы, в которой устроил засаду. С пушки свисали лохмотья и рваные ленты, из гнусно улыбавшегося рта торчала грязная пакля, и Танк совершал ленивые жевательные движения - просто так, ибо не мог же он испытывать голод.
   - Быстро вниз! - крикнул Хануман, хватая оторопевшего Патрика за плечо. Танк, видя, что цель утраивается, заспешил и выстрелил, еще не успев толком выбраться из окопа. Сверкнул огонь, потянуло порохом. Пушка, задранная чересчур высоко, выплюнула снаряд, который со свистом ушел в пасмурное небо. Дрожа от нетерпения, Танк, не обращая внимания на промах, выпалил еще, и второй снаряд последовал за первым. Хануман, уже стоя по колено в грязи, сдернул завороженного Патрика за ногу. Тот свалился в россыпи какой-то блестящей рухляди, ушиб плечо и расцарапал до крови щеку. Танк вылез целиком и от полноты чувств несколько раз крутанул головой-башней. Пушка, свистя, рассекала воздух, птицы, ругая и проклиная пришельца на своем языке, отлетали на безопасное расстояние.
   - Хвостом его! - прошипел Патрик Хануману, держась за щеку. - Где же твой волшебный хвост?
   - Не имею права! - огрызнулся Хануман. Патрик покосился на него, не в силах уяснить хитросплетения Межмирового Кодекса Чести.
   Слон, набирая скорость, начал бегать вокруг Танка; тот, тараща глаза-тарелки и хохоча, не отставал и продолжал вращать башню, но времени хорошенько прицелиться у него не было, и Танк отчаянно мазал. Грохот, усиливаясь эхом, сотрясал помойку. Патрик забыл о ссадине и вместо нее зажимал теперь уши, а заодно и зажмурил глаза. Чуть позже он почувствовал, как Хануман пытается отодрать его правую ладонь и что-то кричит. Патрик прислушался.
   - Отвлечь! Надо его отвлечь! - визжала обезьяна. - Он не подпускает Слона близко. На таком расстоянии Слон бессилен и подвергается серьезной опасности. В конце концов в него попадут!