Страница:
Меня вскоре освободили откуда-то прилетевшие на черных машинах полицейские. Подвергнув новой процедуре идентификации карманным прибором, меня корректно, но с нескрываемым подозрением допросили. Немногочисленные зрители, возбужденные неожиданным приключением, так и не поверили в реальность опасности: некоторые видели машину, из которой стреляли, но что это могло дать?
Я объяснил, что оказался здесь в поисках гостиницы и случайно попал под выстрел, целью которого был, конечно, кто-то другой. Я объяснил, что приехал в столицу всего несколько дней назад, из которых два провел в больнице, все нормально…
Меня выслушали до конца, некоторое время молча рассматривали, потом оживились, кто-то спросил, действительно ли мне нужен отель, и тут же ткнул пальцем куда-то вверх, где большими сияющими буквами горела надпись: ОТЕЛЬ "ТИТАН".
Я ступил на гулкие плиты переливающегося перламутром вестибюля, напомнившего внутренность раковины. Вместо жемчужины, чем-то похожий на нее, светился розовым робот-портье. Я попросил номер, робот взглянул на мою карточку, выдал мне магнитный квадратик, с которым я и поехал наверх. Меня сопровождала какая-то круглая штука, величиной с мою голову, весело, под легкомысленную музыку катившаяся передо мной.
Этот маленький робот как-то открыл дверь, указал на пульт управления у входа на полочке, пожелал мне жить здесь долго и счастливо и укатил.
Номер был совершенно пуст. Я обошел все четыре комнаты, одинаково мерцающие тусклым перламутром. Все углы были сглажены. Я вернулся к оставленному у входа пульту, догадываясь о его назначении.
Устройство сие оказалось несложным: сверху рядами шли два десятка кнопок, а внизу – четыре большие клавиши. Я нажал на одну из клавиш: все двадцать кнопок высветились пиктограммами. Я сообразил, что клавиши соответствуют комнатам, а та, что нажал, отвечала за ванную.
Я вошел в комнату поменьше, справедливо рассудив, что ежели и ошибусь, то пульт не сработает. После нажатия кнопки с изображением голубых волнистых линий в полу ванной возник и стал быстро заполняться водой маленький круглый бассейн. Запахло чем-то хвойным. Я попробовал воду рукой и нажал на красную кнопку, парную синей, и угадал: вода стала быстро разогреваться.
Я никуда не спешил и почти час пролежал в воде, все время экспериментируя с пультом. Когда стал понятен принцип, все остальное оказалось делом простым. Кроме того, сразу после погружения в воду рисунки на пульте поменялись. Система обслуживания была, конечно, сложнее, нежели внешние проявления – я имею в виду пульт. Но каким образом осуществлялась слежка, я мог только догадываться. Впрочем, если разгадки этих тайн на Уране представляли жизненную необходимость (слежение и здесь и там осуществлялось по одному принципу, различались лишь цели), то мне уже было наплевать.
Я нажимал все подряд; ванная комната лихорадочно подстраиваюсь. Вода нагревалась и охлаждалась почти мгновенно, а после того, как я нажал кнопку под картинкой открытой ладони, включился электромассаж: мягкий теплый вихрь неприлично ласкал.
Массаж, музыка и разноцветная пульсация стен вдруг с неожиданной силой напомнили мне, что я уже в другом мире, – мире, который я знал лишь по представлениям визора и новостям. Все было против меня, даже услужливые блага цивилизации казались чужой собственностью, театральной мишурой, вроде ловящих твой зад кресел в жилых домах.
В какой-то момент эксперименты с пультом дали эффект неожиданный: нажав красную кнопку и медленно колыхаясь на искусственной ряби, я почувствовал, что слишком разогреваюсь. И тут, едва я утопил синюю кнопку в паз, смысл сигнала был понят превратно, и вода, почти мгновенно вскипев, вытолкнула меня вверх.
Не тут-то было. Цепь случайностей, в которую я, впрочем, тут же отказался верить, нанизывала звенья черные, с оттенком потусторонности: я не смог выкарабкаться из бассейна ванны, – меня сверху накрыло, неведомо зачем включенным защитным полем.
Я скорее всего сварился бы, как рак, если бы не благоприобретенный опыт выживания. Еще на Уране я узнал, что, если прислониться к защитному полю всей поверхностью тела, на некоторое время происходит контакт и поле включает организм в систему; человек-поле. Максимум на 30–40 секунд, которых мне хватило сейчас.
Я выпрыгнул из воды и плашмя приклеился к невидимой преграде, выполнявшей в данный момент роль кастрюльной крышки. Кроме того, я что есть силы вопил, ругался и требовал холодной воды
Пар, уже нестерпимо обжигающий спину, внезапно исчез, бурление снизу прекратилось, я тут же упал, но в воду нормальной температуры, начинающей быстро охлаждаться.
Я громко потребовал объяснений. Робот немедленно доложил, что в автоматике произошел редчайший сбой, и если бы не алогичность моего поведения, то он, робот, был бы уверен – это я отдал приказ воде вскипятиться. Из его витиеватого объяснения я понял, что формально приказ шел от меня, значит, дело не в поломках, а в чем-то другом
Связав это "что-то другое" с падением в космопорте и недавней стрельбой, я сделал вывод, что меня либо предупреждают, либо стремятся убить.
Посмотрим, как это им удастся, решил я, но купаться больше не стал.
Я вышел из ванны, достал из услужливо возникшего шкафчика купальный халат и прошел в вестибюль. Мне надоело возиться с пультом, и я рискнул просто приказать: кровать! И получилось. Ужин! – тоже получилось, хотя немедленно запищал пульт, высвечивая верхний ряд кнопок словами: УЖИН-СТАНДАРТ.
Я нажал третью кнопку. Номер «три» выскочил из пола на круглом столике с выгнутыми вверх краями.
Рядом возникло кресло. Просто выросло из пола – прозрачное, с созвездием ярких точек, плывущих в глубине. И когда сидел, я мог видеть пол сквозь него. Я неторопливо поел.
Когда я встал из-за стола, тот уменьшился и увял, сминая грязную посуду.
Я лег на кровать и сквозь полупрозрачный стеклянистый материал вновь видел плавающие звездочки. Я повернулся лицом вверх; по потолку бродили какие-то абстрактные цветовые формы. Я вдруг понял, что Уран действительно позади.
Очень странное ощущение.
После ванны и массажа физически я чувствовал себя прекрасно. Однако то, каким образом я начал вписываться в новую, так долго ожидаемую жизнь, поубавило мне оптимизма.
Нельзя сказать, что эти несколько дней заставили меня скучать, и если отбросить вычеркнутые из сознания дни в больнице, я находился здесь менее суток.
И эти сутки оказались более чем насыщенными.
Занимая всю стену, продолжал работать телевизионный экран. Насколько я успел заметить, экраны здесь никогда не выключались.
Смотря на него, я незаметно погрузился в сон, который принял с облегчением. Мелькнули лица полицейских, обнаженная Лена, застрявший где-то копт, а над всем – гигантские, чем-то знакомые глаза, внимательно следившие за мной…
7
Я объяснил, что оказался здесь в поисках гостиницы и случайно попал под выстрел, целью которого был, конечно, кто-то другой. Я объяснил, что приехал в столицу всего несколько дней назад, из которых два провел в больнице, все нормально…
Меня выслушали до конца, некоторое время молча рассматривали, потом оживились, кто-то спросил, действительно ли мне нужен отель, и тут же ткнул пальцем куда-то вверх, где большими сияющими буквами горела надпись: ОТЕЛЬ "ТИТАН".
Я ступил на гулкие плиты переливающегося перламутром вестибюля, напомнившего внутренность раковины. Вместо жемчужины, чем-то похожий на нее, светился розовым робот-портье. Я попросил номер, робот взглянул на мою карточку, выдал мне магнитный квадратик, с которым я и поехал наверх. Меня сопровождала какая-то круглая штука, величиной с мою голову, весело, под легкомысленную музыку катившаяся передо мной.
Этот маленький робот как-то открыл дверь, указал на пульт управления у входа на полочке, пожелал мне жить здесь долго и счастливо и укатил.
Номер был совершенно пуст. Я обошел все четыре комнаты, одинаково мерцающие тусклым перламутром. Все углы были сглажены. Я вернулся к оставленному у входа пульту, догадываясь о его назначении.
Устройство сие оказалось несложным: сверху рядами шли два десятка кнопок, а внизу – четыре большие клавиши. Я нажал на одну из клавиш: все двадцать кнопок высветились пиктограммами. Я сообразил, что клавиши соответствуют комнатам, а та, что нажал, отвечала за ванную.
Я вошел в комнату поменьше, справедливо рассудив, что ежели и ошибусь, то пульт не сработает. После нажатия кнопки с изображением голубых волнистых линий в полу ванной возник и стал быстро заполняться водой маленький круглый бассейн. Запахло чем-то хвойным. Я попробовал воду рукой и нажал на красную кнопку, парную синей, и угадал: вода стала быстро разогреваться.
Я никуда не спешил и почти час пролежал в воде, все время экспериментируя с пультом. Когда стал понятен принцип, все остальное оказалось делом простым. Кроме того, сразу после погружения в воду рисунки на пульте поменялись. Система обслуживания была, конечно, сложнее, нежели внешние проявления – я имею в виду пульт. Но каким образом осуществлялась слежка, я мог только догадываться. Впрочем, если разгадки этих тайн на Уране представляли жизненную необходимость (слежение и здесь и там осуществлялось по одному принципу, различались лишь цели), то мне уже было наплевать.
Я нажимал все подряд; ванная комната лихорадочно подстраиваюсь. Вода нагревалась и охлаждалась почти мгновенно, а после того, как я нажал кнопку под картинкой открытой ладони, включился электромассаж: мягкий теплый вихрь неприлично ласкал.
Массаж, музыка и разноцветная пульсация стен вдруг с неожиданной силой напомнили мне, что я уже в другом мире, – мире, который я знал лишь по представлениям визора и новостям. Все было против меня, даже услужливые блага цивилизации казались чужой собственностью, театральной мишурой, вроде ловящих твой зад кресел в жилых домах.
В какой-то момент эксперименты с пультом дали эффект неожиданный: нажав красную кнопку и медленно колыхаясь на искусственной ряби, я почувствовал, что слишком разогреваюсь. И тут, едва я утопил синюю кнопку в паз, смысл сигнала был понят превратно, и вода, почти мгновенно вскипев, вытолкнула меня вверх.
Не тут-то было. Цепь случайностей, в которую я, впрочем, тут же отказался верить, нанизывала звенья черные, с оттенком потусторонности: я не смог выкарабкаться из бассейна ванны, – меня сверху накрыло, неведомо зачем включенным защитным полем.
Я скорее всего сварился бы, как рак, если бы не благоприобретенный опыт выживания. Еще на Уране я узнал, что, если прислониться к защитному полю всей поверхностью тела, на некоторое время происходит контакт и поле включает организм в систему; человек-поле. Максимум на 30–40 секунд, которых мне хватило сейчас.
Я выпрыгнул из воды и плашмя приклеился к невидимой преграде, выполнявшей в данный момент роль кастрюльной крышки. Кроме того, я что есть силы вопил, ругался и требовал холодной воды
Пар, уже нестерпимо обжигающий спину, внезапно исчез, бурление снизу прекратилось, я тут же упал, но в воду нормальной температуры, начинающей быстро охлаждаться.
Я громко потребовал объяснений. Робот немедленно доложил, что в автоматике произошел редчайший сбой, и если бы не алогичность моего поведения, то он, робот, был бы уверен – это я отдал приказ воде вскипятиться. Из его витиеватого объяснения я понял, что формально приказ шел от меня, значит, дело не в поломках, а в чем-то другом
Связав это "что-то другое" с падением в космопорте и недавней стрельбой, я сделал вывод, что меня либо предупреждают, либо стремятся убить.
Посмотрим, как это им удастся, решил я, но купаться больше не стал.
Я вышел из ванны, достал из услужливо возникшего шкафчика купальный халат и прошел в вестибюль. Мне надоело возиться с пультом, и я рискнул просто приказать: кровать! И получилось. Ужин! – тоже получилось, хотя немедленно запищал пульт, высвечивая верхний ряд кнопок словами: УЖИН-СТАНДАРТ.
Я нажал третью кнопку. Номер «три» выскочил из пола на круглом столике с выгнутыми вверх краями.
Рядом возникло кресло. Просто выросло из пола – прозрачное, с созвездием ярких точек, плывущих в глубине. И когда сидел, я мог видеть пол сквозь него. Я неторопливо поел.
Когда я встал из-за стола, тот уменьшился и увял, сминая грязную посуду.
Я лег на кровать и сквозь полупрозрачный стеклянистый материал вновь видел плавающие звездочки. Я повернулся лицом вверх; по потолку бродили какие-то абстрактные цветовые формы. Я вдруг понял, что Уран действительно позади.
Очень странное ощущение.
После ванны и массажа физически я чувствовал себя прекрасно. Однако то, каким образом я начал вписываться в новую, так долго ожидаемую жизнь, поубавило мне оптимизма.
Нельзя сказать, что эти несколько дней заставили меня скучать, и если отбросить вычеркнутые из сознания дни в больнице, я находился здесь менее суток.
И эти сутки оказались более чем насыщенными.
Занимая всю стену, продолжал работать телевизионный экран. Насколько я успел заметить, экраны здесь никогда не выключались.
Смотря на него, я незаметно погрузился в сон, который принял с облегчением. Мелькнули лица полицейских, обнаженная Лена, застрявший где-то копт, а над всем – гигантские, чем-то знакомые глаза, внимательно следившие за мной…
7
СОВСЕМ ДРУГОЙ МИР
Я дотронулся, еще с закрытыми глазами, до груди, на мне была пижама; и если я спал в белье, значит, был в безопасной казарме. Я с облегчением подумал, что, раз нет сирены подъема, можно еще спать и вдруг сел.
Я был в гостинице, а не в казарме. И на мне был халат, а не казарменное белье. Я вспомнил все: звездный лайнер, прибытие в космопорт, девушку, ночь, подобную тем ночам, о которых грезил на Уране, полицейское управление, прояснение тайны, драку и магически связанное с ней – стрельбу по мне из лазера…
Как был в халате, я прошел в ванную комнату, встал посередине и включил душ.
На душ это не походило, – зашумело, меня сильно обдуло чем-то влажным с колючими капельками, шипя улетучивающимися на коже.
Воздушный вихрь, изменив тональность, стал не просто обдувать, но словно бы пронизывал насквозь – я чувствовал себя великолепно. У нас на Уране о таком не слыхивали. Впрочем, мы о многом там не слыхивали.
Я вернулся в большую комнату в халате и, упрощая общение с невидимым сервисом, просто рявкнул:
– Одежда!
Повторился показ мод, я выбрал себе черный костюм, обтягивавший меня снизу, а сверху раздутый на плечах. Против желания – во время показа моделей как-то не обратил внимания – по мне забегали серебристые искорки, сливавшиеся на воротнике в широкую сияющую ленту.
ИНФОР оказался напрямую связан с экраном на стене. Я сел на пол, но попал в кресло, очень мягкое, упругое и прозрачное.
Плавая перед экраном, я назвал имя – Орлов Николай, номер удостоверения личности и потребовал имеющуюся информацию.
Последующие полчаса я впитывал факты десять лет назад нашумевшего процесса, ныне же, по некоторым признакам, уловленным мною, совершенно забытого.
Итак, Николай Орлов – сын и наследник потомственного Премьер-Министра Империи Ивана Силантьевича Орлова, неожиданно для близких, друзей и общественности подготовил и осуществил план покушения на своего отца.
Знакомство с защитными системами ему помогло беспрепятственно проникнуть в кабинет к отцу, а взвод личной охраны Премьер-Министра он распылил с помощью аннигиляционной мины. Личный бластер сына был обнаружен рядом с телом отца. Экспертиза установила, что правитель был убит из этого оружия, которым последним пользовался Николай Орлов
Сразу же после того, как тело Премьер-Министра было обнаружено, начались поиски предполагаемого убийцы.
Николая Орлова нашли через три часа в Магическом квартале, где он мирно смотрел трехуровневые сны под деревьями "Сада Наслаждении" Мираба Мамедова, которому, кроме упомянутых садов, принадлежал весь Магический квартал.
Я выяснил, что, вопреки ожиданиям, Николай Орлов не отрицал своей вины, но отказался помогать следствию.
Все было ясно, однако некоторая неловкость присутствовала и не могла не влиять на действие правоохранительных органов. Никто не понял, зачем наследнику было столь открыто и жестоко убивать своего отца. Вследствие чего смертную казнь заменили на эквивалентное, но не столь определенное наказание: десять лет каторги на Уране.
С того времени и до нынешних дней пост главы правительства временно занимал бывший первый Вице-Премьер Кравцов Владимир Алексеевич, двоюродный брат Орлова Ивана Силантъевича.
По моему требованию, ИНФОР выдал краткий очерк структуры управления Империи, о каковой – структуре, конечно, – я, подобно всякому нормальному гражданину, имел весьма приблизительное представление.
Во главе Империи стоял Бессмертный Творец, Создатель и верховный правитель – Бог-Император. Последние сто лет его никто не видел на публике, так что хозяин наш и глава, хоть номинально имелся, в действительности привычно опускался за лингвистические скобки.
Бог есть, но Бог высоко, а рядом – живая ипостась: Премьер-Министр, а также правительство и двухпалатный Сенат, куда избирались представители всех входящих в Империю 150 населенных планет.
Правительство находилось в Мечтограде – мегаполисе и единственном городе планеты того же названия.
Сам город занимал примерно треть всей суши, остальные две находились под личным патронажем
Властитель
Бога-Императора и представляли собой заповедник, фактически закрытый и редко посещаемый: там никто не гарантировал, да и не мог гарантировать личную безопасность граждан.
Я заинтересовался этим разделом сообщения, и мне любезно предоставили образцы самых колоритных представителей животного и растительного мира заповедника.
Судя по всему, решил я, рассматривая оскаленные пасти тиранозавров, утконосов, зауроподов и саблезубых тигров на фоне стада бизонов, Император был любителем земной эволюции, о которой я как-то просмотрел пару гипнолекций по озадачившему самого себя капризу.
Я понял, что бесцельно трачу время, когда заметил, с каким вниманием наблюдаю битву гигантских акулообразных тварей и вообще невообразимого кальмара.
Пользуясь налаженным уже контактом с ИНФОРОМ, я потребовал связать себя с администрацией отеля. Что и было немедленно сделано. Администрация была представлена полупрозрачной алебастровой красавицей, бывшей, конечно же, роботом. Ей я сказал, что, как мне было сообщено, мне надо узнать в банке АЛЬФА о наличии заработанных мною на Уране денег.
Искусственная красавица стала почему-то золотой, утеряв при этой метаморфозе неземную красоту, превратилась в типично банковского представителя и без перехода сообщила, что на моем счету семь тысяч галактических рублей.
Мало соображая в стоимости здешней жизни и помня, что бутылка спиртного на Уране обходилась едва ли не в сотню рублей, я поинтересовался, во сколько мне обойдется дневное проживание в отеле.
– Проживание и услуги бесплатные.
– А ресторан?
– К вашим услугам, бесплатно.
– А одежда?
К вашим услугам, бесплатно.
А что платно?
Господин Волков! Для вас есть письма.
Я был удивлен, но не очень. По сути, я и приехал в Мечтоград, чтобы стать мишенью. До сих пор у меня это получалось. Однако цель – заставить охотников раскрыться, пока оставалась недостижимой.
Я взял письма. Одно было официальным, чувствовалось на ощупь; есть, знаете ли, особенная глянцевитость, плотность и важность в официальных посланиях. Другое размалевано какими-то крестами, звездами и прочими каббалистическими значками.
В первом конверте был бланк-приглашение Волкову Сергею Владимировичу в резиденцию Премьер-Мииистра на торжественный вечерний прием по случаю очередной годовщины основания Империи. Присутствуют члены Верховного правительства и главы правительств каждой из планет, входящих в состав Империи. Я вспомнил, как равнодушно пропускал в новостях очередное сообщение такого рода, не думая, что когда-нибудь сам удосужусь…
Экие забавные творятся вещи!
Забавно, как мое прибытие всколыхнуло этот муравейник. Забавно, что и по прошествии десяти лет здесь так боятся одного появления Николая Орлова, бывшего наследного Премьер-Министра, а после приговора – вообще никого, меньше, чем просто гражданина, уязвимую мишень…
Я вскрыл второй конверт. В окружении все тех же астральных виньеток Мираб Мамедов приглашал Николая Орлова вновь посетить Сад наслаждений, врата которого всегда открыты… Магический квартал ждет…
Я решил немедленно воспользоваться этим последним приглашением. Возможно, этот Мираб Мамедов знал многое из того, что так хотелось бы выяснить мне,
– Мне нужно такси, – сказал я перламутровому портье.
– Вот, пожалуйста, электронная карта транспортных сообщений. Вы знаете как ею пользоваться?
С роботом объясняться было легко, перед ним я не чувствовал неловкости. Я спокойно выслушал объяснения – оказалось все довольно просто! – какую кнопку нажимать, если хочешь вызвать такси, и каким образом вызвать на экран карту-схему интересующего меня маршрута. Не считая такси, до любой точки Мечтограда можно было добраться на подземном метро и по движущимся тротуарам, но это могло занять слишком много времени.
– Такси вас ждет, – любезно подытожил разговор робот, и я вышел из отеля.
Черная машина – я не мог понять, почему в городе только черные экипажи, – стояла перед входом.
Мы взлетели. Маленькое трехмерное изображение головы возле ветрового стекла любезно спросило о цели моего путешествия. Моей целью был, естественно, Сад наслаждений Мираба Мамедова. Очень хорошо.
День был ясный, солнечный, но изредка облака – светлые, высокие – закрывали солнце. С высоты я наконец увидел панораму города, вольно раскинувшегося до горизонта и, конечно, еще дальше. Здания стояли отдельными островками, и каждый островок, объединенный галереями, арками и переходами, представлял собой независимый единый организм, посреди которого в небо упиралась, словно фонтан каменного салюта, остроконечная башня, оставляющая другие здания далеко внизу. Я знал – кто-то говорил мне еще на Уране, – что теперь таких уже не строят и стремление ввысь умерло естественной смертью сразу после их сооружения. Само слово «небоскреб», как видно, своей формальной недостижимостью возбуждало на определенном этапе архитектурный зуд, так как буквально реализовать термин в камне не представлялось возможным. Башни остались памятниками той бурной эпохи. Нередко из-за низкой облачности они просматривались частично. А широкие зонтики на крышах, служащие посадочными площадками, несколько приземляли пафос устремленной ввысь мечты.
Основанием башен и собственно жилым массивом были почти типовые дома, различающиеся издали плохо видимыми деталями – зубцы, закругленность форм, – вблизи, уже по обратной причине, тоже образующие единый, неразделимый фон.
Я чувствовал, что словно открываю для себя мир. Мало того, что я родился на планете аграрного типа, а значит, и подсознательно не был знаком с достижениями избалованной деньгами и знаниями цивилизации; ко всему прочему, память моя, растеряв почти все, делала меня первопроходцем и частично туристом.
Между тем такси, скользя вдоль невообразимой длины бульвара, усаженного гигантскими пирамидальними деревьями, начало снижаться. Хорошо были видны два потока машин – естественно, черных и жукообразных сверху.
Были и движущиеся тротуары, странно вползающие на проезжую часть. Лишь когда мы снизились, я понял, что пешеходная часть скрыта под землей, а прозрачные покрытия сверху обманывали перспективу восприятия.
Такси приземлилось, и я вышел. Вокруг стоял неописуемый гомон; среди оглушительных криков и звуков музыки в небо били залпами огни фейерверка, разноцветными созвездиями повисавшие высоко в небе; проплывали гигантские дутые фигуры стилизованных зверей, людей, персонажей сказок – все толкалось в небе, кричало, вопило, ругалось и разражалось диким хохотом. Время от времени из-за строений, обсаженных высоким кустарником и деревьями, волной выплескивались толпы людей, все пронзал оглушительный многоголосый крик, и толпу втягивало обратно.
Не так уж далеко, но; отделенный от всего своей несоразмерной величиной, небо пронзал шпиль башни, непонятно какого стиля и назначения. Нечто схожее с мусульманским минаретом. Издали гладкое, высотой не менее километра, строение уходило в облака и там зависало.
В глубине парка возвышалось большое здание, похожее на шахматную туру, с зубцами крепостной стены, сверху которого, на площадке, стояли колдун с орлом на плече, а рядом – красавица в чем-то газообразном.
Обе фигуры – гигантские, может, метров по сто пятьдесят каждая – приветливо зазывали посетителей в Магический квартал, а орел взмахивал крыльями (тень падала на сотни метров парка) и клекотал, заглушая общий шум и гам веселящихся толп.
И что-то там постоянно взрывалось под ногами старика, и искры, густо брызжущие по сторонам, непрерывно слагались – то явственнее, то бледнее – в слова: МАГИЧЕСКИЙ КВАРТАЛ.
Я двинулся вместе с толпой. Вокруг меня было много улыбающихся лиц, но чаще встречались снисходительные усмешки, словно таким образом каждый извинялся за свое присутствие здесь.
Мы продвигались потоком, который разделял встречный; с двух сторон нас обтекали те, кто уже покидал праздник. Перевозбужденные, красные лица, лишь изредка попадалась намеренно скучающая физиономия, равнодушно плывущая среди разгула псевдострастей.
Я был доставлен толпой к крепостной стене, натурально обрывающейся в широкий водяной ров, через который время от времени с гулом и грохотом цепей ложился навесной мост. Немедленно толпа выдавливала порцию, человек десять-двадцать проскакивали вперед, мост, жутко визжа, начинал подниматься, зрители аккомпанировали воплями и взрывами смеха, и все повторялось.
Когда подошла моя очередь, я был отсечен вместе с группой человек в двадцать; плотно спрессовав нас поднимающимся мостом, автоматика вдруг подхватила всю группу движущейся платформой и, как фрукты на подносе, вознесла на крышу.
Нас ослепило солнце; внизу бушевал праздник, а здесь – я оторопело оглянулся и сразу – вверх, – рядом топтались колоссальные подошвы колдуна и девушки-великанши. Сверху, пронзительно клекоча, закричал орел, тень от его крыльев накрыла нас, а следом – я в ужасе видел – огромная ступня колдуна, приподнявшись, со стуком опустилась па всех нас.
И конечно, раздавило. Вскрики женщин вокруг меня были притворны, но темнота – реальна, и пол, исчезнувший под ногами, тоже.
Падали мы недолго, метра полтора. Да и падением было назвать трудно' приземлились на что-то мягкое. Кто-то скомандовал взяться за руки, я почувствовал, как чья-то женская рука (я услышал смешок) игриво нащупывает мое предплечье; вдруг рядом жутко взвыли голоса, холодно светясь, пролетело что-то бледное, рука моей спутницы в притворном ужасе сжала мою ладонь, послышался шум движения, и незнакомка потянула меня за собой.
Некоторое время, спотыкаясь и поругиваясь, наша группа брела в полной темноте, лишь иногда, гремя костями, вырастал фосфоресцирующий скелет – стучал зубами, холодно хохотал и отбывал к следующей группе, наверное.
Мне стало несколько скучновато, но тут, хлеща по лицу ветвями, невидимый, по цепкий кустарник попытался задержать движение и не смог, конечно.
Я выскочил последним и, хоть приготовился, после того как глаза привыкнут к ярчайшему свету, увидеть что-то этакое, все же изумился не на шутку.
Кустарник действительно был, но высотой по грудь и тянулся далеко, на сотню-другую метров. Сквозь него, вопя и улюлюкая, к нам продиралась группа странных, какого-то красного цвета существ, издали похожих на обезьян. Густо переплетенные ветви затрудняли движение преследовавших нас, а они двигались определенно в нашу сторону, – оставалось еще метров семьдесят.
Мы стояли на берегу огромного озера, насколько огромного, можно было только догадываться, во всяком случае, противоположный берег, видимый сквозь извилистую протоку, поросшую с обеих сторон тростником, терялся в блеске и осколочно-серебристом сверканье солнечных лучей.
В неподвижной воде протоки плавали несколько плотов, – связанные бурыми канатами толстые бревна лениво терлись друг о друга, когда раскрашенные красной охрой индейцы с белыми перьями в пучке волос на затылке в нетерпении переступали с ноги на ногу.
Индейцы слышали вопли красных горилл и были встревожены. Гортанными криками и повелительными жестами нас разделили, словно стадо баранов, коими мы, впрочем, и были, и рассадили по плотам.
Я оглянулся на обезьян: первые уже выскочили на пляж, когда, уступая отчаянным усилиям индейцев, плоты медленно начали отплывать; солнце застыло над нами, тяжелая застойная вода пахла гнилой травой и рыбой, жилистые руки и торсы индейцев, длинными шестами толкавших плоты, оплетались узлами перенапряженных мышц, а тонкие струйки пота, стекая по коже, смывали краску с тел.
Мы были уже метрах в тридцати от берега, когда толпа обезьян достигла кромки воды.
Я ошибся, это были не совсем обезьяны.
Во-первых, ноги их были длиннее и по сравнению с обезьяньими казались стройными. Руки, такие же толстые, как и у горилл, были гораздо короче. В них было что-то явно человеческое, даже более, чем менее, и если бы не первое впечатление, их сразу можно было бы принять за людей, например, каменного века. Тем более что вооружены были дубинками и заостренными палками.
Толпа обезьянолюдей разочарованно взвыла, кто-то из них сгоряча схватил огромный валун и, к моему удивлению, размахнувшись, сумел бросить нам вслед.
Камень, судя по внешнему виду и поднятому при падении всплеску, весил не меньше полутонны. Плот сильно качнуло, я оглянулся и встретился взглядом с женщиной, давшей мне руку в темноте.
Это была Лена. Она смотрела с насмешливым торжеством. Ее забавляли и место встречи, и ситуация, и мое удивление.
– Ты меня не узнал, – сказала она.
– Почему? Сейчас узнал.
– Да? – переспросила она. В голосе ее, вопреки здравому смыслу, слышалось удовлетворение, означавшее: он мой.
– Нет, – сказал я, мгновенно заводясь.
– Что нет? – насмешливо переспросила все понимающая Лена.
– Нет, потому что, если бы не наша случайная встреча.
– Почему случайная? – перебила она меня.
– Ты хочешь сказать?.. – Я лихорадочно перебирал в уме варианты: космопорт, падение, Магический квартал…
– Я здесь по приглашению Мираба. Ты тоже?
– Да.
– Вот видишь.
Этот разговор развлекал ее.
– Послушай, – начал я и остановился, не зная, что сказать.
Я оглянулся, хотя теперь меня не так уж и развлекала окружавшая экзотика.
Плот совсем рядом от нас запутался в переплетении водорослей и прочно встал. Погонщики, вытащив шесты, тыкали ими, словно копьями, в спины каких-то огромных зверей, напоминавших гладкостью литых крупов земных бегемотов.
Все было жутко реально и странно несовместимо со спокойствием людей. Я посмотрел на Лену, она насмешливо наблюдала за мной.
– И что дальше? – спросила она.
– Не знаю. – Я действительно ничего не знал и не понимал.
Шест индейца, скользя по спине гиппопотама, спихнул в воду птицу, копошившуюся в складках кожи. Птица, возмущенно вопя, выбралась обратно и тут же взлетела, потеряв опору, – животное погрузилось в воду.
Вдруг плот, возле которого и происходила эта возня, накренился, вздыбив один край, из-под которого лезла полированная спина. Еще круче. Люди посыпались в воду – я поразился спокойствию всех, за исключением погонщиков, – вдруг жутко разверзлись гигантские крокодильи пасти, огромные клыки; люди один за другим исчезали под водой, медленно, потом все быстрее буреющей от крови.
Я был в гостинице, а не в казарме. И на мне был халат, а не казарменное белье. Я вспомнил все: звездный лайнер, прибытие в космопорт, девушку, ночь, подобную тем ночам, о которых грезил на Уране, полицейское управление, прояснение тайны, драку и магически связанное с ней – стрельбу по мне из лазера…
Как был в халате, я прошел в ванную комнату, встал посередине и включил душ.
На душ это не походило, – зашумело, меня сильно обдуло чем-то влажным с колючими капельками, шипя улетучивающимися на коже.
Воздушный вихрь, изменив тональность, стал не просто обдувать, но словно бы пронизывал насквозь – я чувствовал себя великолепно. У нас на Уране о таком не слыхивали. Впрочем, мы о многом там не слыхивали.
Я вернулся в большую комнату в халате и, упрощая общение с невидимым сервисом, просто рявкнул:
– Одежда!
Повторился показ мод, я выбрал себе черный костюм, обтягивавший меня снизу, а сверху раздутый на плечах. Против желания – во время показа моделей как-то не обратил внимания – по мне забегали серебристые искорки, сливавшиеся на воротнике в широкую сияющую ленту.
ИНФОР оказался напрямую связан с экраном на стене. Я сел на пол, но попал в кресло, очень мягкое, упругое и прозрачное.
Плавая перед экраном, я назвал имя – Орлов Николай, номер удостоверения личности и потребовал имеющуюся информацию.
Последующие полчаса я впитывал факты десять лет назад нашумевшего процесса, ныне же, по некоторым признакам, уловленным мною, совершенно забытого.
Итак, Николай Орлов – сын и наследник потомственного Премьер-Министра Империи Ивана Силантьевича Орлова, неожиданно для близких, друзей и общественности подготовил и осуществил план покушения на своего отца.
Знакомство с защитными системами ему помогло беспрепятственно проникнуть в кабинет к отцу, а взвод личной охраны Премьер-Министра он распылил с помощью аннигиляционной мины. Личный бластер сына был обнаружен рядом с телом отца. Экспертиза установила, что правитель был убит из этого оружия, которым последним пользовался Николай Орлов
Сразу же после того, как тело Премьер-Министра было обнаружено, начались поиски предполагаемого убийцы.
Николая Орлова нашли через три часа в Магическом квартале, где он мирно смотрел трехуровневые сны под деревьями "Сада Наслаждении" Мираба Мамедова, которому, кроме упомянутых садов, принадлежал весь Магический квартал.
Я выяснил, что, вопреки ожиданиям, Николай Орлов не отрицал своей вины, но отказался помогать следствию.
Все было ясно, однако некоторая неловкость присутствовала и не могла не влиять на действие правоохранительных органов. Никто не понял, зачем наследнику было столь открыто и жестоко убивать своего отца. Вследствие чего смертную казнь заменили на эквивалентное, но не столь определенное наказание: десять лет каторги на Уране.
С того времени и до нынешних дней пост главы правительства временно занимал бывший первый Вице-Премьер Кравцов Владимир Алексеевич, двоюродный брат Орлова Ивана Силантъевича.
По моему требованию, ИНФОР выдал краткий очерк структуры управления Империи, о каковой – структуре, конечно, – я, подобно всякому нормальному гражданину, имел весьма приблизительное представление.
Во главе Империи стоял Бессмертный Творец, Создатель и верховный правитель – Бог-Император. Последние сто лет его никто не видел на публике, так что хозяин наш и глава, хоть номинально имелся, в действительности привычно опускался за лингвистические скобки.
Бог есть, но Бог высоко, а рядом – живая ипостась: Премьер-Министр, а также правительство и двухпалатный Сенат, куда избирались представители всех входящих в Империю 150 населенных планет.
Правительство находилось в Мечтограде – мегаполисе и единственном городе планеты того же названия.
Сам город занимал примерно треть всей суши, остальные две находились под личным патронажем
Властитель
Бога-Императора и представляли собой заповедник, фактически закрытый и редко посещаемый: там никто не гарантировал, да и не мог гарантировать личную безопасность граждан.
Я заинтересовался этим разделом сообщения, и мне любезно предоставили образцы самых колоритных представителей животного и растительного мира заповедника.
Судя по всему, решил я, рассматривая оскаленные пасти тиранозавров, утконосов, зауроподов и саблезубых тигров на фоне стада бизонов, Император был любителем земной эволюции, о которой я как-то просмотрел пару гипнолекций по озадачившему самого себя капризу.
Я понял, что бесцельно трачу время, когда заметил, с каким вниманием наблюдаю битву гигантских акулообразных тварей и вообще невообразимого кальмара.
Пользуясь налаженным уже контактом с ИНФОРОМ, я потребовал связать себя с администрацией отеля. Что и было немедленно сделано. Администрация была представлена полупрозрачной алебастровой красавицей, бывшей, конечно же, роботом. Ей я сказал, что, как мне было сообщено, мне надо узнать в банке АЛЬФА о наличии заработанных мною на Уране денег.
Искусственная красавица стала почему-то золотой, утеряв при этой метаморфозе неземную красоту, превратилась в типично банковского представителя и без перехода сообщила, что на моем счету семь тысяч галактических рублей.
Мало соображая в стоимости здешней жизни и помня, что бутылка спиртного на Уране обходилась едва ли не в сотню рублей, я поинтересовался, во сколько мне обойдется дневное проживание в отеле.
– Проживание и услуги бесплатные.
– А ресторан?
– К вашим услугам, бесплатно.
– А одежда?
К вашим услугам, бесплатно.
А что платно?
Господин Волков! Для вас есть письма.
Я был удивлен, но не очень. По сути, я и приехал в Мечтоград, чтобы стать мишенью. До сих пор у меня это получалось. Однако цель – заставить охотников раскрыться, пока оставалась недостижимой.
Я взял письма. Одно было официальным, чувствовалось на ощупь; есть, знаете ли, особенная глянцевитость, плотность и важность в официальных посланиях. Другое размалевано какими-то крестами, звездами и прочими каббалистическими значками.
В первом конверте был бланк-приглашение Волкову Сергею Владимировичу в резиденцию Премьер-Мииистра на торжественный вечерний прием по случаю очередной годовщины основания Империи. Присутствуют члены Верховного правительства и главы правительств каждой из планет, входящих в состав Империи. Я вспомнил, как равнодушно пропускал в новостях очередное сообщение такого рода, не думая, что когда-нибудь сам удосужусь…
Экие забавные творятся вещи!
Забавно, как мое прибытие всколыхнуло этот муравейник. Забавно, что и по прошествии десяти лет здесь так боятся одного появления Николая Орлова, бывшего наследного Премьер-Министра, а после приговора – вообще никого, меньше, чем просто гражданина, уязвимую мишень…
Я вскрыл второй конверт. В окружении все тех же астральных виньеток Мираб Мамедов приглашал Николая Орлова вновь посетить Сад наслаждений, врата которого всегда открыты… Магический квартал ждет…
Я решил немедленно воспользоваться этим последним приглашением. Возможно, этот Мираб Мамедов знал многое из того, что так хотелось бы выяснить мне,
– Мне нужно такси, – сказал я перламутровому портье.
– Вот, пожалуйста, электронная карта транспортных сообщений. Вы знаете как ею пользоваться?
С роботом объясняться было легко, перед ним я не чувствовал неловкости. Я спокойно выслушал объяснения – оказалось все довольно просто! – какую кнопку нажимать, если хочешь вызвать такси, и каким образом вызвать на экран карту-схему интересующего меня маршрута. Не считая такси, до любой точки Мечтограда можно было добраться на подземном метро и по движущимся тротуарам, но это могло занять слишком много времени.
– Такси вас ждет, – любезно подытожил разговор робот, и я вышел из отеля.
Черная машина – я не мог понять, почему в городе только черные экипажи, – стояла перед входом.
Мы взлетели. Маленькое трехмерное изображение головы возле ветрового стекла любезно спросило о цели моего путешествия. Моей целью был, естественно, Сад наслаждений Мираба Мамедова. Очень хорошо.
День был ясный, солнечный, но изредка облака – светлые, высокие – закрывали солнце. С высоты я наконец увидел панораму города, вольно раскинувшегося до горизонта и, конечно, еще дальше. Здания стояли отдельными островками, и каждый островок, объединенный галереями, арками и переходами, представлял собой независимый единый организм, посреди которого в небо упиралась, словно фонтан каменного салюта, остроконечная башня, оставляющая другие здания далеко внизу. Я знал – кто-то говорил мне еще на Уране, – что теперь таких уже не строят и стремление ввысь умерло естественной смертью сразу после их сооружения. Само слово «небоскреб», как видно, своей формальной недостижимостью возбуждало на определенном этапе архитектурный зуд, так как буквально реализовать термин в камне не представлялось возможным. Башни остались памятниками той бурной эпохи. Нередко из-за низкой облачности они просматривались частично. А широкие зонтики на крышах, служащие посадочными площадками, несколько приземляли пафос устремленной ввысь мечты.
Основанием башен и собственно жилым массивом были почти типовые дома, различающиеся издали плохо видимыми деталями – зубцы, закругленность форм, – вблизи, уже по обратной причине, тоже образующие единый, неразделимый фон.
Я чувствовал, что словно открываю для себя мир. Мало того, что я родился на планете аграрного типа, а значит, и подсознательно не был знаком с достижениями избалованной деньгами и знаниями цивилизации; ко всему прочему, память моя, растеряв почти все, делала меня первопроходцем и частично туристом.
Между тем такси, скользя вдоль невообразимой длины бульвара, усаженного гигантскими пирамидальними деревьями, начало снижаться. Хорошо были видны два потока машин – естественно, черных и жукообразных сверху.
Были и движущиеся тротуары, странно вползающие на проезжую часть. Лишь когда мы снизились, я понял, что пешеходная часть скрыта под землей, а прозрачные покрытия сверху обманывали перспективу восприятия.
Такси приземлилось, и я вышел. Вокруг стоял неописуемый гомон; среди оглушительных криков и звуков музыки в небо били залпами огни фейерверка, разноцветными созвездиями повисавшие высоко в небе; проплывали гигантские дутые фигуры стилизованных зверей, людей, персонажей сказок – все толкалось в небе, кричало, вопило, ругалось и разражалось диким хохотом. Время от времени из-за строений, обсаженных высоким кустарником и деревьями, волной выплескивались толпы людей, все пронзал оглушительный многоголосый крик, и толпу втягивало обратно.
Не так уж далеко, но; отделенный от всего своей несоразмерной величиной, небо пронзал шпиль башни, непонятно какого стиля и назначения. Нечто схожее с мусульманским минаретом. Издали гладкое, высотой не менее километра, строение уходило в облака и там зависало.
В глубине парка возвышалось большое здание, похожее на шахматную туру, с зубцами крепостной стены, сверху которого, на площадке, стояли колдун с орлом на плече, а рядом – красавица в чем-то газообразном.
Обе фигуры – гигантские, может, метров по сто пятьдесят каждая – приветливо зазывали посетителей в Магический квартал, а орел взмахивал крыльями (тень падала на сотни метров парка) и клекотал, заглушая общий шум и гам веселящихся толп.
И что-то там постоянно взрывалось под ногами старика, и искры, густо брызжущие по сторонам, непрерывно слагались – то явственнее, то бледнее – в слова: МАГИЧЕСКИЙ КВАРТАЛ.
Я двинулся вместе с толпой. Вокруг меня было много улыбающихся лиц, но чаще встречались снисходительные усмешки, словно таким образом каждый извинялся за свое присутствие здесь.
Мы продвигались потоком, который разделял встречный; с двух сторон нас обтекали те, кто уже покидал праздник. Перевозбужденные, красные лица, лишь изредка попадалась намеренно скучающая физиономия, равнодушно плывущая среди разгула псевдострастей.
Я был доставлен толпой к крепостной стене, натурально обрывающейся в широкий водяной ров, через который время от времени с гулом и грохотом цепей ложился навесной мост. Немедленно толпа выдавливала порцию, человек десять-двадцать проскакивали вперед, мост, жутко визжа, начинал подниматься, зрители аккомпанировали воплями и взрывами смеха, и все повторялось.
Когда подошла моя очередь, я был отсечен вместе с группой человек в двадцать; плотно спрессовав нас поднимающимся мостом, автоматика вдруг подхватила всю группу движущейся платформой и, как фрукты на подносе, вознесла на крышу.
Нас ослепило солнце; внизу бушевал праздник, а здесь – я оторопело оглянулся и сразу – вверх, – рядом топтались колоссальные подошвы колдуна и девушки-великанши. Сверху, пронзительно клекоча, закричал орел, тень от его крыльев накрыла нас, а следом – я в ужасе видел – огромная ступня колдуна, приподнявшись, со стуком опустилась па всех нас.
И конечно, раздавило. Вскрики женщин вокруг меня были притворны, но темнота – реальна, и пол, исчезнувший под ногами, тоже.
Падали мы недолго, метра полтора. Да и падением было назвать трудно' приземлились на что-то мягкое. Кто-то скомандовал взяться за руки, я почувствовал, как чья-то женская рука (я услышал смешок) игриво нащупывает мое предплечье; вдруг рядом жутко взвыли голоса, холодно светясь, пролетело что-то бледное, рука моей спутницы в притворном ужасе сжала мою ладонь, послышался шум движения, и незнакомка потянула меня за собой.
Некоторое время, спотыкаясь и поругиваясь, наша группа брела в полной темноте, лишь иногда, гремя костями, вырастал фосфоресцирующий скелет – стучал зубами, холодно хохотал и отбывал к следующей группе, наверное.
Мне стало несколько скучновато, но тут, хлеща по лицу ветвями, невидимый, по цепкий кустарник попытался задержать движение и не смог, конечно.
Я выскочил последним и, хоть приготовился, после того как глаза привыкнут к ярчайшему свету, увидеть что-то этакое, все же изумился не на шутку.
Кустарник действительно был, но высотой по грудь и тянулся далеко, на сотню-другую метров. Сквозь него, вопя и улюлюкая, к нам продиралась группа странных, какого-то красного цвета существ, издали похожих на обезьян. Густо переплетенные ветви затрудняли движение преследовавших нас, а они двигались определенно в нашу сторону, – оставалось еще метров семьдесят.
Мы стояли на берегу огромного озера, насколько огромного, можно было только догадываться, во всяком случае, противоположный берег, видимый сквозь извилистую протоку, поросшую с обеих сторон тростником, терялся в блеске и осколочно-серебристом сверканье солнечных лучей.
В неподвижной воде протоки плавали несколько плотов, – связанные бурыми канатами толстые бревна лениво терлись друг о друга, когда раскрашенные красной охрой индейцы с белыми перьями в пучке волос на затылке в нетерпении переступали с ноги на ногу.
Индейцы слышали вопли красных горилл и были встревожены. Гортанными криками и повелительными жестами нас разделили, словно стадо баранов, коими мы, впрочем, и были, и рассадили по плотам.
Я оглянулся на обезьян: первые уже выскочили на пляж, когда, уступая отчаянным усилиям индейцев, плоты медленно начали отплывать; солнце застыло над нами, тяжелая застойная вода пахла гнилой травой и рыбой, жилистые руки и торсы индейцев, длинными шестами толкавших плоты, оплетались узлами перенапряженных мышц, а тонкие струйки пота, стекая по коже, смывали краску с тел.
Мы были уже метрах в тридцати от берега, когда толпа обезьян достигла кромки воды.
Я ошибся, это были не совсем обезьяны.
Во-первых, ноги их были длиннее и по сравнению с обезьяньими казались стройными. Руки, такие же толстые, как и у горилл, были гораздо короче. В них было что-то явно человеческое, даже более, чем менее, и если бы не первое впечатление, их сразу можно было бы принять за людей, например, каменного века. Тем более что вооружены были дубинками и заостренными палками.
Толпа обезьянолюдей разочарованно взвыла, кто-то из них сгоряча схватил огромный валун и, к моему удивлению, размахнувшись, сумел бросить нам вслед.
Камень, судя по внешнему виду и поднятому при падении всплеску, весил не меньше полутонны. Плот сильно качнуло, я оглянулся и встретился взглядом с женщиной, давшей мне руку в темноте.
Это была Лена. Она смотрела с насмешливым торжеством. Ее забавляли и место встречи, и ситуация, и мое удивление.
– Ты меня не узнал, – сказала она.
– Почему? Сейчас узнал.
– Да? – переспросила она. В голосе ее, вопреки здравому смыслу, слышалось удовлетворение, означавшее: он мой.
– Нет, – сказал я, мгновенно заводясь.
– Что нет? – насмешливо переспросила все понимающая Лена.
– Нет, потому что, если бы не наша случайная встреча.
– Почему случайная? – перебила она меня.
– Ты хочешь сказать?.. – Я лихорадочно перебирал в уме варианты: космопорт, падение, Магический квартал…
– Я здесь по приглашению Мираба. Ты тоже?
– Да.
– Вот видишь.
Этот разговор развлекал ее.
– Послушай, – начал я и остановился, не зная, что сказать.
Я оглянулся, хотя теперь меня не так уж и развлекала окружавшая экзотика.
Плот совсем рядом от нас запутался в переплетении водорослей и прочно встал. Погонщики, вытащив шесты, тыкали ими, словно копьями, в спины каких-то огромных зверей, напоминавших гладкостью литых крупов земных бегемотов.
Все было жутко реально и странно несовместимо со спокойствием людей. Я посмотрел на Лену, она насмешливо наблюдала за мной.
– И что дальше? – спросила она.
– Не знаю. – Я действительно ничего не знал и не понимал.
Шест индейца, скользя по спине гиппопотама, спихнул в воду птицу, копошившуюся в складках кожи. Птица, возмущенно вопя, выбралась обратно и тут же взлетела, потеряв опору, – животное погрузилось в воду.
Вдруг плот, возле которого и происходила эта возня, накренился, вздыбив один край, из-под которого лезла полированная спина. Еще круче. Люди посыпались в воду – я поразился спокойствию всех, за исключением погонщиков, – вдруг жутко разверзлись гигантские крокодильи пасти, огромные клыки; люди один за другим исчезали под водой, медленно, потом все быстрее буреющей от крови.