Спангенберг Евгений. Записки натуралиста

   Однажды в начале мая, выйдя на окраину леса у селения Борок, я увидел крупную лосиху с двумя маленькими лосятами. Пересекая поляну неторопливым шагом, семья горбоносых обитателей леса направилась к сосновому мелколесью. Звери подпустили меня совсем бл! ко и, не проявляя никакой тревоги, скрылись в лесном болоте. Об этой встрече я упомянул не случайно.
   Именно эта семейка несколько позднее приобрела в Борке скверную репутацию. И вот по какой причине.
   Крупная самка с двумя лосятами и осенью продолжала держаться близ окраины поселка. Но так как лосей у Борка вообще было много, то и на эту лосиху с лосятами не обращали внимания. Ну бродят у селения лоси – что здесь такого? Пусть наблюдатель или «научник» запишет в дневник о новой встрече с лосями. Но какое дело до этого местному жителю?.. Так бы, вероятно, продолжалось и в дальнейшем, если бы не произошел один неприятный и в то же время смешной случай.
   Жил в то время в деревне Борок молодой парень, звали его Славушка. Был Славушка богатырь на редкость: высокий, плечистый, красивый, просто кровь с молоком. Так и веяло от него здоровьем и недюжинной силой. Вот с ним-то и произошел неприятный случай.
   Поехал он на розвальнях в самом начале зимы за сеном. Стога стояли недалеко на лугу и, чтоб с осени их не травил скот, были обнесены изгородью из молодых осинок. Подъезжая к одному из стогов, Славушка наткнулся на лосиху с лосятами. Лосиха стояла на открытом месте, а ее два здоровенных, долговязых детеныша объедали кору с осиновой изгороди. Для меня и сейчас остается загадкой, почему лосят привлекла именно эта изгородь: ведь поблизости было сколько угодно осинового мелколесья.
   Парень поступил весьма опрометчиво. Остановив лошадь и захватив вилы, он без должного почтения и страха направился к стогу, чтобы наложить воз сена. Ну, а лосиха-мать на свой лад поняла поведение непрошеного гостя. И когда лосята, тараща на человека белесые глаза, отбежали в сторону, она вытянула вперед горбатую морду и ринулась на парня.
   Одно мгновение растерянности могло дорого обойтись Славушке. Но, быстро оценив положение, он бросил вилы, вскочил на изгородь и, судорожно цепляясь за скользкое сено, вскарабкался на вершину стога. Удачный выход из трудного положения! Лосиха ходила кругом, но даже не пыталась повторить нападения.
   Прошло около часа, быть может и значительно больше. Лосиха бродила кругом, издали обнюхивала противника, но не изъявляла ни малейшего желания удалиться от этого места. А парень в легком пиджачке сидел на вершине стога. Кругом лежал снег, вдали над деревней в морозном воздухе из труб поднимался дымок, в стороне понуро стояла лошадка. Что и говорить – знакомый зимний пейзаж, он так близок каждому русскому северянину. Не думаю только, что им любовался Славушка. На стогу было как-то особенно холодно, с замерзшей Мологи тянул леденящий ветер.
   – Но! – наконец закричал парень. – Ну, но же!.. Пошла!..– понукал он, размахивая на стогу руками.
   Наконец скрипнули полозья, продрогшая лошаденка двинулась с места и шагом пошла к деревне. Два с лишним часа просидел Славушка в осаде. Потом из деревни пришла подмога и отогнала лосиху с ее глупыми лосятами.
   После этого неприятного случая местные жители избегали встречи с лосиной семейкой. Издали завидя в лесу лося или заслышав подозрительный треск валежника, они спешили взобраться на дерево и отсиживались в безопасном месте. А так как встречи с лосями здесь довольно часты, то и прогулки по заповеднику стали не очень приятны.
   За последние годы лосей в Подмосковье стало так много, что появилась возможность отстреливать старых животных. Нельзя же охранять и разводить лосей до бесконечности! Но опасно и отменять существующий запрет. Чтобы использовать ценного промыслового зверя и в то же время сохранить высокую численность его, охота на лосей допускалась только по особым разрешениям. Она выдавалась на непродолжительное время. Удастся добыть лося – значит, вам повезло, значит, вы настоящий охотник. А не успели уложиться в указанный срок – теряете на отстрел право и вините только себя. В этом много здравого смысла.
   – Евгений Павлович, давай поедем на охоту за лосем,– как-то в начале зимы обратился ко мне мой старый приятель Нестор Григорьевич.– Ты получи разрешение, а я организую охоту. Наверняка – головой ручаюсь, убьем лося.
   И Нестор Григорьевич пояснил, что километрах в ста от Москвы у него есть знакомый лесной объездчик. Живет он в лесной сторожке, а кругом в лесу в большом количестве держатся лоси. Этот объездчик и берется подготовить охоту. Он выследит и обложит лосей, даст телеграмму, чтоб мы выезжали, поставит на хорошие номера при облаве. В общем – только стреляй. Кроме того, на машине можно подъехать к самой сторожке, так что и вывезти убитого лося будет нетрудно.
   Как ни хорошо описал Нестор Григорьевич охоту, я все же решил отказаться.
   – Нет у меня ни малейшего желания участвовать в облавах на смирного зверя. Поставят тебя на номер, нагонят зверя, а ты стреляй в него, словно в корову. Не люблю, не лежит сердце к такой охоте. Я люблю побродить по лесу, суметь подойти близко к чуткому зверю.
   – Побродить, побродить! – передразнил меня Нестор.– Хорошо тебе побродить, а мне с моим животом нелегко за лосем гоняться. Значит ты не поедешь? Ну, тогда хоть достань разрешение, я один пойду. Достанешь?
   Номер – место, где стоит охотник. Номера образуют линию стрелков, на которую загонщики гонят зверя. (Прим. автора.)
   – Не знаю, попробую,– нехотя ответил я.
   Потом печатались какие-то письма и заявления, пересылались в управление охоты, получались ответы. Долго, до самого января, затянулось это сложное дело. Однако перед тем как рассказать о результатах затеи, скажу несколько слов о самом охотнике.
   Нестор Григорьевич уже пожилой человек. Ему, вероятно, под семьдесят. Седые длинные волосы, клином седая бородка, толстый живот, во рту мундштучок с неизменной цигаркой «душистой» махорки. И, несмотря на преклонный возраст, в нем столько энергии, юмора, жизни! Он прекрасный стрелок и настоящий любитель-охотник.
   Привет тебе, дорогой мой приятель, люблю тебя, старый Нестор!
   – Ты знаешь, Евгений Павлович, на лося-то я получил разрешение, сегодня прислали,– однажды сообщил мне Нестор Григорьевич.– Поедем-ка с нами, чего ломаешься.
   – Да не ломаюсь я, пойми. Ну, просто не хочется. И кроме того, я, как закончу занятия, на Кавказ хочу ненадолго съездить.
   – Ну, твое дело,– махнул он рукой.– Не хочешь, не надо.
   Потом раза три в течение недели я встречал Нестора. Он суетился, куда-то спешил, волновался. Видимо, подготовка к лосиной охоте его полностью захватила.
   – Телеграмму от объездчика получил, лосей обложил, выезжать надо, а тут халаты еще не сшили,– попыхивая цигаркой наскоро сообщал мне Нестор Григорьевич.
   Но я так и не дождался лосиной охоты – на все каникулярное время укатил в Закавказье.
   Прошло две с половиной недели. Вновь Москва, занятия в институте. Вскоре я опять повстречался с Нестором Григорьевичем.
   – Ну как с лосями? – спросил я приятеля. Лицо его исказилось.
   – Да ну их к шуту! – отмахнулся он, выпуская изо рта целое облако дыма.– Ничего не убили. Знаешь, некогда сейчас, потом расскажу.
   В тот же вечер Нестор Григорьевич рассказал мне, как неудачно и глупо сложилась охота.
   Много было хлопот. Но зато, казалось, все предусмотрено, не должно быть осечки.
   Незадолго до захода солнца знакомый объездчик еще раз обошел на лыжах вокруг участка, где стояли лоси. Возбужденный быстрым движением и морозным воздухом, возвратившись домой, он сообщил охотникам последние новости. Нет выходного следа – значит, лоси продолжают стоять на старом месте. В общем, все в полном порядке. Утром охота.
   Вот, наконец, и долгожданное утро.
   Большое багровое солнце поднимается над зубчатым лесом, блестит, искрится снег. В белых халатах, стараясь не шуметь, пять охотников углубляются в мелколесье и занимают указанные номера. И в лесу наступает мертвая тишина. Она длится более получаса. За это время лесной объездчик должен сделать большой полукруг, зайти с другой стороны и стронуть лосей по направлению стрелков.
   Чутко, напряженно Нестор Григорьевич вслушивается в зимнюю тишину, всматривается в даль мелколесья. Но еще, вероятно, рано, лосей не видно. Сколько напряжения во всем этом, и как невыносимо медленно тянется время.
   «Пах!..» – в морозном воздухе вдруг резко щелкает выстрел. Он доносится с соседнего номера. Проходят секунды. Затем далеко впереди мелькают темные силуэты крупных животных. Это бегут лоси. Но бегут они не на стрелков, а куда-то в сторону. С треском ломается деревце, качаются ветви, с них осыпается снег.
   В чем дело, что произошло, неужели сосед промахнулся? Ведь ушли лоси! Подождав еще минут пять, Нестор Григорьевич пошел к соседнему номеру.
   – Это вы стреляли? – спросил он у соседа-охотника.
   – Да, я, это я в зайца выстрелил. Выскочил он из-под ног и сел вон на той полянке. Я его и смахнул. Какой белый, совсем вылинял! Что это вы на меня такими глазами смотрите? Не надо, говорится, журавля в небе, лучше синицу, да в руки. Вот я и пальнул по зайцу. Что тут особенного?
   – Да вы с ума спятили! – закричал Нестор.
   Не стоит вспоминать, что произошло дальше. Рассказывая о неудачной охоте, Нестор Григорьевич и сейчас страшно сердился, дымил махрой и ругал охотника.
   А мне было весело. Вот это охота!
   – Ты чего из себя-то выходишь, Нестор Григорьевич? Все получилось именно так, как нужно. Скажи мне, пожалуйста, тебе удалось добиться разрешения на отстрел лося?
   – Ну, удалось,– ответил Нестор Григорьевич.
   – А на охоту ты ездил?
   – Ну и что же, ездил! – повысил он голос.
   – На номере ты стоял, лосей видел?
   – Ну, видел. Лося-то не убили?!
   – А зачем тебе лось? Мяса, что ли, нужно?
   – Мяса мне не нужно. А за такие вещи бить мало! – вспылил Нестор Григорьевич и рассерженный вышел из комнаты.
   «Вот это что надо! И волки сыты, и овцы целы», – смеялся я в душе, провожая глазами своего друга.

ЮНЫЕ ОХОТНИКИ-НАТУРАЛИСТЫ

   Много встречал я ребят на своем пути. И на охоте, и в научной командировке обязательно столкнешься с незнакомым парнишкой и заведешь с ним знакомство.
   – Тебе что? – спрашиваю я мальчугана, заглянувшего в мою комнату.
   – Ничего,– с ноги на ногу переминается он у двери.
   – Ты к кому пришел, тебе что-нибудь нужно?
   – Нет, просто так,– отвечает он, а сам глазами так и пожирает стол, где обычно я пишу дневник, набиваю патроны или снимаю шкурки с добытых животных. Ведь здесь так все необычно и интересно!
   – Живешь на станции?
   – Ага.
   – А зовут как? – продолжая заниматься своим делом, после долгой паузы вновь задаю я вопрос.
   – Меня?
   – Да нет, не тебя – его! – кивком головы указываю я в угол комнаты. Парнишка растерянно осматривает пустое место, потом переводит взгляд на меня. Но вот его физиономия расплывается в широкой улыбке. Ведь не сразу поймешь шутки незнакомого приезжего дядьки.
   – Петькой зовут,– уже другим тоном, задорно, продолжая улыбаться, отвечает он.
   – Ну что же, значит, Петька,– между делом продолжаю я.– Ты не охотник?
   – Может и охотник, да ружья нет.
   Вот так и состоится знакомство. Ну, а потом? А потом в первое воскресенье он пойдет со мной на охоту. Неделю спустя будет опять воскресенье, а там незаметно подойдут каникулы. Привыкну к мальчугану, он тоже привыкнет ко мне, и на всю жизнь мы станем друзьями.
   Велика наша страна, бесконечны ее просторы, но куда ни загляну я во время своих обычных поездок, всюду найду близкого человека. И эти люди – или выросшие ребята, встреченные когда-то мной во время охоты или научной командировки, или молодежь, прочитавшая мою книжку о беспокойной, но полной происшествий жизни.
   Привет вам, молодые друзья – охотники и натуралисты!

ВАСЯ

   В летние месяцы 1947 года я проводил исследовательскую работу на Рыбинском водохранилище в Дарвинском государственном заповеднике. Уехал туда в конце мая и, поселившись со всей семьей в отдельном деревенском домике, прожил, кажется, до конца августа. В этом заповеднике я и познакомился с подростком Васей.
   Чудный был мальчишка! Сколько ему было лет, я точно не знаю. В то время числился он подсобным рабочим заповедника и выполнял самые разнообразные поручения.
   Быть может, кто-либо из вас уже читал в этой книге рассказ «Средства защиты». В нем я описываю смешной случай, когда во время кольцевания птенцов моего спутника Васю отделали речные крачки. Увидев, что Вася поймал одного из плывущих пуховых птенчиков, речные крачки тесной группой спикировали с большой высоты почти до самой воды и облили всего мальчишку бел-м пометом. Пострадавший и есть мой герой Вася.
   В июне кто-то из сотрудников поймал маленького лосенка. Перепуганного зверя со связанными ногами и широко раскрытыми дикими глазами привезли на лодке к нашему дому и поместили в овине. Уход за пойманным лосенком и кормление его поручили Васе. Вот мальчик и бегал к нам раза три, а то и четыре в течение дня. Прибежит, бывало, чуть свет, схватит весла и, усевшись в лодчонку, уплывет на соседние острова. Не пройдет и получаса, глядь, вернется он с целой охапкой молодых веток краснотала, накормит своего питомца и побежит в деревню по другим поручениям.
   – Вася, подожди! – иной раз окликал я убегающего мальчугана.– Я на острова еду, поедешь со мной?
   – Поеду, поеду,– отвечал мальчик.– Я только мигом в контору сбегаю.
   И верно, минут через десять босоногий Вася появится на нашем крыльце, готовый ехать куда угодно, хоть на край света, хоть на неделю, в любое время дня и ночи. «Замечательный мальчишка! Удивительные способности выполнять любые поручения с неподдельным удовольствием и весельем»,– не раз думал я, присматриваясь к жизнерадостному и энергичному мальчугану. Особенно любил он ездить со мной, потому что без охотничьего ружья я никогда не отправлялся на экскурсию: вдруг попадется что-нибудь интересное, а ружья нет. Поездив несколько раз с Васей, я, наконец, понял, что охота для этого мальчугана самое большое удовольствие, а охотничье ружье – заветная мечта.
   – Елена Генриховна, Васе просто необходимо ружье купить,– обратился я к матери Васи, встретив ее как-то на улице.– Парень ведь мечтает стать настоящим охотником, а ружья нет.
   – По-вашему, значит, нужно купить? Признаться, я об этом сама думала. Купить, что ли? Пускай охотится. И в то же время страшно как-то ружье в руки давать – мальчишка ведь, в голове ветер.
   – Вот поэтому и нужно именно сейчас купить. Пусть смолоду научится с ружьем обращаться и не смотреть на него как на игрушку. Тогда ружье совсем не страшной вещью будет. Только перед тем как его подарить, самые суровые условия поставить необходимо.
   – Что же, Евгений Павлович, давайте купим. Вы уж помогите мне в этом деле, а то я в ружьях ничего не понимаю, да и Васе, пожалуйста, внушите, что с ружьем надо быть осторожным.
   Одним словом, мой совет купить мальчугану ружье был принят. Через несколько дней я собирался съездить в Москву и обещал Елене Генриховне выбрать и привезти для Васи ружье.
   – Ну, гражданин охотник,– обратился я к нему на одном из привалов. Мы загнали лодку в чащу затопленного мелколесья и решили здесь позавтракать.-Так, вот, гражданин охотник, у тебя скоро собственное охотничье ружье будет. Твоя мать деньги на ружье дала, я его в Москве покупать буду.
   В тот же миг Вася кинулся мне на шею с такой силой, что я едва удержался в легкой лодчонке.
   – Смотри только, если ружье хоть один раз у тебя случайно выстрелит или я увижу, что ты в кого-нибудь целишься, хотя бы в курицу или собаку, не увидишь больше своего ружья никогда. Сам возьму и заброшу его в воду. Запомни это…
   С этого дня Вася бродил, как в тумане. Деликатный мальчишка не решался спросить меня о дне выезда, но, видимо, ждал этого момента, как небесной манны. И когда, наконец, я уехал, он часто бегал на пристань и встречал все пароходы, привозившие людей из Рыбинска и Весьегонска.
   А я тем временем закончил дела в Москве и, выбрав для Васи дешевенькую, но добротную одностволочку, выехал в заповедник не совсем обычным путем, то есть не поездом и затем пароходом, а на попутной машине. Она довезла меня до деревеньки Противье, расположенной на берегу залива, как раз против пристани заповедника.
   Издали я видел, как пришел сначала один пароход с юга, потом подошел и отчалил другой из Весьегонска, а я сидел на вещах в Противье и ждал попутной лодки. Потом минут сорок езды по беспокойной свинцовой воде, и я почти дома, в своем заливчике.
   – Ружья тебе не привез, не нашел подходящего,– с напускным равнодушием говорю я Васе, пока он вытаскивает на берег мои веши.
   – Ну ничего, в другой раз,– без всякой тени досады, весело отвечает Вася.
   Хороший мальчишка!
   – На, держи свою драгоценность! – протягиваю я ему купленную одностволку.– За патронами потом придешь, когда распакую вещи.
   Одно мгновение растерянный Вася стоит на месте, потом вырывает у меня ружье и сломя голову несется к своему дому.
   – Одурел парнишка от радости,– говорит хозяин лодки. Действительно, совсем одурел! Со смехом слежу я, как мелькают по улице босые Васины ноги.
   А потом целый месяц беспрерывной муштровки.
   – Вася, куда это у тебя опять ствол смотрит? Сто раз тебе говорил: когда заряжаешь ружье, держи его в сторону!
   – И бестолковый же ты мальчуган! Разве со взведенным курком через канаву прыгают? Мало ли что может случиться… Споткнешься, нажмешь гашетку, а потом ружье виновато, само, мол, стреляет. Сначала курок спусти, а потом прыгай.
   – Да ты совсем очумел, что ли? Как опять ружье держишь? Поверни ствол в сторону, а потом уж курок спускай.
   В общем извел, совсем замучил меня Васька. Но прошло около двух недель, и все наладилось. Вася, наконец, научился обращаться с одностволкой.
   Прошло несколько лет, много воды утекло с того времени, как мы охотились с Васей под Весьегонском. Парнишка вырос. Слышал я от кого-то, что он работает механиком под Архангельском, работает хорошо, с увлечением, но охоту также не забывает. И вот однажды, два года назад, приехал Вася в Москву и неожиданно заявился прямо ко мне. Здоровенный, симпатичный, кудрявый парень – смотреть любо!
   – Чего же молчал столько лет, строчки не написал ни одной? – упрекнул я его.
   – Честное слово, Евгений Павлович, много раз собирался писать вам о том, как живу, как охочусь, но так и не смог собраться.
   – Ну, хоть собирался и то хорошо! – смеюсь я. Просидели мы с ним целый вечер, вспомнили заповедник,затопленные леса, островки, населенные крачками.
   – А ты помнишь, как первую утку убил? – спрашиваю я Васю.
   – Как не помнить, конечно, помню,– отвечает парень, а сам смеется.
   И мне живо представилась эта охота.
   Вот прямо на Васю летит большая кряковая утка. Вместо того чтобы дождаться, когда она подлетит ближе, он ложится на землю и быстро ползет ей навстречу. Да и где ползет – прямо по неглубокой воде, среди кочек болота. Потом гремит выстрел, и убитая утка падает на открытый плёс торфяного карьера. В то же мгновение мальчуган осторожно кладет свою новую одностволку на сухую кочку и в одежде бросается в воду. Проваливаясь до плеч и по шею в полужидкую торфяную грязь, он неудержимо стремится вперед и, наконец, хватает за шею убитую птицу.
   – Во-о!.. – кричит он, поднимая над водой первую добычу. Поза мальчишки, его дикий вопль напоминают торжествующий крик краснокожего воина, снявшего скальп со своего противника. За вечерним чаем рассказал мне Вася, что накопил изрядную сумму денег и мечтает купить новое охотничье ружье.
   – А где то, которое я тебе в Борок привез? – спрашиваю я парня.
   – Цело и бьет по-прежнему хорошо. Но ведь одностволка, Евгений Павлович! Хорошую двустволку купить хочется.
   – Что же, найдем и двустволку. Только знаешь, Вася, первое не продавай, на память его сохрани. А лучше братишке отдай – пусть охотится.
   Порешили мы с Васей посмотреть, какие есть ружья.
   Поздно мы легли в этот вечер. Вася быстро заснул, а я еще долго ворочался в постели, вспоминая беспокойную свинцовую воду, затопленные леса, песчаные островки и косы. Кажется, и во сне мне снилось, что, не ощущая трудностей, я скольжу на лодчонке по Широким разливам Мологи и снимаю свою двустволку, когда из затопленного леса взлетают утки.
   – Послушай, Вася, что это ты в такую жару плащ на себя напялил? – спрашиваю я утром своего гостя.
   – Нельзя никак, неудобно, Евгений Павлович: костюм у меня такой, что по Москве ходить стыдно.
   – Вот уж неверно! Откуда ты взял это? В Москве так много народу, что ни меня, ни тебя никто не заметит и на наши костюмы не обратит внимания. Снимай-ка плащ, собирайся скорей, времени у меня не так много.
   – Евгений Павлович, да ведь штаны у меня такие, что на улицу выйти нельзя.
   Глянул я на штаны Васи и – что вы думаете? – не стал настаивать. Все штаны в заплатах, по швам разлезаются.
   – Что же это, ты Вася, в таких штанах ходишь? Сам же говоришь, что зарабатываешь хорошо, а штаны драные.
   – Вот так получилось! – смеется Вася.– Деньги есть, а купить нельзя. Как стал я на ружье откладывать, решил ни на что не тратить, пока ружья не куплю. Вот за это время мои штаны и разлезлись.
   – Вот что я тебе предлагаю: сейчас штаны купим,– это рядом, напротив,-а потом по магазинам за ружьем пойдем.
   – Нет, Евгений Павлович, сначала ружье. Вдруг дорого стоит, денег не хватит.
   – Да я тебе дам денег, а ты потом вышлешь,– пытался убедить я своего гостя.
   – Нет уж, давайте сначала ружье, а потом другое,– уперся парень.
   – Эх ты, жених, а штаны драные! – махнул я на него рукой.
   – Какой я жених! Я охотник,– отшучивался Вася. Нашли, выбрали мы с ним хорошее двуствольное ружьишко, попробовал его бой Вася за городом и, убедившись, что ружье бьет превосходно, счастливый укатил на Север – в Архангельск. Денег хватило и на ружье, и на брюки, и на другие покупки.
   А впрочем, нет в этом рассказе ничего особенного. Ведь и я не смог бы поступить иначе, если бы у меня не было охотничьего ружья.
   Да, укатил Вася на Север, в Архангельск, и давно уж молчит, не шлет весточки. Что тут поделаешь! Видно, опять частенько написать собирается, но – вот несчастье! – не дается ему эта премудрость.

НЕ ВСЕМ БЫТЬ ОХОТНИКОМ

   В предыдущих очерках я рассказывал о ребятах-охотниках, бывших спутниках моих охотничьих выездов и экспедиционной работы. Интересный это и своеобразный народец. А сколько таких незаурядных ребят в нашей стране? Так много, что представить трудно. Откуда появилась и как развилась у них страсть к охоте, к натурализму, не вполне ясно. Впрочем, это и не имеет большого значения. Важнее другое. Большинство из них настоящие, прирожденные охотники. Их хлебом не корми, лиши всяких благ в жизни, только дай им ружье и возможность хоть не часто вырваться в лес и развлечься любимым делом – охотой.
   Однако далеко не всем молодым людям прививается любовь к этому виду спорта. И хотя сплошь и рядом в семьях отцы и дядьки используют каждую свободную минуту, чтобы выбраться с ружьем за город, охота юношам все же не особенно нравится. За свою жизнь я не один раз сталкивался с подобными случаями и считаю их нормальным явлением. С не меньшим удовольствием иногда наблюдаю я, как у ребят проявляются другие полезные склонности. Одни интересуются устройством автомашины или трактора, другие – самолетом или электроприборами. Все это одинаково хорошо. Бояться надо другого. Страшно в детях отсутствие интереса ко всякому полезному делу.
   Когда мой сын был еще маленький, я купил для него необычное ружье. Оно и сейчас сохранилось в нашей семье и висит над моей кроватью. Чудное, замечательное ружьецо фирмы «Фран-кот», бельгийской работы. Оно весит так мало, что с ним может охотиться пятилетний ребенок. Несмотря на крайнюю легкость и предельно мелкий калибр, ружье обладает превосходным боем. В прошлом я с ним нередко выезжал на охоту и вполне убедился в его боевых качествах.
   Как-то осенью несколько дней я провел в городе Черный Яр на берегу Волги и, урвав время, выбрался в окрестные луга за утками. Меня сопровождал один из местных охотников.
   – Ну разве это ружье? Разве на уток с такими ружьями ходят? – с презрением качал он головой, вертя в руках «фран-котку».– Возьмите мое, у меня два, а это дома оставьте. Из своего все равно ничего не убьете – ведь это не ружье! Это… это спринцовка!
   Уязвленный словами постороннего для меня человека, я наотрез отказался. Я знаю и люблю свои ружья.
   Несколько разойдясь в стороны, мы шли камышами степного лимана; вода достигала пояса. Время от времени из густых зарослей тростника поднимались утки. Они с кряканьем взмывали вверх и спешили улететь прочь от охотников. Гремели выстрелы. Мой сосед был «не в ударе» и делал частые промахи. После каждого неудачного выстрела он ругался. Ругал ружье, ругал уток. А мне, напротив, везло. Я стрелял более удачно и за короткое время взял несколько кряковых уток. Как тряпка, они валились после моих выстрелов из «франкотки».