Смолл Бертрис. Непокорная

   По возвращении домой их ждал отменный обед — миссис Поултни демонстрировала свое мастерство. Индейка, сочная говядина, тушенная с каштанами, нежнейшая ветчина и огромный лосось в желе.
   Кушаний было столько, что просто разбегались глаза! Зеленая фасоль с миндалем, морковь и корневой сельдерей, залитые соусом из сливок с укропом, цветная капуста в творожном соусе, брюссельская капуста, молодой картофель, картофельное пюре, там были и жареные жаворонки, и голубиный паштет, и пирог с кроликом, и большое количество салата из молодых листьев салата-латука, редиски и лука-порея. На десерт был подан абрикосовый торт, сыры и фрукты. Ко всеобщему изумлению и восторгу, под конец внесли свадебный торт, украшенный миниатюрными фигурками жениха и невесты.
   Гости вскоре разъехались. Личный секретарь голландского посла — сославшись на неотложные дела, а Адриан — с целью хорошенько выспаться перед холостяцкой пирушкой, закатить которую он собирался сегодня вечером. Джаред тоже решил вздремнуть.
   Аманда прилегла было отдохнуть, но вскоре, не в силах заснуть, спустилась вниз. Она нашла Миранду в библиотеке.
   — Ты снова читаешь? И не боишься испортить зрение?
   — Мне нравится читать, а здесь собрана такая библиотека! Непременно уговорю Джареда взять ее с собой в Виндсонг.
   Аманда опустилась в кресло напротив сестры. Выглядела она несколько обеспокоенной.
   — Что с тобой? — заметив, что с ней творится что-то неладное, спросила Миранда. — Предсвадебная горячка?
   — Нет, мама и ее новый муж.
   — Мама и мистер ван Нотлмен? — не поняла Миранда.
   — Они даже не подождали до вечера!
   — О чем ты?
   — Они… они… — Аманда залилась краской. — Я услышала, как скрипит кровать и как мама вскрикивает! И все это сейчас, днем!
   Миранда улыбнулась. Она вспомнила, как это шокировало ее саму, когда Джаред решил заняться с ней любовью в спальне, залитой ярким солнечным светом.
   — Не принимай близко к сердцу, дорогая, — попыталась успокоить ее Миранда. — Просто мужья имеют обыкновение любить своих жен тогда, когда у них возникает желание, а это не всегда происходит ночью.
   — А-а-а… — протянула Аманда. — Но ведь мама… Я хочу сказать, она совсем не девочка, да и мистер ван Нотлмен — ему уже под пятьдесят!
   — Возраст, как утверждает Джаред, не имеет никакого значения.
   — На что это похоже? — помолчав, спросила Аманда.
   — Это… это восхитительно Другого ответа не найти, чтобы описать ощущения. Первый раз будет немного больно, но потом… — Она мечтательно улыбнулась.
   — Восхитительно? И это все, что ты можешь сказать мне? — не унималась Аманда.
   — Дело вовсе не в том, могу или не могу… Это нужно испытать самой. Тогда поймешь, что найти подходящее определение очень трудно.
   Тебе лишь не следует бояться. Доверься Адриану, у него наверняка есть опыт в таких делах.
   — Это приятно?
   — О да! Очень…
   И вправду очень приятно, призналась себе Миранда поздно вечером, когда Джаред, возвратившись с холостяцкой вечеринки у лорда Суинфорда, упал рядом с ней на кровать и заключил ее в свои объятия.
   — Ты пьян! — воскликнула она, вдыхая терпкий запах, исходящий от него.
   — Ну не настолько уж я п-пьян, что не в состоянии исполнить свой супружеский долг!
   «Да-да, очень и очень приятно!» — думала она чуть позже, лежа расслабленная и удовлетворенная рядом с мирно посапывающим Джаредом.
   Утро следующего дня было прекрасным — по-настоящему яркий и теплый июньский денек. Свадебная церемония была поистине великолепной. Платье Аманды — с низким вырезом, открывающим плечи, и волнами белых шелковых оборок, вышитых по краю розовыми бутонами, — было как раз таким, какие носила еще ее бабушка.
   Длинные свободные рукава были оторочены дорогим кружевом. Шлейф платья поддерживали дети — мальчик и девочка трех и четырех лет от роду — внуки лорда Фрэнсиса и леди Миллисент Данхем. Из украшений на невесте были нитка превосходного жемчуга — подарок ее матери и сверкающая бриллиантовая диадема — подарок свекрови, на которой крепилась длинная фата. В руках Аманда держала букет белых роз, перевязанный розовыми атласными лентами.
   Подружками невесты были три ее кузины, одетые в одинаковые небесно-голубые платья с венками из роз на голове и корзинками с яркими летними цветами в руках. На главной подружке невесты — Миранде — было необычное среди разноцветья нежных пастельных тонов темно-синее платье.
   После церемонии венчания все отправились в дом на Дэвонсквер, и празднество продолжалось уже там с традиционными тостами за здоровье молодых и чаепитием с огромным свадебным тортом.
   Гости продолжали веселиться и после того, как молодые покинули их, укатив на фаэтоне в неизвестном направлении.
   Следом за ними уехали и Дороти с мужем — их корабль отплывал в девять часов вечера. Миранда, глядя на мать, чувствовала, что та начинает новую жизнь. Впервые за многие годы она могла подумать и о себе. Дорогого Томаса уже нет в живых, обе ее дочери — замужем! Она была необычайно хороша — Миранда не помнила, когда в последний раз видела мать такой. Похоже, это на нее действует любовь, подумала она. Дороти словно светилась от счастья.
   Как странно думать так о своей матери! — пришло Миранде в голову. К своему удивлению, она обнаружила, что ее мать — еще достаточно молодая женщина и вполне достойна, чтобы ее любили.
   Провожая их на пристани, Миранда запнулась в нерешительности, не зная, как обратиться к отчиму.
   Словно прочитав ее мысли, он обнял ее и сказал — Я буду счастлив, если ты станешь называть меня дядя Питер.
   Я совсем не похож на Тома, но его дочери мне так же дороги, как мои собственные. Ну иди же сюда, поцелуй меня! — И, обняв ее, он защекотал ее надушенными усами.
   — Еще раз, мама, желаю тебе счастья, береги себя! Как только мы вернемся в Виндсонг, обещай, что непременно приедете к нам погостить.
   — Спасибо, моя дорогая! Надеюсь, ты будешь хорошей женой Джареду. И помни: хорошие манеры прежде всего!
   — Понимаю, мамочка! — сдержанно ответила Миранда.
   — Твои девочки такие красавицы, — не скрывая восхищения, сказал Питер, — не то что мои!
   — Ну как ты можешь так говорить! Твои дочери, вне всякого сомнения, очень милы, — запротестовала Дороти.
   — Моя дорогая женушка, — Питер ван Нотлмен с любовью взглянул на Дороти, — в них нет ничего особенного, никакой изюминки, но меня это ничуть не беспокоит: они вполне здоровы и у них большие сундуки с приданым. Чего еще желать? Ведь для мужчин, как говорится, ночью все кошки серы.
   Миранда с трудом подавила в себе улыбку, а Джаред, взглянув на слегка шокированную Дороти, рассмеялся.
   — Карета готова, миледи, — сообщил слуга.
   Мать и дочь еще раз тепло обнялись.
   — До свидания, мама! До свидания, дядя Питер!
   — Я провожу их, — сказал Джаред Миранде, — и, возможно, заскочу на обратном пути в клуб.
   — Сегодня? Но, Джаред, сегодня мы впервые останемся одни…
   — Обещаю не задерживаться, можешь не сомневаться, — шепнул он ей на ушко. — И с честью выполню свои супружеский долг — не так, как вчера.
   — Мне показалось, тебе нравится расправляться со своими обязанностями по-быстрому, — насмешливо прошептала она.
   — Миледи, я предоставлю вам возможность отыграться на мне за мою небрежность, — с многозначительной улыбкой проговорил он и вышел вслед за четой ван Нотлменов.
   Одна!.. В первый раз за все эти месяцы она осталась одна.
   Вышколенные слуги бесшумно двигались по дому, выполняя свои обязанности. Миранда медленно поднялась наверх, в свою опустевшую комнату, и дернула за сонетку. Прошло достаточно много времени, прежде чем служанка появилась в дверях.
   — Вы звали, миледи? — Чепец Перки сбился на сторону, а лицо ее горело то ли от выпитого вина, то ли от любовного возбуждения, то ли и от того, и от другого одновременно.
   — Приготовь мне ванну, — сказала Миранда, — и принеси на ужин что-нибудь легкое — куриную грудку, салат и фруктовый торт.
   Затем можешь быть свободна.
   Чуть позже, когда служанка уже расчесывала ей волосы на ночь, Миранда мягко сказала:
   — Можешь идти, Перки, ты мне больше не понадобишься. Желаю хорошо провести время с Мартином!
   — О, миледи, как вы догадались?
   Миранда рассмеялась.
   — Это было совсем нетрудно. Перки, он же буквально не сводит с тебя глаз!
   Служанка радостно улыбнулась, поклонилась и в мгновение ока выбежала из комнаты. А Миранда, взяв томик стихов лорда Байрона, изданный совсем недавно, положила его рядом с собой. Она уютно устроилась в кресле у камина, наслаждаясь теплом ярко горящих поленьев, и не спеша принялась за еду. Миссис Поултни сделала все, как она просила. Поджаренное до золотистой корочки куриное крылышко, несколько сочных кусков грудки, воздушное картофельное пюре, крохотные морковки и нежные листья салата, приправленные соусом с эстрагоном, возбуждали аппетит. Какая же мастерица, эта миссис Поултни! Готовит так, что пальчики оближешь, думала Миранда, наслаждаясь каждым кусочком. А десерт был выше всяких похвал — клубничный торт со взбитыми сливками.
   Выпавшая из рук книга и часы, отбивающие десять, разбудили Миранду. Она никак не могла решить, что же так повлияло на нее: вкусная еда, расслабляющее тепло камина или стихи лорда Байрона — , что бы то ни было, она славно вздремнула. Модный поэт нагнал на нее скуку. Она была абсолютно убеждена, что Байрон никогда никого не любил, кроме себя. Миранда встала и, потянувшись, решила спуститься в библиотеку за другой книжкой. В камине потрескивали дрова.
   Комната была озарена золотистыми отблесками языков пламени. Отыскав одну из своих любимых книг, она устроилась в нише за шкафом, забравшись с ногами в глубокое кресло. Не успела она прочитать и двух строчек, как дверь библиотеки открылась и послышались шаги.
   — Здесь нас никто не потревожит. Моя жена и слуги давно спят, — сказал Джаред.
   — Как ты можешь! — воскликнул джентльмен с чистейшим лондонским выговором. — Будь я женат на такой красавице, я бы давно уже был в постели, а не шатался по Лондону.
   Мужчины рассмеялись. Их было трое.
   — Вполне согласен с тобой, Генри, — ответил Джаред, — но каким образом мы можем собраться, не вызывая при этом подозрений? Брамвелл, принесите виски. Ну, Генри, что скажешь?
   — Думаю, твои люди правы. Бонн оказался той самой ложкой дегтя. Парламент уже отменил действие королевского указа, принимать который было крайне неразумно. Они никогда не признаются в этом открыто, но американский рынок нужен нам в той же степени, как американцы нуждаются в нас. Каждый может заниматься своим делом, но нельзя забывать, что все мы ветки одного дерева и у нас одни корни!
   — Что верно, то верно! — тихо проговорил Джаред. — Мы неразрывно связаны с Англией. В Америке я могу быть обыкновенным мистером Данхемом, и одновременно здесь, в Англии, благодаря своим предкам я лорд Данхем.
   — Где ты берешь такое отменное виски? — спросил лорд Пальмерстон.
   — Знаю здесь одного шотландца…
   — Везет же некоторым!
   Мужчины дружно рассмеялись. Миранда сидела вжавшись в кресло ни жива ни мертва. Она боялась обнаружить свое присутствие, потому что, кроме весьма легкомысленной ночной рубашки, на ней ничего не было.
   — Нам известно, что Джиллиан Абботт причастна к этому, — сказал лорд Пальмерстон, — но нам необходимо заполучить связника, которому она передает сведения. У нее немало весьма влиятельных любовников, а она — известная мастерица вытягивать информацию.
   Никак не пойму: почему вполне благоразумные мужчины теряют всякую осторожность в ее объятиях?
   — Тебе, видно, никогда не доводилось испытывать на себе ее чары.
   — Да ты что! Эмили меня убьет! — ухмыльнулся он. — Джиллиан была и твоей любовницей, не так ли?
   — Недолго, — подтвердил Джаред. — Она красива и в постели совершенно ненасытна. Это так! Но, Боже, как же она утомительна! Постель постелью, но мне нравятся женщины, с которыми можно и поговорить.
   — Ты слишком многого хочешь! — рассмеялся лорд Пальмерстон. — Большинство мужчин были бы счастливы — и даже очень! — иметь ее такой, какая она есть. — Оставив шутливый тон, он спросил:
   — Мистер Брамвелл, как вы думаете, кто может быть связником леди Абботт?
   — Я постоянно следил за ней, милорд, но у нее столько знакомых в обществе и мест, где она бывает, что я думаю, это должен быть кто-то, с кем она встречается на виду у всех. На балах, например, там, где бывает множество людей. Информацию она передает, судя по всему, на словах. Постараюсь заметить всех, с кем она общается.
   — Не могу понять, зачем она это делает, — проговорил, качая головой, лорд Пальмерстон.
   — Деньги, — пояснил Джаред. — Ей всегда мало!
   — Вы сказали, у вас есть план, мистер Брамвелл.
   — Мы будем снабжать леди Абботт информацией. Сначала вполне достоверной, однако не имеющей большого значения, а потом дадим ей заведомо ложные сведения. Это поможет выявить нужного нам человека и арестовать его.
   Лорд Пальмерстон кивнул и спросил:
   — Джаред, надеюсь, ты понимаешь, что передавать ей ложную информацию придется тебе.
   — О нет! — воскликнул Джаред. — Я не желаю ничего иметь с этой шлюхой!
   — Джаред, ты должен! Для чего тебя сюда послали? Ты просто обязан помочь нам остановить Бонапарта. Медисон понял, что французы обманом вовлекли его в участие в блокаде Англии, но понял это слишком поздно. И теперь хочет, чтобы именно ты выполнил его поручение.
   — Передо мной была поставлена совершенно определенная задача — поехать в Санкт-Петербург и убедить царя Александра, что в его интересах взять сторону Англии и Америки, а не Франции. Про то, что я должен переспать с Джиллиан Абботт, и речи не было.
   Если таковое произойдет, об этом станет известно всему Лондону, и моей жене в первую очередь. Уж Джиллиан об этом позаботится!
   Миранда слишком горда. Она и так уже знает про нашу связь. Она спустит с меня шкуру, если я опять… — Миранда яростно закивала, сидя в своем укрытии. — Кроме всего прочего… я люблю Миранду.
   — Вот уж не думал, что она держит тебя под каблуком, — усмехнулся лорд Пальмерстон.
   — Тебе не удастся задеть мою гордость. Генри. Моя жена слишком много для меня значит, — ответил Джаред. — Но почему все-таки я?
   — Потому что мы не можем вовлекать кого-либо еще. Слишком велик риск Не дай Бог, наше предприятие будет раскрыто! Хотя граф Ливерпул и занимает пост премьер-министра, истинная власть находится в руках министра иностранных дел. И Боже сохрани иметь дело с лордом Каслри — он же просто безумец! Бедный Принни, возможно, неплохо разбирается в изящных искусствах, но подобрать хорошее правительство он совершенно неспособен.
   — Другими словами, мы действуем неофициально…
   — Именно!
   — И если мы попадемся, правительство просто-напросто откажется от нас…
   — Верно!
   В комнате воцарилось молчание. Слышно было, как потрескивают дрова в камине.
   — Генри, либо я круглый дурак, либо слишком большой патриот…
   — Значит, ты согласен?
   — Вынужден согласиться, — вздохнул Джаред. — Пожалуй, ты прав, я не смогу уехать в Россию до тех пор, пока шпион не будет пойман. Брамвелл, налейте-ка нам еще.
   — Только не мне, — наотрез отказался лорд Пальмерстон. — Я еще должен показаться в нескольких местах, чтобы иметь алиби.
   — Тогда я провожу тебя, — сказал Джаред, поднимаясь.
   — Не стоит, будет лучше, если меня проводит Брамвелл. Я не хочу, чтобы меня кто-нибудь узнал. — Лорд Пальмерстон и Джаред обменялись рукопожатиями.
   — До свидания. Генри.
   Когда дверь за ними закрылась, Джаред присел около огня.
   — Черт возьми! — негромко выругался он и, подняв голову, позвал:
   — Выбирайся из норки, моя дикая кошечка!
   — Как ты догадался, что я здесь? — воскликнула она, спеша оказаться рядом с ним.
   — У меня тренированный слух. А почему ты не вышла? Ты подслушала очень щекотливый разговор.
   — Предстать перед твоими гостями в таком виде… — Подхватив подол ночной рубашки, она закружилась перед ним.
   Прозрачный шелк одеяния и вправду ничего не скрывал, Джаред мог видеть ее упругие бедра, округлые ягодицы, крепкие аппетитные груди Он рассмеялся.
   — Причина вполне убедительная, объяснение принимается. Но теперь у нас появилась проблема. Ты сможешь держать все в секрете? Все, что ты слышала, не должно выйти за стены этого дома.
   Он говорил, как никогда, серьезно.
   — Разве я похожа на сплетницу? — удивилась она.
   — Нет, моя милая, совсем не похожа. Но не обижайся. Ты слышала вещи, знать которые тебе не полагается.
   — Ты шпион? — прямо спросила она.
   — Нет, и никогда им не был. Все мои тайные задания направлены на сохранение мира. Я всегда был и останусь американцем.
   Наполеон жаждет сейчас одного — разрушить хорошие отношения между Англией и Америкой, чтобы эти государства не могли помешать его планам захвата Европы. Он-то и есть настоящий враг, но политики почему-то не желают этого замечать.
   — Лорд Пальмерстон сказал, что сам президент поручил тебе это задание.
   — Ну… не напрямую. Я никогда лично не встречался с президентом Медисоном. Мы общаемся только через посредника. Придется поехать в Россию и попытаться убедить царя, что в его интересах взять сторону американцев и англичан.
   — А какое отношение ко всему этому имеет твоя приятельница, леди Абботт?
   Джаред предпочел не реагировать на язвительный тон вопроса.
   — Она работает на французскую разведку. Нам необходимо знать, через кого она передает информацию, и вывести его из игры.
   До тех пор мы не можем быть уверены, что моя секретная миссия не будет раскрыта. Наполеон не должен узнать, зачем я еду в Россию.
   — И ты должен будешь с ней переспать?
   — Возможно. — Он не видел другого выхода, как сказать ей об этом прямо.
   — Ненавижу ее! — выкрикнула Миранда.
   Джаред поднялся и обнял свою жену.
   — Милая, милая моя Миранда, — мягко проговорил он. — Если бы ты знала, как я этого не хочу! Как можно наслаждаться обществом вульгарной женщины, когда у меня есть ты — само совершенство?
   Миранда вздохнула. Она знала, что Джаред — человек слова и обязательно сделает то, что должен. Высвободившись из его объятий, она пошла было к выходу, но затем повернулась к нему и спросила:
   — Могу я тебе чем-нибудь помочь?
   — О моя кошечка! Я начинаю думать, что до сих пор не понимал, какое ты у меня сокровище!
   — Я люблю тебя! — сказала Миранда.
   — Я люблю тебя! — услышала она в ответ.
   — Тогда скажи мне, как я могу тебе помочь? — повторила она вопрос.
   — Не рассказывать никому о том, что слышала, держать ушки на макушке — вдруг услышишь что-нибудь интересное.
   — Очень хорошо! Думаю, что с этим я справлюсь. Ну а теперь пойдем в постель.
   Когда они уже лежали в объятиях друг друга, пылая страстью словно в огне, Миранда, оттолкнув Джареда, заставила его лечь на спину.
   — Почему мужчины всегда должны одерживать над нами верх?
   Ну почему? — воскликнула она, опускаясь на него. Он застонал и поднял руки, лаская ее грудь. А она наслаждалась своей властью над ним. Внезапно, словно почувствовав, что его мужская гордость задета, он перевернулся вместе с ней, крепко сжав ее ягодицы. Она попыталась вырваться, но он ей не позволил и держал ее до тех пор, пока волна наивысшего наслаждения не захлестнула их обоих.
   — Помни меня, когда тебе придется заниматься любовью с этой… шлюхой.
   — Да разве можно тебя забыть, моя дикая кошечка? — прошептал он, и ее радостный смех еще долго не давал ему уснуть.
   Он не мог выбросить ее слова из головы и тогда, когда через несколько дней после той ночи они отправились на бал, который давала леди Джерси. Поздоровавшись с хозяйкой, они направились в необычайно оживленный бело-золотой бальный зал. Всего лишь чуть-чуть меньше того, что в Элмаке, он с легкостью вмещал множество гостей. На высоких, от пола до потолка, окнах висели белые в золотисто-желтую полоску атласные драпировки. А между окнами красовались деревья, усыпанные белыми и желтыми цветами. Восемь хрустальных люстр освещали танцующих. Оркестр расположился на помосте в окружении пальм в высоких кадках. У стен стояли позолоченные стулья с розовой атласной обивкой, предназначенные специально для тех, кто слишком устанет от танцев.
   Первый, кто встретил их, был Георг Бриан Браммел, более известный как Красавчик Браммел. Он немедленно подхватил Миранду, любезно взяв на себя труд ввести ее в высший лондонский свет. Это был высокий элегантный мужчина с тщательно причесанными рыжеватыми волосами и пронзительно-голубыми, очень живыми глазами. Если у человека, смотрящего на него, и создавалось впечатление, что тот смеется над ним, то только потому, что природа наградила его причудливо изогнутыми губами. Именно благодаря ему в моду вошли строгие черные вечерние костюмы для мужчин.
   — Леди Данхем, я слышал, что Америку считают родиной богов, но теперь я точно знаю, что это так, ибо вижу перед собой истинную богиню. Преклоняю колена перед вами, о божественная!
   — Ни в коем случае, мистер Браммел! Я не хочу, чтобы вы испортили свой великолепный костюм, — возразила Миранда.
   — Бог мой, вы столь же умны, сколь и красивы! Я чувствую, что уже влюблен. Пойдемте, богиня, я непременно хочу познакомить вас со всеми своими друзьями, как хорошими, так и плохими. Вы ведь не против, милорд? Нет, конечно же, вы не имеете ничего против. — И он умчался с Мирандой, оставив Джареда одного, правда, ненадолго.
   — Так, так, так, — Джаред услышал знакомый, чуть хрипловатый голос. — Похоже, благодаря Красавчику твоя жена будет иметь бешеный успех.
   Джаред заставил себя растянуть губы в приветственной улыбке и повернулся к Джиллиан Абботт. На ней было совершенно прозрачное черное шелковое платье. Холодный синий огонь бриллиантового колье, вспыхивающего от каждого ее движения, отвлекал взгляд от ее вызывающе откровенного наряда.
   — Джиллиан, ты совсем ничего не оставляешь воображению!
   — Зато мне удалось привлечь твое внимание, не так ли, Джаред? — парировала она.
   — Дорогая моя, я ни за что не поверю, что ты надела это платье для меня одного.
   — Но это так! — запротестовала она. — Я даже не собиралась приходить сюда, пока не узнала, что ты в числе приглашенных. Ты уже, думаю, пресытился этим целомудренным ребенком, на котором женился. Теперь, узнав, что тебя вынудили к этому браку, я даже готова простить твою неучтивость. — Она потянулась вперед и крепко сжала его руку.
   Он заглянул в вырез ее платья так, как, предполагалось, он и должен был бы посмотреть. А в голове вертелась одна мысль: до чего же она скучна и примитивна.
   — Скажи, ты ведь уже пресытился ею? — повторила Джиллиан.
   — Возможно, Джиллиан, возможно, — пробормотал он невнятно, скользнув рукой по ее спине и обняв за талию.
   — Я так и думала! — Взгляд Джиллиан, брошенный на Джареда из-под густо накрашенных ресниц, был полон торжества. — Пойдем же скорее в сад.
   — Всему свое время, Джиллиан. Мы должны хоть немного потанцевать.
   Миранда, затаив дыхание, следила за ними.
   — Ну-ну, моя богиня, — мягко побранил ее Браммел, — любить только мужа сейчас не модно. Браки совершаются отнюдь не на небесах!
   — К черту такую моду! — раздраженно воскликнула Миранда.
   Но, вспомнив, что она должна помогать Джареду, принужденно рассмеялась:
   — Конечно, пусть развлекается. Я знаю, что только я одна отвечаю его вкусу.
   — Да у вас еще и острый язычок, моя богиня, — рассмеялся вместе с ней Браммел. — Взгляните, а вот и Байрон! Хотите познакомиться с ним?
   — Не очень. Его стихи утомляют меня, — ответила она.
   — Милая девочка, у вас есть вкус!
   Джаред и Джиллиан покинули залитый ярким светом бальный зал и вышли в сад. Ночь была теплой и звездной. Леди Абботт утащила Джареда в уединенную беседку. Они еще не успели зайти внутрь, как она уже прилипла к нему, требуя поцелуя.
   Первым его побуждением было оттолкнуть ее. Но, вспомнив о долге, постарался выбросить из головы мысли о Миранде и поцеловал Джиллиан именно так, как она того хотела, — грубо, чуть ли не жестоко. Именно это всегда возбуждало ее. Часто и тяжело дыша, она высвободилась из его рук и вмиг стянула с себя платье. Он мог видеть ее светящееся в лунном свете тело: полную грудь, тонкую талию, широкие бедра. Протянув к ней руки, он снова обнял ее, лаская ее грудь, дразня соски, заставляя ее вскрикивать.
   — А ты горячая штучка, Джиллиан, — шепнул он ей.
   — Конечно, иначе меня бы не было здесь с тобой.
   — Со сколькими переспала с тех пор, как мы в последний раз были вместе?
   — Ни один джентльмен не позволил бы себе задать леди такой вопрос, — надув губки, недовольно проговорила она.
   — Я не джентльмен, забыла? Я янки. Да и ты совсем не леди. — Он впился в ее губы. Она искала его язык, а когда нашла, стала сосать его как безумная, тяжело дыша и вздрагивая. Он повалил ее на скамейку и мгновенно довел до экстаза, замарав руку, вернее — два пальца.
   Политика — как потаскуха, подумал он. Почему-то, не замарав себя, не добьешься того, чего хочешь.
   — О Боже! — простонала она. — Я обожаю, тебя, Джаред.
   Он рассмеялся.
   — Ты обожаешь каждого, кто погоняет тебя и в хвост и в гриву! Надень платье, Джиллиан. Нас могут увидеть.
   — Ты совсем не думал об этом минуту назад, — усмехнулась она.
   — Нет, не думал, — сказал он. — По правде говоря, я думал о том, что услышал сегодня.