Софья Прокофьева. Приключения желтого чемоданчика (сборник)

   Смелое лицо летчика потемнело. Наверное, когда его самолет шел в сплошных грозовых тучах, у него было такое лицо.
   – Спасибо вам, Анна Петровна, но здесь конфетами не поможешь, – тихо сказал летчик, и его смелые губы дрогнули. – Тома перестала улыбаться с тех пор, как заболела ее мама. Вы знаете, ее мама две недели была тяжело больна. Сейчас она здорова. Но Тома с тех пор никак не может улыбнуться. Она разучилась. Я обратился к самому лучшему Детскому Доктору в нашем районе… Может быть, он заставит ее улыбнуться…
   – Ничего, не отчаивайся, голубчик! – закричала Анна Петровна. – В ее-то возрасте!.. Это вот если в моем возрасте разучиться улыбаться! Ну, выпей-ка чаю! Я его сейчас подогрею.
   И она так сильно толкнула летчика на диван, что все пружины квакнули, как лягушки.
   – К сожалению, я должен идти, – сказал летчик, поднимаясь и потирая ушибленный локоть. – У меня сегодня полет, а я еще до полета хотел зайти к своему старому приятелю. Он работает в цирке укротителем. Там у них, знаете, разные дрессированные медведи, собачки, клоуны. Может быть, они рассмешат мою грустную девочку… И спасибо вам за конфеты…
   Едва только за смелым летчиком закрылась дверь, Анна Петровна бегом бросилась к окну.
   Управдом по-прежнему сидел во дворе на скамейке, по-прежнему смотрел на клумбу и по-прежнему о чем-то думал.
   – Эй, голубчик! – так громко крикнула Анна Петровна, что воробьи с писком посыпались во двор. – Что за безобразие? А ну-ка сейчас же полезай на крышу!
   Управдом поднял красное лицо и ухмыльнулся:
   – Некогда мне тут по разным крышам лазить. У вас течет – вы и полезайте!
   – Ах так?! Ну хорошо, голубчик!.. – закричала Анна Петровна. Она еще больше высунулась из окна и обняла обеими руками голубую водосточную трубу, как будто это была ее самая лучшая подруга. Мелькнули в воздухе ее домашние тапочки с белым мехом.
   Через минуту она с гордым видом стояла на пожарной лестнице.
   Она посмотрела вниз и увидела задранное кверху лицо управдома. Оно было похоже на белое блюдечко, на котором лежала довольно большая груша. Управдом так побледнел, что даже шея у него стала совершенно белой.

Глава 4
На пожарной лестнице

   Детский Доктор бежал по улице и тащил за собой дрожащего Петьку. Вернее, Петька летел по воздуху и только изредка отталкивался от земли носками своих ботинок.
   Детский Доктор влетел в большую толпу, которая стояла прямо посреди улицы. Он чуть не сбил с ног высокую тетю в ярко-красной шляпе и какого-то рыжего мальчишку. Рыжий мальчишка стоял, задрав голову кверху, и держал не поймешь что на веревочке. Это было что-то серое и настолько мохнатое, что не было видно ни глаз, ни ушей.
   «Гав-гав-гав!» – не переставая лаяло это серое и мохнатое.
   Значит, скорее всего, это была собака.
   А рыжий мальчишка не переставая говорил.
   – А она ка-ак из окна высунется, – говорил рыжий мальчишка, – ка-ак закричит, ка-ак за трубу уцепится, вот так руками ее обхватит!..
   С этими словами рыжий мальчишка крепко обхватил руками ногу какого-то высокого дяди.
   – До чего довели пожилую женщину! До пожарной лестницы! – закричала высокая тетя в ярко-красной шляпе.
   – Такая тихая старушка! Кошке на хвост наступит – извинится!
   – Да уж, мухи не обидит!
   – Какая муха? При чем тут муха? Муху-то не жалко обидеть! А вот человека обидели!
   – Ай! Упадет! Упадет!
   – Кто? Кто?
   – Чуткости, чуткости не хватает! Если бы побольше чуткости, не полезла бы она на пожарную лестницу!
   – Кто? Кто?
   – Да Ведеркина из сороковой квартиры!
   – Ведеркина?! – закричал Детский Доктор, хватая каких-то людей за локти.
   Он поднял голову и застонал от ужаса.
   На пожарной лестнице, почти под самой крышей, стояла маленькая старушка. Белые волосы выбились из-под платка с розовыми цветочками. Голубые глаза горели. А сатиновый передник развевался по ветру, как пиратский флаг.
   Немного ниже ее, на пожарной лестнице, стоял человек с бледным лицом и протягивал к ней то одну, то другую руку.
   Еще немного пониже стоял дворник в белом переднике.
   А еще пониже стоял монтер с большим мотком проволоки через плечо.
   – Слезьте, Анна Петровна, слезьте! – умоляюще кричал человек с бледным лицом. – Я вам слово даю: сейчас же сам полезу! Да держитесь вы крепче!
   – Я-то держусь, а вот ты слово свое не держишь! – спокойно сказала старушка и погрозила ему пальцем.
   – Ай!.. – закричал человек с белым лицом.
   – Ох!.. – простонал дворник, который стоял на несколько ступенек ниже.
   А монтер, стоявший еще ниже, задрожал так сильно, как будто через него все время проходил электрический ток.
   «Голубые глаза… – подумал Детский Доктор. – Конечно, это его бабушка…»
   Петька обнял Детского Доктора обеими руками, постарался засунуть голову ему под халат.
   – А она ка-ак за трубу схватится, ка-ак по лестнице полезет, а они ка-ак закричат!.. – ни на минуту не замолкал рыжий мальчишка. – А сама руками вот так перебирает, а ногами вот так переступает…
   «Гав-гав-гав!» – лаяла безухая и безглазая собака.
   Наверное, она тоже была болтунья, только она говорила на собачьем языке.
   – Анна Петровна, слезайте! – закричал Детский Доктор. – Произошло недоразумение!.. Вы съели конфету… и при ее помощи…
   – Карету?! – наклоняясь, закричала Анна Петровна. – «Скорой помощи»?! Молод ты еще, голубчик, так со мной разговаривать!
   – Да нет! – Детский Доктор в отчаянии сложил ладони стаканчиком, прижал их ко рту и закричал изо всех сил: – Произошла ошибка!
   – А я и не шибко! – с достоинством отвечала Анна Петровна. – Лезу себе не спеша на крышу, и все…
   – У меня чемоданчик вашего внука! – уже в полном отчаянии крикнул Детский Доктор и поднял над головой желтый чемоданчик. Он поднял его с таким видом, как будто это был не чемоданчик, а спасательный круг.
   – Валечкин чемоданчик! Как же это он у тебя очутился? – ахнула Анна Петровна и, быстро перебирая руками и ногами, стала спускаться вниз.
   – Осторожнее! – закричала толпа.
   – Ой! Она сейчас прямо на нас упадет! – прошептал Петька и согнулся, закрыв голову руками.
   Но Анна Петровна, ловко ухватившись за трубу, уже нырнула в окно своей комнаты.
   Детский Доктор побежал к подъезду. Петька бросился за ним.
   На лестнице Петька отстал от Детского Доктора. Детский Доктор, как мальчишка, прыгал через две ступеньки. А Петька, как старый старичок, еле тащился вверх по лестнице, дрожащей рукой цепляясь за перила.
   Когда Петька наконец вошел в комнату Анны Петровны, Детский Доктор уже сидел на стуле и со счастливой улыбкой вытирал со лба крупные капли пота.
   А перед ним на столе стояли рядышком два одинаковых желтых чемоданчика.
   – Дорогая Анна Петровна! Вот теперь, когда я вам все объяснил, вы понимаете, почему я так разволновался… – с облегчением говорил Детский Доктор и никак не мог перестать улыбаться. – Значит, вы никогда не лазили по пожарным лестницам? Прежде вы за собой этого не замечали? Так сколько конфет вы съели?
   – Три штуки, голубчик! – немного смущенно сказала Анна Петровна. – Так ведь я думала, что это Валечкины… А то бы я…
   – Ничего, ничего. Их должно остаться еще больше десятка, – успокоил ее Детский Доктор.
   Он открыл свой желтый чемоданчик, заглянул туда, а потом с удивлением посмотрел по сторонам.
   – А где же они? Вы их, наверное, положили в какое-нибудь другое место?
   Но тут с Анной Петровной случилось что-то странное. Она быстро заморгала своими голубыми глазами и закрыла лицо передником.
   – Ой! – прошептала она.
   Детский Доктор, глядя на нее, побледнел и привстал со стула.
   Петька всхлипнул и спрятался за шкаф.
   – Нет больше этих конфет, голубчик! – тихо сказала Анна Петровна. – Отдала я их!
   – Кому?!
   – Да нашему соседу… Летчику…
   – Летчику?..
   – Ну да… Испытатель он… Какие-то самолеты испытывает, что ли, – еще тише прошептала Анна Петровна из-под сатинового передника.
   – О-о-о… – простонал Детский Доктор и сел на пол рядом со стулом. – Какой ужас! Если он съест хоть одну конфетку… Ведь все летчики такие смелые. Они даже слишком смелые. Их, наоборот, учат осторожности… О-о-о…
   Анна Петровна опустила передник и шагнула к Детскому Доктору.
   – Так что же ты на пол уселся, голубчик? – закричала она. – Потом посидишь на полу, если хочешь. А сейчас бежать надо, бежать! Где-то тут с тобой мальчишка был? В глазах что-то вроде мальчишки мелькнуло. Где он, мальчишка?
   Она схватила Петьку за вихор и мгновенно вытащила его из-за шкафа, как вытаскивают морковку из грядки. Петька громко и жалобно заревел.
   – Пойдешь во двор! – закричала Анна Петровна и вытерла его мокрый нос своим сатиновым передником. – Там найдешь такую грустную девочку Тому. Она где-нибудь там гуляет. Ты ее сразу узнаешь. Все девчонки хохочут, а она даже не улыбнется. Найдешь ее и спросишь, где ее папа… А мы тут пока…
   – Я один не пойду!
   – Вот еще!
   – Я боюсь!
   – Вот еще! – закричала Анна Петровна и вытолкнула его на лестницу.

Глава 5
Грустная девчонка

   Петька вышел во двор. Двор был чужой и страшный.
   Около забора была навалена большая куча кирпичей и лежали толстые трубы. В такую трубу мог свободно залезть довольно большой зверь, а уж за кирпичами вообще мог спрятаться целый тигр или полслона.
   «Мама, мамочка! – с тоской подумал Петька. – И зачем я только ушел из дому! Сидел бы дома под столом или лежал под кроватью… как бы хорошо было…»
   Около сарая стояла группа мальчишек и девчонок. Они окружили рыжего мальчишку.
   – А он ка-ак схватит чемоданчик! – быстро говорил рыжий мальчишка. – А она ка-ак закричит! А он ка-ак побежит! А она ка-ак в окно полезет! А я ка-ак…
   «Гав-гав-гав!» – без передышки лаяла его безухая и безглазая собака.
   Петька по очереди посмотрел на всех девчонок. Девчонки были розовые и веселые. Три девчонки улыбались, две смеялись, а одна девчонка, откинувшись назад, громко хохотала, и были видны ее белые зубы.
   «Нет, здесь нет грустной девочки! – подумал Петька. – Может, она там, за сараем? Только как бы мимо этих мальчишек пройти…»
   Петька, стараясь не смотреть на мальчишек, боком полез за сарайчик.
   – Эй, ты! – сказал Петьке высокий противный мальчишка и ткнул в него пальцем.
   На голове у противного мальчишки была маленькая панама. Наверное, он отнял эту панаму у какого-нибудь малыша.
   Петька с тоской посмотрел на противного мальчишку и попробовал поскорее пройти мимо него. Но мальчишка ухмыльнулся и выставил вперед свою длинную ногу.
   Петька споткнулся и кувырком полетел на землю.
   – Ха-ха-ха! – противно захохотал мальчишка. Петька стукнулся об землю коленками, локтями, животом, подбородком и немного носом. Но он даже не посмел зареветь. Ему казалось, что противный мальчишка сейчас бросится на него и разорвет его на кусочки.
   Петька, дрожа всем телом, быстро уполз за сарайчик.
   Здесь, в тени, росла трава и даже торчало два круглых одуванчика. Петька почувствовал животом, что земля здесь гораздо холоднее.
   Он немножко успокоился и посмотрел вокруг. И тут он увидел грустную девочку. Он вообще никогда не видал таких девочек. Он даже не знал, что такие девочки вообще бывают на свете.
   Она сидела на бревне, поджав под себя худые загорелые ноги, и прутиком рисовала на земле домики. Это были очень грустные домики. Окна у них были закрыты, а из труб не шел дым. Около домиков не было ни заборов, ни деревьев с круглыми яблоками.
   Петька уставился на ее грустное лицо.
   А какие ресницы были у грустной девочки! Пожалуй, даже слишком длинные. Петька, например, ни за что на свете не хотел бы иметь такие ресницы. Когда она посмотрела вниз на какую-то букашку, ресницы до половины закрыли ее щеки.
   У Петьки, наверное, был очень глупый вид. Он лежал на животе, и круглый одуванчик покачивался около его носа. Но грустная девочка посмотрела на него и не улыбнулась.
   – Эй, ты! Тебя зовут Тома? Да? – хрипло спросил Петька.
   – Тома! – грустно и серьезно сказала девочка. – А чего ты тут ползаешь?
   – Это я… так, – шепотом сказал Петька и оглянулся на сарайчик. – А где твой папа?
   – А зачем тебе мой папа? – грустно и удивленно спросила Тома.
   – Понимаешь, у него такие конфеты… – быстро зашептал Петька, подползая к ней поближе. – А они не простые… Если он их съест – беда… Он ведь летчик… а они…
   – Беда? С папой беда? – Тома вскочила на ноги. Ее глаза так широко открылись, что на лице почти не осталось места для рта и носа.
   – Ты куда? Я здесь один не останусь! – закричал Петька.
   Петька тоже вскочил на ноги и схватил Тому за руку. Рука у Томы была очень худенькой, ненамного толще, чем лыжная палка. Тома посмотрела на Петьку огромными испуганными глазами. Она смотрела на Петьку, но казалось, что она его не видит.
   – Бежим за мной! Там Детский Доктор… Ну, скорее же!.. Я тебе все объясню…
   Петька и Тома бегом бросились через двор.
   Мальчишки и девчонки, стоявшие около сарая, вытаращили на них глаза и замерли с открытыми ртами. И только рыжий мальчишка продолжал что-то быстро говорить. И его безухая и безглазая собака тоже не переставая что-то говорила на своем собачьем языке.
   Петька и Тома вбежали в квартиру.
   Дверь в квартиру была открыта, но там никого не было. Ни Анны Петровны, ни Детского Доктора. Только на столе рядышком стояли два желтых чемоданчика.
   Тома заморгала глазами. На Петьку повеяло ветерком. Как будто мимо него пролетела птица.
   – А где же все? Что ж теперь делать? – отчаянным голосом сказала Тома. – Надо искать папу! Надо ехать на аэродром!
   Петька изо всех сил вытянул шею и осторожно заглянул в желтый чемоданчик Детского Доктора.
   – Ой, там еще бутылка какая-то!.. А вдруг в ней тоже что-нибудь опасное? И там еще что-то… Нельзя его здесь оставлять.
   – Бери чемоданчик, и бежим! – закричала Тома.

Глава 6
Петька решает больше никогда не реветь

   Петька и Тома выбежали на улицу.
   В руках у Петьки был желтый чемоданчик Детского Доктора. В нем что-то булькало и перекатывалось с боку на бок.
   Улица оглушила и ослепила Петьку.
   Машины крутили колесами, фыркали и обдували его горячим воздухом. Солнце сверкало в их стеклах, как будто в каждой машине сидели десять мальчишек с зеркальцами в руках и пускали зайчики.
   Петька на секунду зажмурился, и сейчас же ему на ногу наехало какое-то колесо.
   – Ой! – закричал Петька.
   Он открыл глаза и увидел детскую голубую коляску.
   – Ну что же ты стоишь, мальчик? – сердито сказала толстая тетя, толкая его коляской.
   Петька шагнул в сторону и налетел на какого-то дядю с портфелем.
   – Куда же ты идешь, мальчик? – закричал дядя и ткнул его в бок портфелем.
   Петька шарахнулся от него и налетел на какую-то старушку без портфеля, но зато с большой сумкой в руках.
   – Куда же ты бежишь, мальчик? – закричала старушка.
   Петька с беспомощным видом закружился на месте.
   – Иди сюда, я тут! – услышал он Томин голос.
   Тома стояла под большой круглой липой.
   Ее лицо в зеленой тени казалось совсем бледным, а глаза были очень темными и мрачными.
   Петька шагнул к ней, но в это время позади него послышался ужасный рев. Конечно, так мог реветь только огромный, страшный зверь!
   Петька, еле дыша от страха, оглянулся и увидел крошечного малыша.
   Малыш стоял около дверей булочной и отчаянно ревел.
   Никогда в жизни Петька не видал таких некрасивых малышей. Глаз у него почти не было, а рот был огромный, как дыра в водосточной трубе. Наверное, мама, когда кормила его супом, совала ему в рот большую разливательную ложку.
   Слезы двумя ручьями текли по щекам малыша, огибая огромный рот.
   – Бою-у-сь!.. – орал малыш. – Мама-а!
   Тома присела около малыша на корточки.
   – Ну не плачь! Ну не плачь! Ну чего ты боишься! – сказала Тома и погладила малыша по желтой челке.
   – Боюсь!.. – еще громче заорал малыш.
   – Ну чего ты боишься, глупенький? Ты же не в лесу! Вон дяди и тети идут и смеются. Говорят: «Ай как стыдно!»
   – Боюсь!.. – кричал малыш, еще шире открывая рот и поливая Томины руки слезами.
   – Что же делать? – Тома в отчаянии снизу вверх посмотрела на Петьку. – Не могу же я с ним остаться!.. Ой, а вон наш троллейбус…
   Дверь булочной хлопнула. Из булочной быстро вышла тетя с очень желтой челкой и очень голубыми глазами. В руках она держала два батона и булку.
   – Мама! – сказал малыш и закрыл рот.
   И тут Петька увидел, что это очень хорошенький малыш. Глаза у него были большие и очень голубые, а рот такой маленький, что туда с трудом влезла бы чайная ложка.
   – Наш троллейбус! Ну садись же! – закричала Тома.
   Она ухватила Петьку за руку своей маленькой рукой, еще мокрой от слез малыша. Петька, довольно громко стуча зубами, полез в троллейбус.
   Петька никогда один не ездил в троллейбусах. Когда он был маленьким, он всегда ездил с мамой. А когда он вырос, все равно ездил с мамой, потому что боялся ездить один.
   Он, дрожа всем телом, прислонился боком к какой-то строгой тете. У тети были строгие очки, строгие глаза под очками и строгий нос, похожий на птичий клюв.
   Строгая тетя оттолкнула его от себя.
   – Что с ребенком? – сказала она строгим голосом. – Он весь трясется… и потом в нем что-то стучит!
   Петька быстро зажал рот рукою. Это стучали его зубы.
   Его бедные зубы, которые болели после каждой ириски или пирожного. Но Петька все равно ни за что не соглашался пойти к зубному врачу. Он так боялся бормашины, как будто она была хищным зверем и вместе с тиграми бегала по джунглям.
   Строгая тетя наклонилась к Петьке и крепко ухватила его за плечо.
   Петьке показалось, что она сейчас клюнет его своим строгим носом…
   – Я бо… – прошептал Петька.
   – Болен? Ребенок болен! – ахнула строгая тетя. – Больной ребенок едет в троллейбусе! Его надо немедленно отправить в больницу!
   – Я не болен, я бо…
   – Что «бо»?! – закричала строгая тетя.
   – Я бо-юсь!
   – Ребенок боится ехать в больницу! – снова закричала строгая тетя и еще крепче ухватила Петьку за плечо. – Надо скорее вызвать «скорую помощь»! Ему совсем плохо! Как он дрожит! Остановите троллейбус!
   Петька покачнулся и закрыл глаза.
   Он чувствовал сквозь рубашку твердые пальцы строгой тети. Как будто у нее была не обычная, человеческая рука, а железная.
   Тома пролезла между строгой тетей и Петькой.
   Она подняла голову и посмотрела на строгую тетю.
   – Он не болен, – сказала Тома своим тихим и серьезным голосом. – Он боится… боится опоздать. Мы очень торопимся. Правда?
   У Петьки с трудом хватило силы кивнуть головой.
   Строгая тетя с сожалением выпустила Петькино плечо. Видимо, она все-таки считала, что на всякий случай лучше остановить троллейбус и отправить в больницу этого дрожащего мальчика.
   А Петька поскорее пробрался на свободное место, подальше от строгой тети и поближе к окошку.
   Тома села рядом с ним.
   И вдруг прямо в десяти шагах от себя за стеклом троллейбуса Петька увидел свой дом.
   Розовый дом плавно уплывал назад.
   А вместе с домом уплывал и голубой забор, и скамейка, и дворник в белом фартуке, и соседка тетя Катя.
   Тетя Катя стояла рядом с дворником, и они улыбались друг другу. Петька вскочил на ноги.
   – Ты куда? – удивленно спросила Тома.
   – Я уже приехал… Все… Это мой дом…
   – А разве ты… не со мной?
   Петька посмотрел на Тому. Ее глаза были такими большими, что Петьке захотелось, чтобы они были хоть немножко поменьше. И не такие грустные. Бледные губы Томы дрогнули.
   – Я с тобой, – буркнул Петька и снова сел на скамейку рядом с Томой.
   С тоской посмотрел он на угол розового дома, на свой балкон, где мама повесила сушиться на веревке его трусы и старую ковбойку.
   Троллейбус завернул за угол и быстро поехал по длинной улице, увозя Петьку все дальше и дальше.
   Тома прижалась к окну лбом. Она тихонько стучала по стеклу кулаком и нетерпеливо шептала: «Ну скорее, скорее!» А Петька низко-низко опустил голову.
   Что-то теплое и мокрое побежало у него по щекам.
   Кап!.. – на светло-серых брюках появилось темно-серое круглое пятно.
   И тут Петька почему-то вспомнил малыша, который стоял и плакал около булочной. Петька вспомнил его огромный рот и слезы, бегущие по щекам.
   Петька сжал кулаки.
   «Не зареву! Ни за что не зареву! Неужели у меня тоже такой вид, когда я реву? – подумал он и покосился на Тому. – Нет, больше никогда в жизни не буду реветь!»

Глава 7
Очень высокий и очень длинный забор

   Петька и Тома бежали вдоль длинного забора. Петька старался бежать как можно ближе к Томе и даже несколько раз задел ее желтым чемоданчиком по ноге.
   – А мой папа любит сладкое! – несчастным голосом прошептала Тома. – Он недавно с чаем целую банку варенья съел.
   Ее ноги в коричневых тапочках замелькали еще быстрее.
   – А ты знаешь, где аэродром-то? – на бегу крикнул Петька. – А может, мы не туда бежим?
   – Ну да, не знаю! Он здесь, за этим забором. Там уже летное поле. Надо только до конца забора добежать.
   – Да… а он вон какой длинный… Это пока мы добежим…
   – Ой, правда! – Тома так резко остановилась, что Петька налетел на нее и ухватился за ее руку. – Давай через него перелезем!
   – Да мы не пере…
   – Ну как-нибудь!
   Петька посмотрел на забор. Пока он бежал вдоль этого забора, забор казался ему очень длинным, но совсем не казался высоким. Но когда Петька решил через него перелезть, ему показалось, что это самый высокий забор на свете. Он был до самого неба и даже еще немного выше.
   – Этот забор знаешь какой длинный, – сказала Тома. – А так мы гораздо скорее… Как хорошо, что ты со мной пошел! Ты мне поможешь… Что бы я без тебя делала?
   Тут Петька снова посмотрел на забор. И забор сразу показался ему намного ниже. Петька поставил желтый чемоданчик на землю, подпрыгнул и уцепился руками за верхнюю перекладину.
   Петька никогда не лазил через заборы. Он никогда даже близко не подходил к заборам. Он всегда думал: «Зачем подходить к забору, когда еще неизвестно, что там за забором».
   Ноги у него болтались в воздухе. Наконец ему удалось перекинуть одну ногу через верхнюю перекладину.
   Петька сел верхом на забор. Сверху он увидел тонкий пробор на Томиной голове и узкие плечи.
   – Давай руку, – сказал Петька, но не удержался на перекладине и, как мешок, свалился на землю по другую сторону забора.
   Он сел, потирая ушибленный бок и локоть.
   – Отдай! Не трогай! Это не твой! Ай! – вдруг жалобно закричала Тома.
   Голос у нее был такой, как будто она вдруг очень сильно заболела.
   – Ха-ха-ха! – захохотал кто-то отвратительным смехом.
   Петька вскочил на забор. Он даже сам не понял, как это у него получилось.
   Тома стояла и тянула к себе желтый чемоданчик. А рядом с ней стоял противный мальчишка в маленькой белой панаме и тоже тянул к себе желтый чемоданчик. И при этом он громко хохотал, показывая ярко-желтые, нечищеные зубы.
   – Это мой чемодан! – закричал Петька.
   – Ты еще откуда взялся? – захохотал мальчишка. – Твой чемодан? А что в этом чемоданчике?
   – В нем?.. В нем?.. – растерялся Петька. – А в нем бутылка…
   Противный мальчишка рванул чемоданчик, и Тома села прямо в лопухи, которые росли около забора.
   – А что в бутылке?
   – Я… Я не знаю…
   – Значит, не знаешь? – захохотал мальчишка. – Так я и знал. Значит, чемоданчик твой, бутылка твоя, а что в бутылке – не знаешь!
   – Там… там…
   – А что еще в чемоданчике?
   – Не знаю…
   – «Не знаю, не знаю»! – передразнил его мальчишка. – А я знаю! Откуда это у тебя будет такой чемоданчик? Ты, наверное, украл этот чемоданчик!..
   – Я не крал! – закричал Петька и свалился с забора.
   – А ну-ка, ребята, посмотрите, что в чемоданчике! – крикнул противный мальчишка.
   И тут только Петька заметил, что позади противного мальчишки стоят еще четыре мальчишки и среди них рыжий мальчишка с мохнатой собакой на веревочке.
   Рыжий мальчишка схватил чемоданчик.
   – Да это не его чемоданчик! – быстро заговорил он. – Это того дяденьки чемоданчик! Он его ка-ак поднимет!.. А та тетенька ка-ак закричит!..
   «Гав-гав-гав!» – залаяла безухая и безглазая собака. Наверное, она тоже рассказывала про дяденьку и про тетеньку, а может быть, и про что-нибудь совсем другое.
   Рыжий мальчишка открыл желтый чемоданчик.
   – Тут какая-то бутылка! – закричал он. – Я сейчас ка-ак…
   Тома громко заплакала.
   – Эх ты, балда, еще с ревой связался! Ха-ха-ха! – захохотал противный мальчишка. – Ведь она рева, рева!
   Петька посмотрел на Тому. Она сидела на земле, большие лопухи доходили до ее подбородка. Из лопухов торчала только ее голова и две руки, закрывавшие лицо.
   – Она не рева! – закричал Петька и, сжав кулаки, бросился на противного мальчишку.
   А мальчишка был высокий. А мальчишка был страшный. А мальчишка, наверное, дрался каждый день. А у мальчишки были такие большие кулаки, как будто у него было по десять пальцев на каждой руке.
   Но все равно Петька не мог стерпеть, чтобы кто-нибудь обзывал Тому ревой. Даже если бы она ревела с утра до вечера всю жизнь.
   Петька ударил противного мальчишку кулаком прямо в нос. Противный мальчишка лягнул его ногой. Тогда Петька ударил его кулаком прямо в подбородок. Противный мальчишка, как волк, лязгнул своими нечищеными зубами и свалился в лопухи.