и 0,35 млн. - на Западе). Безвозвратные потери мирного населения Германии
германскими исследователями оцениваются примерно в 2 млн. человек, из которых
около 0,5 млн. - это жертвы стратегических бомбардировок союзной авиации,
300 тыс. - евреи, цыгане и противники Гитлера, умершие в концлагерях или
казненные нацистами. Остальные погибшие должны быть отнесены к жертвам
боевых действий на территории Германии и эксцессов, совершенных советскими
военнослужащими против мирного населения восточных районов Германии. Сюда
же можно отнести и преждевременно умерших из-за ухудшения условий жизни
в военное время, но число подобных жертв было невелико. Голод и другие
лишения население Германии стало испытывать в значительной мере лишь с
конца 1944 г. как результат союзных бомбардировок, прекращения подвоза
продуктов питания из оккупированных стран и вторжения советских и англо-американских
войск на территорию рейха. Общие безвозвратные потери населения Германии
в 7,3 раза меньше советских, а потери вермахта погибшими в 6,7 раза меньше
потерь Красной Армии. Если же взять только погибших на Восточном фронте,
где вермахт потерял 2,16 млн. убитыми и умершими от ран и болезней и 0,45
млн. умершими в плену, то потери Красной Армии окажутся больше в 10,1 раза.
Пленными до конца апреля 1945 г. вермахт потерял около 1950 тыс. человек,
из них 950 тыс. - на Востоке, что a 6,6 раза меньше количества советских
военнослужащих в советском плену. Потери ранеными, подвергшимися эвакуации,
в германских вооруженных силах составляли не менее 6 млн. человек, а эвакуированными
больными - до 12 млн. человек, что соответственно в 4,3 и 1,3 раза меньше,
чем в Красной Армии. В вермахт с учетом армии мирного времени было мобилизовано
около 17,9 млн. человек, из которых около 2 млн. человек в ходе войны было
возвращено в народное хозяйство. Кроме того, 1,63 млн. военнослужащих было
демобилизовано по возрасту и другим причинам. Чистый призыв в вермахт был
примерно в 3 раза меньше чистого призыва в Краевую Армию, что говорит о
подавляющем численном превосходстве советских войск. Отметим также, что
на Западном фронте в последний год войны, с июня 1944 г. по май 1945 г.,
германские потери убитыми были в 1,6 раза больше потерь союзников, а по
числу пленных разница была в десятки раз. Общее число мобилизованных (без
отозванных в народное хозяйство) составило около 18,7% от более чем 80-миллионного
населения рейха в границах на 1 сентября 1939 г. В СССР общее Число мобилизованных
(без отозванных в народное хозяйство) составило около 20,5% от населения
СССР на 22 июня 1941 г. Как видно, в обеих странах процент мобилизованных
был почти одинаков: в СССР на треть, а в Германии наполовину превышал процент
мобилизованных в годы первой мировой войны.
Крайне неблагоприятное для СССР соотношение безвозвратных потерь
вооруженных сил объясняется коренными пороками советского тоталитарного
режима, не ставившего ни во что жизнь подданных. Приверженность шаблону
во всех сферах деятельности, в том числе и в военном деле, проистекала
из подавления инициативы и самостоятельности как у начальников, так и у
подчиненных. Германские военные с удивлением вспоминали безумные советские
лобовые атаки на неподавленную систему обороны, что вело к колоссальным
жертвам. Сказывалась также низкая боевая подготовка рядовых и невысокий
Уровень оперативной подготовки комсостава всех уровней. Высшим военачальникам
военное искусство по большому счету было чуждо. Можно согласиться с резкой,
но справедливой характеристикой маршалом А. И. Еременко, по горячим следам
в конце февраля 1943 г., другого маршала - Г. К. Жукова, ныне почему-то
считающегося чуть ли не главным "архитектором победы": "Следует сказать,
что жуковское оперативное искусство - это превосходство в силах в 5-6 раз,
иначе он не будет браться за дело, он не умеет воевать не количеством и
на крови строит свою карьеру". Но иначе не могли воевать не только Жуков,
но и сам Еременко, и другие военачальники - дети коммунистической системы.
В наиболее опасные атаки, разведки боем и на минные поля посылались в первую
очередь штрафники и те, кого призывали с оккупированных ранее территорий
- был "под немцем" и уже этим "провинился" перед Советской властью. Но
и у обычных солдат шансов уцелеть было немногим больше, чем у штрафников.
Страх перед репрессиями наряду с привитым режимом безразличием
к собственной жизни гнал вперед бойцов и командиров Красной Армии. Американский
дипломат А. Гарриман передает слова Сталина о том, что "в Советской Армии
надо иметь больше смелости, чтобы отступать, чем наступать", и добавляет:
"Наши военные, консультировавшиеся с немцами после войны, говорили мне,
что самым разрушительным в русском наступлении был его массовый характер.
Русские шли волна за волной. Немцы их буквально солили, но в результате
такого напора одна волна прорывалась". Прав писатель-фронтовик Виктор Астафьев,
когда утверждает: "Мы просто не умели воевать, мы просто залили своей кровью,
завалили своими трупами фашистов".
Отметим, что советские военачальники в ходе войны не только не
имели ясного представления о собственных потерях, но и многократно преувеличивали
потери противника. Например, в политдонесении начальника политотдела 16-й
армии К. Л. Сорокина от 27 июля 1941 г., в разгар Смоленского сражения,
в целом разворачивавшегося неблагоприятно для Красной Армии, потери советских
войск на участке севернее Смоленска определялись в 3 убитых и 11 раненых,
а потери немцев оценивались в 240 убитых и 9 пленных. Советская же военная
разведка оценивала потери германских войск в войне против СССР в период
с 22 июня 1941 г. по 1 марта 1942 г. в 6,5 млн. человек, в том числе 5,8
млн. - из состава сухопутных сил (это почти вдвое превышало штатную численность
сухопутных войск вермахта на Восточном фронте). По германским же данным
сухопутные войска на советско-германском фронте за этот период потеряли
убитыми, ранеными и пропавшими без вести 1006 тыс. человек, т. е. вшестеро
меньше. Подобные просчеты можно объяснить тем, что в донесениях войск и
разведчиков потери противника всячески преувеличивались, поскольку их стремились
сделать сравнимыми с фактической убылью личного состава в своих войсках.
В результате военное командование ошибалось в оценке степени истощения
людских ресурсов Германии и перспектив характера и сроков окончания войны.
Германское же командование довольно правильно оценивало потери Красной
Армии. Так, сам Гитлер в начале декабря 1941 г. оценивал потери Советских
Вооруженных Сил в 8-10 млн. человек, а по нашей оценке к этому времени
Красная Армия потеряла более 8,2 млн. бойцов и командиров убитыми, ранеными
и пленными. Однако Гитлер и другие военные и политические руководители
Германии роковым для себя образом ошиблись в оценке способности советской
системы мобилизовать на нужды войны гигантский людской потенциал страны
и устоять в самых критических ситуациях 1941-1942 гг. Германская разведка
считала, что в ходе войны СССР сможет мобилизовать и вооружить не более
12 млн. человек, тогда как в действительности было мобилизовано вместе
с армией мирного времени почти 43 млн. человек.
После окончания Великой Отечественной войны Красная Армия в августе-начале
сентября 1945 г. предприняла кратковременную военную кампанию против находившейся
накануне краха Японии. Потери Советских Вооруженных Сил в ходе этой кампании
по официальным данным составили 12 031 погибших и пропавших без вести и
24 425 раненых и больных. Союзные с СССР монгольские войска потеряли 72
убитых и пропавших без вести и 125 раненых и больных. Достоверных данных
о потерях японских и союзных с ними маньчжурских войск в этой кампании
убитыми и ранеными нет. В плен в результате капитуляции японской армии
попало 640,1 тыс. японских военнослужащих и солдат союзных Японии маньчжурских
войск. Из этого числа около 62 тыс. умерло в советском плену.
После окончания второй мировой войны советские военнослужащие
участвовали в Корейской войне 1950-1953 гг., в основном в качестве военных
советников и летчиков. В ходе этой войны погибло, по официальным данным,
299 солдат и офицеров Советской Армии. В Алжире в 1954-1962 гг. и позднее
погибло по разным причинам 25 советских военнослужащих, в Египте в период
1962-1974 гг. - 21, в Сирии в 1967-1973 гг. - 35, в Анголе в 1975-1979
гг. - 7, в Мозамбике в 1967-1979 гг. - 6 и в Эфиопии в 1977-1990 гг. -
34. Здесь не учтены военнослужащие, умершие от болезней и погибшие в результате
происшествий, непосредственно не связанных с ведением боевых действий.
В 1956 г. советские войска предприняли вторжение в Венгрию для
подавления антикоммунистического восстания. В ходе боев погибло и пропало
без вести 720 советских военнослужащих и 1540 было ранено. Достоверных
данных о потерях венгерских повстанцев нет.
В 1968 г. советские войска вместе с армиями союзников по Варшавскому
Договору вошли в Чехословакию для смещения либерального коммунистического
режима во главе с А. Дубчеком. В ходе столкновений с гражданами Чехословакии
погибло 11 советских военнослужащих и еще 87 было ранено. Кроме того, в
результате несчастных случаев, самоубийств и болезней погибло еще 85 человек.
В 1969 г. в ходе пограничных столкновений на советско-китайской
границе в районе острова Даманский и у озера Жаланашколь погибло 60 и было
ранено 99 советских военнослужащих. Достоверных данных о потерях китайской
стороны нет.
С декабря 1979 г. по февраль 1989 г. советские войска вели боевые
действия в Афганистане против повстанцев, поддерживая марионеточный, просоветский
коммунистический режим в Кабуле. По официальным советским данным, в Афганистане
погибло 14 433 советских военнослужащих и 20 советских гражданских лиц.
Из этого числа умерло от ран 2386 человек и от болезней - 574 человека.
Раненых советских военнослужащих было 53 753 человека, а больных - 415
932 человека, 298 человек числятся пропавшими без вести. Оценка общего
числа советских военнослужащих, прошедших через Афганистан, разнится от
официальных 620 тыс. до максимальных оценок некоторых исследователей в
3 млн. человек. Существуют и более высокие независимые оценки величины
советских безвозвратных потерь в Афганистане - от 35 до 50 тыс. погибших.
Согласно нашей оценке, основанной на отрывочных данных о числе погибших
и раненых среди отдельных категорий военнослужащих, числе инвалидов и безвозвратных
потерях в отдельных боестолкновениях, на средней численности советского
контингента в Афганистане (по официальным данным, она колебалась от 80
до 104 тыс., называлась и более высокая цифра в 120 тыс. человек) и общем
числе военнослужащих, пришедших в Афганистан (солдаты служили здесь обычно
до 1-1,5, офицеры - до 1,5-2 лет), всего в афганской кампании участвовало
до 1,5 млн. советских военнослужащих, из которых погибло 135-140 тыс. человек
и было ранено до 350 тыс. человек. По некоторым данным, около половины
вернувшихся из Афганистана военнослужащих, служивших в боевых частях (а
таких по нашей оценке было 700-800 тыс.), было ранено. Достоверных данных
о потерях афганцев (как военнослужащих, так и мирных жителей) не имеется.
Последний крупный конфликт, в котором все еще участвуют российские
войска, - это война в Чечне, начатая вводом российских войск на территорию
республики 11 декабря 1994 г. в попытке свергнуть стремящееся к независимости
Чечни правительство Джохара Дудаева. До этого, в ходе неудачного штурма
чеченской столицы - города Грозного - войсками чеченской оппозиции при
поддержке российских военных погибло по меньшей мере несколько десятков
российских военнослужащих и десятки попали в плен. За первые два месяца
боев после 11 декабря 1994 г. потери российских войск, по официальным данным,
превысили 1,5 тыс. погибших и пропавших без вести, чеченские же потери
российские военные в разное время оценивали от 6670 до 15 тыс. погибших.
По другим данным, российские потери в Чечне значительно выше. По оценке
находившегося в зоне конфликта уполномоченного по правам человека при президенте
России С. А. Ковалева, за первые два месяца боев российская армия потеряла
в Чечне погибшими около 10 тыс. человек, а безвозвратные потери только
среди мирных жителей Грозного от российской авиации и артиллерии составили
около 24,5 тыс. человек. По мнению С. А. Ковалева, потери чеченской армии
были в несколько раз ниже российских. Сходные цифры потерь привел и начальник
штаба чеченской армии генерал А. Масхадов. По его словам, за два месяца
боев погибло около 12 тыс. российских и около 600 чеченских военнослужащих.
Российская армия унаследовала и приумножила все пороки старой Советской
Армии, показав значительно более низкие боеспособность и уровень управления,
чем профессионально подготовленные чеченские формирования, несмотря на
свое подавляющее численное и техническое (в авиации, артиллерии и танках)
превосходство. В отдельный период численность российских войск в Чечне
достигала 60 тыс. человек, численность же чеченской армии даже по максимальном
оценкам не превышала 15-20 тыс. человек. С учетом всего этого мы оцениваем
потери российских войск за первые два месяца войны примерно в 10 тыс. погибших,
а чеченских войск - примерно в 1 тыс. погибших. Кроме того, в ходе первых
двух месяцев войны погибло до 30 тыс. мирных жителей, прежде всего в Грозном.
Отметим также, что неблагоприятный для российской армии ход чеченской войны
и высокий уровень потерь свидетельствуют в пользу наиболее высоких оценок
советских безвозвратных потерь в Афганистане.
Близки к цифре С. А. Ковалева и данные Комитета солдатских матерей,
представители которого заявили, что располагают сведениями о гибели к началу
февраля 1995 г. 6 тыс. военнослужащих. По утверждениям военных медиков,
опубликованным в газете "Комсомольская правда" 10 июня 1995 г., к началу
июня рефрижераторы в Ростове емкостью на 2500 человек были до отказа заполнены
трупами солдат. Можно предположить, что там хранились погибшие примерно
за месяц боев. Если принять уровень потерь мая 1995 г. близким к среднему
за войну, то к середине июня 1995 г., когда в военных действиях возникла
длительная пауза вследствие захвата заложников в Буденовске отрядом Ш.
Басаева, российская армия и внутренние войска должны были потерять около
15,5 тыс. человек погибшими, а с умершими от ран и болезней - не менее
16 тыс. Зимой 1995/1996 гг. активные боевые действия возобновились, особой
интенсивности достигнув весной 1996 г., в преддверии президентских выборов
в России. Только во время боев в районе Бамута, по утверждениям чеченской
стороны, погибло от 500 до 1 тыс. российских военнослужащих (российское
командование признало потерю 125 человек). Во время взятия чеченскими войсками
Грозного в августе 1996 г.
федеральная сторона сообщила о гибели в ходе 10-дневных боев 506
военнослужащих, оговорившись, | что данные не окончательные, поскольку
многие были захоронены чеченцами в братских могилах или остались в неразобранных
завалах. Так что данные чеченской стороны о гибели в ходе захвата Грозного
тысячи и более российских солдат и офицеров кажутся близкими к действительности.
Всего за последние месяцы боев в Чечне потери российской стороны погибшими
можно оценить в 4 тыс. человек, а общие потери войск Минобороны и МВД убитыми
и умершими от ран за все время войны - не менее чем в 20 тыс. человек.
Еще сложнее оценить потери чеченской стороны. По данным депутата
Думы С. Юшенкова, к 28 декабря 1994 г. чеченская армия потеряла 310 человек
убитыми. Если принять этот уровень потерь за средний для периода до середины
июня 1995 г., то за это время войска республики Ичкерия должны были потерять
около 3,1 тыс. убитых, а с умершими от ран и болезней - до 3,5 тыс. В дальнейшем
потери чеченской стороны уменьшились, поскольку российская армия атаковала
труднодоступные и хорошо укрепленные горные районы Чечни. Во время же захвата
Грозного чеченцами в августе 1996 г. федеральные войска показали крайне
низкую боеспособность и даже прибегли к позорной практике захвата заложников
среди мирных жителей. Кроме того, чеченское наступление оказалось внезапным
для российской стороны. С учетом всех этих факторов чеченские потери в
последние месяцы войны мы оцениваем приблизительно в 500 убитых и умерших
от ран, а общие потери чеченской армии погибшими - в 4 тыс.
Данные о потерях гражданского населения Чечни довольно скудны.
Есть сведения, что за первые два с половиной месяца войны погибло около
30 тыс. мирных жителей, из них пять шестых - в Грозном, во время бомбардировок
и штурма города. Позднее уровень потерь должен был снизиться, поскольку
столь масштабных боевых действий в крупных населенных пунктах больше не
было, хотя мирное население несло значительный урон во время российских
бомбардировок, обстрелов и "зачисток". В августе 1996 г. возобновились
интенсивные бои в Грозном, где, возможно, погибло несколько тысяч горожан.
Существует оценка в 70 тыс. погибших мирных жителей (до последних боев
в Грозном). С учетом этих последних боев в столице и на юге Чечни общее
число жертв среди гражданского населения можно оценить в 75 тыс. человек,
а общее число погибших в ходе конфликта - в 99 тыс. Эта цифра близка к
оценке бывшего секретаря Совета безопасности России А. Лебедя, заявившего
о 80 тыс. погибших в Чечне. Министр обороны России И. Родионов в начале
сентября 1996 г. заявил, что в Чечне погибло 2837 военнослужащих Министерства
обороны, а 337 человек пропали без вести и что примерно такие же потери
у МВД. В сумме это дает около 6 тыс. погибших, но эта оценка представляется
заниженной по меньшей мере втрое. Число раненых в армии Родионов определил
в 13 270 человек, что также представляется заниженным примерно в той же
пропорции, что и число убитых. Например, по данным военных медиков, только
в один день в середине мая 1995 г. в Грозненский госпиталь поступало 56
раненых военнослужащих, хотя официально сообщалось лишь о 15 раненых.
Один лишь 532-й медицинский отряд специального назначения с 27
марта до конца мая 1995 г. принял более 3 тыс. раненых военнослужащих.
Если предположить, что число раненых, как и число убитых, занижено в 3-3,5
раза и принять потери МВД ранеными примерно равными потерям армии, то общее
число раненых российских военнослужащих "составит 80-90 тыс. человек. Этой
цифре соответствуют опубликованные данные о том, что за все время чеченского
конфликта только вертолеты российских сухопутных сил перевезли 28 тыс.
раненных. Следует учесть, что раненых внутренних войск, которых было не
меньше, перевозили в основном вертолеты внутренних войск, и, кроме того,
для эвакуации раненых военнослужащих использовались не только вертолеты,
но и самолеты, и автотранспорт. Число раненых с чеченской стороны, приняв
одинаковое с российской соотношение между убитыми и ранеными, можно оценить
в 15-20 тыс. человек. Отметим также, что недоучет российских потерь мог
частично произойти за счет солдат-контрактников, многие из которых набираются
из числа безработных или бомжей. В средствах массовой информации неоднократно
фигурировали сообщения, что потери среди контрактников не включаются в
официальные сводки, однако проверить достоверность этих сообщений в настоящее
время не предоставляется возможным. Отметим также, что 83% военнослужащих,
воевавших в Чечне, ранее проживали в сельской местности. Погибшие из их
числа, равно как и воспитанники детских домов, не имеющие родственников,
вполне возможно, не попали в официальные списки потерь, поскольку вероятность
"того, что сведения о них как о пропавших без вести в Чечне дойдут до широкой
общественности и средств массовой информации, была близка к нулю. Не исключено,
что действие этого же фактора в свое время позволило властям занизить цифры
потерь в Афганистане. Укажем, что представители Комитета солдатских матерей
выразили сомнение в достоверности цифр потерь, обнародованных И. Родионовым,
заявив, что, по их данным, потери российской армии убитыми составили около
10 тыс. человек.
* * *
На втором месте после войн и военных конфликтов в качестве факторов
демографических катастроф в СССР стоял голод. Впервые он поразил в 1921
г. Поволжье. Помимо неурожая, голоду способствовало общее физическое ослабление
населения из-за бедствий гражданской войны, вызванное ею же расстройство
транспорта и политика военного коммунизма, продразверсткой основательно
разрушившая сельское хозяйство страны. Жертвы голода, несомненно, исчислялись
многими сотнями тысяч, однако для точного определения их отсутствуют какие-либо
статистические данные. Поэтому в нашем исследовании умершие от голода в
Поволжье включены в общее число жертв гражданской войны - вместе с погибшими
в боях, от террора и эпидемий. Поскольку выше общие потери в гражданской
войне были определены нами в 5,75 млн. погибших и умерших, иногда встречающаяся
оценка в 6 млн. жертв голода в Поволжье представляется очень далекой от
истины.
Второй раз голод поразил население СССР в 1932-1933 гг. и был
связан с проведением насильственной массовой коллективизации крестьянства.
Встречаются общие оценки числа жертв коллективизации за 1930-1933 гг.,
включая сюда погибших из-за раскулачивания, стихийных антисоветских восстаний,
а также голода и болезней, в 3; 4; 5; 6; 7; 7,5; 8; 10; 13 и 16 млн. человек.{8}
Впрочем, надо иметь в виду, что наивысшие оценки включают в себя не только
собственно умерших, но и демографические потери, вызванные снижением рождаемости
в эти годы, т. е. неродившихся. Наиболее надежными представляются оценки
числа умерших в годы коллективизации по отдельным наиболее пострадавшим
регионам. Число погибших и умерших в Казахстане в 1930-1933 гг. казахстанские
демографы Ж. Абылхожин и М. Татимов определяют в 1,7 млн. человек (кроме
того, 600 тыс. казахов откочевали в Синьцзян). Международная комиссия по
расследованию голода 1932-1933 гг. на Украине, работавшая в 1988-1990 гг.,
оценила число погибших в этой стране не менее чем в 4,5 млн. человек, а
в других регионах, исключая Казахстан, - в 2 млн. человек (из них основная
смертность пришлась на Северный Кавказ). Таким образом, суммарные потери
в ходе коллективизации можно оценить примерно в 8 млн. человек (точность
этой оценки, принимая во внимание несовершенство данных о численности и
естественном движении населения СССР в 30-е годы, составляет плюс-минус
два миллиона человек). Катастрофа была вызвана неурожаем и падением сбора
зерна из-за коллективизации.
Последний раз голод поразил население СССР в 1946-1947 гг., после
окончания второй мировой войны. В годы войны падение сельскохозяйственного
производства частично компенсировалось продовольственными поставками по
ленд-лизу, прекратившимися в послевоенные годы (вместо них помощь стада
осуществлять, но в меньших масштабах, Администрация помощи и восстановления
Организации Объединенных Наций (ЮНРРА), поставлявшая семена и продовольствие
пострадавшим от оккупации Украине и Белоруссии). Начавшаяся в 1946 г. отмена
карточной системы усугубила дефицит продовольствия и спровоцировала массовый
голод. Он охватил главным образом Россию, Украину и Молдавию. По оценке
В. Ф. Зимы, сделанной на основе данных о смертности и миграциях населения
в 1946-1947 гг., от голода и связанных с ним болезней погибло около 1 млн.
человек.{9} Таким образом, за годы Советской власти от последствий коллективизации
и голода умерло примерно 9 млн. человек.
Третьим по значимости фактором демографических катастроф в советское
время стали политические репрессии.{10} По справке Генеральной прокуратуры
СССР, составленной в феврале 1954 г., с 1921 г. по 1 февраля 1954 г. за
контрреволюционную деятельность было осуждено 3777 тыс. человек, из которых
642 980 человек было приговорено к смертной казни. Несмотря на возможный
недоучет, данная цифра, вероятно, близка к истине и может быть принята
за примерное число казненных по политическим мотивам, учитывая, что не
все смертные приговоры приводились в исполнение. Кроме того, в лагерях
ГУЛАГа с 1 января 1934 г. по 1 января 1948 г. умерло около 964 тыс. заключенных,
уголовных и политических. Доля последних среди содержавшихся в лагерях
в указанный период колебалась от 12,6 до 59,2%. Если принять, что доля
политических среди умерших была примерно такой же, то общее число умерших
в лагерях осужденных по политическим статьям можно оценить примерно в 300
тыс. человек, из которых на период Великой Отечественной войны пришлось
около 180 тыс. (эти жертвы политических репрессий включены нами в безвозвратные
потери гражданского населения в годы войны). Кроме лагерей, заключенные
умирали еще в исправительно-трудовых колониях, но там и смертность, и доля
политических была значительно ниже, чем в лагерях. Поскольку период 1934-1947
гг. отличался как максимальной долей осужденных за контрреволюционную деятельность
(всего к заключению было осуждено 2369 тыс. политических в 1921-1953 гг.),
так и наивысшей смертностью, число политзаключенных, умерших в ИТК и лагерях,
а также в тюрьмах, вряд ли превышало 100 тысяч человек. Тогда общее число
погибших в результате политических репрессий в 1921-1953 гг. можно оценить
примерно в 1050 тыс. человек, из которых, вероятно, не менее 250 тыс.,
включая приговоренных к смертной казни, погибло в годы Великой Отечественной
войны.
Итоги нашего исследования мы подведем в следующей таблице:
Потери населения России и СССР в результате демографических катастроф
1904-1996 гг. (убитые и умершие) (тыс. чел.)
Русско-японская война 1904-1905 гг.
Всего погибло в вооруженных силах России.......... 53,0
Первая мировая война 1914-1918 гг.
Всего погибло в вооруженных силах России....... 2000,0
в том числе умерло в плену ................................. 150,0
Гражданская война 1917-1922 гг.
Общие потери населения ................................... 5750,0