Солей Наталья. Рублевский Казанова, или Кастинг для наследниц

   Борис, подождав, когда все рассядутся по своим местам, сразу перешел к главному:
   – Начнем с того, что я с самого начала не поверил в несчастный случай. Шестым чувством не принял, а когда мы узнали о завещании, то стал вырисовываться явный мотив. Еще бы: человек составляет завещание, а через неделю погибает. Согласитесь, удивительное стечение обстоятельств.
   Он обвел взглядом присутствующих. Вид у всех был несколько недоуменный. Никто не мог понять, к чему он клонит, за исключением Кардиналова. Тот явно напрягся, встретившись взглядом с сыном Вольнова, манерой общения сейчас напоминавшего легендарного Эркюля Пуаро накануне разоблачения самого зловещего преступления.
   – Тут у вас на редкость занимательные беседы происходили. Однако за обсуждением сильного запаха рыбы, идущего от Матильды Сорской, ты, Маша, не спросила Арнольда Мартыновича, когда они виделись с отцом и о чем разговаривали.
   – Такой же хам, как его папаша, – брезгливо пробурчала Сорская, прихватившая с собой со стола бутылку вина, из которой постоянно пополняла свой бокал. – Вот уж точно – на осине апельсины не растут.
   – Пардон, мадам. Я лишь процитировал Кардиналова. Мне кажется, он подобрал для вас мощный, потрясающе емкий образ. Но не будем отвлекаться на лирику. Так когда вы, Арнольд Мартынович, виделись и о чем разговаривали с господином Вольновым в тот злосчастный день?
   – Я не помню. Было уже около четырех часов. О чем мы разговаривали, прекрасно знает Маша Сергеева, так как я подсел за столик в буфете, где они мило беседовали на свои обычные темы.
   – И тем не менее о чем с ним вы разговаривали? – настаивал Борис.
   – Да ни о чем серьезном. Он сказал, что уезжает, и попросил, чтобы я позвонил механику. Что-то у него там стучало. Вот и все. Механика я вызвал, тот наладил что нужно, и Вольнов уехал.
   – А потом не приехал…
   – Это и есть основной вывод вашего расследования? – ехидно спросила Сорская.
   – Как вы нетерпеливы, как нетерпеливы. Это лишь начало расследования, в ходе которого были найдены свидетели этого происшествия, проведены экспертизы, многое выяснилось. Впрочем, понимаю, вам это не интересно. Вы ведь и так все знаете?
   – Да что мы можем знать? – искренне возмутилась Сорская. – Знаете, так рассказывайте, что вы тут целый спектакль разыгрываете.
   – Возможно, вы правы. Только мы здесь все артисты, а вот постановщик этого спектакля… – Борис с интригой в голосе обратился к Кардиналову: – Как вы думаете кто?
   – Вы меня подозреваете? – задергался Арнольд.
   – В чем, Арнольд Мартынович? Вас можно в чем-то заподозрить? – издевательски поинтересовался Борис, но, взглянув на Машу, явно неодобрительно относящуюся к взятому им вдруг тону шпаликовского мальчика, мгновенно посерьезнел и сухо продолжил: – Поехали мы, как уже здесь рассказывала Маша, к следователю, который ведет дело, поняли, что следствие стоит на месте и никто ничего не собирается расследовать. Под нажимом выяснилось, что во время аварии произошел сильный взрыв. Разбираться в этом никому не хотелось, и фон взрыва вообще решили не заносить в материалы дела. Ну, дескать, бензина было много, он и взорвался. Короче, мы поняли, что от ментов добиться ничего невозможно, и решили сами заняться поисками свидетелей этого происшествия.
   – Какие свидетели могут быть на загородном шоссе? – с сарказмом в голосе спросил Кардиналов.
   – Свидетели есть всегда, только их надо найти, – философски парировал Борис.
   – Ну все. Сейчас начнется подтасовка фактов, показания лжесвидетелей, а это уже выше моих сил. Я больше просто не в состоянии находиться в этом дурдоме. Кажется, я достаточно выслушала здесь оскорблений в свой адрес? Вы все отвели душу? Ну и наслаждайтесь своим удовлетворенным самолюбием. А я здесь больше и минуты не останусь. С меня достаточно.
   Сорская хотела лишь немного сбить обличительный пафос Бориса, перевести разговор в другое русло. Она резко встала, ожидая, что сейчас все начнут ее останавливать и уговаривать остаться, но этой реакции не последовало.
   – Вас никто не держит здесь силой. Никто, никогда и нигде вас не держал. Идите, – спокойно произнес Борис.
   Стало понятно, что ее уход вполне вписывается в его планы, остальные тоже никак не реагировали на желание Сорской уйти. Она оказалась в замешательстве. К Кардиналову теперь за помощью не обратишься. Он было дернулся ее остановить, но, вспомнив, что они тут публично наговорили друг другу, решил не вмешиваться в сложившуюся ситуацию. Нависла пауза. Немного помедлив, она решительно сорвалась с места и выбежала из комнаты под стук своих каблуков. Было слышно, как сильно хлопнула входная дверь.
   – С госпожой Сорской еще будут разговаривать по этому делу, и не раз, – объяснил мотивы своего поведения Борис, – поэтому я просто не хотел, чтобы с нашей помощью они с Кардиналовым давали одинаковые показания. Все, что надо было нам узнать сегодня, она уже сообщила. Большей информацией она не владеет, в отличие от вас, Арнольд Мартынович.
   Кардиналов всем своим видом изображал благонадежность.
   – Боря, вы хотите расследовать дело с завещанием? Оно настоящее, уверяю вас, – заискивающе проговорил финансовый директор.
   – Кто бы сомневался в ваших способностях? Конечно, настоящее. Дело не в завещании, а в вашем, как бы это поинтеллигентнее выразиться… сговоре в убийстве моего отца.
   – Боря, ты насмотрелся криминальных расследований. Опомнись, что ты говоришь. Мы с твоим отцом были друзьями. Я помню тебя с шестилетнего возраста.
   – Должен сказать, что и тогда вы мне уже не нравились. Но детство мое прошло, и у нас с вами давно лишь официальные отношения. Продолжим общение на «вы». Мы с вами друзьями никогда не были и не будем. С такими друзьями, знаете, врагов не надо. Правда, отца вам как-то удалось убедить в том, что вам можно доверять.
   – Конечно, можно. Я вел все дела компании, пока он разбирался со своими бесконечными романами. Где бы мы были все, если бы не я?
   – Мы бы сейчас были с отцом.
   – В том, что его нет, вы обвиняете меня?
   – Именно так.
   – Это серьезное обвинение. Но даже если вы так убеждены, что против вашего отца готовился заговор, то где у вас доказательства? Их ведь нет и быть не может.
   – Вы в этом так уверены?
   – Абсолютно, – пытаясь оставаться невозмутимо спокойным, заявил Кардиналов. Сохранять эту маску ему становилось все труднее и труднее. К горлу подкатывал ком, сердце то колотилось, то сжималось от страха. Было ощущение, что он сорвался с большой высоты и летит вниз в лихорадочном поиске хоть какой-то кочки, за которую можно зацепиться, но найти ничего не может.
   Где он допустил просчет? Ведь все было продумано досконально. Никаких сбоев произойти не могло.

Накануне аварии

   Даже люди, мало знакомые с Кардиналовым, в состоянии были заметить, что с ним творится что-то невообразимое. Срывы, нервозность, агрессивность, резкость суждений – все это было абсолютно нехарактерно для него. Видимо, сказались дни редкого нервного напряжения, он стал сгибаться под грузом ноши, которую взвалил на себя почти два месяца назад.
   Начиналось все вполне невинно и не предвещало никаких трагических последствий. Шел жуткий ливень, время было за полночь. Арнольд ехал по Бульварному кольцу. Он всегда вел машину очень осторожно, скорость никогда не превышал и внимательно смотрел не только на дорогу, но и по сторонам. На удивление машин было мало, и он еще издали заметил стоящую на тротуаре девушку. Видно было, что она вымокла до нитки, но не двигалась с места. Кардиналов насторожился. Поведение девушки ему показалось странным. Уж не задумала ли она покончить счеты с жизнью под колесами его автомобиля?
   – Ну уж нет, барышня. Этот номер у вас не пройдет, – пробурчал себе под нос Арнольд и сбавил скорость. Увидев, как девушка встрепенулась, заслышав звук приближающейся машины, он включил фары дальнего света. Казалось, что все ее тело напряглось в ожидании необходимого – для того, что она задумала, – момента.
   Именно в этот самый момент Кардиналов резко затормозил и остановился. Девушка уже успела соскользнуть с бордюра на мостовую и застыла в оцепенении, прижавшись к бамперу его машины. Еще немного, и суицид удался бы на славу.
   Кардиналов тяжело перевел дыхание, с благодарностью вспоминая всех святых. Девушка все еще стояла у машины и рыдала. То ли от радости, то ли от шока, то ли от той беды, которая привела ее к решению броситься под колеса автомобиля.
   Прошло минут пять. Девушка рыдала, Арнольд сидел в машине. Наконец он понял, что ему придется выйти и как-то успокоить барышню, иначе она будет реветь на его бампере до самого утра.
   Кардиналов нехотя вышел из машины. Дождь хлестал такой, как будто над местом, где он остановился, стояло ведро с водой, и вот именно сейчас его решили опрокинуть. Арнольд подбежал к девушке с желанием побыстрее отогнать ее от машины и увидел ее зареванное и измазанное растекшейся тушью и губной помадой лицо, мелкой дрожью вздрагивающие плечи, услышал ее еле слышное:
   – Простите, простите, пожалуйста.
   Он не выдержал и строго, чтобы она сумела его понять и услышать, приказным тоном быстро сказал:
   – А ну садись в машину.
   Тон подействовал. Девушка безропотно села в машину, где пыталась успокоиться, но безрезультатно. Кардиналов понял, что сейчас разговаривать с ней бессмысленно: начнет сетовать, чтобы ее пожалели, потом будет себя жалеть еще больше. Поэтому он молчал. Постепенно всхлипывания прекратились.
   – Куда тебя отвезти? – сурово спросил Кардиналов.
   – Я тут близко живу, в Уланском переулке. Я сама дойду.
   – Уже дошла, – проворчал Арнольд. – Довезу до Уланского. Покажешь, где тебя высадить.
   Некоторое время ехали молча.
   – Тебя как зовут, самоубийца? – спросил наконец Кардиналов, чтобы нарушить гнетущую тишину. Он не хотел вникать в чужие проблемы и мечтал как можно скорее избавиться от несчастной девушки.
   – Неудавшаяся, – попыталась улыбнуться она. – Простите.
   – За что? За то, что неудавшаяся? – невольно улыбнулся Арнольд.
   – За то, что выбрала вашу машину. Саша меня зовут.
   – Александра, значит? Ладно, прощаю.
   – И спасибо, что остановились… – еле слышно проговорила она.
   – На здоровье. Только не смей реветь. Понапридумала тут черт-те чего, а теперь от страха в себя не можешь прийти, – в сердцах проговорил он.
   – Это так, – тихо согласилась Саша.
   – С жизнью расстаться каждый дурак может. Ты попробуй переживи все, что тебе ниспослано, – назидательно сказал Кардиналов. – Здесь направо?
   – Да, – коротко ответила девушка и замкнулась. Она была согласна с замечанием своего спасителя. Если бы еще кто рассказал, как это пережить. Но вслух ничего не произнесла.
   – Когда я учился в институте, – понимая ее состояние, примирительно начал Арнольд, – был у нас один парень. Геной звали. Красивый, здоровый, умница. Жить и жить. Влюбился он в одну нашу однокурсницу, но без взаимности. И что, ты думаешь, он сделал?
   – Как я?
   – Как ты, но только хуже. Уксусную эссенцию выпил. Спасти было невозможно, но умер он не сразу. Мучился два дня. Это было ужасно. Как он кричал, как умолял врачей спасти его. О той девчонке, когда умирал, не вспомнил ни разу. Стоила она его жизни? Нет, конечно, но он это понял очень поздно, непоправимо поздно.
   – Спасибо вам, – только и смогла выговорить Саша. – Вот здесь направо, и возле последнего подъезда остановите, пожалуйста. Я приехала.
   Машина остановилась возле обшарпанного старого дома, еще не отреставрированного. Дому явно было больше ста лет. Чего он только не повидал на своем веку, а сейчас уже наверняка совсем доходил до точки под гнетом коммуналок, в которые превратились некогда роскошные апартаменты. Глядя на заплеванные, загаженные широкие лестницы, некогда украшенные зеркалами, о прежней роскоши можно было только догадываться, подъезды, расписанные по всем правилам маргинального вкуса граффити, метастазами разъедающие стены и психику тех, кто имеет несчастье здесь жить и видеть столь варварское самовыражение нищих душ.
   Кардиналов посмотрел на несчастное существо, съежившееся на правом сиденье. Ему стало жаль девчонку, и он все же задал вопрос, который не собирался задавать, избегая информации о столь далекой от него, необустроенной жизни.
   – Так что случилось?
   – Ничего хорошего.
   – Это я понял, а поконкретнее. Может, я смогу чем-то помочь, – неожиданно для самого себя сказал Кардиналов и удивился своим словам.
   – Вы? Зачем вам это надо? – искренне изумилась Саша.
   – Как зачем? Люди должны помогать друг другу.
   – Ну я вряд ли смогу помочь вам.
   – Зато я могу.
   – Не думаю, – безнадежно вздохнула Саша, но все же начала свой невеселый рассказ.
   Родилась в Костроме. Родители пили. Как только окончила школу, решила попытать счастья, подалась в Москву, говорили, что здесь есть возможность найти работу, а если повезет… Многое, что может быть. Все Золушки и лягушки только в Москве и могут найти своих принцев. Саше повезло. Принц нашелся. Настоящий москвич. Со своей комнатой в коммуналке. Когда-то он тоже приехал в Москву, устроился дворником – и вот результат. Правда, Валера любил выпить, причем крепко, любил по-мужски погулять с друзьями, отдохнуть до такой степени, что домой его приносили как дрова, а потом два дня отсыпался.
   Постепенно «отдых» стал более активным, заканчивалось все, как правило, грандиозной дракой. В одной из таких драк Валера умудрился по пьянке прирезать своего собутыльника. Получил срок за непреднамеренное убийство, три года. Попал под амнистию и через год был уже дома.
   Год тюрьмы для Сашиного мужа бесследно не прошел. Он вернулся другим человеком – агрессивным, озлобленным, раздражительным. Устроился грузчиком в магазин, через месяц уволили все за ту же пьянку. Так было везде, куда бы он ни устроился. Потом и вовсе решил не работать, но деньги откуда-то стали появляться, а с ними и новые друзья. Они приходили ночью, днем, подолгу о чем-то договаривались. Саша, конечно, понимала, что Валера ступил на дорожку, которая приведет его туда, откуда он совсем недавно вышел, но сказать ничего не могла. Она стала его бояться. И уйти не могла – некуда.
   Обращался он с ней все хуже и хуже. Если у него было плохое настроение, мог побить. Просто так, потому что раздражала. Так она потеряла ребенка. Он избил ее, беременную, до полусмерти. Сашу еле спасли, о детях с тех пор мечтать не приходилось. Врачи сказали, что теперь она не сможет иметь детей.
   Сашу это известие не очень огорчило. Она была почти рада. Рожать ребенка от такого отца – это неправильно. Что он увидит, этот ребенок?
   Деньги у Валеры водились, иногда даже вполне приличные, но он их быстро спускал, а Саше устраивал скандалы, упрекая, что в доме нечего есть, издевался, как хотел. После одного из таких скандалов она и метнулась на улицу куда глаза глядят, пробежала два квартала и решилась…
   – Да, тут я действительно вряд ли чем смогу помочь, – задумчиво проговорил Кардиналов, думая о чем-то своем. В голове у него зарождался смутный, еще не оформившийся план. – Впрочем, познакомь меня со своим мужем. Провожу я тебя, чтобы больше не обижал.
   – Он не послушает вас, – в ужасе стала отказываться Саша.
   – Все будет хорошо. Доверься мне. Я найду с ним общий язык, – пообещал неожиданный благодетель, и они вышли из машины. – Какой этаж?
   – Третий, – неохотно откликнулась девушка.
   Кардиналов решительно направился к подъезду, Саша скрепя сердце понуро шла за ним. Они поднялись по плохо освещенной, расписанной черными клешнями граффити лестнице и остановились у огромной двери с множеством звонков, половина из которых уже давно не работала.
   Девушка открыла дверь, и они очутились в темном коридоре. В самой дальней комнате горел свет. Оттуда доносились невнятные голоса. Подойдя ближе, Кардиналов услышал женский голос, урезонивавший кого-то, кто отвечал короткими фразами.
   – Что ж ты за изверг такой? До чего девку довел? Выскочила в непогоду. Хороший хозяин собаку не выгонит, а ты человека.
   – Я не хотел.
   – Он не хотел. А что ты вообще хочешь? Только жрать и спать?
   – Денег хочу много.
   – Так зарабатывать их надо, а не пить.
   – Я зарабатываю.
   – Ты воруешь, пока не поймали. И деньги эти шальные. Как пришли, так и ушли, проку от них никакого. Хорошую девку губишь. Ей двадцать лет, а уже все в жизни повидала, хоть в петлю лезь.
   – Да типун тебе на язык, – отбрехивался, судя по голосу, не очень трезвый мужик.
   На кухне, заставленной обшарпанными тумбочками эпохи соцреализма, стояло еще три стула. Два из них возле окна с открытой форточкой. Подоконник украшала банка из-под кофе с окурками, захватанная до такой степени, что понять, какой именно марки кофе, было невозможно. На потолке ярко горела лампочка, освещая стены василькового цвета, самого любимого советским народом и к тому же немаркого. Долгие годы в него красили все подряд.
   На стульях возле окна сидели мужчина и женщина. Они курили.
   Во всю эту красоту и зашел Кардиналов, вслед за ним самоубийца-неудачница. Увидев дорого одетого мужчину, сопровождающего зареванную Сашу, насквозь промокшую, с размазанной по лицу тушью, собеседники сразу смолкли и оторопело смотрели на столь необычное в здешних краях явление. Молодая женщина, только что отчитывавшая, по всей вероятности, своего соседа, просто потеряла дар речи. Она была в бигуди и коротком цветастом халатике. Придя в себя от неожиданности, барышня буквально в считаные секунды испарилась с кухни.
   – Валера? – строго спросил Кардиналов молодого парня, очень похожего на цыгана.
   Правильные черты лица, черные глаза, вьющиеся волосы, трехдневная щетина. Впечатление он производил довольно зловещее. В один миг остатки хмеля улетучились. Он мобилизовался и резко, но без агрессии ответил:
   – Да. А в чем, собственно, дело? Что случилось? – В голосе послышались даже тревожные нотки.
   – Поговорить надо. – Арнольд оглянулся, ища, куда бы присесть. Увидел только что освобожденный соседкой стул, опустился на него.
   Саша, поняв, что она здесь лишняя, быстро ушла в ванную, чтобы умыться. Когда вернулась, разговор подходил к концу. Она вошла на фразе Кардиналова: «И без глупостей. Жену не обижай, а то все наши договоренности я тут же аннулирую».
   Валера несколько напряженно улыбался, но, кажется, остался вполне доволен беседой.
   Кардиналов посмотрел на вошедшую Сашу и удивился. Он ведь так и не рассмотрел ее ни на улице, ни в машине. Оказалось, что она очень даже миленькая. Светло-русые волосы, голубые глаза, пухлые губки. Все при ней. Из-за невысокого роста она казалась моложе своих двадцати лет, но это только на первый взгляд в полутьме васильковой кухни. Образ жизни и нищета, конечно, наложили свой отпечаток.
   «Однако, если ее привести в порядок – косметолог, стоматолог, – очень даже будет привлекательна», – отметил для себя Кардиналов. Он еще не знал точно, зачем все это ему пригодится, но был уверен, что судьба не случайно привела его к этим людям. Для чего-то они ему понадобятся. Но пока пусть будут уверены, что им нужен он.
   Ничего особенного он Валере не сказал. Дал сто долларов. Пообещал, что, если будет работа, соответствующая его квалификации, он даст знать. Самую последнюю фразу сказал при Саше.
   На этом ночное приключение могло бы закончиться. Но события стали развиваться таким образом, что неоформившийся план Арнольда Мартыновича обрел отчетливые черты.
   На следующий день в очередной раз позвонила Матильда, жаловалась, что Вольнов опять весь вечер пил в ресторане, а когда пришел, сообщил, что не хочет так больше жить, что ему надо побыть одному.
   Вот тогда-то и родилась дерзкая идея с завещанием, которую Кардиналов довольно быстро воплотил в действительность.
   С появлением завещания ему не давала покоя мысль о том, что завещатель на этом свете засиделся. И как только в голову Кардиналова закралась мысль, что хорошо бы помочь завещателю отправиться в лучший из миров, он тут же вспомнил о Саше и Валере.
   – Не зря, ох не зря я встретил этих маргиналов.
   План Кардиналова созрел в одночасье и был на удивление прост. С самого начала знакомства он не называл своего имени и никаких своих координат новым знакомым не оставлял. Периодически навещал их сам и взял для связи их номер телефона, чтобы в экстренном случае позвонить из автомата. К ним на встречи он приезжал на такси.
   Суть плана была такова. Дождавшись удобного момента, точно зная маршрут передвижения Вольнова, Арнольд звонит по телефону, сообщая о времени и месте операции. Время позднее, Саша стоит в назначенном месте, голосует. Андрей, конечно, остановит машину, чтобы подвезти симпатичную девушку в коротенькой юбочке туда, куда ей надо. А надо ей будет в спальный район. По дороге девушка видит голосующего знакомого соседа. Просто так Вольнов никогда не посадит в машину какого-то мужика, но при таком раскладе деваться будет некуда. Хотя, конечно, нужно применить немалые актерские способности. Ну да Саша справится.
   Она и в самом деле была весьма артистичной натурой. Долго разыгрывала из себя овечку, а на самом деле оказалась не такой уж наивной и невинной. В ту ночь она действительно чуть не попала под колеса его машины и безумно была благодарна Арнольду, что этого не произошло. Супруг Валера промотал все деньги с последнего заказа, а других пока не было. Ей же деньги были нужны позарез, ее ломало, срочно надо было уколоться, она устроила истерику, выбежала на улицу и решила свести счеты с этой жизнью. Довольно банальная история.
   Поговорив с Валерой в тот же вечер, Кардиналов понял, что к нему можно обращаться по любому вопросу. Увезти в лес, закопать, подставить, отравить. На все руки мастер. На редкость полезный тандем для услуг деловому человеку. Саша нередко помогала своему сожителю, легко согласилась помочь и на этот раз. Без нее попасть в машину Вольнова Валере будет невозможно. Его задача основная. Он к таким привык и будет действовать по накатанной схеме. Заставив Вольнова выехать за окружную, там на шоссе под покровом ночи Валера оглушит его, а потом имитирует аварию. На полной скорости машина врезается в столб. Вольнов погибает, Матильда становится наследницей, а исполнители возвращаются в Москву и получают хорошее вознаграждение.
   Решение Вольнова поехать в Звенигород значительно упростило задачу. Чем дальше от Москвы, тем лучше. Кардиналов сообщил номер и цвет машины, по какому шоссе поедет жертва, но в последний момент исполнители заявили, что ловить Вольнова где-то за городом они не договаривались, и потребовали увеличить вознаграждение вдвое.
   – Вот и связывайся с маргиналами, – в бешенстве швырнув трубку уличного автомата, прошипел Арнольд. – Ладно, все придется делать самому.
   Он уже давно похоронил Вольнова, и то, что тот может задержаться на этом свете еще несколько дней, его уже никак не устраивало. Он торопился, хотел все сделать сразу и сейчас. Такой случай, когда будущий покойник поедет по достаточно пустынному, по сравнению с Рублевкой, Минскому шоссе, упускать просто никак нельзя.
   Кардиналов лихорадочно обдумывал новый план. Тут он вспомнил, что Вольнов просил его проконтролировать механика, который должен что-то подправить или заменить. Это знак свыше, решил Арнольд и отправился в автосервис.
   Механик Артем не удивился прибытию финансового директора. Он, правда, не предполагал, что его давний знакомец занимает столь солидную должность. Судя по тому, как он добросовестно следил за автомобилем шефа, Артем считал его кем-то вроде денщика при руководстве. Даже удивлялся, что за такую работу, очевидно, очень неплохо платят. Арнольд и одет не дешево, и вон какую фигуру себе нахрякал. Любит покушать, на то и работает, лениво рассуждал механик под нескончаемые наказы Кардиналова, что надо сделать с машиной.
   Как бы в подтверждение мыслей Артема о порочной страсти Арнольда к чревоугодию тот явился в мастерскую с огромным пакетом фруктов и ворохом сырокопченых деликатесов.
   – Надо положить в багажник, чтобы хозяину было чем развлечься, как приедет на место. Ужин-то ему там приготовят, но он любит всякое такое. Вот спонсоры подарили. Пусть берет с собой…
   Арнольд открыл пакет, чтобы механик смог удостовериться в эксклюзивности продуктов. На самом верху красовалась банка икры, внизу светился балык в вакуумной упаковке, сыр камамбер и прочие вкусности, не очень, кстати сказать, полезные для организма.
   – Нажористо, – одобрительно присвистнул Артем. Он достал ключи и отдал их Арнольду. – Сами положите в багажник. Правда, там канистра с бензином, как вы просили, но она запаха не пропускает, так что думаю, все будет нормально.
   Кардиналов медленно открыл багажник, долго искал, куда бы получше пристроить пакет с продуктами. Наконец нашел нужное место, захлопнул багажник и отдал ключи.
   На этом он свою миссию посчитал выполненной. Да и не была она особенно сложной.
   После неожиданного отказа горе-киллеров выполнить свою работу в нужные сроки Кардиналов, совершая мозговой штурм, внезапно вспомнил, что Вольнов обладает одной замечательной особенностью. У него совершенно отсутствует обоняние. Не то что не различает запахи, а вообще их не слышит.