Цезарь Солодарь. Дикая полынь

   - Его дочь учится в Иерусалимском университете, а два сына - в аристократическом колледже.
   Правда, иные земляки Брахфельда, из тех, кто не торгует алмазами, а гранит их, с иронической улыбкой добавляют:
   - Не думайте, тут не один голый патриотизм! Имеются причины и деловые. Пока большинство стран бойкотировало расистский режим Южной Африки, израильские дельцы сумели в значительной мере приручить южноафриканскую алмазную промышленность. А поскольку Брахфельд не последний из бельгийских торговцев алмазами, ему вовсе не мешает иметь своих людей для постоянной связи с израильскими фирмами. Но авторитет среди антверпенских сионистов у него бесспорный!
   Антверпенская сионистская организация, замечу, наиболее богатая в Бельгии. Стоило только осенью 1973 года Израилю развязать военные действия на Ближнем Востоке, как из Антверпена туда ушли суда с оружием под флагом... Либерии. Это был результат "частной благотворительности" антверпенских сионистов, в первую голову алмазных королей.
   Так неужели же и Марселю Брахфельду тоже "настойчиво посоветуют" отказаться от встречи с советским писателем?
   Хочу объяснить, почему я так стремился лично побеседовать с несколькими видными деятелями бельгийско-нидерландского сионизма, в том числе с Робером Дрейфусом и Марселем Брахфельдом.
   Сионистские публицисты, когда пишут о коммунизме, социализме, советском строе, широко пользуются приемами, в основу которых положено незыблемое убеждение, что при толковании любого положения научного коммунизма и любой приметы советского общества надо исходить исключительно из интересов и выгод еврейского буржуазного национализма.
   В Бельгии и Голландии, в этом бастионе международного сионизма, я наглядно убедился еще и в другом: малейшую попытку хоть поверхностно разобраться в нормах советской морали они с избытком подменяют звериной ненавистью к идеям коммунизма, к советскому строю и к тем, кто не хочет изменить своей социалистической Родине.
   Неспроста сионисты Бельгии и Голландии с таким упорством осуждают отдельных своих единомышленников, преимущественно из молодых, когда те пытаются хотя бы вскользь коснуться существа идей интернационализма, против которых им предписано так оголтело выступать.
   Видимо, таков уж базис любого антисоветского движения. Не случайно один из идеологов и руководителей белоэмигрантского НТС Е.И. Дивнич в изданной за рубежом книге "НТС, нам пора объясниться" очень точно подметил: "Ругая голословно большевиков на чем свет стоит, эмиграция оказалась абсолютно безграмотной в элементарном познания хотя бы доктрины тех, кого они считали врагом. Мало кто был знаком даже с азбукой марксизма. В НТС было очень незначительное число, буквально единицы, самостоятельно мыслящих и политически развитых людей. В большинстве члены НТС попугайничали. Шли они с чувством ненависти, не выдвигая никакого идейного багажа..."
   Как это признание приложимо к международному сионизму! И задумываться, дескать, не моги над каким-нибудь явлением советской жизни, а только оголтело ругай, поноси его! Критерий один: ненависть. А ее у сионизма к социализму - в избытке. Не надо поэтому удивляться, что сионистские лидеры с еще большей последовательностью уклоняются от личных встреч со своими идейными противниками. Комментировать собственные действия они считают вредным, а попытаться проникнуть в существо чуждых им идей - бесполезным.
   В ОСОБНЯКЕ АНТВЕРПЕНСКОГО КОММЕРСАНТА
   В назначенное время вдвоем с переводчиком мы прибыли в парковый район Антверпена на Калмастраат, 7, где в перестроенном на современный лад старинном особняке проживает чета Брахфельдов.
   Хозяин дома задержался, и, горячо извинившись за мужа, нас несколько минут занимала разговором его супруга. По ее словам, их дети без ума от Израиля и тоскуют по этой стране на вакациях - и в Бельгии и в Англии, где у ее родителей "дело".
   Хозяйка столь настойчиво подчеркивала симпатии юных Брахфельдов к Израилю, что я спросил:
   - Видимо, вам с мужем придется в конце концов переехать к детям в Израиль?
   - Дело должно продолжаться в Бельгии, - коротко ответила мать.
   Сорокадевятилетний коммерсант оказался моложавым и поджарым. Вероятно, он частенько захаживает в спортивный зал на первом этаже своего особняка. Господин Брахфельд вернулся с верховой прогулки и, чтобы не задерживать нас своим переодеванием, беседовал и обедал с нами в костюме для верховой езды. С таким костюмом мирно уживалась религиозная ермолка.
   Я уже был предупрежден госпожой Брахфельд, что супруг ее верующий человек и что нас ожидает кошерный обед. А "мезузу" - свидетельство того, что обитель охраняет всевышний, я без труда сам заметил над порогом: инкрустированный металлический футляр, в котором находится пергаментный свиток с религиозным текстом. Но это совершенно не меняло моих планов: я ведь не собирался в беседе касаться вопросов религии.
   Разговор о детях Брахфельда быстро перешел на страну, где они сейчас живут.
   В связи с этим хозяин дома упомянул о "двойном" подданстве всех евреев. Он признал, что сионисты как минимум требуют от "двойных" постоянной материальной помощи Израилю. А как максимум... Эту скользкую деталь мы с Брахфельдом деликатно обходим, иначе нашему диалогу угрожает безвременная кончина. Так вот именно в "двойном" подданстве, в еврейской "экстерриториальности" видят сионисты гарантию существования нации - "джуиш сюрвивал".
   Господин коммерсант соглашается со мной, что считать себя одновременно и гражданином Израиля категорически не согласны очень многие евреи западных стран, не говоря уже о социалистических. Однако в Бельгии, по его мнению, это не так.
   Мне пришлось напомнить Брахфельду брюссельский митинг протеста против сионистских требований к бельгийским евреям соблюдать "двойное" гражданство. Людей, бурно аплодировавших ораторам, вряд ли назовешь "двойными".
   - Профессор свободного Брюссельского университета Марсель Либман, - напомнил я Марселю Брахфельду, - тоже собирался выступить на митинге против "двойного" гражданства и в поддержку справедливой борьбы арабского народа. Но профессору пригрозили страшной расправой его, мол, вынесут ногами вперед. И ваш тезка на том митинге не выступил.
   - Спасибо вам за такого тезку, - раздраженно отшутился коммерсант.
   Он допускает, что многие бельгийские интеллигенты еврейской национальности не только на словах, но и на деле категорически отвергают свое "двойное" гражданство. Он даже готов признать, что вслед за интеллигентами на такую точку зрения становятся и "простые" евреи. Но...
   - Они исходят только из формы, - продолжает Брахфельд. - А практически не только самому государству Израиль выгодно, чтобы каждый еврей в элементарном порядке двойной лояльности (элементарном - ни более, ни менее! - Ц.С.) выполнял обязанности израильского гражданина. В этом лично заинтересован любой еврей в любой стране. Ведь расширение Израиля повышает авторитет всего еврейства в целом и каждого в отдельности. Люди других национальностей никогда не уважали евреев, считали их способными только на мелкие делишки. А теперь военное могущество Израиля показало, что евреи умеют воевать и побеждать. И на это вынуждены смотреть с уважением все остальные нации.
   "Все остальные нации". Брахфельд произнес это таким тоном, что мне вспомнились иронические слова Жана-Поля Сартра: "Ад - это все остальные".
   Почему же, однако, не спешат сменить "ад" на "рай" те, кто так заинтересован в могуществе Израиля? Почему они, сознательно ощущающие свое "двойное" гражданство, не хотят стать фактически гражданами "родины отцов"?
   - Да, таких пока не очень много, но все-таки беспрерывно едут, сказал Брахфельд.
   Мне пришлось своими словами изложить ему короткий абзац из недавней статьи сионистского публициста Яира Котлара в израильской газете "Гаарец" под тревожным заголовком "Перед алией красный свет!". А в дословном переводе этот абзац выглядит так:
   "Можно говорить со всей ответственностью, что к нам из стран Запада и США практически нет притока".
   А тель-авивская "Неделя" в редакционной статье вопит на истерической ноте, вроде бы не приставшей журналу общественных, политических и экономических проблем:
   "Израильтяне имеют свои претензии к американским единоверцам! Вы посылаете нам деньги, а не сыновей! Сотни тысяч, которые могли бы переехать к нам, боятся наших высоких налогов и трудностей жизни. Их страх еще больше увеличивается от рассказов тех сотен бывших эмигрантов, которые, год-два пожив в Израиле, бегут назад в США. Стыдно!"
   Подобные высказывания сионистской прессы Израиля для Брахфельда не новость. И он говорит мне то, что я неоднократно слышал от сионистов во многих странах Западной Европы и Америки:
   - Когда человек прирос к стране надежным делом и пользуется там уважением в деловых кругах, перед ним возникает серьезный вопрос: а где он полезнее сионизму, в Израиле или, может быть, в Бельгии, в Голландии, в Англии? У него есть авторитет, у него есть свои подчиненные, которых он обеспечивает куском хлеба. У него есть материальные возможности крепко помогать Израилю и из своей страны.
   Вариация на знакомую тему!
   "ТОЛЬКО БЕЗ МЕНЯ"
   Подобную вариацию английского господина еврейской национальности по фамилии Бук из города Сандерленда я уже приводил. Приведу еще несколько.
   Начну с венского домовладельца Либермана. Из всего, чем он владеет, наиболее ощутимый доход приносит ему полуразвалившийся дом на Мальцгассе, где ютятся десятки беженцев из Израиля. Ссылаясь на "несолидные" документы многих квартирантов, Либерман огулом дерет с каждого за угол, как за комнату.
   - Я не имею морального права покидать Вену, - обычно отвечает Либерман на вопрос, почему он, добропорядочный сионист, не эмигрирует в Израиль. - Я чувствую себя в Вене коренным австрийцем, но это не мешает мне строго соблюдать заветы иудейской религии. В Австрии я делаю немало добрых дел для еврейского государства. Не только сам помогу каждому, кто чувствует необходимость уехать из Австрии в Израиль, но не поленюсь собрать для него пожертвования у других. А смогу ля я делать добрые дела в самом Израиле? Ведь своих домов я туда с собой не захвачу. А все евреи когда-нибудь будут в Израиле, но пока туда должны ехать, во-первых, молодые и, во-вторых, такие, у кого, к сожалению, не очень ладятся дела дома.
   Строительный подрядчик Глейзер, ведавший ремонтом маккабистского спорткомплекса в Мехико, шумный сангвиник и поклонник соленых шуточек, выразился не столь степенно, но не менее определенно, чем Либерман:
   - Жаль, что вы спешите, я бы познакомил вас с парочкой-другой чудаков. Ни специальности, ни постоянной работы, ни перспектив для детей. Как говорится, голь-шмоль и компания! Что же тебя, голодранца, держит в Мексике? Какими такими акциями с хорошими купонами ты привязан к ней? А заговори с ним про переезд в Израиль - отнекивается. Боится, видите ли, рисковать. Наверно, в душе хочет, чтобы я за него рискнул, бросил все подряды, забрал детей из университетов и полетел в Израиль. Наивные люди!
   Подобные циничные вариации на тему эмиграции в Израиль слышал я и от американских евреев. Но коли речь зашла об Америке, читателям интереснее будет познакомиться с высказыванием нью-йоркского журналиста, как и я, приехавшего в Колорадо-Спрингс на мировой чемпионат фигуристов. Хотя это высказывание не принадлежит сионисту, оно, можно сказать, обобщает многочисленные вариации, на которые так щедры сионисты брахфельдовской модели в разных странах:
   - Вас интересует, как любой более или менее состоятельный еврей в Америке, в Аргентине, во Франции, словом, где угодно, относится к перспективе переезда в Израиль? На это можно ответить анекдотом, правда, вот с такой бородой. Однако замечательный писатель Лион Фейхтвангер счел нужным привести этот старый анекдот в одном из своих романов. Как известно, в пасхальный вечер верующие евреи по традиции пьют бокал вина за то, чтобы в будущем году встретить пасху в Израиле. И когда произносят этот тост, одна дама, проживающая в Америке, энергично, как подчеркнул Фейхтвангер, всегда добавляет к тосту: "Только без меня". Поверьте, это весьма типичная дама. На ее позициях нерушимо стоит абсолютное большинство американских евреев. Некоторые субсидируют - одни охотно, другие вынужденно - любые операции, способные усилить эмиграцию в Израиль, иные пылко поднимают бокалы за возвращение на землю предков, но каждый при этом мысленно или вслух добавляет: "Только без меня". Вопреки Фейхтвангеру они после этих слов ставят восклицательный знак, а может быть, даже целых три...
   Вернемся, однако, в антверпенский особняк на Калмастраат, 7, где Марсель Брахфельд говорит мне:
   - Некоторые сионисты в Нидерландах рассуждают, мне говорили, так: если много активных еврейских патриотов уедет от нас в Израиль, то это ослабит наши ряды в странах рассеяния. Я с такими мотивами не согласен. И прямо говорю, что хотелось бы видеть побольше единоверцев, добровольно выезжающих из наших стран в Израиль. Но пока слова насчет отъезда еще расходятся с делом, нужно, чтобы все евреи вне Израиля понимали, что дело в конце концов не в паспорте, и всюду ощущали себя гражданами еврейского государства. Со всеми обязанностями.
   - И правами?
   - А, - машет рукой Брахфельд, - прав мне и так хватает!
   - Вас не беспокоит, что "двойное" гражданство порождает в человеке двойственность, даже двоедушие?
   - Философия. Наоборот, когда надо действовать на два фронта, у человека прибавляется сил. Конечно, если это сильный человек... К сожалению, из ваших стран, из социалистических, в Израиль приезжают люди несильные. А требования у каждого колоссальные! Как минимум, дайте ему то же самое, что он имел там. И сколько ни долбите ему, не хочет понять, что служащими Израиль обеспечен по горло. И адвокатами, и банковскими работниками, и всяким начальством. Значит, если ты настоящий еврей, примирись со службой похуже. Не хотят. Протестуют, жалуются, непатриотично выражаются. Я думаю, многие из них - неверующие. Да, неверие - корень зла. Иначе не ставили бы они собственные интересы выше идеалов всего еврейства.
   - Всего?
   - В будущем - всего... А пока Израилю нужны патриоты, которые даже смерти не боятся, а не олим со ста болячками каждый. Попробует израильской жизни, поморщится и уезжает. Таких йордим["Йордим" на иврите - беглецы.], всех без исключения, я называю изменниками, не иначе. Их много и среди олим с Запада. От них мало пользы и там, на родине предков, где они становятся только израильтянами, и здесь, где они могут пользоваться "двойным" гражданством...
   ТЕМЫ ЛИТЕРАТУРНЫЕ И ПРОЧИЕ
   После таких человеконенавистнических откровений продолжать полемику с Брахфельдом о "двойном" гражданстве было, естественно, бесполезно. И я только повторил ему слова, услышанные мною от приказчика магазина Мориса Фельцштейна в Вене, на Кернерштрассе:
   - "Двойное" гражданство? А тройного они не хотят? Я им скажу, как говорится в "Записках коммивояжера" у Шолом-Алейхема: с одной... "извините за выражение" на две ярмарки сразу не ездят!
   - Шолом-Алейхем не любил еврейский народ, - неожиданно поморщился коммерсант. - Не будем о нем говорить, его сатиры давали и дают пищу антисемитам.
   Не сразу придя в себя от такого парадокса, я заметил:
   - Если стать на вашу точку зрения, то Гоголь не любил русский народ, а Диккенс - английский.
   Брахфельд остался к этим именам равнодушным, как и к имени Горького, когда я сослался на высокую оценку, которую Алексей Максимович дал творчеству Шолом-Алейхема.
   Пытался я заговорить о таких известных еврейских писателях, как Ицхок-Лейбуш Перец, Менделе Мойхер-Сфорим, Давид Бергельсон. Однако разговор на литературные темы у нас не получился. Брахфельд пресек его таким образом:
   - Я читаю еврейскую художественную литературу нечасто. Но верю своим детям, что начинается она с современных писателей Израиля.
   И назвал имена, честно говоря, неведомые мне. И, уверен, большинству евреев.
   Вслед за этим Брахфельд оживленно заговорил об иврите. Это меня не удивило. Я и до того имел возможность убедиться, как все сионистские лидеры, вся сионистская печать (особенно усердно именно та, что издается на любых других языках!) подчеркивают, что насаждение этого культового, древнекнижного, не привившегося среди евреев языка является важным пропагандистским и организационным средством объединения разноязычного еврейства.
   Особенно рьяно ратуют за иврит правые сионистские и клерикально-реакционные партии, придерживающиеся религиозных догм. Это вполне понятно: все иудейские религиозные книги, вплоть до самых обиходных молитвенников, написаны на иврите. И в том, что эти молитвенники в большинстве непонятны молящимся, сионисты усматривают своего рода возвеличивающее иудаизм начало. Искусственное насаждение иврита, надеются они, поможет им создать видимость единого еврейского языка как признака "единой еврейской нации". На этом основании они смогут еще категоричней требовать от еврея любой страны выполнения "лояльных" обязанностей заочного гражданина Израиля.
   Вот почему самые ортодоксальные иудаисты сквозь пальцы взирают на то, как в Израиле происходит стихийное упрощение иврита. Борясь за читателей, газеты то и дело рекламируют переход "с такого-то числа" на более доступный ивритский диалект. Кстати, такой диалект - сугубо сефардского происхождения, то есть идет от темнокожих израильтян "второго сорта". Но сионисты и на это готовы закрыть глаза - только бы побольше евреев овладело, наконец, "языком отцов", не очень-то приспособленным к современной жизни.
   А западноевропейских сионистов типа Брахфельда очень раздражает и даже злит полнейшее неприятие иврита молодежью их стран. Как можно было судить по высказыванию Брахфельда, бельгийские сионисты видят в насаждении иврита ту гирю, что способна затормозить ассимиляцию евреев. К ней стремятся очень многие евреи Бельгии и Голландии - и это чрезвычайно беспокоит Брахфельда и его единомышленников.
   - Я знаю, - продолжал коммерсант, - у вас в стране издают еврейские книги, показывают еврейские спектакли. Но, к сожалению, только на идиш. А почему у вас не знают иврит? Ведь ваши молодые люди изучают многие иностранные языки. Почему бы им не изучать и древнееврейский?
   - А какая в этом необходимость?
   В словах хозяина дома впервые проскальзывает горячность: Советское государство чуть ли не должно обязать молодых людей еврейской национальности изучать иврит.
   - И не просто изучать, - подчеркивает Брахфельд. - Читать книги на иврите, беседовать между собой на иврите.
   Эту мысль он даже излагает повторно по-французски, для переводчика.
   И мой молодой спутник нетерпеливо вступает в беседу:
   - Иностранные языки - английский, немецкий, чешский, польский, любой другой - интересны, полезны. Помогают в учебе, в освоении навой техники, в работе. Вот я изучил французский, и он помогает мне объясняться с людьми из десятков стран, в том числе и здесь, в Бельгии. Есть у нас переводчики и с еврейского и на еврейский. Одни переводят на русский, белорусский, украинский Бергельсона, а другие на идиш русского писателя Фадеева, киргизского - Айтматова, белорусского - Быкова.
   - У вас чересчур деловой подход, - нервозно прерывает переводчика Брахфельд. - Для дела мне тоже нужен английский. Но для сердца нужен иврит.
   - Мне сердце этого не подсказывает.
   - Вы обязаны подсказать, - обращается Брахфельд ко мне. - Вы, старшие, не должны мириться с тем, что еврейская молодежь у вас не знает иврита!
   - А ваша молодежь знает иврит?
   - Что за вопрос!
   - Почему же все сионистские газеты издаются в Бельгии на французском и фламандском языках?
   - Все? Ну, вы преувеличиваете!
   Я вынужден обратиться к блокноту и коротко проинформировать хозяина дома:
   - У вас, в Бельгии, издается двенадцать газет, журналов и бюллетеней сионистской ориентации. Даже "Кайлатенон" - орган главной еврейской общины Брюсселя, бюллетень с религиозным уклоном, бесплатно раздающийся читателям, - и тот выпускается не на иврите. Хотя, как вы знаете, редактирует его Пинхас Каленберг, обязанный безукоризненно владеть ивритом по своему сану военного еврейского капеллана. Так же поступает и журнал "Сентраль" - орган еврейских общественных организаций. Я сейчас не касаюсь их тиражей, порою карликовых и редкой периодичности. И лишь "Де Сентраль" - выходящий у вас, в Антверпене, журнал центральной администрации еврейских благотворительных и общественных организаций - только 8 процентов тиража печатает на идиш! Остальные 92 процента отданы фламандскому и французскому языкам. Что же касается иврита, то этот язык не фигурирует ни в одном издании. Я не ошибся?
   Пытаясь обратить все в шутку, Брахфельд комически поднимает руки кверху:
   - Вам, наверно, помогла электронно-вычислительная машина. Что ж, перед точными цифрами деловой человек пасует. - И уже серьезным тоном продолжает: - Я читаю только еженедельник "Исроэль д'Айорди". Этот солидный журнал издается при участии торговой палаты Бельгия-Люксембург-Израиль. Его генеральная тематика - деловые связи с израильской торговлей и промышленностью.
   - И все же порядочно места уделяет журнал и сионистской пропаганде.
   - Уж, конечно, не антисионистской. Ее вы можете найти во "Флеше", бюллетене Союза прогрессивных евреев Бельгии. "Флеш" - это значит "Стрела". Но вылетает она из лука, говорят, очень-очень нерегулярно. На мой взгляд, если не обеспечена серьезная финансовая база, не стоит браться за издание...
   Хотел было просветить Брахфельда, что за последнее время "Флеш" выходит бесперебойно, что число подписчиков растет, что на это внешне скромное издание поступают запросы из других стран. Но меня остановила мадам Брахфельд. Она испугалась, что я сильно огорчу ее мужа.
   И все же пришлось огорчить. Когда речь зашла о смешанных браках.
   Услышав мое мнение на сей счет, мсье Марсель Брахфельд отставил тарелочку с диетическим желе и, как бы подчеркивая свою неистощимую терпеливость, сказал:
   - Не думайте, что я против смешанных браков с религиозной точки зрения. Я знаю, есть и неверующие евреи. Но ведь смешанные браки порождают легкомысленное отношение к национальным идеалам!.. У нас тоже евреи женятся на бельгийках, а еврейки выходят замуж за бельгийцев. Но ведь после этого они перестают быть евреями и еврейками. Плакать хочется!
   - Скажите, а бельгийцы разве тоже оплакивают судьбу бельгийской девушки, вышедшей замуж за еврея?
   - Как можно сравнивать! - сорвалось с уст Брахвельда. Но затем тихо и с какой-то заинтересованностью он переспросил меня: - Значит, по-вашему, если сын говорит родителям, что женится, они не обязаны прежде всего поинтересоваться, какой национальности девушка?
   - Родителей прежде всего интересует, любит ли девушка их сына, опередил меня с ответом переводчик, очень молодой человек. - И еще где она учится или работает. Наконец, красива ли она, хороший ли у нее характер.
   Я одобрительно кивнул.
   Брахфельд выглядел весьма взволнованным. И, поймав беспокойный взгляд мадам Брахфельд, я напомнил ее мужу:
   - Вы собирались мне показать вашу библиотеку.
   На втором этаже, в библиотеке, где доминировали старинные сионистские издания в добротных переплетах и техническая литература в потрепанных обложках, наша беседа продолжилась.
   Хозяин дома снова заговорил об иврите. С его точки зрения, специфическая судьба евреев такова, что, наряду со второй родиной, многие обязаны обрести и второй родной язык. Брахфельд решительно не согласен с тем, что язык становится родным с младенческих лет - тот язык, на котором впервые услышал и сам произнес первые в жизни слова, тот язык, на котором человек начал мыслить.
   Не для того, поверьте, чтобы разубедить господина коммерсанта, а просто под впечатлением нахлынувших воспоминаний я рассказал тогда нашему переводчику о талантливом украинском поэте Ароне Копштейне, добровольно ушедшем со студенческой скамьи литературного института имени Горького на финский фронт. О стихах Копштейна я слышал в редакции фронтовой газеты весьма одобрительные отзывы выдающегося поэта Александра Твардовского, обычно весьма скупого на похвалу. За несколько дней до героической гибели двадцатипятилетнего поэта в бою писатель Сергей Иванович Вашенцев и автор этих строк беседовали в землянке с Ароном Копштейном. "Вы прекрасно говорите по-русски, сказал поэту Вашенцев, - сочно и живописно". "Я говорю и на идиш, ответил Копштейн, - и все же стихи буду и должен писать по-украински. На этом языке я впервые в жизни обратился к моей матери".
   Хозяин дома к моему рассказу об Ароне Копштейне большого интереса, прямо скажу, не проявил.
   Большого интереса для читателя дальнейшие разглагольствования Брахфельда тоже не представляют, но тут нельзя еще раз не сказать о его отношении к беженцам из Израиля, или, как он их называет, "изменникам". В разговоре Брахфельд запальчиво произнес:
   - Мы в Бельгии ни одним изменником не занимаемся. Вы об этом знаете?
   - Знаю. Заниматься беженцами из Израиля вы перепоручили так называемому "толстовскому фонду", а также фондам "Каритас католика" и протестантскому.
   - Это их дело.
   О ТРЕХ ФОНДАХ И ОДНОЙ ДАМЕ-ПАТРОНЕССЕ
   Нет, этим делом в Бельгии занимаются, и весьма активно, сионистские организации. Но из тактических соображений, прежде всего из стремления подчеркнуть, что любой йордим в их глазах презренный изменник, сионисты спрятались за ширму трех перечисленных фондов.