Страница:
— Благодарны мы тебе, бабушка, за рассказ твой, весьма удручающий. И хотим тебя слегка порадовать: мы идем изловить черноликого, да притом печенегов побить, числом не меньше тысячи… — сказал, вникнув в местное вежество, Молчан. Эмене взглянула на них, как на умалишенных, но ничего не сказала, лишь вздохнула. Приготовила гостям постели, и вскоре все легли спать.
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 10
Абдул Хаким ибн Ясер удобно расположился в верхних покоях своей башни. Он пил сладкое вино, развалясь на подушках, и удивленно смотрел в свое Зеркало. Зеркало, крайне льстивое, когда дело касалось отражения персоны хозяина, в вопросах освещения событий, происходящих в окрестностях дворца, придерживалось суровой правды. И сейчас оно правдиво демонстрировало Абдулу огромную толпу неотесанных варваров, собирающихся, судя по всему, напасть на дворец. На Его дворец! Колдун начал было закипать от гнева, но напомнил себе, кто они, эти несчастные глупые кочевники, и кто он: величайший, могущественнейший маг, равного которому никогда не было, нет, и не будет. На кого они подняли свои жалкие сабельки? Что, пограбить им захотелось? Потискать его женщин? А, может быть, лишить жизни его самого? Ну-ну. Конец их будет страшен! Сейчас они встанут лагерем за холмами, в полной уверенности, что он не знает об их приближении, а назавтра пойдут штурмом. В лоб, напролом, как это принято у примитивных народов. Ха! Пусть попробуют! Он им покажет свое истинное могущество. А что? Давно пора. Пора им уже узнать, кто удостоил эти окраинные земли редкостной честью — своим присутствием!
Он не родился с этим могуществом. Более того, он родился уродом. Таким, что даже родная мать отказалась от него. Кому нужен черный, как шайтан, младенец, с усохшей ногой и огромной головой? Она и выбросила его, опасаясь, что в народе пойдет молва — мол, от шайтана сына родила!
Кричащего уродца подобрал безумный бродяга по имени Ясер, всю жизнь без цели путешествующий на своей ослице по свету. Он вскормил его ослиным молоком, дал ему имя и назвал собственным сыном. Он научил маленького Абдула основам науки выживания, он рассказывал ему прекрасные волшебные сказки и старинные предания. Он никогда не называл его уродом, несмотря на колченогость, черную кожу и бороду, которая начала расти у него с трех лет. В тот день, когда Абдулу исполнилось шесть, именно он под большим секретом рассказал ему, что совсем скоро — через пару сотен лет всего-то — миру придет конец, потому что триста лет назад люди предали богов, обозвав их шайтанами и изгнав из сердец своих, ради единственного нового бога и его пророка. И тогда Абдул поклялся Ясеру самой страшной клятвой, что никогда не предаст старых богов ради нового.
Через полгода Ясера убили какие-то разбойники, а Абдула они сделали своим рабом и показывали на базарах за деньги, выдавая за шайтанова сына. Как-то ночью он сумел убежать от них и снова стал свободен. Но теперь он был один, совсем один. И он сполна узнал всю горечь своего уродства. В семь лет он перестал расти, дальше росла только голова. Левая нога безжизненно волочилась по земле. Борода у него к тому времени отросла, как у зрелого мужа. Его дразнили, били, унижали каждый день. Он не мог быстро передвигаться на своих костылях, не мог сам добывать себе пищу, и потому был вынужден жить среди людей. А они его ненавидели. И однажды, когда он пришел в себя после особенно сильной взбучки, он ушел из города, чтобы найти свою смерть. Он ушел в горы, и довольно долго ковылял по скалам, так и не решаясь прыгнуть в пропасть. Тогда, обессиленный от голода, он заполз в какую-то пещеру, чтобы свернуться калачиком, заснуть и больше не проснуться. Но он проснулся. Проснулся от нестерпимого голода и жажды. И он больше не хотел умирать, он хотел жить. В той же пещере он нашел источник и напился из него. А потом начались чудеса. Он пробормотал: «А теперь еще и поесть бы!» — и тут же перед ним появились самые изысканные яства и сладости, каких он отродясь не едал. Он начал понимать, что его желания исполняются, и следующим же желанием научился летать. А потом его понесло: он возводил на вершинах скал прекраснейшие дворцы, как он себе их представлял по сказкам Ясера, и тут же разрушал их, он наколдовывал себе горы золота и драгоценные камни величиной с голову осла, он… он мог все! Кроме одного. Он ничего не мог поделать с собственной внешностью, сколько бы ни бился в истерике, выкрикивая одно и то же желание. Так он и остался огромноголовым бородатым чернокожим карликом с высохшей левой ногой. Но теперь он многое мог, и первым его желанием, когда он, наконец, покинул пещеру, стало желание отомстить. Он вернулся в город, и стал дожидаться, пока над ним снова начнут издеваться. Долго ждать не пришлось. Сначала он просто рвал обидчиков на клочки, потом, когда все в превеликом страхе обходили его стороной, он, неудовлетворенный мщением, просто стер город с лица земли. Потом второй, третий… Он построил себе башню где-то, как ему думалось, на Краю Света, вокруг нее воздвиг роскошный дворец, по сравнению с которым все дворцы земных владык казались просто жалкими хижинами, разбил сады, превратил в своих рабов несколько десятков человек… Так, наслаждаясь своим могуществом, он провел год. И все время его жгла жажда мести. Он уничтожил еще пару городов, но это уже не принесло ему никакой радости. И тогда он решил уничтожить весь мир. Собственные пожелания, высказанные на этот счет, почему-то не соизволили исполниться. Он пожал плечами, пожелал себе научиться читать и засел за труды магрибских черных колдунов. Изучив их все, что смог найти, он понял, что этого мало, и занялся наследием других волшебников. К семнадцати годам он жадно, как губка, впитал в себя практически все магическое наследие мира. Но именно в это время ему расхотелось уничтожать этот мир. Он научился черпать удовольствие в чудесах ради чудес, в решении задач, не поддавшихся его предшественникам. И он познал прелесть женщин. Женщины и магия — в этом с тех пор заключался смысл его жизни. Женщины ради услады тела и магия для радости души. С тех пор минуло пятьдесят четыре года, но он почти не изменился, только борода выросла длиннющая, а он из чистой прихоти не пожелал ее укорачивать. Ни разу в жизни не стриг, не брил он бороды.
На что надеются эти муравьи? Он непобедим! Абдул Хаким ибн Ясер, даже не подозревающий, что обитающие несколько севернее славянские племена прозвали его Черномордом, сосредоточил свое внимание на зеркале и на кальяне.
Рыбий Сын испытывал двойственное чувство: с одной стороны, вроде бы, цель близка. Дозорные донесли, что уже за той грядой холмов стоит великолепный дворец, где и живет проклятый колдун. Так что не только отомстим за честь своего кагана, но и добычу возьмем немалую. Душа пела: наконец-то бой, бой с могущественным противником! Рыбий Сын с замиранием сердца предвкушал, как сойдется с колдуном в честном бою на мечах. Ему в голову даже не приходило, что бородатый не собирается брать в руки оружие и выходить навстречу врагам. С другой же стороны, странные недобрые предчувствия одолевали молодого воина, и, чтобы рассеять их, он сам поехал осмотреть место предстоящего боя.
Он осторожно вполз на вершину холма. Отсюда открывался захватывающий вид на жилище колдуна. Да, на это стоило посмотреть! Высокая массивная башня посередине, и вокруг нее — легкий, воздушный, словно сотканный из серебряной паутины дворец. Прекрасный сад расстилался вокруг, даже с холма было отчетливо слышно сладкозвучное пение незнакомых птиц. Налюбовавшись на эту красоту, Рыбий Сын заставил себя теперь смотреть на дворец, как на военную цель. Хорошо было бы ворваться со всех сторон одновременно. Тогда стража — если она там есть, а должна быть: пограбить такой домик наверняка желающих хоть отбавляй — вряд ли сможет сдержать натиск. А если упрямо колотиться в парадные ворота, рано или поздно, конечно, они будут взяты, но это означает подарить врагу жизни многих своих воинов… Решено: дворец нужно окружить. С этой мыслью Рыбий Сын спустился с холма, легко вскочил на своего коня и поехал на совет к кагану Хичаку.
Голубиная почта принесла добрую весть: дружина, посланная вразумлять упрямых вятичей, уже возвращается с богатой данью. На днях уже в Киеве будет! Давно не было таких быстротечных и настолько удачных походов! Ветробой писал, что особая заслуга в этом деле принадлежит Руслану Лазоревичу, который, в одиночку взяв деревню с казной вятичей, на следующий же день собрался было опять за своим Черномордом, да, судя по следам, в воздухе растаял. Чудеса, да и только! И еще писал Большие Уши, что с Русланом девка была из Новгорода, коя вместе с дружиной ныне в Киев поспешает, и очень даже может быть, что это его, Владимира, дочь.
Князь усмехнулся. Если та девка и впрямь его дочь, то вот вам, пожалуйте, и перст указующий. А все же странно, что Руслан, вроде бы в Таврику поехавший, у вятичей в землях объявился, а это ведь в совсем другой стороне будет! Ну, да ладно, главное, чтобы печенегов на себя отвлек, да колдуна своего ненаглядного изловил, раз уж об заклад побился. А там уж посмотрим, какая ему судьба на роду написана. Жив останется — быть так, как тот ночной дух говорил. Побьют молодца вороги — что ж, вечная слава…
Скрипнула дверь, потянуло звериным духом, послышалось невнятное рычание. Князь было встрепенулся, потом расслабился, махнул рукой, сказал, не оборачиваясь:
— Доброе утро, Белоян. С чем пожаловал? Что у нас плохого?
Ответа не последовало. Тем временем тяжелые шаги и рычание слышались уже гораздо ближе. Владимир обернулся, придав своему лицу недовольное выражение… И остолбенел. Прямо перед ним стоял огромный медведь, самый что ни на есть настоящий. Увидев, что его, наконец, заметили, медведь заревел в голос, встал на задние лапы и широко развел в стороны передние, словно собрался обнять князя. Владимир лихорадочно соображал, как бы ему добраться до висящего в противоположном углу меча, но между князем и оружием стоял зверь, обойти которого возможным не представлялось. Тут медведь взревел еще громче, отступил на шаг, и… отвесил Владимиру поясной поклон! После чего, урча, развернулся, опустился на все четыре лапы и убрался восвояси. Князь молча опустился на лавку. Сердце бешено стучало. В дверном проеме возникла громадная фигура верховного волхва.
— Утро доброе, княже. — прорычал Белоян. — Что, испугался? Не все же тебе шутки шутить…
Он не родился с этим могуществом. Более того, он родился уродом. Таким, что даже родная мать отказалась от него. Кому нужен черный, как шайтан, младенец, с усохшей ногой и огромной головой? Она и выбросила его, опасаясь, что в народе пойдет молва — мол, от шайтана сына родила!
Кричащего уродца подобрал безумный бродяга по имени Ясер, всю жизнь без цели путешествующий на своей ослице по свету. Он вскормил его ослиным молоком, дал ему имя и назвал собственным сыном. Он научил маленького Абдула основам науки выживания, он рассказывал ему прекрасные волшебные сказки и старинные предания. Он никогда не называл его уродом, несмотря на колченогость, черную кожу и бороду, которая начала расти у него с трех лет. В тот день, когда Абдулу исполнилось шесть, именно он под большим секретом рассказал ему, что совсем скоро — через пару сотен лет всего-то — миру придет конец, потому что триста лет назад люди предали богов, обозвав их шайтанами и изгнав из сердец своих, ради единственного нового бога и его пророка. И тогда Абдул поклялся Ясеру самой страшной клятвой, что никогда не предаст старых богов ради нового.
Через полгода Ясера убили какие-то разбойники, а Абдула они сделали своим рабом и показывали на базарах за деньги, выдавая за шайтанова сына. Как-то ночью он сумел убежать от них и снова стал свободен. Но теперь он был один, совсем один. И он сполна узнал всю горечь своего уродства. В семь лет он перестал расти, дальше росла только голова. Левая нога безжизненно волочилась по земле. Борода у него к тому времени отросла, как у зрелого мужа. Его дразнили, били, унижали каждый день. Он не мог быстро передвигаться на своих костылях, не мог сам добывать себе пищу, и потому был вынужден жить среди людей. А они его ненавидели. И однажды, когда он пришел в себя после особенно сильной взбучки, он ушел из города, чтобы найти свою смерть. Он ушел в горы, и довольно долго ковылял по скалам, так и не решаясь прыгнуть в пропасть. Тогда, обессиленный от голода, он заполз в какую-то пещеру, чтобы свернуться калачиком, заснуть и больше не проснуться. Но он проснулся. Проснулся от нестерпимого голода и жажды. И он больше не хотел умирать, он хотел жить. В той же пещере он нашел источник и напился из него. А потом начались чудеса. Он пробормотал: «А теперь еще и поесть бы!» — и тут же перед ним появились самые изысканные яства и сладости, каких он отродясь не едал. Он начал понимать, что его желания исполняются, и следующим же желанием научился летать. А потом его понесло: он возводил на вершинах скал прекраснейшие дворцы, как он себе их представлял по сказкам Ясера, и тут же разрушал их, он наколдовывал себе горы золота и драгоценные камни величиной с голову осла, он… он мог все! Кроме одного. Он ничего не мог поделать с собственной внешностью, сколько бы ни бился в истерике, выкрикивая одно и то же желание. Так он и остался огромноголовым бородатым чернокожим карликом с высохшей левой ногой. Но теперь он многое мог, и первым его желанием, когда он, наконец, покинул пещеру, стало желание отомстить. Он вернулся в город, и стал дожидаться, пока над ним снова начнут издеваться. Долго ждать не пришлось. Сначала он просто рвал обидчиков на клочки, потом, когда все в превеликом страхе обходили его стороной, он, неудовлетворенный мщением, просто стер город с лица земли. Потом второй, третий… Он построил себе башню где-то, как ему думалось, на Краю Света, вокруг нее воздвиг роскошный дворец, по сравнению с которым все дворцы земных владык казались просто жалкими хижинами, разбил сады, превратил в своих рабов несколько десятков человек… Так, наслаждаясь своим могуществом, он провел год. И все время его жгла жажда мести. Он уничтожил еще пару городов, но это уже не принесло ему никакой радости. И тогда он решил уничтожить весь мир. Собственные пожелания, высказанные на этот счет, почему-то не соизволили исполниться. Он пожал плечами, пожелал себе научиться читать и засел за труды магрибских черных колдунов. Изучив их все, что смог найти, он понял, что этого мало, и занялся наследием других волшебников. К семнадцати годам он жадно, как губка, впитал в себя практически все магическое наследие мира. Но именно в это время ему расхотелось уничтожать этот мир. Он научился черпать удовольствие в чудесах ради чудес, в решении задач, не поддавшихся его предшественникам. И он познал прелесть женщин. Женщины и магия — в этом с тех пор заключался смысл его жизни. Женщины ради услады тела и магия для радости души. С тех пор минуло пятьдесят четыре года, но он почти не изменился, только борода выросла длиннющая, а он из чистой прихоти не пожелал ее укорачивать. Ни разу в жизни не стриг, не брил он бороды.
На что надеются эти муравьи? Он непобедим! Абдул Хаким ибн Ясер, даже не подозревающий, что обитающие несколько севернее славянские племена прозвали его Черномордом, сосредоточил свое внимание на зеркале и на кальяне.
Рыбий Сын испытывал двойственное чувство: с одной стороны, вроде бы, цель близка. Дозорные донесли, что уже за той грядой холмов стоит великолепный дворец, где и живет проклятый колдун. Так что не только отомстим за честь своего кагана, но и добычу возьмем немалую. Душа пела: наконец-то бой, бой с могущественным противником! Рыбий Сын с замиранием сердца предвкушал, как сойдется с колдуном в честном бою на мечах. Ему в голову даже не приходило, что бородатый не собирается брать в руки оружие и выходить навстречу врагам. С другой же стороны, странные недобрые предчувствия одолевали молодого воина, и, чтобы рассеять их, он сам поехал осмотреть место предстоящего боя.
Он осторожно вполз на вершину холма. Отсюда открывался захватывающий вид на жилище колдуна. Да, на это стоило посмотреть! Высокая массивная башня посередине, и вокруг нее — легкий, воздушный, словно сотканный из серебряной паутины дворец. Прекрасный сад расстилался вокруг, даже с холма было отчетливо слышно сладкозвучное пение незнакомых птиц. Налюбовавшись на эту красоту, Рыбий Сын заставил себя теперь смотреть на дворец, как на военную цель. Хорошо было бы ворваться со всех сторон одновременно. Тогда стража — если она там есть, а должна быть: пограбить такой домик наверняка желающих хоть отбавляй — вряд ли сможет сдержать натиск. А если упрямо колотиться в парадные ворота, рано или поздно, конечно, они будут взяты, но это означает подарить врагу жизни многих своих воинов… Решено: дворец нужно окружить. С этой мыслью Рыбий Сын спустился с холма, легко вскочил на своего коня и поехал на совет к кагану Хичаку.
Голубиная почта принесла добрую весть: дружина, посланная вразумлять упрямых вятичей, уже возвращается с богатой данью. На днях уже в Киеве будет! Давно не было таких быстротечных и настолько удачных походов! Ветробой писал, что особая заслуга в этом деле принадлежит Руслану Лазоревичу, который, в одиночку взяв деревню с казной вятичей, на следующий же день собрался было опять за своим Черномордом, да, судя по следам, в воздухе растаял. Чудеса, да и только! И еще писал Большие Уши, что с Русланом девка была из Новгорода, коя вместе с дружиной ныне в Киев поспешает, и очень даже может быть, что это его, Владимира, дочь.
Князь усмехнулся. Если та девка и впрямь его дочь, то вот вам, пожалуйте, и перст указующий. А все же странно, что Руслан, вроде бы в Таврику поехавший, у вятичей в землях объявился, а это ведь в совсем другой стороне будет! Ну, да ладно, главное, чтобы печенегов на себя отвлек, да колдуна своего ненаглядного изловил, раз уж об заклад побился. А там уж посмотрим, какая ему судьба на роду написана. Жив останется — быть так, как тот ночной дух говорил. Побьют молодца вороги — что ж, вечная слава…
Скрипнула дверь, потянуло звериным духом, послышалось невнятное рычание. Князь было встрепенулся, потом расслабился, махнул рукой, сказал, не оборачиваясь:
— Доброе утро, Белоян. С чем пожаловал? Что у нас плохого?
Ответа не последовало. Тем временем тяжелые шаги и рычание слышались уже гораздо ближе. Владимир обернулся, придав своему лицу недовольное выражение… И остолбенел. Прямо перед ним стоял огромный медведь, самый что ни на есть настоящий. Увидев, что его, наконец, заметили, медведь заревел в голос, встал на задние лапы и широко развел в стороны передние, словно собрался обнять князя. Владимир лихорадочно соображал, как бы ему добраться до висящего в противоположном углу меча, но между князем и оружием стоял зверь, обойти которого возможным не представлялось. Тут медведь взревел еще громче, отступил на шаг, и… отвесил Владимиру поясной поклон! После чего, урча, развернулся, опустился на все четыре лапы и убрался восвояси. Князь молча опустился на лавку. Сердце бешено стучало. В дверном проеме возникла громадная фигура верховного волхва.
— Утро доброе, княже. — прорычал Белоян. — Что, испугался? Не все же тебе шутки шутить…
Глава 11
На рассвете Руслан и Молчан покинули гостеприимный дом бабушки Эмене, предварительно узнав у нее кратчайший путь через горы. Было прохладно, прозрачный студеный воздух приятно щекотал грудь. Путники гуськом пробирались все выше и выше по узкой горной тропке. Чем выше поднимались, тем жиже становился воздух, его не хватало для дыхания, и потому на разговоры никого не тянуло. К полудню достигли вершины плоской горы, огляделись. Пока Молчан, сосредоточенно что-то шепча, выглядывал среди многих гор те, приметы которых сообщила Эмене, Руслан с щенячьим восторгом смотрел то вперед, на горную страну, то назад, где внизу, за узкой зеленой полоской берегового леса, серебрилось бескрайнее море.
— А я, дурак, думал: заберусь на гору, а оттуда уж и Царьград видать… — вздохнул он, налюбовавшись.
— А зачем тебе Царьград? — поинтересовался Молчан.
— А так просто. Сколько рассказов слышал, мол, большой град, красивый, богатый, и все-все там есть, даже жар-птицы… А сам не видел ни разу! Обидно же!
— Погоди-погоди, вот соберется ваш Владимир-князь за своей царевной греческой, вот тогда и ты Царьград узришь…
— Ага, как же, жди, соберется он… — проворчал богатырь, — Постой, а ты-то откуда про его тайну сердешную ведаешь?
— Да про то на Руси только глухой да вконец дурной не ведает! Уж я в лесу дремучем сидел, да и то мне птицы рассвистели в таких подробностях, что порой соромно становилось… — хмыкнул Молчан.
— Ладно… Ты приметы бабкины все нашел?
— Все. Нам с тобой теперь вон на ту горушку держать надобно.
— Ну, тогда пошли.
Весь день они так и шли: вверх-вниз, вверх-вниз. По расчетам волхва, половину горного пути они за день одолели. Ближе к вечеру, когда уже солнце спряталось за виднокрай, они остановились на широкой террасе примерно посередине пути к вершине очередной горы. Руслан пошел ловить козла какого-нибудь на ужин, Молчан же занялся сбором дров. Дрова он набрал довольно быстро, запалил костерок… И тут его внимание привлекла какая-то невзрачная на вид травка. Он заинтересованно подошел, наклонился, выкопал несколько стебельков, взглянул на корни, разочарованно вздохнул, выбросил добычу. И тут земля ушла у него из-под ног. Он хотел крикнуть, но крик застрял в горле. Пытался зацепиться руками за край ямы — край обвалился, и волхв полетел вниз. Наконец-то прорезался крик. Впрочем, летел Молчан недолго. Через какой-то миг он сильно ударился обо что-то и на время лишился чувств.
Руслан на сей раз намаялся, за козлами по горам бегаючи. Ладони и колени сбиты в кровь, с языка давно одна лишь брань досадная сыплется. Но одного все же подстерег. Ошарашил его добрым камушком, да поволок к стоянке. А стоянка оказалась пуста. Так и не успевший разгореться костер давно погас, Молчана нигде не было видно.
— Молчан! Молча-ан! — позвал богатырь. Никакого ответа. Тогда Руслан медленно обошел всю площадку, где они остановились на привал, обшарил все пядь за пядью, и все звал, звал пропавшего волхва. Наконец, он наткнулся на дыру в земле.
— Молчан! — снова заорал он, просовывая голову в дыру. Эхо усилило его крик, повторило многократно.
— Здесь я! — донесся снизу приглушенный голос.
— Уф, хвала богам, нашелся. Ты как? Руками-ногами шевелить можешь?
— Вроде бы, могу. Правда, ушибся сильно
— Чего там у тебя?
— Пещера. Только здоровая больно. Но почти ничего не видно…
— А меня видишь?
— Как, интересно? Здесь же темно! Что делать будем, Руслан?
— Тебя вытаскивать будем.
— Как?! У нас же веревки нет!
— Ты в этом уверен?
— Не веришь мне, да? Ну, подумаешь, про огниво забыл… Веревку в мешке не шибко-то утаишь… Тем паче, длинную. Впрочем, поройся, вдруг и впрямь найдешь?
— Не нашел… — разочарованно возвестил богатырь через некоторое время.
— Вытащил бы ты меня все-таки отсюда… — нерешительно и жалобно попросил Молчан. — А то темно здесь, да и пахнет плохо…
— Да, вонища прет — закачаешься. Ладно, этак мы до Последней битвы топтаться будем… Отойди-ка от дырки-то, я прыгаю.
— Уверен, что другого пути нет?
— Не уверен, да думать лень. Отходи, говорю, а то все кости переломаю.
— Кому? Себе или мне?
— Обоим! — вскипел Руслан. — Долго ты еще трепаться намерен?!
— Ухожу, ухожу. Только посох мой не забудь, ладно?
— Сейчас специально забуду! Иииэхх!!! Ууу! Кощей тя язви… Ты нарочно сюда камней натащил, что ли?
— Нет… — волхв недоговорил. Пол под ногами путников ощутимо дернулся. — Боги! Землетряска! Этого только не хватало…
— Не хнычь, Молчан! Ну и хрен с ней, с землетряской! Когда ни помирать — а слезам воли не давать! К тому же не кажется ли тебе, что пол под нами просто движется?
— А? Что? О, Боги! И впрямь, движется! И все быстрее! Руслан!!!
— Что?
— Давай, крути длинный рог оберега! Куда б ни занесло, все живы будем!
— Погоди! Авось, все нормально выйдет! А крутануть всегда успеем! Если только на колдовство всякое полагаться — так и жить незачем! Неинтересно! Не трусь!
Тут пол снова сильно тряхнуло и он двинулся дальше, но уже значительно быстрее.
— Полная погибель на наши дурные головы… — запричитал волхв, обхватив голову.
— Держись крепче, дуралей! И барахло свое держи! — резкий окрик Руслана вывел волхва из оцепенения. Тем временем пол, или что это там на самом деле было, издавая ужасный скрежет, действительно ускорял движение. Молчан и Руслан распластались ниц, вцепившись во что попало. В одном месте пещера была такой низкой, что они протиснулись с большим трудом. Обоим казалось, что с них содрали кожу.
— Интересно, чем это кончится? — Молчан уже перемог и страх, и боль, и голос его был равнодушным до полной безжизненности. Похоже, волхв себя просто уже похоронил.
— А я откуда знаю? Вообще, кто из нас волхв?! А представь, забавно будет, если к выходу приедем, а?
— Ха. Ха. Ха. — это я смеюсь. — пояснил Молчан. Руслан в ответ только мысленно махнул рукой: пол двигался уже с такой скоростью, что отрывать руки от камней, намертво в него вросших, почему-то не хотелось.
Вскоре, действительно, показался широкий зев выхода из пещеры. Однако позабавиться по этому поводу товарищам не удалось: в свете луны и звезд они, наконец, узрели, что тащило их на себе через всю пещеру. Богатырь и волхв распластались на спине огромного змея, где-то в районе хвоста, накрепко вцепившись в спинные выросты.
— Опять летать?!!! — показное равнодушие Молчана как рукой сняло. — Руслан, давай прыгать!
— Рехнулся? — отозвался витязь, и в его голосе молодецкая удаль тоже как-то не улавливалась. — Сожрет ведь!
— Как не крути, все одно — погибель. Ты как хочешь, а я прыгаю!
— Я тебе прыгну! Крепче держись, дурак!
Змей, не замедляя шаг, перевалил через край узкой скальной площадки и ухнул вниз. Падал он недолго: хлопнув, развернулись широкие перепончатые крылья, и после легкой встряски падение прекратилось.
— Сплю я, что ли?! — воскликнул Молчан.
— Это вряд ли. Зато мы с тобой теперь точно как герои древности: и с камнями охотились, по горам лазили, а теперь вот даже на змее летим! Кому в Киеве рассказать — не поверят!
— Ага, ты до Киева доберись сначала!
— Да, точно. Сперва надо с колдуном да с печенегами разобраться. Спасибо, что напомнил!
— Какой колдун?! Какие, ко всем шмелям древлянским, печенеги?! Нас сейчас жрать будут!
— Глупый ты человек, Молчан, не в обиду будь сказано! Как он в полете жрать нас станет? Ему для этого на землю опуститься надо сначала!
— Ну, раз он такой умный, как ты говоришь, то, значит, опустится и съест. — упрямо талдычил свое перепуганный волхв. Но змей оказался даже еще умнее: он обернулся, рассмотрел своих пассажиров повнимательнее, и испустил язык зловонного пламени, не слишком мощного, чтобы повредить его собственную толстую шкуру, но вполне достаточный для того, чтобы изжарить людей. Их спасло то, что в момент огнедышания змей попал в воздушную яму и огонь прошел несколько выше.
— Дело принимает скверный оборот. — заметил Руслан. — Молчан, переползай потихоньку!
— Куда?!
— ……..! На лапу к нему! На правую! А я попробую на левую забраться!
— Ты что?! Так же и разбиться недолго!
— А если оставаться здесь, то еще быстрее можно изжариться! Давай, быстро!
Руслан пополз к левой лапе, цепляясь за что попало. Молчан, ругаясь ужасными словами, значения которых Руслан не смог понять, несмотря на обещанное Духом абсолютное знание языков, принялся карабкаться к правой.
— Только вниз не смотри! — запоздало предупредил Руслан. Поздно. Молчан уже посмотрел, побледнел еще сильнее, если только такое было возможно. Глаза молодого волхва закатились, руки ослабли и он пополз по боку змея вниз. В это время змей снова повернул морду и пыхнул огнем, но на спине уже не было ни волхва, ни витязя. Руслан, взывая ко всем богам, сколько их есть в Вирии, переполз на левую заднюю лапу змея и устроился там, стараясь держаться крепче и не сорваться вниз. Слегка привыкнув к такому положению, он огляделся, и с удивлением увидел волхва, которого мысленно уже похоронил. Тот руками вцепился в правую лапу, а ногами болтал в воздухе.
— Ничего, Молчан!!! — решил ободрить его богатырь. — Только ты держись!!! Авось, куда-нибудь да долетим! — волхв ничего не ответил, только кивнул утверждающе. Паниковать он, судя по всему, уже перестал.
Руслан набрался храбрости и глянул вниз. И почти ничего не увидел. Изредка внизу горели крошечные точечки огоньков — то ли селения пахарей, то ли становища кочевников. Остальное скрывалось во тьме, не пробиваемой ни звездным, ни лунным светом, и даже обостренное смертью зрение Руслана здесь ничем не могло помочь. Змей что-то замыслил, или просто устал так быстро, только он начал снижаться, описывая широкие круги. Руслан как мог сильнее прижался к лапе и старался не отрывать глаз от волхва, которого мотало из стороны в сторону. Держался он явно из последних сил. Почему-то, чем ниже опускался змей, тем больше его самого трясло и болтало, так что Руслан тоже начал беспокоиться: сможет ли он удержаться. Земля была уже близко: смутно, но угадывались очертания редких деревьев. После очередной встряски богатырь расширившимися от ужаса глазами увидел, как Молчан оторвался от правой лапы летающего гада и камнем пошел вниз. Не раздумывая ни секунды, Руслан разжал руки и прыгнул. «А хрен с ним, с колдуном этим. Увлек парнишку за собой, так теперь что? Бросать его, что ли? Это мы еще посмотрим…» — додумать он не успел — со всего маху влетел в ледяную воду, с головой ушел глубоко под воду. Вынырнул, отплевываясь и задыхаясь, неподалеку разглядел барахтающегося Молчана. Подплыл к нему.
— Ну вот, мы снова живы. — отфыркиваясь, сказал богатырь. — Есть соображения, куда нас этот гад занес?
— Озеро какое-то. — сорванным голосом прохрипел Молчан.
— А не море?
— Вода пресная. И волн нет. Так что скоро должен быть берег.
Берег, и в самом деле, вскоре выступил из тьмы. Доплыли до мелководья уже из самых последних сил, на то, чтобы вылезти на сушу, их уже не хватило. Рядом послышался плеск, счастливый девичий смех.
— О, посмотрите только, каких красавцев лихим ветром занесло к нам в гости! — лучезарно улыбаясь, воскликнула подплывшая русалка. — Не желаете ли весело провести время, мальчики?
Руслан вздохнул, собрал волю в кулак и заставил себя вылезти на твердую землю. Волхва он тащил следом за шкирку.
— Ну куда же вы, ребята? — обиделась русалка. — До рассвета еще далеко, можно было бы здорово развлечься…
— Отстань, зеленая, — прорычал Руслан, глядя на нее мутными глазами. — И без тебя тошно.
— А я, дурак, думал: заберусь на гору, а оттуда уж и Царьград видать… — вздохнул он, налюбовавшись.
— А зачем тебе Царьград? — поинтересовался Молчан.
— А так просто. Сколько рассказов слышал, мол, большой град, красивый, богатый, и все-все там есть, даже жар-птицы… А сам не видел ни разу! Обидно же!
— Погоди-погоди, вот соберется ваш Владимир-князь за своей царевной греческой, вот тогда и ты Царьград узришь…
— Ага, как же, жди, соберется он… — проворчал богатырь, — Постой, а ты-то откуда про его тайну сердешную ведаешь?
— Да про то на Руси только глухой да вконец дурной не ведает! Уж я в лесу дремучем сидел, да и то мне птицы рассвистели в таких подробностях, что порой соромно становилось… — хмыкнул Молчан.
— Ладно… Ты приметы бабкины все нашел?
— Все. Нам с тобой теперь вон на ту горушку держать надобно.
— Ну, тогда пошли.
Весь день они так и шли: вверх-вниз, вверх-вниз. По расчетам волхва, половину горного пути они за день одолели. Ближе к вечеру, когда уже солнце спряталось за виднокрай, они остановились на широкой террасе примерно посередине пути к вершине очередной горы. Руслан пошел ловить козла какого-нибудь на ужин, Молчан же занялся сбором дров. Дрова он набрал довольно быстро, запалил костерок… И тут его внимание привлекла какая-то невзрачная на вид травка. Он заинтересованно подошел, наклонился, выкопал несколько стебельков, взглянул на корни, разочарованно вздохнул, выбросил добычу. И тут земля ушла у него из-под ног. Он хотел крикнуть, но крик застрял в горле. Пытался зацепиться руками за край ямы — край обвалился, и волхв полетел вниз. Наконец-то прорезался крик. Впрочем, летел Молчан недолго. Через какой-то миг он сильно ударился обо что-то и на время лишился чувств.
Руслан на сей раз намаялся, за козлами по горам бегаючи. Ладони и колени сбиты в кровь, с языка давно одна лишь брань досадная сыплется. Но одного все же подстерег. Ошарашил его добрым камушком, да поволок к стоянке. А стоянка оказалась пуста. Так и не успевший разгореться костер давно погас, Молчана нигде не было видно.
— Молчан! Молча-ан! — позвал богатырь. Никакого ответа. Тогда Руслан медленно обошел всю площадку, где они остановились на привал, обшарил все пядь за пядью, и все звал, звал пропавшего волхва. Наконец, он наткнулся на дыру в земле.
— Молчан! — снова заорал он, просовывая голову в дыру. Эхо усилило его крик, повторило многократно.
— Здесь я! — донесся снизу приглушенный голос.
— Уф, хвала богам, нашелся. Ты как? Руками-ногами шевелить можешь?
— Вроде бы, могу. Правда, ушибся сильно
— Чего там у тебя?
— Пещера. Только здоровая больно. Но почти ничего не видно…
— А меня видишь?
— Как, интересно? Здесь же темно! Что делать будем, Руслан?
— Тебя вытаскивать будем.
— Как?! У нас же веревки нет!
— Ты в этом уверен?
— Не веришь мне, да? Ну, подумаешь, про огниво забыл… Веревку в мешке не шибко-то утаишь… Тем паче, длинную. Впрочем, поройся, вдруг и впрямь найдешь?
— Не нашел… — разочарованно возвестил богатырь через некоторое время.
— Вытащил бы ты меня все-таки отсюда… — нерешительно и жалобно попросил Молчан. — А то темно здесь, да и пахнет плохо…
— Да, вонища прет — закачаешься. Ладно, этак мы до Последней битвы топтаться будем… Отойди-ка от дырки-то, я прыгаю.
— Уверен, что другого пути нет?
— Не уверен, да думать лень. Отходи, говорю, а то все кости переломаю.
— Кому? Себе или мне?
— Обоим! — вскипел Руслан. — Долго ты еще трепаться намерен?!
— Ухожу, ухожу. Только посох мой не забудь, ладно?
— Сейчас специально забуду! Иииэхх!!! Ууу! Кощей тя язви… Ты нарочно сюда камней натащил, что ли?
— Нет… — волхв недоговорил. Пол под ногами путников ощутимо дернулся. — Боги! Землетряска! Этого только не хватало…
— Не хнычь, Молчан! Ну и хрен с ней, с землетряской! Когда ни помирать — а слезам воли не давать! К тому же не кажется ли тебе, что пол под нами просто движется?
— А? Что? О, Боги! И впрямь, движется! И все быстрее! Руслан!!!
— Что?
— Давай, крути длинный рог оберега! Куда б ни занесло, все живы будем!
— Погоди! Авось, все нормально выйдет! А крутануть всегда успеем! Если только на колдовство всякое полагаться — так и жить незачем! Неинтересно! Не трусь!
Тут пол снова сильно тряхнуло и он двинулся дальше, но уже значительно быстрее.
— Полная погибель на наши дурные головы… — запричитал волхв, обхватив голову.
— Держись крепче, дуралей! И барахло свое держи! — резкий окрик Руслана вывел волхва из оцепенения. Тем временем пол, или что это там на самом деле было, издавая ужасный скрежет, действительно ускорял движение. Молчан и Руслан распластались ниц, вцепившись во что попало. В одном месте пещера была такой низкой, что они протиснулись с большим трудом. Обоим казалось, что с них содрали кожу.
— Интересно, чем это кончится? — Молчан уже перемог и страх, и боль, и голос его был равнодушным до полной безжизненности. Похоже, волхв себя просто уже похоронил.
— А я откуда знаю? Вообще, кто из нас волхв?! А представь, забавно будет, если к выходу приедем, а?
— Ха. Ха. Ха. — это я смеюсь. — пояснил Молчан. Руслан в ответ только мысленно махнул рукой: пол двигался уже с такой скоростью, что отрывать руки от камней, намертво в него вросших, почему-то не хотелось.
Вскоре, действительно, показался широкий зев выхода из пещеры. Однако позабавиться по этому поводу товарищам не удалось: в свете луны и звезд они, наконец, узрели, что тащило их на себе через всю пещеру. Богатырь и волхв распластались на спине огромного змея, где-то в районе хвоста, накрепко вцепившись в спинные выросты.
— Опять летать?!!! — показное равнодушие Молчана как рукой сняло. — Руслан, давай прыгать!
— Рехнулся? — отозвался витязь, и в его голосе молодецкая удаль тоже как-то не улавливалась. — Сожрет ведь!
— Как не крути, все одно — погибель. Ты как хочешь, а я прыгаю!
— Я тебе прыгну! Крепче держись, дурак!
Змей, не замедляя шаг, перевалил через край узкой скальной площадки и ухнул вниз. Падал он недолго: хлопнув, развернулись широкие перепончатые крылья, и после легкой встряски падение прекратилось.
— Сплю я, что ли?! — воскликнул Молчан.
— Это вряд ли. Зато мы с тобой теперь точно как герои древности: и с камнями охотились, по горам лазили, а теперь вот даже на змее летим! Кому в Киеве рассказать — не поверят!
— Ага, ты до Киева доберись сначала!
— Да, точно. Сперва надо с колдуном да с печенегами разобраться. Спасибо, что напомнил!
— Какой колдун?! Какие, ко всем шмелям древлянским, печенеги?! Нас сейчас жрать будут!
— Глупый ты человек, Молчан, не в обиду будь сказано! Как он в полете жрать нас станет? Ему для этого на землю опуститься надо сначала!
— Ну, раз он такой умный, как ты говоришь, то, значит, опустится и съест. — упрямо талдычил свое перепуганный волхв. Но змей оказался даже еще умнее: он обернулся, рассмотрел своих пассажиров повнимательнее, и испустил язык зловонного пламени, не слишком мощного, чтобы повредить его собственную толстую шкуру, но вполне достаточный для того, чтобы изжарить людей. Их спасло то, что в момент огнедышания змей попал в воздушную яму и огонь прошел несколько выше.
— Дело принимает скверный оборот. — заметил Руслан. — Молчан, переползай потихоньку!
— Куда?!
— ……..! На лапу к нему! На правую! А я попробую на левую забраться!
— Ты что?! Так же и разбиться недолго!
— А если оставаться здесь, то еще быстрее можно изжариться! Давай, быстро!
Руслан пополз к левой лапе, цепляясь за что попало. Молчан, ругаясь ужасными словами, значения которых Руслан не смог понять, несмотря на обещанное Духом абсолютное знание языков, принялся карабкаться к правой.
— Только вниз не смотри! — запоздало предупредил Руслан. Поздно. Молчан уже посмотрел, побледнел еще сильнее, если только такое было возможно. Глаза молодого волхва закатились, руки ослабли и он пополз по боку змея вниз. В это время змей снова повернул морду и пыхнул огнем, но на спине уже не было ни волхва, ни витязя. Руслан, взывая ко всем богам, сколько их есть в Вирии, переполз на левую заднюю лапу змея и устроился там, стараясь держаться крепче и не сорваться вниз. Слегка привыкнув к такому положению, он огляделся, и с удивлением увидел волхва, которого мысленно уже похоронил. Тот руками вцепился в правую лапу, а ногами болтал в воздухе.
— Ничего, Молчан!!! — решил ободрить его богатырь. — Только ты держись!!! Авось, куда-нибудь да долетим! — волхв ничего не ответил, только кивнул утверждающе. Паниковать он, судя по всему, уже перестал.
Руслан набрался храбрости и глянул вниз. И почти ничего не увидел. Изредка внизу горели крошечные точечки огоньков — то ли селения пахарей, то ли становища кочевников. Остальное скрывалось во тьме, не пробиваемой ни звездным, ни лунным светом, и даже обостренное смертью зрение Руслана здесь ничем не могло помочь. Змей что-то замыслил, или просто устал так быстро, только он начал снижаться, описывая широкие круги. Руслан как мог сильнее прижался к лапе и старался не отрывать глаз от волхва, которого мотало из стороны в сторону. Держался он явно из последних сил. Почему-то, чем ниже опускался змей, тем больше его самого трясло и болтало, так что Руслан тоже начал беспокоиться: сможет ли он удержаться. Земля была уже близко: смутно, но угадывались очертания редких деревьев. После очередной встряски богатырь расширившимися от ужаса глазами увидел, как Молчан оторвался от правой лапы летающего гада и камнем пошел вниз. Не раздумывая ни секунды, Руслан разжал руки и прыгнул. «А хрен с ним, с колдуном этим. Увлек парнишку за собой, так теперь что? Бросать его, что ли? Это мы еще посмотрим…» — додумать он не успел — со всего маху влетел в ледяную воду, с головой ушел глубоко под воду. Вынырнул, отплевываясь и задыхаясь, неподалеку разглядел барахтающегося Молчана. Подплыл к нему.
— Ну вот, мы снова живы. — отфыркиваясь, сказал богатырь. — Есть соображения, куда нас этот гад занес?
— Озеро какое-то. — сорванным голосом прохрипел Молчан.
— А не море?
— Вода пресная. И волн нет. Так что скоро должен быть берег.
Берег, и в самом деле, вскоре выступил из тьмы. Доплыли до мелководья уже из самых последних сил, на то, чтобы вылезти на сушу, их уже не хватило. Рядом послышался плеск, счастливый девичий смех.
— О, посмотрите только, каких красавцев лихим ветром занесло к нам в гости! — лучезарно улыбаясь, воскликнула подплывшая русалка. — Не желаете ли весело провести время, мальчики?
Руслан вздохнул, собрал волю в кулак и заставил себя вылезти на твердую землю. Волхва он тащил следом за шкирку.
— Ну куда же вы, ребята? — обиделась русалка. — До рассвета еще далеко, можно было бы здорово развлечься…
— Отстань, зеленая, — прорычал Руслан, глядя на нее мутными глазами. — И без тебя тошно.
Глава 12
Едва ночь дала всем понять, что вот-вот уйдет, уступая место веселому солнечному утру, печенеги напали. Полночи они как могли тихо окружали территорию дворца, а с первыми признаками надвигающегося рассвета одновременно напали со всех сторон. Черноморд [
В дальнейшем я везде буду называть колдуна этим именем, кроме случаев, когда повествование будет вестись только о нем и как бы от первого лица], поднятый с ложа наслаждений и отдохновения дружно взвывшими магическими сторожами, заметался по всему дворцу, отражая первые робкие атаки кочевников. Взмах руки, должное заклинание — и из центральных ворот навстречу варварам выходит отряд свирепых воинов, закованных в золотую броню. Еще взмах, еще заклинание — и сразу за задней стеной дворца разверзлась широкая и глубокая пропасть, сразу сделав эту стену недосягаемой для штурма. За какую-нибудь четверть часа колдун успел подмести своей длиннющей бородой едва ли не весь дворец. Печенегам в это время приходилось ох как несладко. Пока одних истребляла волшебная стража, другие в нерешительности топтались перед огромной дырой в земле, не зная, что им дальше делать. Впрочем, помялись-помялись, и сообразили: быстренько развели костерок и стали засыпать дворец горящими стрелами.