Страница:
Кэтрин обрадовалась, и ей стало стыдно. Они не могли так быстро это сделать. Но она все же нахмурилась, увидев сияющие глаза горничной.
– Давно уж пора вернуться.
Марта вздохнула:
– Ох, он красивый джентльмен. Вот уж вам-то как повезло.
– Повезло?
Хитрая улыбка не сходила с губ Марты.
– Его сиятельство, он спрашивал у меня, как пройти в вашу комнату.
Кэтрин почувствовала, как напряглось ее тело. Чтобы чем-то занять дрожащие руки, схватила тряпку и начала вытирать стол.
– Не понимаю, зачем ему это? Если он что-то хотел сказать мне, то мог бы передать это через тебя.
– Он попросил меня не говорить вам. – Горничная оглянулась и возбужденно зашептала: – Но я все равно скажу. Он сказал, что у него есть особый подарок для вас.
Вопросы вертелись на языке Кэтрин, но она сдержалась.
– Довольно. Теперь, будь добра, займись делом.
Служанка присела:
– Да, мэм.
Занимаясь вторым пирогом, Кэтрин думала, что же Берк хотел подарить ей. Духи? Цветы? Скорее всего какую-нибудь дорогую безделушку, не свидетельствующую ни о каких чувствах.
Любопытство мучило ее, но она боролась с ним. Важнее не что, а почему. После того как она прижималась к нему как женщина легкого поведения, он, должно быть, думает, что ее любовь можно купить. Унизительная мысль.
Хорошо же, его высокомерные предположения не оправдаются. Она вернет его подношения, даже не взглянув. Ей от него ничего не нужно.
Совсем ничего!
– Я была первая.
– Мама купила это для меня.
– Для нас обеих, тупоголовая.
Привлеченная голосами ссорившихся близнецов, Кэтрин вошла в спальню и хлопнула в ладоши:
– Девушки, перестаньте, пожалуйста!
С одинаковым недовольным выражением на лицах сестры повернулись к Кэтрин. Они ухватились за журнал мод, и каждая упорно не хотела уступать. Обе были в муслиновых платьях, с высокими прическами, как настоящие леди, но вели себя как избалованные дети.
– Может быть, вы посмотрите журнал по очереди? – предложила Кэтрин. – Или посмотрите вместе.
– Мне очень нужен «Ля бель ассамбле», – потянула к себе журнал Пруденс. – Когда я появлюсь в Лондоне на балу, то хочу, чтобы, с меня не сводили глаз все выгодные женихи.
– Ха! – Сестра дернула модное издание к себе. – Если на тебя и будут смотреть, то только с усмешкой.
– Уж не думаешь ли ты, что они будут смотреть на тебя?
– Я хочу сказать, что к тому времени ты уже будешь обручена. – Присцилла злорадно улыбнулась. – С-с нашим д-до-рогим кузеном Фабианом.
У Пруденс отвисла челюсть. Она выпустила из рук журнал, и сестра, отлетев назад, ударилась о столбик полога кровати.
– Ты лжешь!
– Нет. Я только что была у мамы. Она рассказала обо всех своих планах.
Пруденс с полными слез глазами взглянула на Кэтрин:
– Пусть она перестанет врать! Пожалуйста, заставь ее замолчать!
Кэтрин было трудно что-либо сказать. Когда четыре года: назад она приехала сюда как жена их брата, близнецам было всего лишь по тринадцать и она очень к ним привязалась. Она относилась к ним не только как сестра, но и как мать.
Бедная девушка. Брак сам по себе достаточно трудная вещь, даже если он и заключается между подходящими друг другу людьми.
– Ваша мать уже упоминала об этом. Но она вас любит и желает только, чтобы вы были счастливы, – мягко сказала Кэтрин.
– Счастливы! – топнула ногой Пруденс. – Я не выйду за этого отвратительного рохлю. Я выйду замуж за лорда Торнуолда.
– О нет, не выйдешь, – усмехнулась Присцилла. – Мама сказала, что он предназначается мне.
– Дуреха! Он – мой.
– Нет, мой, тупица!
– Я первая соблазню его.
– А я расскажу об этом маме…
Час спустя, примирив спорящих и успокоив расстроенную Пруденс, Кэтрин взбежала по скрипучим деревянным ступеням узкой лестницы в помещения для прислуги. Она оставила свекрови записку, в которой жаловалась на головную боль и просила разрешения не присутствовать на обеде. Она понимала, что избегать Берка было, трусостью. Но встретиться с ним лицом к лицу, когда еще так свеж в памяти их поцелуй, было бы для нее еще труднее.
Кроме того, Кэтрин не терпелось узнать, действительно ли Берк приготовил для нее подарок. Даже если она не откроет коробку, все равно сможет догадаться, что внутри, по ее размеру.
Кэтрин поднялась до третьего этажа и вошла в главный коридор. Небольшая дверца, почти незаметная на фоне стены, скрипнула, закрываясь.
Щелк!
Из глубины коридора донесся звук другой двери, которую закрыли… или открыли?
В этом крыле дома, кроме Кэтрин, могли находиться только Пруденс, Присцилла и Лорена. Но в это время они были явно не здесь.
Кэтрин осторожно шла по слабоосвещенному коридору. Ее шаги гулко отдавались в тишине. Ей казалось, что она пробирается по длинному тоннелю. По спине пробегали мурашки. У нее было неприятное ощущение, что кто-то наблюдает за ней.
И не первый раз.
Густые тени скрывали стулья, столы, висевшие на стенах портреты. Неужели Фабиан осмелился забраться сюда? Она несколько раз находила этого нерешительного человека, когда он, спрятавшись, наблюдал за ней, очевидно набираясь храбрости, чтобы заговорить о каких-нибудь хозяйственных делах.
– Мистер Сноу?
Тишина.
У Кэтрин сильнее забилось сердце. Надо было взять с собой свечу.
Завернув за угол, Кэтрин подошла к двери, повернула ручку и вошла в свою комнату. Затухающий в камине огонь слабо освещал помещение. Под крышей жалобно завывал ветер. Ощупью она добралась до стола и нашла свечу. Присев перед камином, зажгла ее от светившихся красно-оранжевым светом углей.
Свеча вспыхнула. Кэтрин, не выпуская ее из рук, огляделась. К великому разочарованию, она не увидела никакого подарка, перевязанного красивыми лентами.
Слабый свет освещал скромную комнату с кроватью под пологом, туалетный стол с потемневшим от времени зеркалом, уютное кресло, которое Лорена отправила на чердак. В этом жилище не было позолоты и зеленого бархата, оно было лишено той роскоши хозяйской спальни, которую когда-то занимала Кэтрин. Но все же эта комната была удобнее, чем мансарда слуг, и в какой-то степени символизировала положение Кэтрин в доме – в чистилище, между адом и раем, между двух миров.
Вдруг она увидела то, чего совсем не ожидала.
Радостно вскрикнув, она бросилась к столику у кровати и поставила на него свечу. Дрожащими руками стала гладить кожаные переплеты. Ее драгоценные книги!
Это были книги из библиотеки преподобного Гаппи, которые она у него одолжила. Потрясенная страстным поцелуем, Кэтрин забыла их в хижине и собиралась вернуться за ними.
Из верхней книги торчал листок бумаги. Это была записка.
«Моя дорогая Кэтрин.
Я вас расстроил вчера и надеюсь этим искупить свою вину. За остальное я не прошу прощения. Это был всего лишь поцелуй».Внизу стояла размашисто написанная черными чернилами буква "Б".
Кэтрин прижала кусочек бумаги к забившемуся от радости сердцу. Ее женское тщеславие получило полное удовлетворение. Он позаботился о ней, съездил за книгами и принес их. Она представила, как он пишет записку, сушит чернила песком и складывает послание умелыми мужскими руками.
Руками, которые с такой нежностью касались ее, которые обнимали ее и гладили по плечам. Руками, которые могли не только успокоить, но и от прикосновения которых становилось тепло, тело пронизывала дрожь.
Даже сейчас Кэтрин чувствовала, как расслабляется от этой теплоты ее тело. От страстного желания отдаться человеку, разрушившему ее брак.
Пораженная этой мыслью, Кэтрин посмотрела на записку. Как она могла быть такой безмозглой? Это уловка, рассчитанная на то, чтобы завоевать ее доверие. Она всего лишь еще одна будущая победа Берка Гришема, еще одна жертва его чар.
Она медленно поднесла бумагу к свече. Край ее загорелся. Пламя лизало строчки и превращало в пепел. Но, даже бросив клочки в камин, Кэтрин чувствовала, как слова Берка пронзают ее сердце.
«Это был всего лишь поцелуй».
Глава 6
– Давно уж пора вернуться.
Марта вздохнула:
– Ох, он красивый джентльмен. Вот уж вам-то как повезло.
– Повезло?
Хитрая улыбка не сходила с губ Марты.
– Его сиятельство, он спрашивал у меня, как пройти в вашу комнату.
Кэтрин почувствовала, как напряглось ее тело. Чтобы чем-то занять дрожащие руки, схватила тряпку и начала вытирать стол.
– Не понимаю, зачем ему это? Если он что-то хотел сказать мне, то мог бы передать это через тебя.
– Он попросил меня не говорить вам. – Горничная оглянулась и возбужденно зашептала: – Но я все равно скажу. Он сказал, что у него есть особый подарок для вас.
Вопросы вертелись на языке Кэтрин, но она сдержалась.
– Довольно. Теперь, будь добра, займись делом.
Служанка присела:
– Да, мэм.
Занимаясь вторым пирогом, Кэтрин думала, что же Берк хотел подарить ей. Духи? Цветы? Скорее всего какую-нибудь дорогую безделушку, не свидетельствующую ни о каких чувствах.
Любопытство мучило ее, но она боролась с ним. Важнее не что, а почему. После того как она прижималась к нему как женщина легкого поведения, он, должно быть, думает, что ее любовь можно купить. Унизительная мысль.
Хорошо же, его высокомерные предположения не оправдаются. Она вернет его подношения, даже не взглянув. Ей от него ничего не нужно.
Совсем ничего!
* * *
– Отдай мне.– Я была первая.
– Мама купила это для меня.
– Для нас обеих, тупоголовая.
Привлеченная голосами ссорившихся близнецов, Кэтрин вошла в спальню и хлопнула в ладоши:
– Девушки, перестаньте, пожалуйста!
С одинаковым недовольным выражением на лицах сестры повернулись к Кэтрин. Они ухватились за журнал мод, и каждая упорно не хотела уступать. Обе были в муслиновых платьях, с высокими прическами, как настоящие леди, но вели себя как избалованные дети.
– Может быть, вы посмотрите журнал по очереди? – предложила Кэтрин. – Или посмотрите вместе.
– Мне очень нужен «Ля бель ассамбле», – потянула к себе журнал Пруденс. – Когда я появлюсь в Лондоне на балу, то хочу, чтобы, с меня не сводили глаз все выгодные женихи.
– Ха! – Сестра дернула модное издание к себе. – Если на тебя и будут смотреть, то только с усмешкой.
– Уж не думаешь ли ты, что они будут смотреть на тебя?
– Я хочу сказать, что к тому времени ты уже будешь обручена. – Присцилла злорадно улыбнулась. – С-с нашим д-до-рогим кузеном Фабианом.
У Пруденс отвисла челюсть. Она выпустила из рук журнал, и сестра, отлетев назад, ударилась о столбик полога кровати.
– Ты лжешь!
– Нет. Я только что была у мамы. Она рассказала обо всех своих планах.
Пруденс с полными слез глазами взглянула на Кэтрин:
– Пусть она перестанет врать! Пожалуйста, заставь ее замолчать!
Кэтрин было трудно что-либо сказать. Когда четыре года: назад она приехала сюда как жена их брата, близнецам было всего лишь по тринадцать и она очень к ним привязалась. Она относилась к ним не только как сестра, но и как мать.
Бедная девушка. Брак сам по себе достаточно трудная вещь, даже если он и заключается между подходящими друг другу людьми.
– Ваша мать уже упоминала об этом. Но она вас любит и желает только, чтобы вы были счастливы, – мягко сказала Кэтрин.
– Счастливы! – топнула ногой Пруденс. – Я не выйду за этого отвратительного рохлю. Я выйду замуж за лорда Торнуолда.
– О нет, не выйдешь, – усмехнулась Присцилла. – Мама сказала, что он предназначается мне.
– Дуреха! Он – мой.
– Нет, мой, тупица!
– Я первая соблазню его.
– А я расскажу об этом маме…
Час спустя, примирив спорящих и успокоив расстроенную Пруденс, Кэтрин взбежала по скрипучим деревянным ступеням узкой лестницы в помещения для прислуги. Она оставила свекрови записку, в которой жаловалась на головную боль и просила разрешения не присутствовать на обеде. Она понимала, что избегать Берка было, трусостью. Но встретиться с ним лицом к лицу, когда еще так свеж в памяти их поцелуй, было бы для нее еще труднее.
Кроме того, Кэтрин не терпелось узнать, действительно ли Берк приготовил для нее подарок. Даже если она не откроет коробку, все равно сможет догадаться, что внутри, по ее размеру.
Кэтрин поднялась до третьего этажа и вошла в главный коридор. Небольшая дверца, почти незаметная на фоне стены, скрипнула, закрываясь.
Щелк!
Из глубины коридора донесся звук другой двери, которую закрыли… или открыли?
В этом крыле дома, кроме Кэтрин, могли находиться только Пруденс, Присцилла и Лорена. Но в это время они были явно не здесь.
Кэтрин осторожно шла по слабоосвещенному коридору. Ее шаги гулко отдавались в тишине. Ей казалось, что она пробирается по длинному тоннелю. По спине пробегали мурашки. У нее было неприятное ощущение, что кто-то наблюдает за ней.
И не первый раз.
Густые тени скрывали стулья, столы, висевшие на стенах портреты. Неужели Фабиан осмелился забраться сюда? Она несколько раз находила этого нерешительного человека, когда он, спрятавшись, наблюдал за ней, очевидно набираясь храбрости, чтобы заговорить о каких-нибудь хозяйственных делах.
– Мистер Сноу?
Тишина.
У Кэтрин сильнее забилось сердце. Надо было взять с собой свечу.
Завернув за угол, Кэтрин подошла к двери, повернула ручку и вошла в свою комнату. Затухающий в камине огонь слабо освещал помещение. Под крышей жалобно завывал ветер. Ощупью она добралась до стола и нашла свечу. Присев перед камином, зажгла ее от светившихся красно-оранжевым светом углей.
Свеча вспыхнула. Кэтрин, не выпуская ее из рук, огляделась. К великому разочарованию, она не увидела никакого подарка, перевязанного красивыми лентами.
Слабый свет освещал скромную комнату с кроватью под пологом, туалетный стол с потемневшим от времени зеркалом, уютное кресло, которое Лорена отправила на чердак. В этом жилище не было позолоты и зеленого бархата, оно было лишено той роскоши хозяйской спальни, которую когда-то занимала Кэтрин. Но все же эта комната была удобнее, чем мансарда слуг, и в какой-то степени символизировала положение Кэтрин в доме – в чистилище, между адом и раем, между двух миров.
Вдруг она увидела то, чего совсем не ожидала.
Радостно вскрикнув, она бросилась к столику у кровати и поставила на него свечу. Дрожащими руками стала гладить кожаные переплеты. Ее драгоценные книги!
Это были книги из библиотеки преподобного Гаппи, которые она у него одолжила. Потрясенная страстным поцелуем, Кэтрин забыла их в хижине и собиралась вернуться за ними.
Из верхней книги торчал листок бумаги. Это была записка.
«Моя дорогая Кэтрин.
Я вас расстроил вчера и надеюсь этим искупить свою вину. За остальное я не прошу прощения. Это был всего лишь поцелуй».Внизу стояла размашисто написанная черными чернилами буква "Б".
Кэтрин прижала кусочек бумаги к забившемуся от радости сердцу. Ее женское тщеславие получило полное удовлетворение. Он позаботился о ней, съездил за книгами и принес их. Она представила, как он пишет записку, сушит чернила песком и складывает послание умелыми мужскими руками.
Руками, которые с такой нежностью касались ее, которые обнимали ее и гладили по плечам. Руками, которые могли не только успокоить, но и от прикосновения которых становилось тепло, тело пронизывала дрожь.
Даже сейчас Кэтрин чувствовала, как расслабляется от этой теплоты ее тело. От страстного желания отдаться человеку, разрушившему ее брак.
Пораженная этой мыслью, Кэтрин посмотрела на записку. Как она могла быть такой безмозглой? Это уловка, рассчитанная на то, чтобы завоевать ее доверие. Она всего лишь еще одна будущая победа Берка Гришема, еще одна жертва его чар.
Она медленно поднесла бумагу к свече. Край ее загорелся. Пламя лизало строчки и превращало в пепел. Но, даже бросив клочки в камин, Кэтрин чувствовала, как слова Берка пронзают ее сердце.
«Это был всего лишь поцелуй».
Глава 6
На следующий день Берк в поисках Кэтрин шел по коридору. Шаги заглушала ковровая дорожка. Он так напрягал зрение, что у него заболела голова. После беспокойно проведенной ночи и странных снов он несколько часов провел в комнате управляющего, проверяя длинные колонки цифр. Две записи в хозяйственных книгах вызвали подозрение. Мистер Радд все утро, заламывая ухоженные руки, уверял, будто все правильно, и отрицал, что ему что-либо известно о злоупотреблениях.
Берк не мог обвинить управляющего, по крайней мере пока не отыщет объяснения этой дьявольской загадки. Поэтому ему нужно было найти Кэтрин. Он не верил, что кто-либо другой ему все честно расскажет.
Хотя вполне возможно, что и Кэтрин откажется помочь. Она явно избегала его, вчера отказалась обедать с семьей и никак не прореагировала на то, что он вернул ее книги.
Несомненно, она сожалела о поцелуе. Это была ее минутная слабость и его невероятное открытие. Его влечение к ней оказалось настолько же сильным и неотступным, как и его видения. Она стала для него наваждением, которое он был не в силах преодолеть.
Спастись можно было, лишь оставаясь вдалеке от этой женщины.
Берк не нашел Кэтрин ни в одной из роскошных спален наверху, застав там лишь Лорену, отчитывавшую горничную за неправильно сложенное полотенце в бельевом шкафу. Хозяйка дома мгновенно изобразила улыбку и попросила Берка взять дорогую Присциллу на прогулку по саду. Гришему удалось сбежать, отделавшись неопределенным обещанием.
Кэтрин не было и в музыкальной комнате внизу, где неблагозвучное треньканье на пианино сразу же прекратилось, когда Пруденс и Присцилла заметили его и дружно соскочили с табурета. С большим трудом Берк сумел вырваться от них, каждая старалась завоевать его внимание.
Он не нашел Кэтрин и в кладовых под лестницей, где в винном погребе спугнул обнимавшуюся парочку, прятавшуюся за полками. В девушке со спущенным до талии платьем он узнал веселую горничную, приносившую ему воду для умывания. Густо покрасневший мужчина, пытавшийся прикрыть ее собой, оказался Фабианом Сноу.
«Интересно, – подумал Берк. – Хозяин Сноу-Мэнор, оказывается, не такой уж застенчивый»
Наконец, привлеченный громкими голосами, он обнаружил Кэтрин за домом, под большим дубом. Она стояла в окружении слуг, среди которых были толстый повар, несколько взволнованно щебетавших молодых девушек и суетливый мистер Радд, все еще ломавший руки. Хэмфри, дворецкий, с аккуратно прикрытой седыми волосами лысиной, улаживал ссору между низкорослым молодым конюхом и высоким лакеем в напудренном парике.
Все не отрываясь смотрели вверх и указывали на что-то в густых ветвях дерева. У подножия дуба с лаем носился спаниель Фабиана.
– Сбегай принеси лестницу, – сказала Кэтрин конюху и добавила, обращаясь к лакею: – Оуэн, помоги ему.
– Но это не мое дело, – задрал кверху красивый нос Оуэн. – Я прислуживаю в доме.
Темная бровь Кэтрин приподнялась. Несмотря на высокий рост лакея, она бросила на него такой гневный взгляд, что он бы сделал честь и герцогине.
– Иди, – повторила она тоном, не допускающим возражений.
– Да, мэм. – Оуэн поклонился и побежал к конюшне.
Берк направился к Кэтрин. Слуги расступились, давая ему дорогу. Прикрыв ладонью глаза, она снова посмотрела на крону дерева. Рукава ее черного платья с высокой талией были закатаны до локтей, как будто ее оторвали от какой-то домашней работы. Легкие пряди волос спускались на лебединую шею. Она была так восхитительна, что Берк сразу забыл, зачем ее искал.
От нее пахло розами. Странно, он не помнил, чтобы Кэтрин пользовалась духами. Даже в его видениях.
Он проследил за ее взглядом и шепнул на ухо:
– Что случилось?
Тихонько ахнув, она повернулась к нему:
– Милорд! Я думала, вы опять куда-то уехали.
– Сожалею, что разочаровал вас. Но на что вы смотрите?
– Леди загнала одну из кошек, живущих на конюшне, на дерево. Вон она там, на самой высокой ветке.
Теперь, когда Кэтрин указала место, Берк разглядел среди листвы маленький комочек пестрой шерсти. Лай Леди почти заглушал жалобное мяуканье, доносившееся сверху.
– Это котенок?
– Да. – Кэтрин огляделась по сторонам. – Вы не видели мистера Сноу?
– А… – Берк решил не говорить всей правды. – По-моему, он уехал кататься. На кобыле.
Ее глаза удивленно округлились.
– Не может быть. Он никогда не уезжает, не заперев перед отъездом Леди.
– На этот раз он далеко не уедет.
Она с тревогой посмотрела вверх:
– Бедный котенок. Леди пугает его.
От выражения нежности и тревоги на лице Кэтрин у Берка как-то странно стеснило грудь. Его раздражало ее невнимание к нему. Хотелось, чтобы только он один интересовал ее. Хотелось снова поцеловать ее. И еще большего.
Проклятие! Он должен стать наваждением для нее.
Берк схватил тявкающую собаку, прошел сквозь толпу слуг и вручил вырывавшееся животное мистеру Радду. Управляющий издал вопль и отскочил.
– Не уроните ее, – приказал Берк. – И отнесите в дом.
– Да, милорд.
Убедившись, что тот поспешно зашагал к дому, осторожно держа в руках извивающуюся Леди, Берк снял сюртук, жилет и бросил их в руки служанки. Затем подошел к дереву и ухватился за толстую нижнюю ветвь.
– Что вы делаете? – спросила Кэтрин.
– Спасаю вашего котенка. Разве не так поступают герои?
– Но Оуэн и Уилли уже несут лестницу, видите?
– Черт побери! Я вырос, лазая по деревьям.
Тогда он был босоногим мальчишкой, слишком поздно спохватился Берк, когда его начищенные сапоги заскользили по коре. Твердо решив не делать из себя дурака, Гришем упорно поднимался вверх, перелезая с ветви на ветвь. Вокруг него ветер шевелил листву. Вдалеке, за подстриженной лужайкой и розовым садом, расстилались бесконечные болотистые пустоши.
Чем выше он поднимался, тем тоньше становились ветви. Один сук угрожающе затрещал под его тяжестью. И сломался, повиснув на куске коры.
Берк как раз вовремя обхватил руками ствол дуба. Грубая кора оцарапала его щеку. Дерево закачалось, и Берка замутило. Служанки заохали и заахали.
Взглянув вниз, он увидел Кэтрин. Она стояла, откинув назад голову и прижав к груди руки. Как будто действительно беспокоилась за него.
Почувствовав прилив сил, Гришем уперся ногой в другую ветку. Напрягая мускулы, он осторожно подтянулся вверх. Шрам на плече начинал давать о себе знать. Теперь он почти добрался до котенка. Еще немного приподнявшись, Берк осторожно протянул руку и погладил пушистую шерстку. Маленькие коготки оцарапали его руку.
– Черт!
Существо пятилось от него дальше по ненадежно тонкой ветке. Пара зеленых глаз сердито смотрела на человека.
Берк сцепил зубы, чтобы сдержать ругательства. Этот чертов женский пол. Вот и эту надо было уговаривать.
– Сюда, кошечка, – ласково убеждал он. – Иди сюда, милая. Я тебя не обижу.
Продолжая нести эту чушь, Гришем чуть продвинулся вперед. Котенок снова жалобно мяукнул.
Самым обольщающим тоном он бормотал:
– Дорогая, не пытайся обмануть меня своим плачем. Ты маленькая тигрица. Но на этот раз будет по-моему.
Его рука скользнула вперед и, схватив животное, Берк притянул котенка к груди. Крохотная кошечка шипела и фыркала. Он усадил ее на сгибе руки, не обращая внимания на когти, иголками вонзавшиеся в тело сквозь тонкое полотно рубашки.
Уже не заботясь о том, как он выглядит, Берк сумел спуститься с дерева при помощи одной руки. Все это время котенок продолжал вести себя агрессивно. Когда ноги Берка коснулись земли, его одежда на левом боку была разодрана в клочья.
– О, бедняжка! – сказала Кэтрин.
Гришем, подходя к ней, старался твердо ступать по земле. Он не позволял появиться на своем лице торжествующему выражению, свойственному победившему герою.
Но Кэтрин даже не взглянула на него. Она схватила котенка и прижала к груди. Это создание имело наглость успокоиться и замурлыкать.
«Конечно, – мрачно подумал Берк, – я сам сделал бы то же самое, доведись прижаться к этой восхитительной груди».
Проклятие! Теперь он завидовал этой кошке.
– Вы были похожи на пирата, взбирающегося на мачту корабля, – сказал конюх, его карие глаза были широко раскрыты от страха.
– Было на что посмотреть, – добавил лакей, державший длинную лестницу.
Остальные слуги поддержали их. Однако Берк не замечал столпившихся вокруг людей. Ему было нужно восхищение Кэтрин.
Но она ласково потрепала котенка и опустила его на траву. Он побежал к огороду, прыгнул на низкую каменную ограду и принялся усердно вылизывать черно-рыжую шерстку.
– Она поцарапала вас, – озабоченно нахмурилась Кэтрин.
Несколько капель крови проступило на его рубашке, белое полотно которой было разорвано. Теперь, когда Гришем наконец завладел вниманием Кэтрин, он чувствовал себя как школьник перед гувернанткой.
– Я выживу.
– Если позволите, – сказала она, – я найду мазь и принесу в вашу комнату.
– Не утруждайте себя. Я пойду с вами.
Он забрал сюртук у горничной и зашагал вслед за Кэтрин, уже исчезнувшей за дверью черного хода. Он оказался в огромной кухне, где по стенам висели ряды медных горшков, а во всю ее длину стоял длинный-предлинный стол.
Каблучки Кэтрин деловито стучали по выложенному плитами полу. Берк прошел за нею через судомойню и наклонил голову перед входом в кладовую, небольшую комнатку с каменными стенами и единственным окном. Теплый воздух был пропитан ароматами цветов.
– Моя розовая вода! – испуганно воскликнула Кэтрин.
Она бросилась к маленькому очагу, где на шипящем огоньке был установлен круглый сосуд, из горла которого спиралью, выходила трубка. Наклонившаяся над горшком, чтобы что-то помешать, Кэтрин походила на прекрасную колдунью, готовящую любовное зелье.
Она зачерпнула из глиняного кувшина замоченные лепестки роз и положила их в сосуд. Пар, поднимавшийся из него, росой оседал на ее щеках и заставлял виться пряди волос на висках. Огонь золотил ее очаровательный профиль – длинные ресницы, чуть вздернутый нос и светящуюся кожу.
– Ну вот, – сказала она, опуская ложку. – Я так старалась спасти Тигрицу, что чуть не испортила свою дистилляцию.
– Котенка зовут Тигрица?
Легкая улыбка пробежала по губам Кэтрин.
– Теперь ее зовут так. Вы назвали ее.
Она слышала, как он льстиво уговаривал кошку. Берк почувствовал себя выставленным напоказ, ибо Кэтрин стала свидетельницей его романтического монолога и нашла это забавным.
Забавным.
Потянувшись за коричневой бутылкой, стоявшей на полке, она взглянула на Гришема через плечо.
– Мне очень жаль, что ваша рубашка порвалась. Если вы мне ее дадите, может быть, я сумею ее починить.
– Что вы, миссис Сноу, – растягивая слова, произнес Берк, решив рассердить ее. – Неужели вы предлагаете, чтобы я разделся прямо здесь? Не лучше ли нам сначала удалиться в спальню?
Румянец, заливший щеки, был ей к лицу.
– Я имела в виду, что вы пришлете мне рубашку, когда переоденетесь у себя. – Она протянула ему бутылку. – Промойте царапины водой с мылом, чтобы не загноились.
Он не взял мазь.
– Я совершенный профан в лечении ран. Почему бы вам не сделать это за меня?
Она поджала хорошенькие губы, как это делают старые девы.
– Я уверена, вы справитесь сами.
– Ах, не надо стесняться. Как будто вы никогда не видели мужскую грудь. Но если вам угодно, то я не стану снимать рубашку.
Он вытащил концы рубашки и нарочито медленно начал расстегивать пуговицы. Что-то сверкнуло в глубине ее янтарных глаз. Желание? Удивление? Отвращение? Но прежде чем Берк разобрался в этом, Кэтрин метнулась в сторону, схватила миску с водой и свернутую полоску чистой ткани.
Он опустился на стул с плетеной спинкой. Кэтрин заколебалась, затем решительным шагом подошла, присела и положила принесенное на пол. Затем немного приподняла рубашку – ровно настолько, чтобы видеть царапины, испестрившие правую сторону груди.
Она приложила мокрую ткань к поврежденной коже. Вода обожгла, и Берк застонал.
– Я сделала вам больно?
– Нет, только моей мужской гордости.
Кэтрин ответила уничтожающим взглядом, способным испепелить более слабого мужчину.
– Вы хотите сказать, вашему чрезмерному тщеславию.
Она дразнила его. Эта новизна соблазняла сильнее, чем ее тонкие черты, лица, больше, чем прекрасная фигура. Она не мало удивляла его. Он приехал в Йоркшир, готовый невзлюбить ее, разрушить очарование женщины своих видений, встретить притворщицу, которая вышла замуж ради денег и положения. Но Кэтрин обладала прекрасной душой и силой характера, ее не смогли развратить люди, готовые выпить из нее все соки. Эти мысли настойчиво напоминали Берку о вопросах, которые ему еще предстояло задать.
Через минуту.
Сейчас же ему хотелось насладиться прикосновениями ее рук, облегчавших боль. Они были легкими, нежными, женственными. Она сосредоточенно сдвинула брови. Берк мог бы даже подумать, что он ей небезразличен. Что он для нее – самый важный человек на свете. Она вызывала в нем желание ласкать и любить.
Но Кэтрин всего лишь терпела его, ничего больше. Ему бы следовало не забывать об этом.
– Благодарю вас за спасение Тигрицы, – сказала она.
– Я это сделал с удовольствием.
Она втерла в царапины мазь.
– И я еще не поблагодарила вас за книги. Это был такой приятный сюрприз. Надеюсь, вы не сочли меня неблагодарной.
– Никогда, – сказал Гришем с неожиданной для самого себя искренностью. – Вы так отличаетесь от светских дам. Кажется, у вас не может появиться даже недоброй мысли.
Она с тревогой посмотрела ему в глаза. Кэтрин стояла на коленях, так, как могла бы стоять только жена: ее рука опиралась на его бедро, грудь касалась его колена, пальцы внутри рубашки ощущали его тепло. Вспыхнувшая страсть сотрясала тело Берка. Ему хотелось схватить ее, вобрать в себя и уберечь от всех бед.
– Не надо льстить мне, – сказала она. – Едва ли можно назвать меня святой…
Больше он ничего не слышал, ибо ее лицо засветилось, превращаясь в мираж. В голове застучало, по телу пробежала дрожь. Впервые он не сопротивлялся наступавшему безумию. Берк откинул назад голову. Он жаждал узнать о ней как можно больше…
Кэтрин в хозяйской спальне, подходит к камину. Резким, движением руки в гневе бросает что-то в огонь. Небольшие продолговатые картинки рассыпаются по пылающим поленьям. Несколько падает на мраморную облицовку, и она наклоняется, чтобы собрать.
Валет червей. Пиковая девятка. Бубновый туз.
Все, до последней, игральные карты она швыряет в огонь. Поворачивается, на ее лице выражение обиды и следы слез.
«Это пристрастие к игре вызывает отвращение. Ты безрассудно растрачиваешь свою жизнь, а затем, пытаясь вернуть мою благосклонность, льстишь…»
Кэтрин, не веря своим глазам, смотрела на Берка. Он задремал, сидя на стуле! Она только что говорила с ним, и вдруг его глаза остекленели. Он откинул назад голову и закрыл глаза.
Как странно. Как унизительно. Неужели он находит ее такой скучной?
Но совсем недавно он влез на дерево, чтобы достать котенка. В потайном уголке сердца она радовалась, что этим Берк хотел произвести на нее впечатление. Теперь она подумала, не двигало ли им просто желание покрасоваться своей храбростью перед публикой. Самодовольный индюк!
Ее пальцы все еще лежали на его плоском животе. Ей было трудно сосредоточиться только на этом месте, трудно сохранять равнодушие, когда хочется увидеть все его тело. Разум говорил, что этот мужчина не для нее.
Но каким мужчиной он был!
Теперь, когда Кэтрин была избавлена от его проницательного взгляда, она перевела глаза на черную полоску волос, уходящую под пояс его панталон. Искушение было слишком велико. Она осторожно раздвинула полы его рубашки, понемножку обнажая широкую грудь. Мощь его тела завораживала.
Крепкие мускулы отнюдь не свидетельствовали о распутной жизни.
Она со стыдом сознавала, как в ней разгорается желание лечь рядом с ним и снова познать тайны любви и близости. Она уже не первый раз испытывала это желание.
Глупо! Безрассудно! Страшно!
Этот знатный распутник никогда бы не смог дать ей то, чего жаждала ее душа. Однажды она уже пыталась полюбить повесу. Берк Гришем был намного хуже. Он познал всю глубину отвратительных пороков.
И в то же время Кэтрин с восхищением смотрела на его грудь, темные волосы, плоские соски. Осмелев, она раздвинула полы рубашки еще шире. Вдруг у нее перехватило дыхание. В верхней части груди слева она увидела белевший на смуглой коже бугристый шрам.
Он был ранен. В битве при Ватерлоо.
Шрам поразил ее, хотя она знала, что он был ранен. Вместе с вещами Альфреда было доставлено письмо от английского капрала, который обнаружил двух мужчин, лежавших около кареты. И тогда она возненавидела Берка Гришема за то, что он выжил. Она жалела, что вместо мужа не умер он.
Сейчас она думала только о том, какие страдания, должно быть, перенес Берк. Боль. Мучения. Долгое выздоровление. Ничего удивительного в том, что лишь через год он сумел приехать и принести свои соболезнования семье друга.
Ее рука невольно потянулась к шраму. Берк пошевелился, и их взгляды встретились.
Берк не мог обвинить управляющего, по крайней мере пока не отыщет объяснения этой дьявольской загадки. Поэтому ему нужно было найти Кэтрин. Он не верил, что кто-либо другой ему все честно расскажет.
Хотя вполне возможно, что и Кэтрин откажется помочь. Она явно избегала его, вчера отказалась обедать с семьей и никак не прореагировала на то, что он вернул ее книги.
Несомненно, она сожалела о поцелуе. Это была ее минутная слабость и его невероятное открытие. Его влечение к ней оказалось настолько же сильным и неотступным, как и его видения. Она стала для него наваждением, которое он был не в силах преодолеть.
Спастись можно было, лишь оставаясь вдалеке от этой женщины.
Берк не нашел Кэтрин ни в одной из роскошных спален наверху, застав там лишь Лорену, отчитывавшую горничную за неправильно сложенное полотенце в бельевом шкафу. Хозяйка дома мгновенно изобразила улыбку и попросила Берка взять дорогую Присциллу на прогулку по саду. Гришему удалось сбежать, отделавшись неопределенным обещанием.
Кэтрин не было и в музыкальной комнате внизу, где неблагозвучное треньканье на пианино сразу же прекратилось, когда Пруденс и Присцилла заметили его и дружно соскочили с табурета. С большим трудом Берк сумел вырваться от них, каждая старалась завоевать его внимание.
Он не нашел Кэтрин и в кладовых под лестницей, где в винном погребе спугнул обнимавшуюся парочку, прятавшуюся за полками. В девушке со спущенным до талии платьем он узнал веселую горничную, приносившую ему воду для умывания. Густо покрасневший мужчина, пытавшийся прикрыть ее собой, оказался Фабианом Сноу.
«Интересно, – подумал Берк. – Хозяин Сноу-Мэнор, оказывается, не такой уж застенчивый»
Наконец, привлеченный громкими голосами, он обнаружил Кэтрин за домом, под большим дубом. Она стояла в окружении слуг, среди которых были толстый повар, несколько взволнованно щебетавших молодых девушек и суетливый мистер Радд, все еще ломавший руки. Хэмфри, дворецкий, с аккуратно прикрытой седыми волосами лысиной, улаживал ссору между низкорослым молодым конюхом и высоким лакеем в напудренном парике.
Все не отрываясь смотрели вверх и указывали на что-то в густых ветвях дерева. У подножия дуба с лаем носился спаниель Фабиана.
– Сбегай принеси лестницу, – сказала Кэтрин конюху и добавила, обращаясь к лакею: – Оуэн, помоги ему.
– Но это не мое дело, – задрал кверху красивый нос Оуэн. – Я прислуживаю в доме.
Темная бровь Кэтрин приподнялась. Несмотря на высокий рост лакея, она бросила на него такой гневный взгляд, что он бы сделал честь и герцогине.
– Иди, – повторила она тоном, не допускающим возражений.
– Да, мэм. – Оуэн поклонился и побежал к конюшне.
Берк направился к Кэтрин. Слуги расступились, давая ему дорогу. Прикрыв ладонью глаза, она снова посмотрела на крону дерева. Рукава ее черного платья с высокой талией были закатаны до локтей, как будто ее оторвали от какой-то домашней работы. Легкие пряди волос спускались на лебединую шею. Она была так восхитительна, что Берк сразу забыл, зачем ее искал.
От нее пахло розами. Странно, он не помнил, чтобы Кэтрин пользовалась духами. Даже в его видениях.
Он проследил за ее взглядом и шепнул на ухо:
– Что случилось?
Тихонько ахнув, она повернулась к нему:
– Милорд! Я думала, вы опять куда-то уехали.
– Сожалею, что разочаровал вас. Но на что вы смотрите?
– Леди загнала одну из кошек, живущих на конюшне, на дерево. Вон она там, на самой высокой ветке.
Теперь, когда Кэтрин указала место, Берк разглядел среди листвы маленький комочек пестрой шерсти. Лай Леди почти заглушал жалобное мяуканье, доносившееся сверху.
– Это котенок?
– Да. – Кэтрин огляделась по сторонам. – Вы не видели мистера Сноу?
– А… – Берк решил не говорить всей правды. – По-моему, он уехал кататься. На кобыле.
Ее глаза удивленно округлились.
– Не может быть. Он никогда не уезжает, не заперев перед отъездом Леди.
– На этот раз он далеко не уедет.
Она с тревогой посмотрела вверх:
– Бедный котенок. Леди пугает его.
От выражения нежности и тревоги на лице Кэтрин у Берка как-то странно стеснило грудь. Его раздражало ее невнимание к нему. Хотелось, чтобы только он один интересовал ее. Хотелось снова поцеловать ее. И еще большего.
Проклятие! Он должен стать наваждением для нее.
Берк схватил тявкающую собаку, прошел сквозь толпу слуг и вручил вырывавшееся животное мистеру Радду. Управляющий издал вопль и отскочил.
– Не уроните ее, – приказал Берк. – И отнесите в дом.
– Да, милорд.
Убедившись, что тот поспешно зашагал к дому, осторожно держа в руках извивающуюся Леди, Берк снял сюртук, жилет и бросил их в руки служанки. Затем подошел к дереву и ухватился за толстую нижнюю ветвь.
– Что вы делаете? – спросила Кэтрин.
– Спасаю вашего котенка. Разве не так поступают герои?
– Но Оуэн и Уилли уже несут лестницу, видите?
– Черт побери! Я вырос, лазая по деревьям.
Тогда он был босоногим мальчишкой, слишком поздно спохватился Берк, когда его начищенные сапоги заскользили по коре. Твердо решив не делать из себя дурака, Гришем упорно поднимался вверх, перелезая с ветви на ветвь. Вокруг него ветер шевелил листву. Вдалеке, за подстриженной лужайкой и розовым садом, расстилались бесконечные болотистые пустоши.
Чем выше он поднимался, тем тоньше становились ветви. Один сук угрожающе затрещал под его тяжестью. И сломался, повиснув на куске коры.
Берк как раз вовремя обхватил руками ствол дуба. Грубая кора оцарапала его щеку. Дерево закачалось, и Берка замутило. Служанки заохали и заахали.
Взглянув вниз, он увидел Кэтрин. Она стояла, откинув назад голову и прижав к груди руки. Как будто действительно беспокоилась за него.
Почувствовав прилив сил, Гришем уперся ногой в другую ветку. Напрягая мускулы, он осторожно подтянулся вверх. Шрам на плече начинал давать о себе знать. Теперь он почти добрался до котенка. Еще немного приподнявшись, Берк осторожно протянул руку и погладил пушистую шерстку. Маленькие коготки оцарапали его руку.
– Черт!
Существо пятилось от него дальше по ненадежно тонкой ветке. Пара зеленых глаз сердито смотрела на человека.
Берк сцепил зубы, чтобы сдержать ругательства. Этот чертов женский пол. Вот и эту надо было уговаривать.
– Сюда, кошечка, – ласково убеждал он. – Иди сюда, милая. Я тебя не обижу.
Продолжая нести эту чушь, Гришем чуть продвинулся вперед. Котенок снова жалобно мяукнул.
Самым обольщающим тоном он бормотал:
– Дорогая, не пытайся обмануть меня своим плачем. Ты маленькая тигрица. Но на этот раз будет по-моему.
Его рука скользнула вперед и, схватив животное, Берк притянул котенка к груди. Крохотная кошечка шипела и фыркала. Он усадил ее на сгибе руки, не обращая внимания на когти, иголками вонзавшиеся в тело сквозь тонкое полотно рубашки.
Уже не заботясь о том, как он выглядит, Берк сумел спуститься с дерева при помощи одной руки. Все это время котенок продолжал вести себя агрессивно. Когда ноги Берка коснулись земли, его одежда на левом боку была разодрана в клочья.
– О, бедняжка! – сказала Кэтрин.
Гришем, подходя к ней, старался твердо ступать по земле. Он не позволял появиться на своем лице торжествующему выражению, свойственному победившему герою.
Но Кэтрин даже не взглянула на него. Она схватила котенка и прижала к груди. Это создание имело наглость успокоиться и замурлыкать.
«Конечно, – мрачно подумал Берк, – я сам сделал бы то же самое, доведись прижаться к этой восхитительной груди».
Проклятие! Теперь он завидовал этой кошке.
– Вы были похожи на пирата, взбирающегося на мачту корабля, – сказал конюх, его карие глаза были широко раскрыты от страха.
– Было на что посмотреть, – добавил лакей, державший длинную лестницу.
Остальные слуги поддержали их. Однако Берк не замечал столпившихся вокруг людей. Ему было нужно восхищение Кэтрин.
Но она ласково потрепала котенка и опустила его на траву. Он побежал к огороду, прыгнул на низкую каменную ограду и принялся усердно вылизывать черно-рыжую шерстку.
– Она поцарапала вас, – озабоченно нахмурилась Кэтрин.
Несколько капель крови проступило на его рубашке, белое полотно которой было разорвано. Теперь, когда Гришем наконец завладел вниманием Кэтрин, он чувствовал себя как школьник перед гувернанткой.
– Я выживу.
– Если позволите, – сказала она, – я найду мазь и принесу в вашу комнату.
– Не утруждайте себя. Я пойду с вами.
Он забрал сюртук у горничной и зашагал вслед за Кэтрин, уже исчезнувшей за дверью черного хода. Он оказался в огромной кухне, где по стенам висели ряды медных горшков, а во всю ее длину стоял длинный-предлинный стол.
Каблучки Кэтрин деловито стучали по выложенному плитами полу. Берк прошел за нею через судомойню и наклонил голову перед входом в кладовую, небольшую комнатку с каменными стенами и единственным окном. Теплый воздух был пропитан ароматами цветов.
– Моя розовая вода! – испуганно воскликнула Кэтрин.
Она бросилась к маленькому очагу, где на шипящем огоньке был установлен круглый сосуд, из горла которого спиралью, выходила трубка. Наклонившаяся над горшком, чтобы что-то помешать, Кэтрин походила на прекрасную колдунью, готовящую любовное зелье.
Она зачерпнула из глиняного кувшина замоченные лепестки роз и положила их в сосуд. Пар, поднимавшийся из него, росой оседал на ее щеках и заставлял виться пряди волос на висках. Огонь золотил ее очаровательный профиль – длинные ресницы, чуть вздернутый нос и светящуюся кожу.
– Ну вот, – сказала она, опуская ложку. – Я так старалась спасти Тигрицу, что чуть не испортила свою дистилляцию.
– Котенка зовут Тигрица?
Легкая улыбка пробежала по губам Кэтрин.
– Теперь ее зовут так. Вы назвали ее.
Она слышала, как он льстиво уговаривал кошку. Берк почувствовал себя выставленным напоказ, ибо Кэтрин стала свидетельницей его романтического монолога и нашла это забавным.
Забавным.
Потянувшись за коричневой бутылкой, стоявшей на полке, она взглянула на Гришема через плечо.
– Мне очень жаль, что ваша рубашка порвалась. Если вы мне ее дадите, может быть, я сумею ее починить.
– Что вы, миссис Сноу, – растягивая слова, произнес Берк, решив рассердить ее. – Неужели вы предлагаете, чтобы я разделся прямо здесь? Не лучше ли нам сначала удалиться в спальню?
Румянец, заливший щеки, был ей к лицу.
– Я имела в виду, что вы пришлете мне рубашку, когда переоденетесь у себя. – Она протянула ему бутылку. – Промойте царапины водой с мылом, чтобы не загноились.
Он не взял мазь.
– Я совершенный профан в лечении ран. Почему бы вам не сделать это за меня?
Она поджала хорошенькие губы, как это делают старые девы.
– Я уверена, вы справитесь сами.
– Ах, не надо стесняться. Как будто вы никогда не видели мужскую грудь. Но если вам угодно, то я не стану снимать рубашку.
Он вытащил концы рубашки и нарочито медленно начал расстегивать пуговицы. Что-то сверкнуло в глубине ее янтарных глаз. Желание? Удивление? Отвращение? Но прежде чем Берк разобрался в этом, Кэтрин метнулась в сторону, схватила миску с водой и свернутую полоску чистой ткани.
Он опустился на стул с плетеной спинкой. Кэтрин заколебалась, затем решительным шагом подошла, присела и положила принесенное на пол. Затем немного приподняла рубашку – ровно настолько, чтобы видеть царапины, испестрившие правую сторону груди.
Она приложила мокрую ткань к поврежденной коже. Вода обожгла, и Берк застонал.
– Я сделала вам больно?
– Нет, только моей мужской гордости.
Кэтрин ответила уничтожающим взглядом, способным испепелить более слабого мужчину.
– Вы хотите сказать, вашему чрезмерному тщеславию.
Она дразнила его. Эта новизна соблазняла сильнее, чем ее тонкие черты, лица, больше, чем прекрасная фигура. Она не мало удивляла его. Он приехал в Йоркшир, готовый невзлюбить ее, разрушить очарование женщины своих видений, встретить притворщицу, которая вышла замуж ради денег и положения. Но Кэтрин обладала прекрасной душой и силой характера, ее не смогли развратить люди, готовые выпить из нее все соки. Эти мысли настойчиво напоминали Берку о вопросах, которые ему еще предстояло задать.
Через минуту.
Сейчас же ему хотелось насладиться прикосновениями ее рук, облегчавших боль. Они были легкими, нежными, женственными. Она сосредоточенно сдвинула брови. Берк мог бы даже подумать, что он ей небезразличен. Что он для нее – самый важный человек на свете. Она вызывала в нем желание ласкать и любить.
Но Кэтрин всего лишь терпела его, ничего больше. Ему бы следовало не забывать об этом.
– Благодарю вас за спасение Тигрицы, – сказала она.
– Я это сделал с удовольствием.
Она втерла в царапины мазь.
– И я еще не поблагодарила вас за книги. Это был такой приятный сюрприз. Надеюсь, вы не сочли меня неблагодарной.
– Никогда, – сказал Гришем с неожиданной для самого себя искренностью. – Вы так отличаетесь от светских дам. Кажется, у вас не может появиться даже недоброй мысли.
Она с тревогой посмотрела ему в глаза. Кэтрин стояла на коленях, так, как могла бы стоять только жена: ее рука опиралась на его бедро, грудь касалась его колена, пальцы внутри рубашки ощущали его тепло. Вспыхнувшая страсть сотрясала тело Берка. Ему хотелось схватить ее, вобрать в себя и уберечь от всех бед.
– Не надо льстить мне, – сказала она. – Едва ли можно назвать меня святой…
Больше он ничего не слышал, ибо ее лицо засветилось, превращаясь в мираж. В голове застучало, по телу пробежала дрожь. Впервые он не сопротивлялся наступавшему безумию. Берк откинул назад голову. Он жаждал узнать о ней как можно больше…
Кэтрин в хозяйской спальне, подходит к камину. Резким, движением руки в гневе бросает что-то в огонь. Небольшие продолговатые картинки рассыпаются по пылающим поленьям. Несколько падает на мраморную облицовку, и она наклоняется, чтобы собрать.
Валет червей. Пиковая девятка. Бубновый туз.
Все, до последней, игральные карты она швыряет в огонь. Поворачивается, на ее лице выражение обиды и следы слез.
«Это пристрастие к игре вызывает отвращение. Ты безрассудно растрачиваешь свою жизнь, а затем, пытаясь вернуть мою благосклонность, льстишь…»
Кэтрин, не веря своим глазам, смотрела на Берка. Он задремал, сидя на стуле! Она только что говорила с ним, и вдруг его глаза остекленели. Он откинул назад голову и закрыл глаза.
Как странно. Как унизительно. Неужели он находит ее такой скучной?
Но совсем недавно он влез на дерево, чтобы достать котенка. В потайном уголке сердца она радовалась, что этим Берк хотел произвести на нее впечатление. Теперь она подумала, не двигало ли им просто желание покрасоваться своей храбростью перед публикой. Самодовольный индюк!
Ее пальцы все еще лежали на его плоском животе. Ей было трудно сосредоточиться только на этом месте, трудно сохранять равнодушие, когда хочется увидеть все его тело. Разум говорил, что этот мужчина не для нее.
Но каким мужчиной он был!
Теперь, когда Кэтрин была избавлена от его проницательного взгляда, она перевела глаза на черную полоску волос, уходящую под пояс его панталон. Искушение было слишком велико. Она осторожно раздвинула полы его рубашки, понемножку обнажая широкую грудь. Мощь его тела завораживала.
Крепкие мускулы отнюдь не свидетельствовали о распутной жизни.
Она со стыдом сознавала, как в ней разгорается желание лечь рядом с ним и снова познать тайны любви и близости. Она уже не первый раз испытывала это желание.
Глупо! Безрассудно! Страшно!
Этот знатный распутник никогда бы не смог дать ей то, чего жаждала ее душа. Однажды она уже пыталась полюбить повесу. Берк Гришем был намного хуже. Он познал всю глубину отвратительных пороков.
И в то же время Кэтрин с восхищением смотрела на его грудь, темные волосы, плоские соски. Осмелев, она раздвинула полы рубашки еще шире. Вдруг у нее перехватило дыхание. В верхней части груди слева она увидела белевший на смуглой коже бугристый шрам.
Он был ранен. В битве при Ватерлоо.
Шрам поразил ее, хотя она знала, что он был ранен. Вместе с вещами Альфреда было доставлено письмо от английского капрала, который обнаружил двух мужчин, лежавших около кареты. И тогда она возненавидела Берка Гришема за то, что он выжил. Она жалела, что вместо мужа не умер он.
Сейчас она думала только о том, какие страдания, должно быть, перенес Берк. Боль. Мучения. Долгое выздоровление. Ничего удивительного в том, что лишь через год он сумел приехать и принести свои соболезнования семье друга.
Ее рука невольно потянулась к шраму. Берк пошевелился, и их взгляды встретились.