Страница:
В те годы Калифорния представляла собой аморфное образование. Частично она принадлежала Мексике, частично – России, которая только и думала о том, как бы избавиться от поселений в этих никому не нужных местах. Экономически и российская, и мексиканская части Калифорнии тяготели к Соединенным Штатам Америки.
В этой политико-экономической неразберихе Лопес, быстро превратившийся из поденщика в хозяина, умудрился в течение трех лет продать США намытого золота на $8 тыс. И что интересно, его бизнес никого не взволновал. Даже сотрудников филадельфийского монетного двора, где из калифорнийского золота чеканили американские доллары: сырье поступает исправно – ну и хорошо.
В 1846 году началась американо-мексиканская война, в результате которой часть Калифорнии, принадлежавшая Мексике, отошла Соединенным Штатам. Русскую Калифорнию американцы купили. В частности, крепость под названием форт Росс и еще кое-какие калифорнийские земли приобрел американский подданный швейцарского происхождения Саттер.
В начале 1848 года он отправил одного из своих батраков по имени Джордж Маршалл выполнять важную работу – расширять русло канавы, которая обеспечивала принадлежащую Саттеру лесопилку водой из ближайшего ручья. Ручей назывался Сакраменто. Маршалл обнаружил крупинки желтого металла и прибежал к хозяину похвастаться находкой. Саттер велел ему помалкивать и на следующий день отправил для продолжения работы уже другого батрака. Его имени история, увы, не сохранила. А жаль. Именно он сболтнул на местном рынке, что в окрестностях Сакраменто есть золото. Побросав товар, торговцы побежали на ручей.
Так началась калифорнийская золотая лихорадка.
Калифорнийская пресса молчала – все работники местных газет ушли мыть золото
Стреляй, Хоакин!
Молчи, Иван!
Индейцы, go home!
Забей-вода
Не делай этого, Рид!
Мети, метла!
Плыви, Чарли!
Анастасия Фролова
Ночные призраки
Все против всех
В этой политико-экономической неразберихе Лопес, быстро превратившийся из поденщика в хозяина, умудрился в течение трех лет продать США намытого золота на $8 тыс. И что интересно, его бизнес никого не взволновал. Даже сотрудников филадельфийского монетного двора, где из калифорнийского золота чеканили американские доллары: сырье поступает исправно – ну и хорошо.
В 1846 году началась американо-мексиканская война, в результате которой часть Калифорнии, принадлежавшая Мексике, отошла Соединенным Штатам. Русскую Калифорнию американцы купили. В частности, крепость под названием форт Росс и еще кое-какие калифорнийские земли приобрел американский подданный швейцарского происхождения Саттер.
В начале 1848 года он отправил одного из своих батраков по имени Джордж Маршалл выполнять важную работу – расширять русло канавы, которая обеспечивала принадлежащую Саттеру лесопилку водой из ближайшего ручья. Ручей назывался Сакраменто. Маршалл обнаружил крупинки желтого металла и прибежал к хозяину похвастаться находкой. Саттер велел ему помалкивать и на следующий день отправил для продолжения работы уже другого батрака. Его имени история, увы, не сохранила. А жаль. Именно он сболтнул на местном рынке, что в окрестностях Сакраменто есть золото. Побросав товар, торговцы побежали на ручей.
Так началась калифорнийская золотая лихорадка.
Калифорнийская пресса молчала – все работники местных газет ушли мыть золото
Стреляй, Хоакин!
Калифорнийская пресса молчала: все работники местных газет ушли мыть золото. Поэтому рассказы о богатстве Калифорнии передавались из уст в уста. К осени 1848 года они облетели весь мир, и в 1849-м авантюристы со всего света (их назвали сорокаде-вятниками) были уже на месте. За год население Калифорнии выросло с 10 до 81 тыс. человек (еще через десять лет в штате проживало уже 379 тыс.). Впрочем, эти демографические выкладки мало о чем говорят, поскольку переписи населения охватывали только людей с белой кожей, хотя золотоискателей с кожей черного, желтого и красного цветов в Калифорнию тоже явилось немало.
Гавань СанФранциско, тогда маленькой деревушки на берегу Тихого океана, вскоре стала кладбищем кораблей. Здесь ржавело около 200 судов. Почти все они выполнили рейс лишь в одну сторону, после чего экипаж вместе с пассажирами устремился на поиски золота. Не только на Сакраменто, но и на всех окрестных ручьях с интервалом в несколько метров по колено в воде стояли неутомимые мужики, с рассвета до заката перемывавшие в лотке песок. В недавнем прошлом они были земледельцами, ремесленниками, учителями, священниками, солдатами, матросами. Теперь – золотоискателями, ловившими удачу.
Удача, однако, благоволила далеко не всем. В среднем житель штата зарабатывал $4-5 в сутки. По меркам любого другого места – деньги большие, но по калифорнийским – маленькие. Комнатушка в так называемом «отеле» стоила не менее $7 в сутки. Местная прачка брала $8 за одну стирку, что превосходило месячный доход представительницы той же профессии с другого конца США. Стоит ли после этого удивляться, что непосредственно на золоте огромное состояние сделал только один из золотоискателей той поры – Кропер. Остальные калифорнийские миллионеры, сколотившие капитал в 40-х годах прошлого столетия, заработали на овощах, фруктах, вине, одежде, консервах, инструментах или на «индустрии развлечений». А развлечениями сорокадевятники были обеспечены в избытке: в Сан-Франциско было 350 баров, 18 игорных и 27 танцевальных залов. И это только официальная статистика. По воспоминаниям современников, сыграть в карты или выпить виски можно было в каждом третьем доме.
А еще шальные деньги привлекли в Калифорнию огромное количество преступников. Самым страшным считался чилиец Хоакин Мурьета, который имел очень мало общего с ангелочком из ленкомовского спектакля. Этот бандит руководствовался одним принципом: если убивать всех ограбленных и свидетелей, от грудных младенцев до дряхлых стариков, никто не сможет описать его внешность представителям закона. Поэтому комитеты бдительности (нечто вроде народной дружины советских времен, но с оружием) долго не могли отловить прославленного разбойника. А когда поймали, отрезали голову.
Каковы же итоги калифорнийской лихорадки? В 1848 году в Калифорнии было добыто золота на $5 млн, в течение следующих пяти лет – в среднем на $20 млн в год (пик пришелся на 1851 год, когда старатели намыли на $55 млн). Потом уровень добычи стал падать, но искателей счастья уже ждали другие края – Невада, Дакота, Монтана, Юта, Колорадо, откуда стали приходить вести о найденном золоте. Правда, с Калифорнией они сравниться не могли.
Сопоставимый по масштабам рецидив золотой болезни случился лишь через полвека на Аляске.
Гавань СанФранциско, тогда маленькой деревушки на берегу Тихого океана, вскоре стала кладбищем кораблей. Здесь ржавело около 200 судов. Почти все они выполнили рейс лишь в одну сторону, после чего экипаж вместе с пассажирами устремился на поиски золота. Не только на Сакраменто, но и на всех окрестных ручьях с интервалом в несколько метров по колено в воде стояли неутомимые мужики, с рассвета до заката перемывавшие в лотке песок. В недавнем прошлом они были земледельцами, ремесленниками, учителями, священниками, солдатами, матросами. Теперь – золотоискателями, ловившими удачу.
Удача, однако, благоволила далеко не всем. В среднем житель штата зарабатывал $4-5 в сутки. По меркам любого другого места – деньги большие, но по калифорнийским – маленькие. Комнатушка в так называемом «отеле» стоила не менее $7 в сутки. Местная прачка брала $8 за одну стирку, что превосходило месячный доход представительницы той же профессии с другого конца США. Стоит ли после этого удивляться, что непосредственно на золоте огромное состояние сделал только один из золотоискателей той поры – Кропер. Остальные калифорнийские миллионеры, сколотившие капитал в 40-х годах прошлого столетия, заработали на овощах, фруктах, вине, одежде, консервах, инструментах или на «индустрии развлечений». А развлечениями сорокадевятники были обеспечены в избытке: в Сан-Франциско было 350 баров, 18 игорных и 27 танцевальных залов. И это только официальная статистика. По воспоминаниям современников, сыграть в карты или выпить виски можно было в каждом третьем доме.
А еще шальные деньги привлекли в Калифорнию огромное количество преступников. Самым страшным считался чилиец Хоакин Мурьета, который имел очень мало общего с ангелочком из ленкомовского спектакля. Этот бандит руководствовался одним принципом: если убивать всех ограбленных и свидетелей, от грудных младенцев до дряхлых стариков, никто не сможет описать его внешность представителям закона. Поэтому комитеты бдительности (нечто вроде народной дружины советских времен, но с оружием) долго не могли отловить прославленного разбойника. А когда поймали, отрезали голову.
Каковы же итоги калифорнийской лихорадки? В 1848 году в Калифорнии было добыто золота на $5 млн, в течение следующих пяти лет – в среднем на $20 млн в год (пик пришелся на 1851 год, когда старатели намыли на $55 млн). Потом уровень добычи стал падать, но искателей счастья уже ждали другие края – Невада, Дакота, Монтана, Юта, Колорадо, откуда стали приходить вести о найденном золоте. Правда, с Калифорнией они сравниться не могли.
Сопоставимый по масштабам рецидив золотой болезни случился лишь через полвека на Аляске.
Молчи, Иван!
Золото на Аляске было всегда. Но люди, веками жившие в этом ледяном мешке, не обращали внимания на самородки на берегах местных рек, речушек и ручейков. Аборигенам они были ни к чему. Европейцы же о существовании самой Аляски узнали лишь в 1741 году, когда на полуостров высадились русские моряки. Спустя 43 года на этих землях, названных Русской Америкой, появилось первое русское поселение. Еще через 20 лет, в 1804 году, наши соотечественники узнали, что на Аляске есть золото. Однако по неизвестным причинам добывать его не стали.
У знаменитого аляскинского бытописателя Джека Лондона на сей счет такая версия. Увидев однажды, как русский охотник (его имя история не сохранила) достает из кармана пригоршню золотых бляшек, губернатор Русской Америки Александр Баранов сказал: «Иван, я запрещаю тебе этим заниматься. И никому ни слова об этом. Если американцы и англичане узнают, что в этих горах есть золото, нам будет плохо. Они набегут сюда толпами и затопчут нас».
До 1867 года, когда Александр II продал Аляску американцам, русские продолжали заниматься пушниной, а не драгоценными металлами. Тем не менее слухи о золоте на полуострове время от времени просачивались за его пределы. Но этим рассказам, как правило, не верили. Разве что очень немногие охотники за удачей, искавшие золото в Калифорнии еще в конце 40-х годов прошлого столетия. В начале 80-х их потомки основали на реке Юкон два населенных пункта: американский Секл-сити и канадский Фотимайл, однако мыли золото без особого успеха.
А все дело в том, что мыть надо было не на Юконе, а на соседних ручьях. Однако никто об этом не догадывался.
У знаменитого аляскинского бытописателя Джека Лондона на сей счет такая версия. Увидев однажды, как русский охотник (его имя история не сохранила) достает из кармана пригоршню золотых бляшек, губернатор Русской Америки Александр Баранов сказал: «Иван, я запрещаю тебе этим заниматься. И никому ни слова об этом. Если американцы и англичане узнают, что в этих горах есть золото, нам будет плохо. Они набегут сюда толпами и затопчут нас».
До 1867 года, когда Александр II продал Аляску американцам, русские продолжали заниматься пушниной, а не драгоценными металлами. Тем не менее слухи о золоте на полуострове время от времени просачивались за его пределы. Но этим рассказам, как правило, не верили. Разве что очень немногие охотники за удачей, искавшие золото в Калифорнии еще в конце 40-х годов прошлого столетия. В начале 80-х их потомки основали на реке Юкон два населенных пункта: американский Секл-сити и канадский Фотимайл, однако мыли золото без особого успеха.
А все дело в том, что мыть надо было не на Юконе, а на соседних ручьях. Однако никто об этом не догадывался.
Индейцы, go home!
В феврале 1896 года некий Роберт Хендерсон, иммигрант из Шотландии, пошел искать счастья куда глаза глядят. Видимо, глаза его глядели в правильном направлении, потому что в один прекрасный день он взошел на гору и, глянув вниз, увидел ручей, от которого исходило знакомое золотое сияние.
В первый день Хендерсон намыл золота на восемь центов. Затем он нанял 20 батраков и вместе с ними примерно за две недели сумел добыть золота уже на $750. Назвав ручей Золотым Дном, Хендерсон вернулся в обитаемые края и стал искать партнера.
Вскоре к нему обратился некий Джордж Вашингтон Кармак, который незадолго до этого прибыл на Аляску из солнечной Калифорнии. К Хендерсону он явился в сопровождении своей жены – дочери вождя местного племени сивашей, носившей совсем не индейское имя Кейт, а также двух индейцев из того же племени, которых звали Тагиш Чарли и Скукам Джим. Увы, первооткрыватель явно не придерживался правил политической корректности. История не запечатлела точных слов Хендерсона, но смысл их состоял в том, что Кармак может искать золото, а его красномордые спутники должны убраться куда подальше.
Интернационалист Кармак убрался вместе с индейцами. Убрался недалеко – на соседний ручей Кроличий. Там ничего ценного не нашлось. Кармак продвинулся дальше, благо ручьев в округе было немало. И на одном его ждала удача.
Как рассказывал позднее Кармак, он лично вытащил из воды кусок золота размером с большой палец. Индейцы рассказывали другую, более правдоподобную историю. Пьяный Кармак спал под кустом, а Скукам Джим мыл в ручье грязную кастрюлю. Он-то и нашел золотой палец. В любом случае, обнаружив огромный самородок, интернациональная бригада исполнила на радостях импровизированный танец. По мемуарам Кармака, это была смесь ирландской джиги, шотландского хорн-пайпа, фокстрота и любимого индейцами-сивашами танца хулы. Потом они раскурили трубку мира, передохнули и взялись за промывочные лотки.
Ручью было дано имя, которое переводится на русский все теми же словами «золотое дно» (первый, открытый Хендерсоном, по-английски называется Golden Bottom, второй – Bonanza).
На календаре было 17 августа 1896 года.
В первый день Хендерсон намыл золота на восемь центов. Затем он нанял 20 батраков и вместе с ними примерно за две недели сумел добыть золота уже на $750. Назвав ручей Золотым Дном, Хендерсон вернулся в обитаемые края и стал искать партнера.
Вскоре к нему обратился некий Джордж Вашингтон Кармак, который незадолго до этого прибыл на Аляску из солнечной Калифорнии. К Хендерсону он явился в сопровождении своей жены – дочери вождя местного племени сивашей, носившей совсем не индейское имя Кейт, а также двух индейцев из того же племени, которых звали Тагиш Чарли и Скукам Джим. Увы, первооткрыватель явно не придерживался правил политической корректности. История не запечатлела точных слов Хендерсона, но смысл их состоял в том, что Кармак может искать золото, а его красномордые спутники должны убраться куда подальше.
Интернационалист Кармак убрался вместе с индейцами. Убрался недалеко – на соседний ручей Кроличий. Там ничего ценного не нашлось. Кармак продвинулся дальше, благо ручьев в округе было немало. И на одном его ждала удача.
Как рассказывал позднее Кармак, он лично вытащил из воды кусок золота размером с большой палец. Индейцы рассказывали другую, более правдоподобную историю. Пьяный Кармак спал под кустом, а Скукам Джим мыл в ручье грязную кастрюлю. Он-то и нашел золотой палец. В любом случае, обнаружив огромный самородок, интернациональная бригада исполнила на радостях импровизированный танец. По мемуарам Кармака, это была смесь ирландской джиги, шотландского хорн-пайпа, фокстрота и любимого индейцами-сивашами танца хулы. Потом они раскурили трубку мира, передохнули и взялись за промывочные лотки.
Ручью было дано имя, которое переводится на русский все теми же словами «золотое дно» (первый, открытый Хендерсоном, по-английски называется Golden Bottom, второй – Bonanza).
На календаре было 17 августа 1896 года.
Забей-вода
Место, где было найдено золото, Кармак застолбил и отправился в Фотимайл праздновать победу. По дороге он рассказывал об удаче и показывал находку. Но поскольку все в округе знали, что он не только пьяница, но и патологический врун, даже золотой палец никого не убеждал. Никто не обратил внимания и на сообщение о том, что в следующий заход Кармак и его индейцы за день намыли золота на $65. Новая золотая лихорадка началась лишь после того, как округу облетела весть о том, что на ручье Тхрон-дьяк в течение дня добыто золота на $212.
Тхрон-дьяк переводится с языка сивашей как «забей-вода». Индейцы забивали колья по берегам реки, обозначая место, на котором тот или иной член племени имеет право ставить сети для ловли рыбы. Англосаксы переделали это слово в Клондайк. И оно облетело весь мир.
Летом 1897 года в Сан-Франциско стали прибывать корабли со счастливчиками. Они везли золото в сундуках, сумках, банках, бутылках, ящиках, простынях, карманах. Слухи о Клондайке стали распространяться по всей Америке и за ее пределами. Зимой 1897-1898 годов на Клондайк и соседние ручьи обрушилась предсказанная Барановым лавина искателей сокровищ. И большинство из них не представляло себе, что такое Аляска. Профессиональных золотоискателей было мало. Закупив в ближайшей лавке какого-нибудь продовольствия длительного хранения и путеводители по Аляске (обычно не имевшие ничего общего с реальностью), новоявленные золотоискатели отправлялись в дальний и трудный путь к Доусону – крупнейшему населенному пункту региона, золотой столице Клондайка.
Неприятности начинались уже на судах, плывших по Тихому океану к устью Юкона и городу Скагуэй – главным перевалочным пунктам по дороге к Доусону. Участники плаваний вспоминали о них с ужасом. К примеру, судно «Амур» прославилось как «плавучий бардак». При максимальной расчетной загрузке в сто человек на нем уместилось пятьсот. При этом каждым десятым пассажиром оказалась представительница древнейшей профессии. Каждый путешественник оплатил отдельную каюту, но на судне их оказалось всего пятьдесят. С едой тоже были проблемы. Из-за нехватки продовольствия перекусить удавалось лишь тем, кто вырывал тарелку из рук выходившего с камбуза официанта.
Тхрон-дьяк переводится с языка сивашей как «забей-вода». Индейцы забивали колья по берегам реки, обозначая место, на котором тот или иной член племени имеет право ставить сети для ловли рыбы. Англосаксы переделали это слово в Клондайк. И оно облетело весь мир.
Летом 1897 года в Сан-Франциско стали прибывать корабли со счастливчиками. Они везли золото в сундуках, сумках, банках, бутылках, ящиках, простынях, карманах. Слухи о Клондайке стали распространяться по всей Америке и за ее пределами. Зимой 1897-1898 годов на Клондайк и соседние ручьи обрушилась предсказанная Барановым лавина искателей сокровищ. И большинство из них не представляло себе, что такое Аляска. Профессиональных золотоискателей было мало. Закупив в ближайшей лавке какого-нибудь продовольствия длительного хранения и путеводители по Аляске (обычно не имевшие ничего общего с реальностью), новоявленные золотоискатели отправлялись в дальний и трудный путь к Доусону – крупнейшему населенному пункту региона, золотой столице Клондайка.
Неприятности начинались уже на судах, плывших по Тихому океану к устью Юкона и городу Скагуэй – главным перевалочным пунктам по дороге к Доусону. Участники плаваний вспоминали о них с ужасом. К примеру, судно «Амур» прославилось как «плавучий бардак». При максимальной расчетной загрузке в сто человек на нем уместилось пятьсот. При этом каждым десятым пассажиром оказалась представительница древнейшей профессии. Каждый путешественник оплатил отдельную каюту, но на судне их оказалось всего пятьдесят. С едой тоже были проблемы. Из-за нехватки продовольствия перекусить удавалось лишь тем, кто вырывал тарелку из рук выходившего с камбуза официанта.
Не делай этого, Рид!
Людей, прибывших в Скагуэй, ждал еще один неприятный сюрприз – человек по имени Джеферсон Рэндольф Смит, которого прозвали Соупи (Мыльный). Мистер Смит начинал свою карьеру уличным мошенником в штате Колорадо. Он торговал мылом. Кусок мыла продавался за сумасшедшие деньги – $5. Но в некоторых кусках под оберткой якобы скрывалась стодолларовая бумажка. Правда, доставались эти куски исключительно помощникам Смита, но публика этого не знала, и моментально вырастала огромная очередь страждущих, скупавших столь ценный предмет гигиены. Когда, устав от мыльных афер, Смит собрал банду и перешел к рэкету, у него возникли проблемы с законом. Тогда он и решил перенести бизнес на территорию, где властей еще практически не было. И вместе с бандой отправился в Скагуэй.
Вскоре Смит уже полностью контролировал город, где зимовали искатели счастья. При этом он в основном зарабатывал деньги относительно честными способами. Кроме традиционных игорных домов он организовал несколько контор, предоставлявших услуги по пересылке телеграмм, упаковке товаров, переправке грузов в Доусон. Конторы активно рекламировались в местной газете, также принадлежавшей Смиту. Не обходилось, впрочем, и без воровства. Как только новичок заходил в контору, несколько членов банды, изображавших очередь к прилавку, затевали скандал, перераставший в драку. В результате кошелек случайного клиента куда-то бесследно пропадал. Повезло однажды только Рове, первому католическому епископу Аляски. К ограбленному священнослужителю на улице подошел бандит и вернул кошелек. «Я все же ваш прихожанин», – объяснил он свой странный поступок.
Довольно долго фокусы Смита сходили ему с рук. Но постепенно чаша терпения горожан переполнилась. Последней каплей стало ограбление молодого золотоискателя Стюарта, у которого исчез кошелек с золотом на $2800 – все, что он добыл за два года. Полиция предложила Мыльному Смиту вернуть деньги к определенному сроку. Смит пришел на встречу с полицейскими с винчестером в руке и кольтом в кармане.
Некоронованный король города не мог даже подумать, что в него будут стрелять без предупреждения. Смит успел крикнуть: «Не делай этого!», но полицейский Рид уже нажал курок. Он выстрелил трижды. Первый патрон разорвался, смертельно ранив самого полицейского. Пуля из второго попала в сердце бандиту. Третья задела коленку уже мертвого Смита.
Все 26 членов банды Смита были отправлены в тюрьму. Чуть позже половину выслали с Аляски, а остальные пробыли за решеткой от года до десяти. С организованной преступностью в золотом краю было покончено. Осталась только неорганизованная. Несмотря на присутствие канадской конной полиции и комитетов бдительности, в любом из городов Клондайка человеческая жизнь не стоила ничего. Убийства как в пьяной ссоре, так и с целью ограбления были делом привычным.
Вскоре Смит уже полностью контролировал город, где зимовали искатели счастья. При этом он в основном зарабатывал деньги относительно честными способами. Кроме традиционных игорных домов он организовал несколько контор, предоставлявших услуги по пересылке телеграмм, упаковке товаров, переправке грузов в Доусон. Конторы активно рекламировались в местной газете, также принадлежавшей Смиту. Не обходилось, впрочем, и без воровства. Как только новичок заходил в контору, несколько членов банды, изображавших очередь к прилавку, затевали скандал, перераставший в драку. В результате кошелек случайного клиента куда-то бесследно пропадал. Повезло однажды только Рове, первому католическому епископу Аляски. К ограбленному священнослужителю на улице подошел бандит и вернул кошелек. «Я все же ваш прихожанин», – объяснил он свой странный поступок.
Довольно долго фокусы Смита сходили ему с рук. Но постепенно чаша терпения горожан переполнилась. Последней каплей стало ограбление молодого золотоискателя Стюарта, у которого исчез кошелек с золотом на $2800 – все, что он добыл за два года. Полиция предложила Мыльному Смиту вернуть деньги к определенному сроку. Смит пришел на встречу с полицейскими с винчестером в руке и кольтом в кармане.
Некоронованный король города не мог даже подумать, что в него будут стрелять без предупреждения. Смит успел крикнуть: «Не делай этого!», но полицейский Рид уже нажал курок. Он выстрелил трижды. Первый патрон разорвался, смертельно ранив самого полицейского. Пуля из второго попала в сердце бандиту. Третья задела коленку уже мертвого Смита.
Все 26 членов банды Смита были отправлены в тюрьму. Чуть позже половину выслали с Аляски, а остальные пробыли за решеткой от года до десяти. С организованной преступностью в золотом краю было покончено. Осталась только неорганизованная. Несмотря на присутствие канадской конной полиции и комитетов бдительности, в любом из городов Клондайка человеческая жизнь не стоила ничего. Убийства как в пьяной ссоре, так и с целью ограбления были делом привычным.
Мети, метла!
Тех, кто со всевозможными приключениями все же добирался до Клондайка, ждал новый сюрприз. Прибывшие должны были иметь при себе запас продовольствия на год. Это означало, что необходимо было либо вернуться на побережье, либо платить по полтора доллара (что было эквивалентно трем граммам золота) за куриное яйцо. Если где-нибудь в Нью-Йорке или Филадельфии на $7 вполне можно было существовать в течение месяца, то в Доусоне – разве что снять на одну ночь койку в грязной ночлежке. Столько же брала с клиента прачка. К слову, из 40 тыс. обитателей Доусона 5 тыс. были представительницами женского пола. Местные дамы предпочитали работать не прачками и за услуги брали $30.
Впрочем, и это не казалось обитателям города большими деньгами. Известен случай, когда хозяин салуна Northern заплатил мальчишке за уборку прилегающей территории $25. Помахав метлой, мальчишка стал обладателем огромного количества золотого песка, валявшегося буквально в грязи. Взвесив и подсчитав, он обнаружил, что его дополнительный заработок составил $278. Звучит впечатляюще даже сегодня, а тогда это было целое состояние. Неудивительно, что поток желающих найти счастье на берегах Клондайка не иссякал: летом 1897 года в Доусоне проживали около 5 тыс. человек, а уже через год население города выросло в восемь раз.
Но действительно богатых людей в районе золотой лихорадки было примерно 90. Они имели состояния от $25 тыс. до 500. Как и в Калифорнии, среди богачей практически не было золотоискателей. Разбогатели в основном владельцы гостиниц, салунов и нелегальных игорных домов, а также те, кто поставлял в Доусон провиант и товары первой необходимости.
Что касается золотодобычи, то нормальные деньги этот вид деятельности стал приносить лишь с 1899 года, когда на Аляску пришли представители крупного бизнеса, скупившие целые ручьи, установившие на них спецтехнику и добившиеся от местных властей введения лицензии на золотодобычу в размере $2,5 тыс. в год, что поставило барьер на пути авантюристов-одиночек. Именно с появлением серьезных бизнесменов принято связывать окончание золотой лихорадки на Аляске. С 1905 года уровень добычи золота вообще пошел на спад, и Доусон из «золотого города» опять превратился в провинциальную дыру.
Впрочем, и это не казалось обитателям города большими деньгами. Известен случай, когда хозяин салуна Northern заплатил мальчишке за уборку прилегающей территории $25. Помахав метлой, мальчишка стал обладателем огромного количества золотого песка, валявшегося буквально в грязи. Взвесив и подсчитав, он обнаружил, что его дополнительный заработок составил $278. Звучит впечатляюще даже сегодня, а тогда это было целое состояние. Неудивительно, что поток желающих найти счастье на берегах Клондайка не иссякал: летом 1897 года в Доусоне проживали около 5 тыс. человек, а уже через год население города выросло в восемь раз.
Но действительно богатых людей в районе золотой лихорадки было примерно 90. Они имели состояния от $25 тыс. до 500. Как и в Калифорнии, среди богачей практически не было золотоискателей. Разбогатели в основном владельцы гостиниц, салунов и нелегальных игорных домов, а также те, кто поставлял в Доусон провиант и товары первой необходимости.
Что касается золотодобычи, то нормальные деньги этот вид деятельности стал приносить лишь с 1899 года, когда на Аляску пришли представители крупного бизнеса, скупившие целые ручьи, установившие на них спецтехнику и добившиеся от местных властей введения лицензии на золотодобычу в размере $2,5 тыс. в год, что поставило барьер на пути авантюристов-одиночек. Именно с появлением серьезных бизнесменов принято связывать окончание золотой лихорадки на Аляске. С 1905 года уровень добычи золота вообще пошел на спад, и Доусон из «золотого города» опять превратился в провинциальную дыру.
Плыви, Чарли!
Далеко не всем открывателям Клондайка была уготована завидная судьба. В частности, Роберт Хендерсон (тот самый Хендерсон, который открыл ручей Золотое Дно) узнал о происходящем едва ли не последним. Когда он спохватился, все лучшие места были уже расхватаны и ему удалось застолбить лишь несколько участков, на которых практически не было золота. Пережив инфаркт, он продал свои мини-прииски, чтобы оплатить медицинские счета. Лишь после продажи он узнал, что на одном из его бывших участков найдена богатейшая жила. С горя первооткрыватель решил покинуть Аляску. На пароходе его ограбили. От нищенского существования Хендерсона спасла назначенная правительством Канады пенсия в размере $200 в месяц «за заслуги перед канадским народом».
Тагиш Чарли, разбогатев, получил канадское гражданство и открыл отель. Его пускали во все салуны, куда был закрыт вход другим индейцам. После очередной пьянки «почетный белый», как называли его остряки, свалился с моста в реку и утонул.
Скукам Джим зарабатывал по $90 тыс. в год. Но что-то случилось с его психикой: он никак не мог остановиться, продолжал с упорством маньяка мыть золото по 14-16 часов в день и в результате умер от перенапряжения.
Лучше других устроился Джордж Вашингтон Кармак. Вместе с индианкой Кейт он поехал отдохнуть в Калифорнию. Там они весело проводили время, швыряя деньгами в буквальном смысле слова: разбрасывали доллары из окна своего номера в отеле. Порой возникали проблемы: неграмотная Кейт, чтобы не забыть, где живет, ножом вырезала на двери своего номера какой-нибудь рисунок. Кроме того, она имела привычку много пить. Выпив, она начинала драться, а подравшись, попадала в полицию. Кончилось тем, что Джорджу Вашингтону надоело давать взятки полицейским за освобождение жены из-под стражи. Он развелся с Кейт и вскоре женился на профессиональной проститутке Маргарэт Лайми, которая испытывала непонятную страсть к золотоискателям и еще до Аляски успела побывать на золотых приисках в Австралии и Южной Африке. Теперь она начала новую жизнь, и муж вместе с нею. Пьянки и разбрасывание денег кончились, а к золоту Аляски прибавились доходные дома, гостиницы и золотые рудники в Калифорнии.
Тагиш Чарли, разбогатев, получил канадское гражданство и открыл отель. Его пускали во все салуны, куда был закрыт вход другим индейцам. После очередной пьянки «почетный белый», как называли его остряки, свалился с моста в реку и утонул.
Скукам Джим зарабатывал по $90 тыс. в год. Но что-то случилось с его психикой: он никак не мог остановиться, продолжал с упорством маньяка мыть золото по 14-16 часов в день и в результате умер от перенапряжения.
Лучше других устроился Джордж Вашингтон Кармак. Вместе с индианкой Кейт он поехал отдохнуть в Калифорнию. Там они весело проводили время, швыряя деньгами в буквальном смысле слова: разбрасывали доллары из окна своего номера в отеле. Порой возникали проблемы: неграмотная Кейт, чтобы не забыть, где живет, ножом вырезала на двери своего номера какой-нибудь рисунок. Кроме того, она имела привычку много пить. Выпив, она начинала драться, а подравшись, попадала в полицию. Кончилось тем, что Джорджу Вашингтону надоело давать взятки полицейским за освобождение жены из-под стражи. Он развелся с Кейт и вскоре женился на профессиональной проститутке Маргарэт Лайми, которая испытывала непонятную страсть к золотоискателям и еще до Аляски успела побывать на золотых приисках в Австралии и Южной Африке. Теперь она начала новую жизнь, и муж вместе с нею. Пьянки и разбрасывание денег кончились, а к золоту Аляски прибавились доходные дома, гостиницы и золотые рудники в Калифорнии.
Анастасия Фролова
Белая неблагодарность
24 декабря 1865 года, в Рождественский сочельник, шестеро молодых людей собрались в маленьком городке Пьюласки на юге США, в штате Теннеси, и ради собственного развлечения организовали тайное общество, нечто вроде клуба. У него быстро появились собственные ритуалы и униформа, иерархия и устав, а главное – громкое имя, которое хорошо известно и много десятилетий спустя, – Ку-Клукс-Клан. Как ни странно, Клан и породившая его эпоха остается предметом политических споров и исторических сближений по сей день. Одни считают его первой террористической организацией Америки и первой так называемой hate-group, то есть сообществом, объединенным ненавистью к определенной социальной группе. Другие видят в Клане пример героического сопротивления оккупантам, общенародного движения, пытавшегося поддерживать закон и порядок в условиях послевоенной разрухи и безвластия. Одни напоминают, что Клан, союзники Клана и самозванцы, пользовавшиеся его атрибутами, в 1860-1870-е годы убили больше американцев, чем террористы «Аль-Каиды». Другие охотно сравнивают использование регулярных войск северян для оккупации Юга после Гражданской войны с таким же не слишком удачным использованием американской армии против Ирака. В американских судах в последние годы один за другим прошли несколько громких процессов против клансменов 1960-х. Южные штаты до сих пор не могут решить, что символизирует флаг Конфедерации, часто присутствующий в том или ином виде на их собственных флагах: галантный, утонченный и героический Юг или позорный Юг рабовладельцев и судов Линча. А летом 2005 года американский сенат принял специальную резолюцию, в которой извинился за то, что федеральный закон, запрещающий суды Линча, так никогда и не был им одобрен...
В период расцвета в рядах Клана состояли от 3 до 5 млн американцев
В период расцвета в рядах Клана состояли от 3 до 5 млн американцев
Ночные призраки
В рассказе «Пять апельсиновых зернышек» Артур Конан Дойль объясняет происхождение названия «Ку-клукс-клан» звукоподражанием: похожий звук издает ружейный затвор, когда его взводят. Однако общепринятая версия вовсе не так зловеща: шестеро образованных молодых людей, ирландцев по происхождению и бывших офицеров армии Конфедерации, использовали греческое слово «киклос», означающее «круг» (имелся в виду круг избранных), и английское «клан». После творческой обработки получился «Ку-клукс-клан», или три загадочных «К». Выбор названия оказался удивительно удачным: историки считают, что стремительный успех Клана объясняется во многом именно правильным брендингом.
Поначалу ничего злонамеренного в новом обществе не было. Чтобы развлечься, юноши придумывали себе самые невероятные звания и должности, а по вечерам разъезжали по окрестностям в масках и одеяниях из простыней. Униформу дополнял колпак в форме конуса, делающий человека выше. Для новых членов были придуманы сложные ритуалы посвящения: новобранцу завязывали глаза, заставляли произнести несколько бессмысленных клятв, давали пару тумаков, после чего приводили к «королевскому алтарю» и водружали «королевскую корону». Когда наконец разрешали снять с глаз повязку, выяснялось, что алтарем служит зеркало, а вместо короны на голове имеются два больших ослиных уха.
Для непосвященных тоже устраивали розыгрыши. Всадник в маске подъезжал ночью к дому какого-нибудь негра и просил дать ему воды. Когда ему приносили ведро из колодца, он выпивал его залпом и просил еще. На самом деле у него под маской была спрятана резиновая трубка, через которую вода попадала в большой кожаный мешок, незаметный под балахоном. «Выпив» таким образом несколько ведер, всадник восклицал: «Я ведь не выпил ни глотка с тех пор, как пал на поле брани!» – и скрывался в ночи, оставив суеверного хозяина дрожать от ужаса. Наутро вся округа, разумеется, только и говорила о том, что гигантские белые призраки солдат Конфедерации разъезжают ночью по окрестностям. Негры еще очень хорошо помнили, как по тем же ночным дорогам разъезжали патрули белых, ловившие беглых рабов и тех, кто участвовал в мятежах на плантациях. А белые еще помнили дух пионеров, которые были скоры на расправу, если видели несправедливость или угрозу своей жизни, и при этом обходились без долгих судебных разбирательств. Обнаружив, какое впечатление они производят, клансмены стали сознательно запугивать негров и грозить им всякими карами, если те будут «плохо себя вести» (а вчерашние рабы были не прочь злоупотребить полученной свободой). Клан объявил себя «организацией, призванной защищать белых от возможных проблем с неграми». Забава имела все шансы превратиться в нечто вполне серьезное.
Поначалу ничего злонамеренного в новом обществе не было. Чтобы развлечься, юноши придумывали себе самые невероятные звания и должности, а по вечерам разъезжали по окрестностям в масках и одеяниях из простыней. Униформу дополнял колпак в форме конуса, делающий человека выше. Для новых членов были придуманы сложные ритуалы посвящения: новобранцу завязывали глаза, заставляли произнести несколько бессмысленных клятв, давали пару тумаков, после чего приводили к «королевскому алтарю» и водружали «королевскую корону». Когда наконец разрешали снять с глаз повязку, выяснялось, что алтарем служит зеркало, а вместо короны на голове имеются два больших ослиных уха.
Для непосвященных тоже устраивали розыгрыши. Всадник в маске подъезжал ночью к дому какого-нибудь негра и просил дать ему воды. Когда ему приносили ведро из колодца, он выпивал его залпом и просил еще. На самом деле у него под маской была спрятана резиновая трубка, через которую вода попадала в большой кожаный мешок, незаметный под балахоном. «Выпив» таким образом несколько ведер, всадник восклицал: «Я ведь не выпил ни глотка с тех пор, как пал на поле брани!» – и скрывался в ночи, оставив суеверного хозяина дрожать от ужаса. Наутро вся округа, разумеется, только и говорила о том, что гигантские белые призраки солдат Конфедерации разъезжают ночью по окрестностям. Негры еще очень хорошо помнили, как по тем же ночным дорогам разъезжали патрули белых, ловившие беглых рабов и тех, кто участвовал в мятежах на плантациях. А белые еще помнили дух пионеров, которые были скоры на расправу, если видели несправедливость или угрозу своей жизни, и при этом обходились без долгих судебных разбирательств. Обнаружив, какое впечатление они производят, клансмены стали сознательно запугивать негров и грозить им всякими карами, если те будут «плохо себя вести» (а вчерашние рабы были не прочь злоупотребить полученной свободой). Клан объявил себя «организацией, призванной защищать белых от возможных проблем с неграми». Забава имела все шансы превратиться в нечто вполне серьезное.
Все против всех
В конце 1865 года, когда был создан ККК, обстановка в южных штатах была, мягко говоря, сложной. Всего несколько месяцев назад Гражданская война закончилась поражением Юга. Города и плантации лежали в руинах. Солдаты побежденной армии, оборванные и голодные, возвращались домой. «Мы покоренный и униженный народ, – писал редактор одной из газет Южной Каролины в апреле 1865 года. – Без прав, без привилегий, без собственности...»
Между тем освобожденные негры ждали, когда правительство выдаст им по 40 акров земли. Разнообразные дельцы и авантюристы с Севера устремились на Юг в надежде разбогатеть. Местные сторонники северян горели желанием отомстить за все притеснения. Создавались многочисленные вооруженные отряды добровольцев, которые должны были следить за соблюдением законности и общественного порядка, а на деле защищали белых от черных, богатых – от бедных, демократов – от республиканцев, победителей – от побежденных и наоборот. А федеральные власти никак не могли решить, как им обустроить жизнь в побежденных штатах.
Сначала довоенная аристократия осталась у власти, но очень быстро выяснилось, что она ничего не собирается менять в традиционном укладе. Один за другим штаты приняли так называемые black codes – «законы о черных», согласно которым положение негра мало отличалось от довоенного, только в роли хозяина теперь выступало государство. Негры могли работать только на фермах или быть слугами; чтобы получить любую другую работу, им следовало заплатить налог. Они обязаны были работать «от зари до зари», не имели права покидать плантацию без разрешения, не могли иметь оружия или употреблять алкоголь. Любой безработный бывший раб мог быть арестован и осужден за бродяжничество. В Миссисипи межрасовые браки карались смертью (этот закон был отменен только в 1970-е годы). В Луизиане демократическая конвенция (а аристократы южных штатов были демократами) приняла заявление, согласно которому «люди африканского происхождения не могут считаться гражданами Соединенных Штатов». Обязанность обеспечивать новый (а по существу старый) порядок взял на себя Ку-клукс-клан.
Между тем освобожденные негры ждали, когда правительство выдаст им по 40 акров земли. Разнообразные дельцы и авантюристы с Севера устремились на Юг в надежде разбогатеть. Местные сторонники северян горели желанием отомстить за все притеснения. Создавались многочисленные вооруженные отряды добровольцев, которые должны были следить за соблюдением законности и общественного порядка, а на деле защищали белых от черных, богатых – от бедных, демократов – от республиканцев, победителей – от побежденных и наоборот. А федеральные власти никак не могли решить, как им обустроить жизнь в побежденных штатах.
Сначала довоенная аристократия осталась у власти, но очень быстро выяснилось, что она ничего не собирается менять в традиционном укладе. Один за другим штаты приняли так называемые black codes – «законы о черных», согласно которым положение негра мало отличалось от довоенного, только в роли хозяина теперь выступало государство. Негры могли работать только на фермах или быть слугами; чтобы получить любую другую работу, им следовало заплатить налог. Они обязаны были работать «от зари до зари», не имели права покидать плантацию без разрешения, не могли иметь оружия или употреблять алкоголь. Любой безработный бывший раб мог быть арестован и осужден за бродяжничество. В Миссисипи межрасовые браки карались смертью (этот закон был отменен только в 1970-е годы). В Луизиане демократическая конвенция (а аристократы южных штатов были демократами) приняла заявление, согласно которому «люди африканского происхождения не могут считаться гражданами Соединенных Штатов». Обязанность обеспечивать новый (а по существу старый) порядок взял на себя Ку-клукс-клан.