великолепие твое выслушать ее? Ежели найдется тут лютня...
-- О джинн, прельщает она меня не больше, нежели поэма о псе, что на
улице мочится! Знай же, что еще в замке Каренском развилось презрение во мне
ко всякого рода поэзии, ибо посетил нас там зануднейший из поэтов -- Медор
его звали.
Ши перехватил негодующий взгляд, которым Медор апеллировал к нему
из-под своей шайтанской личины, но продолжал расхаживать по шатру, не
принимая участия в беседе. На стене висел большой кинжал с вычурной золотой
рукоятью. Он прикинул его на руке, взявшись за ножны, и поглядел на затылок
Руджера.
-- Знай же, о владыка Руджер, -- торопливо проговорил обескураженный
поэт, -- что одной лишь поэзией да песней мир окружающий мы представить
можем. Ибо закон это пророка, имя коего благословенно...
Стальной шишак, торчащий из верхушки чалмы Руджера, означал, что под
тканью скрывается нечто вроде шлема. Ударь Ши по этому шлему, рукоять
кинжала произведет разве что бесполезный лязг, а Руджер моментально
обернется и сграбастает обидчика.
Из Медора изливался бурный поток слов, несший в себе довольно мало
смысла.
Ши осторожно наклонился, крепко ухватился за шишак и толкнул его
вперед, отчего шлем вместе с напяленной поверх него чалмой съехал на
физиономию здоровяка.
-- Хо! -- глухо выкрикнул Руджер, пытаясь подняться.
Бац! Рукоятка кинжала соприкоснулась с бритой башкой где-то в районе
мозжечка. Ши остался стоять с комбинацией из шлема и чалмы в левой руке, а
бугай покатился по коврам. Снаружи доносился дружный хор воплей, призывающих
на молитву.
По подбородку Медора вдоль левого клыка сбегала струйка слюны, а руки
дико тряслись.
-- Н-нет... нет справедливости и великодушия помимо Аллаха! --
пробулькал он. -- Что же, по рассужденью твоему, предпринять нам следует
безопасности ради?
-- Оставь-ка это мне, а сам давай пошевеливайся и разыщи побольше таких
вот тюрбанов. Я ведь, по-моему, ничему плохому тебя не научил, а?
Медор, хорошо знакомый с лагерным бытом, быстро нашел во внутреннем
помещении несколько полос чалмовой ткани, которыми они крепко связали
Руджера. Намотали они их столько, что скоро он стал похож на какой-то
бесформенный кокон. Дышал он вроде нормально; Ши очень надеялся, что не
проломил ему череп. Времени оставалось все меньше и меньше, поскольку совсем
скоро снаружи должно было начаться заранее срежиссированное представление.
-- О владыка Гарр, без сомненья, не в силах унести мы его отсюда... и
как же насчет обличья того ужасающего, что наложил ты на нас?
-- Заткнись, -- отозвался Ши. -- Я думаю.
-- Имей мы ныне лишь только волшебный ковер багдадский...
Ши щелкнул пальцами.
-- В самую точку! Так и знал, что о чем-то забыл! Так, пойди разыщи
какую-нибудь дрянь, которая огня бы давала мало, а дыма побольше, усек? Перо
тут какое-нибудь найдется? Да не спорь ты со мной, черт тебя дери! Это очень
важно, если ты рассчитываешь опять увидеть Бельфегору.
Когда Медор вернулся из внутренних покоев с несколькими прутиками и
плюмажем от разукрашенной чалмы, то обнаружил, что Ши уже с головой
погрузился в работу. Специалист по магическим вопросам успел уже изловить
пару крупных синих мух, которые гудели вокруг в изобилии, и привязать их
петельками к шелковой нитке, вырванной из упаковки Руджера. Другой конец
нитки он примотал к бахроме лучшего во всем шатре ковра. Мухи тут же
заметались на нитке, как только он ее отпустил.
-- Сложи веточки в кучку и разожги, -- распорядился Ши, скатывая один
из ковров, дабы расчистить пространство.
Пока Медор при помощи кремня, огнива и трута добывал огонь. Ши разделил
плюмаж на отдельные перышки и принялся вплетать их в ковер, надежно ввязывая
в бахрому. Снаружи, судя по всему, уже что-то начиналось. Как только
вспыхнуло пламя, послышались громкие крики и топот.
Пока ароматические палочки наполняли шатер едким дымом. Ши декламировал
только что составленное заклинание:
Будь легок... кха? -- ковер, как сухой лепесток, Как туча, летящая
ввысь. Пускай понесет нас воздушный поток, Скорей от земли оторвись! И если
шайтаны, и силы все зла За нами... кха-кха-кха! -- погонятся вслед, От них
на тебе мы умчим, как стрела, Ковер, унеси нас от бед! Кха-кха-кха!
Дым рассеялся. Ковер затрепетал, края его отрывались от земли и
похлопывали, в то время как суматоха снаружи все нарастала. Джинн, которым
был Медор, протер слезящиеся глаза.
-- О шах Гарр, -- проговорил он, -- далеко не худший это образчик
поэтики, хоть и признать следует, что многое потерял ты, на лютне себе не
аккомпанируя. А кроме того, подгулял размер у тебя в строке шестой, да и
концовка слабовата немного.
-- Кончай разводить критику -- лучше помоги мне погрузить этого слона
на ковер, -- перебил его Ши.
Руджера они закатали в один из лежащих на полу ковров, прежде чем
поместить его на -- как очень надеялся Ши -- летающий. Глаза тот уже открыл
и поглядывал на них весьма недобро. Лицо его двигалось, насколько позволял
кляп -- очевидно, Руджер молился.
Ши откинул полог и выглянул на улицу. В сгустившихся сумерках и впрямь
что-то происходило. Обитатели лагеря, вопя на все голоса, метались во всех
мыслимых направлениях. Прямо на глазах у Ши огромный квадратный шатер с
вымпелом на верхушке съежился и рухнул.
-- Садись и держись! -- бросил Ши Медору. Сам он тоже влез на ковер,
который, похоже, подавал признаки жизни даже под весом Руджера. Вытянувшись
во весь рост. Ши рубанул саблей крышу. Из прорехи показалась густая синева
вечернего неба, на которой грустно подмигивала одинокая звезда. Он присел на
корточки и проговорил:
И основой, и утком Взмой над крышей с ветерком...
Чоп! -- врезалась чья-то сабля в одну из наружных постромок,
растягивающих шатер. Чоп! -- лопнула другая постромка.
-- Прекрати, во имя Аллаха! -- взвыл чей-то голос. Ши закончил:
Лететь куда удобней, Чем ковылять пешком!
Шатер рухнул, и сквозь дыру в крыше ковер взмыл вверх, треща бахромой.
Какой-то бритоголовый тип и один из подученных Ши
диверсантов-перерезателей так оживленно бранились, что даже не заметили
воспарившего у них над головами ковра. В оставшемся внизу лагере Аграманта
царил полный кавардак: шатры один за другим шатались и опадали. Некоторые
были велики, как бродячие цирки, и рушились весьма эффектно. Под опавшей
парусиной копошились какие-то бугорчатые объекты, там и сям вспыхивали
стычки. Один из шатров, расположенный на склоне холма, рухнул прямо в очаг и
ярко полыхнул во мраке. Вокруг забегали крошечные человечки, пытаясь сбить
пламя или залить его из смехотворно маленьких бадеек.
Ковер то нырял, то становился на дыбы, безбожно рыская во все стороны.
Немного поэкспериментировав, Ши обнаружил, что управлять его движением
можно, поднимая или опуская переднюю кромку с той или иной стороны. Правда,
дальше выяснилось, что ковер чрезвычайно чувствителен в управлении, и
следует быть поаккуратней, чтобы он не заложил мертвую петлю. Во время
очередного неожиданного пикирования Руджер чуть не скатился с диковинного
летательного аппарата. Медор, хоть ничего и не ел, явно испытывал некоторые
трудности с удержанием содержимого своего желудка на надлежащем месте.
-- Где это? -- крикнул Ши.
Медор показал на один из самых больших шатров, расположенный выше
других по склону, над многочисленными коньками которого реял целый рой
вымпелов. Шатер Дардинеля. Ши потянул за бахрому, и ковер заложил лихой
вираж.
Шатер этот представлял собой настоящий маленький городок. По бокам от
главного купола раскинулось множество палаток поменьше, соединенных с ним
навесами. Между ними виднелась внушительная фигура Дардинеля собственной
персоной в окружении группы военачальников на лошадях, которые пытались
навести хоть какой-то порядок среди пеших.
-- Где гарем? -- спросил Ши.
Медор, прикрыв одной рукой клыки, дабы сдержать отрыжку, другой указал
на вытянутой формы шатер, пристроенный к основному.
Когда ковер устремился вниз, кто-то из этой компании при звуке голоса
Ши поднял голову. Раздался вопль, и вся толпа задрала головы в небо. Мимо
просвистел брошенный кем-то дротик. Прежде чем за ним последовали другие,
они уже оказались в безопасности над лабиринтом господских шатров и
подплывали к крыше гарема. Ши, не без труда управляясь с ковром левой рукой,
выхватил саблю и на ходу прорезал в парусине прореху футов в двадцать
длиной.
Затем он заложил вираж, облетая вокруг шатра, и вновь подвел его к
проделанной дыре.
-- Пригнись! -- крикнул он Медору.
Тщательно прицелясь, он зарулил в прореху, ставшую еще шире под тягой
веревок. Одним из рогов Ши зацепился было за край, но ткань треснула. Они
оказались внутри.
В помещении, где они очутились, было полным-полно женщин. Толпились те
прямо под ними, так что Ши, перегнувшись через край, вполне мог обменяться
рукопожатием с какой-нибудь красоткой. Однако женщины, как видно, не были
особо настроены жать его мужественную руку, поскольку они тут же заметались
во все стороны, оглушительно визжа: "Джинны! Шайтаны!" Ши еще подлил масла в
огонь, перегнувшись вниз и слегка порычав.
Ковер плавно двинулся к ближайшей перегородке и замер, как только
передняя бахрома его соприкоснулась с тканью, похлопывая боковыми краями,
словно какой-то медлительный морской организм. Ши протянул руку и разрезал
полотно из верблюжьей шерсти поперек. Следующая комната оказалась кухней,
совершенно пустой, за исключением всевозможной утвари. В помещении за ней не
оказалось никого, кроме двух евнухов, забавлявшихся игрой в кости. Те
пронзительно завизжали, а один попытался пролезть под нижним краем шатра
наружу. -- Чертов лабиринт, -- пробурчал Ши. Царившая в лагере суматоха была
здесь едва слышна, скрадываемая многочисленными слоями толстой ткани. Еще
две матерчатые преграды, которые отгораживали совершенно пустые помещения, и
их лиц коснулась вечерняя прохлада. Ши мельком увидел промчавшихся мимо двух
пеших воинов и всадника, силуэты которых вырисовывались на фоне пожара, что
бушевал в отдалении на холме. Он торопливо развернул ковер и вновь взрезал
стену шатра. Но они опять угодили в кухню, а от многочисленных прорех вся
конструкция, похоже, была готова вот-вот развалиться.
Ши, тем не менее, нацелился на единственную целую стену кухни. Взмах
клинка -- и они оказались у цели.
Комната, которую владыка Дардинель использовал для своих чисто
приватных развлечений, была буквально доверху набита роскошными шмотками. У
самой стены, под драпировками, из которых курился медлительный дымок
ладанки, на бесценных коврах раскинулись бесценные подушки, образуя самую
безвкусно-шикарную постель, которую Ши когда-либо видел. Посередине ее среди
подушек скорчилась связанная фигурка.
Ши попытался остановить ковер, потянув вверх его передний край, но в
результате лишь взлетел к потолку; потянул его вниз, но чуть не врезался в
пол. Тогда он решил было подхватить девушку на лету, как ковбой-объездчик
подхватывает с земли платок, но отказался от этой идеи, как от чересчур
рискованной. Одна рука требовалась для управления ковром, а от Медора толку
не было. Заложив очередной вираж, он продекламировал:
И основой, и утком К стенке подлети бочком, Ради нашей милой дамы Стой
смирно, не вертись волчком!
Ковер резко остановился. До земли было далеко, а времени на то, чтобы в
случае чего возиться с растянутой лодыжкой, уже не оставалось. Но Ши, тем не
менее, сполз с ковра, повис во весь рост, вцепившись в его край, и отпустил
бахрому. Приземлившись на четвереньки посреди горы подушек, он тут же
поднялся на ноги.
Фигура на постели перекатилась на бок и бросила на него неистовый
взгляд из-под перепутанной копны седоватых волос, что-то рыча сквозь кляп.
-- Ик! -- взвизгнул Медор с высоты. -- Это же сам эмир! Настал наш
последний час! Нет бога, кроме Аллаха!
Это и впрямь оказался эмир Аграмант, Предводитель Правоверных, Защитник
Обездоленных, Справедливый и Милосердный Правитель Гишпании -- связанный,
спеленутый и заделанный кляпом из собственной чалмы.
-- Силы небесные! Опять колдовство! -- послышался голос Бельфегоры.
Ши обернулся и увидел, что она уже готова броситься на него с кинжалом.
-- Стой! -- крикнул он. -- Я Гарольд. Не узнаешь?
-- Демон рогатый -- и лорд Ши? Ну уж нет, хоть и голос...
-- Да ладно тебе, говорю, это я. Просто это такая маскировка --
волшебная маскировка. А вон тот, на коврике -- это твой приятель Медор.
Въезжаешь? Мы тебя спасать приехали.
-- Нет, несомненно, подвох здесь кроется некий! Не приближайся, человек
ты там или монстр, иначе глотка твоя перерезана будет!
-- Медор, -- простонал Ши. -- Она не верит, что мы -- это мы. Будь
другом, сбацай ей какую-нибудь поэмку!
Судя по выражению лица Медора, муза его находилась далеко не в рабочем
состоянии, но он, тем не менее, храбро откашлялся и заныл:
Я разум в лишеньях утратил почти! Стоим мы в смятеньи -- что ждет
впереди? Нигде в том шатре не сыскать нам подмогу, Лишь Гарр-чародей нам
осветит дорогу. Но ах! Мое сердце теряет терпенье -- В одном лишь Аллахе я
вижу спасенье!
-- И впрямь начинаю я верить, -- проговорила Бельфегора, линии рта
которой несколько утратили жесткость. -- Поистине голос Медора доносится
из-под ужасной этой личины. Каковы же намеренья ваши, друзья?
-- Смыться отсюда на ковре-самолете той же дорогой, какой сюда
проникли, -- отозвался Ши.
Девушка поднялась на цыпочки и попыталась дотянуться до ковра.
-- Но как же попасть туда?
-- Набрать тюрбанов побольше, -- практично ответил Ши. -- Где тут они
могут быть?
Бельфегора кинулась в угол шатра.
-- Вот тут в шкафу... -- начала она и, не договорив, распахнула дверцы.
Тот и в самом деле был доверху набит аккуратно сложенной чалмовой тканью. Ши
прочными узлами связал между собой три куска и забросил конец самодельного
каната к Медору, которому удалось поймать его только со второй попытки.
Второй конец он удерживал в руках, пока Бельфегора легко, словно белка,
карабкалась вверх. Затем Ши покрепче взялся за узел и полез сам, но едва
только он оторвался от земли, как ткань лопнула, и с обмотавшимся вокруг
головы канатом он чувствительно ударился задом об пол.
-- Эй! -- завопил Ши, наступая на эмира и спотыкаясь. Он увидел, как
Медор с бегающими шайтанскими глазками скорчился на краю ковра и что-то
бормотал. Ковер затрепетал и, похоже, немного изменил положение.
Ши собрался было произнести еще кое-что, куда более внушительное, но
прежде, чем ему удалось подобрать подходящие слова и выражения, Бельфегора
перегнулась через край ковра со словами:
-- Бросай веревку сюда!
Она ловко поймала самодельный канат, обернула вокруг себя и крикнула:
-- Влезай, сэр Гарольд!
Ши замешкался, опасаясь сдернуть девушку вниз, поскольку он хоть и не
сомневался в ее силе, но весил ни много ни мало сто шестьдесят фунтов. И в
этот самый момент полог взлетел вверх, и в комнату ворвался отряд евнухов,
которые тыкали в него пальцами, визжали и размахивали ятаганами чуть ли не в
фут шириной. Довольно неуклюже, но весьма проворно он поднялся по связанному
из чалм канату на ковер. Брошенный кем-то кинжал, кувыркаясь, пролетел мимо.
-- Возьми себя в руки и не мешай рулить! -- рявкнул он на Медора.
Ши отдал команду ковру, и сквозь дыру в стене шатра они выскользнули
навстречу сгустившимся сумеркам. Пожар на окраине лагеря все еще горел.
Фигуры вокруг него, казалось, исполняли какую-то диковинную пляску.
Ши резко набрал высоту, которая позволяла не опасаться выпущенных из
лука стрел, и обернулся к Медору:
-- И как прикажешь все это понимать? Удружил, ничего не скажешь!
-- Я... я... Но друг мой Гарр, пусть же хлеба щит и соли отразит меч
гнева твоего! Верно же сказано Аль-Гасуном -- тот, открыты кому сердца
многих, порою собственное сердце открыть не в силах! О несчастнейший я из
людей! -- Он склонил голову и застучал себя в грудь, сверкая драгоценными
браслетами. -- Не было у слуги твоего недостойного иной мысли, кроме как что
конец каната потерялся, навсегда потерялся, и оплакивать канат сей придется
нам до конца дней своих! Но нет спасенья, кроме как от Аллаха, что сохранил
тебя, дабы снова стал ты светом очей наших!
-- Сволочь ты, -- процедил Ши сквозь зубы. -- В общем, дело было так:
ты рассчитывал меня бросить, самому смыться, а потом все это в поэме
описать. Такая была задумка, а?
-- Нет, лишь тростник я на ветру твоего гнева, и стеснилась грудь моя,
брат мой! -- проныл Медор и, взявшись за отворот своего балахона на груди,
осторожно его надорвал. (Ши, кстати, заметил, что это место уже не раз
зашивали -- подобным аргументом, судя по всему, молодой человек пользовался
довольно часто). -- Ничто уж не разрубит сей узел, кроме как смерть моя!
По щекам у него скатились две крупные слезы и, поблескивая, повисли на
клыках. Бельфегора обняла его за плечи.
-- Не печалься, бедное ты существо! Сэр Гарольд, строго указываю я
тебе, что не следует тебе шпынять его, ибо трубадур он, и не считаю я
поведением рыцарским грозить тому, кто ни больше ни меньше, как поддерживал
тебя во всем подвиге твоем!
-- Ладно, ладно, -- согласился Ши. -- Он герой и душка. Просто не
понимаю, с чего это мы вообще обеспокоились тебя спасать. Когда мы
появились, ты уже там и сама управилась.
На сей раз настала очередь Бельфегоры обижаться, как не без некоторого
мстительного удовольствия заметил Ши.
-- Фу, как не стыдно! -- произнесла она. -- Если желаешь ты заколдовать
меня чародействами своими в неблагодарнейшую из девок, заберу я назад свою
благосклонность!
Ноздри ее затрепетали, и Ши, внезапно почувствовав себя глубоко
несчастным, вернулся к навигационным проблемам. Они совершили самый
настоящий подвиг, и у всех должно быть приподнятое настроение, а вместо
этого...
Но мгновеньем позже он уже взял себя в руки и рассудил, что
погорячился, обидев Медора, который представлял собой одного из тех
шизоидных типов, что совершенно теряются в стрессовых ситуациях -- в отличие
от него, от Ши, мозг которого при подобных обстоятельствах работает как
никогда более четко. Вслух он сказал:
-- Ладно, ребята, по-моему, для одного вечера ссор уже хватит. --
(Конечно, он сознавал, что сам внес в ссору наиболее ощутимую долю, но
признание могло подорвать его капитанскую репутацию). -- Ну что, в замок?
-- Мой лук, -- напомнила Бельфегора. -- Без него я беспомощна! Должно
быть, на постоялом дворе он остался, где схватили нас. Не окажешь ли такую
любезность, сэр Гарольд?
В голосе ее еще ощущалась прохлада.
-- Хорошая мысль, -- отозвался Ши, слегка подруливая в сторону деревни.
-- Мне и самому ужас как хочется наподдать этому трактирщику, а теперь у
меня и соответствующая экипировка имеется. Он грозно оскалил клыки.
Девушка позади осторожно переместилась на свободное пространство,
усевшись на закатанного в ковер Руджера, в результате чего последовал
странный звук, нечто среднее между стоном и рыком. Бельфегора вскочила на
ноги, отчего ковер рискованно качнулся.
-- Что здесь? Ужель от колдовства твоего ковры не только летают, но и
разговаривают?
Ши ухмыльнулся через плечо.
-- Это твой старый дружок, Руджер Каренский. Мы везем его обратно к
дядюшке.
-- Взаправду? -- Отогнув в полутьме край ковра, она пригляделась, после
чего рассмеялась раскатистым серебристым смешком. -- Ну развеселил ты меня,
сэр Гарольд, и во имя веселья этого восстанавливаю я благосклонность свою к
верному моему рыцарю! Не прочь была бы я получить ухо медведища этого в
качестве трофея!
Она выхватила свой маленький охотничий ножик, и ковер аж просел, когда
Руджер лихорадочно заизвивался в своих пеленках. Ши вмешался:
-- Э, э, кончай, подруга. Уже подлетаем.
Селение было уже под ними. Окна постоялого двора светились лимонным
светом. Ши облетел строение по периметру, осторожно подвел ковер к одному из
окон второго этажа и просунулся внутрь. Постояльцев, судя по всему, не было,
только на низком столике теплилась масляная лампа.
-- Пока не видать, -- сообщил он. -- Ты где его оставила?
-- По-моему, положила я его на соседнюю кровать, с колчаном вместе.
-- Там их нет. Медор, нам с тобой придется устроить небольшой обыск. А
ты, красавица, оставайся здесь и присматривай, чтоб ковер не унесло -- не
исключено, что нам придется убегать бегом и выскакивать в окно. Его можно
двигать, слегка потянув за бахрому вот тут, только зря лучше не трогай. Если
Руджер начнет рыпаться, можешь взять сразу оба его уха.
Встрял Медор:
-- О повелитель мой и брат, не лучше ли мне посидеть здесь, поскольку в
случае чего защитить я могу ковер от нападенья? Да и как отличу я один лук
от другого?
-- Нет! -- отрезал Ши. -- Пойдешь со мной.
Он осторожно пролез в окно и протянул руку, чтобы помочь Медору.
Спальню они обшарили сверху донизу, заглянули под ковры и во все закоулки,
но не нашли ни единого предмета, имевшего бы отношение к стрельбе из лука.
-- Иншалла! -- вздохнул Медор. -- Предопределено сне с сотворенья мира,
что нам никогда...
Он примолк, поскольку снизу донесся сначала приближающийся топот копыт,
а потом какие-то голоса. Ши на цыпочках подкрался к лестнице. Один из
голосов как раз говорил:
-- Эй, дядя, есть ли в твоем караван-сарае беглецы от правосудия
Предводителя Правоверных?
-- Да послужит залогом голова моя! -- послышался голос трактирщика. --
Окажись здесь такие, давно доставил бы я их слугам правителя, связанными
крепко. Но разве кроме моего нету больше дворов постоялых?
Обладатель первого голоса ответил:
-- Клянусь Аллахом, стеснены наши души, ибо на поход наш супротив
назарян легло чародейство некое! Знай же, что привез владыка Дардинель домой
в лагерь девицу с волосами, беду предвещающими, из франков, и девица сия
воистину вызвала ревность сынов сатаны, камнями побитого! С заходом солнца
ворвалась в лагерь целая рать неистовых джиннов, каждый выше дерева ростом и
с четырьмя медными крыльями, что поопрокидывали наши шатры, будто игрушки
детские! Милостью Аллаха лишь немногие сражены были -- больше бежало в
панике. И прибыли мы позвать обратно тех, кто бежал, иначе пойманы они будут
позже и огонь приложен будет к стопам их!
Трактирщик, очевидно, показывал им помещения первого этажа, поскольку
голос его пропал, и раздался топот шагов. Но спустя мгновенье он прорезался
вновь:
-- ...покои для ночлега, в коих нет постояльцев.
Медор дернул Ши за руку и бросил умоляющий взгляд в сторону окна. Ши
вытащил саблю и, приблизив губы к уху коллеги-джинна, пробурчал:
-- Приготовься, после такого рассказа мы этих олухов до смерти
перепугаем! Когда я выскочу и заору, делай то же самое.
Он взмахнул клинком. Медор, хотя и несколько неуверенно, вытащил саблю
и тоже ею взмахнул. Шаги между тем поднимались уже вверх по лестнице. Ши с
диким воплем выскочил в тот самый момент, чтобы нос к носу столкнуться с
тремя воинами и семенящим позади трактирщиком.
Должно быть, он и впрямь казался стофутового росту, если смотреть
снизу, да еще и Медор сзади испустил истошный вопль, который получился даже
еще более леденящим, чем у него самого. Снизу донесся ответный визг
вперемешку с лязгом бросаемого в беспорядке оружия и тяжеловесным стуком,
топотом и возней. Несколько секунд нижняя часть лестницы представляла собой
дикую мешанину из туловищ, голов и конечностей. Наконец воинам не без
некоторой борьбы и пинков удалось распутаться и удариться в бегство.
Последним, кто вскочил на ноги, был трактирщик, который, как и все
коротышки, сразу оказался затоптанным. Когда грохот копыт уже стихал вдали,
он еще в полном обалдении искал выход. Ши увидел, как трактирщик поднял было
руки для общепринятого разрывания одежд и приоткрыл рот для визга, но, судя
по всему, и моторные, и речевые функции у него в тот момент попросту
отказали.
Ши не был в том состоянии, чтобы хладнокровно зарубить этого поганца,
поэтому он просто от всей души заехал ему по носу левой. Трактирщик тяжко
рухнул, словно хряк на бойне, и покатился по полу, закрыв лицо руками в
ожидании неминуемой гибели.
-- Поищи-ка пока лук, а я этого типа попробую расколоть, --
распорядился Ши, пиная трактирщика под ребра.
Медор бочком обогнул его, скосив глаза, будто полагал, что Ши в любой
момент начнет разделывать несчастного на котлеты, но тот ограничился тем,
что время от времени щекотал предателя острием сабли. Наконец юный сарацин
появился вновь, размахивая луком и восклицая:
-- Всемогуществом Аллаха он и в самом деле нашелся!
-- Ну вот что, дядя, или как тебя там, -- внушительно произнес Ши. --
Если рассчитываешь пожить чуть подольше, лежи там, где лежишь, покуда
медленно не досчитаешь до ста. Потом можешь встать и кому угодно
рассказывать, как джинны сохранили тебе жизнь. Пошли, Медор.
Как только ковер возобновил свой немного волнообразный полет, Медор
осторожно пролез вперед и похлопал Ши по ноге.
-- Знай же, о владыка мой и покровитель, -- заметил он, -- что деянье
сне достойно описанным быть божественнейшими стихами на серебряных скрижалях
буквами золотыми? Дано это поэтам, во имя пророка, благословенно имя
которого, знать все, что проистекает в мыслях людских, и имей бы я только
лютню, сложил бы стихи я...
-- Какая жалость, что ты не захватил лютню, -- отозвался Ши. -- Но в
настоящий момент я больше заинтересован в вычислении кратчайшего курса к
Каренскому замку.
-- О джинн, прельщает она меня не больше, нежели поэма о псе, что на
улице мочится! Знай же, что еще в замке Каренском развилось презрение во мне
ко всякого рода поэзии, ибо посетил нас там зануднейший из поэтов -- Медор
его звали.
Ши перехватил негодующий взгляд, которым Медор апеллировал к нему
из-под своей шайтанской личины, но продолжал расхаживать по шатру, не
принимая участия в беседе. На стене висел большой кинжал с вычурной золотой
рукоятью. Он прикинул его на руке, взявшись за ножны, и поглядел на затылок
Руджера.
-- Знай же, о владыка Руджер, -- торопливо проговорил обескураженный
поэт, -- что одной лишь поэзией да песней мир окружающий мы представить
можем. Ибо закон это пророка, имя коего благословенно...
Стальной шишак, торчащий из верхушки чалмы Руджера, означал, что под
тканью скрывается нечто вроде шлема. Ударь Ши по этому шлему, рукоять
кинжала произведет разве что бесполезный лязг, а Руджер моментально
обернется и сграбастает обидчика.
Из Медора изливался бурный поток слов, несший в себе довольно мало
смысла.
Ши осторожно наклонился, крепко ухватился за шишак и толкнул его
вперед, отчего шлем вместе с напяленной поверх него чалмой съехал на
физиономию здоровяка.
-- Хо! -- глухо выкрикнул Руджер, пытаясь подняться.
Бац! Рукоятка кинжала соприкоснулась с бритой башкой где-то в районе
мозжечка. Ши остался стоять с комбинацией из шлема и чалмы в левой руке, а
бугай покатился по коврам. Снаружи доносился дружный хор воплей, призывающих
на молитву.
По подбородку Медора вдоль левого клыка сбегала струйка слюны, а руки
дико тряслись.
-- Н-нет... нет справедливости и великодушия помимо Аллаха! --
пробулькал он. -- Что же, по рассужденью твоему, предпринять нам следует
безопасности ради?
-- Оставь-ка это мне, а сам давай пошевеливайся и разыщи побольше таких
вот тюрбанов. Я ведь, по-моему, ничему плохому тебя не научил, а?
Медор, хорошо знакомый с лагерным бытом, быстро нашел во внутреннем
помещении несколько полос чалмовой ткани, которыми они крепко связали
Руджера. Намотали они их столько, что скоро он стал похож на какой-то
бесформенный кокон. Дышал он вроде нормально; Ши очень надеялся, что не
проломил ему череп. Времени оставалось все меньше и меньше, поскольку совсем
скоро снаружи должно было начаться заранее срежиссированное представление.
-- О владыка Гарр, без сомненья, не в силах унести мы его отсюда... и
как же насчет обличья того ужасающего, что наложил ты на нас?
-- Заткнись, -- отозвался Ши. -- Я думаю.
-- Имей мы ныне лишь только волшебный ковер багдадский...
Ши щелкнул пальцами.
-- В самую точку! Так и знал, что о чем-то забыл! Так, пойди разыщи
какую-нибудь дрянь, которая огня бы давала мало, а дыма побольше, усек? Перо
тут какое-нибудь найдется? Да не спорь ты со мной, черт тебя дери! Это очень
важно, если ты рассчитываешь опять увидеть Бельфегору.
Когда Медор вернулся из внутренних покоев с несколькими прутиками и
плюмажем от разукрашенной чалмы, то обнаружил, что Ши уже с головой
погрузился в работу. Специалист по магическим вопросам успел уже изловить
пару крупных синих мух, которые гудели вокруг в изобилии, и привязать их
петельками к шелковой нитке, вырванной из упаковки Руджера. Другой конец
нитки он примотал к бахроме лучшего во всем шатре ковра. Мухи тут же
заметались на нитке, как только он ее отпустил.
-- Сложи веточки в кучку и разожги, -- распорядился Ши, скатывая один
из ковров, дабы расчистить пространство.
Пока Медор при помощи кремня, огнива и трута добывал огонь. Ши разделил
плюмаж на отдельные перышки и принялся вплетать их в ковер, надежно ввязывая
в бахрому. Снаружи, судя по всему, уже что-то начиналось. Как только
вспыхнуло пламя, послышались громкие крики и топот.
Пока ароматические палочки наполняли шатер едким дымом. Ши декламировал
только что составленное заклинание:
Будь легок... кха? -- ковер, как сухой лепесток, Как туча, летящая
ввысь. Пускай понесет нас воздушный поток, Скорей от земли оторвись! И если
шайтаны, и силы все зла За нами... кха-кха-кха! -- погонятся вслед, От них
на тебе мы умчим, как стрела, Ковер, унеси нас от бед! Кха-кха-кха!
Дым рассеялся. Ковер затрепетал, края его отрывались от земли и
похлопывали, в то время как суматоха снаружи все нарастала. Джинн, которым
был Медор, протер слезящиеся глаза.
-- О шах Гарр, -- проговорил он, -- далеко не худший это образчик
поэтики, хоть и признать следует, что многое потерял ты, на лютне себе не
аккомпанируя. А кроме того, подгулял размер у тебя в строке шестой, да и
концовка слабовата немного.
-- Кончай разводить критику -- лучше помоги мне погрузить этого слона
на ковер, -- перебил его Ши.
Руджера они закатали в один из лежащих на полу ковров, прежде чем
поместить его на -- как очень надеялся Ши -- летающий. Глаза тот уже открыл
и поглядывал на них весьма недобро. Лицо его двигалось, насколько позволял
кляп -- очевидно, Руджер молился.
Ши откинул полог и выглянул на улицу. В сгустившихся сумерках и впрямь
что-то происходило. Обитатели лагеря, вопя на все голоса, метались во всех
мыслимых направлениях. Прямо на глазах у Ши огромный квадратный шатер с
вымпелом на верхушке съежился и рухнул.
-- Садись и держись! -- бросил Ши Медору. Сам он тоже влез на ковер,
который, похоже, подавал признаки жизни даже под весом Руджера. Вытянувшись
во весь рост. Ши рубанул саблей крышу. Из прорехи показалась густая синева
вечернего неба, на которой грустно подмигивала одинокая звезда. Он присел на
корточки и проговорил:
И основой, и утком Взмой над крышей с ветерком...
Чоп! -- врезалась чья-то сабля в одну из наружных постромок,
растягивающих шатер. Чоп! -- лопнула другая постромка.
-- Прекрати, во имя Аллаха! -- взвыл чей-то голос. Ши закончил:
Лететь куда удобней, Чем ковылять пешком!
Шатер рухнул, и сквозь дыру в крыше ковер взмыл вверх, треща бахромой.
Какой-то бритоголовый тип и один из подученных Ши
диверсантов-перерезателей так оживленно бранились, что даже не заметили
воспарившего у них над головами ковра. В оставшемся внизу лагере Аграманта
царил полный кавардак: шатры один за другим шатались и опадали. Некоторые
были велики, как бродячие цирки, и рушились весьма эффектно. Под опавшей
парусиной копошились какие-то бугорчатые объекты, там и сям вспыхивали
стычки. Один из шатров, расположенный на склоне холма, рухнул прямо в очаг и
ярко полыхнул во мраке. Вокруг забегали крошечные человечки, пытаясь сбить
пламя или залить его из смехотворно маленьких бадеек.
Ковер то нырял, то становился на дыбы, безбожно рыская во все стороны.
Немного поэкспериментировав, Ши обнаружил, что управлять его движением
можно, поднимая или опуская переднюю кромку с той или иной стороны. Правда,
дальше выяснилось, что ковер чрезвычайно чувствителен в управлении, и
следует быть поаккуратней, чтобы он не заложил мертвую петлю. Во время
очередного неожиданного пикирования Руджер чуть не скатился с диковинного
летательного аппарата. Медор, хоть ничего и не ел, явно испытывал некоторые
трудности с удержанием содержимого своего желудка на надлежащем месте.
-- Где это? -- крикнул Ши.
Медор показал на один из самых больших шатров, расположенный выше
других по склону, над многочисленными коньками которого реял целый рой
вымпелов. Шатер Дардинеля. Ши потянул за бахрому, и ковер заложил лихой
вираж.
Шатер этот представлял собой настоящий маленький городок. По бокам от
главного купола раскинулось множество палаток поменьше, соединенных с ним
навесами. Между ними виднелась внушительная фигура Дардинеля собственной
персоной в окружении группы военачальников на лошадях, которые пытались
навести хоть какой-то порядок среди пеших.
-- Где гарем? -- спросил Ши.
Медор, прикрыв одной рукой клыки, дабы сдержать отрыжку, другой указал
на вытянутой формы шатер, пристроенный к основному.
Когда ковер устремился вниз, кто-то из этой компании при звуке голоса
Ши поднял голову. Раздался вопль, и вся толпа задрала головы в небо. Мимо
просвистел брошенный кем-то дротик. Прежде чем за ним последовали другие,
они уже оказались в безопасности над лабиринтом господских шатров и
подплывали к крыше гарема. Ши, не без труда управляясь с ковром левой рукой,
выхватил саблю и на ходу прорезал в парусине прореху футов в двадцать
длиной.
Затем он заложил вираж, облетая вокруг шатра, и вновь подвел его к
проделанной дыре.
-- Пригнись! -- крикнул он Медору.
Тщательно прицелясь, он зарулил в прореху, ставшую еще шире под тягой
веревок. Одним из рогов Ши зацепился было за край, но ткань треснула. Они
оказались внутри.
В помещении, где они очутились, было полным-полно женщин. Толпились те
прямо под ними, так что Ши, перегнувшись через край, вполне мог обменяться
рукопожатием с какой-нибудь красоткой. Однако женщины, как видно, не были
особо настроены жать его мужественную руку, поскольку они тут же заметались
во все стороны, оглушительно визжа: "Джинны! Шайтаны!" Ши еще подлил масла в
огонь, перегнувшись вниз и слегка порычав.
Ковер плавно двинулся к ближайшей перегородке и замер, как только
передняя бахрома его соприкоснулась с тканью, похлопывая боковыми краями,
словно какой-то медлительный морской организм. Ши протянул руку и разрезал
полотно из верблюжьей шерсти поперек. Следующая комната оказалась кухней,
совершенно пустой, за исключением всевозможной утвари. В помещении за ней не
оказалось никого, кроме двух евнухов, забавлявшихся игрой в кости. Те
пронзительно завизжали, а один попытался пролезть под нижним краем шатра
наружу. -- Чертов лабиринт, -- пробурчал Ши. Царившая в лагере суматоха была
здесь едва слышна, скрадываемая многочисленными слоями толстой ткани. Еще
две матерчатые преграды, которые отгораживали совершенно пустые помещения, и
их лиц коснулась вечерняя прохлада. Ши мельком увидел промчавшихся мимо двух
пеших воинов и всадника, силуэты которых вырисовывались на фоне пожара, что
бушевал в отдалении на холме. Он торопливо развернул ковер и вновь взрезал
стену шатра. Но они опять угодили в кухню, а от многочисленных прорех вся
конструкция, похоже, была готова вот-вот развалиться.
Ши, тем не менее, нацелился на единственную целую стену кухни. Взмах
клинка -- и они оказались у цели.
Комната, которую владыка Дардинель использовал для своих чисто
приватных развлечений, была буквально доверху набита роскошными шмотками. У
самой стены, под драпировками, из которых курился медлительный дымок
ладанки, на бесценных коврах раскинулись бесценные подушки, образуя самую
безвкусно-шикарную постель, которую Ши когда-либо видел. Посередине ее среди
подушек скорчилась связанная фигурка.
Ши попытался остановить ковер, потянув вверх его передний край, но в
результате лишь взлетел к потолку; потянул его вниз, но чуть не врезался в
пол. Тогда он решил было подхватить девушку на лету, как ковбой-объездчик
подхватывает с земли платок, но отказался от этой идеи, как от чересчур
рискованной. Одна рука требовалась для управления ковром, а от Медора толку
не было. Заложив очередной вираж, он продекламировал:
И основой, и утком К стенке подлети бочком, Ради нашей милой дамы Стой
смирно, не вертись волчком!
Ковер резко остановился. До земли было далеко, а времени на то, чтобы в
случае чего возиться с растянутой лодыжкой, уже не оставалось. Но Ши, тем не
менее, сполз с ковра, повис во весь рост, вцепившись в его край, и отпустил
бахрому. Приземлившись на четвереньки посреди горы подушек, он тут же
поднялся на ноги.
Фигура на постели перекатилась на бок и бросила на него неистовый
взгляд из-под перепутанной копны седоватых волос, что-то рыча сквозь кляп.
-- Ик! -- взвизгнул Медор с высоты. -- Это же сам эмир! Настал наш
последний час! Нет бога, кроме Аллаха!
Это и впрямь оказался эмир Аграмант, Предводитель Правоверных, Защитник
Обездоленных, Справедливый и Милосердный Правитель Гишпании -- связанный,
спеленутый и заделанный кляпом из собственной чалмы.
-- Силы небесные! Опять колдовство! -- послышался голос Бельфегоры.
Ши обернулся и увидел, что она уже готова броситься на него с кинжалом.
-- Стой! -- крикнул он. -- Я Гарольд. Не узнаешь?
-- Демон рогатый -- и лорд Ши? Ну уж нет, хоть и голос...
-- Да ладно тебе, говорю, это я. Просто это такая маскировка --
волшебная маскировка. А вон тот, на коврике -- это твой приятель Медор.
Въезжаешь? Мы тебя спасать приехали.
-- Нет, несомненно, подвох здесь кроется некий! Не приближайся, человек
ты там или монстр, иначе глотка твоя перерезана будет!
-- Медор, -- простонал Ши. -- Она не верит, что мы -- это мы. Будь
другом, сбацай ей какую-нибудь поэмку!
Судя по выражению лица Медора, муза его находилась далеко не в рабочем
состоянии, но он, тем не менее, храбро откашлялся и заныл:
Я разум в лишеньях утратил почти! Стоим мы в смятеньи -- что ждет
впереди? Нигде в том шатре не сыскать нам подмогу, Лишь Гарр-чародей нам
осветит дорогу. Но ах! Мое сердце теряет терпенье -- В одном лишь Аллахе я
вижу спасенье!
-- И впрямь начинаю я верить, -- проговорила Бельфегора, линии рта
которой несколько утратили жесткость. -- Поистине голос Медора доносится
из-под ужасной этой личины. Каковы же намеренья ваши, друзья?
-- Смыться отсюда на ковре-самолете той же дорогой, какой сюда
проникли, -- отозвался Ши.
Девушка поднялась на цыпочки и попыталась дотянуться до ковра.
-- Но как же попасть туда?
-- Набрать тюрбанов побольше, -- практично ответил Ши. -- Где тут они
могут быть?
Бельфегора кинулась в угол шатра.
-- Вот тут в шкафу... -- начала она и, не договорив, распахнула дверцы.
Тот и в самом деле был доверху набит аккуратно сложенной чалмовой тканью. Ши
прочными узлами связал между собой три куска и забросил конец самодельного
каната к Медору, которому удалось поймать его только со второй попытки.
Второй конец он удерживал в руках, пока Бельфегора легко, словно белка,
карабкалась вверх. Затем Ши покрепче взялся за узел и полез сам, но едва
только он оторвался от земли, как ткань лопнула, и с обмотавшимся вокруг
головы канатом он чувствительно ударился задом об пол.
-- Эй! -- завопил Ши, наступая на эмира и спотыкаясь. Он увидел, как
Медор с бегающими шайтанскими глазками скорчился на краю ковра и что-то
бормотал. Ковер затрепетал и, похоже, немного изменил положение.
Ши собрался было произнести еще кое-что, куда более внушительное, но
прежде, чем ему удалось подобрать подходящие слова и выражения, Бельфегора
перегнулась через край ковра со словами:
-- Бросай веревку сюда!
Она ловко поймала самодельный канат, обернула вокруг себя и крикнула:
-- Влезай, сэр Гарольд!
Ши замешкался, опасаясь сдернуть девушку вниз, поскольку он хоть и не
сомневался в ее силе, но весил ни много ни мало сто шестьдесят фунтов. И в
этот самый момент полог взлетел вверх, и в комнату ворвался отряд евнухов,
которые тыкали в него пальцами, визжали и размахивали ятаганами чуть ли не в
фут шириной. Довольно неуклюже, но весьма проворно он поднялся по связанному
из чалм канату на ковер. Брошенный кем-то кинжал, кувыркаясь, пролетел мимо.
-- Возьми себя в руки и не мешай рулить! -- рявкнул он на Медора.
Ши отдал команду ковру, и сквозь дыру в стене шатра они выскользнули
навстречу сгустившимся сумеркам. Пожар на окраине лагеря все еще горел.
Фигуры вокруг него, казалось, исполняли какую-то диковинную пляску.
Ши резко набрал высоту, которая позволяла не опасаться выпущенных из
лука стрел, и обернулся к Медору:
-- И как прикажешь все это понимать? Удружил, ничего не скажешь!
-- Я... я... Но друг мой Гарр, пусть же хлеба щит и соли отразит меч
гнева твоего! Верно же сказано Аль-Гасуном -- тот, открыты кому сердца
многих, порою собственное сердце открыть не в силах! О несчастнейший я из
людей! -- Он склонил голову и застучал себя в грудь, сверкая драгоценными
браслетами. -- Не было у слуги твоего недостойного иной мысли, кроме как что
конец каната потерялся, навсегда потерялся, и оплакивать канат сей придется
нам до конца дней своих! Но нет спасенья, кроме как от Аллаха, что сохранил
тебя, дабы снова стал ты светом очей наших!
-- Сволочь ты, -- процедил Ши сквозь зубы. -- В общем, дело было так:
ты рассчитывал меня бросить, самому смыться, а потом все это в поэме
описать. Такая была задумка, а?
-- Нет, лишь тростник я на ветру твоего гнева, и стеснилась грудь моя,
брат мой! -- проныл Медор и, взявшись за отворот своего балахона на груди,
осторожно его надорвал. (Ши, кстати, заметил, что это место уже не раз
зашивали -- подобным аргументом, судя по всему, молодой человек пользовался
довольно часто). -- Ничто уж не разрубит сей узел, кроме как смерть моя!
По щекам у него скатились две крупные слезы и, поблескивая, повисли на
клыках. Бельфегора обняла его за плечи.
-- Не печалься, бедное ты существо! Сэр Гарольд, строго указываю я
тебе, что не следует тебе шпынять его, ибо трубадур он, и не считаю я
поведением рыцарским грозить тому, кто ни больше ни меньше, как поддерживал
тебя во всем подвиге твоем!
-- Ладно, ладно, -- согласился Ши. -- Он герой и душка. Просто не
понимаю, с чего это мы вообще обеспокоились тебя спасать. Когда мы
появились, ты уже там и сама управилась.
На сей раз настала очередь Бельфегоры обижаться, как не без некоторого
мстительного удовольствия заметил Ши.
-- Фу, как не стыдно! -- произнесла она. -- Если желаешь ты заколдовать
меня чародействами своими в неблагодарнейшую из девок, заберу я назад свою
благосклонность!
Ноздри ее затрепетали, и Ши, внезапно почувствовав себя глубоко
несчастным, вернулся к навигационным проблемам. Они совершили самый
настоящий подвиг, и у всех должно быть приподнятое настроение, а вместо
этого...
Но мгновеньем позже он уже взял себя в руки и рассудил, что
погорячился, обидев Медора, который представлял собой одного из тех
шизоидных типов, что совершенно теряются в стрессовых ситуациях -- в отличие
от него, от Ши, мозг которого при подобных обстоятельствах работает как
никогда более четко. Вслух он сказал:
-- Ладно, ребята, по-моему, для одного вечера ссор уже хватит. --
(Конечно, он сознавал, что сам внес в ссору наиболее ощутимую долю, но
признание могло подорвать его капитанскую репутацию). -- Ну что, в замок?
-- Мой лук, -- напомнила Бельфегора. -- Без него я беспомощна! Должно
быть, на постоялом дворе он остался, где схватили нас. Не окажешь ли такую
любезность, сэр Гарольд?
В голосе ее еще ощущалась прохлада.
-- Хорошая мысль, -- отозвался Ши, слегка подруливая в сторону деревни.
-- Мне и самому ужас как хочется наподдать этому трактирщику, а теперь у
меня и соответствующая экипировка имеется. Он грозно оскалил клыки.
Девушка позади осторожно переместилась на свободное пространство,
усевшись на закатанного в ковер Руджера, в результате чего последовал
странный звук, нечто среднее между стоном и рыком. Бельфегора вскочила на
ноги, отчего ковер рискованно качнулся.
-- Что здесь? Ужель от колдовства твоего ковры не только летают, но и
разговаривают?
Ши ухмыльнулся через плечо.
-- Это твой старый дружок, Руджер Каренский. Мы везем его обратно к
дядюшке.
-- Взаправду? -- Отогнув в полутьме край ковра, она пригляделась, после
чего рассмеялась раскатистым серебристым смешком. -- Ну развеселил ты меня,
сэр Гарольд, и во имя веселья этого восстанавливаю я благосклонность свою к
верному моему рыцарю! Не прочь была бы я получить ухо медведища этого в
качестве трофея!
Она выхватила свой маленький охотничий ножик, и ковер аж просел, когда
Руджер лихорадочно заизвивался в своих пеленках. Ши вмешался:
-- Э, э, кончай, подруга. Уже подлетаем.
Селение было уже под ними. Окна постоялого двора светились лимонным
светом. Ши облетел строение по периметру, осторожно подвел ковер к одному из
окон второго этажа и просунулся внутрь. Постояльцев, судя по всему, не было,
только на низком столике теплилась масляная лампа.
-- Пока не видать, -- сообщил он. -- Ты где его оставила?
-- По-моему, положила я его на соседнюю кровать, с колчаном вместе.
-- Там их нет. Медор, нам с тобой придется устроить небольшой обыск. А
ты, красавица, оставайся здесь и присматривай, чтоб ковер не унесло -- не
исключено, что нам придется убегать бегом и выскакивать в окно. Его можно
двигать, слегка потянув за бахрому вот тут, только зря лучше не трогай. Если
Руджер начнет рыпаться, можешь взять сразу оба его уха.
Встрял Медор:
-- О повелитель мой и брат, не лучше ли мне посидеть здесь, поскольку в
случае чего защитить я могу ковер от нападенья? Да и как отличу я один лук
от другого?
-- Нет! -- отрезал Ши. -- Пойдешь со мной.
Он осторожно пролез в окно и протянул руку, чтобы помочь Медору.
Спальню они обшарили сверху донизу, заглянули под ковры и во все закоулки,
но не нашли ни единого предмета, имевшего бы отношение к стрельбе из лука.
-- Иншалла! -- вздохнул Медор. -- Предопределено сне с сотворенья мира,
что нам никогда...
Он примолк, поскольку снизу донесся сначала приближающийся топот копыт,
а потом какие-то голоса. Ши на цыпочках подкрался к лестнице. Один из
голосов как раз говорил:
-- Эй, дядя, есть ли в твоем караван-сарае беглецы от правосудия
Предводителя Правоверных?
-- Да послужит залогом голова моя! -- послышался голос трактирщика. --
Окажись здесь такие, давно доставил бы я их слугам правителя, связанными
крепко. Но разве кроме моего нету больше дворов постоялых?
Обладатель первого голоса ответил:
-- Клянусь Аллахом, стеснены наши души, ибо на поход наш супротив
назарян легло чародейство некое! Знай же, что привез владыка Дардинель домой
в лагерь девицу с волосами, беду предвещающими, из франков, и девица сия
воистину вызвала ревность сынов сатаны, камнями побитого! С заходом солнца
ворвалась в лагерь целая рать неистовых джиннов, каждый выше дерева ростом и
с четырьмя медными крыльями, что поопрокидывали наши шатры, будто игрушки
детские! Милостью Аллаха лишь немногие сражены были -- больше бежало в
панике. И прибыли мы позвать обратно тех, кто бежал, иначе пойманы они будут
позже и огонь приложен будет к стопам их!
Трактирщик, очевидно, показывал им помещения первого этажа, поскольку
голос его пропал, и раздался топот шагов. Но спустя мгновенье он прорезался
вновь:
-- ...покои для ночлега, в коих нет постояльцев.
Медор дернул Ши за руку и бросил умоляющий взгляд в сторону окна. Ши
вытащил саблю и, приблизив губы к уху коллеги-джинна, пробурчал:
-- Приготовься, после такого рассказа мы этих олухов до смерти
перепугаем! Когда я выскочу и заору, делай то же самое.
Он взмахнул клинком. Медор, хотя и несколько неуверенно, вытащил саблю
и тоже ею взмахнул. Шаги между тем поднимались уже вверх по лестнице. Ши с
диким воплем выскочил в тот самый момент, чтобы нос к носу столкнуться с
тремя воинами и семенящим позади трактирщиком.
Должно быть, он и впрямь казался стофутового росту, если смотреть
снизу, да еще и Медор сзади испустил истошный вопль, который получился даже
еще более леденящим, чем у него самого. Снизу донесся ответный визг
вперемешку с лязгом бросаемого в беспорядке оружия и тяжеловесным стуком,
топотом и возней. Несколько секунд нижняя часть лестницы представляла собой
дикую мешанину из туловищ, голов и конечностей. Наконец воинам не без
некоторой борьбы и пинков удалось распутаться и удариться в бегство.
Последним, кто вскочил на ноги, был трактирщик, который, как и все
коротышки, сразу оказался затоптанным. Когда грохот копыт уже стихал вдали,
он еще в полном обалдении искал выход. Ши увидел, как трактирщик поднял было
руки для общепринятого разрывания одежд и приоткрыл рот для визга, но, судя
по всему, и моторные, и речевые функции у него в тот момент попросту
отказали.
Ши не был в том состоянии, чтобы хладнокровно зарубить этого поганца,
поэтому он просто от всей души заехал ему по носу левой. Трактирщик тяжко
рухнул, словно хряк на бойне, и покатился по полу, закрыв лицо руками в
ожидании неминуемой гибели.
-- Поищи-ка пока лук, а я этого типа попробую расколоть, --
распорядился Ши, пиная трактирщика под ребра.
Медор бочком обогнул его, скосив глаза, будто полагал, что Ши в любой
момент начнет разделывать несчастного на котлеты, но тот ограничился тем,
что время от времени щекотал предателя острием сабли. Наконец юный сарацин
появился вновь, размахивая луком и восклицая:
-- Всемогуществом Аллаха он и в самом деле нашелся!
-- Ну вот что, дядя, или как тебя там, -- внушительно произнес Ши. --
Если рассчитываешь пожить чуть подольше, лежи там, где лежишь, покуда
медленно не досчитаешь до ста. Потом можешь встать и кому угодно
рассказывать, как джинны сохранили тебе жизнь. Пошли, Медор.
Как только ковер возобновил свой немного волнообразный полет, Медор
осторожно пролез вперед и похлопал Ши по ноге.
-- Знай же, о владыка мой и покровитель, -- заметил он, -- что деянье
сне достойно описанным быть божественнейшими стихами на серебряных скрижалях
буквами золотыми? Дано это поэтам, во имя пророка, благословенно имя
которого, знать все, что проистекает в мыслях людских, и имей бы я только
лютню, сложил бы стихи я...
-- Какая жалость, что ты не захватил лютню, -- отозвался Ши. -- Но в
настоящий момент я больше заинтересован в вычислении кратчайшего курса к
Каренскому замку.