Софья Прокофьева. Приключения желтого чемоданчика (сборник)

   Тем временем рыжий мальчишка, не переставая говорить, вытащил из бутылки пробку и поднес бутылку ко рту. Он сделал один большой глоток, потом второй и вдруг замер с открытым ртом.
   Бутылка выпала из его растопыренных пальцев.
   Белая жидкость потекла по лопуху, как по большой зеленой тарелке.
   Безухая и безглазая собака, громко лая, начала лизать эту белую жидкость и вдруг замерла, широко открыв пасть и высунув розовый язык. Оказалось, что у этой собаки все-таки был еще и язык.
   – Смотрите, тут какая-то коробочка! – закричал самый маленький мальчишка в коротких штанах и подкинул вверх белую квадратную коробочку.
   Коробочка открылась.
   Тонкая серебристая пыль окутала мальчишек.
   – Ха-ха-ха! – звонко захохотал маленький мальчишка в коротких штанах.
   – Ха-ха-ха! – захохотали другие мальчишки.
   – Ой, я не могу! Держите меня, я сейчас упаду в лопухи!
   – Какое смешное слово «лопухи»! Хи-хи-хи!
   – Ха-ха-ха!!
   Только рыжий мальчишка стоял, расставив руки, и молчал, наверное, впервые с тех пор, как родился.
   Противный мальчишка вылез из лопухов. На носу у него была большущая шишка, и поэтому нос стал какой-то двухэтажный.
   – Ха-ха-ха! – еще громче захохотали мальчишки, указывая на него пальцами.
   – Ой, ребята!
   – Ой, поглядите!
   – А нос-то какой! Ну и носище!
   Противный мальчишка закрыл панамой свой двухэтажный нос и заревел. Нос у него теперь стал такой большой, что маленькая панама оказалась на него в самый раз.
   Но Петька и Тома всего этого не видели. Они давно были по другую сторону забора и со всех ног мчались к аэродрому. В руке у Петьки был пустой желтый чемоданчик.

Глава 8
Опять очень высокий и длинный забор

   Анна Петровна и Детский Доктор бежали вдоль длинного забора. Они пыхтели, как два паровоза устаревшей конструкции.
   – Уф, Анна Петровна, – на бегу проговорил Детский Доктор, – мы совершили, уф, две непростительные ошибки. Во-первых, уф, мы должны были взять такси, а во-вторых, уф, мы не должны были заходить к этому укротителю, уф!
   – Но я думала, ох, что Томин отец у него, ох! Я же не виновата, ох, что мы никого не застали!
   – А я, уф, никого не виню, уф! – на бегу крикнул Детский Доктор.
   – Нет, я чувствую, ох, по вашему тону, ох, что вы считаете меня виноватой, ох! – на бегу ответила Анна Петровна.
   – Я ничего не считаю, уф! Главное, уф, нам скорее попасть на аэродром, уф. Неужели, уф, этот ужасный забор, уф, никогда не кончится, уф?
   – Но, ох, через него, ох, можно, ох, пе… ох, ре… ох, лезть!.. – С этими словами Анна Петровна высоко подпрыгнула и попробовала ухватиться за верхнюю перекладину. Но она тут же упала в лопухи.
   Она лежала в лопухах, тяжело дыша, и была похожа на паровоз, свалившийся под откос.
   – Анна Петровна, уф, я как врач, уф, увы, в нашем возрасте, уф… Но, может быть, здесь есть какая-нибудь калитка или дырка?
   – Не может быть, чтобы не было калитки! – закричала Анна Петровна, вылезая из лопухов. – В жизни не слыхала, чтобы был забор без калитки!
   На то он и забор, чтобы в нем калитку делать! Только где она?
   – А вот идет какой-то мальчик! Мы у него спросим!
   Действительно, им навстречу шел рыжий мальчишка. Позади него уныло тащилась безухая и безглазая собака. Ее розовый язык волочился по пыльным лопухам.
   – Ох, это такой болтун! – с досадой поморщилась Анна Петровна. – Целый час будет болтать, пока… Эй, говори немедленно, где здесь калитка?
   Но рыжий мальчишка с тоской посмотрел на нее и ничего не ответил.
   – Где, где калитка? – снова закричала Анна Петровна.
   Но рыжий мальчишка несколько раз открыл рот, как рыба, вытащенная из воды, и опять ничего не ответил.
   – Да что с тобой такое? – закричала Анна Петровна и, оттолкнув рыжего мальчишку, бросилась вперед, как паровоз, который снова поставили на рельсы.
   – Ха-ха-ха!
   – Ой, братцы! Хо-хо-хо!
   – Ой, не могу! Хи-хи-хи!
   Детский Доктор и Анна Петровна замерли, потрясенные. Они увидели трех мальчишек.
   Мальчишки лежали на земле. Они корчились от смеха, из глаз их лились крупные слезы, ослабевшими руками держались они за животы и хохотали не переставая. Самый маленький мальчишка в коротких штанах лежал на земле, задрав кверху розовые коленки. Он был похож на жука, который лежит на спине и никак не может перевернуться.
   – Где здесь калитка? – закричала Анна Петровна, останавливаясь над ним и сжимая кулаки.
   – Калитка? – в полном изнеможении простонал маленький мальчишка. – Ха-ха-ха!
   – Калитка? Ну и смешное слово! Хо-хо-хо!
   – Ха-ха-ха! Я сейчас лопну!
   – Хи-хи-хи! Калитка! Я не могу остановиться!
   – Ой, держите меня, братцы! Ха-ха-ха!
   – Да что они все, с ума посходили, что ли? – в отчаянии закричала Анна Петровна. – Да я их всех сейчас…
   – У нас нет на это времени! – крикнул Доктор, бросаясь бежать. – Нам надо торопиться! Мы и так уже…
   Детский Доктор не договорил и побежал еще быстрее.

Глава 9
На аэродроме

   Петька и Тома бежали по квадратным плитам аэродрома. Со стороны можно было подумать, что два очень молодых пассажира опаздывают на самолет.
   На бетонированных дорожках стояли огромные, тяжелые самолеты, раскинув свои красивые крылья, и механики в синих комбинезонах поили их бензином и кормили маслом.
   – Скорее, скорее! – закричала Тома. – Может быть, мой папа еще не улетел!
   Из-за круглого белого облака вылетел самолет.
   Он казался совсем маленьким. Он блеснул своим серебряным животом и кувырком полетел вниз.
   – Это папка! – закричала Тома и горестно всплеснула руками. – Я знаю, знаю…
   Слезы бежали у нее по лицу, а ветер вытирал и сушил их.
   А серебряный самолет, блестя, как рыбка, падал все ниже и ниже и только у самой земли вдруг взмыл носом кверху и стал кругами уходить за белое облако.
   «Ну ясно, он все конфеты съел!.. – холодея от ужаса, подумал Петька. – Еще бы немножко – и об землю…»
   – Ай!
   Прямо на них по длинной дорожке бежал огромный самолет. Он бежал прямо на Тому и Петьку и становился все больше и больше. И вдруг с грохотом и свистом он поднялся в воздух, на мгновение закрыв собой все небо.
   Петька схватил Тому за руку и рванул книзу. Они упали на бетонные плиты.
   Тяжелый, грузный самолет быстро уменьшался, становясь легким и серебристым.
   – Вы что тут делаете? – закричал молодой летчик, подбегая к ним.
   Он был очень бледный. Глаза у него были холодные и злые.
   Он крепко схватил Тому за руку, а Петьку за ухо и поднял их с земли.
   – Нашли место, где играть! Да вы могли!.. Да вас он мог!.. Да от вас могло!..
   И злой летчик с таким шумом выдохнул воздух, как будто он не дышал уже целый час.
   – Нам нужен самый главный начальник! – отчаянно заорал Петька, обеими руками цепляясь за летчика.
   – Вечно вы, мальчишки, что-нибудь придумаете! – еще больше разозлился молодой летчик, отдирая от себя Петькины руки.
   – Нет, нам очень нужен главный начальник! Самый главный! Тут одни такие конфеты… Ее папа съел конфеты!.. – попробовал объяснить Петька и замолчал. По лицу летчика он увидел, что тот еще больше рассердился.
   – Конфеты?! Ах, конфеты?.. А может быть, он еще и мороженое съел? А ну уходите отсюда сейчас же!
   – Мой папа… – сказала Тома. Она все время стояла и смотрела на летчика исподлобья, а тут она подняла голову и посмотрела ему в глаза. И все, что Петька так безнадежно пытался объяснить ему словами, она каким-то образом объяснила ему глазами.
   Лицо у летчика стало очень серьезным.
   Он положил руку Томе на голову.
   И Петька увидел, что рука у этого летчика очень добрая. Она ласково погладила Томины спутанные волосы.
   – А ну, ребята, за мной! – сказал летчик и, повернувшись, быстро зашагал к невысокому зданию со стеклянной вышкой в конце летного поля.
   В комнате, куда летчик привел Тому и Петьку, все стены были стеклянные. Можно было смотреть направо и налево и куда хочешь, и все было видно.
   Никогда еще Петька не видел такой чудесной комнаты.
   За столом сидел человек в летной форме.
   У него были седые волосы и орлиный нос.
   Этот человек был похож на смелого вождя какого-то индейского племени.
   Если бы ему в волосы вставить длинные перья, надеть на шею бусы и раскрасить лицо… Нет, даже без этого он был похож на вождя индейского племени.
   – Я – Тома Петрова! – закричала Тома, бросаясь к нему. – Мой папа…
   И вот что произошло через полторы минуты.
   Седой летчик, похожий на индейского вождя, нажал какую-то кнопку и придвинул к себе микрофон.
   – Я – Река! Я – Река! – сказал седой летчик. Он немножко побледнел. А может быть, Петьке это просто показалось. – 403 – на прием! Вы меня слышите?
   – Я – 403! Я – 403! Я вас слышу!
   Голос был совершенно спокойный. Но Тома вздрогнула, потому что это был голос ее отца.
   – 403, отвечайте. Вы ели сегодня конфеты?
   – Что?!
   – Отвечайте на вопросы. Вы ели сегодня конфеты… в розовых бумажках?
   – В розовых бумажках?!
   – Да, да! Вас угощала сегодня ваша соседка конфетами в розовых бумажках?
   – Что?.. Ах да, вспомнил. Совершенно верно. Но…
   – 403, вы ели эти конфеты?
   – Нет.
   – Уф!.. – сказал седой летчик. На мгновение он откинулся в кресле и закрыл глаза. Но это было только одно мгновение.
   – Я вам категорически запрещаю есть эти конфеты.
   – А у меня их и нет!
   – Нет?!
   – Нет.
   – А… где же они?
   – Я… Ах, да… Я заезжал по дороге к своему приятелю и оставил их у него на столе.
   – А кто ваш приятель?
   – Он укротитель зверей.
   – Ой! Дядя Федя… – тихо сказала Тома и прижала руки к груди.
   – А он смелый? – шепотом спросил Петька.
   – У-у!.. Знаешь, какой он смелый… У него там львы… – тоже шепотом ответила Тома.
   – Тогда бежим! – закричал Петька.
   Вообще-то Петьке очень понравилось в кабинете самого главного летчика. Он бы даже охотно переехал жить в этот кабинет, если бы ему предложили.
   Но сейчас надо было бежать.
   Петька схватил Тому за руку и потащил ее из кабинета. Тома на бегу обернулась и крикнула: «Спасибо!» А Петька не оборачивался и только кричал: «Скорее!»
   На лестнице их догнал молодой летчик.
   – Постойте, постойте, ребята. Я поеду вместе с вами, – сказал он. – Идите вот сюда. Полковник дал свою машину.
   И в этот момент, когда серая «Волга» заворачивала за угол, в конце аэродрома показались две странные фигуры.
   Это был пожилой человек и старушка в домашних тапочках.

Глава 10
В цирке

   Серая «Волга», скрипнув тормозами, резко остановилась. Петька, Тома и молодой летчик бросились вверх по плоским ступеням.
   У Петьки закружилась голова от пестрых афиш. На афишах кто-то кувыркался, кто-то на ком-то стоял, кто-то открывал зубастую пасть.
   Молодой летчик и Петька подбежали к окошечку, над которым выпуклыми буквами было написано «Администратор».
   Два кулака сразу застучали в закрытое окошечко.
   Петькин кулак был не очень большим и стучал не очень громко: тук-тук-тук!
   А кулак молодого летчика был большой и тяжелый и стучал очень громко: трах-тах-тах!
   Окошечко открылось.
   Оно было ярко-желтым в темной стене.
   Молодой летчик и Петька сунули туда головы и что-то закричали дикими голосами.
   В окошечке показалась женская голова с большими удивленными глазами.
   – Билетов нет. Уже второе отделение началось!.. – сказала женщина.
   – А укротитель уже выступал?
   – Наверное, как раз сейчас выступает!
   – Скорее, скорее! – закричала Тома.
   Ее голос в большом пустом помещении звучал как-то гулко и странно.
   Толстая билетерша, стоявшая в стеклянных дверях, замерла, и рот ее тоже открылся, как окошечко.
   Петька быстро проскочил мимо нее.
   Он проскочил так быстро, как будто он был не мальчишка, а кусок ветра. Нет, он все-таки был мальчишкой, потому что сейчас же раздалось:
   – Эй, мальчик, куда?..
   И толстая тетя побежала за ним, громко шлепая подошвами.
   Петька выбежал в круглый коридор. Тут всюду были зеркала и красивые картины.
   В длинном зеркале Петька увидел толстую тетю и ее протянутую руку с растопыренными пальцами.
   Петька быстро нырнул головой в какую-то бархатную занавеску. Но эта бархатная занавеска вдруг крепко схватила его за шиворот. То есть, конечно, это была не бархатная занавеска, а толстая тетя, которая его все-таки догнала.
   Петька вырвался от нее и полетел куда-то кувырком, стукаясь лбом и коленками.
   – Тише! Тише! Не мешайте!
   – Чего вы тут?
   – Как самое интересное, так…
   Петька поднял голову и увидел круглую, ярко освещенную арену. Над ней на высоком темном потолке сияли и горели сотни ламп и прожекторов.
   А внизу на сверкающем желтом песке стояли три ящика. А на каждом ящике сидело по настоящему живому льву.
   На самом большом ящике сидел самый большой лев, открыв свою большую пасть. А какой-то человек в ярко-голубом фраке засовывал свою несчастную голову прямо в его открытую пасть. А лев, как нарочно, был очень большой, и пасть у него была просто огромной.
   А человек в голубом фраке все глубже и глубже засовывал свою голову ему в пасть.
   Петька увидел бледное ухо укротителя и кусок его шеи.
   «Он! Дядя Федя!.. – как молния пронеслось в голове у Петьки. – Он все конфеты съел – и…»
   – Держите его, остановите его… Он сейчас что сделает!.. – заорал Петька отчаянным голосом и бросился вперед, протягивая к укротителю руки.
   Но толстая тетя поймала его в воздухе и опять крепко ухватила за шиворот.
   Петька забился у нее в руках, что-то крича и брыкаясь, как лошадь. Но эта опытная тетя, которая, наверное, тоже когда-то работала укротителем, не выпустила его из рук.
   В этот момент человек в голубом фраке вынул голову из пасти льва. Громко заиграла музыка, а все зрители захлопали и закричали от восторга.
   Укротитель стал улыбаться и кланяться, приглаживая волосы, которые немножко растрепались в пасти у льва.
   Тут откуда-то появилась красивая тетя в необыкновенном платье. У Петькиной мамы не было ни одного такого платья. Оно все блестело и сверкало. И тетя в нем была похожа на русалку без хвоста.
   Она хлопнула в ладоши, и откуда-то выбежало пять маленьких собачонок. Они были очень маленькие и кудрявые.
   На них были банты нежных цветов.
   И все они шли на задних лапках.
   Тут укротитель в голубом фраке пощелкал тонким хлыстом, и два льва послушно слезли со своих ящиков.
   Но самый большой лев, с самой большой пастью, только посмотрел на укротителя и зарычал неприятным голосом.
   Может быть, он раскаивался, что не откусил голову укротителю, когда это было так просто сделать, а может быть, он вообще любил сидеть на больших ящиках.
   Укротитель изо всех сил защелкал своим тонким хлыстом, но большой лев только оскалил свои длинные зубы и зарычал еще громче.
   И тут случилось что-то совсем невероятное.
   Пять крошечных собачонок бросились на огромного льва. Они были такие маленькие, что лев одним ударом своей большущей лапы мог убить сразу троих таких собачонок, а двумя ударами их всех и еще одну.
   Но крошечные собачонки, громко пища своими кошачьими голосами, стали прыгать на огромного льва. Они кусали его, царапали, а одна собачка с розовым бантом повисла у него на хвосте.
   Огромный лев спрыгнул с ящика и, трусливо поджав хвост вместе с висящей на нем собачонкой, бросился бежать вдоль арены. А собачонки визжали и бежали за ним, и вид у них был такой, как будто они сейчас разорвут его на крошечные кусочки.
   Ох, что тут началось!
   Зрители просто попадали со стульев от смеха.
   – Ха-ха-ха!
   – Нет, вы только поглядите на его морду!
   – В жизни не видала таких собачонок! Ну какие же смелые! Просто ужас!
   – Нет, вы посмотрите, посмотрите!
   – Вот это дрессировка!
   – Ха-ха! Никогда так не смеялся!
   – Ой, за ухо его укусила! Ну и собачонка!
   – Что это за порода такая? Храбрее овчарок!
   Укротитель в голубом фраке уронил свой тонкий хлыст на песок и побледнел. Даже когда его голова была в пасти у льва, он и то был не такой бледный.
   Он с растерянным видом посмотрел на блестящую тетю. Но та стояла, бессильно опустив руки, и, приоткрыв рот, глядела на своих собачонок.
   И вдруг Петька услышал чей-то удивительный смех. Он был счастливый и нежный и какой-то неуверенный. Как будто человек, который смеялся, не умел смеяться.
   Петька оглянулся и в двух шагах от себя увидел Тому.
   Тома смотрела на собачонок и смеялась.

Глава 11
Все объяснилось

   Через полчаса все собрались в маленькой комнатке укротителя. В полуоткрытую дверь доносилось рычание, хрюканье и еще какие-то очень приятные звуки.
   Народу собралось столько, что было просто негде повернуться.
   В комнате были и Детский Доктор, и Анна Петровна, и молодой летчик, и Петина мама, и даже летчик средних лет – Томин папа.
   Все стояли и гладили по голове сначала Тому, а потом Петьку, а потом опять Тому, а потом опять Петьку.
   А на маленьком столике, где лежали запасной хлыст и красивый пистолет, весь в каких-то драгоценных камнях, лежала куча розовых бумажек. Это было все, что осталось от конфет «Настоящая храбрость».
   – Я до сих пор не могу прийти в себя! – сказала блестящая тетя, моргая глазами. – Вы понимаете, я репетировала со своими собачками новый номер. Они работали очень хорошо, и я дала каждой из них по две конфетки. Я же не знала… я же не думала…
   Блестящая тетя с некоторым страхом покосилась на розовые бумажки.
   – Все получилось хорошо! Номер имел громадный успех! – сказал дядя Федя, потирая свои большие руки.
   Тут все рассмеялись, а громче всех рассмеялась Тома.
   – Какая у вас милая, веселая девочка! – сказала Петина мама Томиному папе.
   – А у вас такой чудесный смелый сын! – сказал Томин папа Петиной маме.
   И тут глаза у мамы просто засияли, как две звезды, и Петька увидел, что хотя у мамы нет такого замечательного платья, но зато она еще красивее, чем блестящая тетя.
   – Да, знаешь, папа, какой он храбрый! – сказала Тома. – Он знаешь как меня защищал! Он даже дрался с хулиганом Гришкой. А Гришка, знаешь, уже в пятом классе учится.
   – Пороть их всех надо! – решительно сказала Анна Петровна и махнула рукой. – Тогда и драться не будут.
   – Что вы! Что вы! – разволновался Детский Доктор. – Насчет порки, Анна Петровна, я совершенно с вами не согласен. Я уже второй год работаю над книгой «Роль справедливой драки в нормальном развитии мальчишки»… Я собрал огромный материал… Мальчишки обязательно должны драться. Но если подходить с точки зрения строгой науки, то вы увидите, что драки бывают хорошие и плохие. Вот если большой мальчишка бьет маленького… Это плохая драка. Такая драка очень вредна для характера и нервной системы ребенка. Подробно я остановился на этом вопросе в пятой главе. А вот во второй главе описываю пять видов хорошей драки: первый вид – защита малышей, второй – защита девочек, третий – борьба с хулиганами более старшего возраста, четвертый…
   – Да, я тоже в детстве любил драться! – улыбнулся Томин папа. – Тоже не давал в обиду девчонок и малышей!
   – Это хорошая драка второго и первого вида, – просиял Детский Доктор. – И ваш смелый сын, Анна Петровна, с которым я обменялся чемоданчиком… Кстати, где мой чемоданчик?
   – Вот он. У меня, – сказал Петька.
   Детский Доктор открыл желтый чемоданчик.
   – Но он же пуст! – удивился он. – А где же?..
   И тут Тома и Петька, перебивая друг друга, рассказали Детскому Доктору, что случилось с антиболтином и порошком смеха.
   – Так вот почему этот болтун нам ничего не ответил! – воскликнула Анна Петровна.
   – Да, да! Я сразу заметил, что смех этих мальчиков искусственного происхождения!.. – сказал Доктор.
   – А это не опасно? – заволновалась Анна Петровна. – Все-таки дети… Неужели они навсегда?..
   – Нет, нет! – успокоил ее Детский Доктор. – Острое состояние скоро пройдет. Но, вероятно, болтун перестанет быть болтуном, а эти мальчишки еще месяца два будут смеяться по любому поводу.
   – Можно вас на одну минуточку, доктор? – спросила Петина мама.
   Прямо перед собой Детский Доктор увидел ее большие, немного встревоженные глаза.
   – Вы понимаете, Доктор… Все-таки Петенька не съел ни одной вашей конфеты. А вдруг он опять?..
   – Это исключено, – весело сказал Детский Доктор и похлопал Петину маму по руке. – Вы можете совершенно не волноваться. Ваш сын Петя теперь никогда ничего не будет бояться. Когда сама жизнь делает человека смелым… это действует гораздо сильнее, чем любые лекарства. И вообще, если можно обойтись без помощи медицины… Вот и Тома тоже… Она снова научилась смеяться!
   Тут все попрощались с укротителем и блестящей тетей и вышли на улицу.
   На улице уже стемнело. На высоких столбах зажигались круглые желтые фонари. Прохладный ветер приятно гладил разгоряченные лица.
   – И все-таки, голубчик, нечего вам радоваться! – сердито сказала Анна Петровна. – Вот смотрите, какую беду вы чуть не натворили с вашими конфетами… Все-таки надо поосторожней…
   – Да, да! – задумчиво проговорил Детский Доктор. – Теперь я буду осторожнее. Я, знаете ли, даже не думал, что я создал такой опасный препарат. Мне просто не пришло в голову, что… Но теперь я знаю. В нашей стране, где люди такие смелые…
   – Вы правы… – сказал Томин папа и замолчал.
   Он услышал, как Тома, которая шла впереди рядом с Петькой, чему-то радостно засмеялась.

Лоскутик и Облако

Глава 1
О чем думала старая лошадь дядюшки Буля

   Ни одной травинки…» – думала старая лошадь.
   Она тащила за собой тележку. На тележке большая дубовая бочка с надписью: «Вода принадлежит королю». Под надписью королевский герб: золотое ведро и корона.
   Рядом с тележкой шагал дядюшка Буль, продавец воды.
   – Эй, кому воды? Ключевой, холодной! – прокричал дядюшка Буль.
   «Какой у моего хозяина пронзительный голос, – подумала лошадь, – и кнут слишком длинный. Мог быть и покороче… Нет, хороший хозяин не мог бы продавать воду. Не мог бы, и все. Он бы отдавал даром».
   Телега прогромыхала по мосту. Но реки не было. Под мостом торчали пыльные камни.
   «Какой же это мост, если под ним нет воды? – думала лошадь. – Одно название. А ведь старый филин, Ночной Философ, который в темноте прилетает на крышу моей конюшни, рассказывал, что раньше здесь текла река и воды было сколько угодно. Только, может быть, он уже спятил с ума от старости? Бедный Ночной Философ…»
   Теперь телега катила по кривой улочке. По обе стороны стояли серые от пыли дома.
   «Разве это канава? – думала лошадь. – Какая это канава, если в ней ни травинки? Ей даже стыдно называться канавой. А деревья без листьев? Разве это деревья?»
   – Мама, глоточек! – захныкал тощий мальчишка.
   – Дядюшка Буль! – окликнула продавца воды бледная женщина. – Налей кружку воды моему сынишке.
   – Тпрру! – крикнул дядюшка Буль, натягивая вожжи. – А что дашь за это?
   – Моток кружев, дядюшка Буль, – заторопилась женщина, – тонких, как паутинка! Ты же знаешь, какая я мастерица.
   Мальчишка одним махом опорожнил кружку, мать держала раскрытую ладонь под его подбородком, чтобы не упало ни капли.
   Из низкого, покосившегося домика выбежала худенькая девушка. Глаза у нее были голубые, как небесная лазурь.
   «У этой жалкой нищенки слишком красивые глаза, – со злобой подумал продавец воды. – Слишком красивые… Они больше подошли бы знатной даме или даже принцессе».
   – Дядюшка Буль! – взмолилась девушка. – Налей мне кувшин воды. Моя матушка тяжко болеет и все время просит пить.
   – Кувшин воды? – подозрительно прищурился дядюшка Буль. – Он немало стоит. Что ты мне дашь за него?
   – Хочешь, возьми мои деревянные башмаки, – заторопилась девушка. – Или вот этот передник. Посмотри, какие я вышила на нем красивые узоры!
   – Твои башмаки годятся лишь на то, чтоб их бросить в печь и сварить похлебку, – презрительно скривился дядюшка Буль. – А передник просто грязная тряпка, чтоб вытирать пыль.
   – Тогда я отдам тебе свое заветное золотое колечко, – печально вздохнула голубоглазая девушка. – Мне подарил его мой жених, оружейных дел мастер. Больше у меня ничего нет.
   Она сняла с тонкого пальчика кольцо и протянула его продавцу воды.
   – Ладно уж, – проворчал дядюшка Буль, но глаза его при этом жадно блеснули. – Так и быть, налью тебе кувшин воды. Уж очень я добрый, и мне жаль твою старую, больную матушку.
   Лошадь проехала мимо колодца, доверху заваленного большими булыжниками. Около колодца, привалясь к нему спиной, сидели два стражника: Рыжий Верзила и Рыжий Громила. От скуки плевали кто дальше.
   «Какой же это колодец, если из него нельзя напиться? – подумала лошадь. – Одно название…»
   – Как дела? – поинтересовался дядюшка Буль. – Никто не про…
   – Чего «не про…»? – лениво переспросил Рыжий Верзила, приоткрыв глаз.
   – Не пробовал ли кто-нибудь отвалить камни и набрать воды?
   – Днем все тихо, – зевнул во всю пасть Рыжий Громила. – А по ночам около каждого колодца ставят пушку. Попробуй подступись!
   – Эй, кому воды! Ключевой, холодной! – снова завопил на всю улицу дядюшка Буль.