Смит Бобби. Нежные узы

   Трое приятелей пили и играли в покер в «Золотой подкове» в лучшее вечернее время. Общее настроение было хорошим, пока Баки не заговорил о том, как не повезло толпе линчевателей.
   – Но шериф – упрямый человек, – предостерег Рекс. – Он не собирается прекращать поиски.
   – Пусть ищет, – выразительно проговорил Чарли.
   – А если кто-нибудь скажет ему, что это был ты?
   – А кто собирается это сделать? Уилли был единственным дураком на всю округу. Все остальные достаточно сообразительны, чтобы держать рот на замке.
   – Думаю, ты прав, – согласился компаньон, несколько расслабившись.
   – Проклятие, я прав! Никто ничего не собирается докладывать шерифу, если только об этом не подумывает один из вас.
   – Черт, нет! – быстро опровергли это предположение компаньоны.
   – Ну и хорошо, потому что вы двое знаете, что случится, если кто-то из вас это сделает, не так ли?
   Чарли поднял голову от карт. Его взгляд был холодным и угрожающим.
   Совершенно запуганные, Рекс и Баки кивнули. В тот день, когда он убил Сантану, они были рядом. Чарли тут же на месте ясно дал понять, что они виновны в убийстве так же, как и он, хотя стрелял он один. Он поклялся, что в случае ареста позаботится о том, чтобы арестовали и их. Ему поверили.
   – Мы не собираемся болтать, Чарли. Ты хорошо нас знаешь. Мы просто боимся, что кто-нибудь может кое о чем сболтнуть.
   – Что ж, если бы кто-то собирался это сделать, то уже сделал бы, не так ли? – с сарказмом поинтересовался он. – Не волнуйтесь. Все будет хорошо. А от нас требуется только одно – вести себя тихо.
   Была полночь, когда в «Золотую подкову» вошел шериф Маколи. Он устал от поездки, продлившейся целый день, но не обращал на это внимания. Маколи был слишком сосредоточен на том, что должен был сделать.
   Он держал пистолет в руке.
   – Добрый вечер, шериф! – крикнул Эйбел.
   – Приветствую, Эйбел, – кивнул Маколи в ответ, сосредоточившись на жертве, игравшей в карты у задней стены салуна.
   – Вы ожидаете неприятностей?
   – Нет, я могу с ними справиться, – ответил шериф, медленно направляясь к Стивенсу.
   Чарли увидел, как Маколи вошел в бар, но и не подумал волноваться до тех пор, пока не выяснилось, что служитель закона явно направляется к нему. Он оглянулся, оценивая расстояние до задней двери, но тут же понял, что надежды выбраться нет. Помощник шерифа Картер только что вошел через эту дверь и охранял ее, наблюдая за Чарли. Понимая, что в данный момент он не в состоянии ничего сделать, Чарли откинулся на стуле, будто у него не было никаких забот, и поднял стакан.
   – Чарли Стивенс, я хотел бы переговорить с вами у себя в конторе, – дружелюбно заявил Маколи, остановившись в нескольких футах от стола.
   – Да? О чем же это?
   Он кинул на служителя закона косой взгляд, будто присутствие этого человека было для него совершенно не важно.
   – Там ты мне все расскажешь, – ответил шериф. – Идем. Очень спокойно положи пистолет на стол.
   Ружье-дробовик упиралось Чарли прямо в грудь.
   – Хорошо, шериф, но я не понимаю, о чем речь и зачем вам все это оружие, – удивился Чарли. – Мы с приятелями просто по-дружески испытываем судьбу.
   – Не пытайся меня развеселить, парень, я говорю очень серьезно. Закрой рот и пошевеливайся, Стивенс! – приказал шериф чуть резче. – И без фокусов, а то старине Картеру, возможно, просто придется пристрелить тебя... если я не попаду.
   Чарли подчинился, не желая раздражать шерифа, пока тот держал его на мушке.
   – Как скажете, шериф. Вы главный.
   – Ты чертовски прав, так оно и есть! – зло проговорил Маколи. – А теперь шевелись.
   Чарли пришлось выходить из салуна первым, сразу за ним шел шериф.
   Картер взял со стола пистолет и двинулся за ними. Добравшись до тюрьмы, они сразу же поместили Чарли в камеру и закрыли дверь на ключ.
   – Я ничего не понимаю, шериф Маколи. Почему вы арестовали меня? Что я сделал?
   – В данный момент обвинение звучит так: нарушение общественного порядка. Если еще что надумаю – скажу.
   – Что? Когда я это совершил? Я всю ночь играл в карты, спросите в салуне кого угодно!
   Чарли едва сдерживался.
   – А как насчет другой ночи, когда ты пытался напасть на здешнюю тюрьму? – огрызнулся Маколи.
   – Не знаю, о чем вы говорите, – последовал упрямый ответ.
   – Зато я знаю: именно ты всех взбаламутил. И позабочусь, чтобы ты как следует поплатился за это и кое-что другое.
   – Кто бы вам это ни сказал, он лжет, шериф! – горячо заспорил Чарли.
   – Что ж, посмотрим, не так ли?
   Шериф ушел, не оглядываясь и не обращая внимания на крики негодования.
   В это время Баки и Рекс переговаривались, сидя в салуне.
   – Что будем делать? – взволнованно спросил Баки.
   – Его арестовали!
   – Мы ничего не можем предпринять.
   – Мы должны что-то сделать! Чарли арестовали, и мы с тобой оба знаем, за что! Это значит, что они и за нами придут!
   – Этого ты не знаешь.
   Рекс пытался не трусить, но чувствовал, что Баки прав. Разве Чарли не предупреждал их несколько минут назад, что с ними случится, если его арестуют?
   – Я знаю! – настаивал Рекс, наклоняясь к компаньону через стол. – Слушай, он только что сказал нам, что не даст нам уйти, если его арестуют! Ты знаешь, что мы следующие!
   Рекс нервничал. Неплохо время от времени пощекотать нервы, но неприятностей с законом у него никогда не было. Ему не нравилась перспектива провести по милости Чарли годы за решеткой.
   – Ну? – подгонял Баки.
   – Ты прав, – наконец-то согласился напуганный и дрожащий компаньон. – Мы не стреляли в Сантану. Это Чарли стрелял. Я не возьму его вину на себя.
   – Нужно поговорить с шерифом сейчас, перед допросом Чарли.
   Баки был уверен, что нужно прийти самим ради собственного спасения. Он взглянул на Рекса, надеясь, что тот пойдет с ним. Даже если нет, Баки знал, что сделает это сам.
   – Ну хорошо, давай к нему пойдем. Чарли не из тех, кто прощает. Даже если вернется, он не поверит, что это не мы на него указали.
   – Я знаю.
   Они замолчали, допивая напитки для храбрости, потом поднялись.
   Покидая салун, они были напуганы и испытывали неуверенность, но знали, что выбора у них нет. Они не хотели тонуть вместе с Чарли.
   Компаньоны направились прямиком в тюрьму, но замешкались снаружи, опасаясь, что Чарли может их подслушать. Постучав в окно, двое мужчин знаками попросили шерифа выйти на улицу.
   – Картер, – позвал Маколи помощника, находившегося рядом с камерой арестованного.
   – Да, что случилось?
   – Я выйду ненадолго. Кажется, пришел кое-кто, кто желает поговорить без свидетелей.
   Маколи не знал, что именно происходит, но намеревался в этом разобраться. Хорошо, что он арестовал Стивенса. Выяснилось, что калибр его пистолета полностью совпадает с калибром того оружия, из которого убит Сантана.
   Выходя из тюрьмы, Маколи принял меры предосторожности, прихватив с собой пистолет.
   – Джентльмены, что вам угодно?
   – Нам нужно поговорить с вами, шериф. Это очень важно. Наверное, вы захотите нас выслушать.
   Маколи молча рассматривал их с минуту. Увидев в глазах приятелей Стивенса ужас, он понял, что этот разговор может стать переломным моментом, которого он ждет.
   – Кто вы? Представьтесь.
   – Я Баки Портер, – последовал быстрый пугливый ответ.
   – А я Рекс Джонс.
   – Что ж, чем могу быть полезен? – поинтересовался шериф, с подозрением рассматривая их и занимая такое положение, чтобы, если возникнет необходимость, суметь беспрепятственно выстрелить.
   Он не исключал, что эти двое могут попытаться освободить дружка.
   – Нам нужно вам кое-что сказать, – беспокойно заговорил Баки.
   – Что именно?
   – А именно то, что мы не имеем никакого отношения к убийству Сантаны! Не важно, что говорит Чарли! – выпалил он.
   – Это не мы, шериф! Мы этого не делали! – добавил Рекс. Маколи не верил своим ушам. Он разволновался, но не подал виду.
   Рассматривая этих двоих, он сохранял каменное выражение лица. Они явно подумали, что Стивенс ему что-то рассказал, и хотели, чтобы он узнал их версию случившегося. Шериф позволил себе легкую улыбку. Он знал, что убийцы обычно не слишком сообразительны, а многие из них просто глупы.
   – Почему бы вам не рассказать мне все, а там посмотрим? – продолжил он разговор.
   – Хорошо...
   Баки отошел подальше в тень, за ним последовал Рекс.
   – Мы заехали на ранчо Сантаны. Он был один. Мы знали, что у него есть деньги.
   – Слово за слово, и он погнал нас из своих владений, – продолжил Рекс.
   – Чарли рассвирепел и пристрелил его, словно собаку, когда тот уходил от нас. Мы взяли деньги и поделили. Чарли получил самую большую долю, потому что он стрелял. Но он нас предупредил, что, если его когда-нибудь арестуют, он позаботится о том, чтобы и нас обвинили.
   – Понятно, – кивнул шериф.
   Нужна была еще информация, поэтому он задал вопрос:
   – А какое отношение имеет ко всему этому О'Киф? Он был с вами?
   – О'Киф? – озадачился Баки. – Нет, мы с ним не знакомы. Не знаю даже, как он с этим связан, но он Сантану не убивал. Это сделал Чарли.
   – Значит, Стивенс будоражил толпу в салуне, думая добиться повешения О'Кифа, чтобы никто больше не задавал вопросов по поводу смерти Сантаны?
   – Вроде того, – подтвердил Баки.
   – Верно. Он начинал волноваться из-за того, что вы еще не повесили О'Кифа. Он хотел немного ускорить ход дела, – добавил Рекс.
   Маколи был взволнован тем, что слышал, и гордился, что его предчувствия оказались верными. Но пока ему не было понятно, как медальоны О'Кифа попали на ранчо Сантаны или откуда взялись деньги в его седельных сумках, хотя это уже не имело особого значения. Он надежно запер в тюрьме настоящего убийцу. Это были очень благодатные сутки, стоившие того, чтобы съездить к Уилли. Нужно не забыть наградить старика, когда тот вернется в город.
   – Вы двое согласны заявить это на суде? – спросил он.
   – А что с нами после этого будет? – уперся Рекс.
   – Ну, я об этом позабочусь. Мы будем держать Стивенса под замком до суда, так что вам не придется волноваться из-за него. А что касается повешения, можете быть уверены – оно состоится скоро, только повесят не О'Кифа.
   – Значит, вы нас не арестовываете?
   – Нет, просто будьте неподалеку. Оставайтесь в городе, чтобы я мог найти вас в случае необходимости.
   – Мы снимаем номера в гостинице.
   – Хорошо. Забудьте об отъезде, парни. Мне нужно ваше свидетельство. Я буду преследовать вас до самого ада и обратно, если попытаетесь удрать.
   – Да, сэр. Не волнуйтесь, мы останемся на месте.
   – Я скоро вызову вас к себе для разговора.
   Баки и Рекс поторопились прочь, пропадая в тени переулка. Маколи наблюдал за их уходом, улыбаясь все шире и шире. О'Киф невиновен. Он все время был прав.
 

Глава 27

 
   Почти совсем стемнело, но Дейв задержался в сарае, не желая пока возвращаться в дом. Он провел достаточно времени в четырех стенах. Ему нужны были открытые пространства и свежий воздух. При последних лучах заходящего солнца он осмотрел свою работу и с гордостью отметил, как много ему удалось сделать за такое короткое время. Старое здание никогда не станет прежним, но теперь оно достаточно крепкое, чтобы им можно было пользоваться. Дейв легко мог себе представить размещающийся здесь здоровый молодняк, взрослый скот, пасущийся на поле позади сарая, и бегающих вокруг собак – одну или двух. Почему-то ему всегда хотелось иметь собственную собаку.
   Дейв удручающе вздохнул. Он не знал, почему продолжает мечтать наяву о будущем, которое было ему заказано. Хотя гораздо тяжелее воспринимать реальность. Он продолжал воображать, как живет с преданной Молли, заботится о ней и о ее семье.
   Ему было не так просто отбросить мысли о семействе Маги. Он необыкновенно привязался к Джимми, когда они работали бок о бок, расчищая сарай. Это был хороший, все схватывающий налету, умный мальчик. Дейв знал, что Джимми мог далеко продвинуться в жизни, если бы получил такую возможность. Он познакомился с матерью Молли вчера, когда она наконец-то почувствовала себя настолько хорошо, чтобы отважиться подняться. Эта женщина была такой же милой, мягкой и открытой, как и ее дочь. Дейв был благодарен ей. После откровенного рассказа Молли она согласилась с его присутствием в доме без всяких вопросов. И потом, здесь была Молли... все время рядом, всегда улыбающаяся, всегда очаровательная и милая.
   Ах, Молли... Несмотря на плохое настроение, он улыбнулся кисло-сладкой улыбкой во мглу, медленно окружавшую его по мере того, как солнце на небе опускалось все ниже. Она была лучом света в его жизни. Он знал, что она предана ему. Ее вера в его невиновность становилась сильнее с каждым днем, и это его поражало. Молли никогда не сомневалась, что его освободят. Она не переставала уверять его, говоря, что ему верит и шериф и что он скоро будет свободен.
   Хотелось бы Дейву разделить ее уверенность в том, что все будет хорошо, но уж слишком много раз он видел, какие жестокие шутки может сыграть с человеком судьба. Хотелось верить, что он выберется из переделки без потерь, с незапятнанной репутацией. Хотелось верить, что у них с Молли есть будущее, что они могут пожениться, иметь детей, старея вместе. Но суровый реалист, в которого он с годами превратился, отказывал ему в этой мечте.
   Дейв любил Молли больше, чем любил кого-либо. Одновременно с этой любовью он ощущал постоянное глубокое уважение к ней. Он не хотел быть для нее источником неприятностей. Не хотел причинить ей какую-либо боль. Так, со времени первой ночи, проведенной в их доме, он держался чуть поодаль от нее, даже несмотря на то, что тоска по ней, которую он испытывал в своем сердце, терзала его бесконечно.
   Интересно, сколько еще это может продлиться? Он рассеянно размышлял о том, что в чистилище хуже быть не может. Вокруг него – любящая семья, но он никогда не сможет стать ее частью. Если бы только все было по-другому. Но ведь его обвиняют в убийстве.
   Будущее выглядело слишком зыбко. Если Клэй появится с какими-то совершенно новыми чудесными уликами, и то неизвестно, как все еще изменится.
   Его встревожил звук шагов снаружи. Из-за наступавшей темноты не было видно, кто идет. Он пока что был в безопасности и не мог позволить себе ослабить бдительность. Одна-единственная ошибка может стать роковой. Дейв уже собирался нырнуть за одно из укрепленных стойл, когда услышал, что его тихонько зовет Молли. Он успокоился и пошел навстречу девушке, вошедшей через ветхую дверь.
   – Дейв, я не знала, сколько еще ты будешь работать, но в доме готов ужин.
   Она остановилась в дверном проеме и оглядывалась в поисках его.
   Дейв любовался красотой ее блестящих волос, рассыпанных по плечам, и мягкими изгибами изящной фигуры. Так хотелось заключить ее в любовные объятия, обнимать и целовать, но Дейв этого не сделал. Он мысленно отругал себя за такие крамольные мысли.
   – Я здесь, Молли.
   Сердце Молли бешено застучало, когда она разглядела Дейва в полутьме сарая. Он подошел к ней уверенной, мужественной походкой. Его рубашка была расстегнута до талии, дразня ее видом широкой груди. Подбородок, поросший щетиной, небритой с тех пор, как он поселился у них, придавал ему несколько диковатый вид.
   Она поняла, что полна страстного желания снова быть с ним. Молли видела его последний раз всего несколько часов назад, но показалось, что с тех пор прошли дни. Сейчас, когда она знала, что Дейв здесь, время, проводимое в ресторане, ей казалось ужасным. Она всегда торопилась обратно домой, как только могла.
   – Сегодня я приготовила кое-что необычное, раз уж это единственный вечер, когда я не в ресторане, – весело объявила Молли с широкой улыбкой.
   Ее так и подмывало броситься ему в объятия, но она сдержалась.
   – Ты всегда вкусно готовишь, Молли. От его похвалы она вспыхнула:
   – Спасибо, но сегодня у нас кое-что особенное. У нас на ужин цыпленок и клецки. Я даже испекла пирог. Ты закончил здесь?
   – Да, становится слишком темно, чтобы делать что-то еще.
   – Тогда пойдем в дом. Джимми с трудом сдерживается, чтобы не наброситься на пирог.
   Дейв довольно засмеялся. Они вышли из сарая и направились вверх по тропинке.
   – Могу себе представить, как он проголодался. Сегодня мальчишка основательно поработал.
   – Я очень благодарна тебе за то, что ты так хорошо к нему относишься. Не многие мужчины уделили бы ему время.
   Она искоса взглянула на него.
   – Джимми – хороший мальчик. Он мне нравится. Мне доставляет удовольствие находиться рядом с ним.
   – И ты ему по-настоящему нравишься.
   Когда они подошли к водяной колонке, находившейся на полпути к дому, он остановился.
   – Я основательно испачкался. Лучше я умоюсь перед тем, как зайти в дом. Можешь идти, если хочешь.
   – Нет, ничего страшного. Принимайся за дело, я подожду.
   Дейв быстро снял рубашку и начал качать воду. От напряжения мускулы его рук и спины изгибались. Молли поняла, что стоит и смотрит на него как завороженная. Когда он начал умываться, взошла луна и окрасила серебром его грудь и плечи. Девушка была почти ошеломлена сумасшедшим желанием приласкать это сильное гладкое тело.
   При мысли о прикосновении к нему ее пульс ускорился, во рту пересохло. Она почувствовала, что на самом деле краснеет, и была рада, что покров ночи скрыл от Дейва ее беспокойство. Молли никогда не думала, что мужчина может быть таким красивым, но О'Киф изменил ее мнение. В ее глазах он был самым восхитительным мужчиной из тех, кого когда-либо создавал Бог.
   Она не забыла страстные объятия в первый вечер. Это было райским удовольствием. Ей так хотелось снова испытать экстаз от его поцелуев и прикосновений.
   – Как чувствует себя сегодня твоя матушка? – поинтересовался он, умывшись и снова надевая рубашку.
   Он повернулся к ней, не давая себе возможности обратить внимание на то, как она желанна, или подумать о том, как сильно ему хочется поцеловать ее.
   Дейв заставил себя сосредоточиться на застегивании пуговиц, но это только привело к воспоминанию о том, как он расстегивал пуговицы Молли... Он подавил стон, устанавливая жесткий контроль над напрасными мыслями.
   Молли охватило странное разочарование, когда она услышала вопрос, но она ничем этого не выказала. Она постаралась ответить веселым и счастливым голосом:
   – Ей гораздо лучше. Еще день или два отдыха, и, думаю, она будет чувствовать себя хорошо.
   Как ни пытался Дейв избежать этого, их взгляды встретились и замерли.
   Их притягивало друг к другу как магнитом. Еще минута, и они обнялись бы, но тяжелая поступь и какие-то звуки, раздававшиеся от дальнего угла дома, заставили их отпрянуть друг от друга.
   Они тут же поняли, что это не Джимми, потому что двигаться тихо было совершенно не в его характере. Будучи не в состоянии понять, кто именно и по какой причине стал бы бродить по окрестностям, Дейв схватил ее за руку. Они молча вернулись бегом к сараю, собираясь укрыться там до тех пор, пока не увидят, кто идет. Чувственное напряжение, еще недавно охватившее их, быстро сменилось ощущением страха.
   – Пригнись и не шуми, – предостерег он.
   – Зачем? Что ты собираешься делать?
   – Собираюсь выяснить, кто там.
   – О нет! – горячо заспорила Молли. – Так тебя точно увидят. Оставайся здесь, пригнись и не шуми. Это у меня есть основания быть здесь, и я собираюсь пойти и посмотреть, что там такое.
   Не дав ему возможности ответить, Молли поторопилась прочь. Дейв тихонько чертыхнулся, еще раз почувствовав себя совершенно беспомощным.
   Она была права, но от этого он не ощущал себя сильнее. Ему приходится скрываться в этом проклятом сарае, в то время как любимая женщина рискует ради него жизнью. Раздраженный мыслью о том, что Молли может грозить опасность, он отбросил здравый смысл и вылез из укрытия. Бесшумно выбираясь из сарая, он не отрывал взгляда от изящной фигурки.
   Молли была напугана, но не выказала этого. Она вышла из сарая и направилась к дому. Увидев мужчину, двигавшегося навстречу, она остановилась, пораженная и напуганная.
   – Это частная собственность! Кто вы такой? Что вы тут делаете? – Она пыталась говорить с как можно большим возмущением.
   – Молли?
   Голос шерифа Маколи заставил все ее страхи улетучиться. Она ослабела, испытав облегчение.
   – Ах, это вы, шериф... – ответила она. – Слава Богу!
   – Это я, все хорошо, – последовал добродушный ответ. – Простите, что напугал вас, но ваш брат сказал, что вы с О'Кифом где-то на улице. Он здесь? Мне нужно с ним поговорить.
   – Он ждет в сарае.
   – Нет, не жду, – вмешался Дейв, появляясь рядом с шерифом.
   Он сумел прокрасться вслед за Молли, оставаясь в тени, чтобы убедиться, что девушке ничто не угрожает. Дейв не мог допустить, чтобы с ней что-нибудь случилось.
   – Дейв! Я же велела тебе оставаться внутри!
   Он не обратил внимания на ее протест и повернулся к служителю закона:
   – В чем дело, шериф? Что-нибудь случилось?
   – Да, кое-что, О'Киф.
   Шериф говорил так серьезно, что Дейв автоматически предположил самое худшее: вероятно, его сейчас заберут обратно в тюрьму и, возможно, скоро начнется суд над ним. Долю секунды он думал о побеге, но отбросил эту мысль так же быстро, как она и пришла на ум. Он невиновен и, уж конечно же, не трус. Если нельзя больше ничего сделать, он будет вести себя как мужчина и сохранит уважение Молли.
   – Понятно, – медленно проговорил Дейв, покоряясь судьбе и принимая то, что невозможно постичь. – Что ж, тогда идем...
   Пришла пора уйти от Молли. Дейв не хотел, чтобы она поняла, какие сильные внутренние терзания он испытывает. Не хотелось, чтобы она видела его в момент падения на самое дно.
   – Идем?
   – Обратно в тюрьму. Вы ведь поэтому пришли, да? Отвести меня в камеру?
   – Думаю, парень, ты делаешь поспешные выводы, – проговорил Маколи.
   Молли и Дейв первый раз услышали в его голосе веселые нотки.
   – О чем это вы говорите, шериф?
   Молли взволнованно схватила шерифа за руку, подумав, что его новость может оказаться неплохой. Она смотрела на него вопросительно и с надеждой.
   – Я говорю о том факте, что О'Киф, находящийся здесь, с этого момента свободный человек.
   – Что? – одновременно воскликнули пораженные Молли и Дейв.
   – Сегодня вечером я арестовал Чарли Стивенса, а теперь предъявляю ему обвинение в хладнокровном убийстве Сантаны.
   – Неужели? – счастливо вздохнула Молли.
   Но Дейва было не так-то легко убедить. Он не мог поверить в свое везение.
   – А как же все эти улики, указывающие на меня?
   – Могу лишь предполагать, что Стивенс подбросил их сам, пытаясь свалить всю вину на тебя, но, О'Киф, какое это имеет значение теперь, когда ты снова свободен?
   – Вы правы, шериф. Больше ничто не имеет значения. Вообще ничто!
   Дейв был настолько поражен, что соображал с трудом. Он не ожидал, что ситуация обернется в его пользу. Теперь же, когда это произошло, он растерялся. Но Молли была вне себя от радости. Она бросилась к нему в объятия и крепко обняла.
   – Я говорила тебе, что все устроится! Я тебе это говорила! – восторженно воскликнула она.
   Дейв обнял ее в ответ, а потом быстро поцеловал под взглядом шерифа, явно довольного собой.
   – Почему бы тебе не вернуться со мной в контору и не забрать вещи? После этого можешь идти куда угодно, – предложил шериф, улыбаясь при виде их счастья.
   По взгляду Молли, обращенному на О'Кифа, он понял, что не зря думал так хорошо о них обоих. Он надеялся, что все сложится в их пользу, потому что эти люди точно того заслуживали.
   – Хорошо, – согласился Дейв, постепенно приходя в себя от потрясения. – Я вернусь, как только смогу, Молли.
   – Я буду ждать тебя на этом самом месте, Дейв, – пообещала она, не в состоянии скрыть волнение.
   Он последний раз восторженно поцеловал ее, а потом присоединился к шерифу, возвращавшемуся в тюрьму. Молли дошла с ними до дома и осталась снаружи, смотря, как они направляются к тюрьме. По ее щекам катились слезы, но она их даже не замечала. Она ощущала лишь большую радость, охватившую ее. Дейв свободен! Это произошло так внезапно. С самого начала она всем сердцем верила, что он невиновен.
   Когда Дейв и шериф Маколи пропали из виду, Молли вошла в дом, чтобы рассказать хорошую новость матери и Джимми. После ее сообщения Джимми разразился криками радости:
   – Ух ты! Теперь Дейву больше не нужно прятаться, когда мы пойдем чинить сарай!
   – Ну, Джимми, сомневаюсь я, что Дейв будет еще чинить сарай, – предупредила Эйлин.
   Она знала, в каком восторге пребывает ее сын от молодого человека, но понимала и то, что у Дейва своя жизнь.
   – Конечно, будет, мама, – заспорил Джимми. – У нас еще много дел.
   Предостережение матери сильно ударило по чувствам Молли. Ее сердце болезненно застучало: Дейв может уехать, это совершенно реально. Она не задумывалась над тем, что будет после того, как Дейва признают невиновным и освободят. Молли не учитывала, что он может вернуться к прежнему образу жизни, гоняясь по всей стране за преступниками в компании своего друга Клэя.
   – Он вернется, да, Молли? – жалобно спросил Джимми, полный внезапного страха, что может потерять близкого друга.
   – Он сказал мне, что да, а он слово держит, – доверительно ответила она.
   – Он собирается остаться, да? – настаивал мальчик, желая особых уверений.
   – Надеюсь, что так, Джимми.
   Эйлин уловила в ее голосе тревогу и внимательно вгляделась в дочь.