Спиллейн Микки. Охотники за девушкой

   — Что значит — необычная?
   — Мыслящий человек вроде меня не мог не заметить некоторой странности, потому что его интересовало то, что не должно было интересовать обычного контрабандиста.
   — А ты когда-нибудь говорил это Коулу?
   — Конечно, но мы оба стреляные воробьи и хорошо понимали друг друга. Я не стал совать нос в его дела.
   — Мы можем посмотреть на его квартиру?
   — Конечно. Но может быть, сначала ты мне скажешь, кем он был на самом деле?
   Бейлис Хенри на самом деле был крепким орешком. Впрочем, проблемы национальной безопасности меня не слишком волновали, и я сказал, что Коул был агентом ФБР и, когда был еще жив, попросил меня кое о чем.
   Репортер выразительно пожал плечами и надвинул кепку на самые глаза.
   — Ты хоть знаешь, во что впутываешься? — полюбопытствовал он.
   — В меня стреляли и раньше.
   — Но раньше тебя никогда не убивали.
   Ричи жил в кирпичном доме, ничем не отличающемся от большинства добротных, но каких-то безликих домов, в Бруклине. Бейлис сообщил, что его квартира находится на первом этаже и окна выходят во двор. Так что мы обошли дом вокруг, перелезли через забор и незамеченными добрались до нужного окна.
   Тонкий луч карманного фонарика осветил диван-кровать, узкий письменный стол и кресло. По обстановке можно было судить о вкусах и пристрастиях хозяина. Ричи привык жить с комфортом. В стенном шкафу висели шинель, форменная куртка и несколько рубашек. В углу стояла пара старых, разношенных башмаков... В ящике я обнаружил смену нижнего белья и пару спортивных маек, но ничего такого, что говорило бы о том, что Коул не тот, за кого себя выдавал.
   Ответ на будоражившие меня вопросы я нашел в письменном столе... Для любого другого эта находка не сказала бы ровным счетом ничего, но для меня это был ответ. Ответ, от которого у меня похолодело в душе.
   Коул хранил фотографии в обыкновенном дешевом альбоме. Там было множество разных фотографий, где Коул снимался с девушками и парнями, и просто женские лица. Перевернув несколько страниц, я невольно сжал в руке пистолет, потому что на снимке был Коул, сидящий в баре с несколькими американскими солдатами, а рядом с ним была Вельда!
   Ее прекрасные черные волосы были стрижены под мальчика, ее грудь, натянувшая блузку, стремилась вырваться наружу, ее влажные губы кому-то улыбались. Один из солдат смотрел на нее с неприкрытым восторгом.
   — Ты что-то сказал, Майк? — шепнул Бейлис. Я покачал головой и перелистнул страницу.
   — Нет, ничего.
   Здесь снова была она, и на следующих страницах тоже. На одном снимке Вельда стояла у пивнушки, позируя с каким-то солдатом, на другом они с тем же солдатом и какой-то девушкой расположились на фоне разрушенного бомбой здания.
   Эти снимки, видимо, хранились в альбоме с далеких времен. Шесть из них датировались 1944 годом и были адресованы Коулу в Нью-Йорк, и хотя по виду они выглядели довольно безобидно, можно было все-таки догадаться, что между Вельдой и Коулом были близкие и доверительные отношения. На фотографиях стояло ее имя, выведенное ее любимыми зелеными чернилами. Во мне поднялась волна черной ненависти на Коула. Я был рад, что он мертв, и жалел, что сам не прикончил его.
   Я сделал глубокий вдох, медленно выпустил воздух и почувствовал, что Бейлис тянет меня за руку.
   — Тебе нехорошо, Майк?
   — Нет, все в порядке.
   — Ты что-нибудь обнаружил?
   — Ничего существенного.
   — А что будем делать с оружием? Оно где-то в чемодане.
   — Нам оно ни к чему. Пойдем.
   — Ты все-таки что-то нашел. Можешь удовлетворить мое любопытство, Майк?
   — О'кей, — сказал я. — У меня и у Коула был общий друг.
   — Это теперь имеет какое-нибудь значение?
   — Возможно. А теперь давай двигать отсюда. Обратно мы выбирались тем же путем, через окно. Я помог Бейлису перебраться через забор и уже готовился спрыгнуть вниз, когда услышал треск древесных сучьев у себя за спиной Я свалился на Бейлиса, выхватил свой сорок пятый и, не зная, откуда могут раздаться выстрелы, выстрелил первым.
   Мы услышали удаляющиеся шаги, потом стали открываться окна, послышались проклятия. Мы бросились в том же направлении, но неизвестный бежал слишком быстро, к тому же он имел фору. Из-за угла показалась патрульная машина. Разговаривать с полицией нам сейчас совершенно не хотелось. Отмахав шесть кварталов пешком, мы поймали такси и поехали к бару Эда Дайли. Мне не надо было ничего объяснять Бейлису, в прежние времена он и сам частенько попадал в подобные переделки. Но сейчас он весь трясся от страха.
   Вылакав два двойных виски, он взглянул на меня со странным выражением:
   — Дьявол! Я так никогда и не научусь держать язык за зубами.
   Контора “Пирейдж-брокерз” произвела на меня странное впечатление. Столы, стулья, шкафы для папок, пишущие машинки — и при этом ни одной живой души. Только пожилой мужчина с сединой в волосах сидел в одиночестве в углу и пил кофе. Я подошел к нему.
   — Ну? — проронил Рикербай.
   Я покачал головой. Он молча смотрел на меня, прихлебывая кофе маленькими глоточками. Этот человек умел ждать. И сейчас он не торопил меня, зная, что рано или поздно все карты будут у него в руках.
   — Ты хорошо знал Коула? — поинтересовался я — Полагаю, что да.
   — Он вел светскую жизнь?
   Тень недовольства пробежала по его лицу, но любопытство взяло верх. Он поставил чашку на стол.
   — Может, объяснишь?
   — В смысле девочек...
   Его лицо снова приняло бесстрастное выражение.
   — Ричи был женат, его жена умерла от рака в 1949 году.
   — А они были долго знакомы?
   — Ричи и Энн выросли вместе. Они оба знали о ее болезни, и все же решили пожениться после войны, но детей не заводили.
   — А до свадьбы?
   — Я думаю, что они были честны друг с другом.
   — Даже во время войны?
   — На что ты намекаешь, Майк?
   — Кем был Коул во время войны? Он долго молчал, прежде чем ответить:
   — Коул был младшим агентом военной разведки, капитаном, потом его перевели в Англию. Но он ничего не рассказывал о своей жизни, да я и не спрашивал.
   — Вернемся к девушкам.
   — Он не был девственником, если ты это имеешь в виду.
   Арт заметил, что его ответ задел меня за живое, но не понимал почему. Я с трудом взял себя в руки:
   — С кем он проводил время, когда не был занят на работе?
   Рикербай нахмурился:
   — Было несколько девушек, но я не в курсе. После того, как умерла Энн, это меня не касалось.
   — Но ты знал их?
   Он кивнул, вероятно что-то решив для себя.
   — Была Грета Кинг, стюардесса с “Америкэн эрлайнс”. Пат Бендер — маникюрша. Они дружили несколько лет. Ее брат Лестер служил вместе с Ричи, но был убит перед самым концом войны.
   — Он не похож на любителя легких увлечений.
   — А он и не искал кратковременных романов. После смерти Энн все, что ему было нужно, так это какое-нибудь занятие, чтобы отвлечься. Он даже к Алексу Берду редко заглядывал, а если...
   — Кто это?
   — Алекс, Ричи и Лестер были в одной команде всю войну. Они были отличными специалистами в своем деле и большими друзьями. Лестера убили, потом Алекс ушел в отставку и приобрел птицеферму в Мальборо, а Ричи остался на службе. Когда Алекс вышел в отставку, они потеряли связь. Ты же знаешь принцип этой работы: одинокая жизнь; никаких друзей...
   — Это все?
   Рикербай поправил очки. В его глазах промелькнуло неприкрытое раздражение.
   — Нет. Была еще какая-то женщина. Они виделись редко, но он всегда с нетерпением ждал этих встреч.
   Мой голос выдал меня, когда я спросил:
   — Это было серьезно?
   — Не думаю. Скорее всего, они просто ужинали вместе. Думаю, что это была какая-то старая подружка.
   — Ты не мог бы назвать ее имя?
   — Он мне не говорил, а я не имею привычки лезть в чужую жизнь.
   — Что ж, возможно, так и надо было.
   — А мне надо, чтобы ты сообщил мне кое-что!
   — Не могу же я тебе рассказывать то, чего сам не знаю.
   — Это верно... — Рикербай помрачнел.
   — Выясни, если это возможно, что он делал во время войны, с кем работал и кто его знал — Ты полагаешь, ниточки тянутся так далеко?
   — Не исключено. — Я записал ему свой номер телефона. — Мой офис, там я часто буду бывать.
   Он взглянул на цифры, запомнил их, а бумажку выбросил.
   Я усмехнулся, попрощался с ним и вышел на улицу.
   Я снял небольшую комнату в небольшом отеле в западной части города. Здесь я упаковал свой сорок пятый, наклеил марку стоимостью в доллар, адресовал его на свое имя в свою контору и отправил по почте.
   Вероятно, я до сих пор был похож на полицейского, так как никто не хотел со мной разговаривать и, когда я задавал вопрос, старались обойтись несколькими фразами и улизнуть.
   Одна старуха сообщила, что видела на заднем дворе двух мужчин, которые там ходили, но убежали почти сразу же после выстрелов. Я поблагодарил ее и попросил проводить меня туда, где уже побывал вчера. Когда она ушла, что-то ворча себе под нос, я обнаружил пулю, которая пробила доски в заборе и улетела на другой двор. Я поднял ее и спрятал в карман.
   Через два квартала я поймал такси, думая, что было бы глупо сейчас умирать. Да и вообще мое время еще не подошло. Я еще должен пустить кое-кому кровь, но мои попытки приблизить это событие пока не принесли желаемого результата.
   Было время, когда я не расставался со своим сорок пятым, и сейчас был рад, что поднял им шум, обративший кого-то в паническое бегство. Но в настоящий момент я не желал иметь неприятности с полицией...
   Если она все еще жива, я должен сделать все, что в моих силах, чтобы спасти ее. Время, проклятое время!
   Как его сейчас не хватало! У меня было больше времени, когда она, связанная, лежала на столе, словно приготовленная к языческому жертвоприношению, а ублюдок с замашками мясника занес над ней нож, чтобы разрезать ее белоснежное тело на кровавые ремни. Я перестрелял двадцать человек, я разорвал в клочки "ее мучителя. Суд свершился, и это был справедливый суд.
   Довольно бесплодных размышлений. Пришло время действия.

Глава 7

   Тело унесли, но полиция еще оставалась на месте. Два детектива допрашивали Ната. Один из них внимательно изучал регистрационную книгу.
   Я, как ни в чем не бывало, вошел, кивнул им и сказал:
   — Доброе утро, Нат.
   Он удивленно посмотрел на меня и пожал плечами, показывая, что все это не его дело.
   — Привет, Майк! — Он повернулся к полицейскому с книгой в руках. — Это мистер Хаммер из восемьсот восьмого.
   — О! Майк Хаммер? Не знал, что вы все еще здесь.
   — Я только что вернулся.
   — Вот как? — с сарказмом произнес он. — Вы были тут прошлой ночью?
   — Нет, я был за городом с приятелем... Полицейский взял в руки карандаш и приготовился записывать мои показания.
   — Не скажете ли...
   — С репортером Бейлисом Хенри. Проживает по...
   — Я знаю, где живет Бейлис.
   — Отлично. А что здесь за суматоха? Полицейский не успел произнести коронное выражение “вопросы здесь задаю я”, как Нат выпалил:
   — Майк, убили старика Морриса Флеминга.
   — Моррис Флеминг?
   — Сторож... Он приступил к работе, когда ты ушел. Кто-то разбил ему голову.
   — За что?
   Полицейский указал на книгу:
   — Убийцу могли видеть. Он расписался в книге, прикончил старика, а уходя, вырвал лист.
   — Но ведь ради забавы не убивают, — глубокомысленно заметил я. — Кого же прикончили наверху? Полицейские переглянулись.
   — Догадливый парень! Но других покойников нет. Об ограблении тоже никто не заявил. Никаких следов насильственного вторжения. Вы были здесь одним из последних. Возможно, вам стоит внимательно осмотреть свой кабинет.
   — Я сейчас же сделаю это.
   Но мне не было необходимости беспокоиться. Мой офис уже осмотрели. Второй раз за прошедшие сутки. Дверь была распахнута, мебель сдвинута, а в моем кресле сидел Пат, с ледяным лицом. В руках он держал коробку с патронами от моего сорок пятого.
   А перед ним спиной ко мне, отбрасывая блики своими серебристыми волосами, сидела Лаура Кнэпп.
   — Развлекаетесь? — спросил я. Лаура быстро обернулась. Лучезарная улыбка сделала ее лицо еще более прекрасным.
   — Майк!
   — Как вы сюда попали? Она взяла меня за руку.
   00 — Меня пригласил капитан Чамберс. — Она повернулась к Пату. — Он приехал ко мне вскоре после вас.
   — Я же вас предупреждал, что так и будет.
   — Оказывается, его тоже интересуют обстоятельства убийства моего мужа, поэтому мы еще раз поговорили обо всех деталях случившегося.
   Ее улыбка погасла, в глазах отразилась боль.
   — В чем дело, Пат? Неужели ты еще не закрыл это дело?
   — Заткнись!
   — Правила хорошего тона для полицейских требуют быть повежливее на людях. — Я нагнулся и взял коробку с патронами. — Хорошо, что ты не нашел пистолета.
   — Ты прав, а то бы быть тебе уже в суде.
   — Так что тебя привело сюда, Пат?
   — Не так уж трудно догадаться. Я твои трюки знаю, так что не старайся прикидываться дурачком. — Он вытащил из кармана какую-то бумажку и положил ее на стол. — Ордер на обыск, мистер Хаммер. Когда я услышал, что в этом здании произошло убийство, то первым делом получил ордер.
   Я расхохотался ему в лицо:
   — Нашел, что искал?
   Он медленно поднялся и посмотрел на Лауру.
   — Не будете ли вы так любезны, миссис Кнэпп, подождать в соседней комнате? И закройте дверь.
   Она недоуменно взглянула на него, но я кивнул ей. Лаура нахмурилась, встала и гордо вышла.
   Лицо Пата перекосилось от злости, но на этот раз в его глазах было что-то другое.
   — С меня хватит, Майк. Будет лучше, если ты сейчас же все мне расскажешь.
   — А если не расскажу?
   Его лицо превратилось в камень.
   — Ладно, я изложу тебе, что случится, если ты будешь продолжать упираться. Сейчас ты пытаешься что-то делать, но время работает против тебя. Я сделаю так, чтобы твое время истекло. Ты у меня еще попляшешь, как уж на сковородке. Я буду неусыпно держать тебя за хвост. Я буду следить за каждым твоим шагом. Я буду искать и находить повод, чтобы забрать тебя в участок и продержать там денек-другой.
   Пат не обманывал. Он отлично знал меня, а я его. Он был действительно готов на все, а время — единственное, чего у меня почти не было. Я убрал на место патроны. За эти чертовы семь лет между нами пролегла бездонная пропасть. Сейчас было уже поздно наводить какие-то мосты.
   — О'кей, Пат. Делай что хочешь. Но сперва я хотел бы попросить тебя об одолжении.
   — Никаких одолжений!
   — Это скорее даже не одолжение... — Я полностью овладел собой. — Нравится тебе это или нет, но я собираюсь использовать свой шанс.
   Пат не ответил. Он физически не мог это сделать. Ему страшно захотелось врезать мне по челюсти, и он бы обязательно ударил меня, но сидел слишком далеко. Годы работы в полиции взяли верх, и Пат нехотя пожал плечами:
   — Что ты хочешь?
   — Ничего особенного. Я мог бы это сделать сам, если бы у меня было время. Взгляни на служебное удостоверение Вельды.
   — Ты что, издеваешься?! — взревел он Я покачал головой:
   — По закону ты должен прослужить три или более лет в полиции или сыскном агентстве в чине сержанта или выше, чтобы получить личное удостоверение на право расследования. Эго не так просто, и для этого надо прилично потрудиться.
   — Она работала на тебя, — спокойно сказал Пат. — Почему ты сам не поинтересовался у нее?
   — Я до сих удивляюсь, почему сразу же не сделал этого. Ее удостоверение поначалу казалось мне вполне законным. Мне и в голову не пришло спрашивать ее об этом. Я всегда жил только настоящим, и ты хорошо знаешь это.
   — Ты, подлец! На что ты намекаешь?
   — Так да или нет, Пат?
   В его усмешке не было и тени юмора, а бледно-голубые глаза казались мертвыми.
   — Нет. Ты умный парень. Только не переводи стрелки. Ты от меня ничего не добьешься, разве что очередной оплеухи. Сейчас ты используешь ее для того, чтобы отвести от себя удар, но не на того напал.
   Не успел он размахнуться, как я с невероятной быстротой откинулся на спинку кресла и вынул из кармана пулю, которую выковырнул в заборе. Это был не блеф, а хитроумная стратегия. Если я обойду его в этой игре, то получу необходимое мне преимущество. И если вскоре не предстану перед судом, то у меня будет в запасе на несколько часов больше, чем у него.
   Я положил на стол сплющенный кусочек металла.
   — Не надо меня пугать, Пат. Пусть твои эксперты хорошенько его изучат, а ты узнаешь для меня то, что я прошу. Я же в свою очередь расскажу, откуда взялась эта пуля.
   Пат взял ее, что-то обдумывая. Он все-таки был первоклассным полицейским. Ему нужен был убийца, потому он обязан был использовать для его поимки все возможности.
   — Хорошо. Я не могу рисковать. Но если это окажется обманом, то ты дорого заплатишь за него. Я пожал плечами:
   — Когда ты узнаешь об удостоверении?
   — На это потребуется много времени.
   — Я позвоню тебе.
   С отсутствующим видом он надел шляпу и направился к двери.
   — Пат? — окликнул я.
   — Что? — повернулся он.
   — Скажи мне кое-что. — Я думаю, он догадывался, о чем я хотел спросить. — Ты тоже любил Вельду?
   Взгляд его глаз был красноречивее слов. Он открыл дверь и вышел.
   — Мне можно войти? — раздался голос Лауры.
   — О, входите, пожалуйста.
   — У тебя неприятности, Майк?
   — Ничего особенного.
   Она уселась на стул для клиентов и грациозным движением закинула ногу на ногу, одернув на коленях юбку.
   — Когда капитан Чамберс был у меня, он все время говорил о тебе. У меня создалось впечатление, что ты просто центр вселенной. — Она замолчала на мгновение. — Он ненавидит тебя?
   Я кивнул:
   — Когда-то мы были друзьями. Лаура удивленно подняла брови:
   — Даже настоящей мужской дружбе рано или поздно приходит конец.
   — Звучит достаточно цинично.
   — Нет, это всего лишь правда жизни! Есть друзья детства, позже появляются школьные приятели, затем — студенческое братство. Но сколько продолжается дружба? Вот, например, твои армейские товарищи — ты еще помнишь их имена?
   Я нетерпеливо передернул плечами.
   — Выходит, у тебя имеются друзья лишь на определенный момент? Потом либо ты отделываешься от них, либо ваша дружба превращается в ненависть?
   — Паршивая система.
   — Но это тем не менее так. В 1945 году Германия и Япония были нашими врагами, а Россия — верным союзником. А сейчас? Наши бывшие враги стали друзьями, а друзья — противниками.
   Она говорила с таким серьезным видом, что я не мог не рассмеяться.
   — Очаровательной блондинке не идет быть философом.
   Но Лаура не была склонна к шуткам.
   — Майк, это совсем не смешно. Когда Лео был жив, я следила за всеми его делами в Вашингтоне и помогала, как могла. Я немного понимаю, что на уме у людей, которые правят миром, в них есть нечто непонятное нам, простым смертным. Я смешивала им коктейли и видела, как начинались войны и дружба поколений между нациями уничтожалась потому, что какой-нибудь политический деятель все поворачивал по-своему... Уж я-то знаю кое-что о дружбе.
   — Ну, у нас были совсем другие отношения.
   — Тебя ранит то, что произошло между вами?
   — Да. Так не должно было случиться.
   — О? — Она взглянула на меня и все поняла. — Эта женщина, о которой ты мне говорил... Вы оба любили ее?
   — Думаю, что только я. Мы оба считали ее мертвой. Он и сейчас так думает и во всем винит меня.
   — А она жива, Майк?
   — Не знаю. Все это очень странно, но если есть хоть малейшая вероятность, что она жива, я хочу узнать об этом.
   — А капитан Чамберс?
   — Он никогда не любил ее так, как я. Она была только моей!
   — А если она все же мертва? Может, лучше и не узнавать об этом?
   Мое лицо исказила горькая усмешка.
   — Если она жива, то я найду ее. Если же мертва, то найду убийцу. Я буду очень медленно раздирать его по кусочкам, пока смерть не станет для него желанной.
   Не отдавая себе отчета в своих действиях, я встал с кресла. Каждый мой мускул дрожал и жаждал расправиться с убийцей. Лаура подошла ко мне и погладила меня по плечу, стараясь успокоить. Я снова сел и постарался избавиться от внезапной вспышки ненависти.
   — Спасибо...
   — Я понимаю, что ты чувствуешь, Майк.
   — Ты?
   — Да. — Ее рука скользнула по моему лицу. — Те же самые чувства захватили меня после смерти Лео. Он был великим человеком и умер без всякой причины.
   — Извини. Я не хотел причинить тебе боль.
   — Теперь это уже в прошлом.
   Я поднял глаза и посмотрел на нее. Лаура выглядела просто великолепно. Каждый изгиб ее великолепного тела притягивал взгляд. Она убрала руку и стояла передо мной в полном расцвете зрелой красоты.
   — О чем ты думаешь, милый?
   — С тобой мне как-то легко...
   — Почему?
   — Смерть твоего Лео в какой-то степени связана с ее смертью, и я чувствую то же, что и ты Но кто бы ни убил Лео, он тоже умрет от моей руки! — Я обнял ее. — Я убью его и отомщу за тебя, крошка — Нет, Майк! Я сделаю это сама. Ты только найди его!
   — Ты многого просишь, девочка.
   — Неужели? Когда ты ушел, я навела о тебе справки и получила весьма интригующую информацию. Я никогда бы не подумала, увидев тебя впервые, что ты...
   — Таким я был давно. Последние семь лет я пропьянствовал. Не знаю, смогу ли я завязать?..
   — А я знаю!
   — Никто этого не знает. У меня даже нет полномочий вести расследование.
   — Но ведь это не может тебя остановить.
   — Ты попала в точку, крошка. Она тихо засмеялась и снова погладила меня по лицу.
   — Я помогу тебе найти твою женщину, а ты поможешь мне найти убийцу Лео.
   — Лаура...
   — Когда погиб Лео, расследование было чисто формальным. Их больше волновал политический статус, чем поимка преступника. Никто не подумал обо мне, убийцу не искали. Все только обещали, писали рапорты Но ты, Майк, совсем иное дело. Ты же обязательно найдешь его. У тебя нет официального разрешения, но у тебя будут деньги. Я достаточно богата, и ты можешь пользоваться всем, чем я располагаю Ищи свою женщину. А потом найдешь убийцу Лео. Завтра я вышлю тебе пять тысяч долларов Никаких вопросов и никаких расписок Даже если у тебя ничего не получится, у меня не будет к тебе претензий Я почувствовал, что она вся дрожит Это не было заметно по ее лицу, но все тело напряглось.
   — Ты очень его любила? Она кивнула:
   — Так же, как и ты любил ее.
   Мы стояли очень близко друг к другу, вибрирующие волны новых и неожиданных эмоций захлестнули нас обоих. Мои руки скользнули ей на грудь, я обнял ее и прижал к себе. Она тяжело задышала, ее тяжело вздымающаяся грудь скользила по моей груди. Она судорожно выдохнула:
   — Майк, я хочу мужчину. — Она умоляюще смотрела на меня. — Ну, пожалуйста, ну... — Тебе не нужно говорить “пожалуйста”. — Я поцеловал ее, забыв обо всем на свете.
   Мы получили колоссальное наслаждение на холодном, неудобном диване — двое одиноких людей, у которых аппетит разгорался все сильнее и сильнее. Мы оба умели лакомиться долго и со вкусом, а не удовлетворяться первым предложенным блюдом.
   Да, мы были гурманами. Тело получало удовольствие, но голова знала, что это только закуска и что будут и другие блюда, разнообразные, и каждое будет более сочным, чем предыдущее, в нескончаемом потоке наслаждений.
   Наконец банкет закончился. Мы с трудом оторвались друг от друга и улыбнулись. Мне показалось, что мы оба подумали об одном и том же: “Куда девается прошлое? Неужели только настоящее имеет значение?"
   Приведя себя в порядок, я с сожалением произнес:
   — Возвращайся домой, Лаура.
   — Я могла бы остаться в городе.
   — Это будет отвлекать меня от дел.
   — Но я живу за сотню миль от тебя.
   — Всего два часа пути.
   — Ты приедешь?
   — Непременно.
   Я проводил ее до двери. На мгновение я ощутил стыд и вину. На полу все еще валялся клочок бумаги со словами: “Милый Майк..."
   Мы сидели в баре “Мориарти” на углу Шестой авеню и Сорок второй улицы. Ирландец Джон, бармен, принес нам по кружке холодного “Блю Риббон” и незаметно удалился, так как чувствовал, что обсуждаются серьезные дела.
   — Как далеко ты собираешься зайти? — поинтересовался Рикербай.
   — До конца.
   — Это без меня.
   — Сам справлюсь.
   Он пил пиво большими глотками, как воду, словно его томила неутолимая жажда. Поставив на стол пустую кружку, он снял очки и, щурясь, уставился на меня.
   — Ты даже не представляешь, как ты на самом деле одинок.
   — Представляю. Теперь поговорим. Ты дал мне неделю.
   — Хм-м... — Он вылил себе остатки пива. — Я могу ее забрать.
   — Значит, ты кое-что выяснил?
   — Да. Кстати, и о тебе тоже.
   — Тогда выкладывай. Арт снова нацепил очки:
   — Я даже представления не имел о том, кем был Ричи во время войны. Он был очень важной фигурой. Очень!
   — Но ведь он же был очень молод тогда?
   — Он твой ровесник, а на войне не возраст определяет заслуги человека. Ричи командовал семнадцатой группой. — Он замолчал, но я никак не отреагировал на его слова. — Ты слышал о “Баттерфляй-2”?
   Я допил пиво и махнул Джону, чтобы тот принес еще.
   — Слышал, но подробностей не знаю. Что-то похожее на немецкую систему всеобщего шпионажа. На них работали люди со времен Первой мировой войны.
   — Удивительно, что ты слышал об этом.
   — У меня есть друзья в самых разных сферах.
   — Конечно, они у тебя были.
   Он странно взглянул на меня. Я уловил это выражение, очень медленно поставил кружку с пивом на стол и спросил:
   — Что это значит?
   Арт впился глазами в мое лицо, чтобы не упустить на нем ни малейшего изменения.