Сорокин Дмитрий. Оберег

   Вот и лестница. Ковер поднялся по спирали, мелькнула дверь…
   — Стой! — приказала Лидия. Ковер замер. Девушки нерешительно сошли на пол.
   — Надо посмотреть, что там. — пробормотала Мила. Остальные кивнули. Страшно было всем. Но отступать-то уже некуда, после всего, что с утра наворотили…
   Мила толкнула дверь, та бесшумно отворилась. За ней оказалась небольшая устланная коврами комната. Стеллажи с книгами и свитками вдоль стен, какие-то странные посудины на столах; в некоторых сосудах — неаппетитно пахнущие жидкости. Большое зеркало в самом центре комнаты. Фатима, забыв обо всем, метнулась к нему: проверить, хорошо ли она выглядит, хороша ли? Женскую натуру не переделать… И замерла в удивлении: зеркало и не подумало ее отражать! Вместо этого оно показывало бассейн с розовой водой и двух связанных девушек рядом.
   — Повезло нам, что Черноморд этого не видел… — пробормотала Лидия.
   — Еще увидит, когда вернется. — откликнулась Мила.
   — А давайте его разобьем? — предложила Фатима. — Все равно с этим уродом сцепиться придется… А это зеркало мне совсем не нравится… Может, оно и другие места показывать умеет?
   Мила кивнула, схватила с ближайшего стола тяжелый бронзовый светильник, и, что было сил, швырнула его в зеркало. По безупречно гладкой поверхности волшебного стекла пробежала трещина. Княжна подобрала светильник, и била им по зеркалу до тех пор, пока, наконец, оно не рассыпалось сотней мелких осколков. Лидия и Фатима тем временем выбрасывали в окно все, что казалось непонятным, странным или просто опасным.
   — Готово! — победно рассмеялась Мила. — Ну, что теперь?
   — Смотрите, что я нашла. — произнесла Лидия, и все обернулись к ней. В руках гречанка держала длинный колпак из грубой холстины.
   — И что это? — брезгливо скривилась Фатима. — Тряпочка, чтобы пыль протирать?
   — Это же шапка-невидимка! — сказала гречанка. — Смотрите! — Она надела колпак на голову, и тут же исчезла. — Ну, как? — прозвучал ее голос.
   — Потрясающе! — в один голос выдохнули остальные.
   — Но что мы с этой шапкой делать станем? — спросила Фатима.
   — На тебя наденем! — рассмеялась Лидия, снова появляясь в комнате. — Ты у нас безоружная, значит, самая беззащитная. В таком случае, чем труднее тебя будет увидеть, тем лучше. Держи. — она протянула Фатиме колпак. Та поморщилась, тяжко вздохнула, надела колпак и тоже пропала. И как нельзя более вовремя: минутой спустя в комнату влетел Черноморд. Он был в ярости.
   — Мерзкие девчонки! — шипел он. — Вы посмели войти в мои покои! Вы разбили мое зеркало! Вы уничтожили магические эликсиры, необходимые мне для работы! Даже за один-единственный из этих проступков я караю смертью, а уж теперь… Ваши богатыри мертвы, я еще с утра разбудил дальнюю стражу! А что касается вас… Вы будете умирать долго, очень долго, проклиная тот день, когда решили встать поперек моего пути! — тем временем Лидия и Мила, не сговариваясь, бросились на него с саблями. — А, вы еще трепыхаетесь, неблагодарные свиньи?! Сейчас я вам…
   Но договорить он не успел, потому что в этот миг массивная золотая статуя какого-то божества, стоявшая в углу, с некоторой натугой оторвалась от пола, бесшумно проплыла над полом и ударила колдуна по голове. Тот закатил глаза и упал на пол. Девушки подскочили к нему, добавив по паре ударов рукоятью сабли.
   — Не могу его убить… — прошептала Мила. — Рука не поднимается. Он сейчас беззащитен!
   — Да, самое время его прикончить! — вздохнула Лидия. — Но и я не могу…
   — Бежим скорее, пока он не очнулся! — крикнула Фатима, сдергивая с себя шапку-невидимку.
   — Сейчас, надо бы его связать, что ли…
   Черноморда связали поясом Лидии и привязали за бороду к огромному столу. Покончив с этим, девушки вскочили на летучий ковер и поспешили обратно.
   Они метались по всему дворцу, вымещая накопившуюся ненависть, круша напоследок все, что под руку попадалось и переворачивая многочисленные масляные светильники. Быстро разгорался пожар. Девушки так увлеклись этим огненным мщением, что, когда заметили, что отрезаны от выхода сплошной стеной огня, было уже поздно. С визгом помчались они вглубь дворца, то и дело поворачивая обратно, потому что снова натыкались на огонь. Долго метались они по горящим покоям, пока не наткнулись на неприметную лестницу, ведущую вниз. Лестница кончилась дверью, и подруги, не задумываясь, распахнули ее и вбежали внутрь. Дверь затворилась с оглушительным лязгом, а потом настала абсолютная тишина. Оглядевшись, беглянки похолодели от ужаса: они попали в тот самый зеркальный подвал, избежать которого так стремились.

Глава 42

   Черноморд пришел в себя. Голова безумно болела, и сама собой, почему-то, не излечивалась. Колдун снова пожелал себе избавиться от головной боли, и опять ничего не вышло. То же самое произошло, когда он захотел избавиться от пут. Только голова пуще разболелась. «Опять! Опять ушла сила!» — заколотилась суматошная мысль. Тогда он взлетел. Взлетел натужно, что-то мешало. Черноморд потряс головой, зрение прояснилось, и он увидел, что крепко привязан к столу, на котором производил некоторые опыты. «Дочери шайтана! Ну, попадитесь вы мне только…». Колдун завис над полом, ломая голову в поисках способа освобождения. Чем больше он думал, тем сильнее болела голова.
   Прошло более часа, прежде чем Черноморд смог высвободить руки, и, изрыгая чудовищные проклятия, распутал бороду. Даже после этого колдовалось плохо. И снова пылал дворец! Черноморд слетел вниз, громогласно желая, чтобы потух проклятый огонь, а три мерзавки, что учинили это безобразие, сей же миг предстали перед ним, в каком бы виде ни находились. Тщетно: огонь спадал, но нехотя, а девушек и след простыл. Поняв, что снова растерял львиную долю могущества, колдун заметался взад-вперед, силясь придумать достойный выход из положения, не обращая никакого внимания на то, что творилось вокруг. В этот миг борода за что-то зацепилась, колдуна грубо рвануло назад. Он обернулся и обомлел: перед ним стоял тот самый богатырь, которого он счел утонувшим. Доспехи сверкают серебром, в одной руке страшный меч, на вторую воин неторопливо наматывает его, Черноморда, бороду!
   — Вот и свиделись, Черноморд. — произнес Руслан. — Лучше сдайся сразу, целее будешь.
   Вместо ответа колдун безумно расхохотался и, собрав остатки сил, взмыл вверх. Руслана оторвало от земли, словно он был не тяжелее цыпленка. Богатырь крепче вцепился в бороду колдуна. Глянул вниз, поспешно закрыл глаза: земля удалялась с пугающей быстротой. К горлу подступила тошнота. Черноморд продолжал набирать высоту. Когда от земли было уже не менее версты и начинал чувствоваться холод, колдун снова засмеялся и потянул богатыря куда-то в сторону моря. Вскоре под ногами не просматривалось ничего, кроме бескрайней синей глади.
   «Ну, погоди у меня, Черноморд, — думал Руслан, пытаясь намотать на руку еще хоть пядь бороды треклятого летуна. — долетаешься ты нынче, как день светел, долетаешься!».
   Рыбий Сын потерял счет убитым противникам. Сам он не получил ни одной новой раны, зато не на шутку разболелись старые, и в глазах иногда опасно темнело. Настал момент, когда новые стражи, наконец, перестали вырастать, и оставалось только разобраться с теми, кто уже был на земле. Вдруг золотые воины замерли, задрожали, и безжизненно повалились наземь. «К чему бы это? — удивленно подумал словенин, — мы ведь, вроде бы, еще не закончили!». На всякий случай подождал немного, но ничего не происходило. Тогда он свистом подозвал Ерша, не без труда взобрался в седло и поскакал догонять друзей.
   «Кто бы знал, как мне все это надоело! — зло думал Молчан, расправляясь с очередной гарпией. — Хватит, нагулялся. Как пить дать, уйду в леса хоть на годик, отдохну от этих дурацких драк!». Братья бились весьма успешно, с одного-двух ударов убивая по чудовищу, но было заметно, что их боевой задор на сей раз куда-то подевался, и постоянные сражения им тоже обрыдли. Но неожиданно настал момент, когда птицебабы, взвизгнув напоследок особенно противно, попадали на землю, корчась в страшных судорогах, и во мгновение ока издохли. Молчан опустил посох, устало вытер пот.
   — Эй, Молчан, чего это они? — хмуро спросил один из братьев.
   — Это Руслан добрался до Черноморда. Пошли, возможно, ему нужна помощь.
   — А это кто там нас догоняет? — спросил второй брат, когда они, отдохнув немного, отошли на десяток шагов от места драки, созывая коней. — Никак, опять драться? Неужели в мире больше заняться нечем?! — второй брат посмотрел на него внимательно, кивнул со вздохом.
   — Это же Рыбий Сын! — обрадованно вскричал Молчан, присмотревшись к догонявшему. — Точно, это его серый конек… Жив, щукин сын!
   — Справились? — поинтересовался воин, с интересом оглядывая поле битвы. — Да, у вас тут, как я погляжу, было поинтереснее, чем у меня… Они что, тоже в конце сами сдохли?
   — Да. — коротко ответил волхв.
   — Значит, Руслан добрался.
   — Значит, добрался. Поспешим, вдруг помощь нужна? Да и дворец горит снова…
   Развалины догоравшего дворца были уже видны, как на ладони, когда путники увидели, как две точки стремительно взмыли ввысь.
   — Помогай ему боги… Это же Руслан! Черноморд тащит его в небо! Руслан вцепился в бороду колдуна! — Молчан до рези в глазах всматривался вдаль, силясь разобрать, что там происходит. Очень быстро, однако он потерял из виду и Черноморда, и висящего на его бороде богатыря, вздохнул.
   — И что теперь будет? — спросил Рыбий Сын.
   — Не могу сказать. Это их поединок, так что здесь уж кто кого. Либо колдун его сбросит, либо сам раньше устанет. Кто кого переможет. Наверное, это правильно, потому что оружием с Черномордом биться и ты, и Руслан уже пробовали; и что из этого получилось?
   — А если он вместе с Русланом в море кинется?
   — Это вряд ли. Он же труслив, за жизнь свою никчемную что угодно отдаст! Не кинется, могу поспорить.
   — Пойдем, поищем девушек. Вдруг они уцелели в этом огне?
   — Да, ты прав, идем скорее.
   — Мы с вами не пойдем. — замотали головами драчуны, — драк больше не будет, скорее всего, а что будет, с тем сами справляйтесь. С нас хватит. — с этим заявлением близнецы залезли в сундук, громко хлопнув крышкой напоследок.
   — Они правы, Молчан. — вздохнул Рыбий Сын, подгоняя коня. — Дальше мы сами. Я и сам, признаться, устал сражаться. Так соблазнительно хоть день пожить нормальной человеческой жизнью! Но что-то я сомневаюсь, что когда-нибудь боги подарят мне хоть один спокойный день… Вперед, Молчан! Выше нос, мы у цели!
   На сей раз дворец выгорел дотла. Только башня, загоревшаяся позже всех прочих помещений, когда огненный вихрь промчался по подземному коридору, ища, чем бы еще полакомиться, еще стояла; но было видно, что и она вот-вот обрушится. Друзья понуро бродили среди дымящихся, еще не остывших руин, то и дело пинками отшвыривая тлеющие головни. Словно отвечая их пожеланиям, вечернее небо неспеша окуталось тучами, пошел дождь. Остатки дворца зашипели, повалил густой дым, который, впрочем, быстро развеялся. С громким треском рассыпалась башня. Они продолжали искать и под дождем, уже не надеясь найти кого-нибудь. Отчаянию их не было предела, когда они нашли два обгоревших связанных женских трупа на краю бассейна, из которого от жары испарилась вся вода. Молчан отвернулся, скрывая одновременно слезы горечи и тошноту, вызванную сладковатым запахом горелого мяса; а словенин, наоборот, долго всматривался в то, что некогда было лицами, потом покачал головой, с облегчением вздохнул:
   — Это не они. У этих скулы слишком широкие, носы плосковаты. Думаю, это степнячки.
   — Слушай, — тут же вскинулся воспрянувший духом Молчан, — мы совсем забыли про подвалы! Если у Черноморда был подземный ход между дворцом и башней, то наверняка и подвалы должны быть!
   — А и верно! — и друзья с новыми силами принялись за розыски подвалов.
   После нескольких часов изнурительного полета над морем, Черноморд повернул назад. Он больше не смеялся, Руслан видел, что страшная черная харя посерела от натуги, но и не снижался, высоту держал. За время полета Руслан сократил расстояние между ними на пару локтей; еще локоть — и до супостата вполне можно будет дотянуться мечом. Хорошо еще, что давно додумался приладить к рукояти ременную петлю, а то уже десять раз потерял бы драгоценное оружие! Богатырь изрядно замерз: и от сильного ветра, и потому, что на высоте было более, чем прохладно.
   — Врешь, не возьмешь, прежде сам околеешь… — цедил он сквозь зубы, уповая на то, что Черноморду тоже не жарко. Уже совсем стемнело, и богатырь не видел, что происходит внизу.
   Вскоре пошел дождь. За считанные мгновения Руслан промок до нитки и громко клацал зубами, отчаянно пытаясь подтянуть к себе колдуна поближе… еще поближе… ну, хоть на вершок, хоть на пядь!
   Друзья брели по длинному запутанному подземному коридору, заглядывая во все двери подряд. В большинстве клетушек не было никого, кое-где валялись скелеты людей и зверей. Из-за одной двери с ревом выскочил гигантский лохматый зверь: сам больше десятка коней, огромные уши, спереди — второй хвост, по бокам которого два мощных загнутых клыка. Рыбий Сын и Молчан едва успели отпрыгнуть в стороны, как чудовище, оглушительно трубя, промчалось мимо них в сторону выхода.
   — Ну и чудище… — волхва передернуло. — Мне Любомудр, учитель мой, сказывал, что в старину таких у нас много водилось, да потом пропали куда-то.
   — А он там не застрянет? — озабоченно спросил Рыбий Сын. — А то нам тоже отсюда вылезать еще предстоит…
   — Не должен бы… — с сомнением в голосе произнес волхв. — Спасибо Черноморду, тут все такое широкое, хоть на телегах туда-сюда разъезжай… А если даже и застрянет — такой… Такой… бугай, в общем, эти горелые руины в пыль разнесет, а вылезет. Мощная зверюга!
   Они обошли все подвалы, никого больше не найдя, вышли на поверхность.
   — Где-то должны быть еще подвалы, чует мое сердце! — воскликнул Молчан, стараясь убедить Рыбьего Сына и себя, что еще не все потеряно. И друзья снова побрели по развалинам, расшвыривая золу в поисках ляды или засыпанной лестницы.
   Черноморд выбивался из сил. Дыхание колдуна стало прерывистым, хриплым, как у загнанного коня. Руслан чувствовал, что еще немного, и победа будет за ним, если раньше не потеряет сознание от холода, голода и непрекращающегося головокружения. Холод, однако же, ему и помогал: левую руку, сжимавшую бороду, так крепко свело, что Руслан начинал уже подумывать о том, как он будет ее разжимать, когда… Когда-нибудь потом.
   Наконец, богатырю удалось намотать еще пару локтей, и он приставил к горлу задергавшегося Черноморда меч:
   — Возвращайся во дворец, быстро! — просипел Руслан. — И не дергайся, а то на меч наткнешься!
   Черноморд поспешно закивал. Кожа его уже почти совсем побелела, карлик, казалось, съеживался прямо на глазах. На самом деле, силы стремительно оставляли колдуна. И до сих пор он держался исключительно на злости и упрямстве. Вскоре он медленно начал снижаться.
   Колдун без сил бухнулся на землю. Руслан упал, пропахал носом пару саженей, тут же вскочил, подбежал к неподвижно лежащему карлику.
   — Ты куда меня занес, вражина?!
   — Все в порядке, Руслан. — тихо сказал Молчан, выходя из темноты. — Мы здесь.
   — Рад тебя видеть, Молчан! Помоги мне связать его.
   — Чем? Его же бородой, разве что…
   — У меня в седельной сумке веревка есть. А где мой Шмель? Шмель! Шме-ель! Иди сюда!
   — Я здесь, хозяин…
   — Давай веревку, Молчан. Так, рот тоже заткнем. Помоги разжать руку… вот так… Спасибо. Хорошо, запасной мешок взял, как раз на такой случай.
   Руслан упихал бесчувственного Черноморда в мешок, завязал, перекинул через плечо. Сел, разминая затекшую руку.
   — Ну, рассказывай, дружище! Девчонок нашли?
   — Нашли… — чуть не плача, кивнул Молчан.
   — Что… Что с ними?! — вскинулся Руслан. — Мертвы?!
   — Нет… еще. Они заперты. Просто хорошо заперты. Так хорошо, что открыть нельзя ничем. Я уже посох сломал, Рыбий Сын плечи отбил, а толку никакого. И никакое колдовство мое тут не помогает, я пробовал. И силы не те… Там у них змеи, Руслан. Змеи и крысы. Пока хватает сил, они их отгоняют, но надолго ли хватит?
   — Где они?!! — показывай дорогу!
   Молчан провел его по огромным горам углей и золы к расчищенной площадке. Вниз уходила лестница, упиравшаяся в небольшую дверцу. Возле нее сидел понурый Рыбий Сын.
   — Здравствуй, Руслан. Поймал?
   — Поймал… — кивнул Руслан, прикидывая, как бы высадить дверь.
   — Руслан!!! Руслан! Я здесь!!! — донесся из-за двери приглушенный голос Милы. — Ты нас отсюда вытащишь?
   — Конечно, Мила моя милая! Вытащу! — Он разбежался, со всего маху врезался плечом в дверь. Она даже не дрогнула. Богатырь попробовал еще и еще, с неизменным результатом. С тем же успехом он мог бы кидаться на скалу.
   — Давайте все вместе. — предложил Руслан. Друзья разбежались, одновременно грянулись о дверь. Она по-прежнему не шелохнулась. Рыбий Сын ругался и шипел от еле сдерживаемой боли.
   — О, боги! — простонал богатырь. — Нам, похоже, своими силами тут не справиться… Разрыв-траву бы сюда, да где мы ее сейчас найдем? Молчан, родненький, выручай! Ну, колдани что-нибудь, ну, что тебе стоит?
   — Я уж исколдовался, все без толку. — мрачно покачал головой волхв.
   — Что же делать, что же делать? — рука богатыря в отчаянии лапнула оберег. — Боги, помогите нам! Иначе я все звезды с неба к кощеевой матери посшибаю!!! Я умею, у меня оберег есть!!!
   — Я бы на твоем месте распорядился оберегом с большей пользой. — послышался сзади укоризненный голос. Руслан обернулся, и увидел, что на ступеньках лестницы сидит полупрозрачный старик, Дух-Из-Деревяшки, как он представился в их прошлую встречу, и с легкой насмешкой разглядывает всю их компанию.
   — Дух! — выдохнул Руслан. — Здрав будь, Дух! Знал бы ты, как ты мне сейчас нужен! Ты же волхвом был, верно? Подскажи, как открыть эту клятую дверь?!
   — На самом деле, для тебя нет ничего проще. — усмехнулся Дух. — Просто поверни последний луч оберега, направив его на дверь, и она сама откроется. Седьмой луч — это навроде разрыв-травы: любую дверь отворит.
   — Что ж ты… Что ж ты раньше мне этого не сказал?! — Руслан задохнулся от возмущения.
   — Ну, если честно… Я тебя проверял, хотел убедиться, насколько светлы твои помыслы. Двери ведь разные бывают: за одними из них страдают узники, но за другими может храниться княжеская казна. А оберегу все равно, он любую откроет. Если бы ты забросил начатое дело, и, скажем, наладил прибыльную торговлю небесным железом, или открыл платную школу звериных языков, я бы тебе никогда этого не рассказал. А теперь, когда ты завершил то, за что взялся, я понял, что не ошибся в тебе. К тому же, момент именно тот самый, когда седьмой луч нужен тебе, как воздух. Что же ты медлишь? Открывай! И, кстати, я очень рад, что в горячности ты не стал исполнять первые попавшиеся желания своих друзей. С такими вещами следует быть осмотрительным… Ну, открывай же! — и Дух растаял в воздухе, добродушно улыбнувшись на прощание.
   Руслан снял оберег с шеи, направил седьмой луч на дверь, медленно повернул. Помедлив пару мгновений, стоивших друзьям немалых переживаний, дверь бесшумно отворилась.
   — Я знала, что ты нас спасешь! — Мила, плача от счастья, бросилась в объятия богатыря. Рыбий Сын уже обнимал свою ненаглядную Фатиму. Молчан остался один на один с прекрасной стройной гречанкой, последней вышедшей из зеркального подвала.
   — Это… это ты! — невольно вырвалось у волхва. Он почувствовал, что краснеет. — Я видел тебя во сне!
   — Меня зовут Лидия. — улыбнулась девушка. — А ты и есть тот самый «могущественный суфий» по имени Молчан?

Глава 43

   Первую половину ночи вообще никто не спал. По случаю одоления Черноморда друзья позволили себе маленький пир в уцелевшем на сей раз саду. Руслан, Молчан и Рыбий Сын вытряхнули из мешков все съестное, девушки, собираясь бежать, тоже предусмотрительно запаслись едой. Из одного из уцелевших подвалов Рыбий Сын приволок бочонок превосходного вина, и пир удался на славу.
   Очнувшийся Черноморд кряхтел в мешке, но, будучи туго связан, ничего поделать не мог. Смеясь и перебивая друг друга, Рыбий Сын, Руслан и девушки рассказывали о своих приключениях, и все чувствовали себя хорошо, как никогда. Один Молчан сидел как на иголках, не в силах оторвать восторженный взгляд от Лидии. Похоже, сон оказался в руку, да еще как в руку! Волхва захлестнула буря никогда им прежде не испытываемых чувств. Он, конечно, догадывался, что с ним происходит, но, если бы его попросили, вряд ли подобрал бы слова, чтобы описать это чудесное, волнующее состояние.
   Лидии очень льстило откровенное внимание молодого… кто он? Колдун, воин, жрец? Похоже, что и первое, и второе, и третье одновременно. Эти могучие гипербореи называют таких людей странным, коротким, но труднопроизносимым словом «волхв». И девушка, краснея от смущения, иногда тоже украдкой бросала красноречивые взгляды на широкоплечего волхва. Примерно в середине ночи, проверив, крепки ли путы, связывающие колдуна, и упросив коней посторожить, усталые, но счастливые, они так и заснули в саду, благо дождь давно кончился. От прекрасного, сказочного дворца опять осталась лишь широкая выжженная площадка.
   Утром ничто, кроме пепелища да плененного Черноморда, не напоминало о вчерашних событиях. Солнце ярко светило на безоблачном небе, в освеженном дождем саду снова пели заморские птицы. Невдалеке безмятежно шелестело море, пускай даже и гнилое.
   Сборы были недолги: «все свое ношу с собой», вот первейшая заповедь человека, совершающего дальний путь с какой-либо целью и не желающего постоянно отвлекаться на всякие досадные мелочи.
   — Как удачно получилось, — заметил Молчан, — что у нас осталось как раз шесть коней!
   — А что, у вас было больше? — спросила Мила.
   — Да, больше двух сотен. — небрежно ответил Руслан. — Мы их у печенегов в кости выиграли.
   — В какие кости? — не поняла Фатима.
   — В самые настоящие, печенежские. — совершенно серьезно ответил богатырь.
   — И где вы оставили свой табун? — заинтересовалась Лидия.
   — За Черномордовым каналом… — ответил Руслан. — Молчан, кстати, пока Черноморд свой канал не осушит, не брей его! А то вплавь переправляться придется, а я лично все же предпочел бы по суху.
   Ехали неспеша; теперь уж торопиться было некуда. Потому к устроенной Черномордом, правда, с некоторым опозданием, водной преграде подъехали только на закате. Колдун был извлечен из мешка, его покормили, потом Руслан сказал:
   — Видишь дело рук своих, поганец? Ну-ка, быстро сделай, как было! — меч богатыря замер в вершке от горла Черноморда, чтобы тому не вздумалось дурить. Колдун зашипел что-то на каком-то мертвом языке, потом скороговоркой выпалил несколько слов. С резким свистом мгновенно испарилась вода. Еще миг — и неправдоподобно длинная узкая туча взмыла ввысь и ветер погнал ее к морю; тем временем края бывшего канала срастались с мерным гулом. Удостоверившись, что все в порядке, Руслан снова заткнул колдуну рот, и Рыбий сын ножом, коим некогда пытался зарезаться, сперва отхватил длинную полуседую бороду, потом тщательно сбрил ее остатки. Подумав, на всякий случай сбрил также длинные усы и редкие волосы. Молчан извлек из мешка баклажку с заветным отваром и обильно смочил им голову Черноморда. Пока три новоявленных цирюльника проделывали эту процедуру, (Руслан крепко держал колдуна), девушки заразительно смеялись, а Черноморд заливался горючими слезами от унижения и отчаяния: с могуществом приходилось прощаться, и неизвестно, как надолго. Вдруг, навсегда?!
   Без бороды, усов и волос Черноморд был так смешон, что путники вшестером долго смеялись над ним. Пленник посерел, и Руслан снова засунул его в мешок, чтобы не лопнул со злости раньше времени. Продолжили путь по еще горячей после встряски земле.
   — Ишь, как все перекопал! — Молчан никак не мог успокоиться. С момента встречи с Лидией он пребывал в состоянии лихорадочного возбуждения, и Рыбий Сын с Русланом уже подумывали, не пора ли волхву самому выпить какой-нибудь отвар или настой для успокоения?
   — А вот отсюда, если правее взять, как раз и будет Лукоморье. — показывал Рыбий Сын Фатиме, каким путем они шли. Воин только что подстрелил третью за день дрофу и был этим заметно горд.
   — А что вы в Лукоморье делали? — наморщила лоб девушка. — Есть же более прямая дорога!
   — Мы там с печенегами…
   — В кости играли. — с нажимом произнес Руслан, выразительно глядя словенину в глаза. Пугать Милу рассказом о битве со степняками, а уж тем более рассказывать про дочь морского царя, он не хотел. Но Мила все равно поняла, что богатырь хочет от нее что-то утаить.
   — И многих вы… обыграли?
   — Пустяки, всего-то две сотни с небольшим… — усмехнулся Рыбий Сын.
   Ночевали в степи. За перешейком отыскался и табун, пасшийся почти на том же месте, где друзья его намедни оставили. Хотя ощущение успеха, счастья не проходило, но за день все так устали, что улеглись спать сразу же после ужина.
   Ближе к полудню следующего дня, когда Рыбьему Сыну пришла в голову мысль, что следует все же немного поторопиться, если они хотят добраться в Киев до прихода зимы, взглядам их открылось интересное зрелище. Посреди степи пылал костер, и вокруг него задумчиво водили хоровод десятка два юношей и девушек. Рядом сидели три гусляра: один совсем старый, седой как лунь, борода до колен; двое помоложе.