Соловьев Антон. Воставший против Неба

   Понять природу Лайлы для Тильво не представлялось возможным. Сначала, еще по дороге из замка, когда они шли под звездами в абсолютной тишине певец решил, что она — одна из бессмертных, подобно Тильво принявшая путь людей. Но как ни изучал Тильво ее внутренним взглядом, как ни старался проникнуть в ее душу, он ничего не видел. Это была самая обыкновенная девушка. Да и кому из бессмертных, кроме него, пришло бы в голову становиться человеком? Для него это была цена. Цена жизни одного из миров Великой Игры бессмертных. Но, с другой стороны, Тильво помнил строчки странного пророчества: «Немногое могут розно, но, вместе им равных нет». Получается, она ему равна по Силе? Ему, бессмертному. Нет, все это было слишком запутанно. Наверное, когда они наконец-то дойдут до башни, все само собой разрешится.
   — Так в чем я солгал? — после некоторых раздумий спросил Тильво. — Ведь в башню мне действительно сказал идти бог.
   — Теперь ты говоришь правду!
   — Так в чем же неправда? — Тильво нахмурился.
   — Неправдой было «последний из оставшихся».
   «Она знает», — пронеслось в голове у Тильво. — Все про меня знает, только виду не подает. Да откуда? — тут же опровергнул себя Тильво. — Просто девочка остро чувствует ложь».
   — Если я соврал, то нечаянно, — пожал плечами певец. — Откуда мне знать, может, в этом мире еще есть боги.
   — Ты это знаешь, — нахмурилась Лайла. — Послушай, Тильво, если ты что-то не хочешь мне говорить, то не говори. Но не обижай меня враньем.
   — Хорошо, — как-то растерянно проговорил Тильво. Неожиданно певца посетило какое-то тревожное чувство, и ему уже не было дела до препирательств со спутницей по поводу правды и лжи. И через мгновение Тильво понял, в чем заключалась причина его беспокойства.
   В зал таверны вошел человек. Одет он был очень хорошо. Кожаные штаны, в каких обычно господа ездят верхом, расшитая рубаха с широким воротом, на плечи накинут синий дорожный плащ. В таком виде обычно путешествуют господа средней руки или купцы. На боку у вошедшего висел меч, а на поясе кинжал.
   — Рандис, — прошептал Тильво и тут же весь напрягся. — Лайла, — обратился он к девушке, — будь готова по единственному моему слову запеть. Ну, ту самую песню. Помнишь?
   — Конечно! — закивала головой Лайла. — А что случилось?
   — К нам приближается мой старый враг.
   — Враг? — изумилась Лайла.
   — Да. Будь настороже и старайся вести себя как можно естественней. Наше преимущество лишь в неожиданности.
   — Я поняла, — кивнула Лайла. — Не бойся, Тильво. Все будет хорошо.
   — А я и не боюсь, — пожал плечами певец. — К тому же я не думаю, что он кинется на нас с оружием прямо в зале таверны.
   Между тем Рандис, оглядев зал и увидев Тильво, улыбнулся ему, как старому знакомому. Подойдя к столику, он взял от соседнего табурет и уселся аккурат между Тильво и Лайлой.
   — Вот мы и встретились, певец. — Рандис продолжал улыбаться.
   Он был действительно рад, что его поиски наконец-то увенчались успехом. Если бы не Путеводный камень, то без помощи Слуг Неба он никогда бы не нашел Тильво. Но тогда поговорить с певцом вот так просто, в зале этой задрипанной таверны, ему бы не удалось. Рандис пока сам не знал, чего он хотел от Тильво. Убить его он мог еще сутки назад. Причем убить быстро и незаметно. Но, понаблюдав за певцом и его спутницей, Меч Неба решил, что с певцом стоит сыграть в открытую. По крайней мере попытаться сыграть.
   — Привет, Меч Неба! Надеюсь, что ты легко выбрался из той передряги в лесу.
   — Как видишь, — пожал плечами Рандис. — Сейчас я при коне, оружии и деньгах.
   — Такие, как ты, просто так не пропадают, — поморщившись, ответил Тильво.
   — Эй, хозяин! — Рандис поманил кабатчика. Принеси мне поесть.
   — Что будете пить, господин? — спросил грузный усатый кабатчик, который в своем заведении предпочитал обходиться без подавальщиков. — Есть эль, есть отличное вино.
   — Принеси кувшин молока.
   — Как скажете, господин, — пожал плечами хозяин и удалился.
   — Ну что? Убивать меня будешь? — поинтересовался Тильво.
   — Нет, сначала поем, — улыбнувшись, ответил Рандис. — Не люблю убивать на голодный желудок.
   Тильво скосил взгляд на Лайлу. Девушка сидела и напряженно слушала их беседу, готовясь в любой момент применить свой странный Дар.
   — Ты сам меня нашел, без помощи Слуг Неба? спросил певец.
   — В общем, да, но пришлось воспользоваться помощью ренегатов.
   Рандис полез в кошель, висевший у него на поясе, и достал оттуда небольших размеров камень.
   — Вот эта штука мне и помогла тебя найти, — подкинув в руке камень, сказал Рандис. — Если ты знаешь, кого искать, то камень укажет его точное положение на острове.
   — Любопытно, — процедил Тильво. — Так ты все-таки искал меня, чтобы поблагодарить или чтобы убить?
   — Я сначала хочу кое-что узнать. От этого и будет зависеть мое решение. А вот и ужин! — Рандис бросил взгляд на кабатчика. — Так вот, давай раскроем карты, Тильво. Будем играть в открытую.
   — Зачем мне с тобой играть в открытую? — Тильво нахмурился.
   — Может быть, просто ради того, чтобы попытаться сохранить свою жизнь.
   — Рандис, — Тильво пристально посмотрел в глаза Мечу Неба, но тот не отвел взгляда, — тот человек, который спас тебя в лесу, и тот, кто сейчас сидит перед тобой, не совсем одно и то же.
   — Разве? — поднял брови Рандис.
   — Именно так. Может случиться и так, что ты просто не успеешь выхватить меч.
   — Рискнем? — прищурился Меч Неба.
   — Мой спутник говорит правду, — в разговор неожиданно вступила Лайла. — Едва ты попытаешься сделать что-нибудь плохое, как тут же упадешь без сознания. — Это все Лайла сказала совершенно спокойным будничным тоном, и Тильво лишний раз поразился ее хладнокровию.
   — Может, представишь свою спутницу? — предложил Меч Неба.
   — Это Лайла, просто Лайла, — сказал Тильво.
   — Ясно, — Рандис вздохнул, — ну что ж, вижу, у нас постепенно складывается беседа.
   Дальнейшие события произошли в считанные мгновения. Рандис выхватил кинжал и резко воткнул его в поверхность деревянного стола рядом с тарелкой певца. Рука Тильво застыла в защитном жесте. Но, когда нож еще не коснулся дерева, Тильво каким-то образом уже знал, что выпад Рандиса не несет в себе угрозы.
   — Этот нож мог быть уже в твоем горле, Тильво, — усмехнулся Рандис.
   — Мог бы, — согласился Тильво. — Я вообще не могу понять, чего ты добиваешься. Да, ты мог бы убить нас раньше, мог попытаться убить и сейчас. К чему эта бравада? Скажи мне, Меч Неба.
   — Я пытаюсь расшевелить тебя. Но ты закрылся и не хочешь пускать меня к себе.
   — А почему я должен доверять человеку, который на моих глазах убил друзей?
   — Ну, ты же спас меня тогда от Людей Леса. Разве не так?
   — И что? Я спас бы от них любого. Это несчастные люди, готовые убить всех, кто хоть как-то связан со Слугами Неба. Пойми. Они не держат зла именно на тебя, Рандис. У них счеты к Мечу Неба.
   — Но ты во мне увидел человека! Вот что меня поразило. Ты увидел во мне именно человека, а не Меча Неба. Я уверен, что любой другой на твоем месте в лучшем случае просто облегчил бы страдания, перерезав мне горло.
   — Ты считаешь, что люди уже не способны на добродетель?
   — Люди способны на благородные поступки только по отношению к тем, кого они любят. Но не к врагам. Люди самые безжалостные хищники в этом мире под Небом. Я просто хочу понять смысл твоего поступка. Я, может быть, уснуть иногда не могу из-за этой ночи в лесу.
   — Тильво, он правду говорит, — сказала Лайла. Тильво тут же подумал, что в их разговоре с Мечом Неба участие Лайлы будет весьма кстати, поскольку она чувствует ложь. Таким образом, он легко распознает все уловки Меча Неба. А чего этот Рандис на самом деле хочет, Тильво пока понять не мог.
   — Откуда ты знаешь, что я говорю правду? — усмехнулся Рандис.
   — Ты когда-нибудь слышал о том, что незрячие лучше слышат и у них пальцы более чуткие? — спросил Тильво.
   — Слышал, конечно.
   — Так вот. А у этой девушки зрячее сердце. Она чувствует не правду…
   — Проверим. Знаешь, как гласит одна из заповедей Мечей Неба? Непроверенная информация — это ложь.
   — Если хочешь, проверь! — Лайла улыбнулась.
   — Вчера вечером я выпил две кружки эля.
   — Ты говоришь не правду.
   — Ладно, сдаюсь, я выпил целых три.
   — Ты снова говоришь неправду.
   — Как тебе это удается? — изумился Рандис. — Ведь мои учителя столько сил потратили на то, чтобы научить меня скрывать свои чувства.
   — Я просто знаю, и все.
   — Ладно, давай тогда что-нибудь посложнее. Возможно, что ты слышала, как я сказал кабатчику принести молока, и догадалась, что я не пью. Слушай внимательно.
   — Слушаю.
   Тильво наблюдал за этой странной игрой и улыбался. Он теперь видел в Рандисе совсем другого человека. Не беспощадного и жестокого, как на большаке, и не испуганного, как это было в плену. Перед ним сидел вполне обычный человек. Человек, который никак не мог разобраться в своих чувствах.
   — Так, слушай внимательно. В городе Терике у меня есть две любовницы. Одной из них двадцать три года, а другой тридцать. Старшая из них сирота, а у младшей есть брат, которому четырнадцать лет. Ну, соврал я? Рандис выжидающе посмотрел на Лайлу.
   — Соврал, конечно, — усмехнулась Лайла.
   — Э, ну так каждый может. Ты мне лучше скажи, в чем именно я соврал.
   — Ты соврал про брата, которому четырнадцать лет.
   — Действительно, — изумился Рандис. — У этой девушки правда есть младший брат, но ему не четырнадцать, а пятнадцать лет. На допросах тебе бы иены не было.
   — Как же, будет Лайла связываться со Слугами Неба, — рассмеялся Тильво. — Слушай, Меч Неба, может, оно и к лучшему, что у нас теперь появился такой посредник. В твоей идее о том, чтобы раскрыть карты, все-таки что-то есть. Давай попросим Лайлу внимательно слушать наш с тобой разговор, и если кто-то из нас соврет, то пусть она скажет об этом.
   — Идет, — согласился Рандис.
   — Тогда твой ход!
   — Хорошо, Тильво. Все очень просто. Есть крестьяне, они пашут землю. Есть господа, они владеют землей. Есть Слуги Неба, они стоят выше крестьян и господ. Они молятся Небу и являются символом спокойствия. Остров вот уже много лет живет без войны. Если какой — нибудь взбалмошный господин захочет отхватить себе кусок чужой земли, то его могут тут же обвинить в измене Небу и заключить в узилище. Король нужен лишь для того, чтобы ставить свою большую королевскую печать да устраивать пышные выезды и парады своей гвардии. За всем на острове сейчас следят Слуги Неба. Да и на Большой земле почти то же самое. Там, правда, влияние королевской власти гораздо сильнее, отсюда и их бесконечные междоусобицы. В более дальних краях все немного по-другому, но там тоже поклоняются Небу и вера держит людей в узде. Вера в Небо это источник спокойствия.
   — А какое место ты отводишь себе? — спросил Тильво.
   — Пред ставь себе пирамиду сложенную из камней, где каждый камень — это человек. Когда он находится на надлежащем месте, то все в порядке. Пирамида устойчива. Но если он захочет поменяться местами с другим камнем или, того хуже, выпасть из пирамиды, то вся пирамида развалится. Воины Неба держат в узде весь народ. Но их ума хватает лишь на то, чтобы хватать и казнить откровенных дураков, которые вздумали тягаться с Небом. Мы же, Мечи Неба, ищем скрытых смутьянов, которые хотят нарушить миропорядок изнутри. В первые сто лет небесной эпохи таких было много. Мир тогда еще никак не мог смириться с тем, что он раз и навсегда изменился. Всюду ходили безумные пророки, которые проповедовали о том, что луна и звезды вернутся, создавались тайные общества. Но с ними быстро разобрались. Сейчас уже мало кто сомневается в том, что Небо было всегда. Разве что посвященные. Но они отдельная замкнутая община, и они не встревают в дела Слуг Неба, хотя я думаю, что и с ними Сын Неба скоро разберется. С каждым годом они становятся все слабее и слабее. Благодаря Мечам Неба, Небесная обитель два раза избежала серьезного раскола. Ведь находятся умники, которые хотят по-другому толковать труды Ранде. Так что, Тильво, я стою на страже порядка. Я раствор, который скрепляет все камешки пирамиды и не дает им распасться.
   — А какое место в этой самой пирамиде занимаю я?
   — Ты похож на камень, который не просто хочет из нее выпасть, но и стремится потянуть за собой другие. Ты возмутитель спокойствия, восставший против Неба.
   — Ни против кого я не восставал! — бросил Тильво. — Тем более мне нет никакого дела ни до Слуг Неба. ни тем более до их власти. Я просто иду своим путем. Вот и все. Я даже никогда прилюдно не исполнял песни, рассеивающие Небо.
   — Ты соврал, Тильво, — бесстрастно откликнулась Лайла.
   — Думаю, что Людей Леса мы брать в счет не будем.
   — Отчего же? — усмехнулся Рандис. — Ты еще сильнее укрепил их во мнении, что Небо — это сплошное надувательство. Ты сам не понимаешь, Тильво, какой страшной силой обладаешь. Возможно, ты сам не виноват в том, что стал обладателем уникальных способностей. Но тебя могут использовать другие как знамя борьбы. Начнется война. И не важно, кто победит. Важно другое. На время войны мир погрузится в хаос, источником которого будешь ты. Совсем молодой Слуга Неба, даже младше тебя, случайно услышал твою колдовскую песню и увидел звезды. Его сожгли. Сожгли практически сразу. Ты знаешь, люди на острове попадают на костер не так уж и редко. Но за луну и звезды человек был казнен впервые за много десятков лет. Ты хочешь еще жертв?
   — Жертвы будут всегда. В любой борьбе, — Тильво вздохнул, — но я не хочу свергнуть власть, установить другой культ на острове. Нет. Я просто хочу уничтожить Небо.
   Рандис выжидающе посмотрел на Лайлу. Девушка молчала.
   — Ты безумец, — усмехнулся Рандис. — С Небом под силу совладать только богам.
   — А я и есть бог. — Тильво улыбнулся, и Рандис вздрогнул.
   — Я бы поверил тебе, Тильво. Поверил бы, если бы точно не знал, что ты был рожден от обычной женщины.
   — Так и есть. Но тем не менее я бессмертный.
   Рандис снова посмотрел на слепую девушку. Она молчала.
   — Да, я бессмертный. Бессмертный, который теперь будет вечно умирать и возрождаться в человеческом теле, — продолжил Тильво. — А этот мир по праву принадлежит богам. Они в нем являются наместниками Творца. Ты знаешь, кто такой Творец, Рандис?
   — Я что-то такое читал в книгах посвященных. Это что-то вроде самого главного бога.
   — Это нельзя объяснить в двух словах. В других мирах на тему природы Творца писались многотомные трактаты. Об этом спорили мудрецы. Но даже мы, бессмертные, не можем точно сказать, кто он на самом деле. Одно могу тебе сказать: именно Творец создал бессмертных и людей. И еще, Творец наделил людей бесценным даром — бессмертной душой, которая после смерти человека отправляется в странствие. Но куда, этого не знают даже бессмертные.
   — Все души попадают на Небо, — усмехнулся Рандис. — Это и ребенку известно.
   — Ты прав, — вздохнул Тильво. — Но Небо — это всего лишь ловушка, тюрьма, где души находятся временно. Они томятся там в ожидании освобождения, а Небо питается их страхом и мучениями. Чем больше людей попадает на Небо, тем сильнее становится его могущество. Вот почему в последнее время так ослабла Сила посвященных и так увеличилась Сила ренегатов. Скорее всего Небо достигло пика своей Силы. И что будет дальше, даже мне страшно подумать.
   — А что может быть дальше? — Рандис нахмурился.
   — Небо — это порождение первородного хаоса, Бездны, как ее называют бессмертные. Единственной ее целью является вырваться на свободу и затмить собой все миры. И для этого она ищет разные способы. В этом мире она хочет прорваться через Небо. Молитвы и страх перед Небом, а также заточенные в Небе души дают Бездне силу. И если она прорвется, то не будет ничего. Ни тех, кто пашет, ни тех, кто молится. Не будет ни травы, ни деревьев, ни птиц. Только пустота.
   Рандис вспомнил ту страшную всеобъемлющую черноту, которую он видел в Путеводном камне.
   — Ты служишь не порядку, а хаосу. И за эту службу ты ничего не получишь. Твоя душа так же будет томиться на Небе, как и души всех остальных умерших людей. Мне нет никакого дела ни до Сына Неба, ни до его слуг. Боги правят миром, а не земными королевствами.
   — А что я могу получить, служа богу? — хитро прищурился Рандис.
   — Свободу, хоть это и звучит банально. После смерти твоя душа сможет идти путем, предназначенным ей Творцом.
   Рандис снял с шеи медальон Меча Неба и положил на левую ладонь, рядом с ней он вытянул правую и стал изображать качающиеся чаши весов.
   — Свобода неощутима! — наконец сказал он.
   — В том-то и дело, — усмехнулся Тильво. — Душа тоже неощутима, но страдать на Небе она может гораздо сильнее, чем тело.
   — Наверное, ты прав, — произнес Рандис, задумчиво крутя в руках медальон Меча Неба. — А если ты победишь, то на свободе окажутся все души? Все умершие в небесную эпоху?
   — Да, — ответил Тильво.
   — Значит, и мои умершие родичи тоже избавятся от вечных мук на Небе. — Рандис положил медальон на стол. — Что ж, это хорошая цена за службу. Ты, бог Тильво, взял бы меня к себе на службу?
   — Боги дают возможность искупить людям их грехи. Правда, очень редко.
   — Так взял бы?
   — Не знаю даже, зачем ты мне нужен, — Тильво попытался изобразить равнодушие. — Может, и взял бы. Но за смерть моих попутчиков, которых ты убил, ты все равно будешь отвечать.
   — И за других убитых мною людей. И нет гарантии в том, что я не угожу в другую тюрьму, еще более страшную, чем Небо.
   — Творец милостив. Он часто прощает людей. А вот Небо никогда никого не прощает. На Небе у тебя шансов нет, а в дальнейшем путешествии души они есть всегда.
   — Но ведь если мир изменится, то на земле все равно наступит хаос. — Рандис поскреб ногтем подбородок.
   — Наступил ли хаос после того, как пришло Небо?
   — Нет. Пришел великий пророк Сольдорус Ранде, первый Сын Неба.
   — Вот и я о том же. Найдется новый пророк, будет новая религия. И снова будут те, кто пашет, и те, кто молится. Только с одним большим отличием от мира под Небом. Люди будут свободны. Да, их мирское существование будут ограничивать законы и обычаи. Но их души смогут уходить своими путями. Я уже не говорю о том, что мир просто останется цел и от него отступит Бездна. Ведь ты же за порядок, а Рандис? — усмехнулся Тильво.
   Рандис некоторое время сидел нахмурившись, смотря попеременно то на Тильво, то на Лайлу.
   — Ты думаешь, что бывший наемный убийца, а ныне Меч Неба годится на роль одного из спасителей мира?
   — А я не прошу тебя становиться одним из спасителей мира. Иди своей дорогой и не мешай мне. В этом и будет твоя помощь.
   — Знаешь, почему я ушел из наемных убийц и стал Мечом Неба? — спросил Рандис.
   — Почему?
   — Просто я понял, что убивать за деньги — это не совсем то, что мне нужно. Я хочу принимать участие в судьбах мира. Когда я был наемным убийцей, то думал, что дергаю людей за нитки, как кукольник марионетки. А оказалось, что дергают как раз меня. А вот став Мечом Неба, я оказался в центре жизни всего острова, стал соучастником истории, которая происходит прямо на моих глазах. Мало кто может похвастаться тем, что ходит на доклад к самому Сыну Неба.
   — Теперь еще можешь хвастаться, что общался с живым богом.
   — Таким сильно не похвастаешься, — рассмеялся Рандис.
   Лайла тоже улыбнулась. Тильво посмотрел на свою спутницу. Ему было немного стыдно от того, что он рассказал всю правду о себе своему врагу, а с ней до этого времени ничем не делился.
   — Знаешь, Тильво, теперь я по-другому на тебя смотрю. Все становится на свои места. Ты совсем не похож на камешек из пирамиды, который стремится выпасть из нее, тем самым вызвав лавину. Ты вовсе не бунтарь.
   — Я рад, что ты понял это. Я тоже не люблю бунтарей. Во всех мирах они кончали плохо. Чаще всего умирали от дурманящих зелий или кончали жизнь самоубийством.
   — Или их убивали слуги власти, такие, как я. Слушай, а ведь это правда, что написано в книгах посвященных?
   — Я их не читал.
   — Ну, я имею в виду, что есть другие миры и там тоже живут люди.
   — Конечно, правда. Творец настолько велик, что одного мира ему, конечно же, было мало.
   — А как там, в других мирах?
   — Да так же, — вздохнул Тильво. — Время течет в каждом по-разному, да и создавались они не одновременно. В некоторых есть огромные города, по сравнению с которыми Терик покажется провинциальной деревушкой. В других еще ходят в шкурах. Но везде живут люди. Плохие и хорошие, жестокие и великодушные. Люди везде похожи.
   — А ты после того, как наведешь порядок в этом мире, отправишься странствовать по другим?
   — Это очень сложно, Рандис. Творец заключил со мной некий договор. Я лишился нестареющего тела, и скорее всего я теперь не смогу свободно перемещаться по мирам. Это моя первая жизнь в смертном теле, и я пока еще не знаю, что будет дальше.
   — Я это к тому говорю, что, может, взял бы меня попутешествовать по мирам. Я бы тебе пригодился.
   Тильво рассмеялся, тем самым немало озадачив Меча Неба.
   — Я что-то не то сказал?
   — По мирам ходят только бессмертные. Люди живут только там, где родились.
   — Жаль. Тогда, может, возьмешь меня с собой с Небом сражаться? Лишний меч никогда не помешает.
   — Я буду драться с Небом незримым мечом, мечом своего духа.
   — Но ты ведь куда-то идешь для этого.
   — Ты прав. Я иду в одну из двух бывших обителей богов.
   — А где она находится?
   — У тебя есть с собой карта острова?
   — Зачем? Я и так знаю остров как свои пять пальцев.
   — К югу отсюда начинаются предгорья, затем горный хребет Крыло Чайки, в самом начале есть старая дорога в горах, она ведет в долину.
   — Знаю, там еще горцы такие странные живут. Ни с кем не общаются, денег не признают, только натуральный обмен.
   — Вот туда нам и надо.
   — Тогда нам осталось совсем недалеко.
   — Кому это нам? — усмехнулся Тильво.
   — Ну, тебе, мне и нашей очаровательной спутнице.
   — Ты все-таки хочешь навязаться в нашу компанию?
   — А ты как думал? Я для себя давно все решил. Еще тогда, когда выбрался из леса. Или я убью этого человека, или пойду вслед за ним.
   — Тильво, путь он идет с нами. Этот человек ни разу не соврал в разговоре. Хотя бы за это он достоин уважения.
   — И ты туда же! — вздохнул Тильво. — Ладно, пусть идет.
   — Рандис, а ты не слышал, как поет Тильво? — спросила Лайла.
   — Слышал, и много раз.
   — Ты не понял. Я говорю о тех песнях, которые могут пронзать Небо.
   — Эти я тоже слышал. Честно говоря, мне было страшно смотреть на мир без Неба.
   — Это потому, что Небо для тебя означало порядок в этом мире. Теперь ты знаешь истинное положение вещей. Возможно, что теперь ты посмотришь на луну и звезды по-другому, — сказала Лайла.
   Тильво лишний раз поразился тому, как девушка может здраво рассуждать. Послушать ее, так она провела свое детство среди посвященных, а не среди хуторян.
   — Возможно, — согласился Рандис.
   — К тому же и мне на тебя очень хочется посмотреть.
   Рандис непонимающе уставился на Лайлу.
   — Все дело в том, что Лайла во время песен, которые пронзают Небо, начинает видеть. Более того, эта способность сохраняется у нее еще какое-то время после того, как я закончу петь. При этом она видит сквозь Небо.
   — Единственный человек в мире под Небом, который никогда не сможет увидеть Небо. Да. Я подозревал, что ты неспроста взял с собой Лайлу.
   — Все дело в глупом пророчестве, которое я впервые услышал у Людей Леса.
   — Каком?
   Тильво нараспев прочитал стихи.
   — Это очень старые стихи. Еще первых веков поднебесной эпохи. Тогда ходило множество таких. Честно говоря, мне даже в голову не приходило, что они могут касаться тебя. Гораздо больше Сына Неба пугало пророчество Ранде о том, что эпоха Неба рано или поздно придет к концу, если в мире останется хоть один бессмертный.
   — Один бессмертный и так все время находился в этом мире.
   — Я, кажется, начинаю догадываться. Ты был у него тогда, когда мой Путеводный камень не мог тебя найти. Все ясно. Значит, вас двое.
   — Не забивай себе понапрасну голову, Рандис. ответил Тильво. — У тебя сегодня и так переизбыток впечатлении.
   — Это уж точно, — усмехнулся Меч Неба. — Ну так ты будешь сегодня петь?
   — Только не здесь, — сказал Тильво. — Давай отойдем от деревеньки на приличное расстояние.
   — Разумно, — похвалил Рандис. — Эй, хозяин! Приготовь для меня комнату получше.
   — Слушаюсь, господин, — ответил кабатчик.
   — Ну что, пойдем смотреть на звезды? — спросила Лайла.
   — Пойдем, — Тильво поднялся из-за стола и взял дайлу.
 
   Они уселись на холме. В низине светилась огоньками деревенька. По большому счету так далеко отходить и не стоило. Сила песни действовала лишь на тех, кто ее слышал. А отсюда до деревни не долетел бы ни один звук. Но в последнее время Тильво стал особенно острожным. И поэтому решил устроить концерт подальше от посторонних ушей.
   Он долго сидел и рассеянно перебирал пальцами струны дайлы, прежде чем решил запеть. Наконец песня на языке бессмертных полилась с холма. И небо для двоих слушателей расцвело тысячами огней. Серебристый месяц встал в вышине молчаливым стражем, а девушка Лайла пускай и на время, но обрела возможность видеть.