Соломко Наталья. Пожарный кран No 1

Соломко Наталья Зоревна
Пожарный кран No 1

   Наталья Зоревна СОЛОМКО
   Пожарный кран No 1
   Повесть
   ________________________________________________________________
   ОГЛАВЛЕНИЕ:
   Часть первая. ПРОПАЛА ДЕВОЧКА...
   Что такое елки
   Михаил Павлович и Кузя
   Машина
   Директор Сергей Борисович
   Яша Айрапетян и скверная К°
   Дом на берегу моря
   Общий сбор
   Знаменитый Павлик
   Что такое инфаркт
   Чужие несчастья
   Умный первоклассник
   Где Анька? Где графин?
   Василий Балабанов в роли Бабы Яги
   Образцово-показательный ребенок
   Вова Гусев отправляется на елку
   Третий лишний
   "Честное слово" без крестиков
   Михаил Павлович начинает волноваться
   Обойдемся без милиции!
   Незнакомец в черных очках
   Место преступления
   Директор поет песню
   Чья это пуговица?
   Почему он стал таким?
   Сергей Борисович идет по следу
   Часть вторая. ПОЖАРНЫЙ КРАН No 1
   Где Анька?
   Аня, дай душу!
   Анькина очередь
   Анька и Карл Иванович
   Заступник Айрапетян
   Про Машеньку
   Погоня
   Человек в черном - кто он?
   Суп с котом
   Некоторые печальные подробности из жизни Змея Горыныча
   Новая беда
   На поиски Аньки
   Друзья ссорятся навеки
   "Пой мне песню про любовь!"
   В заколдованном лесу
   Мятежный Зайцев
   Василий Балабанов в роли Змея Горыныча
   Изгнанники
   Как жить дальше?
   Товарищи по несчастью
   Режиссер Еремушкин принимает по педагогическим вопросам
   Незваный гость
   Упрямец Айрапетян
   Специалистка Верочка
   Вальс в сугробе
   Слезами горю не поможешь
   Знаменитый актер и великий реформатор
   Директор Дома пионеров делает открытие
   Анька и Кузя
   Гори, сияй!
   Они больше так не будут
   Аня Елькина начинает новую жизнь
   ________________________________________________________________
   ...Аня Елькина пропала за полчаса до начала первой елки. Бесследно. Только пальто, шапка и шарфик остались на вешалке...
   Случилось это так: Мотя дал ей графин и скомандовал:
   - Анька, сбегай за водой!
   И хотя Анька терпеть не могла, чтоб ею командовали, она послушалась: толстый, добродушный Мотя был сегодня дежурным режиссером и командовать, стало быть, имел право. Она взяла графин, выскочила в коридор - и с этой минуты больше никто не видал ни Анъки, ни графина...
   То есть графин-то потом нашелся. Если, конечно, это можно было назвать графином...
   Пропала! Исчезла! И сколько ни бегали по Дому пионеров, сколько ни кричали, в одиночку и хором: "Анъка, Анъка, где ты?" - ни ответа, ни привета.
   Если бы такое случилось в диких джунглях, ну, тогда понятно: заблудилась, попала в лапы какому-нибудь хищнику... Но в Доме пионеров откуда хищники?
   Меж тем в зале уже собрались зрители и изо всех сил хлопали в ладоши, требуя, чтоб артисты поскорее начинали.
   А как тут начнешь, если Бабу Ягу играть некому?..
   Часть первая
   ПРОПАЛА ДЕВОЧКА...
   Шерлок Холмс нетерпеливо ударил
   себя ладонью по колену.
   - Ах, если б я сам там был!
   воскликнул он. - Это, по-видимому,
   чрезвычайно интересное дело...
   А. Конан Дойл. "Собака Баскервилей"
   ЧТО ТАКОЕ ЕЛКИ
   Это надо сразу объяснить, чтобы понятно было, кто такие наши герои, чем они занимаются.
   Каких только кружков и секций не было в Доме пионеров: туристы, авиамоделисты, юннаты, самбисты, фотографы, шахматисты... И все они с утра до вечера носились по коридорам, спорили, иногда ссорились, шептались, смеялись, толкались в очереди в буфете, сломя голову мчались на занятия... И конечно, каждый считал, что его кружок - самый лучший!
   Считали так и наши герои - юные актеры из пионерского театра "Глобус":
   - У нас замечательно! Мы спектакли ставим!
   - Па-адумаешь! - отзывались остальные. - А мы...
   Остальным, между прочим, тоже было что рассказать.
   - У нас ребята отличные! - кричали юные актеры.
   - Па-адумаешь! У нас тоже!
   - У нас знаете как весело!
   - Па-адумаешь! А у нас что, грустно?
   И тогда юные актеры говорили самое главное:
   - А у нас - елки!
   - Па-адумаешь... - вздыхали все остальные и умолкали. Потому что больше сказать им было нечего. Ну, разве что бурчал кто-нибудь:
   - Зато у нас каникулы, а вы там вкалываете, как каторжные.
   Но это он от зависти, нет сомнения. Потому что было так: наступали зимние каникулы, и весь Дом пионеров отправляли отдыхать: играть в хоккей, кататься на лыжах, бегать в кино. Да мало ли у детей игр и развлечений. А юные актеры оставались работать! Понимаете - как взрослые! Некогда, некогда было им отдыхать! Без них не обойтись. Ведь Новый год - праздник таинственный и волшебный, тут никак нельзя без сказки.
   Пусть Добро и Зло сойдутся лицом к лицу. Пусть Зло ворожит, колдует, заманивает. Пусть даже покажется, что оно - сильнее! Но нет - Добро победит. Это необходимо знать всем и каждому, чтобы не бояться, не отчаиваться: Добро сильнее Зла!
   И вот, чтоб об этом не забывали, и мчатся ранним утром в Дом пионеров юные актеры. И, пока зрители сдают пальто, носятся по коридорам, шумно рассаживаются в зале, за кулисами происходят интереснейшие превращения.
   Анька Елькина, например, превращается в Бабу Ягу, и так просто и ловко это у нее получается, будто всю жизнь она только и делала, что летала на помеле и воевала со всякими хорошими людьми. А задира и троечник Вася Балабанов вдруг становится примерным мальчиком Андрюшей, которому поручено Бабу Ягу перевоспитать. И он ее перевоспитывает. Хотя, в глубине души, очень ей завидует. Балабанчику хочется играть Бабу Ягу - такая роль прекрасная! Он тайком ее выучил и дома репетировал перед зеркалом. Играть примерного Андрюшу Балабанчику скучно.
   А вот сидят на диване и мирно беседуют Вова Гусев и Генка Овсянников. Разве можно предположить, что через некоторое время они превратятся в Змея Горыныча и Доброго Молодца и сойдутся в смертном бою? Между прочим, Генка победит, хоть Вова чуть не на голову выше.
   А это, знакомьтесь, Айрапетян и Зайцев. Сейчас они превратятся в Робинзона и Пятницу. Чтобы круглый отличник Слава Зайцев стал похож на дикаря, приходится извести целую коробку грима! Верочка, самая красивая девочка в Доме пионеров, конечно же, Снегурочка.
   "Приготовиться к началу!" - скомандует дежурный режиссер.
   И сказка начнется! Сколько будет приключений и переживаний. Но Добро непременно победит. Юные зрители будут хлопать в ладоши, а потом, съев подарки, побегут домой, довольные. Им и в голову не приходит, что через час все начнется сначала. И опять Добро победит.
   А вечером, когда кончится третья елка, режиссер Михаил Павлович Еремушкин соберет своих сказочных героев в репетиционной комнате и достанет общую тетрадь в оранжевой обложке (кто ж не знает, что в эту ужасную тетрадь он записывает замечания по елкам!) и скажет:
   - Милые мои, вас что, кормят плохо? Или вы не выспались нынче?
   Юные актеры будут виновато смотреть в пол.
   - Василий, тебя придется показать врачу, - нахмурится Михаил Павлович. - У тебя не ревматизм ли?
   - Почему это? - заморгает Балабанчик.
   - А потому, Василий, что в твоем возрасте не шаркают ногами, не плетутся по сцене едва-едва...
   - Верочка! - с укором скажет Михаил Павлович. - Все, что ты делаешь на сцене, просто обворожительно. И если к тому же в зале станет слышно, что ты там такое говоришь, я тебе в ноги поклонюсь! Это, кстати, ко всем относится: не бормочите под нос, зритель должен слышать то, что говорят на сцене, иначе ему станет скучно и он примется есть подарок, позабыв о вас... Геннадий, если ты и завтра будешь горбиться и сутулиться, сниму с роли, имей в виду. Добрые молодцы - люди военные, у них выправка, ясно? Владимир, что там с тобой опять произошло?
   Вовка Гусев будет молчать: Вовка не ябеда.
   - Я спрашиваю, кто привязал хвост Змея Горыныча к роялю?! - сурово повторит Еремушкин. - Анна, а ну погляди мне в глаза!
   - Это не я!
   - Это не она! - подтвердит дежурный режиссер, которому по службе положено знать все. - Это мальчишки из балета...
   - А ты куда глядишь? - рассердится Михаил Павлович, а потом скажет: Что ж, рабочий день закончен. Бегите домой.
   Но расходиться не хочется...
   - Михал Палыч, посидим немного! - примутся канючить юные актеры.
   Михаил Павлович сядет на огромный старый диван, и все кинутся занимать место поближе. И обязательно кто-нибудь попросит:
   - Михал Палыч, расскажите про войну!
   Но Михаил Павлович только головой покачает - никогда он им про войну не рассказывает. А рассказывает он им о театре, о великом реформаторе сцены Константине Сергеевиче Станиславском, портрет которого висит на стенке напротив... Юные актеры слушают и смотрят на Константина Сергеевича, он уж давно им как старый добрый знакомый. А Константин Сергеевич глядит на них и тоже будто слушает.
   Больше всего юным актерам нравится, как Константин Сергеевич, если увидит на сцене неправду, сердится и кричит: "Не верю!" Мол, так в жизни не бывает! Не любит неправду старик!
   А потом Михаил Павлович смотрит на часы и охает:
   - Живо домой! Поди, родители вас уже с милицией ищут!
   И приходится расходиться. А не хочется, ох, не хочется.
   - Дай вам волю, вы и ночевать тут будете! - хмурится Михаил Павлович. И он прав.
   Теперь ясно, что такое елки? Это когда ты с утра до вечера занят серьезным делом! И с утра до вечера рядом с тобой друзья! И тебя понимают! И не хочется, не хочется расходиться!
   МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ И КУЗЯ
   Мы расскажем только об одном дне елочной поры, о том, когда пропала Анька Елькина.
   Видно, такой уж невезучий он выдался: неприятности начали преследовать всех с самого утра.
   Михаил Павлович, например, поссорился с Кузей и очень это переживал.
   Поскольку повесть наша только-только начинается и вы еще не очень хорошо знакомы с героями, давайте знакомиться.
   Сначала с Михаилом Павловичем. Ему пятьдесят семь лет, но он любит ходить сунув руки в карманы - как мальчишка.
   Роста Михаил Павлович богатырского. Он вообще похож на Илью Муромца, только без бороды и усов. Зато брови у него, как и положено, седые, мохнатые. Иногда он довольно грозно хмурит их. Тогда юные актеры сразу испуганно втягивают головы в плечи. Незнакомому человеку может показаться, что Михаил Павлович сердится, а юные актеры его ужасно боятся. На самом деле Михаил Павлович только делает вид, что сердится. А юные актеры только делают вид, что боятся.
   Ситуация эта довольно занимательна: Михаил Павлович не догадывается, что юные актеры давным-давно его раскусили, а юные актеры не догадываются: он давным-давно понимает, что они только притворяются. Зато директор Дома пионеров Сергей Борисович отлично догадывается и о том и о другом! И весьма и тем и другим недоволен. Он считает, что Михаил Павлович разбаловал своих воспитанников до того, что по ним плачет детская комната милиции. Но о директоре поговорим позже.
   Теперь - о Кузе. Это Михал-Палычев внук. Вообще-то его зовут Алешей, а Кузей его прозвала Машенька, Кузина бабушка, да так и пошло.
   С тех пор, как Машенька умерла, дед и внук остались на свете одни-одинешеньки.
   Когда-то были у Кузи папа и мама, да вдруг исчезли. Давным-давно, когда Кузя был совсем маленьким. Он плакал, требовал, чтоб они вернулись.
   - Где они? - топал Кузя ногами на деда и бабушку. - Куда вы их спрятали?
   Машенька молчала и уходила на кухню плакать. А дед принимался бродить по квартире и свистеть. Свистел он всегда одно и то же:
   Гори, гори, моя звезда...
   Потом Кузя вырос и спрашивать о родителях перестал. Наверно, забыл о них. Но песню "Гори, гори, моя звезда" он и сейчас терпеть не может.
   Кузя высокий, почти догнал в росте своего могучего деда. У него румяное круглое лицо и на верхней губе уже пробиваются усы, которыми Кузя гордится втайне.
   Кузя - великий, между прочим, изобретатель. Когда он был малышом, то всем говорил, что станет артистом, как дед. Но однажды, гуляя по бесконечным коридорам Дома пионеров, Кузя заглянул в комнату, где вкусно пахло железом, и замер.
   Два человека стояли там у окна. Один был знакомый: он часто встречался Кузе в коридорах и угощал конфетами. А другого он видел впервые: человек тот был железный!
   Кузин знакомый едва доставал железному до плеча, но бесстрашно копался у него в животе.
   - А кто это? - настороженно поинтересовался Кузя, размышляя, не лучше ли просто дать деру.
   - Сейчас узнаешь! - торжественно отвечал Кузин знакомый, захлопывая дверцу у железного на животе и щелкая каким-то рычажком.
   Глаза железного вдруг вспыхнули рубиновым огнем, он шагнул к обомлевшему Кузе, протянул железную руку и проскрежетал:
   - Я - робот! Рад с тобой познакомиться!
   И с этой минуты Кузя потерян был для театра раз и навсегда. Потому что понял: нет на свете ничего интереснее железных людей, которые называются роботами.
   То есть просто с самого раннего детства Кузя с утра до вечера пропадал в кружке радиоэлектроники и постоянно что-то изобретал. Электронную кошку для ловли электронных мышей. Дверь, открывающуюся на голоса хозяев. Целое семейство маленьких роботов, которые, гудя, катались по квартире взад-вперед и нервировали кошку Муську. Последним взлетом юной Кузиной фантазии был Федя - говорящий скелет на колесиках. У Феди была обширная программа действий: он открывал дверь, когда приходили гости, здоровался, предлагал чувствовать себя как дома и возил из кухни в комнату пустой поднос (чашек Феде не доверяли, он постоянно все ронял, за что был прозван Михаилом Павловичем "полоруким").
   Главный номер Фединой программы был таков: в летние сумерки он лениво выкатывался на балкон с сигаретой в зубах и в течение десяти минут меланхолически покуривал, светя пустыми глазницами в прозрачной летней тьме.
   Поглядеть на Федю приезжали со всего города, пока не явился участковый милиционер и не предложил немедленно прекратить безобразие.
   Михаил Павлович не сдерживал Кузиных изобретательских порывов, с интересом относился ко всей электронной нечисти, заполонившей Кузину комнату, и только раз, когда была изобретена дверь, открывающаяся на голоса хозяев, решительно заявил, что предпочитает старый вариант - с ключом под ковриком.
   И вдруг, полгода назад, Кузя все забросил... Случилось это в самом конце лета, когда дед и внук вернулись из Москвы. Кузя стал хмурым, дерганым, молча разобрал своих роботов по винтикам, лег на диван и задумался.
   Целый месяц он лежал на диване, мрачно глядел в потолок и думал, думал о чем-то...
   На вопрос деда, о чем он думает, Кузя отвечал, что думает о Машине, которая будет управлять человечеством.
   Из-за этой-то Машины они сегодня и поссорились.
   МАШИНА
   Если быть точным, ссориться дед и внук начали еще вчера, вечером. Между прочим, Анька Елькина принимала в этой ссоре деятельное участие: бросала в Кузю тапком и обзывала дураком.
   Тут надо сразу объяснить и про Аньку: на время каникул она переехала к Еремушкиным. Потому что Анькина мама лежала в больнице.
   - А с ним я жить не буду! - сказала Анька Михаилу Павловичу.
   Он - это Максим Петрович, мамин муж.
   - Он тебя обижает? - расстроился Михаил Павлович.
   - Ничего он меня не обижает! - буркнула Анька. - Он добрый. Только я его все равно терпеть не могу!
   А почему она Максима Петровича терпеть не может - поди добейся от нее... Сходил Михаил Павлович в больницу к Анькиной маме, но и она ничего не смогла объяснить.
   - Злая она растет, упрямая. Максим Петрович ей: "Аня, пойдем в кино", по-доброму. А она: "Подавитесь вы своим кино!" Уйдет в комнату, запрется. Мы уж с ней и так, и эдак, а она молчит и зыркает исподлобья, как волчонок... - И Анькина мама заплакала. - А у меня скоро маленький будет, мне волноваться нельзя...
   И стала Анька жить у Еремушкиных. Честно говоря, Кузе это не очень-то нравилось: вредная Анька все делала ему поперек, да еще и вмешивалась в разговоры с дедом!
   Вчера вечером у Кузи было прекрасное настроение: наутро он собирался в лес, кататься на лыжах. Он ждал этого дня с самого начала каникул! Ведь кататься в лесу на лыжах Кузя собирался не с кем-нибудь, а с Катей... Так славно, так радостно было у него на душе, и дернул же черт завести разговор о Машине! Давно известно, что дед про Машину спокойно слушать не может. Не понимает он, слушает и сердито барабанит по столу пальцами. А потом высказывает всякие старомодные идеи. Например: "Человек - это звучит гордо"... И мол, разве может какая-то Машина управлять живыми людьми! Обидно ему, видите ли, за людей.
   - Люди! - сердится Кузя. - Да что за важность - люди! Какая от них польза? Они же глупые, дед! Они всегда во всем ошибаются! Неужели ты этого никогда не замечал!
   А дед заступается за людей, мол, на ошибках они учатся.
   - Только выучиться никак не могут! - Кузя хмыкнул сердито. - Наделают глупостей, а потом начинают страдать и плакать: ах, мы думали, что этот человек хороший, а он оказался плохим! Ах, мы думали, что все будет замечательно, а вышло отвратительно! А кто виноват? Нет, чтоб взять и все сосчитать, все учесть! Чтоб не ошибаться! Но именно считать и учитывать они и не умеют, дед. И ты обратил внимание: не хотят! Зато все время что-нибудь чувствуют! А кому нужны эти глупые чувства!
   - Глупый ты... - покачал головой Михаил Павлович. - Глупый и маленький...
   А это, между прочим, было уже оскорбление! Кузя - не маленький! Он серьезный, взрослый человек, напрасно дед этого не замечает. Нет, Кузя ему докажет!..
   И он стал доказывать, что в наше время без умных, точных, надежных машин - никуда! Машины - вот что в жизни главное! Да здравствуют машины, которые не чувствуют, а считают! Великие машины, на которых все можно учесть и запрограммировать!
   - Так уж и все? - хмыкнул Михаил Павлович, а Анька сидела посреди комнаты на табуретке и раскачивалась, действуя Кузе на нервы. - И деревья? И небо?
   - Романтик ты, дед, - неодобрительно покачал головой Кузя. - Но, если хочешь, можно и деревья...
   Анька перестала раскачиваться, уставилась на изобретателя темными настороженными глазами:
   - А человека можно?
   - Проще пареной репы! Особенно такого примитивного, как ты, Елькина.
   Анька не обратила на обидные слова внимания, она долго думала, а потом спросила удивленно:
   - А душа?
   - Ну и ну! - возмутился Кузя. - Ты, может, и в бога веришь? Нет никакой души. Чему вас в школе учат!
   - Есть! - упрямо сказала Анька. - А ты просто дурак!
   - Шла бы ты спать, - хмуро посоветовал Кузя, - вместе со своей душой! - И больше не обращал на Аньку внимания. В конце концов, он не с ней разговаривал, он хотел, чтоб дед его понял.
   - Пойми ты, - втолковывал он деду, - жизнь сейчас совсем не такая, какая была в твоей молодости!
   - Жизнь - она всегда жизнь, - покачал головой Еремушкин.
   - Ты хоть бы телевизор глядел изредка! - рассердился Кузя. - Неужели ты не понимаешь, что от человека уже ничего не зависит, все решают машины! Человек без них - ничто! И надо учиться у машин, понимаешь? Надо изжить чувства, они лишние, мешают! Понимаешь?
   Еремушкин не понимал. И Кузя ему объяснил на простом примере:
   - Вот сейчас изо всех сил охраняют природу, слыхал? Ну, по радио об этом все время говорят и по телевизору, и в газетах пишут. Допустим, с человеческой точки зрения это правильно. Ну, рыба там дохнет, потому что вода в речках грязная, деревья погибают, в городе дышать нечем. Очень людям жалко, просто рыдать готовы из-за природы... А чего жалеть, дед? Лучше взять да сосчитать спокойно, что выгодней. Человек этого не может, у него - чувства! А моя Машина запросто бы сосчитала и выдала бы разумный совет: "Да бросьте вы этот мартышкин труд! Не жалейте ничего, в сто тридцать семь раз выгоднее использовать тут все до конца, а потом быстренько переселиться на другую планету!" И при этом еще и точный прогноз выдаст: планету, годную к переселению, откроют в таком-то году, ракетная техника для осуществления переселения разовьется тогда-то. Вот и все дела, дед!
   - А если она не разовьется, тогда что делать будем? - спросил Михаил Павлович и посмотрел на Кузю не сердито, а как-то печально.
   - Раз Машина сосчитала - значит, разовьется, не бойся! Машина не ошибается. Она ведь не человек!
   - Тьфу на тебя! - сказал тут Михаил Павлович. - Пропади ты пропадом со своей Машиной! А Землю-то нашу тебе не жалко?
   Он ушел, даже не пожелав Кузе спокойной ночи, и Анька, конечно, тоже поднялась, глянула на Кузю исподлобья, покрутила пальцем у виска: мол, и дурак же ты! И Кузя обиделся. Не на Аньку, само собой. На деда. И закричал, так, чтобы дед и там, в своей комнате, слышал:
   - Ты живешь с закрытыми глазами, дед! Выдумали какую-то душу, которой нет и никогда не было, а вокруг всё из железа! Где она, эта ваша душа? Кому она нужна?!
   Тут дверь распахнулась, и Анька запустила в Кузю тапком. А дед не отозвался. И сегодня с утра молчал, делал вид, что вообще не знаком с Кузей...
   Ну и ладно. Ну и пожалуйста! Кузя переживет!
   Вот они шагают по темным заснеженным улочкам, и Кузя независимо посвистывает... Вообще-то ему обидно, но он старательно прогоняет это ненужное чувство: он еще полгода назад решил, что от чувств надо избавляться. Правда, пока не очень получается...
   А Михаил Павлович идет и горюет: ему кажется, что внук и сам скоро станет похож на робота.
   ДИРЕКТОР СЕРГЕЙ БОРИСОВИЧ
   Во всех странных и удивительных (а также не очень странных и не очень удивительных) событиях этого дня пришлось принять участие и директору Дома пионеров...
   Честно говоря, участвовать в них Сергею Борисовичу вовсе не хотелось. И еще меньше хотелось, чтоб он в них участвовал, всем остальным героям нашей повести.
   Дело тут вот в чем. Сергей Борисович был пристрастен к тишине и дисциплине, а многочисленные обитатели Дома пионеров были как раз склонны к нарушению и того, и другого.
   Директор делал им замечания, а они не слушались и продолжали нарушать... В общем, отношения не складывались, и Сергей Борисович, пожалуй, уже отчаялся и не верил, что они сложатся когда-нибудь. Весь Дом пионеров знал его любимую поговорку (за день Сергей Борисович произносил ее раз пять, а то и шесть): "Педагогика здесь бессильна - нужно вызывать милицию!"
   К милиции Сергей Борисович относился с большим уважением, и это вполне понятно: все прекрасно знали, что в детстве он мечтал стать следователем. Но ему не разрешила мама.
   О, это очень, очень печальная история...
   - Что за дурацкие мечты? - удивилась мама. - Неужели ты всю жизнь хочешь возиться с бандитами? Они тебя еще зарежут!
   - А может, и не зарежут... - возразил Сергей Борисович.
   - Немедленно замолчи и не смей спорить с матерью! - рассердилась мама. - Либо ты будешь меня слушаться, либо я сейчас немедленно умру!
   И она легла на диван и закрыла глаза. А Сергей Борисович вздохнул и послушно поступил в педагогический институт. Он любил маму и все делал, как она скажет.
   Учиться в институте, выбранном мамой, сидеть на лекциях и слушать, что такое дети и как их надо воспитывать, было скучно и тошно, а как раз напротив института находился маленький кинотеатрик, в котором все время показывали детективные фильмы, которые Сергей Борисович очень любил. Но ни разу - вы можете себе такое представить, ни единого разику! - он не сбежал с лекций в кино, вот какая у него была сила воли! Даже странно, что, несмотря на такую силу воли, он боялся детей. Да-да, именно: боялся. Бывает же такое: бандитов не боялся, а вот дети просто в ужас его приводили.
   И знаете, хотя Сергей Борисович давным-давно стал взрослым, по ночам ему до сих пор снилось, будто бежит он, твердо сжимая в руке пистолет, по ночным улицам, преследуя очень опасного преступника. "Стой! Стрелять буду!" - командует он, почти его настигнув. Преступник оглядывается, встречается с Сергеем Борисовичем взглядом и сразу понимает: сопротивление бесполезно! "Сереженька, что с тобой?" - встревоженно спрашивает он...
   И тут Сергей Борисович вздрагивал и просыпался. Над ним стояла мама.
   - Тебе, наверно, страшное снилось, сынок, - говорила она, - ты кричал во сне...
   - Ничего, мамочка, - бормотал Сергей Борисович. - Все в порядке, ложись спать.
   А сам уснуть уже не мог. Лежал во тьме и думал, почему он такой несчастный. Не повезло ему в жизни. И вот уж скоро утро и опять придется идти на работу...
   Не любил Сергей Борисович свою работу. Скучно ему там было. Тяжело.
   Вот и этот день начался не очень удачно: идя по коридору Дома пионеров, он услышал за дверью пионерского театра "Глобус" странное шипение, переходящее в гул и свист.
   Не приходилось сомневаться, что там, за дверью, происходит очередное безобразие!
   ЯША АЙРАПЕТЯН И СКВЕРНАЯ К°
   Заглянув в репетиционную комнату, директор увидел ужасное! Сохраним пока в тайне, что именно. Потому что опять же необходимо кое-что разъяснить.
   В репетиционной обнаружены были Сергеем Борисовичем Аня Елькина и Вася Балабанов, известные безобразники. Удивляло отсутствие Вовы Гусева эта троица всегда держалась вместе. Со скорбным недоумением директор отметил присутствие в скверной компании примерного мальчика Айрапетяна.
   - Впрочем, этого следовало ожидать, - с горечью пробормотал он. Сразу надо было догадаться, чем это кончится...
   Дело в том, что раньше примерный Яша Айрапетян занимался в кружке ракетостроения и, между прочим, был там самым способным. Ах, какие замечательные космические корабли он строил! Но месяц назад способный Айрапетян вдруг забросил ракетостроение и перешел в пионерский театр "Глобус". Ни с того ни с сего...
   Сергей Борисович тогда долго с ним беседовал, пытаясь вразумить. "Что за странная прихоть! - говорил. - Таким интересным делом ты занят, Айрапетян! И ведь так прекрасно у тебя получается, на ВДНХ собираемся отправить твою последнюю модель! Ну зачем тебе переходить в театр?.." "Надо!" - тихим, но упрямым голосом отвечал Айрапетян.