Страница:
– Ну-ну, – охладил я ее пыл, – не забывай, что я все-таки не Николай и мне далеко до него, раз уж он тут с тобой регулярно в жеребцов играл.
– Почему играл? – удивилась она. – Здесь все взаправду. И Мираб на самом деле Великий Жрец Бога нашего. Как бы иначе можно было бы одновременно ввести в транс столько народу? То, что можно испытать на его таинствах, нигде не испытаешь. Да ты что?! Тебе не понравилось, – с какой-то даже обидой воскликнула она.
– Понравилось, понравилось, – успокоил я ее и, кряхтя, принялся собирать себя по израсходованным с прошлой еще ночи частям.
Пока я одевался, Катенька хлопотала вокруг, не зная, чем помочь. Потом спохватившись, достала из стены бутылку и разлила в бокалы янтарную жидкость:
– Давай взбодримся. Это и мертвых поднимет.
– Что это?
– Жорос, это такой тоник, очень помогает.
Действительно помог, и я с любопытством огляделся.
Мы находились в большой зале, оформленной, как и многое в Магическом квартале, в древнем замковом стиле: обтянутые темным шелком стены, пышная кровать под балдахином, откинутом, правда, сейчас, деревянные потолочные балки, в меру потемневшие от времени, факелы, при ближайшем рассмотрении обнаруживавшие подделку. А вообще впечатляло.
– И часто вы этим занимаетесь?
– Да нет, раз в полгода.
– И с кем конкретно?
– Ты обо мне интересуешься? Может, ревнуешь? – игриво спросила она.
– Может.
– На самом деле это не имеет значения. Понимаешь, в кульминационный момент нас объединяет Дух Бога. Мы все становимся единым целым, одним духовным существом, так что совершенно не важно, кому какое тело принадлежит. Мы все стремимся слиться, чтобы не только души, но и тела стали ближе.
– Эту концепцию вам Мираб внушил?
– Не иронизируй. Если ты еще не проникся, это не значит, что можно судить.
– Молчу, – сказал я и, меняя тему, спросил: – Ты не можешь мне сказать, куда делась Марина Вронская?
– Зачем тебе эта шлюха?
– Я вижу, ты ее любишь.
– А чего ее любить? Все у других рвала, пока к Орлову не присосалась, захотела стать первой дамой королевства. Ее всегда наверх тянуло. Когда Николая упекли на каторгу, а дядя ее стал Премьером, я уж думала, она наберется бесстыдства и на дядюшку кинется.
– Ну и?..
– Нет, остатки совести были. Зато с Мирабом закрутила. Знаешь, как он рвал и метал, когда она исчезла? Он тут всех на уши поставил после ее ухода. Все пытались отыскать, но увы…
– Так она сбежала? Но почему?
– Не знаю. Может, что о Мирабе узнала и это ее испугало. Мамедов – это сила Мне ничего не нужно, вот я его и не боюсь, но кому если что потребуется, обязательно завязнет. И Мираб всех держит. А Марина ушла. Вот это его до сих пор бесит.
– Но а ему что нужно? Ей – понятно, ты говоришь – власть. Но ему?
– Тоже власть, что же еще?
– Тогда где тут связь между Мирабом, Мариной и Орловым?
– Ой! Не спрашивай. Что не знаю, то не знаю. Вон иди и сам спрашивай.
– Кого?
– Мираба, конечно. Он в соседней комнате. Я не поверил, но она была совершенно серьезна.
– Подожди, – сказала она, поправляя на мне воротник рубашки. – Ты куда?
– К Мирабу, – сказал я. – Ты же сказала, он здесь.
– Так и пойдешь?
– Почему нет?
И я пошел.
Однако же я не ожидал, что за дверью окажется нечто вроде салона знатного вельможи. Вельможей был Мираб Мамедов, окруженный какими-то подозрительными типами. Он восседал в противоположном от меня углу. И пока меня не видел.
Народу было много, и я, не ожидавший этого, в первое мгновение стушевался. Но ненадолго.
Прохаживаясь среди незнакомых мне людей, я успел определить, что общество здесь разделено на три кружка. В одном, мужском, центром был массивный пожилой человек, манеры говорить и двигаться которого выдавали провинциала. Его, впрочем, слушали со вниманием и столичные аборигены. В другом, молодом, было много женщин, очень ярких и милых, вокруг которых, жужжа и приседая, суетились разного калибра мужички; аналогия с цветником напрашивалась, и я, как лицо незаинтересованное, живо представил всякого рода шмелей, ос, трутней и разных усатых козявок, неустанно сующих носы куда ни попадя, в самые румяные и пахучие бутончики.
Третий кружок возглавлял Мамедов. Возле него я вдруг увидел безобразную рожу гнома, так нагло подставившего пас с Леной в прошлое посещение Магического борделя, и немедленно самые решительные, однако еще не оформившиеся конкретно намерения, овладели мной. Меня схватили с двух сторон.
– Я так очарованна сегодняшним воссоединением с Духом Бога-Императора! Согласитесь, это так величественно, непостижимо! – говорила мне какая-то красотка с одной стороны…
– Однако же дело того стоит. Вы, наверное, не первый раз? Я теперь всегда тоже… – вторил с другой стороны некий молодой человек.
Я вежливо стряхнул их с себя, и они вцепились друг в друга. Эта парочка помогла мне приблизиться к цели незаметно…
Мираб, развалясь, сидел в широченном, индивидуально скроенном под его зад кресле, и справа от него, чуть не вскарабкавшись на подлокотник, прилепился гном. Были еще какие-то неопределенные мужские фигуры среди жадно внимавших Вселенскому Магу женщин.
– Средство – имперское развитие и демократия, – говорил Мираб. – Стоит одной могущественной планете, как Мечтоград, прославленной за близость к Богу-Императору, стать во главе духовного союза лучших сил Империи – и стабильное равновесие будет вечно спасать мир!..
Медленная ухмылочка искривила уродливую физиономию гнома. Он наклонился к уху Вселенского Мага и что-то зашептал. Мираб нашел меня взглядом и, не изменяя менторского тона, спокойно произнес:
– Ну-ка, поправьте ему мозги. Это было сказано тем же голосом, каким он только что потчевал восхищенных приверженцев своей конфессии, потому смысл слов не сразу дошел до его подручных, затерявшихся в толпе гостей. У меня хватило времени скользнуть к гному, уже вытащившему карманный бластер и с все той же гнусной ухмылкой наводившему на меня ствол. Я с размаху лягнул гнома но уху, вложив в удар все свое негодование за прошлую его подлость. Еще я с удовольствием добавил ему прямой в нос, а когда гном безжизненным мешком свалился на пол, выхватил у него бластер.
Теперь расклад сил был явно в мою пользу.
Мираб выругался, ошеломленно уставился на меня и вдруг вскочил, – сигара, которую он только что величественно курил, в суматохе скользнула ему
за ворот.
– Ах ты, подонок!.. – закричал он.
– Сам дурак! И видно, никогда не поумнеешь. Кто, интересно, позволил тебе так развернуться? Неужели Бог-Император? – спросил я. – У тебя ведь не мозги, а прокисшее тесто. А ну-ка ответь мне, где сейчас Марина Вронская?
– Ты труп, труп! И Вронскую я придушу, как только она мне попадется. А с тобой я!..
Что он в тот момент собрался сделать со мной, никто, в том числе ошеломленно таращившие глаза зрители уже не узнали, потому что я молниеносно ударил этого Вселенского Лжепророка (какое знакомое слово!) по толстой морде рукояткой бластера. Он вывалился из кресла и, прикрывая лицо руками, пополз на коленях, наталкиваясь на торопливо уступавших ему дорогу адептов. Никто больше не пытался на меня напасть.
Я оценил осторожность замаскированной охраны и кивнул всем, кто был рядом:
– Молодцы! А если кто посмеет!.. – дальше не стал объяснять. Гном валялся без признаков жизни. Мираб все еще ползал, люди с ужасом смотрели на меня, но никто не двигался.
Я повернулся и вышел в двери, откуда и пришел.
Катенька испуганно и восторженно смотрела на меня;
– Ну ты и герой! Я только по визору видела такие драки. Послушай, – вдруг встревожилась она, – надо отсюда выбираться. В Квартале Мираб бог и царь. Быстрее, быстрее!
Схватив за руку, она шустро повлекла меня за собой. Мы проскакивали какие-то переходы, арки, башни, спускались на лифте и поднимались на лифте, и чувствовалось, наш побег страсть как взбодрил Катеньку – обычно алебастровую прозрачность ланит сменил яркий румянец, беззаботное спокойствие зеленых глаз взвихрило приключение – было на что полюбоваться!
Только в одном месте – мы шли по какому-то узенькому деревянному, бутафорски шаткому мостику – толпа рьяных мушкетеров заступила нам дорогу… зрители на галереях, фланирующие прохожие вдалеке – никто не обращал внимания… я оторвал перила и скинул всю толпу вниз, надеюсь, не в бутафорский ручей – пускай остынут!
Мы выбрались. Выскочили в разноцветную толпу, встречными потоками растекающуюся по местам удовольствий и из оных. В небе – словно отражение того, что творилось внизу, – орали, вопили, ругались персонажи сказок и легенд. На башне, вместо колдуна с орлом и завлекательной девицы, стояли десятка три витязей в броне, остроконечных шлемах и красных, заостренных книзу щитах, выделывавших парадные штучки с оружием. Нас толкали, оттирали, но Катенька упорно тащила меня в нужном направлении.
Вскоре толпа поредела; все поворачивали к стоянке машин. Катенька тянула меня дальше, скорее всего думала быстрее сесть в такси чуть дальше, на одной из дорог.
Мы переходили дорогу, когда взревевший невдалеке мотор заставил меня вздрогнуть: свист, что-то быстро надвигалось, я оттолкнул Катеньку на газон и изо всех сил прыгнул прямо на ослепительно подлетающую, страшно ревущую машину… скользящий удар… гладкая крыша, проехавшая подо мной… твердое дорожное покрытие, принявшее мой зад…
Не чувствуя боли, я вскочил, выхватил бластер и пару раз выстрелил вслед уносящемуся прочь полированному болиду. Безрезультатно.
Я оглянулся и увидел неподвижно лежащую на газоне Катеньку. Я подбежал: на оголенной спине – яркая ссадина. Полный мрачных предчувствий, я перевернул ее и заглянул в закатившиеся глаза. Мне показалось, что она не дышит. Я в отчаянии прильнул к ее груди… глухо стучало в ушах, я не мог ничего услышать!
Только не это! Сильно вдохнув, я прильнул ртом к ее губам. Я не успел толком выдохнуть; неожиданно ее руки обвились вокруг моей шеи, а на нёбе затрепетал быстрой змейкой ее язычок. Наконец стало не хватать дыхания, и я оторвался от ее восхитительных губ.
– Боже мой! – вырвалось у меня, потрясенного таким исходом.
Она открыла глаза и прошептала:
– Повтори еще раз…
50
– Почему играл? – удивилась она. – Здесь все взаправду. И Мираб на самом деле Великий Жрец Бога нашего. Как бы иначе можно было бы одновременно ввести в транс столько народу? То, что можно испытать на его таинствах, нигде не испытаешь. Да ты что?! Тебе не понравилось, – с какой-то даже обидой воскликнула она.
– Понравилось, понравилось, – успокоил я ее и, кряхтя, принялся собирать себя по израсходованным с прошлой еще ночи частям.
Пока я одевался, Катенька хлопотала вокруг, не зная, чем помочь. Потом спохватившись, достала из стены бутылку и разлила в бокалы янтарную жидкость:
– Давай взбодримся. Это и мертвых поднимет.
– Что это?
– Жорос, это такой тоник, очень помогает.
Действительно помог, и я с любопытством огляделся.
Мы находились в большой зале, оформленной, как и многое в Магическом квартале, в древнем замковом стиле: обтянутые темным шелком стены, пышная кровать под балдахином, откинутом, правда, сейчас, деревянные потолочные балки, в меру потемневшие от времени, факелы, при ближайшем рассмотрении обнаруживавшие подделку. А вообще впечатляло.
– И часто вы этим занимаетесь?
– Да нет, раз в полгода.
– И с кем конкретно?
– Ты обо мне интересуешься? Может, ревнуешь? – игриво спросила она.
– Может.
– На самом деле это не имеет значения. Понимаешь, в кульминационный момент нас объединяет Дух Бога. Мы все становимся единым целым, одним духовным существом, так что совершенно не важно, кому какое тело принадлежит. Мы все стремимся слиться, чтобы не только души, но и тела стали ближе.
– Эту концепцию вам Мираб внушил?
– Не иронизируй. Если ты еще не проникся, это не значит, что можно судить.
– Молчу, – сказал я и, меняя тему, спросил: – Ты не можешь мне сказать, куда делась Марина Вронская?
– Зачем тебе эта шлюха?
– Я вижу, ты ее любишь.
– А чего ее любить? Все у других рвала, пока к Орлову не присосалась, захотела стать первой дамой королевства. Ее всегда наверх тянуло. Когда Николая упекли на каторгу, а дядя ее стал Премьером, я уж думала, она наберется бесстыдства и на дядюшку кинется.
– Ну и?..
– Нет, остатки совести были. Зато с Мирабом закрутила. Знаешь, как он рвал и метал, когда она исчезла? Он тут всех на уши поставил после ее ухода. Все пытались отыскать, но увы…
– Так она сбежала? Но почему?
– Не знаю. Может, что о Мирабе узнала и это ее испугало. Мамедов – это сила Мне ничего не нужно, вот я его и не боюсь, но кому если что потребуется, обязательно завязнет. И Мираб всех держит. А Марина ушла. Вот это его до сих пор бесит.
– Но а ему что нужно? Ей – понятно, ты говоришь – власть. Но ему?
– Тоже власть, что же еще?
– Тогда где тут связь между Мирабом, Мариной и Орловым?
– Ой! Не спрашивай. Что не знаю, то не знаю. Вон иди и сам спрашивай.
– Кого?
– Мираба, конечно. Он в соседней комнате. Я не поверил, но она была совершенно серьезна.
– Подожди, – сказала она, поправляя на мне воротник рубашки. – Ты куда?
– К Мирабу, – сказал я. – Ты же сказала, он здесь.
– Так и пойдешь?
– Почему нет?
И я пошел.
Однако же я не ожидал, что за дверью окажется нечто вроде салона знатного вельможи. Вельможей был Мираб Мамедов, окруженный какими-то подозрительными типами. Он восседал в противоположном от меня углу. И пока меня не видел.
Народу было много, и я, не ожидавший этого, в первое мгновение стушевался. Но ненадолго.
Прохаживаясь среди незнакомых мне людей, я успел определить, что общество здесь разделено на три кружка. В одном, мужском, центром был массивный пожилой человек, манеры говорить и двигаться которого выдавали провинциала. Его, впрочем, слушали со вниманием и столичные аборигены. В другом, молодом, было много женщин, очень ярких и милых, вокруг которых, жужжа и приседая, суетились разного калибра мужички; аналогия с цветником напрашивалась, и я, как лицо незаинтересованное, живо представил всякого рода шмелей, ос, трутней и разных усатых козявок, неустанно сующих носы куда ни попадя, в самые румяные и пахучие бутончики.
Третий кружок возглавлял Мамедов. Возле него я вдруг увидел безобразную рожу гнома, так нагло подставившего пас с Леной в прошлое посещение Магического борделя, и немедленно самые решительные, однако еще не оформившиеся конкретно намерения, овладели мной. Меня схватили с двух сторон.
– Я так очарованна сегодняшним воссоединением с Духом Бога-Императора! Согласитесь, это так величественно, непостижимо! – говорила мне какая-то красотка с одной стороны…
– Однако же дело того стоит. Вы, наверное, не первый раз? Я теперь всегда тоже… – вторил с другой стороны некий молодой человек.
Я вежливо стряхнул их с себя, и они вцепились друг в друга. Эта парочка помогла мне приблизиться к цели незаметно…
Мираб, развалясь, сидел в широченном, индивидуально скроенном под его зад кресле, и справа от него, чуть не вскарабкавшись на подлокотник, прилепился гном. Были еще какие-то неопределенные мужские фигуры среди жадно внимавших Вселенскому Магу женщин.
– Средство – имперское развитие и демократия, – говорил Мираб. – Стоит одной могущественной планете, как Мечтоград, прославленной за близость к Богу-Императору, стать во главе духовного союза лучших сил Империи – и стабильное равновесие будет вечно спасать мир!..
Медленная ухмылочка искривила уродливую физиономию гнома. Он наклонился к уху Вселенского Мага и что-то зашептал. Мираб нашел меня взглядом и, не изменяя менторского тона, спокойно произнес:
– Ну-ка, поправьте ему мозги. Это было сказано тем же голосом, каким он только что потчевал восхищенных приверженцев своей конфессии, потому смысл слов не сразу дошел до его подручных, затерявшихся в толпе гостей. У меня хватило времени скользнуть к гному, уже вытащившему карманный бластер и с все той же гнусной ухмылкой наводившему на меня ствол. Я с размаху лягнул гнома но уху, вложив в удар все свое негодование за прошлую его подлость. Еще я с удовольствием добавил ему прямой в нос, а когда гном безжизненным мешком свалился на пол, выхватил у него бластер.
Теперь расклад сил был явно в мою пользу.
Мираб выругался, ошеломленно уставился на меня и вдруг вскочил, – сигара, которую он только что величественно курил, в суматохе скользнула ему
за ворот.
– Ах ты, подонок!.. – закричал он.
– Сам дурак! И видно, никогда не поумнеешь. Кто, интересно, позволил тебе так развернуться? Неужели Бог-Император? – спросил я. – У тебя ведь не мозги, а прокисшее тесто. А ну-ка ответь мне, где сейчас Марина Вронская?
– Ты труп, труп! И Вронскую я придушу, как только она мне попадется. А с тобой я!..
Что он в тот момент собрался сделать со мной, никто, в том числе ошеломленно таращившие глаза зрители уже не узнали, потому что я молниеносно ударил этого Вселенского Лжепророка (какое знакомое слово!) по толстой морде рукояткой бластера. Он вывалился из кресла и, прикрывая лицо руками, пополз на коленях, наталкиваясь на торопливо уступавших ему дорогу адептов. Никто больше не пытался на меня напасть.
Я оценил осторожность замаскированной охраны и кивнул всем, кто был рядом:
– Молодцы! А если кто посмеет!.. – дальше не стал объяснять. Гном валялся без признаков жизни. Мираб все еще ползал, люди с ужасом смотрели на меня, но никто не двигался.
Я повернулся и вышел в двери, откуда и пришел.
Катенька испуганно и восторженно смотрела на меня;
– Ну ты и герой! Я только по визору видела такие драки. Послушай, – вдруг встревожилась она, – надо отсюда выбираться. В Квартале Мираб бог и царь. Быстрее, быстрее!
Схватив за руку, она шустро повлекла меня за собой. Мы проскакивали какие-то переходы, арки, башни, спускались на лифте и поднимались на лифте, и чувствовалось, наш побег страсть как взбодрил Катеньку – обычно алебастровую прозрачность ланит сменил яркий румянец, беззаботное спокойствие зеленых глаз взвихрило приключение – было на что полюбоваться!
Только в одном месте – мы шли по какому-то узенькому деревянному, бутафорски шаткому мостику – толпа рьяных мушкетеров заступила нам дорогу… зрители на галереях, фланирующие прохожие вдалеке – никто не обращал внимания… я оторвал перила и скинул всю толпу вниз, надеюсь, не в бутафорский ручей – пускай остынут!
Мы выбрались. Выскочили в разноцветную толпу, встречными потоками растекающуюся по местам удовольствий и из оных. В небе – словно отражение того, что творилось внизу, – орали, вопили, ругались персонажи сказок и легенд. На башне, вместо колдуна с орлом и завлекательной девицы, стояли десятка три витязей в броне, остроконечных шлемах и красных, заостренных книзу щитах, выделывавших парадные штучки с оружием. Нас толкали, оттирали, но Катенька упорно тащила меня в нужном направлении.
Вскоре толпа поредела; все поворачивали к стоянке машин. Катенька тянула меня дальше, скорее всего думала быстрее сесть в такси чуть дальше, на одной из дорог.
Мы переходили дорогу, когда взревевший невдалеке мотор заставил меня вздрогнуть: свист, что-то быстро надвигалось, я оттолкнул Катеньку на газон и изо всех сил прыгнул прямо на ослепительно подлетающую, страшно ревущую машину… скользящий удар… гладкая крыша, проехавшая подо мной… твердое дорожное покрытие, принявшее мой зад…
Не чувствуя боли, я вскочил, выхватил бластер и пару раз выстрелил вслед уносящемуся прочь полированному болиду. Безрезультатно.
Я оглянулся и увидел неподвижно лежащую на газоне Катеньку. Я подбежал: на оголенной спине – яркая ссадина. Полный мрачных предчувствий, я перевернул ее и заглянул в закатившиеся глаза. Мне показалось, что она не дышит. Я в отчаянии прильнул к ее груди… глухо стучало в ушах, я не мог ничего услышать!
Только не это! Сильно вдохнув, я прильнул ртом к ее губам. Я не успел толком выдохнуть; неожиданно ее руки обвились вокруг моей шеи, а на нёбе затрепетал быстрой змейкой ее язычок. Наконец стало не хватать дыхания, и я оторвался от ее восхитительных губ.
– Боже мой! – вырвалось у меня, потрясенного таким исходом.
Она открыла глаза и прошептала:
– Повтори еще раз…
50
ЧЕЛОВЕКУ НАДО ВЕРИТЬ
Я поцеловал ее еще раз, и, счастливые, как дети, впервые вкусившие сладость запретного плода, мы поднялись с травы. От пережитого волнения мне срочно понадобилось выпить. Мы поймали одного из вездесущих роботов-официантов. Катенька выбрала напитки, а потом смотрела на меня и улыбалась сквозь росинки слез на ресницах – запоздалой реакции на пережитую опасность. Мне было приятно. Тут вдруг ласкающий ее взгляд переменился, – она в испуге посмотрела на что-то за моей спиной. Я мгновенно обернулся. К нам, охватывая пространство полукругом, подбирались трое мужчин, которые, казалось, состояли из одних мускулов, затянутых в модные костюмы.
Я повернулся. С мерзкими ухмылками троица медленно приближалась. Интересно, что люди кругом, привыкшие к ужасам Магического квартала, совершенно не реагировали.
Я вскинул обе руки вверх – прием, рефлекторно отвлекающий внимание, – и с удовольствием лягнул ближайшего наемника в пах. Он с воем рухнул на траву, а я уже быстро и беспорядочно махал руками перед собой. Моя веерная защита заставила двух оставшихся потерять бдительность: они просто хотели достать меня кулаками. Я поймал чью-то летящую руку, вывернул в кисти. Мускулистый грохнулся на землю. Оставался один. Чтобы проверить, насколько он способен усваивать уроки, только что так наглядно преподанные, я низко присел на одну ногу, вытянул другую и мгновенно раскрутился на месте. Моя вытянутая летящая, нога со страшной силой ударила бандита под колени, выбила опору из-под его тяжеленного тела, и, совершив неполное заднее сальто, он грузно, едва не головой, врезался в газон.
Я думал, будет землетрясение, но обошлось.
На меня уже кинулся второй мужик, которому я было надеялся сломать кисть руки, но не сумел, Я поднырнул под его правую руку, и он напоролся на мой локоть, случайно оказавшийся на пути его челюсти. Упав на землю, он уже не мог подняться, стоял на четвереньках, руки-ноги разъезжались, он хрипел и отхаркивал собственную кровь. Я мельком увидел сияющие восторгом глаза Катеньки и поднял ногу, собираясь дать последний решающий пинок недобитому врагу, но тут мой череп раскололся надвое. Последнее, что я успел заметить перед тем, как потерять сознание, было синее-синее небо, вдруг тяжело рухнувшее прямо на меня…
Все вокруг было зеленовато-белым, мне казалось, я плыву по волнам, словно легкий челнок по озерной глади, и лишь почувствовав резкий запах лекарств, догадался, что плаваю в силовом коконе медробота. Надо мной, очень знакомо, склонился давешний медтехиик, который равнодушно пробурчал что-то ко мне не относящееся. Платформа, где я лежал, стала вертикально, и я сошел на твердь.
– Принимайте, – сказал техник, – практически здоров.
Я находился в кабинете Виктора Михайлова, здесь же был памятный мне полковник и лейтенант Стражников, поигрывающий в руках дубинкой. Он злобно рассматривал меня:
– Очнулся, гад!
Я дотронулся до ритмично гудящей головы: она была мягкая, словно подушка, и залита пенным пластырем до самых ушей.
– Жаль, что я промахнулся и не угробил тебя, – сказал Стражников, – и я понял, что за мерзавец приласкал меня по голове.
Ничего…
– Не ты первый, – успокоил я его. – Какие только ублюдки не пытались достать меня, а я все живой.
Все в упор рассматривали меня.
Опережая проявления никак не высказанного пока гостеприимства, я ногой пододвинул ближайшее кресло и плюхнулся в него, далеко выбросив ноги.
– Что от меня понадобилось в этой вонючей тюрьме?
– Это не тюрьма, а управление полиции, – вежливо поправил меня полковник. Мы с майором и лейтенантом посмотрели на него, думая, возможно, об одном.
– Да ну, – удивился я, – отчего же здесь воняет дерьмом?
Тут я весело засмеялся.
– Заткнись! – заговорил Виктор. На щеках его бегали желваки. – Тебя задержали по подозрению в двойном убийстве работников Мираба Мамедова.
– Это тех, что запаковали меня в проволоку-удавку и притащили к Мирабу?
– Так ты признаешься?
– В чем? – удивился я. – Какие-то бандиты в центре города, среди бела дня, вернее, утра прыскают мне в лицо какой-то усыпляющей дрянью, потом избивают до полусмерти, увозят куда-то… Где были блюстители порядка? Где были все вы? Вот вы, полковник. Я на вас буду жаловаться Премьер-
Министру!
Мой майор бешено молчал. За спиной Стражников тяжело переминался и сопел. Чувствовалось, я допек их основательно.
– Каков нахал! – сказал вдруг полковник, и этой глупой репликой разрядил атмосферу. Виктор зачем-то щелкнул переключателем пульта, и экран за его спиной, передающий какие-то нейтральные новости, стал делать то же самое, но с множества экранчиков.
– Майор! Мне необходимо срочно связаться с одним лицом. – Я сделал паузу, видя зарождающийся на его мускулистом лице отказ, и добавил: – Мне необходимо связаться с Премьер-Министром Кравцовым Владимиром Алексеевичем.
Они переглянулись, и майор кивнул.
Я громко вызвал ИНФОР и появившемуся гладкому роботу приказал соединить меня с Премьер-Министром. Сам я тоже назвался.
Стражи порядка недоверчиво следили за мной и экраном. А появление Кравцова их буквально потрясло.
Владимир Алексеевич сориентировался быстро. Оглядев кабинет, он попросил всех, кроме меня и Михайлова, выйти. Подождав, пока его просьбу не исполнят, он обратился к Виктору:
– Майор Михайлов, если не ошибаюсь?
– Да, вы не ошибаетесь, – настороженно ответил Виктор.
– Какие претензии к этому человеку? – спросил Кравцов, указывая на меня.
– Этот человек подозревается в убийстве.
– Майор! Он уже отсидел срок, что вам еще надо?
– Новые убийства, господин Премьер-Министр.
– Доказательства у вас, конечно, имеются?
– Косвенные, господин Премьер-Министр. Кравцов помолчал, посмотрел на меня, потом на Виктора.
– Вы не могли бы выйти? – попросил меня он.
Я пожал плечами и встал. Виктор выглянул за дверь, что-то сказал своим коллегам и пропустил меня. Я вышел. Лейтенант Стражников несколько рассеянно, но продолжал многозначительно хлопать дубинкой по ладони. Полковник был задумчив.
Через некоторое время вышел Виктор, кивком пригласил меня зайти. Я зашел. Виктор остался за дверью, но немного погодя вернулся один и сел за свой стол.
Мы молча сидели напротив друг друга. Я крутил пальцы сложенных рук. Виктор бесцельно передвигал какие-то бумажки.
– Вы должны понять, – медленно начал я, – что я ни в коем случае не Николай Орлов. Сходство с ним еще не повод, чтобы обвинять меня. Тем более что я сам заинтересован в поиске убийцы. Или убийц.
– Не верю ни единому твоему слову, – вдруг вскричал Виктор и стукнул кулаком по столу. – И я не успокоюсь, пока не докажу твою виновность.
– Вот и прекрасно, майор. Я предлагаю подписать перемирие, пока мы будем вести следствие и, если надо, обмениваться информацией.
– Ты меня считаешь идиотом? – Виктор даже окаменел от бешенства. – Чтобы я! С тобой!..
Я был в несколько затруднительном положении. Мне хотелось этак хлопнуть его по плечу, сказать, что же ты, парень, так и так!.. Увы.
– Вот что, майор. Ты меня уже немного знаешь. Можешь ответить, зачем мне, если бы я был все-таки Николаем Орловым, зачем бы мне свой личный бластер подбрасывать на место убийства? И зачем я вообще вернулся, если я не полный кретин? Подумай немного. Это несложно, подумай.
Красные точки исчезли из его глаз. Что-то он все же усвоил из моих слов.
Это мне и надо было.
– Виктор Алексеевич! – осторожно сказал я. – Я бы хотел – но вы не перебивайте, пожалуйста, – хотел бы рассказать один случай из жизни подростка. Тому было, положим, лет четырнадцать-пятнадцать. Этот подросток, которого, допустим, звали Виктор, как вас, между прочим, связался с бандой, которая пошла грабить банкоматы.
Я говорил, а с ним продолжалась метаморфоза; уже не ярость и явная обеспокоенность. Впрочем, больше удивление. И чем дальше я рассказывал, тем удивление усиливалось.
– У парня был брат, который работал полицейским. Когда банду подростков поймали на месте
преступления, брату удалось замять дело. Но я не это хотел рассказать. Я хотел бы напомнить, что сказал старший брат младшему. Он сказал, что человеку надо верить. Если не верить человеку, то и жить не стоит.
Виктор, пока я говорил, весь дрожал. Он вцепился пальцами в край стола с таким напряжением, словно хотел разломить столешницу.
– Ты!.. Ты!.. Откуда ты знаешь, негодяй!
Тут уж и я не выдержал. Хорошо быть добрым Дедушкой Морозом, когда тебя понимают и, разумеется, внимают.
– Ты не ори, майор, а напряги извилины. Откуда бы я мог узнать содержание вашего разговора, если бы мне не рассказал кто-то из вас? А если мне рассказали, значит, доверяли. Подумай своей криминализированной головой! – вскричал бестолково, но доходчиво.
Он сник, словно шарик без воздуха. В тишине барабанили его пальцы по столу, на экране беззвучно открывал рот суровый полицейский ветеран.
– Ты мог втереться в доверие, а потом предать,
– Мог бы. Так точно мог бы рассуждать тот следователь, запирая тебя на годы в каталажку. Или Алексей, твой брат, когда думал просить за тебя.
Ты забыл о своем брате! – гневно продолжал я. – Ты забыл, каким он был! Ты тешишь свое обиженное «я», забыв обо всех, кто тебе верил! Алексею было бы стыдно за тебя!
Конечно, я передергивал, это ясно. Но мне надо было как-то пробиться к нему. Что у меня и получилось, судя по его растерянному виду.
Я извлек сигарету, прикурил и глубоко затянулся.
Где может быть Марина Вронская? – спросил я.
– Зачем она тебе? – рассеянно спросил Виктор.
– Она ключевая фигура в этой интриге. Возможно, она даже знает, кто настоящий убийца.
Он поднял голову и вперил в меня начинающий оживать взгляд:
– Почему ты так считаешь?
– Очень просто, – сказал я, а потом процитировал тот отрывок из письма Николая, где он упоминает о предательстве своей девушки. – Насколько я выяснил, последнее время его девушкой была Марина.
– Возможно, – согласился Виктор. – Я тоже что-то слышал. Может, в разделе светской хроники.
– Ты не мог бы выяснить? – попросил я. – Мне кажется, мы только теряем время без нее.
– Ну что ж! – Виктор взял пульт и развернул кресло к экрану. После некоторых манипуляций, приказов голосом и нажатия кнопок беленькая Марина засияла со стены.
Да, что-то в ней было яркое, воздушное и, я бы сказал, девственное, что, однако, присутствует иной раз и в самых развратных девах этой масти.
– Хороша! – согласился и Виктор. – Так, придется наводить справки.
– Да уж, постарайся, – сказал я и с тем встал, чтобы уйти.
Уже у двери вспомнил, кто меня ожидает за дверью, и запнулся.
– Майор! Тебе не кажется подозрительным, что твой помощник, – я имел в виду лейтенанта Стражникова, – часто бывает у самого Мираба Мамедова? Не развлекается в Магическом квартале и в этом, как его, Саду наслаждений, а в гостях у самого хозяина.
– Чепуха! – отмахнулся Виктор. – Мало ли кто где бывает?
– Ну, пока, – сказал я и с тем наконец покинул кабинет.
В коридоре успел, при виде остолбеневшего Стражникова, чиркнуть себя пальцем по горлу, чем вызвал в его глазах огонь праведного гнева и ненависти.
Вообще-то мне было наплевать на этого пса, хотя близость его к Мирабу тревожила.
Когда я поднялся на крышу полицейского управления, чуть стемнело. Золотистые лучи зеркально зажигали полированные корпуса машин, заполняющих стоянку, и ярко горели желто-оранжевые парапеты по краю огромной крыши. Я не знал, куда себя деть. Столько обрушилось на меня, что даже такой не склонный к самоанализу индивид, как я, не смог не впасть в задумчивость… из которой, впрочем, оказалось легко выйти.
Какой-то толстенький, смутно знакомый коротышка как раз выпорхнул из только что приземлившейся машины. Он увидел меня и, отпрянув, кинулся обратно, наткнувшись на лезшего следом гнома. Я узнал их секундой позже и побежал следом, но опоздал. Эта секунда решила все.
К счастью, свободных машин здесь было предостаточно. Одна из них среагировала на мой отчаянный вид и приоткрыла крыло дверцы.
– Немедленно… за той голубой машиной, которая только что взлетела!
Робот-водитель подчинился сразу: мы сорвались с места и, благо машин было немного, скоро пристроились за голубым сверкающим в чистом небе под чистыми лучами солнца такси. Почему-то после первых рывков машина моих врагов оставила попытки оторваться. Мы резво, словно приклеенные друг к другу, неслись к неведомой цели.
Погоня взбодрила меня. Мы пролетели над жилыми островами, увенчанными шпилями башен, над озерами, реками и лесопарками. Показался и вскоре исчез Магический садик Мираба – значит, не он был нашей целью. Потом голубая машина внезапно оторвалась и ушла вперед.
– Быстрее! Уйдет!
– Это невозможно, – отозвался ровный уверенный голос не ошибающейся машины. – Они уже приземлились.
– Где?
– Объект номер девять тысяч триста семьдесят пять.
– Что за объект?
– Завод по переработке и переплавке утиля. Завод-автомат.
Тут и мы приземлились возле пустого голубого экипажа, спокойно стоявшего у большого квадратного здания, метров пятнадцать высоты и метров сто в длину и ширину. Просто каменная коробка с закрытыми сейчас воротами, но приоткрытой дверцей, где и исчезли мои недруги.
А я уже протискивался внутрь.
И сразу попал в коридор, судя по всему, по периметру опоясывавшему здание. Мне показалось, справа слышались звуки шагов. Я бросился туда и чуть не наткнулся на шедшего навстречу робота.
– Ты кого-нибудь видел? Людей, людей!
– Нет, не видел. Но двое человек сейчас зашли в цех.
– Какой цех? Где?
– Это в другой стороне, первая дверь направо.
Я уже бежал. Миновал главный вход, еще немного. Справа какая-то дверь. Я влетел внутрь, лестница наверх. Грохоча металлическими ступенями, я побежал, вломился в дверь и оказался на слепленной из железных прутьев галерее, которая опоясывала огромное пустое пространство цеха.
Я смутно вспоминал: где-то я все это видел? Может, в хронике, может, в учебных передачах?..
Какой-то шум, грохот, скрежет… Огромные лапы вминались в груды стонущего железа, и весь ржавый, погнутый, треснувший лом – старые, отжившие корпуса роботов – подгребался под прессы, откуда вылетали умятые опрятные блоки. Я чуть не задохнулся от пыли, меня душил кашель. Вдруг над головой у меня что-то сверкнуло, я огляделся, – совсем близко от головы на металлической стене растекалось огненное пятно с расплавом в центре; кто-то стрелял в меня из бластера.
Вновь что-то блеснуло, я инстинктивно присел, но это в дальнем конце корпуса приоткрылись створки ворот, куда как раз проскальзывали две фигуры.
Я бросился следом по прутьям галереи, добавляя еще немного шума в общую адскую симфонию производственного процесса…
Я повернулся. С мерзкими ухмылками троица медленно приближалась. Интересно, что люди кругом, привыкшие к ужасам Магического квартала, совершенно не реагировали.
Я вскинул обе руки вверх – прием, рефлекторно отвлекающий внимание, – и с удовольствием лягнул ближайшего наемника в пах. Он с воем рухнул на траву, а я уже быстро и беспорядочно махал руками перед собой. Моя веерная защита заставила двух оставшихся потерять бдительность: они просто хотели достать меня кулаками. Я поймал чью-то летящую руку, вывернул в кисти. Мускулистый грохнулся на землю. Оставался один. Чтобы проверить, насколько он способен усваивать уроки, только что так наглядно преподанные, я низко присел на одну ногу, вытянул другую и мгновенно раскрутился на месте. Моя вытянутая летящая, нога со страшной силой ударила бандита под колени, выбила опору из-под его тяжеленного тела, и, совершив неполное заднее сальто, он грузно, едва не головой, врезался в газон.
Я думал, будет землетрясение, но обошлось.
На меня уже кинулся второй мужик, которому я было надеялся сломать кисть руки, но не сумел, Я поднырнул под его правую руку, и он напоролся на мой локоть, случайно оказавшийся на пути его челюсти. Упав на землю, он уже не мог подняться, стоял на четвереньках, руки-ноги разъезжались, он хрипел и отхаркивал собственную кровь. Я мельком увидел сияющие восторгом глаза Катеньки и поднял ногу, собираясь дать последний решающий пинок недобитому врагу, но тут мой череп раскололся надвое. Последнее, что я успел заметить перед тем, как потерять сознание, было синее-синее небо, вдруг тяжело рухнувшее прямо на меня…
Все вокруг было зеленовато-белым, мне казалось, я плыву по волнам, словно легкий челнок по озерной глади, и лишь почувствовав резкий запах лекарств, догадался, что плаваю в силовом коконе медробота. Надо мной, очень знакомо, склонился давешний медтехиик, который равнодушно пробурчал что-то ко мне не относящееся. Платформа, где я лежал, стала вертикально, и я сошел на твердь.
– Принимайте, – сказал техник, – практически здоров.
Я находился в кабинете Виктора Михайлова, здесь же был памятный мне полковник и лейтенант Стражников, поигрывающий в руках дубинкой. Он злобно рассматривал меня:
– Очнулся, гад!
Я дотронулся до ритмично гудящей головы: она была мягкая, словно подушка, и залита пенным пластырем до самых ушей.
– Жаль, что я промахнулся и не угробил тебя, – сказал Стражников, – и я понял, что за мерзавец приласкал меня по голове.
Ничего…
– Не ты первый, – успокоил я его. – Какие только ублюдки не пытались достать меня, а я все живой.
Все в упор рассматривали меня.
Опережая проявления никак не высказанного пока гостеприимства, я ногой пододвинул ближайшее кресло и плюхнулся в него, далеко выбросив ноги.
– Что от меня понадобилось в этой вонючей тюрьме?
– Это не тюрьма, а управление полиции, – вежливо поправил меня полковник. Мы с майором и лейтенантом посмотрели на него, думая, возможно, об одном.
– Да ну, – удивился я, – отчего же здесь воняет дерьмом?
Тут я весело засмеялся.
– Заткнись! – заговорил Виктор. На щеках его бегали желваки. – Тебя задержали по подозрению в двойном убийстве работников Мираба Мамедова.
– Это тех, что запаковали меня в проволоку-удавку и притащили к Мирабу?
– Так ты признаешься?
– В чем? – удивился я. – Какие-то бандиты в центре города, среди бела дня, вернее, утра прыскают мне в лицо какой-то усыпляющей дрянью, потом избивают до полусмерти, увозят куда-то… Где были блюстители порядка? Где были все вы? Вот вы, полковник. Я на вас буду жаловаться Премьер-
Министру!
Мой майор бешено молчал. За спиной Стражников тяжело переминался и сопел. Чувствовалось, я допек их основательно.
– Каков нахал! – сказал вдруг полковник, и этой глупой репликой разрядил атмосферу. Виктор зачем-то щелкнул переключателем пульта, и экран за его спиной, передающий какие-то нейтральные новости, стал делать то же самое, но с множества экранчиков.
– Майор! Мне необходимо срочно связаться с одним лицом. – Я сделал паузу, видя зарождающийся на его мускулистом лице отказ, и добавил: – Мне необходимо связаться с Премьер-Министром Кравцовым Владимиром Алексеевичем.
Они переглянулись, и майор кивнул.
Я громко вызвал ИНФОР и появившемуся гладкому роботу приказал соединить меня с Премьер-Министром. Сам я тоже назвался.
Стражи порядка недоверчиво следили за мной и экраном. А появление Кравцова их буквально потрясло.
Владимир Алексеевич сориентировался быстро. Оглядев кабинет, он попросил всех, кроме меня и Михайлова, выйти. Подождав, пока его просьбу не исполнят, он обратился к Виктору:
– Майор Михайлов, если не ошибаюсь?
– Да, вы не ошибаетесь, – настороженно ответил Виктор.
– Какие претензии к этому человеку? – спросил Кравцов, указывая на меня.
– Этот человек подозревается в убийстве.
– Майор! Он уже отсидел срок, что вам еще надо?
– Новые убийства, господин Премьер-Министр.
– Доказательства у вас, конечно, имеются?
– Косвенные, господин Премьер-Министр. Кравцов помолчал, посмотрел на меня, потом на Виктора.
– Вы не могли бы выйти? – попросил меня он.
Я пожал плечами и встал. Виктор выглянул за дверь, что-то сказал своим коллегам и пропустил меня. Я вышел. Лейтенант Стражников несколько рассеянно, но продолжал многозначительно хлопать дубинкой по ладони. Полковник был задумчив.
Через некоторое время вышел Виктор, кивком пригласил меня зайти. Я зашел. Виктор остался за дверью, но немного погодя вернулся один и сел за свой стол.
Мы молча сидели напротив друг друга. Я крутил пальцы сложенных рук. Виктор бесцельно передвигал какие-то бумажки.
– Вы должны понять, – медленно начал я, – что я ни в коем случае не Николай Орлов. Сходство с ним еще не повод, чтобы обвинять меня. Тем более что я сам заинтересован в поиске убийцы. Или убийц.
– Не верю ни единому твоему слову, – вдруг вскричал Виктор и стукнул кулаком по столу. – И я не успокоюсь, пока не докажу твою виновность.
– Вот и прекрасно, майор. Я предлагаю подписать перемирие, пока мы будем вести следствие и, если надо, обмениваться информацией.
– Ты меня считаешь идиотом? – Виктор даже окаменел от бешенства. – Чтобы я! С тобой!..
Я был в несколько затруднительном положении. Мне хотелось этак хлопнуть его по плечу, сказать, что же ты, парень, так и так!.. Увы.
– Вот что, майор. Ты меня уже немного знаешь. Можешь ответить, зачем мне, если бы я был все-таки Николаем Орловым, зачем бы мне свой личный бластер подбрасывать на место убийства? И зачем я вообще вернулся, если я не полный кретин? Подумай немного. Это несложно, подумай.
Красные точки исчезли из его глаз. Что-то он все же усвоил из моих слов.
Это мне и надо было.
– Виктор Алексеевич! – осторожно сказал я. – Я бы хотел – но вы не перебивайте, пожалуйста, – хотел бы рассказать один случай из жизни подростка. Тому было, положим, лет четырнадцать-пятнадцать. Этот подросток, которого, допустим, звали Виктор, как вас, между прочим, связался с бандой, которая пошла грабить банкоматы.
Я говорил, а с ним продолжалась метаморфоза; уже не ярость и явная обеспокоенность. Впрочем, больше удивление. И чем дальше я рассказывал, тем удивление усиливалось.
– У парня был брат, который работал полицейским. Когда банду подростков поймали на месте
преступления, брату удалось замять дело. Но я не это хотел рассказать. Я хотел бы напомнить, что сказал старший брат младшему. Он сказал, что человеку надо верить. Если не верить человеку, то и жить не стоит.
Виктор, пока я говорил, весь дрожал. Он вцепился пальцами в край стола с таким напряжением, словно хотел разломить столешницу.
– Ты!.. Ты!.. Откуда ты знаешь, негодяй!
Тут уж и я не выдержал. Хорошо быть добрым Дедушкой Морозом, когда тебя понимают и, разумеется, внимают.
– Ты не ори, майор, а напряги извилины. Откуда бы я мог узнать содержание вашего разговора, если бы мне не рассказал кто-то из вас? А если мне рассказали, значит, доверяли. Подумай своей криминализированной головой! – вскричал бестолково, но доходчиво.
Он сник, словно шарик без воздуха. В тишине барабанили его пальцы по столу, на экране беззвучно открывал рот суровый полицейский ветеран.
– Ты мог втереться в доверие, а потом предать,
– Мог бы. Так точно мог бы рассуждать тот следователь, запирая тебя на годы в каталажку. Или Алексей, твой брат, когда думал просить за тебя.
Ты забыл о своем брате! – гневно продолжал я. – Ты забыл, каким он был! Ты тешишь свое обиженное «я», забыв обо всех, кто тебе верил! Алексею было бы стыдно за тебя!
Конечно, я передергивал, это ясно. Но мне надо было как-то пробиться к нему. Что у меня и получилось, судя по его растерянному виду.
Я извлек сигарету, прикурил и глубоко затянулся.
Где может быть Марина Вронская? – спросил я.
– Зачем она тебе? – рассеянно спросил Виктор.
– Она ключевая фигура в этой интриге. Возможно, она даже знает, кто настоящий убийца.
Он поднял голову и вперил в меня начинающий оживать взгляд:
– Почему ты так считаешь?
– Очень просто, – сказал я, а потом процитировал тот отрывок из письма Николая, где он упоминает о предательстве своей девушки. – Насколько я выяснил, последнее время его девушкой была Марина.
– Возможно, – согласился Виктор. – Я тоже что-то слышал. Может, в разделе светской хроники.
– Ты не мог бы выяснить? – попросил я. – Мне кажется, мы только теряем время без нее.
– Ну что ж! – Виктор взял пульт и развернул кресло к экрану. После некоторых манипуляций, приказов голосом и нажатия кнопок беленькая Марина засияла со стены.
Да, что-то в ней было яркое, воздушное и, я бы сказал, девственное, что, однако, присутствует иной раз и в самых развратных девах этой масти.
– Хороша! – согласился и Виктор. – Так, придется наводить справки.
– Да уж, постарайся, – сказал я и с тем встал, чтобы уйти.
Уже у двери вспомнил, кто меня ожидает за дверью, и запнулся.
– Майор! Тебе не кажется подозрительным, что твой помощник, – я имел в виду лейтенанта Стражникова, – часто бывает у самого Мираба Мамедова? Не развлекается в Магическом квартале и в этом, как его, Саду наслаждений, а в гостях у самого хозяина.
– Чепуха! – отмахнулся Виктор. – Мало ли кто где бывает?
– Ну, пока, – сказал я и с тем наконец покинул кабинет.
В коридоре успел, при виде остолбеневшего Стражникова, чиркнуть себя пальцем по горлу, чем вызвал в его глазах огонь праведного гнева и ненависти.
Вообще-то мне было наплевать на этого пса, хотя близость его к Мирабу тревожила.
Когда я поднялся на крышу полицейского управления, чуть стемнело. Золотистые лучи зеркально зажигали полированные корпуса машин, заполняющих стоянку, и ярко горели желто-оранжевые парапеты по краю огромной крыши. Я не знал, куда себя деть. Столько обрушилось на меня, что даже такой не склонный к самоанализу индивид, как я, не смог не впасть в задумчивость… из которой, впрочем, оказалось легко выйти.
Какой-то толстенький, смутно знакомый коротышка как раз выпорхнул из только что приземлившейся машины. Он увидел меня и, отпрянув, кинулся обратно, наткнувшись на лезшего следом гнома. Я узнал их секундой позже и побежал следом, но опоздал. Эта секунда решила все.
К счастью, свободных машин здесь было предостаточно. Одна из них среагировала на мой отчаянный вид и приоткрыла крыло дверцы.
– Немедленно… за той голубой машиной, которая только что взлетела!
Робот-водитель подчинился сразу: мы сорвались с места и, благо машин было немного, скоро пристроились за голубым сверкающим в чистом небе под чистыми лучами солнца такси. Почему-то после первых рывков машина моих врагов оставила попытки оторваться. Мы резво, словно приклеенные друг к другу, неслись к неведомой цели.
Погоня взбодрила меня. Мы пролетели над жилыми островами, увенчанными шпилями башен, над озерами, реками и лесопарками. Показался и вскоре исчез Магический садик Мираба – значит, не он был нашей целью. Потом голубая машина внезапно оторвалась и ушла вперед.
– Быстрее! Уйдет!
– Это невозможно, – отозвался ровный уверенный голос не ошибающейся машины. – Они уже приземлились.
– Где?
– Объект номер девять тысяч триста семьдесят пять.
– Что за объект?
– Завод по переработке и переплавке утиля. Завод-автомат.
Тут и мы приземлились возле пустого голубого экипажа, спокойно стоявшего у большого квадратного здания, метров пятнадцать высоты и метров сто в длину и ширину. Просто каменная коробка с закрытыми сейчас воротами, но приоткрытой дверцей, где и исчезли мои недруги.
А я уже протискивался внутрь.
И сразу попал в коридор, судя по всему, по периметру опоясывавшему здание. Мне показалось, справа слышались звуки шагов. Я бросился туда и чуть не наткнулся на шедшего навстречу робота.
– Ты кого-нибудь видел? Людей, людей!
– Нет, не видел. Но двое человек сейчас зашли в цех.
– Какой цех? Где?
– Это в другой стороне, первая дверь направо.
Я уже бежал. Миновал главный вход, еще немного. Справа какая-то дверь. Я влетел внутрь, лестница наверх. Грохоча металлическими ступенями, я побежал, вломился в дверь и оказался на слепленной из железных прутьев галерее, которая опоясывала огромное пустое пространство цеха.
Я смутно вспоминал: где-то я все это видел? Может, в хронике, может, в учебных передачах?..
Какой-то шум, грохот, скрежет… Огромные лапы вминались в груды стонущего железа, и весь ржавый, погнутый, треснувший лом – старые, отжившие корпуса роботов – подгребался под прессы, откуда вылетали умятые опрятные блоки. Я чуть не задохнулся от пыли, меня душил кашель. Вдруг над головой у меня что-то сверкнуло, я огляделся, – совсем близко от головы на металлической стене растекалось огненное пятно с расплавом в центре; кто-то стрелял в меня из бластера.
Вновь что-то блеснуло, я инстинктивно присел, но это в дальнем конце корпуса приоткрылись створки ворот, куда как раз проскальзывали две фигуры.
Я бросился следом по прутьям галереи, добавляя еще немного шума в общую адскую симфонию производственного процесса…