превосходство сил и средств. Другое дело, что и другие советские генералы и
маршалы вряд ли умели воевать иначе, чем Г. К. Жуков, и сам А. И. Еременко здесь
не был исключением.
Интересно, что так же как Г. К. Жуков воевали
полководцы, за которыми закрепилась репутация людей, заботящихся о жизни
подчиненных, в частности, К. К. Рокоссовский. В ноябре 1941 г. под Москвой он
послал в бой 58-ю танковую дивизию, только что прибывшую с Дальнего Востока и не
имевшую времени для подготовки атаки. В результате дивизия лишилась 3/4 танков и
почти трети личного состава, не нанеся врагу почти никакого урона. Тогда же
Рокоссовский организовал безумную атаку в конном строю двух кавалерийских
дивизий, 17-й и 44-й, потерявших в результате почти весь личный состав.
Сохранилось яркое описание этой атаки с немецкой стороны, чрезвычайно
напоминающее лермонтовское "Бородино": "...Не верилось, что противник намерен
атаковать нас на этом широком поле, предназначенном разве что для парадов... Но
вот три шеренги всадников двинулись на нас. По освещенному зимним солнцем
пространству неслись в атаку всадники с блестящими клинками, пригнувшись к шеям
лошадей... Первые снаряды разорвались в гуще атакующих... Вскоре сплошное черное
облако повисло на ними. В воздух взлетают разорванные на куски люди и лошади...
Трудно разобрать, где всадники, где кони... В этом аду носились обезумевшие
лошади. Немногие уцелевшие всадники были добиты огнем артиллерии и пулеметов...
И вот из леса несется в атаку вторая волна всадников. Невозможно представить
себе, что после гибели первых эскадронов кошмарное представление повторится
вновь... Однако местность уже пристреляна, и гибель второй волны конницы
произошла еще быстрее, чем первой".{84в} Комментарии к этому страшному
документу, как говорится, излишни. Отметим только, что лихие кавалерийские атаки
времен гражданской войны в Великую Отечественную повторял не С. М. Буденный,
которому традиционно приписывают увлечение кавалерией и непонимание сути
современной войны, а К. К. Рокоссовский, считающийся одним из величайших
полководцев второй мировой. Семен Михайлович-то как раз понимал, что нельзя
бросать кавалерию на заранее подготовленную оборону противника, хорошо поняв это
еще в 1920 г. на польском фронте. И за Буденным подобных атак в 1941-1942 гг. не
числится.
Отметим также, что огромные безвозвратные потери Красной
Армии не позволяли в той же степени, как в вермахте и тем более в армиях
западных союзников, сохранять опытных солдат и младших командиров, что уменьшало
спайку и стойкость частей и не позволяло бойцам пополнения перенимать боевой
опыт от ветеранов, что еще больше увеличивало потери. Столь неблагоприятное для
СССР соотношение безвозвратных потерь было следствием коренного порока
коммунистической тоталитарной системы, лишившей людей способности самостоятельно
принимать решения и действовать, приучившей всех, в том числе и военных,
действовать по шаблону, избегать даже разумного риска и больше, чем противника,
бояться ответственности перед своими вышестоящими инстанциями.
Как вспоминает бывший офицер-разведчик Е. И. Малашенко,
после войны дослужившийся до генерал-лейтенанта, даже в самом конце войны
советские войска нередко действовали очень неэффективно: "За несколько часов до
наступления нашей дивизии 10 марта разведгруппа... захватила пленного. Он
показал, что основные силы его полка отведены на 8-10 км в глубину... По
телефону я доложил эти сведения командиру дивизии, тот - командующему. Комдив
дал нам свой автомобиль для доставки пленного в штаб армии. Подъезжая к
командному пункту, мы услышали гул начавшейся артподготовки. К сожалению, она
была проведена по незанятым позициям. Тысячи снарядов, доставленных с большими
трудностями через Карпаты (дело происходило на 4-м Украинском фронте. - Б. С.), оказались израсходованными напрасно. Уцелевший
противник упорным сопротивлением остановил продвижение наших войск". Тот же
автор дает сравнительную оценку боевых качеств немецких и советских солдат и
офицеров - не в пользу Красной Армии: "Немецкие солдаты и офицеры неплохо
воевали. Рядовой состав был хорошо обучен, умело действовал в наступлении и в
обороне. Хорошо подготовленные унтер-офицеры играли более заметную роль в бою,
чем наши сержанты, многие из которых почти ничем не отличались от рядовых.
Вражеская пехота постоянно вела интенсивный огонь, действовала настойчиво и
стремительно в наступлении, упорно оборонялась и проводила быстрые контратаки,
обычно при поддержке огня артиллерии, а иногда и ударов авиации. Танкисты также
напористо атаковали, вели огонь с ходу и с коротких остановок, умело
маневрировали и вели разведку. При неудаче быстро сосредоточивали усилия на
другом направлении, часто наносили удары на стыках и флангах наших частей.
Артиллерия оперативно открывала огонь и вела его иногда очень точно. Она
располагала большим количеством боеприпасов. Немецкие офицеры умело
организовывали бой и управляли действиями своих подразделений и частей, искусно
использовали местность, своевременно совершали маневр на выгодное направление.
При угрозе окружения или разгрома немецкие части и подразделения совершали
организованный отход в глубину, обычно для занятия нового рубежа. Солдаты и
офицеры противника были запуганы слухами о репрессиях по отношению к пленным,
сдавались без боя крайне редко...
Наша пехота была обучена слабее немецкой. Однако
сражалась храбро. Конечно, бывали случаи паники и преждевременного отхода,
особенно в начале войны. Пехоте здорово помогала артиллерия, наиболее
эффективным был огонь "катюш" при отражении контратак противника и нанесениями
ударов по районам скопления и сосредоточения войск. Однако артиллерия в
начальный период войны мало имела снарядов. Нужно признать, что танковые
подразделения в атаках действовали не всегда умело. Вместе с тем в оперативной
глубине при развитии наступления они показывали себя блестяще".{84г}
Непомерно большие потери советских вооруженных сил в
Великой Отечественной войне признавали еще тогда некоторые советские генералы,
хотя это было отнюдь не безопасно. Например, генерал-лейтенант С. А. Калинин,
ранее командовавший армией, а потом занимавшийся подготовкой резервов, имел
неосторожность записать в дневнике, что Верховное Главнокомандование "не
заботится о сохранении людских резервов и допускает в отдельных операциях
большие потери". Данное, наряду с другими, "антисоветское" высказывание стоило
генералу приговора в 25 лет лагерей.{84д} А другой военачальник - генерал-майор
авиации А. А. Туржанский в 1942 г. получил всего только 12 лет лагерей за вполне
справедливое мнение насчет сводок Совинформбюро, которые "предназначены только
для успокоения масс и не соответствуют действительности, так как преуменьшают
наши потери и преувеличивают потери противника".{84е}
* * *
А вот как оценивали в ходе войны советская и германская
стороны потери друг друга. Например, Гитлер на совещании 6 декабря 1941 г. с
руководством сухопутных сил оценивал потери русских в 8-10 млн. человек.{85} По
нашей же оценке, к началу декабря 1941 г. Красная Армия потеряла 3,9 млн.
пленными, 1775 тыс. погибшими, около 1970 тыс. человек - эвакуированными,
пораженными в боях и около 590 тыс. - эвакуированными больными, а всего - 8235
тыс., что совпадает с оценкой, данной Гитлером. Сталин же в своем знаменитом
выступлении 6 ноября 1941 г. утверждал, что за четыре месяца войны советские
войска потеряли 350 тыс. погибшими, 378 тыс. пропавшими без вести и 1020 тыс.
ранеными, что было в 7-8 раз меньше действительных потерь. Потери же немецких
войск за тот же период он определил в более чем 4,5 млн. убитых, раненых и
пленных. На самом деле, вся германская сухопутная армия за июнь, июль, август,
сентябрь и октябрь 1941 г. потеряла убитыми и пропавшими без вести 225,1 тыс.
человек, а число раненых по принятому для этого периода коэффициенту соотношения
раненых и погибших, и пропавших без вести офицеров в 2,47 можно оценить в 456
тыс. человек, что в сумме дает потери почти в 6,9 раза меньше, чем названные
Сталиным.{86} И, как представляется, Сталин и советские военные действительно
верили подобным цифрам, потому что анализ разведывательных донесений дает ту же
картину.
В конце войны германский военный атташе в Берне 19 марта
1945 г. сообщал в Берлин британскую оценку советских безвозвратных потерь в 30
млн. человек,{87} что, вероятно, в 1,4 раза занижало их истинный размер.
Советская военная разведка оценивала потери германских войск в войне против СССР
с 22 июня 1941 г. по 1 марта 1942 в 6,5 млн. человек, в том числе 5,8 млн. - из
состава сухопутных сил. По данным же декадных донесений о потерях за этот период
сухопутные войска Германии на Востоке потеряли (без больных) 1005,6 тыс.
человек.{88 }Дело в том, что оценки потерь вермахта основывались на донесениях
своих войск, которые всячески преувеличивали потери противника, стремясь сделать
их не меньшими, чем собственные. Например, штаб Западного фронта оценивал потери
противостоящих войск противника за апрель 1942 г. в 30,6 тыс. погибшими и не
менее чем в 89 400 раненых, подвергшихся эвакуации. Потери же своих войск штаб
определял в 45 тыс. погибших и пропавших без вести и 74 тыс. раненых.{89} В
действительности за апрель 1942 г. вся германская сухопутная армия на Востоке
потеряла лишь 60 тыс. человек, в том числе безвозвратно (убитыми и пленными) -
15,2 тыс. человек.{90} Советское руководство, не имея точных сведений о своих
потерях, имело крайне преувеличенное представление о потерях противника, что
приводило к крупным просчетам в стратегическом планировании. Германское
командование во главе с Гитлером в целом имело близкое к действительности
представление о советских потерях, но недооценивало способность советской
системы мобилизовать людской потенциал страны.
6. Почему СССР понес наибольшие
потери во второй мировой войне
Тот факт, что потери Советских Вооруженных Сил
десятикратно превосходили потери вермахта, требует объяснения. Ведь
советско-германская война была по сути грандиозной схваткой двух тоталитарных
государств, закончившейся для них с весьма различными, даже парадоксальными
результатами. Очевидно, при всей схожести двух тоталитарных режимов между ними
существовали существенные различия, повлиявшие как на величину военных потерь,
так и на исход войны. Гитлер и его партия получили в 1933 г. в свои руки
значительно более промышленно развитую, более капиталистическую и более
цивилизованную страну, чем Ленин и партия большевиков в 1917 г. В Германии
существовала одна из наиболее старых и разработанных мировых военных традиций,
которую Гитлер, готовившийся к войне, не разрушил, а стремился сохранить и
приумножить. Нацистский тоталитаризм до второй мировой войны просуществовал
всего шесть лет, в том числе лишь с середины 1934 г. - в условиях своего
монопольного господства. В годы же войны разрушать водяную машину и военную
традицию было в принципе невозможно. Германский тоталитаризм также во многих
отношениях был мягче советского, сохраняя не только частную собственность, но и,
несмотря на асе свои уродливые расовые и человеконенавистнические проявления,
определенное представление о самоценности человеческой индивидуальности у
большинства своих подданных. Как верно заметил В. Штрик-Штрикфельдт: "И
нацистский режим стремился к тоталитарной, всеобъемлющей власти, но она еще не
достигла дьявольского совершенства сталинизма. В Третьем рейхе все же
сохранялись какие-то основы старой государственной и общественной структуры; еще
не были задушены полностью частная инициатива и частная собственность; еще было
возможно работать и жить, не завися от государства. Немцы еще могли высказывать
свое мнение, если оно и не сходилось с официальной догмой, могли даже, до
известной степени, действовать так, как считали лучшим. Хотя партийное давление
и увеличивалось все более ощутимо... но эта форма несвободы в Германии
оценивалась подавляющим большинством бывших советских граждан мерками
сталинского режима насилия и поэтому воспринималась все же как свобода. И в этом
была большая разница между нами".{91}
Советский тоталитаризм родился значительно раньше
германского - в ноябре 1917 г., а с середины 1918 г. он уже обладал
однопартийной монополией на власть. Эту власть пришлось отстаивать в
кровопролитной гражданской войне. В ходе социалистической революции и
гражданской войны коммунисты вынуждены были в основном разрушить прежнюю
российскую военную традицию, которая к тому же, как показал опыт первой мировой
войны, находилась перед тем в стадии упадка. Значительная часть профессиональных
военных погибла в гражданской войне или от красного террора, многие
эмигрировали. Оставшиеся в стране постепенно вытеснялись из армии и подвергались
репрессиям в ходе чисток 20-30-х годов. К 1939 г. дореволюционная военная
интеллигенция почти сошла на нет. Лишь единицы из числа офицеров - участников
первой мировой войны занимали заметные должности в Красной Армии (наиболее
известный из них - бывший царский полковник Б. М. Шапошников, ставший маршалом и
начальником Генштаба). Новая значимая военная традиция так и не была создана.
Советский тоталитаризм был гораздо всеохватнее нацистского. Он упразднил не
только частную собственность, но фактически всякую возможность индивидуальной
инициативы, не санкционированной сверху. Человек стал бесправным винтиком
государственной машины, которая поддерживала свою устойчивость с помощью
террора. Жизнь подданных, с точки зрения господствовавшей номенклатуры, не
стоила ничего. М. С. Восленский, отмечая сходство советского строя с основанными
на "всеобщем рабстве" восточными деспотиями, упоминает "гигантские армии
восточных деспотов", состоявшие из мобилизованных "псевдосвободных"
общинников.{92 }Красная Армия и была такой гигантской армией
"восточно-деспотического типа", основную массу солдат в которой составляли
бесправные, насильственно загнанные в общины-колхозы крестьяне и столь же
бесправные, крепостнически прикрепленные к фабрикам и заводам рабочие (их даже и
"псевдосвободными" назвать трудно). В такой системе органичной была лишь военная
традиция, основанная на шаблоне, на копировании устаревших тактических принципов
первой мировой войны (в частности, наступления "волнами" густых цепей пехоты) и
заранее ориентированная на возможность неограниченно жертвовать жизнями
собственных солдат. К этому добавлялся более низкий образовательный уровень
советского населения и общая промышленная отсталость СССР по сравнению с
Германией и западными союзниками. Эту отсталость сознавало и советское
руководство. Заместитель Сталина в годы войны маршал Г. К. Жуков после войны
говорил, что "нельзя забывать, что мы вступили в войну, еще продолжая быть
отсталой в промышленном: отношении страной по сравнению с Германией" и что в
Германии значительно выше был "военный потенциал, уровень промышленности,
уровень промышленной культуры, уровень общей подготовленности к войне".{93}
Гитлер, вопреки распространенному мнению, стремился к
минимизации людских потерь вермахта, сознавая ограниченность людских ресурсов
Германии по сравнению с ее противниками, а также опасаясь недовольства населения
большими потерями (ведь он обещал "молниеносную войну" малой кровью). В
"застольных беседах" в своей Ставке он, например, указывал на необходимость
отзыва из армии квалифицированных работников, чтобы увеличить производство
вооружения и техники и уменьшить тем самым потери армии, поскольку
"квалифицированный рабочий может все 360 дней в году работать над созданием
самого совершенного для своего времени вооружения и тем самым спасти жизнь
сотням солдат".{94} Сталин тоже иной раз призывал своих подчиненных щадить
солдатские жизни, как, например, в телеграмме руководству юго-западного
направления от 27 мая 1942 г.:
"Не пора ли вам научиться воевать малой кровью, как это
делают немцы? Воевать надо не числом, а умением... Учтите все это, если вы
хотите когда-либо научиться побеждать врага, а не доставлять ему легкую победу.
В противном случае вооружение, получаемое вами от Ставки, будет переходить в
руки врага, как это происходит теперь". Однако гораздо чаще в сталинских
приказах звучит настойчивое "не считаться с жертвами".{95}
Соотношение германских и советских потерь, остававшееся
на протяжении всей войны крайне неблагоприятным для советской стороны,
доказывает, что для Красной Армии на практике имели смысл лишь сталинские
призывы побеждать, невзирая на любые потери. В вермахте потери в последние годы
войны увеличились, но это было следствием объективных причин: ростом
превосходства союзников в вооружении и боевой технике, снижением доли опытных
военнослужащих в рядах немецкой армии, а также вынужденным стремлением Гитлера
удерживать территории даже в неблагоприятной оперативной обстановке, чтобы
продлить сопротивление. В Красной же Армии всю войну боевая техника выступала
прежде всего не как средство минимизации людских потерь, а как некая
самостоятельная ценность, ради сохранения которой не жалко было жертвовать
человеческими жизнями. Можно вспомнить хотя бы рассказ того же Г. Жукова Д.
Эйзенхауэру о том, как советские войска преодолевали минные поля. Сначала
пускали пехотинцев, которые ценой собственной жизни подрывали противопехотные
мины, затем в образовавшийся проход шли саперы, снимавшие противотанковые мины,
чтобы танки могли преодолеть минное поле без потерь.{96}
Относительная военная слабость СССР по сравнению с
Германией, как это ни парадоксально, помогла Сталину выиграть войну. В выборе
между двумя тоталитарными режимами западные демократии неизбежно должны были
оказаться на стороне слабейшего, как представлявшего наименьшую для них угрозу,
и тем самым обеспечить ему победу. Западные союзники не только отвлекали на себя
значительную часть германских сухопутных сил (в последний год войны - до 40%),
почти весь флот и более 2/3 германской авиации,{97} но и поставками по ленд-лизу
обеспечивали способность Советского Союза вести войну. Западные поставки
обеспечили основную часть высокооктановых бензинов для советской авиации, свыше
половины всего потребленного в СССР в период войны алюминия и меди, почти
полностью покрывали потребности советского железнодорожного транспорта.{98} Из
США поступали наиболее сложные станки и оборудование, значительная доля
потребляемых советской промышленностью взрывчатых веществ. Роль ленд-лиза после
войны в откровенных личных разговорах, зафиксированных КГБ, признавал и маршал
Г. Жуков: "...Американцы нам гнали столько материалов, без которых мы бы не
могли формировать свои резервы и не могли бы продолжать войну... Получили 350
тысяч автомашин, да каких машин!.. У нас не было взрывчатки, пороха. Не было чем
снаряжать винтовочные патроны. Американцы по-настоящему выручили нас с порохом,
взрывчаткой. А сколько они нам гнали листовой стали! Разве мы могли бы быстро
наладить производство танков, если бы не американская помощь сталью? А сейчас
представляют дело так, что у нас все это было свое в изобилии".{99} За
промышленную отсталость, неумение с толком использовать боевую технику Красной
Армии также приходилось расплачиваться кровью.
* * *
Советский Союз и Германия понесли наибольшие потери во
второй мировой войне, понесли их главным образом в борьбе друг против друга.
Ныне, полвека спустя, это уже не может, не должно отравлять взаимоотношения
германского и русского народов. В свое время финский маршал К. Г. Маннергейм в
приказе по армии 13 марта 1940 г., в день завершения советско-финляндской войны,
писал: "Более 15 тысяч из вас, кто вышел на поле боя, никогда не увидят снова
своих очагов, а сколь многие из вас навсегда потеряли способность к труду! Но вы
также нанесли врагам тяжелые удары, и если 200 тысяч из них лежат в снежных
сугробах и смотрят невидящими глазами в наше хмурое небо, в том нет вашей
вины".{100} Эти слова полководца можно отнести как к советским, так и к немецким
солдатам второй мировой, только вот тысячи, к несчастью, приходится заменить на
миллионы. Миллионы солдат с той и с другой стороны не несут ответственности ни
за стремление Гитлера к мировому господству и реализацию его программы
истребления "расово неполноценных" народов, ни за экспансионистскую политику
Сталина и за то, что народы СССР и Восточной Европы, освобожденные от
германского тоталитаризма, сразу попали в руки тоталитаризма советского.
Таблица 2
Людские потери СССР
и Германии во второй мировой войне* (тыс. чел.).
| СССР | Германия | Соотношение потерь | |
| Общее количество погибших и умерших | 43448 | 5950 | 7,3:1 |
| в том числе гражданских лиц | 16900 | 2000 | 8,5:1 |
| в том числе из состава вооруженных сил | 26548 | 3950 | 6,7:1 |
| из них в советско-германской войне | 26400 | 2608 | 10,1:1 |
| Потенциальные потери (неродившиеся) | 13800 | - | - |
Количество пленных** | 6306 | 1950 | 3,2:1 |
| в том числе в советско-германскую войну | 6300 | 950 | 6,6:1 |
| Умерло в плену | 4000 | 800 | 5,0:1 |
в том числе вследствие советско-германской войны | 4000 | 451 | 8,9:1 |
* Для СССР - в границах на 22 июня 1941 г., для Германии
- и границах на 1 сентября 1939 г., с включением Австрии и протектората Богемии
и Моравии.
** Для Германии - в период по 30 апреля 1945 г.
Бывший немецкий генерал 3. Вестфаль в середине 50-х гг.
провозгласил: "Теперь мы должны бороться только за то, чтобы завоевать любовь и
уважение своих бывших врагов. Если все вместе цивилизованные нации завоюют мир,
то тогда - ив этом наше утешение - 6 млн. немцев, павших на полях сражений или
нашедших смерть под бомбами, обрушившимися на наши города, не напрасно принесли
свои жизни в жертву родине".{101} Сегодня, в середине 90-х гг., есть надежда на
то, что на смену былой ненависти и настороженности между немецким и русским
народами пришли наконец уважение и любовь.
Примечания:
{1} Kalinow К.
Sowjetmarschaalle haben das Wort. Hamburg, 1950; Frumkin
G. Population Changes in Europe since 1939. N. Y., 1951. P. 161; Итоги
второй мировой войны. Пер. с нем. М., 1957. С. 600.
{2}
Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия: Политический
портрет И. В. Сталина // Октябрь. М., 1989. No 7. С. 106.
{3} Мерцалов А. Н. Один к
пяти// Родина. М., 1991. No 6-7. С. 137.
{4} Алексеев В. В., Исупов В. А. Население Сибири в годы
Великой Отечественной войны. Новосибирск, 1986. С. 198-201. Подробную критику
этого см.: Соколов Б. В. Цена победы // Великая
Отечественная: неизвестное об известном. М., 1991. С. 14-15.
{5} Соколов Б. В. Цена победы.
Более ранний вариант методики см. в нашей статье: Соколов Б. В. О соотношении потерь в людях и боевой
технике на советско-германском фронта в ходе Великой Отечественной войны //
Вопросы истории. 1988. .No 9.
{6} Гриф секретности снят:
Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. Под
ред. Г. Ф. Кривошеева. М., 1993.
{7} Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии
1933-1945. Пер. с нем. Т. 3. М., 1976. С. 323-344. Документы персонального учета
безвозвратных потерь вермахта см. также: Дашичев В.
И. Банкротство стратегии германского фашизма: в 2 тт. Т. 2. М., 1973. С.
637-638. Отметим, что Б. Мюллер-Гиллебранд подчеркивает недостатки ежедневных
донесений о потерях: "В этих донесениях речь, естественно, не могла идти о
точных цифрах потерь. В критических боевых ситуациях нередко отсутствовала
возможность их точного подсчета. Точные данные заменялись оценочными,
приблизительными. На достоверность сведений о потерях влияли слухи,
переутомление и прочие физические и моральные нагрузки в условиях фронта. Часто
эти данные дополнительно уточнялись". Мюллер-Гиллебранд
Б. Указ. соч. Т. 3. С. 335.
{8} Гриф секретности
снят. С. 87.
{9} Аптекарь П.
А. Оправданы ли жертвы? // Военно-исторический журнал. 1992. No 3. С. 44-45.
{10} См.: Соколов Б. В.
Пиррова победа. Новое о войне с Финляндией // Историки отвечают на вопросы. Вып.
2. М., 1990. С. 294-297.
{11} Подсчет по: Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. Т. 3. С. 343.
{12} Гриф секретности снят. С. 129, 132.
{13} Русский архив: Великая Отечественная. Т. 12 (1). М"
1993. С. 61.
{14} Вопросы истории. 1990. No 6. С.
185-187; Военно-исторический журнал. 1990. No 6. С. 185-187; Военно-исторический
журнал. 1990. No 4. С. 4-5; 1992. No 9. С. 28-31.
{15}
Гриф секретности снят. С. 146; Dallin A. German Rule
in Russia, 1941-1945. L.-N. Y., 1957. P. 427.
{16} Гриф
секретности снят. С. 188-189.
{17} См., например: Иванов С. Оборонительная операция Воронежского фронта
// Военно-исторический журнал. 1973. No 8. С. 22.
{18}
Гриф секретности снят. С. 159-160, примеч.
{19} Там же.
С. 143.
{20} Волкогонов Д.
А. Мы победили вопреки бесчеловечной системе // Известия. 1993. 8 мая. С. 5.
{21} Смирнов Е. И. Война и
военная медицина, 2-е изд. М., 1979. С. 188.
{22} Гриф
секретности снят. С. 130.
{23} Гальдер Ф. Военный дневник. Пер. с нем. Т. 3. Кн. 2.
М., 1971. С. 250.
{24} Мировая война 1939-1945. Пер. с
нем. М., 1957. С. 189. Немецкие данные о числе пленных под Харьковом подтвердил
в своих мемуарах Н. С. Хрущев, бывший в то время членом военного совета
Юго-Западного фронта и направления (Огонек. 1989. No 31. С. 22).